Текст книги "Умри красиво"

На этом обсуждение переросло в дружное молчание, которое нарушил сам объект всеобщего недоверия. Бэмби сообщила, что согласна со всеми условиями. Потому что жить на Базе среди людей всё же лучше, чем одной посреди глухой тайги, тем более что навыков выживания в лесу у неё нет. А тут она сможет помогать Айболиту на камбузе и заниматься уборкой, а то понятие «чистота» на Базе существует не только в теории лишь тогда, когда из Сателлита возвращается Кнопка. Девчонка даже была готова ходить в лыжной шапочке на глазах мимо секретных помещений Базы, если это необходимо. Кварца этот момент очень ободрил, но тут за Бэмби вступился Медведь, предложивший просто пристрелить девчонку, чтобы не мучилась. В итоге после недолгого совещания решили, что вечно завязанные глаза – это уже перебор, и Бэмби позволили шапочку не носить.

Пока обсуждали другие вопросы, девчонка сидела молча, инстинктивно съёживаясь всякий раз, когда кто-нибудь бросал на неё взгляд, и не подавала голоса до самого окончания собрания. Но под занавес неожиданно заговорила, поинтересовавшись, нет ли у собравшихся возможности передать письмо в Москву, в фонд «Неравнодушные», правозащитнику Абрамову. Если как-то можно организовать такое, то она очень хотела бы рассказать своему бывшему боссу о причастности Прокопенко к торговле женщинами. Потому как очень хочется отплатить Прокопенко хотя бы чем-то. Должен же быть способ доставить письмо, ныне покойный Сизый говорил, что торговцы наркотиками могут за это взяться… наверное… На этом её решимость иссякла, и девчонка окончательно стушевалась. Медведь ответил за всех, деловито обронив многозначительное «посмотрим», и собрание завершилось. После чего Кварц сразу же попросил его заглянуть к себе в кабинет.

– Не хочу показаться параноиком, – хмуро начал контрразведчик, едва Медведь затворил за собой дверь, – но оставить эту Бэмби на Базе было слишком опасным решением.

– Насчет паранойи не переживай! – ободрил его здоровяк. – Все и так в курсе, что она у тебя есть, так что все относятся с пониманием. Айболит даже обещал разработать специальные укольчики…

– Коля! – Кварц недовольно насупился. – Не до шуточек сейчас! Мы поступили в точности так, как хотел Меркулов! Оставили у себя внедренного агента и разрешили ему свободно передвигаться по Базе! Я бы на его месте посчитал операцию стопроцентно успешной!

– Тогда чего мы её не пристрелили? – хмыкнул майор. – Я ведь предлагал, если что.

– Не похожа она на агента, – со вздохом признался контрразведчик. – Реагирует уж слишком естественно. Для столь умелой имитации нужны годы серьёзнейшей подготовки, а я далек от мысли, что Володина с малолетства была иностранным агентом и начальство позволило Меркулову забрать её из Москвы в Ареал в связи с нехваткой специалистов. Но то, что всё случилось именно так, это его рук дело, гарантирую! И ситуацию вокруг её нахождения у нас на Базе он грамотно развил. Наверняка пустил слух, где только смог, что попавшая к ОСОПу девушка увидела все наши секреты. Вот все кому не лень и ждут её возвращения с нетерпением.

– Тогда в чем подвох? – нахмурился Медведь. – Девчонка невиновата, но прислал её Меркулов… Что-то я несколько запутался и потерял ход твоих мыслей.

– Должно быть что-то ещё… – задумчиво ответил Кварц, разглядывая собственные схемы, занимающие половину рабочего стола. – Что-то тут не так, я чувствую. Не просто так всё это произошло… Но Бэмби не шпион, похоже, ты прав. Хотя я всё равно настаиваю на том, чтобы глаз с неё не спускать. На всякий случай. Как известно, бог бережет бережёного.

– Последим, – согласился здоровяк. – База невелика, куда она от наших бдительных очей денется! Что ты думаешь по поводу её слов о письме этому Абрамову? Предложение вроде дельное.

– Согласен, – Кварц мгновение размышлял. – Письмо она может написать под нашу диктовку, это исключит возможность нежелательной утечки информации. Если эту бумагу перехватят люди Белова, мы ничего не теряем. Если оно дойдет до адресата, у нас может появиться союзник на Большой земле. А может и не появиться. Это политика, и какие силы представляет Абрамов, мне неизвестно. Уверен, что и Бэмби слабо это представляет, если представляет вообще. В общем, пока не попробуем – не узнаем. Осталось сообразить, как организовать отправку.

– Давай так и организуем, как собирался ныне покойный Сизый, – здоровяк откинулся на спинку стула, от чего тот жалобно заскрипел. – Через наркоторговцев. Поставим Кошелю задачу. Он теперь у Глобуса на хорошем счету, не только достал эксклюзивную «Эмку», но и сумел её починить, ай да молодец! У Глобуса с Подковой наверняка имеются связи с уголовниками, думаю, передачу письма они организовать в состоянии.

– Если Прокопенко в доле с Рашпилем, то вся нелегальная почта проверяется, – покачал головой Кварц. – Письмо не дойдет, а Кошель засветится. Слишком рискованно.

– Во-первых, Кошеля не жалко, – усмехнулся Медведь. – Он барыга и зарабатывает на нас неплохие деньги. Его способ делить доход далек от честного партнерства, тебе это хорошо известно. Он нас регулярно обманывает, так что пусть принесет пользу с риском для жизни. А во-вторых, Кошель хитер и жаден. Попадать на ровном месте не в его интересах, и отказываться от денег он не привык. Так что скажем ему прямо, что содержание письма есть компромат и засветка может стоить ему дорого, но зато мы хорошо заплатим ему в случае успешной доставки. Как только Абрамов данное письмо опубликует. А он наверняка его опубликует, раз правозащитник. Это же его хлеб!

– По идее да, – согласился контрразведчик. – Я скажу Бэмби, чтобы составила свой вариант сообщения. Некоторое время займет обработка, необходимые дополнения, потом она напишет конечный вариант… Думаю, через пару дней у тебя будет готовое письмо.

– Хорошо, – оценил здоровяк. – После Выброса вручим его Кошелю. Он будет рад нас видеть, бедняга ночами постоянно скучает. Будет интересно посмотреть, какую сумму он запросит за такое.

Сумма, как и ожидалось, оказалась далека от светлых идеалов скромности. Торгаш, по своему обыкновению, всячески давил на жалость, сетовал на хронический недостаток клиентов и катастрофическое падение и без того ничтожных прибылей. В общем, Медведю пришлось торговаться, и через пятнадцать секунд торга сумма была снижена вдвое, а Кошель проинформирован о том, что он получит свои деньги только после того, как адресат в Москве подтвердит доставку указанной корреспонденции. А если Кошеля постигнет неудача, то в следующий раз в магазине Водяного вообще не окажется бронепластин к «Эмке». Сообщив об этом, Медведь особо подчеркнул, что ему очень жаль. Глобуса. Как же тот без своей «Эмки»-то проживет?! А ведь в неё обязательно, обязательно попадет несколько пуль, весь ОСОП словно сердцем чует.

Кошель поник, признавая поражение, и почти честно признался, что доставку он гарантирует, но ему все-таки необходима некоторая сумма наличных, чтобы было чем заинтересовать курьеров не совать нос внутрь конверта. В итоге сошлись на десяти тысячах долларов, торговец забрал конверт и, тяжело вздыхая, побрел к своему поселению, погруженному в ночную тьму. Через два Выброса он сообщил, что договорился с кем надо и письмо уйдет на Большую землю с очередной партией «златовласки», отправка которой планируется в следующем месяце. Выбирать не приходилось, Кошелю дали добро и принялись ожидать результатов. В общем, после того собрания Бэмби и живет на Базе не взаперти и без повязки на глазах. Ей разрешено передвигаться везде, за исключением научных помещений, и все старательно делают вид, что бдительно следят за девчонкой, если рядом появляется Кварц.

Впрочем, никаких трудностей Бэмби не доставляла, если не считать появления из-за неё на Базе сменной обуви. Девчонка кашеварила на камбузе вместе с Айболитом, отмывала кастрюли-котелки-тарелки и добровольно взяла на себя обязанность драить Базу чуть ли не каждый день. Пришлось признать, что вокруг стало по-настоящему чисто, и как раз это и стало проблемой: ходить по вылизанному чуть ли не до блеска кафельному полу в грязных сапожищах было как-то неловко. Поначалу все старались топать вдоль стен, а потом на Базу на очередные отгулы вернулась Кнопка, и всё закончилось коварным заговором. Кнопка, доктор Николаева и, разумеется, Бэмби, а также пошедшие у них на поводу Айболит со Степановым выступили с беспрецедентной по своей жестокости инициативой: на Базе необходимо ввести сменную обувь. Надо признать, для многих это стало тяжёлым ударом, особенно для Медведя. Переобуваться в чистые берцы каждый раз, когда возвращаешься на Базу, было откровенно лень. Но отговорки типа «внутри “Эмки” обувь не пачкается» ратифицировать не удалось. Ходить по Базе в тапках нельзя, это резко увеличивает время приведения личного состава в боевую готовность, а после визита Фронтовика с этим экспериментировать не хотелось никому. Пришлось достать со склада ещё один комплект облегченных ботинок с высоким берцем, и теперь Медведь чувствовал себя школьником младших классов, возясь со шнуровкой перед и после каждого выхода на улицу.

В остальном Бэмби вела себя тихо, в свободное время возилась в своей комнате или беседовала с профессором Николаевой либо с Кнопкой, если та была на Базе. С обеими женщинами у неё быстро наладились добрые отношения, и Кнопка каждый раз приобретала для Бэмби в Сателлите что-нибудь из одежды, опасаясь покупать сразу много вещей, чтобы не вызывать лишних подозрений. Гардероб из камуфляжей и спортивных костюмов у девчонки постепенно увеличивался, и бродить по Базе в медицинском халате ей не приходилось. Требований Кварца она не нарушала, в запретные помещения не лезла и по всем вопросам обращалась либо к Айболиту, что Кварца не радовало, либо к Медведю, что Кварца радовало. А вот самого Медведя не очень, ибо девчонка умудрялась появляться как раз в те моменты, когда здоровяк собирался лишний час вздремнуть или пообщаться со своим любимым и единственным боксерским мешком.

И прогнать или проигнорировать её удавалось не всегда. Вот и сейчас, выйдя из душа, Медведь обнаружил Бэмби стоящий у дверей санузла. И в её руках, что очень настораживало, не было видно полотенца. Заподозрив неладное, здоровяк попытался ускоренным шагом покинуть зону риска, но несостоявшийся шпион врага не дал ему такой возможности.

– Медведь, вы не могли бы постоять со мной на крыше? – Девчонка бодро пристроилась рядом, не отставая от него ни на сантиметр. – Можно мне немного побыть на свежем воздухе?

– Не могу! – отрезал здоровяк, увеличивая скорость. – Какие ещё прогулки по крыше в три часа ночи! Завтра рано вставать, так что всем спать!

– Завтра первый день после Выброса, – вкрадчиво напомнила Бэмби. – До обеда Базу покидать запрещено согласно вашему распоряжению в связи с экстремальным уровнем активности мутировавшей фауны. У всех будет время выспаться.

– На крыше сейчас темень кромешная! – Медведь предпринял вторую попытку. – Что там делать посреди ночи, часовому мешать?

– Подышать свежим воздухом. Я десять дней не выходила на улицу, – Бэмби опять сделала жалобные глаза. – Вы же сами сказали, что мне можно выходить подышать на крышу, и лучше ночью, чтобы я не увидела научные приборы, которые вы называете «самогонными аппаратами»…

– Сейчас не получится, у меня сменная обувь куда-то задевалась, пока Выброс шел! – мстительно заявил майор, целеустремленно вламываясь в ведущие на лестницу двери.

– Ничего страшного, я всё вымою! – успокоила его девчонка, ловким прыжком перескакивая через перила и преграждая ему путь вниз. – Как раз завтра буду делать генеральную уборку, только дождусь, когда вы людей на задание уведете!

– Чего распрыгалась как кузнечик?! – Медведь сделал недовольную физиономию и попытался обойти Бэмби, но та вновь преградила ему дорогу. – Не лезь под ноги, ещё раздавлю случайно!

– Пожалуйста, хотя бы пять минут! – не сдавалась девчонка. – Меня кроме вас никто на крышу не выводит, чтобы с Кварцем не связываться, а он только вам доверяет!

– Что за бред?! – лениво изобразил возмущение здоровяк. – Кварц доверяет всем! Кроме тебя, разумеется. И люди не связываться с ним не хотят, а уважают его рекомендации, потому что он не от нечего делать их выдаёт, и все прекрасно это понимают. Кроме тебя, разумеется.

– Я тоже понимаю! – заявила она и поникла: – Я понимаю, что я тут чужая. Но идти мне все равно некуда, поэтому я стараюсь быть хоть чем-то полезной. Вот только очень тоскливо постоянно находиться в четырех стенах, внутри бетонной коробки даже воздух другой, словно в клетке сидишь.

– Ладно, пошли, – вздохнул Медведь. – Умеешь ты на жалость надавить! – Он подумал, что надо будет осмотреть систему вентиляции, как только дойдут руки. У нас теперь есть новенькая фильтровентиляционная установка, может, приспособить её к системе… И запускать после Выброса, а то после тридцати часов сидения внутри закупоренной Базы и вправду дышать нечем.

– Спасибо! – обрадовалась Бэмби. – Я с позапрошлого Выброса на улице не была!

Она поскакала вверх по ступенькам так, что сайгак позавидует, и майор направился следом, тяжело вздыхая. В теорию Кварца о том, что Бэмби оказалась на Базе в результате хитроумных махинаций коварного Меркулова, не верил никто. Уж слишком претенциозно всё это выглядело. Сам Медведь профессионализму контрразведчика доверял полностью и его позицию поддерживал, но даже майору версия о «засланце» виделась крайне маловероятной. Уже же выяснили, что девчонка не врет, с Меркуловым незнакома, да и вообще никого толком в Ареале не знает, потому как попала сюда недавно и далеко не по своей вине. Одни только обстоятельства получения ею Зависимости уже поневоле заставляют людей проявлять к ней хотя бы малую долю сочувствия. Живешь себе спокойно, никому не мешаешь, а тут – на тебе, украли и привезли в Ареал по прихоти какого-то облеченного властью и деньгами недочеловека. Это даже обиднее, чем заработать Зуд в результате «Дезинфекции» или последующей спасательной операции – ты, по крайней мере, хотя бы по собственной воле оказался на месте событий, а её привезли силой в качестве живого товара.

На крыше было темно, но не пустынно. В небе над Базой проносились невидимые во мраке стаи ночных птиц, обмениваясь друг с другом чередой негромких резких криков, в развалинах Городка сновали хищники, подыскивая место для засады. С утра поток зверья к границе с Зеленой Зоны резко возрастет, и их ждёт богатая добыча. Если всё продумать заранее. Иначе одинокий охотник запросто может стать пищей для разъяренной стаи своих жертв. Однако в целом ночью после Выброса во много раз спокойнее, чем днем. Тем более что птицы не рискуют опускаться к поверхности растянутой над Базой маскировочной сети, чувствуя скрывающуюся под ней Воронку.

– Как обстановка? – тихо спросил Медведь, подходя к сидящему у перископа часовому.

– Пока нормально, – Базальт отстранился от перископа. – Но руины уже кишат, «Филин» и ПНВ дают десятки отметок. Чем ближе к рассвету, тем зверья становится больше. Фронтовика не видно, Зомби и Бродяг тоже.

– Рано ещё, – буркнул себе под нос здоровяк. – Если он собрался к нам заглянуть, то не успел дойти. С утра поглядим, чем всё это закончится. Выброс какой-то нестандартный случился, и четырех суток не прошло, давно такого не было… – Майор вопросительно взглянул на часового: – Справишься? Или посидеть с тобой, на всякий случай?

– Разберусь, – Базальт отрицательно качнул головой. – Я весь Выброс в постели провалялся, проснулся за час до окончания, до сих пор бока болят. До вечера спать не смогу. Иди, Коля, займись девушкой. Не так! – добавил он, увидев, как Медведь достает боевой нож и с кровожадной физиономией оглядывается на Володину. – Ласково! Не обижай её, ей и так от Кварца достается. К тому же ты ей нравишься.

– Перестань, – поморщился здоровяк, убирая нож. – Такую стёбную шутку испортил! – Он покосился на стоящую в противоположном углу Бэмби, задумчиво вглядывающуюся в ночной мрак Желтой Зоны. – Ей тут все нравятся, идти-то некуда, везде одна перспектива. А у нас народ сознательный подобрался.

– Это ты зря, – тихо усмехнулся Базальт. – Сознательность сознательностью, а с женщинами у нас явный дефицит. А на такую симпатяжку и в лучшие времена желающих нашлось бы хоть отбавляй. К ней никто не лезет с амурными разговорчиками только потому, что все видят, как она на тебя смотрит. Особенно после того, как ты в очередной раз её простебешь. Советую сделать выводы.

– То есть ты хочешь сказать, что Кварц полностью прав и план Меркулова увенчался успехом? Наличие одной смазливой бабы среди кучи мужиков неизбежно приводит к борьбе за неё? – Медведь саркастически скривился. – Может, и действительно стоило её пристрелить, не было бы проблемы!

– Я хочу сказать, – почти беззвучно рассмеялся Базальт, – что Лаванду в Службе Безопасности мечтал пристрелить каждый! Но Туман нашел ей более логичное применение. И проблема исчезла. Рекомендую взять его опыт на вооружение. Мы все будем за тебя очень рады!

– Да вы озабоченные, блин! – негромко возмутился Медведь. – У вас одно на уме!

– Кто бы говорил! – Базальт иронично прыснул. – Никак не вспомню, кто издевательски хохотал в ЛП-32 над Лавандой, когда после той стычки её несколько дней игнорировал Туман? Кто-то советовал ей «не теряться, проявить настойчивость и не зажимать в себе природную сексуальность»?

– То была Лаванда! – отмахнулся здоровяк. – На ней грех было не отыграться. Кто ж знал, что она окажется вполне нормальным человеком?! В ту пору её даже Байкал на дух не переносил, а его вообще ничем не прошибешь.

– Мы уже делаем ставки на Бэмби, – нарочито понимающе поддакнул ему Базальт. – Когда именно ей удастся обратить наконец на себя твое внимание. Коля, сделай одолжение, помоги девочке, а то я рискую проиграть Шороху два кило шоколада.

– Выигрыш пополам? – немедленно уточнил Медведь. – Что он тебе должен в случае победы?

– И не надейся! – отрезал Базальт. – Ничего не получишь! Вон твой выигрыш, на том углу крыши тоскует, блондинистый такой! Кстати, Коля… – пулеметчик сделал очень серьёзное лицо и придвинулся к майору вплотную. – Ты обратил внимание, как она двусмысленно выглядит, когда на шпагате сидит? Это она так на тебя тайно воздействует! Завлекает в лапы Меркулова!

– Придурок! – Медведь отодвинулся от тихо хихикающего бойца. – Маньяк, блин! Правильно Айболит говорит, на этой Базе одни законченные психи! А, ну тебя! Службу тащи, Фрейд-самоучка!

Он отмахнулся от негромко ржущего Базальта и, рассерженно кривясь, двинулся к стоящей у края крыши Володиной. Вот паразиты, они уже на него пари заключают, боевые товарищи, вашу душу так! Лишь бы языки почесать! Справедливости ради стоило отметить, что на их месте он поступил бы точно так же, причем самый первый. А тут приходится быть выше столь милых сердцу забав и поддерживать психологический баланс среди оказавшихся под его командованием людей, абсолютно разных не только по характерам, но и по роду деятельности, и по привычному кругу общения. Так что тут стоит семь раз хорошенько подумать, прежде чем что-то сделать. Майор остановился в паре метров от девчонки и, тщательно избегая смотреть в сторону Эпицентра, окинул взглядом шуршащую лапами и крыльями темноту, окутавшую Базу. После того случая Фронтовика Медведь больше не видел, и даже при движении по направлению к Эпицентру всегда отворачивал голову. Это несколько успокоило расшалившиеся нервы, и даже Айболит признал его если не здоровым, то «находящимся в норме». Однако проверять, вернутся ли зловещие видения, здоровяк очень не хотел. Хорошо хоть внутри Базы можно было смотреть куда угодно, не вздрагивая от страха быть замеченным жуткой аномалией за десятки километров…

– Воздух здесь совсем не такой, как дома, – негромко произнесла Бэмби. – Даже в Зеленой Зоне всё не так, как тут. – Она подняла голову и посмотрела сквозь маскировочную сеть в утонувшие в чернильном мраке небеса: – И неба совсем не видно…

– Небо в Желтой Зоне на ночь чернеет, – задумчиво ответил Медведь. – И запахи тут другие. Растительность мутировала и пахнет иначе. Потому и воздух кажется не таким. По составу он никак не отличается от обычного. Говорят, без противогаза только в Эпицентре дышать нельзя, но единственный человек, который может это подтвердить, сидит сейчас запертым в каком-то ведомственном НИИ.

– Вы про Болта? – уточнила Бэмби. – Мне Кнопка рассказывала о нем. Единственный человек в мире, которого не поразило Зависимостью. Странно, что я ни разу не слышала о нем, пока работала в «Неравнодушных». Абрамов бы обязательно ухватился за такую информацию, это же чудовищное нарушение всех прав – держать ни в чем не повинного человека в лаборатории, словно подопытное животное!

– Ну, почему же не повинного? – усмехнулся Медведь. – Он очень даже виноват! Его вина в том, что у него, ничтожного человечишки, Зависимости нет, а у великих и ужасных сильных мира сего она есть. Это преступление перед власть имущими. Жаль, что информация о нем не дошла до вашего Абрамова, согласен. Мужик он хороший, не заслужил такого.

– Я написала о нем в письме, которое пытается передать кто-то из ваших друзей, – девчонка прислушалась к отрывистым крикам невидимых в темноте птиц. – Скажите, Медведь, каковы шансы, что оно действительно попадет в Москву?

– Сложно сказать, – пожал плечами здоровяк. – Зависит от степени любопытства курьеров. Наркота через Нейтралку течет – только в путь! Так что само по себе передать маляву на Большую землю есть дело совсем не сложное. Но если кто-нибудь засунет нос в конверт, то вряд ли письмо дойдет, наркоторговцы не заинтересованы в том, чтобы кто-то наступил на хвост их партнерам, обеспечивающим транзит «златовласки» из Ареала далее по стране. Вот если наш человек сможет правильно промотивировать курьеров и они не станут вскрывать конверт, то послание дойдет. Сто процентов. Просто раньше нам не приходилось сталкиваться с такой необходимостью. Из Ареала никому из нас не выбраться, все мы вне закона и в розыске. Семьи почти у всех погибли при Катаклизме, остальных быстренько бросили из-за Зависимости и Полтергейста. Нам просто некому слать письма.

– Я за маму беспокоюсь, – вздохнула девчонка. – Она переживает сильно, я же официально пропала без вести. Хотя бы сообщить ей, что я жива, у неё сердце слабое… И ещё я мечтаю отомстить Прокопенко! Если бы не он, я бы никогда…

– …не вылечила позвоночник! – закончил за неё Медведь. – Умей видеть и хорошие стороны в том, чего изменить не в силах. Помогает выживать там, где выживать не хочется.

– Мне все ещё не верится, что позвоночник полностью восстановился, – призналась Бэмби. – Каждый раз, когда я делаю сложное упражнение, ожидаю вспышку боли. Как жаль, что таких лекарств не существует вне Ареала! Мне бы их два года назад, когда я едва на инвалидном кресле не оказалась! Всё могло бы сложиться иначе…

– Всё сложилось так, как сложилось, – хмыкнул Медведь. – Как говорится, за всё надо платить. Хотите излечиться от рака, паралича и прочих прелестей Большой земли – милости просим к нам в Ареал. В награду за упорство каждому страждущему выдается Зависимость. Не устраивает – оставайтесь дома. Но в таком случае нечего жаловаться.

– Вы правы, но… – Бэмби умолкла, подбирая слова. – Как-то это всё не по-доброму… Почему в жизни никогда не бывает всё хорошо? Неужели обязательно что-то должно быть недоделано?

– Один умный человек когда-то очень давно сказал, что без зла люди бы не смогли оценить добро, – философски заметил Медведь. – Им просто не с чем было бы сравнить. Возможно, он прав, хотя лично я ничего не имею против того, чтобы все жили, не оценивая добра и считая, что оно само по себе разумеющееся положение вещей. Лишь бы только зла не было вообще. Но лично мне думается, что люди сами виноваты в том, что всё обстоит так, как есть. Всё, как ты выразилась, недоделано потому, что основная масса народа не желает доделывать.

– То есть как это? – девчонка непонимающе нахмурилась. – Что значит, не желают доделывать?

– То и значит, – усмехнулся Медведь. – Подавляющее большинство заботится только о себе, но даже этого оно не желает делать в полном объеме. Набили брюхо, купили шмоток, исхитрились обзавестись жильем – и всё, все довольны, счастье наступило. Большего никому уже и не требуется, глобальными проблемами заниматься лень. Вот, смотри! Наши ученые пытаются обратить вспять Ареал, избавить всех, заметь, всех, а не только себя, от Зависимости и попутно решить проблему дармовой электроэнергии в масштабах планеты. И кто им во всем этом оказывал содействие? Никто. Они работали в престижных научных университетах, потом приехали в ГНИЦ, после Катаклизма оказались в ЦИАП, но их работы были никому не нужны. Власть имущие пытались закрыть исследования, так как это угроза нефтяной кормушке, обычные люди не желали связываться, потому что своя рубашка ближе к телу. В результате ученым помогаем мы. Помогаем, как можем, ведь мы от науки весьма далеки. Но нас не сто тыщ, а всего лишь несколько человек. А сколько народа живет в Ареале? Уже чуть больше тридцати тысяч. Кто из них потребовал от РАО возобновить исследования Ареала? Никто. Все возмущены только ценами на еду, воду и шмотьё, ненасущные проблемы их не волнуют. ЦИАП занимается лишь «Иксом», и всем плевать. Если кто и недоволен, то я о таких не слышал. Значит, их слишком мало. То есть большинству безразлична собственная же судьба. Огромная куча трутней только и ждёт, когда им поднесут что-нибудь на блюдечке. Вот мы наладили оповещение о Выбросе. Думаешь, кто-нибудь за это Водяному принес бесплатно хоть один мет или осколок? Просто так, в качестве «спасибо»? Никто. Зато в чем я железобетонно уверен – так это в том, что если мы вдруг прекратим давать оповещение, много кто явится к Водяному возмущаться – мол, что это вы перестали предупреждать?! Я на вас понадеялся и чуть не погиб! Раз оповестили разок-другой, то всё, теперь обязаны продолжать! Типа, аудитория требует!

Медведь презрительно усмехнулся и махнул рукой в знак бесполезности дальнейших разговоров.

– Беда большинства в том, что они только и хотят, что требовать и получать всё на халяву, – подытожил он. – Именно поэтому у большинства мало что есть, и никогда намного больше не станет. Ибо словами горю не поможешь. А на серьезные дела они не способны. Зато те, кто способен, далеко не всегда испытывают непреодолимое желание тащить на своем горбу эту безразмерную кучу трутней. Я бы совершенно не удивился, если бы способ оповещать о Выбросе нашли не мы, а какая-нибудь другая группировка, и она стала бы оповещать исключительно за деньги. Ради этого они и ищут в мыле наш передатчик по всей Зеленой Зоне с самого первого выхода в эфир. Хотят забрать себе и, так сказать, монетизировать столь эксклюзивную возможность. Теоретически это вполне реализуемо: какая-нибудь адресная рассылка на ведомственные мобильные устройства за отдельную плату. Или что-то подобное, уж я не знаю. Была бы возможность заработать, не прилагая труда – а желающие заработать, не работая, всегда найдутся. Именно потому в мире всё так, как есть.

– Всё так плохо? – загрустила Бэмби. – И ничего в нашей жизни не изменится?

– Конечно, изменится, – успокоил её Медведь. – Вот получит Абрамов твое письмо, посадит в тюрьму Прокопенко, и ты поедешь жить в Сателлит и откроешь там гимнастическую школу. Это позволит жителям города приобщиться к здоровому образу жизни, а моя База избавится от крайне неудобного раздражителя. Заодно ты сагитируешь ЦИАП бросить возню с нефтью и заняться ремутацией Ареала. Словом – одни плюсы. Всё, хватит дышать, марш внутрь! Мне спать пора.

– Можно ещё пять минут? – взмолилась Бэмби. – Когда ещё в следующий раз удастся так…

– Бегом марш в койку! – перебил её здоровяк. – Дважды за один день ты меня на жалость не разведешь, и не надейся. Мала ещё! Завтра я тебя выгуляю, так и быть. Если не забуду.

– Я вам напомню! – Бэмби озарилась счастьем. – Можно?

– Нельзя! – рявкнул майор. – А ну, брысь! Умчалась в свою комнату резво, или будешь сидеть взаперти ещё два Выброса! Я тебя быстро научу, что спорить со старшим по званию есть занятие неблагодарное! Особенно когда он мечтает поспать!

Крайнюю фразу здоровяк вещал уже в пустоту ночного мрака, изрядно веселя затихшего на посту Базальта. Часовой усиленно делал вид, что его абсолютно не интересует происходящее, пряча в темноте довольную ухмылку. Заметив взгляд начальства, Базальт сделал каменную физиономию и уставился в перископ. Судя по звуку торопливо стучащих по ступенькам шагов, Бэмби в этот момент была где-то в районе минус первого этажа, и Медведь смог вздохнуть спокойно. Убедившись, что дисциплина на Базе вновь стремится к недосягаемому уровню, Медведь на всякий случай сурово воззрился на часового, после чего отправился к себе.

Добравшись до своей комнаты, майор улегся спать, но заснуть ему удалось далеко не сразу, разговор с Базальтом никак не выходил у него из головы. Пулеметчик, конечно же, не лгал, и если никто не пытается строить глазки Бэмби исключительно из-за него, Медведя, значит, так оно и есть. И сознательность тут действительно ни при чем. А это значит, что он ошибался, когда считал, что все смотрят на девчонку так, как Кварц или он сам. Интересно, что теперь со всем этим делать… Не хотелось бы ошибиться ещё раз, однако! Если он не станет любезничать с Бэмби, рано или поздно остальные сделают выводы со всеми вытекающими отсюда действиями. Как бы на этой почве люди не разругались. Об этом Кварц предупреждал сразу. Да и без его аналитики несложно догадаться. Одно дело Кнопка и Водяной, они муж и жена, совсем другое – свободная девушка, оказавшаяся среди мужского коллектива в Ареале, в котором из каждых тринадцати человек женщина всего одна. Тут может запросто возникнуть конфликт интересов, даже если она сама кого-то выберет. Что и происходит регулярно по всей Зеленой Зоне. Женщины по, разумеется, необъяснимой случайности предпочитают сходиться с руководством и прочими лидерами. Обиженный народец попроще тоже, разумеется, по необъяснимым причинам заявляет, что их избранники влияют на женский выбор своим положением в обществе, тем самым заставляя несчастных дам предавать свои чувства. Майор саркастически ухмыльнулся. Ну, надо же, какая сложная у людей жизнь! И теперь эти сложности добрались и до его Базы.

– Даешь каждому по симпатичной гимнастке! – пробурчал Медведь. – Пущай на шпагатах сидят…