Текст книги "Новая история. От Великих географических открытий до «Славной революции»"

Во время этого перемирия протестантизм не переставал обнаруживать больные места; кроме ссоры между лютеранами и цвинглианами продолжало высказываться и крайнее направление реформы. Анабаптистский писатель Себастиан Франке высказывал, что нет греха перед Богом, ибо что считается грехом перед людьми, то не грех перед Богом, что Бог присутствует в растениях, животных и во всем существующем, что Христу нельзя приписывать какой-нибудь особенной божественности, кроме той, которая присуща всем великим людям.

После смерти Мюнцера анабаптисты, жестоко преследуемые в Германии, нашли убежище и последователей в Нидерландах. Прогнанные наконец и отсюда, они перешли в Вестфалию и утвердились в Мюнстере под предводительством своих апостолов, булочника Яна Матисона и портного Яна Бокольда из Лейдена, которые хвалились, что находятся под непосредственным наитием Святого Духа. Бокольд воцарился в Новом Сионе (как был назван Мюнстер); имение было роздано поровну между всеми жителями, все книги, какие только нашлись в городе, были сожжены; Бокольд, царь Нового Израиля, взял себе 14 жен по примеру Соломона. Лютер, Меланхтон и другие протестантские богословы тщетно старались сочинениями своими обратить своих собратий, которые быстро скатились с верхушки горы к подошве, тогда как богословы спускались с той же самой горы, только тормозя. Князья употребили светское оружие против анабаптистов; в 1535 году Мюнстер был взят с страшным кровопролитием с обеих сторон; Бокольда постигла участь Мюнцера; во всех областях Германии анабаптистам определена была смертная казнь; один Филипп, ландграф Гессенский, не позволял казнить людей за то только, что они анабаптисты; но Лютер был очень недоволен такою снисходительностью.

Протестанты воспользовались продолжительным отсутствием императора, его борьбою с Франциею, чтоб усилить свой Смалькалденский союз[8]8
    В современной транскрипции Шмалькальденский союз. – Сост.


[Закрыть], во главе которого стояли Иоанн Фридрих, курфюрст Саксонский (преемник Фридриха Мудрого), и Филипп, ландграф Гессенский. Император постарался противопоставить протестантскому союзу католический, который составился в 1538 году в Нюренберге из архиепископов майнцского и зальцбургского, герцога Баварского, герцога Георга Саксонского и Генриха Брауншвейгского: союз принял название Священного.

В 1541 году была опять в Вормсе беседа между католическими и протестантскими богословами для соглашения в спорных пунктах и кончилась ничем; а между тем борьба между католическими и протестантскими князьями Германии разгоралась, причем протестанты не обращали никакого внимания на императорские решения; религиозная борьба имела следствием то, что, когда турки из Венгрии грозили Вене, то империя могла выставить ничтожное войско, нуждавшееся в деньгах и жизненных припасах; для войны с французами сейм также дал императору ничтожную помощь людьми и деньгами. Лютер усиливал ожесточение, напечатавши книгу «Против римского папства, установленного дьяволом».

Лютер умер в начале 1546 года, но его смерть нё ослабила борьбы между католиками и протестантами. Незадолго до смерти Лютера (в декабре 1545 года) папа Павел III созвал собор. Император считал собор единственным средством для умирения Церкви и восстановления ее единства, причем имел в виду необходимые преобразования в Церкви, необходимые уступки протестантским требованиям. Император хотел, чтобы собор был в Германии, но папа требовал, чтоб он был в Италии; наконец выбрали место на границе между Гёрманиею и Италиею: Тридент в Тироле. Но протестанты расстроили планы императора, отказавшись присутствовать на соборе. Весною 1546 года император созвал сейм в Регенсбурге: главы протестантского союза, курфюрст Саксонский и ландграф Гессенский, не явились на сейм. Тогда император, свободный от внешних войн, решился оружием покончить дело: он выставил три армии, папа помогал ему и войском и деньгами против еретиков, католические князья Германии были на его стороне; на его стороне был самый даровитый из протестантских князей – Мориц, герцог Саксонский, человек, равнодушный к религиозному вопросу и руководившийся одними политическими расчетами. Он был во вражде с своим двоюродным братом, курфюрстом Иоанном Фридрихом, и присоединился к императору, несмотря на то что был женат на дочери другого главы протестантского союза, Филиппа Гессенского; император привлек Морица обещанием расширить его владения в Саксонии на счет Иоанна Фридриха.

Летом 1546 года открылась так называемая Смалькалденская война[9]9
    В современной транскрипции Шмалькальденская война.


[Закрыть] (война императора против Смалькалденского союза). Карл V твердил, что дело идет не об искоренении протестантского учения, но что он вооружился против сепаратизма, против политического союза, который представляет государство в государстве и бунтует против императорской власти. Протестанты не были приготовлены к войне, у них не было денег, а главное – между ними господствовало несогласие. В апреле 1547 года курфюрст Иоанн Фридрих был разбит наголову и взят в плен при Мюльберге; он был осужден императором на вечное заточение, земли его и курфюршеское достоинство переданы были Морицу.

Филипп Гессенский, отчаявшись в возможности сопротивления, начал хлопотать о мире через зятя своего Морица, который вместе с Бранденбургским курфюрстом поручился, что его не лишат свободы, если он явится лично пред императором; на этом условии Филипп согласился умолять Карла на коленях о помиловании, выдать ему всю свою артиллерию, отворить все крепости и заплатить большую сумму денег. Несмотря, однако, на поручительство курфюрстов, и Филипп был задержан императором.

Сокрушивши Смалькалденский союз, Карл считал себя вправе самовластно распоряжаться в Германии как светскими, так и духовными делами. В мае 1548 года появился знаменитый Аугсбургский Интерим, которым император определял все церковные отношения и который должен был служить законом для католиков и протестантов впредь до соборного решения. Из этого постановления и католики увидали, что торжество императора вовсе не было торжеством папы, который напрасно потратил свои деньги на Смалькалденскую войну: Интерим позволял протестантским духовным удержать своих жен, позволял приобщаться под обоими видами, не принуждал протестантов сейчас же отдать назад захваченные ими церковные имения. И католики, и протестанты отвергли Интерим, император начал силою принуждать к его принятию.

Между тем в Саксонии Мориц уговорил Меланхтона составить свой Интерим, в котором протестантский богослов допустил прежние католические церемонии, допустил власть папы и епископов. Интерим Меланхтона произвел страшное раздражение между протестантами, которые смотрели на него как на отступничество. Волнение усиливалось вследствие того, что императорские войска вели себя в Германии как в стране завоеванной; неудовольствия высказывались в летучих листках и памфлетах, где толковалось, что Германия должна подлежать игу испанцев и попов. Этими неудовольствиями в Германии воспользовалась Франция и разослала повсюду своих агентов для возбуждения восстания против императора, опасного своим могуществом для целой Европы.

Осенью 1551 года действительно составился тайный союз протестантских князей против императора, и душою союза был Мориц Саксонский, который видел, что ему нельзя долго держаться против всеобщей ненависти, направленной против него как против опоры императорской власти. Франция обязалась платить субсидии, за что союзники уступили ей города Мец, Туль, Верден и Камбре; обещали при будущем избрании императора выбрать или французского короля, или кандидата, ему угодного.

Император, находившийся в Инсбруке, был застигнут врасплох; как из земли выросли три протестантских войска и направились в Тироль, тогда как с другой стороны французское войско вступало в пределы Германии. Карл должен был бежать из Инсбрука, заслышав о приближении Морица к этому городу, и поручил брату своему, Фердинанду, вступить в переговоры о мире с протестантами. В августе 1552 года заключен был договор в Пассау: Интерим отменен, протестанты получили неограниченную религиозную свободу и не имели обязанности соображаться с постановлениями Тридентского собора. Эти условия были подтверждены на Аугсбургском сейме 1555 года, где постановлено также, что господствующим исповеданием в известной стране считается то, к которому принадлежит владетель этой страны (чья страна, того и религия, cuius regio, eius religio), что содействовало усилению власти князей; Протестанты были сравнены в политических правах с католиками, но только одни лютеране или последователи Аугсбургского исповедания, составленного Меланхтоном для Аугсбургского сейма 1530 года; последователи Цвингли и другого швейцарского реформатора, Кальвина, были исключены из этих прав.

Как немецкое реформационное движение примыкает к Лютеру, швейцарское – к Цвингли, так реформационное движение в романских или западноевропейских странах примыкает к Кальвину. Кальвин был родом француз из Пикардии, сын достаточного отца, который дал ему хорошее образование и готовил в юристы; но господствующее религиозно-реформационное движение века увлекло даровитого молодого человека, и Кальвин из юриста стал богословом. Кальвин явился во Франции проповедником нового учения; но здесь правительство с самого начала отнеслось враждебно к этому учению, и Кальвин должен был оставить родную страну, жил то в Страсбурге, то в Базеле, работал над своею знаменитою книгою «Уложение христианской религии», явившеюся на латинском языке в 1536 году. В этой книге Кальвин проводил мысль о необходимости восстановления первоначальной Церкви, имевшей форму общины, доказывая, что Римская Церковь находится в полном противоречии с древнею настоящею Церковью Христовою; но, вооружаясь против правительственных форм Римской Церкви, Кальвин давал своей демократической общине церковный характер; Церковь господствовала неограниченно над всеми отношениями нравственной и частной жизни, блюла за семейным и общественным нравственным порядком, заведовала воспитанием детей. Книга произвела сильное впечатление, потому что отличалась ясностью, определенностью мысли и мастерским изложением, переведенная на французский язык, она имела важное влияние на образование французской прозы.

Но Кальвину не суждено было ограничиться одною литературною деятельностью. В Бургундии был старый и богатый имперский город, лежавший на границе разных владений, на перепутье между различными национальностями: то была Женева. Как обыкновенно бывает в подобных городах, в Женеве господствовали распущенность нравов, неудержимая страсть к наслаждениям, а в политическом отношении – борьба партий. В этот-то «Содом», как выражались современники о Женеве, явился Кальвин с проповедью о церковной реформе и вместе с проповедью о реформе нравственной. Сначала он имел успех; но когда в 1538 году он не допустил к причастию целый приход, не хотевший переменить прежний образ жизни, то принужден был оставить город с опасностью жизни. Но Женева не могла долго оставаться в том междоумочном состоянии, в каком покинул ее Кальвин: от старой Церкви она отстала, новая не была установлена, и борьба партий все более и более усиливалась. Через три года Кальвина призвали опять и дали ему полномочие устроить город, как в древности Спарта и Афины давали подобное полномочие своим ликургам и солонам. Кальвин, ставши диктатором под скромным именем «проповедника слова Божия», устроил Женеву по-своему. Все увеселения, к которым женевцы были так страстны, азартные игры, пляски, песни были строго запрещены; соблюдение воскресного дня и посещение церкви строго предписаны. В девять часов вечера каждый уже должен был сидеть дома. За плотский грех топили в реке, за пение непристойных песен выгоняли из города; на театре могли представляться пьесы только библейского содержания; за чтение романов сажали в тюрьму. Все должно было преклоняться пред страшным диктатором, гражданским и церковным вместе; проповедник Серве[10]10
    Имеется в виду Мигель Сервет. – Сост.


[Закрыть] вздумал было порозниться в своем учении с Кальвином – и был за это сожжен. Из железной школы Кальвина вышло много учеников, которые разнесли его учение по Западной Европе; и все они более или менее были похожи на своего учителя.

Следствия реформации; католическая реакция

Непосредственным следствием Реформации для Германии было то, что религиозная рознь нанесла новый тяжкий удар политическому единству страны и без того уже очень слабому. Причины этой слабости мы должны искать далеко, при самом начале появления германцев на историческую сцену.

Прежде всего причиною раздробления Германии является существование многих сильных племен, стремящихся к особности, самостоятельности. В других государствах, образовавшихся на развалинах Римской империи, племенные различия были уже более или менее сглажены римским владычеством; народ, не нося в самом себе этих зачатков раздробленности, содействовал установлению государственного единства. Но германское государство образовалось не на римской почве; при его образовании мы видим несколько могущественных племен – швабов, баваров, турингов, франков, саксов – племен, которые издавна живут особною жизнью, соперничают друг с другом. Насильственно соединенные оружием Карла Великого, племена эти по смерти завоевателя опять резко выставляют свою особность, в которой центральная власть находит сильное препятствие к установлению государственного единства.

Другим важным препятствием к усилению центральной власти служила избирательность королей (императоров) германских, тогда как в других государствах установилась наследственность. В начале образования новых европейских государств всюду господствовала избирательная форма, ибо государства были основаны дружинами, а в дружине вождь всегда избирается: чтоб дружина в своих походах и предприятиях имела успех, вождь должен отличаться пред всеми своими личными достоинствами, должен выбираться храбрейший из храбрых; Тацит, описывая быт древних германцев, говорит, что у них есть цари по происхождению, по благородству и вожди по храбрости. По занятии страны дружина усаживается в ней; вождь становится самым богатым землевладельцем и получает чрез это новое значение, прокладывающее путь к наследственности, ибо по смерти вождя, хотя преемник ему избирается воинами, прежними товарищами умершего, но избирается обыкновенно сын или ближайший родственник последнего как богатейший и сильнейший человек, обладающий большими средствами, причем, разумеется, имеют значение и заслуги отца, дающие благородство детям. Таким образом, чрез несколько избраний сыновей после отцов или вообще членов одного рода наследственность устанавливается, избирательность является только пустою формою и наконец совсем исчезает. Но если случится, что владельческий род прекращается часто, то избрание, повторяясь, получает силу чрез такое повторение и становится господствующею формою, хотя и тут обыкновенно выбирается сын после отца. Это именно случилось в Германии, где династии скоро прекращались; скоро прекращается Саксонская династия и сменяется Франконскою; скоро прекращается и эта; опять Саксонская на короткое время, потом Гогенштауфены и т. д. Ни одна династия, следовательно, не имеет времени усилиться и чрез это усиление сообщить единство стране.

В то же время важным препятствием к объединению Германии служила борьба императоров с папами, борьба, возникшая из того, что с достоинством короля германского соединялось достоинство императора римского; последнее достоинство давало германскому королю право на Италию, притягивало его в эту страну, где он необходимо сталкивался с папою, который против сильного и враждебного ему императора старался возбудить восстание внутри самой Германии и таким образом ослаблял власть императорскую. Императоры из разных династий, стремясь к усилению своей власти и не находя к тому средств внутри страны, ищут их вне Германии: так, Гогенштауфены хотят утвердиться в Италии, императоры из Люксембургской и Габсбургской династий стараются усилиться на Востоке и Западе, вне Германии. Габсбургам, по-видимому, удалось достигнуть цели.

Новый европейско-христианский мир не допускает образования громадных государств посредством завоеваний, как допускал то мир древний, языческий, в котором государства, народы жили отдельною жизнью, и потому завоевателю легко было покорять их поодиночке. По разрушении колоссальной империи Рима, образовавшейся путем завоевания, в Европе явилось одновременно несколько государств, одинаково сильных и, главное, живущих общею жизнью, связанных единством Церкви, римских преданий (императорская власть), участием в общих предприятиях (крестовые походы), общими учреждениями (рыцарство); эта общая жизнь новых европейских народов, общие интересы произвели то, что один народ не может усилиться чрез меру на счет других; увидав грозящую опасность, народы соединяются и союзом своим сдерживают завоевателя.

Так мало-помалу образовалась система политического равновесия, имеющая такое великое значение в новой истории. Но если в истории новых европейских народов мы не видим, чтоб какое-нибудь государство овладевало другими насильственно, посредством завоевания, то есть примеры соединения больших областей и целых государств под одну власть посредством брачных союзов и наследств – это путь, по-видимому, мирный, но столь же насильственный для народов, как и завоевание, ибо здесь отдельные народы насильно связываются друг с другом, отдаются в приданое, переходят по наследству. Так, английские короли приобрели себе (впрочем, ненадолго) большие владения во Франции; но еще поразительнее был пример Габсбургов, которые успели посредством брачных союзов составить обширнейшее владение в Европе: император Максимилиан вследствие брака на Марии Бургундской, дочери Карла Смелого, приобрел Нидерланды; сын его, Филипп, женился на Иоанне Испанской, дочери и наследнице Фердинанда Католика и Изабеллы Кастильской; внук Максимилиана и сын Филиппа Карл V наследовал поэтому австрийские владения в Германии, Нидерланды, Испанию (вместе с нею Неаполь, Сицилию и новооткрытую Америку).

Император с таким небывалым могуществом, казалось, был бы в состоянии подчинить себе немецких князей и тем способствовать объединению Германии; но тут является Реформация, которая разбивает и без того уже раздробленную Германию на две части, протестантскую (Северную) и католическую (Южную), и тем выставляет новое неодолимое препятствие к ее слиянию: тщетно Карл V искал примирения, думал, что собор может уничтожить религиозную рознь; тщетно после торжества своего над главами Смалькалденского союза велел сочинить Интерим, которым думал угодить и католикам, и протестантам и не угодил никому; враждебная Габсбургам Франция воспользовалась религиозною рознью Германии, подняла протестантов против Карла; и могущественнейший из императоров должен был спасаться бегством из Тироля. Разъединение Германии было закреплено.

Поведение Карла V по окончании Смалькалденской войны, составление Интерима всего лучше показывают, что он понимал необходимость преобразования Римской Церкви, необходимость сделки между католицизмом и протестантизмом, хотел уничтожения злоупотреблений Римской Церкви, папства, но не хотел еретического отступления от Церкви, к какому повели немецкие и швейцарские реформаторы. Сделки вроде Интерима хотел Карл и от Тридентского собора. Но собор этот пошел другою дорогою и кончился в 1563 году не только без сделок вроде Интерима, но даже с отвержением соборной формы церковного управления, о которой хлопотали еще до Реформации, с утверждением папства как неограниченной церковной монархии. Тридентскому собору не нужно было прибегать к сделкам вроде Интерима: католическая реакция усиливалась.

Мы видели, что протестантизм, восставая против злоупотреблений авторитета, деспотизма пап, указывая на черные стороны католицизма, отсюда происходившие, не сумел удержаться и впал в противоположную крайность, предоставив каждому право свободно изучать и объяснять Священное Писание, что повело сейчас же к совершенному высвобождению из-под авторитета Церкви, к своеволию и анархии. Ересь была узаконена. Явились разные толки, реформаторы вступили друг с другом в соблазнительную борьбу и шли все дальше и дальше покатою дорогою отрицания; в короткое время пройден был путь от тезисов Лютера против продажи индульгенций до учения Мюнцера, Франке, Бокольда. Люди, желавшие иметь в деле веры твердую почву под собою, ужаснулись этой страшной смуты и начали поворачивать на старую дорогу к авторитету; но, как обыкновенно бывает, сильное движение в одну сторону вызвало столь же сильное движение в другую, католическая реакция не умела остановиться, как не умело остановиться протестантское движение; движение по пути к религиозной свободе закончилось анабаптизмом, мюнстерским царством Нового Сиона; обратное движение по пути к авторитету закончилось орденом иезуитов.

В 1521 году, когда на Вормском сейме немецкий монах решительно объявил, что не отречется от своих мнений относительно Римской Церкви, молодой испанец Игнатий Лойола, лечившийся от ран, полученных в войне с французами, проводил свое время в чтении житий святых и, пораженный подвигами героев христианства, решился идти по их стопам. Что было недоступно для немецкого монаха, то было возможно для испанского дворянина. Лойола предался богомольным странствованиям, трудам и лишениям. Возвратясь из Иерусалима, отправился в Париж, чтоб в тамошнем университете изучить богословие. Могучее убеждение, выражавшееся на деле, и одушевление приобрели ему приверженцев, готовых всюду за ним следовать. С этими-то приверженцами Лойола основал орден Иисуса, утвержденный папою в 1540 году, и был первым генералом ордена.

Преемники Лойолы повели дело так далеко, как не мог желать благочестивый основатель ордена; за Лойолою по пути к авторитету пошли свои Мюнцеры и Бокольды. Учрежденный с целью защищать Римскую Церковь и бороться с протестантизмом, иезуитский орден, естественно, должен был отправиться от начал, противоположных протестантизму, но перегнул дугу в противную сторону и, стремясь к авторитету, признал необходимым уничтожить личную свободу, которая была употреблена во зло в протестантизме. На крайности протестантизма взглянули как на следствие неспособности человека быть свободным, самостоятельным, и пришли к мысли, что для избежания вредных увлечений надобно всегда держать человека под строгим надзором, не выпускать из школы, надобно сделать его навсегда несовершеннолетним, отучить от свободы, пусть ходит постоянно на помочах воспитателей, пусть будет «как труп, как палка в руках старика».

Вступавший в орден подвергался продолжительному испытанию; отцы наблюдали, окажется ли он способен отказаться от своей воли и стать орудием в руках ордена; в то же время наблюдалось, к чему вступавший способен по природе своей, на каком поприще орден может извлечь из его деятельности наиболее выгод, выйдет ли из него кабинетный ученый, или педагог, или проповедник, или миссионер, или дипломат. Иезуит должен был отказаться от всех прежних связей, отказаться от родных, от отечества; в новом обществе, в ордене он не должен был приобретать себе связей, друзей, ибо человек слаб одинокий – силен становится в союзе с другими, а ордену нужен был одинокий, слабый человек, потому что только такой человек мог быть полезным орудием ордена; допустить дружественные связи между членами ордена значило дать им силу, самостоятельность, вредные для целей ордена; и потому старались рознить членов ордена посредством системы взаимного наблюдения друг за другом и доносов. Такими средствами орден приучал своих членов к безусловному повиновению; когда начальство ордена приказывало что-нибудь иезуиту, тот не имел при этом своей мысли, своей воли: исполнял, не рассуждая, хорошо или дурно; исполнял буквально, несмотря ни на какие препятствия; святая цель оправдывает средства, нечего думать о их выборе. Но, требуя уничтожения мысли и воли при достижении целей ордена, иезуиты не требовали от человека того умерщвления страстей, какого требовали другие монашеские ордена: иезуит мог удовлетворять своим страстям, лишь бы только это не вредило ордену.

Католицизм получил в иезуитах превосходное войско для наступательного движения, людей, отлично приготовленных для нравственной ловли других людей; все способности иезуита были изощрены именно для захвата добычи. Проповедь, училище, исповедь, миссионерство – вот четыре способа ловли душ человеческих; иезуиты постарались овладеть этими способами и употребляли их мастерски. Мы видели, что католическое духовенство повредило своему делу тем, что не овладело наукою, дало здесь ход вперед светским людям. Иезуиты хотели исправить ошибку и ревностно занялись науками, чтоб иметь в своих руках это новое могущество; чтоб овладеть молодым поколением, иезуиты завели школы, отличавшиеся строгою дисциплиною и основательным преподаванием, что, разумеется, заставляло отцов отдавать туда детей своих. Иезуиты действительно умели вложить в головы учеников и закрепить там известное количество знаний, особенно полезных в практической жизни; но иезуитская школа не могла действовать благотворно на умственное и особенно нравственное развитие молодых людей, потому что основные взгляды и приемы ордена применялись и к школе, которая потому не могла выпускать живых, общественных людей.

Одним молодым поколением не ограничивали отцы иезуиты забот своих; они усиленно старались пробираться в домы сильных земли и быть здесь руководителями, духовниками взрослых. Иезуит-духовник был очень удобен: на что другой смотрел бы очень серьезно, не прощал бы и не разрешал, на то иезуит смотрел слегка, прощал и разрешал, лишь бы грешник исполнял одно главное условие спасения – содействовал всеми средствами благу Римской Церкви. Наконец, иезуиты выставили ряд миссионеров, проповедников христианства в языческих странах Азии, Африки и Америки. Много душ наловили здесь иезуиты, много подданных приобрели для папы; в Парагвае между детски неразвитыми туземцами основали они целое государство, управляя дикарями совершенно как малолетними учениками в школе.

Нельзя отрицать горячей апостольской ревности некоторых из иезуитов-миссионеров, запечатлевших мученическою смертью свое служение; но должно заметить, что и в таком великом деле, как проповедь христианства, иезуиты не забывали своего правила, что цель оправдывает средства: чтоб сделать христианство доступнее для грубых понятий, они умалчивали в своей проповеди о страданиях и смерти Спасителя. Не пренебрегая ничем для усиления своих материальных средств, иезуиты вели обширную торговлю.

Одновременно с утверждением испанского иезуитского ордена устроена была в Италии испанская инквизиция. По инструкции своей инквизиция должна была начинать преследование при малейшем подозрении, что известное лицо заражено еретическими мнениями; не должна была обращать внимание на государя и прелатов, как бы высоко они ни были поставлены; с наибольшею строгостью должна была преследовать тех, которые находились под защитою сильных людей. Новое учреждение действовало так ревностно, что в несколько лет в Италии не осталось ни одного еретика.

В то время, когда католицизм выставил в иезуитах такое могущественное войско, дававшее ему возможность принять наступательное победоносное движение на врагов, главный враг его, протестантизм, слабел от разделения: каждая область Германии выставляла свой катехизис, и Пфальц в течение 25 лет четыре раза переменял исповедание веры. Такое разномыслие, отсутствие твердой почвы в деле религии уничтожило во многих желание реформы и заставило содействовать утверждению авторитета Римской Церкви, тем более что последняя не представляла уже более тех соблазнительных явлений, которые прежде так усиливали желание реформы: о продаже индульгенций не было более слышно, папы уже не позволяли себе того, что позволял себе Александр VI; двое пап – Адриан VI и Павел III – собственным поведением особенно содействовали поднятию нравственности в римском духовенстве; заботы об этом же высказались и в постановлениях Тридентского собора.