Текст книги "Студёное дыхание"

– Быть такого не может! – заявил одноногий полярный дед, расстегивая на себе арктическое снаряжение. – Клянусь своим протезом, это абсолютно невероятно!

Майк недоуменно посмотрел на спятившего пенсионера и перевел взгляд на нарукавный термометр. Тот показывал плюс пять, и температура продолжала расти. Майк решил, что прибор вышел из строя, или он плохо протер очки перед выходом, но остальные, возбужденно галдя, тоже принялись расстегиваться. Тем временем на термометре было уже плюс десять.

– Какая тут температура? – очки начали быстро запотевать, и Майк стянул их на шею. В лицо пахнуло теплым воздухом, и он почувствовал, что ему становится жарко.

– Плюс восемнадцать, Батлер! – хохотнул Дорн. – Пусть Холод заберет меня прямо сейчас, если я вру! А две минуты назад было плюс двадцать один, но вы затащили сюда с собой немного мороза!

– Но это же невозможно! – опешил Майк, с подозрением оглядывая хижину. – Она же из снега! Она должна растаять! Снаружи под минус восемьдесят, здесь не может быть плюсовой температуры!

– Отчего же не может, человече, – косматый головорез подбросил в костерок ещё одну щепку и придирчиво осмотрел потолочный свод, – когда уже есть. Такова природа снега. Когда его сильным ветром долго утюжит, он плотным становится, и из него кирпичи нарезать можно. Воздуха меж снежинками много, а он тепло не шибко-то пропускает. Вспомни, как мы с тобой на леднике от ураганов спасались – только в толще снежной и можно было схорониться. А коли снег позволяет хижину выстроить, так натопить её надобно хорошенько! Стены изнутри начнут таять, а снаружи мороз давит, так они мигом застывают, словно панцирь. Вот потому и не могут растаять, зато свод монолитным становится и прочным. Чем холоднее снаружи, тем внутри теплее и хижина прочнее. Скоро снег пойдет да снежинками все щели наружные и трещинки залепит, ежели я чего пропустил, покуда внешнюю сторону купола затирал. Через час-другой она совсем крепка станет, а к утру ты можешь и вовсе на неё сверху влезть, и товарища какого с собой прихватить – всё одно выдержит. Токмо в пляс не пускайтесь. Ежели правильно хижинку отстроить, так ей и буран не страшен. Дело это не трудное, но хитрое: разуметь надобно, как строительство вести без ошибок.

– Я бы хотел научиться этому, сэр! – заявил кто-то из рекрутов Дорна. – Это возможно?

– А то как же, – согласился варвар. – Научу, коли желаете. Снега вокруг много, можно снежный скит возвести запросто и жить в нём. Топить не тяжело, тут огня много не надо, и солнышко через снег хорошо просвечивает, в яркий день даже слишком светло бывает – не накрывшись и не уснёшь. Да и зверушки сюда не прокопаются, всё ж на крыше мы приютились. Хижинку небольшую, ежели умеючи, за час выстроить можно. По неопытности-то у вас медленнее дело пойдет, но коли помогать друг другу станете, то за два-три часа управитесь. Тут надобно руку набить.

– Сэр, а в Нью-Вашингтоне возможно выстроить такую хижину? – не отставал от варвара рекрут.

– Везде можно, где снежок плотный лежит, ветром хотя бы ночь отутюженный, – ответил тот. – Ледяная изба-то, конечно, жилище посерьёзнее, покрепче и долговечнее, зато снежную хижинку можно соорудить очень быстро. В походе дальнем она сильно помогает, особливо ежели в безлесье идти надобно. Или лагерь снежный соорудить и в нём жить, покуда скуф из изб без спешки, с толком и расстановкой строится. А в городе вашем хижинку можно ещё и водицей сверху облить, и место твердое снизу сыскать, чтобы жилище прочным стало, и не каждый зверь в него мог прокопаться. Только помнить надобно, что вход всегда должен быть ниже уровня пола, потому как выдыхаем мы газ тяжелый, и он всегда к низу опускается. А воздух, что для дыхания нужен, легче, и всегда вверх стремится, с теплотой вместе. Поэтому вход надобно обязательно длинным делать и ниже пола устраивать, да полностью не запечатывать. Тогда газ тяжелый через него уходить прочь будет, и в хижине дышаться легко не перестанет. Коли хижинка маленькая задумывается, то можно и воздуховод прорезать в куполе. Только не перестарайтесь, не то через него слишком много тепла выходить станет, зверушек накликаете. Собак вам надо завести, стражу чтобы несли. Пёс он животина верная, и об опасности предупредит, и на охоте подсобит, опять же. Боевого медведя завести, оно конечно надежнее всего, но воев средь вас нет, так что косолапые слушаться вас не станут. Зато обычные псы очень даже сгодятся.

– Тут бы людей прокормить, – буркнул Майк, отключая обогрев. В арктическом снаряжении быстро становилось жарко, но расстегиваться он не хотел. Если это народное варварское зодчество вдруг обрушится, то мгновенно окажешься в снегу, с расстегнутым снаряжением, посреди восьмидесятиградусного мороза. – Если б не мистер Коэн, мы бы уже давно все умерли от голода. А вы предлагаете ещё и собак содержать!

– Дело ваше, никто ж не неволит, – пожал плечами головорез. – Но с собакой на охоте сподручнее, особенно, если сам зверя ещё плохо выслеживать умеешь. А пёс завсегда его учует, особенно, если верховым чутьём силён. С собакой вам зверя добыть шансов больше. Да и не только пёс человеку подспорье. Много животины разной тебе жить поможет, коли ты сам сперва о ней позаботишься.

– Всё это не имеет смысла, – возразил Майк. – Мы должны вернуть контроль над Реактором, и в Новой Америке вновь настанет вечное лето. Тогда мы восстановим экономику и без снежных хижин!

Снаружи послышались голоса, громко зовущие Дорна и полярных дедов, потом в траншее захрустел снег, и из входной дыры показалась голова в очках и лицевой повязке.

– Дуэйн! Фергюс! Рой! Какого дьявола вы не отвечаете на рацию?! – это оказался Логан. Он окинул всех возмущенным взглядом, собираясь сказать что-то ещё, но увидел расстегнутое снаряжение и осёкся: – Забери меня Холод! Не может быть! – Он торопливо сорвал с себя очки.

– Ещё как может, Логан! – довольно оскалился одноногий пенсионер и предвосхитил вопрос Логана, открывшего было рот: – Плюс двадцать! Правда, сейчас просядет немного, потому что вы затащите внутрь немного Холода. Давай, присоединяйся! Мы подвинемся.

– Они здесь! – заявил Логан в рацию. – Закрывайте люк и лезьте сюда! Вы должны это увидеть!

– Извини, рации пришлось убрать поглубже, – объяснял Дорн, – с ними было неудобно нарезать плиты для строительства и заделывать швы снежным песком. Снежные кирпичи совсем не лёгкие.

– Эта снежная скорлупка держит плюс двадцать, когда снаружи минус семьдесят! – продолжал изумляться Логан, и Майк невольно закатил глаза. Ну, всё, началось. Сейчас сюда влезут остальные, и начнется вторая волна подхалимажа. – Я понимаю, что снег имеет определенные теплоизоляционные качества, но чтобы настолько! Как вам удалось сложить конус без опор? Это противоречит механике! Свод должен был обвалиться! Он всегда обваливался!

– Ты тоже попался на эту старую издевку со старым комиксом? – улыбнулся однорукий дед.

– Попался?! – Логан криво ухмыльнулся. – Да она была у меня навязчивой идеей два месяца кряду! Когда я заступил на свою вторую вахту, один из ветеранов показал нам, новичкам, старую мультяшную картинку времен мира ещё до климатической катастрофы. Там было изображено точно такое жилище. В нем сидел бравый усатый джентльмен комичной наружности, с длинными усами, в камзоле и треуголке. А у входа лежал здоровенный белый медведь и заглядывал внутрь. Ветеран сказал тогда, что даст тысячу баксов тому, кто построит дом из комикса. Мы всем составом новичков задолбались строить, два месяца в свободное время в снегу ковырялись! Так ничего и не построили, свод всегда обрушивался, едва мы начинали его скруглять! Мы пытались устраивать внутри опорные колонны, но это либо не помогало, либо колонны занимали почти всё свободное пространство, и залезть внутрь было нереально. Всё закончилось тем, что мы едва не попали под Воронку в момент строительства. После этого начальство категорически запретило подобные шутки, а нам признались, что это старый способ простебать новичков. Дом мультяшный и в действительности существовать не может. Ветераны обычно «доверяли» рекрутам его строительство и веселились, глядя, как молодежь на личном опыте изучает прикладную механику. Под таким углом без опоры и цементирующих материалов строительные плиты стоять не могут! – Оглядывающий хижину старик перевел взгляд на Святогора: – Но они стоят! Как вы сделали это?!

– Тут хитрость знать надобно, – улыбнулся тот. – Коли просто так снежные плиты друг на друга ставить, не выйдет ничего, обвалятся. Премудрость в этом деле особая есть, как плиты под наклоном на три опорные точки класть. Сие словами долго объяснять, показать проще будет. Забава то не сложная, пару-другую малых хижинок сложишь по моей указке, да и освоишь премудрость хитрую.

– Я готов учиться прямо сейчас! – в глазах старика вспыхнули безумные искорки. – Я сам себе заплачу эту тысячу баксов, но я её построю! Я всегда чувствовал, что она настоящая! До сих пор помню, как мучился тогда! Два месяца всё моё свободное время прошло в десяти метрах от входа в Барбекю! Не так уж далеко отсюда! А ещё лучше помню, как бежал от сворачивающейся Воронки!

Майк мысленно закатил глаза. Они все тут психи. Ненормальные. Это патология, она развивается от переохлаждения мозгов. Вот почему они в восторге пляшут вокруг дикаря. У них общая травма! Опомнитесь, страна гибнет, завтра прилетит мистер Коэн, повезет всех в антенное поле, и вас там сожрут мутанты! А у вас в голове игры в снежной песочнице!

– Быть может, нам лучше стоит сконцентрироваться на ремонте Барбекю? – предложил Майк. – Так мы сможем использовать время с большей пользой! Мистер Коэн ждёт от нас список запчастей, люди на заводе шаттлов умирают от холода и голода, изготавливая их для нас…

– Заткнись, Батлер, – лениво оборвал его старый Логан. – Список необходимых запчастей я продиктовал твоему любимому Коэну пятнадцать минут назад. И ни одной из них на заводе шаттлов изготовить не смогут, вся надежда на радиоактивные склады Зоны номер семь. Коэн сказал, что если детали удастся разыскать, то от них будет немного фонить. Странно это как-то. Там, на поверхности, фон такой, что счетчик Гейгера с ума сходит, я сам видел. А от вертолёта Коэна фона нет.

– Они проводят антирадиационную обработку! – Майк поспешил пресечь опасные размышления.

– Что, прямо на лету? – усмехнулся старик. – А! Ладно, неважно, у меня тут своих забот хватает. И главная из них – я хочу научиться строить такой дом! Тем более, что наш разлюбезный замдиректора Коэн сообщил, что вылетит к Реактору не раньше завтрашнего утра, потому что через несколько часов у них сформируются торнадо, плюс поиск запчастей в зоне радиационной опасности требует времени. Почти всё, что было можно отремонтировать без запчастей, мы отремонтировали, кое-какую мелочь можно доделать и вечером.

– Тогда может нам стоит сосредоточиться на подготовке к походу к точке аварийного управления? – не сдавался Майк. – Выслушаем план мистера Свитогоа, мы же до сих пор не знаем, что он задумал. Возможно, нам потребуется какая-то техника или снаряжение, которых у нас нет! Если заранее предупредить об этом мистера Коэна, он сможет привезти всё необходимое…

– Батлер, – устало произнес Логан. – Ты достал меня со своим Коэном. Я не верю ни ему, ни тебе. Я обшарил каждый закуток в Барбекю, но не нашел ни одной вещицы, которая могла бы принадлежать нашим парням из Профсоюза. А ведь они были здесь чуть больше месяца назад. Коэн сказал, что они взяли вертолёт, улетели и не вернулись. Что-то мне не верится, что опытные полярники сразу рванули к антенному полю, не заглянув в Барбекю. А вдруг здесь что-нибудь вышло из строя? Без энергии никакой ХААРП стране не поможет! Но их следов здесь нет. Зато есть записи в логах операционных систем, которые свидетельствуют, что приблизительно в то самое время электронику гоняли по тестам. Выходит, что кто-то из специалистов тут всё-таки был. Сдается мне, Коэн нам солгал, когда рассказывал про свои переломы ног. Наши парни не улетали сами. Кто-то отвез их на антенное поле и бросил там на смерть, когда на них набросились мутанты! А потом вычистил тут всё, чтобы не нервировать следующую партию пушечного мяса, или просто из опасения, что кто-нибудь спрячет среди вещей записку или ещё чего.

– Это неправда! – горячо воскликнул Майк. – Это беспочвенное обвинение! Клевета! Как вы можете обвинять в подобном злодеянии мистера Коэна?! Все мы живы только благодаря ему! Он сказал правду! Профсоюз сам принял решение действовать! Наверное, они взяли все свои вещи с собой! Всё осталось в вертолёте, он тоже не вернулся!

– Правда?! – саркастически протянул старик. – Батлер, ты что, совсем идиот или просто получил отравление из-за того, что слишком активно вылизывал Коэну задницу?! Ты всерьез считаешь, что завтра, когда Коэн повезет нас к точке аварийного управления, мы затолкаем в его вертолёт всё своё шмотьё?! Для чего? Чтобы потом, когда мы щёлкнем рубильником, вернуться сюда и выгрузить всё обратно?! После того, как на ХААРП пойдет полная мощность, возни с Барбекю меньше не станет! Её нужно отбивать у мутантов, нам требуется серьезный плацдарм для возвращения контроля над Реактором! Где разместить новых добровольцев? Их потребуются сотни! Ты же видел ХААРП, Батлер, половина антенн в предаварийном, а многие уже в аварийном состоянии – сколько Воронок прошло, а ремонта не было ни разу! Чинить всё это кто будет? Жить им где?! Внутри энергоблока?! В подуровне управления, друг на друге в пять штабелей?! В третьем отсеке, где мы устроили туалет?! Нет, Батлер, если вдруг завтра нас не разорвут мутанты, и мы всё-таки повернем этот чёртов рубильник, то нам тут предстоит жить ещё очень долго. И наши парни из Профсоюза это прекрасно понимали. Они и не думали забирать отсюда свои вещички, кто-то сделал это за них гораздо позже. Кто-то, кто к тому моменту списал Полярное Бюро со счетов и делал ставку на других добровольцев. И не хотел внушать им лишние страхи. Зачем пугать людей до потери сознания и решимости, когда можно сказать им, что никто до них не высаживался на антенное поле с вертолётов, ни военные, ни полярники, ни Профсоюз. Поэтому никакого риска нет, надо лишь спуститься с вертолёта, поработать лопатой и щёлкнуть рубильником. Легко! Короче, Коэн солгал нам! Я уверен – наших парней предали и подставили!

– Всё это ваши домыслы! – возмущению Майка не было предела. – Всё было не так!

– Может, и не так, – отмахнулся Логан. – А может, и так. Никто из нас этого не знает. Кроме Коэна. Вот ему я этот вопрос завтра и задам, как только этот говнюк сюда прилетит. И пока он не докажет мне, что я не прав, я в антенное поле не пойду. А сейчас я хочу научиться строить хижину!

– Не серчай, старче, токмо не выйдет сейчас у нас хижину мастерить, – неожиданно произнёс косматый головорез и перевел взгляд на Майка. – И хозяину твоему не выйдет сюда завтра прилететь. Ураган скоро сюда придет лютый. Чую я, вьюн воздушный до самых небес протянется и лютую стужу сюда принесет. Ты бы упредил своего хозяина, что опасно ему сюда лететь в такое время. Не совладает-то со вьюном исполинским его ракетоплан, всё одно назад возвращаться придется. Лучше пусть дома обождет сигнала нашего.

– Магическое чутьё опять… – начал Майк, но полярные деды в один голос велели ему заткнуться.

– Пшёл в ад, Батлер! – Логан даже не посмотрел на него. – Свьятогор, сынок, прости старика за глупость, но… там, снаружи, четверть часа назад потеплело на десять градусов, а ты только что сказал о воздушном вьюне до небес, несущем на землю смертельный Холод?

– Разум твой ещё светел и остёр, старче, – ответил косматый жлоб. – Ты понял меня верно.

– Воронка! – побледнел Дорн, невольно клацая протезом. – Когда?

– По-вашему через час, – неспешно обернулся к нему головорез. – Зверушки скоро хорониться начнут, чтобы стужу жестокую в спячке переждать. Оное им так сподручней.

– Свьятогор, ты можешь определить, где именно она свернётся? – выдохнул однорукий дед.

– Могу, чего ж не смочь, – пожал плечищами жлоб. – Громадная она больно, да злющая без всякой меры. Такое тяжело не почуять. Жила её становая аккурат над вашим лесом стальным вознесется. Токмо вширь вьюн размера немалого будет, его вихри пространство полонят дюже обширное, на много верст окрест света белого видно не станет.

– Один час до Воронки! – хрипло воскликнул Дорн, застегивая арктическое снаряжение. – Норри! Скорее в радиорубку! Предупреди Коэна и сообщи нам! Мы запечатаем внешнюю антенну и закупоримся в Барбекю! Нужно ещё раз проверить надежность люка: кремальеру, крышку и шарнирно-поворотный блок! В случае чего времени на ремонт почти нет! Выходим! Выходим!

Глава шестая

Воронка свернулась над Реактором чрез пятьдесят девять минут с момента поступившего от варвара предупреждения. Оказалось, что время в тот миг, не сговариваясь, засекли чуть ли не все. К тому времени экспедиция собралась в третьем отсеке Барбекю, под ведущим на крышу люком, и ждала развития событий. На поверхности остался только старый Логан, занявший место возле люкового комингса, к которому в буквальном смысле наполовину присоединился Дорн. Быстро спускаться или подниматься по лестнице с протезом вместо руки он не мог, и потому остался стоять прямо на ступенях, высовываясь из люкового проёма по пояс. В предсказаниях варвара никто из них не сомневался, и даже Майк был вынужден признать, что косвенные признаки на то имеются: на улице установился полный штиль, и шкала термометра замерла на отметке в минус пятьдесят градусов. Но сам косматый жлоб ковырялся в своём барахле возле тамбура, находясь в непосредственной близости от центральной пультовой без присмотра, и это серьёзно беспокоило Майка. Как бы этот троглодит не сломал чего-нибудь из высокотехнологичного оборудования специально или по глупости. Стоило бы его проконтролировать, но оставить без внимания разговоры членов экспедиции Майк не мог: этот старый ублюдок Логан продолжал обливать помоями мистера Коэна, и остальные ему вторили. Необходимо было держать руку на пульсе.

– Вон она! – Логан выбросил руку в сторону антенного поля, в воздухе над которым исполинским призрачным маревом скручивались первые завихрения. – Дуэйн, ты видишь?! Это она, чертова стерва, такое ни с чем не перепутаешь!

– Всем вниз! Свёртывание началось! – Дорн принялся торопливо спускаться по ступеням: – Логан, дьявол тебя забери, спускайся! Какого черта ты там делаешь?! Сейчас здесь всё рухнет в ад!

– У нас есть ещё секунд двадцать, – старик, словно зачарованный, не сводил глаз со стремительно темнеющего неба, вскипающего яростным воздушным цунами. – Так вот, значит, как это начинается… Красиво… И жутко до смерти… – Он издал полубезумный смешок: – Нет, детка, я не твой. Не сейчас, детка, не сейчас!

– Логан, дьявол тебя побери, спускайся!!! – заорал Дорн, колотя протезом по лестничному поручню. – Сейчас здесь всё накроет! Мы не успеем закрыть люк!!!

Старик вышел из оцепенения и рванулся к люку так, словно помолодел лет на тридцать. Он забрался внутрь и захлопнул крышку люка.

– Она шептала мне, Дуэйн! – усмехался старый полярник, стремительными рывками завинчивая кремальеру запирающего устройства. – Звала меня к себе! Я провел здесь восемнадцать смен, Дуэйн, восемнадцать! Я специалист по эксплуатации АЭС и нечасто выходил за пределы Завесы. Я не был героем, как те парни, что взрывали ледник или ходили с караванами к Могильнику, их мужеству можно только позавидовать. За эти восемнадцать смен я пережидал Воронку тридцать восемь раз, и всегда в момент её возникновения находился либо внутри Барбекю, либо в Бункере, либо в двух шагах от него. Я видел и тех, кто успел спастись от Воронки, как я, и тех, кого успели вытащить прямо из её ледяных когтей истинные великаны духа, вроде Уокера, и тех, чьи тела обнаружили после того, как наступил штиль. Я видел изломанную Воронкой технику, расшвырянную по Реактору, смятые в лепешку снегоходы, измочаленное внешнее оборудование, разорванные тросы Завесы и антенного поля! Но я никогда не наблюдал своими глазами, как она рождается! Всегда надо было бежать, что есть силы, чтобы выжить, некогда было глазеть! И вот теперь я увидел, Дуэйн! Сегодня я взглянул ей в глаза, нет, чёрт возьми, в самую её душу! И она…

– …и она взглянула в ответ, – мрачно закончил за него Дорн, машинально прижимая к груди протезированную руку. – Она кажется живой, если увидеть её зарождение. Она приходит сюда за нами. Она мстит, Логан! Мстит, понимаешь? Это не просто какая-то там «отдача» вследствие активности физических полей. Это месть планеты за Холод! Мы отобрали у неё тепло солнца, взамен она забирает у нас тепло наших сердец. Я отдал ей свою руку, чтобы сохранить…

Оглушительный грохот яростного удара взбешенной стихии заглушил его слова. Ревущий свист воздушных масс, беснующихся снаружи при скорости в четыреста километров в час, топил в себе звуки голосов, легко проникая сквозь бетонную толщу. Температура внутри третьего отсека начала быстро понижаться.

– Вниз! – закричал Дорн. – Уходим вниз! Сейчас же! – Полярники ринулись к лестничной площадке. Двое новичков подхватили под руки старика на протезе и потащили вперед, Логан поспешил следом и беззвучно прошептал: – Ты прав, Дуэйн… ты прав. Она знает, что мы виновны…

В центральную пультовую Майк вбежал первым. Он смерил деловито начищающего клинок варвара подозрительным взглядом и поспешил присоединиться к изумленным охам и ахам остальных. Косматый дикарь точно угадал Воронку, включая время и место её появления. Без каких бы то ни было метеорологических приборов. Это не просто ненормально, это подозрительно. Очень подозрительно. Настоящий, полноценный человек не способен сделать это. Пилот вертолёта был трижды прав: человеко-мутанты опасны. К ним должна быть применена соответствующая политика.

Чтобы осветительные приборы третьего отсека не полопались от разницы температур, его обесточили, тепловую завесу подуровня управления врубили на полною мощность и выставили на максимум систему отопления. Только что отремонтированная система вполне приемлемо держала нагрузку, энергии было хоть отбавляй, и в помещениях управления удавалось уверенно поддерживать температуру в двадцать два градуса. Полярные деды ещё раз убедились в том, что всё в норме, и разрешили всем расслабиться и снять арктическое снаряжение. Начались приготовления к обеду, потом на пол бросили пару одеял и на полученном настиле накрыли стол. За обедом деды принялись травить байки об ужасах Воронки, пугая рекрутов страшилками, одна ужаснее другой, потом речь зашла о мутантах и Могильнике, и Майк на правах бывалого полярника рассказал, как побывал в зубах кровожадных тварей и дважды выжил под Воронкой. Услышав подробности, новички стали поглядывать на него с уважением, зато отмороженные пенсионеры насупились, и их вечно недовольные рожи стали ещё более надутыми. Они о чем-то тихо перешептывались между собой, но ничего не говорили. Потом кто-то из новичков попросил косматого жлоба рассказать о Сибири и о том, как им удалось добраться оттуда до Новой Америки.

– В тайге мы живем заснеженной, – бесхитростно ответил жлоб. – Стариков бережем, детишек растим, Пращуров почитаем, ибо они суть Боги наши. И потому Заветы их чтим свято.

– Разве может человек быть Богом? – Майк позволил себе проявить сдержанный скепсис. Услышав такое кощунство и святотатство, он проявил бы и не сдержанный, но приходилось учитывать неадекватность полярных дедов, свихнувшихся на почве обожания варвара. – Бог велик, а человек – жалок. Людей много, а Бог един! Святая Библия дает ответы на все вопросы!

– Заветы Пращуров гласят, что у разных народов разные Боги, – невозмутимо изрёк головорез. – У кого-то свои, у кого-то чужие. Это дело личное. Сказано Пращурами Расичам: не навязывайте чужакам Богов своих, да не позволяйте навязывать себе чужих. Тако мы и живём. Коли у тебя какой свой бог имеется, то это дело твоё, нам до того дела нет. Но и ты нас не поучай, коли не просили. Тебя не неволят, так и ты не неволь. Наши Боги суть наши Предки, к чужой крови они отношения не имеют, чужим не помогают, посему Расичи чужакам о них не говорят, коли никто не просил. Тако и ты уважь уважение, человече. Не лезь к добрым людям с учением своим, раз не звали тебя.

– Дикость какая-то, – фыркнул Майк. – Привести к Господу заблудшие души – это богоугодное…

– Заткнись, Батлер, дай послушать! – бесцеремонно оборвал его однорукий дед. – Библию я и сам могу почитать, без твоих комментариев. А про другой народ послушать – когда ещё возможность выдастся? Скажи, Свьятогор, значит, вы верите, что произошли от Богов?

– Не так, старче, – улыбнулся двухметровый громила. – Мы произошли от Пращуров наших.

– Но они же и есть ваши Боги, так? – однорукий полярник прищурился. – В чем разница?

– В том нет разницы, старче, – покачал головой Святогор, – в том есть знание. Знание, что накоплено Пращурами и передано нам. Знание, что мы преумножаем и передаем чадам нашим. Знание, которое они продолжат хранить и приумножать во веки веков. На языке Расичей это называется ВЕРА. Это сокращение двух слов: ВЕдать РА. Ведать – означает понимать, осознавать. РА – это Жизньродящий огонь творения, Первоисток. И потому ВЕРА на языке Расичей означает «Понимание Мироздания» или «Знание законов устройства мира». Это наука. Но в вашем языке слово «вера» означает что-то другое. Наверное, то, во что вы верите. Тут уж тебе видней.

– Ты хочешь сказать, что ВЕРА для вашего народа – это физика? – уточнил однорукий дед.

– Физика суть одна наука, ВЕРА же суть взаимопроникновение всех наук, – загнул косматый болван. Майк аж восхитился – интересно, этот идиот сам-то понял, что сказал? – Но если тебе так будет проще понять меня, старче, то пусть так. Физика так физика. Наука наук.

– Хорошо, – не отступал дед. – Тогда как с точки зрения науки ваши Предки являются Богами?

– Не сложно это уразуметь, коли есть желание разобраться, – продолжал умничать головорез. – Заветы Пращуров гласят, что мироздание огромно и безконечно. И состоит оно из неисчислимого количества миров, что выстроились от простого к сложному. И сущности разумные путешествуют по лестнице этой от мира к миру. Чем выше мир, тем он сложнее, и тем сложнее существа, в нем обитающие. И чем сложнее существа, тем выше могущество их, что означает способности и возможности. Когда-то очень давно, Пращуры наши жили в этом мире. Были они Расичами, что означает «Люди единой Белой Расы». Потому мы и Расичи, что от Расичей рождены были, и Рода свои ведём с тех самых времён незапамятных.

На этой фразе Майк даже пожалел, что у него нет с собой смартфона или диктофона. Вот он, расизм, фашизм и шовинизм – во всей своей красе! Сейчас бы тщательно зафиксировать всё для следствия, вдруг всех свидетелей сожрут мутанты у точки аварийного управления.

– Пращуры наши жизни свои прожили достойно, – продолжал миссионерствовать супермясной идиот. – Удел свой в этом мире исполнили и потому в должный час встретили смерть – Смену МЕрного Тела. Сущности их разумные ушли в миры вышние и там воплотились в существах более сложных и могучих. И там они прожили достойно, удел свой исполнив, и вновь сменили тела и миры. И развиваются они так безконечно, становясь всё сложнее и сложнее. Возможности ихние для нашего мира кажутся небывалыми и невиданными, ибо могут они создавать планеты, зажигать звезды и сотворять галактики. Но сами они ведают, что нет предела разумной сущности совершенству, и потому движение то через лестницу миров не прекращается. Таких существ мы, Расичи, и кличем Богами. Как видишь, старче, они действительно и Предки наши, и Боги. И посещают они наш мир, и помогают потомкам своим, ежели на то причина неоспоримая случается. Потому мы и зовём себя внуками божьими, ибо в каждом из нас Бог заложен, и от каждого зависит, сменишь ли ты своё мерное тело на более сложное, или вновь родишься в таком же, потому как за жизнь прожитую не сотворил ничего, что сущность твою безсмертную пущей силой наделило бы.

– И что, согласно вашей теории, «наделяет» вас «божественной силой»? – не удержался Майк.

– Деяния праведные, – неподдельно удивился головорез. – А у вас разве не так?

– «Праведность» – понятие философское, – Майк припер его к стенке неоспоримым аргументом. – С разных точек зрения одно и то же деяние может быть одновременно праведным и преступным!

– Твоя правда, человече, – не стал спорить варвар. – Токмо у каждого народа свой путь. Потому и Предки у каждого народа свои, и Образы Крови, и законы. Ваши законы мне неведомы, да не спрашиваю я про то. Потому как оспаривать чужое не стану, жить на чужбине – тоже. Пращуры Расичам завещали, что коли хотят чада Расы Великой идти дорогою Богов и Предков, то должно им жизни свои посвящать служению Роду, Родине и Расе. От этого сущность разумная развивается. То есть у неё РА ЗВИВАЕТСЯ, то бишь свивается, вьётся, как космы девичьи из отдельных волосков слабеньких да тонких свиваются в косу тугую и сильную. Коли на ваш язык перелагать – поток первичной энергии творения увеличивается, усиливается и усложняется. Ведь сущность разумная суть сгусток энергии. И определить, как деяния на неё влияют, не так уж и тяжко. Коли для себя живёшь и под себя гребёшь – так растрачиваешь сущность свою. Коли Роду, Родине и Расе жизнь посвятил – тако и сущность твоя усиливается на ту меру, сколь ты другим людям подмогой был. А коли чужой Расе и Родине служишь – так и растворяется твоя сущность в чужих энергиях, теряет силу свою, ибо ты один, а чужаков много. Толпа-то всяко одиночки сильней, хоть кулаками маши, хоть сущностями сливайся.

– Я нахожу это слишком сложным и алогичным объяснением, – Майк решил не сдавать позиции. Пусть все остальные и слушают эту чушь, но он соглашаться с расистской ересью не собирается. Внезапно его осенило: да они же тут все белые! Он единственный афроамериканец! Вот почему они молчат – они втайне ненавидят его за черный цвет кожи! Вот почему они вечно рычат на мистера Коэна – им не нравится, что госсекретарь толерантен, умен и успешен. Это зависть чернорабочего пред президентом, вот что это такое! В таком случае Майк может позволить себе выразиться и более прямо: – Я считаю, что чем сложнее объяснение, тем меньше в нем правды! За запутанными формулировками скрывается ложь!

– Воистину так! – неожиданно согласился головорез. – Ложь любит витиеватые словесные переплетения, уходящие от прямых ответов, и никогда не сходящие улыбки, которыми маскируется оскал ненависти или зевок равнодушия. Но ежели тебе не по нраву моё объяснение, я могу изречь проще, како для тебя понятнее будет. Твоя сущность разумная подобна мешку с деньгами. Тратить их легко, а зарабатывать тяжко. Потому когда ты делаешь что-то для себя – ты делаешь это с легкостью, потому что растрачиваешь силу жизненную. А когда делаешь что-то безплатно для других – это дается тяжко. Потому как накапливается силушка трудом упорным. Можно ведь и для других что-то делать только для того, чтобы плату за то брать несоразмерную. Токмо это всё одно ради себя деяние будет. В общем, понять наши устои несложно, ежели захотеть.