Текст книги "Неотвратимая гибель"

Глава 2

Снабженец что-то пометил у себя на планшетном компьютере в стандартном бланке и вновь растянул портняжный сантиметр, окидывая фигуру Майка сосредоточенным взглядом.

– Так, парень, а ну-ка разведи руки немного! – потребовал он и принялся снимать с него мерку объема груди. – Хорошо, теперь опусти! Так… и вот так… – Его руки ловко орудовали сантиметром, измеряя то длину руки, то ширину плеч, то что-то ещё в спине. – Сейчас выдвини ногу на полшага вперед, я хочу получить объем бедра! Угу… Угу… О’кей! Теперь проверим размер ноги!

– Сэр, можно спросить? – Майк стоял замерев, словно манекен, и старался четко выполнять требования снабженца. Шутка ли, с него снимают мерки на персональное арктическое снаряжение, и от того, насколько точно всё изготовят, будет зависеть его жизнь за Полярным Кругом.

– Спрашивай. – Снабженец снова потянулся за планшетником и застучал пальцами по сенсорному дисплею, вводя в графы результаты обмеров. – Наверное, хочешь узнать, когда будет готово снаряжение?

– Да, сэр, – подтвердил Майк. – Дело в том, что мне заступать на вахту через четыре недели…

– Все новички задают этот вопрос! – ухмыльнулся тот. – Не волнуйся, парень, всё будет о’кей! Через неделю придешь на примерку, ещё неделю техническая станция провозится с подводкой шин внутреннего обогрева, потом пройдешь подгонку. Итого за три недели закончим. Далее, согласно инструкции, получишь снаряжение на руки, и у тебя будет четыре занятия по четыре часа каждое для того, чтобы разносить всё это барахло в тестовом режиме. Если что-то где-то будет натирать – обращайся, поправим. Только учти, на тестовом режиме халтурить очень не рекомендую. Там, у Реактора, жаловаться будет некому, Холод оплошностей не прощает. Откажет обогрев ступни или кисти – вернешься назад с протезом в лучшем случае! А ты ещё и темнокожий, вашему брату за Полярным Кругом приходится нелегко, так что будь осторожнее. Ты понял, приятель?

– Да, сэр, – закивал Майк, – спасибо! Я обязательно учту ваш совет и сделаю всё, как положено!

– Отлично! – одобрил снабженец. – А теперь двигай в класс, я с тобой закончил.

В аудиторию, где проходили обучающие занятия, Майк успел попасть за секунду до начала урока. Совсем не старый эксперт, читающий лекции, смерил его суровым взглядом и молча указал на свободный стол протезом руки. Майк поспешил занять своё место, внутренне поежившись. За три дня занятий в центральном офисе Полярного Бюро он повстречал людей с протезами больше, чем за всю свою жизнь, раз в двадцать. Это вызывало у него легкий страх, но всякий раз он немедленно отгонял его мыслями о Лив и о том, что задуманный план есть единственный шанс для них обоих.

– Господа! – Эксперт постучал металлическим карандашом лазерной указки по столешнице. – Попрошу всех встать и подойти к макету Реактора! – Он поднялся с кресла и включил лазерный лучик. – Сегодня я покажу, где вам предстоит провести пять месяцев вахты. Поэтому настоятельно советую слушать очень внимательно, в электронных буклетах Бюро содержится только общая информация!

Присутствующие в классе люди покинули учебные места и столпились у стоящего посреди класса большого круглого стола, всю поверхность которого занимал рельефный макет Реактора, выполненный из цветного пластика.

– Я хочу, чтобы вы разошлись вокруг стола так, чтобы всем было видно! – потребовал эксперт и занял лекторское место возле пульта управления подсветкой макета. – Итак, перед вами комплекс сооружений, традиционно именующийся Реактором, вернее, его точная копия в масштабе один к двадцати пяти, что означает, что вот это здание резервной электроподстанции, – луч указки уперся в приземистую белую коробку, – высотой в двадцать сантиметров, в действительности имеет пятиметровую высоту! Это всем понятно?

Он окинул слушателей вопросительным взглядом, но не увидел в их глазах вопросов и продолжил, обводя лучом указки основную площадь макета, заставленную копиями конструкций скелетного типа, раскрепленных длинными штангами и растяжками.

– Основную часть Реактора площадью в сто квадратных километров занимают мощные радиопередатчики, составляющие единую фазированную решетку. Таким образом, господа, перед вами одна гигантская антенна! Именно она формирует погоду над Новой Америкой. В результате её работы в ионосфере над нами возникают плазмоиды огромных размеров, о которых мы говорили на вчерашней лекции. Плазмоиды, подобно зеркалам, концентрируют солнечную энергию особым образом и направляют её на Новую Америку. Данный участок Реактора имеет исторически сложившееся название – сектор ХААРП! Как видите, кроме непосредственно антенн там ничего нет, за исключением пункта аварийного ручного управления, зарытого в землю заподлицо с поверхностью и законсервированного, так что надолго останавливаться на нем не имеет смысла. Конструкцию стандартной антенны вам объяснят позже, на следующих лекциях. Итак, ХААРП.

Он коснулся сенсора, и поле радиопередатчиков вспыхнуло светодиодной подсветкой.

– Помимо концентрации солнечной энергии, ХААРП поддерживает и регулирует силу ураганов, составляющих Полярный Круг, который является для Новой Америки надежным барьером, непреодолимым для Холода и адаптировавшихся к нему мутантов всевозможных видов. Направления движения ураганов Полярного Круга контролируются спутниковой группировкой Полярного Бюро, включающей в себя три специальных метеорологических спутника с уникальными возможностями, являющихся единым целым с сектором ХААРП, два основных и один запасной. На случай поломок и прочих непредвиденных обстоятельств. Средний срок службы такого спутника в режиме рабочей нагрузки составляет три года. Национальное Космическое Агентство строго следит за своевременным изготовлением и выводом на орбиту новых спутников взамен пришедших в негодность.

Эксперт вновь окинул слушателей взглядом:

– С данной информацией проблем ни у кого быть не должно, почти всё это известно вам со школьной скамьи. Поэтому двигаемся дальше! – Он тронул ещё один сенсор, и на макете загорелась подсветка небольшой группы строений, плотно стоящих рядом друг с другом. – Этот сектор называется Эксмот, это также исторически сложившееся название. Именно здесь вы будете проводить большую часть времени во время вахты. Тут расположены: командный центр, жилые помещения, ангары для техники, радары и резервная электроподстанция! – Лазерное пятнышко указки заскользило от одного макета к другому.

– Так много всего и только несколько строений? – не выдержал Майк. – И как там умещается две сотни человек, да ещё с техникой? Места же совсем мало!

– Хороший вопрос! – одобрительно воскликнул эксперт. – В действительности вы видите лишь надземную часть сектора. Вот это и это – радары, тут, как я уже сказал, резервная электроподстанция, предназначенная для обеспечения питанием секторов ХААРП и Эксмот в случае отключения основной электростанции, остальное – ангары для техники. Двести двадцать три человека, составляющие вахту, живут под землей, там же находится и центр управления Реактором. Сектор Эксмот создавался более двухсот лет назад, до климатической катастрофы, и Новая Америка сделала всё, чтобы встретить её во всеоружии! Три подземных уровня, по комфорту не уступающих хорошему отелю, тренажерный зал с бассейном, три ресторана, восемь баров, киноцентр и медицинский пункт, оборудованный самой современной аппаратурой. Вам будет чем заняться долгими холодными вечерами! Подробности узнаете на месте, а пока следуем дальше.

Эксперт машинально почесал протез, чем напомнил Майку старого Джеймса, при каждом дожде жалующегося на зуд в отсутствующей ноге, и подсветил указкой отдельно стоящий макет строения:

– Господа, вы видите сектор Пауэр! Впрочем, между собой мы называем его Барбекю. Это атомная электростанция, снабжающая энергией все объекты Реактора, кроме Могильника, которому питание не требуется. АЭС была построена незадолго до наступления Холода и рассчитана на эксплуатацию именно в условиях запредельно низких температур. Её устройство поистине революционно, в нем использовано воздушное охлаждение, благо чего-чего, а охлаждения у нас достаточно!

Слушатели засмеялись, оценив шутку, и один из них, судя по внешности, ровесник Майка, даже вставил свою реплику:

– Моя кузина работает на обогатительной фабрике! Они делают топливо для сектора Пауэр. Наша семья гордится тем, что имеет отношение к сохранению жизни в Новой Америке! Поэтому я решил стать полярником, сэр!

– Это очень похвальное и героическое решение! – немедленно согласился эксперт. – Ты настоящий патриот, парень, только будь предельно осторожен и внимателен, когда попадешь к Реактору. – Он многозначительно поднял руку с протезом и с механическим жужжанием повертел искусственной кистью: – Холод ошибок не прощает!

Парень аж побледнел, не ожидая такого ответа, и Майк усмехнулся про себя. Этот точно конкуренции не составит, один на двоих подвиг делить не придется. К тому же он белый.

– Извините, сэр! – Майк обратился к инструктору. – Если это не является конфиденциальной информацией, сэр! Как случилось, что вы получили травму?

– Ты хотел сказать «остался без ладони», парень? – иронично усмехнулся эксперт. – Это корпоративная тайна. Но я вам её раскрою, мы же теперь коллеги! Я работал в Могильнике, когда на нас напали мутанты. Какая-то зубастая тварь вцепилась мне в руку. Я забил её насмерть ледорубом, но она повредила тепловую шину, и у меня отказал обогрев перчатки. Пока я добрался до Реактора, кисть превратилась в ледышку, и врачи ампутировали её, чтобы спасти всё остальное. Ты хочешь узнать что-то ещё или мы можем продолжить?

– Нет, сэр! – От полученного объяснения Майк опешил, но вида не подал. Будущему герою испуг не к лицу, и выглядеть ошарашенным, как этот белый пацан рядом, он не собирался. – Спасибо за ответ, сэр! Извините, сэр!

Но эксперт уже не обращал на него внимания. Луч лазерной указки скользнул по макету АЭС и переместился дальше, на идеально ровную бетонку взлетно-посадочной полосы.

– С Барбекю разобрались, – констатировал эксперт. – Там всё просто: в центре здание управления, по бокам два шарообразных теплообменника. Ядерное топливо завозится из Новой Америки шаттлами, для захоронения отходов служит Могильник. Теперь о главном. То, о чем молятся все: ниточка, соединяющая наши попавшие в рабство к Холоду души с Новой Америкой, – сектор Аэродром. Вот он. Это – взлетная полоса, и она чистится от снега два раза в сутки, иначе к моменту прибытия или отправления шаттлов её будет уже не найти. Рядом – ангары. Туда загоняются прилетевшие шаттлы в случае получения штормового предупреждения, там же хранятся два шаттла, предназначенные для аварийного сообщения со страной в экстренной ситуации.

– Я слышал, что шаттл вмещает пятьдесят человек, – опять осмелел белый новичок. – Разве двух машин достаточно для эвакуации всего персонала?

– Эвакуация всего персонала невозможна в принципе. – Эксперт смотрел на него с нескрываемой насмешкой. – Если Реактор прекратит функционировать, а без персонала Холод сожрет его очень быстро, то Новой Америке конец. Для того и существуем мы, полярники, чтобы Реактор работал бесперебойно в любых ситуациях, даже самых экстренных. Те шаттлы стоят в ангарах на всякий случай, потому что лучше с ними, чем без них. Каждые десять лет их меняют, но за это время они никогда не покидают ангаров, поэтому самые теплые места во всей вахте – это вакансии их пилотов. Пять месяцев все вкалывают, как проклятые, а эти шестеро ни черта не делают, только сидят в ангаре по очереди и следят за отоплением. Но и это уже само по себе важно. Если оставить ангары без отопления, через пару дней шаттлы превратятся в насквозь заледеневшую рухлядь. И даже если гидравлическое оборудование не разорвет изнутри льдом, то отогревать такую махину придется неделю. И сразу отправлять на техническое обслуживание, потому что взлетать на ней после такого может решиться только самый отчаянный самоубийца.

– А как же другая техника? – не выдержал Майк. – Почему она не замерзает? На первой лекции нам говорили, что Реактор обслуживают несколько десятков единиц техники! Или её тоже держат в отапливаемых помещениях?

– На Реакторе ВСЁ И ВСЯ держат в отапливаемых помещениях. – Эксперт равнодушно пожал плечами. – Вы всё поймете очень быстро, как только заступите на вахту. Любую единицу техники, от боевой машины до снегохода, категорически запрещается глушить вне ангара. Поэтому все они оборудованы аккумуляторами повышенной емкости. Двигатели внутреннего сгорания не используются, так как возить топливо шаттлами крайне накладно, зато Барбекю хватает на всех, и на Завесу в том числе.

Он вновь коснулся сенсора, и подсветка обозначила тройную линию проволочных заграждений, опоясавшую все части Реактора, но не распространившуюся на огромное антенное поле.

– Господа, прошу обратить внимание! – Эксперт несколько раз обвел указкой охранный периметр. – Это важно! Завеса ограждает всё, кроме сектора ХААРП, так как он в охране не нуждается! Завеса представляет собой комплекс проволочно-тросовых заграждений, на которые всегда подается электрический ток огромной силы. Завеса серьезно облегчает нам жизнь, так как не дает мутантам проникать на территорию Реактора. Даже мимолетный контакт с находящимися под напряжением проволочными заграждениями убивает зверьё наповал. Мутанты чувствуют это и предпочитают к нам не лезть, хотя единичные особи бросаются на Завесу почти ежедневно.

– Зачем они это делают? – насторожился Майк. Это, возможно, один из его шансов совершить подвиг. Ну, на перспективу, конечно, но со счетов сбрасывать не стоит.

– Тепло! – лаконично изрёк эксперт. – Я же сказал, все строения Реактора отапливаются. Они теплее окружающего воздуха, и зверьё это чувствует, причем издалека. Мутантами движет стремление обогреться. Но у нас всё под контролем, Завеса состоит из трех рядов, и ещё ни разу ни одна тварь не смогла преодолеть их все. Двенадцать лет назад у нас был инцидент с белым медведем, предположительно больным бешенством, эта зараза вспыхивает вокруг Могильника довольно часто. Из-за своих крупных размеров медведю удалось прорвать проволочное ограждение первой линии и выжить под напряжением, но уже на второй линии его зажарило окончательно. Так что даже в случае непредвиденных обрывов той или иной линии Завесы, Реактор остается надежно защищенным. Дистанция между линиями Завесы шесть метров, что позволяет без проблем очищать заграждения от снега, чем каждому из вас предстоит заниматься не одну сотню раз, господа!

– А током не убьет? – с опаской поинтересовался кто-то из слушателей. – Если там везде напряжение? Вдруг техника случайно заденет за токопровод?

– Завеса – это конструкция из толстой стальной проволоки, снег на ней практически не задерживается. – Эксперт легонько коснулся карандашом лазерной указки макета проволочного периметра. – Вы же видите, господа! Поэтому очистке подлежат только опорные столбы, точнее, их основания. Мы используем для этого ветровую турбину, на сленге полярников её называют «пушкой». Аэросани двигаются вдоль заграждения, и оператор «пушки» действует воздушной струей, сбивая снег. Конечно, мы следим за техникой безопасности! В командном центре специальный оператор наблюдает за очистителями, и в случае необходимости он всегда готов обесточить нужный участок Завесы. Впрочем, сильные заносы случаются редко. Бураны и ураганы в зоне Реактора проходят каждую неделю, порывы ветра имеют скорость от шестидесяти до восьмидесяти метров в секунду, дуют каждый раз в разные стороны, так что сугробы там надолго не задерживаются. Это позволяет заранее замечать приближение падальщиков.

– Падальщиков? – переспросил тот молодой новичок, что спрашивал про шаттлы. – Это гиены?

– Это кто угодно, – без тени насмешки ответил эксперт. – Так мы называем мутантов, которые приходят к Завесе, чтобы пожирать трупы убитого током зверья. Голод неотделим от Холода, и среди мутантов привередливых нет. Любой из них сожрет всё, что угодно, от заледеневшего трупа до застывшей колом на морозе резиновой изоляции. В пищу идет любая органика, лишь бы выжить. Так что если кого-то из тварей только что убило током у Завесы, пора ожидать появления целой стаи желающих заполучить её труп. И часто в результате дележки добычи количество трупов увеличивается.

– О боже мой! – воскликнул один из новоиспеченных полярников. – А оружие? У нас есть оружие? Вдруг какой-нибудь кровожадной твари удастся перепрыгнуть через ограждения или совершить подкоп?!

– Не беспокойтесь, господа, система безопасности тщательно продумана, – заверил эксперт всех сразу. – Реактор существует две сотни лет! Аэросани оснащены пулеметом, бронемашины автоматическими пушками, даже на снегоходах установлено легкое вооружение. С правилами его эксплуатации вас ознакомят непосредственно на Реакторе. Но бояться нечего! Перепрыгнуть пятиметровую нитку Завесы, да ещё сразу три, невозможно. Тем более прорыть подкоп в вечной мерзлоте! Для этого требуются многочасовые взрывные работы. Конечно, есть мутанты, способные вгрызаться и в мерзлоту, и птицы, передвигающиеся по воздуху, но явной опасности они не представляют. Мы всегда начеку, и любое приближение засекаем заранее. Завеса оборудована тепловизорами и видеокамерами с режимом круглосуточного наблюдения. Некоторые из вас проведут множество дежурств на наблюдательных постах, это комфортабельные операторские места, расположенные в тепле командного центра, туда сводятся данные со всех камер. В общем, если соблюдать инструкции и технику безопасности, вам ничто не будет угрожать, господа!

Он одарил всех слушателей широкой улыбкой, при этом скользя по ним насмешливым взглядом. Экскурсовод вновь, словно невзначай, пошевелил искусственной кистью, и тихое жужжание двигающегося протеза заставило некоторых вздрогнуть.

– Итак, я хочу, чтобы вы внимательно изучили макет Реактора и запомнили его в точности! – потребовал эксперт. – К началу тестовых испытаний персонального снаряжения каждый из вас должен знать Реактор лучше, чем планировку собственных апартаментов! Приступайте, господа! Я буду отвечать на ваши вопросы по мере сил.

– Сэр, почему сектор ХААРП не имеет Завесы? – поинтересовался Майк у эксперта, красноречиво продолжающего жужжать протезом.

– Она ему не нужна, – ответил тот. – За сорока километрами заграждений на Холоде не уследишь, да и охранять там нечего. Конструкции антенн и трансляторов стальные и гибкие, мутантам нечего сожрать. И зверье не любит подходить к ним слишком близко, мощные излучения ХААРПа их пугают. Ремонт или плановая замена конструктивных элементов требуется редко, и это производится силами специальных бригад, состоящих из наиболее опытных полярников. Новичкам выход за пределы Завесы в течение первых двух вахт строго запрещен. Какие-нибудь ещё вопросы?

– Да, сэр, – не отступался Майк. – Где находится Могильник? Почему его нет на этом макете?

– Хочешь себе такую же штуку? – Эксперт сунул ему под нос протез и пошевелил пластиковыми пальцами.

– Я… – такого Майк не ожидал, – я хотел сказать… Мне просто интересно, сэр! У меня есть знакомый, он долгое время был полярником, остался без ноги. Он много рассказывал мне о Реакторе, говорил, что Холод – опасное место…

– Место? – развеселился эксперт. – Парень, ты, видно, плохо его слушал! Место – это Новая Америка! Холод – это всё. Ему принадлежит планета. Вся, кроме нашего клочка земли. И он очень недоволен этим! И тот, кто думает, что это ерунда и байки, имеет все шансы вернуться домой в обледенелом ящике!

– Но из вашего рассказа следует, что опасаться нечего, всё под контролем! – упрекнул его Майк.

– Так и есть! – продолжал веселиться экскурсовод. – У нас всё под полным контролем! Иначе Новая Америка была бы сейчас заснеженным кладбищем заледеневших трупов.

– Тогда в чем же опасность Холода? – Майк саркастически ухмыльнулся. – Кроме низких температур? Чего вы все так его одушевляете, словно он живое воплощение какого-нибудь древнего зла?

– Послушай меня, парень, я кое-что тебе расскажу сейчас! – радостно заулыбался однорукий эксперт. – Забегу вперед программы обучения! Реактор, – он кивнул на светящийся огнями макет, – расположен в Австралии, в одиннадцати с половиной тысяче километров от нас. Это не экватор, но все ещё тропики, и там очень тепло – всего минус шестьдесят по Цельсию, а летом так и вовсе жара – до минус сорока пяти! Это бесконечная заснеженная пустыня, на которую медленно надвигается мировой ледник. Ледник сковывает всю планету, у него нет границ, и на его поверхности гуляют не просто снежные бури, там бушуют ураганы со скоростью ветра порядка ста – ста десяти метров в секунду. Срываясь с ледникового панциря, они слабеют в среднем до восьмидесяти метров в секунду. Это немного, всего-то двести девяносто километров в час! Без опоры устоять на ногах невозможно, порыв ветра сбивает с ног человека в полном арктическом снаряжении и уносит прочь на многие километры! Поэтому вся территория Реактора имеет пешие маршруты, вдоль которых растянуты тросы, а снаряжение полярника оборудовано страховочными карабинами, позволяющими зацепиться за них, потому что удержаться на тросе руками в момент урагана сможет далеко не каждый! Не говоря уже о том, что в момент урагана ты не сможешь разглядеть даже перчатки, если вытянешь руку, всё вокруг тебя будет одним сплошным снежным месивом, забивающим глаза, нос и уши, поэтому мы закрываем лицо масками.

Но это ещё не всё, приятель! При температуре воздуха в минус сорок по Цельсию, в нашем арктическом снаряжении вполне можно не просто выживать, но и комфортно работать на морозе часов десять – двенадцать. Но вот беда – на ветру любая поверхность накаляется ещё сильнее, и вот тут-то Холод и предстает во всей своей красе! Уже при скорости ветра в два метра в секунду, минус сорок превращается в минус сорок восемь! При пяти метрах в секунду – в минус пятьдесят шесть, при десяти метрах в секунду – в минус шестьдесят градусов, а при двадцати – в минус шестьдесят восемь. Но такое конечно же бывает нечасто! Потому что нечасто на Реакторе бывает минус сорок! Обычно там минус шестьдесят с небольшим, я же говорил, что места у нас теплые, и ветерок легкий, двадцать метров в секунду, в итоге на поверхности снаряжения обычно фиксируют температуру в минус девяносто градусов по старику Цельсию, плюс-минус градус-другой!

А теперь подумай вот о чем: при охлаждении температуры кожи человека ниже плюс тридцати градусов, заметь, парень, я сказал ниже ПЛЮС тридцати, он начинает дрожать. Вот почему любому из вас бывало зябко даже в Новой Америке, где всегда выше нуля. При понижении температуры кожи ниже двадцати семи градусов любой человек, не привыкший к Холоду, как к отцу родному, впадает в кому. А при температуре кожи в двадцать один градус наступает смерть. Самые живучие способны протянуть до двадцати градусов, в это время температура тела составляет где-то градуса двадцать два-двадцать четыре. При температуре кожи в плюс девятнадцать градусов за всю историю Полярного Бюро ещё никто не выживал. И все мы очень рады, что могучие ученые умы Новой Америки создали для нас снаряжение с электрообогревом, которого хватает в среднем на десять часов непрерывной работы! Обогрев защищает нас от превращения в замороженное мясо! Как ты думаешь, приятель, какова температура на поверхности снаряжения, если в пятидесятиградусный мороз Холод одаривает нас свежим бодрящим бризом со скоростью ветра в тридцать метров в секунду? А если это зима и было не пятьдесят, а шестьдесят пять градусов ниже нолика?

Эксперт радостно улыбался Майку во все тридцать два зуба, выдерживая недолгую паузу. Майк молчал, торопливо вспоминая рассказы старого Джеймса.

– Я тебе помогу! – сжалился над ним однорукий. – В обоих случаях за минус сто, но это уже не имеет значения! Потому что имеет значение лишь один показатель: как долго ты продержишься один на один против Холода, если откажет обогрев снаряжения, а своевременно добраться до укрытия не удается? Ибо смертельно опасной для выросшего в условиях вечно теплой Новой Америки человека считается температура окружающего воздуха от минус сорока пяти по Цельсию. – Он поднял протезированную руку на уровень глаз Майка: – Моя кисть продержалась почти час. Но до Реактора мы смогли добраться только через семьдесят одну минуту. И врачи сказали, что мне ещё повезло, отрезать пришлось только ладонь. Ну, как тебе объяснения, парень? Всё ещё не убедительно?

– Вы попали в Воронку, сэр?! – невольно выдохнул Майк. – Простите, сэр, я не знал! Мне очень жаль, сэр! Старый Джеймс говорил, что это может произойти внезапно…

– Что? Воронка? – хохотнул эксперт. – О чем ты, приятель! Я попал в драку с мутировавшим зверьем у Могильника, в самой обычной обстановке! У нас там всегда минус сто с копейками, под ветром в сто двадцать километров в час, это штатная погода на Реакторе. С тех пор как двести лет назад наша ионосфера превратилась черт знает во что, на планете творится ещё и не такое! У меня просто отказал обогрев перчатки, а до Реактора было две сотни километров. Водитель выжал из аэросаней всё, и я до сих пор благодарен ему за это! Вот и все дела. А Воронка – это совсем другое. Ученые называют её «Глаз Бури». Это – самый центр исполинского циклона, высотой в восемьдесят с лишним километров и площадью с половину Австралии. В наше время вряд ли есть что-либо страшнее этого. Воронка может образоваться за полминуты и даже быстрее. В считаные секунды она затягивает холодный воздух с высоты в несколько десятков километров и с огромной скоростью выплевывает его на поверхность. Сила ветра в это время зашкаливает за четыреста километров в час, температура резко падает до минус ста сорока по Цельсию, а бывало и ниже. Приборы лопаются, пластиковые элементы конструкций разлетаются на куски, после Воронки начинается аврал, всё приходится менять на новое!

Он перестал улыбаться, опустил руку и снова машинальным движением почесал протез.

– Если ты видишь образование Воронки, то лучше бы тебе находиться где-то очень недалеко от строений Реактора. – Эксперт посмотрел на Майка. – Потому что при хорошо заряженных батареях персонального снаряжения шина подогрева ещё что-то там подогревает в течение четырех минут, при половинном заряде – две минуты, при заряде менее четверти ты начнешь замерзать уже через минуту. Без подогрева человек перестает чувствовать и контролировать свои конечности приблизительно на пятой секунде, а на десятой ему уже на всё плевать. Так что если услышишь шепот Холода, начинай молиться.

– Шепот Холода? – Кто именно из донельзя пораженных слушателей выдавил из себя этот вопрос, Майк не понял. Он вдруг отчетливо вспомнил давно забытый разговор с Джеймсом четырехлетней давности. Одноногий старик тогда рассказал, как попал под Воронку.

Это произошло у самого въезда на территорию Реактора, когда их команда возвращалась с работ по плановому подрыву ледника. Они не успели добраться до ангаров на какие-то двадцать секунд. Удар стихии чудовищной силы отшвырнул снегоход Джеймса, словно спичечный коробок. Человека вырвало из сиденья и впечатало в стену ближайшего строения. От сильного удара он на несколько секунд потерял сознание, но ему повезло, закрепленный на поясе ледоруб зацепился за узел крепления страховочного троса, что растянуты вдоль всех тропинок Реактора. Очнулся Джеймс от того, что яростные порывы жестокого урагана, беснующиеся возле здания, били его о стену. Он смог пристегнуться страховочным карабином к тросу и попытался добраться до входа, до которого оставалось ровно пять метров. Но от сильного удара шина системы индивидуального обогрева повредилась, и Джеймс понял, что не чувствует левой ноги и не может идти. Пришлось ползти, перебирая руками по канату. Ураганный ветер бил ему навстречу, кругом висела сплошная снежная завеса, и он не видел даже собственных рук, цепляясь за трос по наитию. Пять метров Джеймс преодолевал более трех минут, но ему всё-таки удалось подползти к двери. Он долго стучал в неё ледорубом, потом ледоруб вырвало из онемевших рук, и Джеймс продолжал стучать кулаком, которого уже не чувствовал. Через несколько секунд стук услышали, дверь приоткрылась, и его втащили внутрь. Сослуживцы сразу же поместили его в обогревательную камеру и оказали первую помощь, но ногу уже тогда было не спасти. Так закончилась последняя смена Джеймса. Старик не любил вспоминать тот день, но тогда, после этого рассказа, негромко добавил:

– Перед самым появлением Воронки вдруг наступает абсолютный штиль, термометр замирает на минус пятидесяти, и вокруг воцаряется полная тишина. В этот момент ты слышишь тихий шепот. Это Холод пришел за тобой.

Майк вздрогнул, настолько ясно ему привиделся хмурый Джеймс, сидящий в своем кресле и почесывающий протез ноги со стеклянным взглядом, направленным куда-то сквозь тебя…

– Это атмосферное явление! – решительно заявил он, отгоняя от себя липкий холодок страха, тонким ручейком нервной дрожи побежавший между лопаток. – Так получается потому, что при экстремально низких температурах из воздуха вымерзают кристаллы льда! Этот процесс сопровождается шелестом! Сам по себе Холод ничего никому не шепчет!

– Действительно? – Эксперт с интересом воззрился на Майка. – О’кей, приятель, будь по-твоему. Только когда Холод решит перетереть с тобой с глазу на глаз, не забудь рассказать ему об этом! – Он иронично усмехнулся и окинул слушателей суровым взглядом: – Итак, господа! Я хочу, чтобы вы запомнили простое правило: увидел образующуюся Воронку – сначала пристегнись к тросу, затем беги со всех ног к ближайшей двери! Именно в такой последовательности, и никак иначе! Ваше индивидуальное арктическое снаряжение оборудовано двумя карабинами, предназначенными специально для таких случаев, один спереди, другой сзади! Помните, при ударе урагана, движущегося со скоростью четыреста километров в час, удержаться на ногах невозможно! Поэтому, если вы планируете возвращаться в Новую Америку, советую вам отнестись к моим словам очень серьезно!

К моменту окончания курса профессиональной подготовки Майк уже не питал никаких иллюзий – ему придется тяжело. Возможно даже, тяжелее всех, так как в их группе он был единственным афроамериканцем. Но именно этот факт и придавал ему сил. Что бы там, у Реактора, его ни ждало, Майк встретит это, как настоящий мужчина, и победит. Ради любви, ради Лив и их совместного будущего. Он вытерпит все лишения и всё равно совершит подвиг, положить жизнь или здоровье на алтарь Холода – это не для него. Его ждёт слава, богатство и любовь! Но сначала необходимо добиться своей цели, а для этого стоит отнестись к Холоду предельно серьезно. И Майк тщательно заучивал всё, чему учили его эксперты Бюро. Он даже добился разрешения взять своё персональное снаряжение на дом с целью продолжить тесты сверхурочно. Майк еле дотащил две совершенно огромные сумки до вагончика монорельсовой дороги и первым делом показал снаряжение Джеймсу.