Текст книги "Умри красиво"

* * *

– Как здесь красиво… – прошептала Володина, разглядывая с крыши Базы подернутые едва заметными сумерками развалины Городка, покрытые синюшным мхом вперемешку с желтой сыпью ареаловской пыли. – И небо зеленое… Я уже забыла, как выглядит мир при свете дня.

Сидящий у перископа на посту часового Медведь прислушался к несущей чушь Бэмби. Кажется, мозги у девчонки совсем того… утратили работоспособность. Это где красиво, в забитых аномалиями развалинах? Дык, о чем спор! Здесь просто феерически прекрасно! Особенно эта зеленая размазня над головой вместо неба, она и вовсе восхитительна. Надо не забыть предупредить Айболита.

– К краю крыши не подходи, – здоровяк на всякий случай сделал голос грозным. Так надежнее, раз созерцание мёртвого пейзажа вызывает у неё приступ восторга. – Там Паутина кое-где тянется между растяжек маскировочной сети и там, где обломки кирпичной кладки сохранились.

– Я вижу, – откликнулась та. – Её нити поблескивают в воздухе! Это потому что наступает вечер?

– Да, – подтвердил Медведь, разглядывая в перископ окрестности. – Ближайшие три с половиной часа её можно будет заметить без щупа и зажигалки. И если бы сейчас не заканчивался шестой день после Выброса, очень скоро в Желтую Зону рванули все кому не лень. А вообще она в любых сумерках видна, в лесу, например, её хорошо видно, если в густой растительности растянулась, или в развалинах, если у них частично сохранилась крыша, чтобы отбрасывать сильную тень.

– А почему она не захватила всю нашу крышу? – Бэмби задрала голову и посмотрела на растянутую над Базой маскировочную сеть. – Она же может протянуться между сетью и полом!

– Не может, – здоровяк продолжал изучать местность. Конечно, сегодня никто в Желтую не попрется. Можно особо перископ не терзать, поглядывать лишь изредка вокруг на предмет появления Зомби, и всё. Но тогда Бэмби поймет, что ему нечем заняться, и достанет его своим присутствием, она только этого и ждёт. И полбазы во главе с Базальтом вместе с ней. А за перископом образ Медведя суров, и девчонка боится отвлекать его слишком часто.

– А почему? – Бэмби принялась наивно хлопать глазами, преданно уставившись ему в спину.

Но Медведь разгадал её коварную уловку и даже не посмотрел в её сторону. Сделать это было более чем легко, ведь он специально поставил её на то место, где она сейчас стоит, когда вывел на крышу. И запретил ходить. Если смотреть на неё от перископа, то взгляд направляется в сторону Эпицентра, а туда глядеть Медведя не заставит никто, даже если Бэмби начнет выделывать свои гимнастические штуковины и в этот момент на ней исчезнет одежда. Хотя…

– Потому что Паутина, во-первых, никогда не растягивается строго вертикально, с горизонтальных поверхностей, – ответил здоровяк, оставляя перископ в покое и бросая вдаль взгляд, исполненный дум вселенского масштаба. – Она цепляется только за вертикальные предметы, либо тонкие, либо имеющие выступы. – Он замолчал, изобразив нахмуренную задумчивость.

– А во-вторых? – не сдавалась Бэмби, продолжая таращиться на него с откровенной наглостью.

– Во-вторых, она образовывается только под открытым небом, – Медведь виртуозно игнорировал её коварные манипуляции с большими глазами, исполненными кротости и невинности. – Паутине необходимо хотя бы четыре сантиметра чистого пространства над головой, только головы у неё нет, как ты понимаешь. По крайней мере, я на это надеюсь. Наша маскировочная сеть выполнена специально для Ареала, и в её конструкции это учтено, её ячея имеет размер два на два сантиметра. Так что под такой сеткой Паутина образоваться не может, надо только следить за её целостностью. Правда, из-за такой мелкой ячеи сеть получается довольно тяжелой, но тут уж ничего не поделаешь, приходится с этим мириться. Поэтому мы поставили дополнительные крепежные стойки и боковые оттяжки. Зато теперь крышу не атакуют птицы, особенно в первый день после Выброса.

– А почему сеть свешивается только с двух сторон? – не унималась девчонка.

– Догадайся! – буркнул Медведь нарочито сердитым тоном, чтоб поубавить у девчонки любопытства. – Что тебе подсказывает пытливый женский ум, если им воспользоваться?

– Размера сетки не хватило? И вы закрыли самые опасные стороны, которые выходят на Зеленую Зону! – подозрительно быстро догадалась она. Не иначе, знала ответ с самого начала и спрашивала с очередной коварной целью заболтать его и усыпить бдительность. – Именно оттуда в Желтую Зону идут сталкеры, и сеть помешает им увидеть Базу! А почему…

– По кочану! – грозно рявкнул здоровяк. – Ты кроме «а почему» других слов не знаешь?

– Знаю, – стушевалась Бэмби. – Можно мне немного походить? Я уже час на одном месте стою.

– Нельзя! – отрезал Медведь. – Тебе можно немного помолчать! Я уже час тебя слушаю!

Девчонка послушно умолкла, и майор для важности поискал глазами Фантика. И тут же пожалел об этом. Монстр-садист обнаружился по другую руку от Бэмби. Чешуйчато-хитиновый кролик сидел на ящике с боезапасом для АГС и преданно пожирал Медведя немигающим взглядом лишенных зрачков желтых глаз. Тьфу ты, пропасть! Здоровяк закатил глаза. Теперь они будут таращиться на него вдвоем с разных сторон. Будто одного этого мутанта ему было мало. Да где же этот супергерой Абрамов, который должен спасти девицу от Прокопенко, а Медведя с его отрядом от девицы…

Вообще Медведь взял Бэмби с собой на крышу из жалости. Да, из жалости, и её внешность вкупе со смущенными улыбочками тут совершенно ни при чём, Базальт зря довольно скалится в кулак. Ни о каких симпатиях и прочих вытекающих отсюда пошлостях речь не идет, Медведь твёрд, как камень! Или даже как два камня! Он просто пожалел девчонку, не более того, да. Точно. Не более. Просто Рас пошел на поправку, и работы у Айболита убавилось. Вчера Кварц с группой Базальта ездил к Сателлиту и привез оттуда Кнопку. Теперь та не отходит от Водяного, который ещё не пришел в сознание, они теперь сидят около него со всех сторон: Кнопка, Рас и Айболит. В общем, помощи от Бэмби никому не требуется, а Медведю как раз вечером заступать на пост. Ну вот он и взял девчонку с собой, всё равно она постоянно жмется к нему, будто Фантик перед Выбросом, и скулит, мол, выпустите меня на крышу, пожа-а-а-а-луйста, я кроме бетонных стен ничего не вижу и всё такое. Вот и взял, пусть проветрится и белый свет вспомнит под его присмотром. Даже Кварц не стал возражать, хоть она и может, теоретически, тщательно рассмотреть местность вокруг Базы и вычислить её точные координаты. Короче, он всего лишь хотел немного облегчить девице существование, один черт ему до утра на крыше службу тащить, пусть стоит, пока не стемнеет.

Но благими намерениями, кто бы сомневался, выложена дорога известно куда. Девица мгновенно вырядилась, словно в ресторан: распущенные волосы, коротенькая футболка в облипку, штаны от камуфляжа с низкой посадкой, берцы-облегченки – эдакое «милитари», выглядящее, приходилось признать, очень эффектно. И когда, спрашивается, она успела всё это перешить и подогнать? Явно без Кнопки тут не обошлось, это заговор, и готовился он заранее, сомневаться не приходилось. В общем, Медведь ещё не успел заступить на пост, на крышу даже не поднялся, а Базальт уже с ехидной рожей поздравил Бэмби с первым свиданием. Пока здоровяк красноречивыми жестами обещал пулеметчику спарринг на следующей же рукопашной тренировке, профессор Николаева увела девчонку к себе под каким-то предлогом. Майор даже обрадовался, подумал, что проблема отпала сама собой, но не тут-то было. Николаева очень быстро вернула Бэмби, и Медведь, глядя на свеженанесенный на ресницы и брови девчонки макияж, понял, что в заговоре против него участвует ещё и научная группа. Такого подвоха от серьёзных людей, занятых решением глобальных задач в масштабах всего человечества, майор не ожидал. Он растерянно поглядел на Кварца, но тот лишь хмуро пожал плечами, мол, а что я могу? И скрылся у себя в кабинете, бросив Медведя одного, на произвол судьбы, под скабрезные ухмылочки остальных. Пришлось сделать чопорную физиономию и вести девчонку на крышу, попутно заклеймив заговорщиков красноречивым игнорированием.

– Медведь, можно спросить? – Похоже, просто так маячить за его спиной и молча радоваться жизни девчонке никак не удавалось. Ей обязательно надо доставать его болтовней, а как же!

– Спрашивай, – здоровяк издал многозначительный вздох, намекая на то, что это плохая идея.

– Когда мне будет можно разговаривать? – Бэмби была сама невинность, не знающая намеков.

– Ты уже разговариваешь, – обреченно изрёк майор. – Чего тебе спокойно не стоится, а?

– Я стоять устала, – призналась девчонка. – Можно мне немного походить? – Она торопливо добавила: – Я не буду поворачиваться к вашим приборам! Просто подвигаюсь немного и всё.

– Ну подвигайся, – недовольно буркнул Медведь. – Немного. За вешки только смотри не зайди.

– Я помню, что там Воронка, – улыбнулась Бэмби. – Вы меня ею каждый раз пугаете, когда мы на крышу выходим. Оборачиваться к ней нельзя, так что вешки увидеть я не смогу. Это вы специально?

– Конечно, – подтвердил здоровяк. – Чтобы у тебя возникало поменьше желания тут шастать.

– Водяной сказал, что от неё до края крыши почти шесть с половиной метров безопасного расстояния, – девчонка принялась бродить по крыше туда-сюда, старательно не глядя в сторону поглощенной аномалией радиостанции. – Этого места хватит, чтобы вчетвером с закрытыми глазами ходить. Мне правда не хочется знать никаких секретов, я не шпион, честно! – Она печально вздохнула: – Я знаю, что вы мне не доверяете, хотите выгнать меня отсюда, как только Абрамов добьется ареста Прокопенко, наверное, это с вашей стороны правильно… – Бэмби немного помолчала и негромко продолжила: – Я вообще не думала, что когда-нибудь окажусь в Ареале, да ещё при таких обстоятельствах. А тут ещё травма обострилась, после того прыжка ходить становилось всё тяжелее. А когда для Сизого по трубе шла, то прямо спиной чувствовала, что очень скоро ноги откажут, в лучшем случае буду на костылях ковылять. Было очень страшно. Прокопенко, ультиматумы о сожительстве, резь в позвоночнике на каждый шаг – всё смешалось в какой-то неслышный и жуткий кошмар, из которого нет и не может быть выхода. Тогда, на торговой поляне, когда стрельба началась и в меня попали пули, я даже подумала, что паникую последний раз в жизни, и это, наверное, даже хорошо. Уж ничем не хуже ожидавших меня перспектив.

– У тебя какое-то депрессивное мышление, – усмехнулся Медведь. – Попроси Кнопку, пусть привезет тебе из Сателлита апельсин. Или укради у Шороха шоколад, добром он его не отдаст.

– Апельсины Кнопка вчера привезла, больного Водяного кормить, – невозмутимо ответила Бэмби. – Только он ещё не пришел в себя, и потому их уже съели. Случайно получилось. Шорох шоколадом делится, если вежливо попросить. Вы просто не пробовали. В смысле, вежливо.

– По вежливости и обходительности у нас Прокопенко большой специалист! – ехидно поддел её Медведь. – А мы люди простые и грубоватые, витиеватых фраз не любим и предпочитаем называть вещи своими именами. Ты не переживай, скоро будешь жить в Сателлите, там цивилизация! Все вежливые и утонченные, любители поддержать умную беседу, сплошной гламур, интеллектуалы, местные олигархи и даже своя социальная сеть и блогеры. Почти Москва, одним словом.

– Кнопка говорит, что мечтает о том дне, когда ей можно будет навсегда послать этот Сателлит куда подальше, – вкрадчиво произнесла Бэмби. – Не уверена, что буду безумно счастлива там оказаться даже после того, как поквитаюсь с Прокопенко. Почему мне нельзя остаться тут?

– Потому что ты забыла прихватить с собой побольше очаровательных подружек, – фыркнул Медведь. – Не задавай глупых вопросов, не беси меня! Ещё вопросы есть?

– Почему Рас не стал убегать от Зомби? – девчонка поспешила сменить тему. – Он же знал, что они опасны и стремятся убить всякого, кого встречают. Зачем он так поступил? Если это не тайна…

– Тайна, – Медведь болезненно поморщился. – Которая известна всем. Отца своего он увидел. Его отец в своё время был одним из лучших сталкеров. Двенадцать лет назад он отпраздновал с сыном его десятилетие, а после дня рождения ушел в Ареал и не вернулся. Это он теми Зомби командовал.

– Рас встретил своего отца?! – ужаснулась Бэмби. – Среди Зомби?! Бедняга, даже не представляю, как тяжело ему пришлось! Но… – она нахмурилась, – вы же сказали, что прошло двенадцать лет. А Рас тогда, в лазарете, говорил, что они узнали друг друга. Это же невозможно! Зомби полностью теряют память, способность узнавать знакомых, и не осознают себя как личность. От своей человеческой жизни они сохраняют только рефлексы и профессиональные навыки. Это происходит с ними очень быстро, за несколько минут после зомбирования! Данный процесс необратим, я изучала научные материалы, когда работала в фонде Абрамова. Как же отец Раса мог его узнать?

– Как-то смог, – пожал плечами здоровяк. – Я не знаю, как это произошло, я не ученый. Никита с Людмилой говорят то же самое – это невозможно. Но, тем не менее, Рас уверен, что отец его узнал. Вот Водяной придет в себя, послушаем, что он расскажет. Может, Расу всё почудилось.

– Можно присесть рядом с вами? – Бэмби возникла около Медведя, и ему пришлось на неё посмотреть. Девица была сама кротость. – Не хочу на бетон садиться, пыльно, одежда испачкается.

– Садись, – здоровяк смерил её недовольным взглядом. – Ноги ещё болят? После ранений?

– Нет, просто стоять надоело, а уходить отсюда не хочется! – весело созналась наглая девица. – У меня от ран даже шрамов почти не осталось, тонкие ниточки незаметные. После лечения я стала здоровее, чем до Ареала. Если честно, то эти два месяца – лучшее, что случилось со мной за два последних года, хотя раньше я представляла счастье совсем по-другому.

Сидящий на ящике кролик заскрипел, словно несмазанная телега, и Медведь иронично хмыкнул:

– Это развеселило даже Фантика. – Майор бросил на девчонку насмешливый взгляд: – Зависимость, ранения и перманентный плен – я бы тоже представлял себе счастье несколько иначе!

– В Зависимости приятного мало, – согласилась девчонка. – Всё остальное в конце концов пройдет. Главное в том, что жизнь из бесцветной снова стала настоящей! Пропало ощущение однообразной безнадежности, когда проживаешь день за днём, как робот, и месяцы похожи друг на друга, словно день сурка, и не понимаешь, ради чего…

– Помолчи-ка… – жестом оборвал её Медведь, внимательно разглядывая Фантика. Хитиновый кролик не переставал скрипеть, жалобно прижимая к телу чешуйки, отчего стал совершенно гладким, словно рептилия. Маленький мутант спрыгнул с ящика, прижался к ноге майора и заскрипел громче, беспокойно переводя взгляд с одного человека на другого. Убедившись, что Медведь обратил на него внимание, Фантик сжался в комок и, буквально стелясь по бетонному полу, быстро засеменил к ведущему внутрь Базы люку. Оказавшись у закрытой крышки, он принялся бегать вокруг неё, не переставая жалобно скрипеть.

– Выброс, – уверенно заявил майор, поднимаясь со скамьи. – Жаль, я надеялся, что он начнется позже, хотя бы часов через пять-шесть. Опять до полуночи не усну… Всё, топай внутрь, прогулка окончена! – Он посмотрел на заметно погрустневшую Володину и кивнул ей на скрипящего возле люка Фантика. – И монстра с собой захвати! Мне пора потратить время с пользой!

Расстроенная Татьяна пробубнила слова благодарности и поплелась к люку. Она откинула тяжелую крышку, распахивая вход, и не перестающий жалобно скрипеть Фантик метнулся вниз по лестнице. Девушка принялась спускаться внутрь и украдкой бросила взгляд на Медведя, но тот переключал частоты на рации и не смотрел в её сторону. Володина печально вздохнула. Выброс пришел очень не вовремя, она и сама надеялась, что сможет провести на крыше ещё несколько часов. Татьяна, выполняя указания инструкции по борьбе за живучесть, закрыла за собой люк и прислушалась к голосу Медведя, едва доносящемуся снаружи:

– Всем! Всем! Всем! Я – База! Двадцать пять минут до Выброса! Повторяю! Приближается Выброс! Двадцать пять минут до начала!

Она спустилась на минус первый этаж, где располагалась её комната, по пути предупреждая людей. Все были уже в курсе, рации и УИПы имелись у каждого, кроме неё, и объявление Медведя слышала вся База. Толка от её предупреждений было немного, и Татьяна побрела к себе, окончательно расстроившись. Неожиданно дверь в лазарет распахнулась, и оттуда появилась Кнопка с выражением неподдельной радости на уставшем лице. Она заметила Володину и подошла к ней.

– Он пришел в себя! – счастливо заявила Кнопка. – Нам удалось привести его в сознание!

– Как он себя чувствует? – обрадовалась Татьяна. – Он тебя узнал? Двигаться может?

– Обошлось, – улыбалась Кнопка, – всех узнает, всё помнит, психика и моторика в норме! Мы за эти сутки в него бочку воды влили! Айболит говорит, что именно вода каким-то образом поддерживала его жизненные процессы и восстанавливала повреждения. Хорошо, что у нас есть собственная скважина, так бы мозг не выдержал и расплавился. Представляешь, он пришел в себя и первым делом попросил пить! Это верный признак, значит, здоров! – Они негромко рассмеялись. – Только надо его откормить, он тощий, как смерть с косой! Я останусь здесь до следующего Выброса и займусь этим вплотную! – воинственно заявила Кнопка. – К черту Сателлит, обойдутся без меня несколько дней. Сейчас Айболит вколол ему снотворное и не разрешил покидать лазарет до окончания Выброса, Влад ещё слаб. Так что у меня будет достаточно времени поразмыслить над рационом. Ты помнишь, что у нас есть из продуктов? А то на склад идти уже поздно, тревогу по Выбросу объявили! Так ты же была на крыше! – спохватилась она и заговорщицки прищурилась: – Как всё прошло?

– Нормально, – вновь погрустнела Татьяна. – Выброс только не вовремя приближается.

– Что, наш Медведь всё ещё рычит на тебя? – понимающе покачала головой Кнопка. – Так?

– Он хочет отправить меня в Сателлит, когда Абрамов разберется с Прокопенко, – невесело кивнула Володина. – Сегодня за полтора часа он посмотрел на меня всего один раз. Он как-то совсем плохо ко мне настроен, считает меня вражеской шпионкой и совсем не доверяет. Специально издевается, чтобы я обиделась и больше к нему не лезла. Как мне доказать, что я не враг?

Кнопка подошла ближе и с предельно серьезным лицом прошептала ей на ухо:

– Надо сменить штаны на шорты. И не надевать лифчик под облегающую футболку. Это сильная аргументация. – Она тихо прыснула, глядя на ошарашенное лицо Татьяны. – Шучу я! Почти. Ну-ка, пойдем к тебе, пошепчемся!

Они зашли в комнату Володиной и уселись за стол. Кнопка достала из кармана портативную рацию и отрегулировала громкость, чтобы следить за отсчетом оставшегося до Выброса времени.

– Ты всё делаешь правильно, Тань, просто понастойчивее требуй прогулок, совместных дежурств и всё такое, – продолжила она. – Тебе надо оказываться рядом с ним как можно чаще, и посмелее вертись у него перед глазами, не позволяй смотреть мимо тебя! Это он так защищается от собственных симпатий, ты ему нравишься, даю сто процентов гарантии! Уж я в этом разбираюсь. Если бы ты была ему неприятна, вместо стёба и шуточек он бы тебя игнорировал. Разговаривай с ним.

– Я пытаюсь, но он постоянно меня прогоняет! – беспомощно развела руками Володина. – От этого мне очень неловко, вдруг я и вправду его сильно достаю?!

– Ничего не поделаешь, придется повозиться! – заявила Кнопка. – Медведь не просто очень большой сердитый дядька, он у нас лидер, и лидер очень грамотный. А любой хороший лидер заботится прежде всего не о себе, а о людях, которые ему доверились. А теперь подумай: он начинает оказывать тебе знаки внимания, и никто на тебя не претендует из уважения к командиру. У нас ведь очень дружный коллектив. Выходит, что он получает тебя благодаря своему положению. Это нечестно по отношению к боевым товарищам.

– Раньше мне только и делали, что предъявляли ультиматумы на эту тему, – саркастически вздохнула Татьяна. – А я всячески от них скрывалась. Здесь так не принято? Это был бы мой выбор!

– И кто сказал, что ты выберешь его не потому, что он тут главный? – приподняла брови Кнопка. – Понимаешь, о чём я? С формальной точки зрения, в любом случае ему «служебное положение» даёт преимущество перед другими. А он очень уважает и ценит своих людей. Поэтому отказывается от тебя. Но остальные тоже искренне питают к нему уважение и дорожат его дружбой. Все прекрасно видят, что вы нравитесь друг другу, и потому никто не рассматривает тебя как женщину. В итоге всё сложно на ровном месте, и чем дальше, тем больше затягивается.

– Поэтому он хочет избавиться от меня, как от опасного раздражителя, – подытожила Татьяна.

– Именно так, – подтвердила Кнопка. – Медведь у нас упрямый, как медведь!

– Что же мне делать? Я впервые в такой ситуации… – Татьяна растерянно посмотрела на Кнопку. – Я не хочу отсюда уезжать, мне «цивилизация» Сателлита даром не нужна, я на всё это в Москве насмотрелась! Но я не знаю, как себя вести… Рядом с ним я чувствую себя ребенком.

– Ты и есть дитё, – улыбнулась Кнопка. – Причем во всех отношениях. Разницу в возрасте помнишь? Ты ему и нравишься за то, что не знаешь, как себя вести, и потому держишься так, какая ты есть на самом деле. Ты не фальшивишь, это его и привлекает. Немного терпения, Таня, и много искренности – и всё будет хорошо, вот увидишь, он тебе поверит. Он хороший человек. Плохой бы не бросался помогать всем подряд, рискуя собственной жизнью или благополучием.

– Я боюсь не успеть, Катя, – призналась Володина. – Абрамов получит моё письмо со дня на день и быстро схватит Прокопенко за шиворот. Этого мерзкого упыря посадят, что меня очень сильно радует! Но Медведь отвезет меня в Сателлит в тот же день, и я сюда больше никогда не попаду!

– Не отвезет! – Кнопка хитро прищурилась. – Это мы берем на себя! Вот увидишь, сразу возникнет множество непредвиденных трудностей, из-за которых твой отъезд в Сателлит будет постоянно откладываться. К Медведю тут все относятся искренне, так что никто не даст ему от тебя избавиться. Не думай об этом, пока проблема не возникла. Возникнет – будем решать. А пока, – многозначительно подмигнула Кнопка, – предлагаю сосредоточиться на сильной аргументации!

– Ты серьезно? – нахмурилась Татьяна. – Не хочется выглядеть пошлой. Что он обо мне подумает, если я начну вертеться перед ним в каких-нибудь откровенных тряпках?

– В пределах разумного это обязательная составляющая успеха! – весело засмеялась Кнопка. – Тут главное – тонко чувствовать меру. Но не воспользоваться такой фигурой – преступление! Наш Медведь только в первую очередь командир. А во вторую – нормальный мужик!

* * *

– Показания в норме, – Айболит внимательно разглядывал энцефалограмму, – но само по себе это не дает гарантий! – Он скользнул взглядом по Медведю, лежащему на медицинской кушетке. – Зов приборы не регистрируют. Он определяется лишь по косвенным признакам, и они у тебя налицо!

– Это не Зов, сколько раз говорить! – недовольно поморщился здоровяк, снимая с головы медицинские датчики. – Я СОВСЕМ не хочу отправляться к Фронтовику. Я хочу от него спрятаться.

– Это не аргумент! – немедленно заявил санинструктор. – В своих галлюцинациях ты видишь, как он зовет тебя. Стало быть, подсознательно ты всё-таки испытываешь Зов! Просто твоё сознание сильнее и не позволяет…

– Виталя, твою душу! – рассерженно перебил его Медведь, усаживаясь на кушетке. – Это не галлюцинации! Ты вообще меня слушаешь?! Он смотрит на меня из этого сраного Эпицентра! Я полтора месяца в ту сторону не глядел, и всё было просто прекрасно, пока эта чертова обезьянка не указала совсем в другую сторону, куда я всегда смотрел без проблем. Но в этот раз Фронтовик снова меня увидел! Я не знал, что он вышел побродить в Зеленую Зону!

– Угу, – согласился Айболит. – А годовалый ребенок-мутант, естественно, об этом знал. Ложись, я с тобой ещё не закончил! – Он заставил здоровяка улечься обратно и принялся светить ему в зрачки маленьким фонариком. – Непры пришли с другой стороны Ареала, между их норой и Каджеромом только по прямой больше двухсот километ-ров, если идти через Эпицентр. Откуда же она узнала о нападении на нефтепромысел?

– Да кто её поймет! – попытался отбрыкаться Медведь. – Она же обезьянка, дитя Ареала! Может, она чувствует аномалии! Как-то же обезьянки обходят эту дрянь безо всяких УИПов!

– Начнем с того, что не все, – спокойно возразил Айболит, орудуя фонариком. – Вверх смотри… так… хорошо, теперь влево… Некоторые обезьянки вляпались, когда отходили от родителей далеко.

– Потому что они ещё малы! – не желал сдаваться здоровяк. – Самые первые мутанты начали рождаться год назад, и чем старше они становятся, тем больше теряют человеческий облик и тем сильнее чувствуют аномалии. Некоторые иногда даже могут предсказать Выброс!

– Такое происходит крайне редко, а точность прогноза не превышает пяти-семи минут, – военврач явно не считал аргументы Медведя серьёзными. – В другую сторону смотри… хорошо. Теперь замерим давление. И аномалии обезьянки чувствуют, если вообще чувствуют, лишь в непосредственной близости от себя, а никак не за две сотни километров. Так что я склонен считать твои галлюцинации плодом работы подсознания, подвергшегося сильному перенапряжению. Придется назначить тебе реабилитационную терапию: сон, отдых, свежий воздух и так далее. До Выброса ты никуда не ходишь – никакого напряжения, как нервного, так и физического, быть не должно! Возьми на себя дежурства на крыше, подышишь воздухом, тебе сейчас показана общая гипервентиляция организма. И чтобы никакой активности! Это очень важный медицинский показатель, потому что если ты опять рванешь что-нибудь делать вне Базы, то сомнений уже не будет – дело тут не в переутомлении. Ты однозначно заработал Зов в тот день, когда Фронтовик стучал в наши ворота, и подсознательно ищешь предлог покинуть Базу. Сам знаешь, к чему в конечном итоге приводит такое желание!

– Типун тебе! – буркнул Медведь. – Ты успокаивать пациентов, случаем, не у Чикатило учился?

– Вот! О чем и речь! – авторитетно заявил Айболит. – Ты отреагировал болезненно на серьезное предупреждение лечащего врача. Налицо раздражительность, один из признаков переутомления. Давай сюда руку! – Он извлек из холодильной установки шприц-тюбик. – Сейчас получишь релаксант моего собственного изготовления и отправишься спать. Время уже позднее, в самый раз. Выспишься, разгрузишь психику, а утром – на крышу. И дыши глубже, добивайся гипервентиляции! Каждые два часа мерить пульс, давление и температуру тела. Мне нужна подробная картина твоего восстановления.

– Что это за несение службы такое будет, если мне придется постоянно покидать пост, чтобы сбегать в лазарет? – фыркнул Медведь. – Завтра Пятый день, надо смотреть в оба!

– Вот и смотри, – согласился Айболит. – Пост покидать не надо, все замеры будут проводиться непосредственно на крыше. Датчик измерения давления я тебе на руке с утра укреплю, шланг выведем через рукав «Эмки», просто манжету не будешь затягивать и перчатку не наденешь. Бегать тебе по крыше не придется, так что всё будет нормально.

– И что, ты каждые два часа станешь ко мне ходить, словно к дитю малому? – нахмурился майор.

– Размечтался, поглядите-ка на него! – военврач иронично хмыкнул. – У меня забот невпроворот! – Он кивнул в сторону ширмы, ограждающей общее помещение лазарета от блока интенсивной терапии: – Водяной едва оклемался, надо отпаивать да откармливать, Рас только-только на ноги встал, с ним ещё возни предостаточно! И синтезированные препараты необходимо расфасовывать, а это занятие очень кропотливое. Спасибо твоим новым приятелям, очень вовремя вернулись со своим подарком, сейчас он как нельзя кстати. В общем, кто-нибудь тобой займется, а у меня свой график горит, времени в сутках слишком мало. – Он вколол Медведю препарат и указал на дверь: – Всё, товарищ главнокомандующий, я вас больше не задерживаю!

Майор покинул лазарет и направился к себе. От укола начало клонить ко сну, и Медведь, доковыляв до своей комнаты, сбросил обувь и кое-как завалился на спальник, нащупывая руками подушку. Спать – так спать. Может, Айболит и прав, всё это нервы, злые шуточки собственной психики. Желания рвануть к Фронтовику не то что со всех ног, но даже ползком и с остановками, у Медведя точно не возникало, Зов тут ни при чем, просто усталость накопилась, вот нервная система и шалит. После того как в прошлый торговый день обезьянка указала ему на «дядю», здоровяк видел Фронтовика ещё дважды, и оба раза не в стороне Эпицентра, а там, куда тянулась мохнатая ручка мутировавшего ребёнка. Объяснение этому нашлось сегодня, на торгах, где Медведь вновь заменял Водяного. Сам Водяной чувствовал себя хорошо, но был ещё слаб, и Айболит запретил ему покидать лазарет до тех пор, пока не отъ-естся и отопьётся.

Сегодняшние торги случились не столь богаты на сделки, сколько на информацию. На поляну пришел только один караван от Нефтяников, но его караванщик оказался постоянным покупателем. Пока его товарищи переливали воду из бочек ОСОП в свои ёмкости, он охотно делился свежими новостями. Прежде всего, выяснилось, что в день прошлых торгов Общаковские атаковали Каджером. Выполнено это было в лучших традициях местных интриг: Общак нанял какую-то ничейную, или, как прозвали таких отморозков жители Ареала, «дикую» банду, она и совершила нападение. Для того чтобы атака оказалась удачной, Рашпиль усилил «диких» своими боевиками, причем последних оказалось вдвое больше, чем самих «диких», но формально ответственность за нападение на Общаковских не лежит. И теперь опера Наёмников копают под Рашпиля, пытаясь доказать его причастность, в то время как Общаковские делают праведно-возмущенные рожи и посылают всех куда подальше, пылая праведным же гневом.

Как бы там ни было, а бой у Каджерома вышел серьёзный, с обеих сторон сошлось порядка пятисот человек, целая войсковая операция. Нападающие правильно рассчитали время для удара – у Наёмников было много раненых после стычек со зверьём. Именно их отряды выполняют в Ареале большую часть контрактов на защиту, и в тот день, когда Выброс ударил прямо посреди «нелетной погоды», множество всевозможных поисковых партий, старательских групп и торговых караванов оказались посреди Зеленой Зоны. Людям пришлось прятаться, где придется, то есть в основном спешно зарываться в землю там, где местность для этого наиболее подходит: звериные норы, не занятые Студнем овражки, ямы и крупные рытвины. В общем, слова того опера-торговца с радиопозывным «Короб» подтвердились, подразделения Наёмников после окончания Выброса оказались потрепаны, имелось множество раненых различной степени тяжести. Чтобы восполнить потери и не допустить срыва контрактов, полевые командиры спешно перегруппировывали личный состав. Охрану Каджерома ослабили, усилив за её счет другие подразделения, и «неизвестные бандиты» этим воспользовались.