Текст книги "Популярная психологическая энциклопедия"

Прежде всего важно подчеркнуть, что подобный феномен в своем наиболее ярком проявлении отмечен и описан психиатрами под названием «дромомания» (от греческих слов дромос – дорога, путь и мания – одержимость, страстное влечение). Это расстройство развивается в сочетании с другими нарушениями влечений обычно как последствие ушибов головы, сотрясений и заболеваний головного мозга. Дромомания – не самостоятельное психическое заболевание. Обычно она выступает как отражение шизофрении, эпилепсии, истерии и других расстройств. Если очевидно, что страсть к бродяжничеству – одно из проявлений органического мозгового поражения или серьезного психического заболевания, то устранить ее (наряду с прочими симптомами) возможно лишь при специальном лечении, назначенном психиатром.

Однако и у нормальных детей, не страдающих выраженными психическими расстройствами, иногда наблюдается явная ненормальность поведения, например уход из дома. В чем же тут дело?

Иногда основным побудительным мотивом становится так называемый сенсорный голод – потребность во множестве новых и ярких впечатлений. Ребенок, которому наскучило однообразие будней, вдруг может отправиться в далекие страны (чаще всего – знакомые по ярким описаниям в приключенческой литературе и кинолентах). Подстегивают его и романтические примеры сверстников-бродяг, которыми изобилуют детские книжки и фильмы.

Подобного рода бродяжничеству подвержены инфантильные дети, склонные к неуемному фантазированию и авантюрам. Порой собственные фантазии захватывают их настолько, что дети теряют чувство меры и ответственности, легко переходят границы, отделяющие игру от реальности.

Впрочем, романтический характер побегов инфантильных детей не типичен. Гораздо чаще они бродяжничают просто в поисках новых впечатлений, а также стремясь уклониться от школьных занятий, предъявляющих непосильные для них требования дисциплинированности и трудолюбия. Возвращенные домой, они нередко предпринимают повторные попытки ухода, влекомые неудержимым соблазном вольной жизни без всяких социальных ограничений.

Такое поведение, в отличие от истинной дромомании, как правило, является результатом ошибок в воспитании, прежде всего недостаточного внимания родителей к потребностям и интересам ребенка. По мере становления личности, накопления жизненного опыта романтическое и, в общем-то, безалаберное восприятие жизни сменяется более трезвым, ответственным. В юношеском возрасте тяга к бродяжничеству, порожденная описанными причинами, практически сходит на нет.

Однако специалисты, изучавшие психологические мотивы малолетних бродяг, указывают: если среди тех и встречаются жертвы необузданной фантазии и инфантильной безответственности, то не так часто. В подавляющем большинстве случаев уход из дома – своеобразная реакция ребенка на какие-то неблагоприятные (или воспринимаемые как таковые) обстоятельства его жизни.

Надо отметить, что до семилетнего возраста дети дом не оставляют. Их психологическая зависимость от родителей еще чрезвычайно сильна. Если малыш и оказался на улице один, то это скорее всего означает, что он попросту потерялся или заблудился. Создавшаяся ситуация его нисколько не радует, а наоборот – пугает.

С наступлением школьного возраста психологическая зависимость слабеет, и уход из дома становится возможен. Его порождает своеобразное сочетание воспитательной ситуации и личностных качеств ребенка. Особенность воспитательной ситуации состоит в несоответствии родительских представлений о ребенке реальному складу его личности. А детям, склонным к бродяжничеству, как правило, свойственно сочетание высокой общительности и недостаточного чувства социальной дистанции. Оказавшись среди чужих людей, эти дети не испытывают тревоги. Они легко обращаются к взрослым, быстро привыкая лгать и попрошайничать. Последствия такого поведения чаще всего печальны.

Стремление убежать из дома «в знак протеста» наиболее часто проявляется в возрасте 10–13 лет. В этот период развития личности психологический климат семьи имеет для ребенка очень большое значение. Дискомфорт в отношениях с родителями воспринимается чрезвычайно остро. Для подростков типично стремление противопоставить свои суждения и вкусы родительским. Обычно это ограничивается расхождением музыкальных и галантерейных пристрастий. Но нередки и более острые конфликты, когда уход воспринимается как манифест: ребенок отныне выступает перед лицом общества самостоятельно.

Побеги из внешне благополучных семей могут быть связаны с неправильной родительской позицией относительно трудностей в учебе. Хроническая неуспеваемость ребенка, скептическая оценка его способностей педагогами, пренебрежительное отношение одноклассников порождают ощущение изоляции. Ребенок пытается демонстративно бесшабашным поведением компенсировать внутреннее напряжение, но это обычно приводит лишь к усилению педагогического давления. В данном случае от родителей требуется умение тактично, не подрывая авторитета школы, «встать на сторону» ребенка, уверить его в том, что он способен преодолеть возникающие проблемы. Когда же родителям жалко времени и сил на совместное преодоление трудностей, тогда требования вроде «сиди, пока не выучишь» способны вызвать у ребенка лишь разочарование, а то и враждебность.

Нет нужды говорить о том, что, предоставленный сам себе, ребенок легко подпадает под опасное влияние и нередко втягивается в преступные и аморальные действия. Но даже если такой неприятности не случилось, уход из дома не проходит бесследно.

На первый взгляд самой серьезной проблемой кажется накопление навыков плохого поведения. Проживая без надзора, дети привыкают лгать, бездельничать, попрошайничать, красть. Их некому оградить от проявлений низменных инстинктов чужих людей. Привычка отстаивать свои интересы с помощью хитрости или злобно-агрессивных реакций невольно отталкивает от них и взрослых, и сверстников. Однако особенность детской психики состоит в том, что, пока у ребенка преобладает подражательная форма приспособления к окружающему, осознания ответственности за свое поведение не наступает. Это позволяет совершать предосудительные поступки в одной среде и воздерживаться от них в другой. Так, прекращая безнадзорную форму существования, ребенок почти без затруднений адаптируется к школьной системе оценок и ожиданий.

Менее заметно, но более существенно для развития личности изменение отношения к воспитательным воздействиям. После того как ребенок преодолевает психологический барьер своей зависимости от родителей, он лишается очень важной потребности в психологической защите. Приобретаемый опыт выживания в среде неформального общения оттесняет на второй план те ценности, развитие которых требует доверия к родителям и стремления завоевать их одобрение.

Дети, теряющие зависимость от родителей, нередко демонстрируют самостоятельность суждений, так что взрослые испытывают иллюзию возможности «договориться» с бродяжничающим ребенком о том, что он будет вести себя хорошо. Однако такой подход, как правило, ни к чему не приводит. Апеллируя к сознанию, мы сразу выбираем неверный путь, если забываем, что сферой конфликта является не мышление (дети отлично понимают, что убегать из дома нельзя), а чувства. И ведущим среди этих чувств становится разочарование в возможности окружающих оказывать ребенку поддержку в трудной для него ситуации.

Говорят: от хороших родителей дети не убегают. Наверное, хорошие родители – это те, кто способен так построить свои отношения с ребенком, чтобы избавить его от подобных разочарований.

ДУША – предмет, казалось бы, настолько туманный и неопределенный, что вряд ли он может выступать научной категорией. Однако для психологии это понятие имеет принципиальную важность – хотя бы потому, что само название этой науки буквально можно перевести как «наука о душе». В нашей стране именно такое понимание психологии бытует с конца ХVIII в. Так, например, еще в 1791 г. в Санкт-Петербурге была выпущена книга с примечательным названием «Начальные философические статьи, касающиеся до существа и свойств души человеческой, сочиненные во вкусе древних писателей и расположенные по образу, математическим наукам свойственному, иначе, составляющие науку, психологией называемую». Впрочем, такое представление существовало чуть более века. В 1916 г. С.Л.Франк констатировал: «Мы не стоим перед фактом смены одних учений о душе другими (по содержанию и характеру), а перед фактом совершенного устранения науки о душе… Прекрасное обозначение «психология» – учение о душе – было просто незаконно похищено и использовано как титул для совсем иной научной области».

Долгие годы в нашей стране само понятие души считалось идеалистической абстракцией, несовместимой с естественно-научным, материалистическим видением мира. Создалась парадоксальная ситуация – психология оказалась наукой о том, чего якобы и нет. Так о чем же, собственно, эта наука? Можно ли с научной точки зрения ответить на вопрос: «Существует ли душа?» Точнее – какой смысл допустимо вкладывать в это понятие в рамках научного мировоззрения? От богословской трактовки в данном случае следует дистанцироваться, не отвергая ее и не солидаризируясь с ней, ибо религиозная вера для своего обоснования в научном знании не нуждается, существует независимо от него, и науке, в свою очередь, опора на религиозные догматы не требуется. Однако и полностью проигнорировать так называемые идеалистические представления невозможно, иначе пришлось бы отказаться от рассмотрения самого термина. Необходимо хотя бы вкратце рассмотреть эволюцию этого понятия в истории научной мысли. Причем именно вкратце, поскольку более или менее детальное освещение этого вопроса потребовало бы десятка томов. Так, родоначальник экспериментальной психологии В.Вунд за 16 лет до открытия первой в мире психологической лаборатории, в 1863 г., посвятил этому вопросу целый курс лекций.

Прежде всего следует отметить, что само греческое слово «психе» изначально является именем собственным. Так звали героиню древнегреческого мифа, известную в отечественной литературной традиции как Психея. Согласно преданию, земная девушка Психея полюбилась Эроту (в латинской традиции – Амуру), сыну богини Афродиты (Венеры). Мать, недовольная перспективой столь неравного союза, постаралась ему всячески воспрепятствовать и заставила Психею преодолеть множество нелегких испытаний, которые та, однако ж, с честью выдержала. Эрот, со своей стороны, уговорил олимпийских богов способствовать его союзу с любимой. В результате Психея обрела бессмертие, и влюбленные навеки соединились. Для древних греков Психея символизировала бессмертную сущность человека, поднимающую его над бренностью бытия. Ее именем стали называть душу, представления о которой у греков сильно отличались от тех, что были впоследствии развиты в рамках христианской доктрины. Да и слово «психология» придумали вовсе не древние греки. Его ввел в научный обиход немецкий философ Христиан Вольф на рубеже ХVII – XVIII вв. Ныне это название уже не отражает прежних представлений о душе и вообще является скорее традиционным, символическим (подобно тому как геометрия давно вышла за рамки землемерия, однако называется как встарь).

Можно предположить, что ранние представления о душе возникли в глубокой древности и были связаны с анимистическими представлениями первобытного человека. При возникновении древних представлений о душе как дыхании из объективной реальности заимствовалось наблюдение над дыханием живого существа, которое у мертвого исчезало (якобы потому, что умирающий «испускал душу» с последним вздохом). Наблюдения над прекращением жизни вследствие обильного кровотечения привели к тому, что кровь также стали считать носительницей души. Переживания сновидений привели к представлению о независимом существовании души от тела.

Дальнейшее развитие представлений о душе развивалось в русле философского знания и выражалось в столкновении идеалистического и материалистического учений о психике. Уже у Фалеса душа есть нечто особое, отличное от тела (он и магниту приписывал душу), у Анаксагора она – воздух, у пифагорейцев она бессмертна и переселяется, а тело является для нее чем-то случайным (пифагореец Филолай впервые назвал тело тюрьмой души). Так постепенно наметилось движение античной мысли в направлении идеалистического понимания души. Ему долгое время противостояло наивно-материалистическое учение, главным представителем которого может быть назван Демокрит. Он считал, что душа – это материальное вещество, которое состоит из атомов огня, шарообразных, легких и очень подвижных. Все явления душевной жизни Демокрит пытался объяснить физическими и даже механическими причинами. По его мнению, душа получает ощущения от внешнего мира благодаря тому, что ее атомы приводятся в движение атомами воздуха или атомами, непосредственно «истекающими» от предметов.

В противоположность этому учению, основоположник объективного идеализма Платон рассматривал индивидуальную человеческую душу как образ и истечение универсальной мировой души. Душа существует прежде, чем она вступает в соединение с каким бы то ни было телом. В своем первобытном состоянии она пребывает в царстве вечных и неизменных идей, где истина и бытие совпадают, и занимается созерцанием сущего. По своей природе душа бесконечно выше бренного тела и потому может властвовать над ним. Телесное, материальное пассивно само по себе и получает свою действительность только от духовного начала.

В представлениях Платона, существуют три начала человеческой души. Первое и низшее роднит его с животными и даже растениями. Это вожделеющее неразумное начало. Обладая им, всякое живое существо стремится удовлетворять свои телесные нужды; эта часть души испытывает удовольствие, достигая этой цели, и страдание – в противном случае. Она составляет большую часть души любого человека. Другое – разумное – начало противодействует стремлениям вожделеющего начала. Третье начало – «яростный дух». Этой частью души человек «вскипает, раздражается, становится союзником того, что ему представляется справедливым, и ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные им муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных стремлений – либо добиться своего, либо умереть; разве что его смирят доводы собственного рассудка, который отзовет его наподобие того, как пастух отзывает свою собаку». (Приходится лишь поражаться, в какой мере эти представления предвосхищают психоаналитическую доктрину личности.) Согласно Платону, все стороны души должны находиться в гармоничном отношении друг к другу при господстве разумного начала.

Весьма сложное представление о душе развил Аристотель. Его трактат «О душе» – первое специально психологическое сочинение, которое в течение многих веков оставалось главным руководством по психологии. Аристотель многими почитается и как основатель психологии (как, впрочем, и целого ряда других наук).

Аристотель отрицал представление о душе как о веществе, но в то же время не считал возможным рассматривать душу в отрыве от материи. Для определения природы души он использовал сложную философскую категорию «энтелехия», которая означает осуществление чего-то. «Душа, – писал он, – необходимо есть сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности жизнью. Сущность же (как форма) есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела». Один привлекаемый Аристотелем образ хорошо помогает понять смысл этого определения. «Если бы глаз был живым существом, – писал Аристотель, – то душой его было бы зрение». Главная функция души, по Аристотелю, – реализация биологического существования организма. Такое представление закрепилось впоследствии за понятием «психика». Что же касается понятия «душа», то оно все более сужалось до отражения преимущественно идеальных, «метафизических» и этических проблем существования человека. В эпоху Средневековья учение Аристотеля о душе было преобразовано Фомой Аквинским в идеалистическое. Но богословская дискуссия о природе души на этом не завершилась. Согласно пониманию некоторых отцов церкви (например, Тертуллиана), душа материальна, другие (например, Блаженный Августин) считают ее нематериальной. Последнее понимание в итоге возобладало в христианстве. Философские же споры продолжались. Например, по мнению И.Канта, апелляция к нематериальному принципу во имя разрешения вопроса о душе представляет собой прибежище ленивого разума. Для Канта душа есть предмет внутреннего чувства в его связи с телом, но ни в коей мере не субстанция; рассуждения о субстанциональности души должны уступить место рассуждениям о ее актуальности. В эмпирической психологии, оформившейся в ХIХ в., понятие о душе было заменено представлениями о душевных явлениях.

В современной научной литературе, как философской, так и психологической, термин «душа» не употребляется или используется очень редко – как синоним слова «психика». Характерно, что понятие «душа» встречается не во всех психологических энциклопедиях и словарях. В обыденной речи слово «душа» обычно соответствует понятиям «психика», «внутренний мир человека», «переживание», «сознание».

Что же касается религиозного понимания души, то ее понимание всегда было и останется недостижимо психологическими методами. Интересно, что необходимость такого разграничения применительно к научной психологии давно подчеркивалась церковью. В марте 1914 г. на торжестве по случаю официального открытия первого в России Психологического института при Московском университете (ныне Психологический институт РАО) епископ Серпуховский Анастасий сказал в своей речи: «Возможно точное изучение душевных явлений, вообще говоря, можно только приветствовать. Но, стремясь расширить круг психологических знаний, нельзя забывать о естественных границах познания души вообще и при помощи экспериментального метода в частности. Точному определению и измерению может подвергаться лишь, так сказать, внешняя сторона души, которая обращена к материальному миру… Но можно ли исследовать путем эксперимента внутреннюю сущность души, можно ли измерить ее высшие проявления? Не к положительным, но к самым превратным результатам привели бы подобные попытки». Вероятно, с такой постановкой вопроса (точнее – с таким его решением) психологам следует согласиться.

Так или иначе, признавая психологию наукой, следует также признать, что это наука особого рода. Изучая душевные явления, она так и не ответила, да, наверное, никогда и не сможет ответить, явления чего она изучает.

Е

ЕСТЕСТВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ – метод психологического исследования; эксперимент, включенный незаметно для испытуемого в его игровую, трудовую или учебную деятельность.

А. Ф. Лазурский

Впервые об опыте использования естественного эксперимента сделал доклад А.Ф.Лазурский на 1-м съезде по экспериментальной педагогике (1910). В последующие годы интенсивная разработка этого метода велась под руководством Лазурского, а также М.Я.Басовым и В.В.Артемовым. Естественный эксперимент соединяет положительные черты метода наблюдения (естественность) и лабораторного эксперимента (целенаправленное воздействие на испытуемого). Он доступен и несложен для проведения. Позволяет избежать отрицательного влияния эмоционального напряжения и преднамеренных реакций, возникающих в искусственных лабораторных условиях. Нередко дополняется беседой. Протоколирование результатов осуществляется лишь по завершении отдельных этапов исследования. Недостатком этого метода является трудность незаметной постановки перед испытуемым экспериментальной задачи, а также вычленение отдельных элементов в целостной деятельности испытуемого. Результаты естественного эксперимента обрабатываются путем качественного анализа полученных данных; точный количественный анализ к результатам естественного эксперимента практически неприменим. Разновидность естественного эксперимента – экспериментальное обучение, при котором изучение школьника ведется непосредственно в процессе его обучения и воспитания с целью активного формирования психических особенностей, подлежащих изучению.

Ж

ЖИЛЯ ДЕ ЛЯ ТУРЕТТА СИНДРОМ

30 октября 1855 г. родился Жиль де ля Туретт, французский психиатр, чьим именем назван открытый им синдром. До недавнего времени о существовании этого редко встречающегося заболевания знали лишь специалисты. Но недавно экзотический синдром «во всей красе» был продемонстрирован нам на телеэкранах. Им страдал один из героев американского сериала «Хорошие парни, плохие парни». (Надо сказать, что политкорректные американцы в последние годы активно пропагандируют терпимость к разного рода аномалиям, ради чего их кинопродукция буквально перенасыщена ущербными, но трогательными персонажами.) Этот симпатичный юноша отличался очень странным поведением: его лицо то и дело искажали гримасы, тело подергивалось, а из уст раздавались неуместные нечленораздельные звуки, а порой и непристойности. Самому бедняге и его гуманному работодателю приходилось постоянно объяснять окружающим, что это вовсе не признаки распущенности, а симптомы болезни. Но этому мало кто верил, и люди поглядывали на «кривляку и сквернослова» с плохо скрываемым неодобрением.

На самом деле синдром Жиля де ля Туретта проявляется именно так. Правда, переводчики диалогов тоже, вероятно, узнали о нем впервые и использовали перевод-кальку – «синдром Туре». Tourette действительно по-французски произносится именно так. Однако отечественная традиция произношения сложилась давным-давно. К тому же правильнее все-таки называть фамилию полностью, ибо Жиль де ля Туретт – это фамилия; имя психиатра состоит еще из четырех элементов, первый из которых – Жорж.

Изучение данного синдрома началось 150 лет назад, когда к французскому психиатру Жану Итару (известному опытом воспитания «Авейронского дикаря» – мальчика, прожившего много лет вдали от людей) привели некую мадемуазель Дампьер. Эта особа с раннего детства страдала копролалией: чудовищная брань, вылетавшая из ее уст в самом неподходящем месте, давно уже превратила эту больную в самую экстравагантную особу Парижа. Помимо копролалии, у пациентки доктора Итара было множество тиков, то есть не поддававшихся самоконтролю насильственных движений (главным образом мышц лица). Тики были генерализованными, они не давали возможности писать, играть на фортепиано, держать длительное время в руках книгу или ложку: ни с того ни с сего по мышцам будто пробегал электрический ток, мышцы напрягались, вздрагивали.

Эта больная прожила более 80 лет. Ее наблюдали несколько поколений медиков. Видел и начинающий врач Жиль де ля Туретт. Вообще больные с этим расстройством похожи друг на друга. Однако внешнее сходство – это еще не тождество: среди этих больных бывают разные люди с разной степенью выраженности этого синдрома. Да и причины болезни тоже различны. В любом случае этот синдром – проявление какого-то раннего органического повреждения нервной системы. В основном мозг поражается в период беременности и родов. Синдром может сочетаться с разнообразными проявлениями раннего органического нарушения головного мозга. С годами эти проявления постепенно проходят, а генерализованные тики и вокализации могут сохраняться долгие годы.

Причины этого расстройства и интимные механизмы его пока неизвестны: предположений тут чуть ли не столько же, сколько существует самих пациентов.

Ни Итар, ни Жиль де ля Туретт не знали, как лечить это нарушение. И в наши дни это неизвестно. Однако эмпирически обнаружилось, что галоперидол (психотропный препарат, используемый главным образом для лечения галлюцинаций и бреда) высокоэффективен при лечении синдрома: из каждых 10 пациентов примерно у восьми он уменьшает симптоматику.

В тех случаях, когда синдром Жиля де ля Туретта возник у ребенка до 10–12 лет и сочетается с массивными признаками органического поражения центральной нервной системы, очень эффективна терапия, направленная не на снятие вокализации и тиков, а на ликвидацию остальных признаков органической неполноценности головного мозга.

Точной статистики по этому заболеванию нет, но косвенно об этом можно судить по количеству публикаций. Например, в нашей стране еще в 1978 г. Г.Г.Шанько описал 45 таких больных. Известный детский психиатр М.И.Буянов в своих публикациях упоминает, что лично лечил около 60 таких больных. Примерно столько же пациентов зарегистрировал Р.А.Харитонов. Нью-йоркские специалисты Артур и Элайн Шапиро в 1978 г. издали книжку, в которой рассказывают о 250 наблюдениях, из которых 145 описывают подробнейшим образом. Это уникальное число наблюдений.

Бывают разные формы синдрома Жиля де ля Туретта: в одних случаях прогноз абсолютно благоприятный, в других вокализации и тики сохраняются на долгие годы. Понятно, что ввиду очевидных странностей поведения больные испытывают известные трудности в общении и нередко подвергаются дискриминации как асоциальные типы, хотя в большинстве случаев их личность отнюдь не ущербна. С целью отстаивания прав больных данным синдромом некоторые из них даже объединились в международную ассоциацию, которая насчитывает свыше 300 человек из США, Англии, Бельгии и даже Малайзии.

Для психолога вероятность столкнуться с данным синдромом невелика. Но и ее необходимо учитывать, дабы по неведению не настаивать на перевоспитании в том случае, когда требуется лечение.

И еще один урок может преподнести нам опыт французского психиатра. Прямой контакт с аномалиями – дело не только нелегкое, но и небезопасное. В 1896 г. один из пациентов Жиля де ля Туретта в припадке ярости выстрелил в доктора из пистолета. Получив тяжелое ранение в голову, доктор выжил. Однако результатом ранения стал глубокий регресс психики, из-за чего знаменитый психиатр последние 8 лет жизни провел в психиатрической клинике уже в качестве пациента. Так что политкорректность – политкорректностью, но все-таки – поосторожней с ненормальными!