Текст книги "Полигон"

11

Утро 14-го августа началось, как обычно, в 6.30 с сигнала трубы «подъем». Все было как в любой другой части. Пробежка, зарядка, завтрак и построение на плацу для утренней поверки. После принятия докладов от командиров рот личный состав разошелся на плановые мероприятия.

Не успел Дымов зайти в свой кабинет, как к нему зашли начальник группы картографов Напин с рулонами в руках, начальник полигона Гришкевич и оба начальника штабов.

– Так, дорогой Петр Иванович, что мы имеем? – спросил Дымов Напина.

Тот повесил на стене две карты и фотоснимки. Одна карта была рабочая, а другая – свежая, сделанная после облета беспилотниками местности.

– Вчера, – начал Напин доклад, – была проведена видеосъемка окружающей территории. Наша группа обработала полученную информацию. В радиусе пятидесяти километров нет ни одного современного населенного пункта с дорогами, магазинами, заправками и другой инфраструктурой, хотя на старой карте все это имеется. Вместо этого по берегам речушек и озер обнаружены мелкие поселения с деревянными постройками, землянками, кузницами. Люди занимаются скотоводством, земледелием, а сами выглядят как в кино про старину: бородатые мужики и бабы в длинных платьях. На ногах сплошь лапти. Наш полигон на фоне всего этого как жилой остров на неизвестной территории. Природа с лесами и полями тоже другая.

Офицеры подошли к картам и снимкам, молча их стали рассматривать. Все были в недоумении.

– Так, – заключил Дымов, – после обеда собрать весь комсостав на совещание. Будем советоваться и думать. А сейчас все свободны.

Офицеры вышли из кабинета.

– Местность неизвестная. Связи нет. Учения «на носу». Что делать? – эти тяжелые мысли снова и снова крутились в голове полковника.

Пришедшим после обеда на совещание офицерам было предложено осмотреть карты. Местные офицеры показывали разницу и вполголоса переговаривались. Когда все ознакомились с обстановкой и расселись по местам, Дымов предложил высказываться. Офицеры переглядывались между собой, но никто из них не мог что-то объяснить и предложить.

– Давайте все вместе рассуждать логически, – продолжил полковник. – Начнем с вертолетчиков. Те еще прошлой осенью летели по известному маршруту на полигон. Но угодили в ураган и, потеряв ориентацию, сели в лесу в 15 км от полигона. Были организованы поисковые мероприятия, но их не нашли и, наверно, объявили пропавшими без вести. Но они по факту оказались живы-здоровы и сейчас находятся с нами. Сейчас мы вместе с полигоном в такой же ситуации. Нас тоже, думается, потеряли. И это в преддверии учений. Связи никакой нет. Какие будут выводы? Слушаю вас, – вновь обратился он к присутствующим.

Руку поднял и с разрешения встал Гришкевич.

– Я по образованию не военный. Закончил истфак Воронежского университета. Увлекался уфологией. По всей видимости, по какой-то причине мы в другом временном измерении. На это указывают данные карт, отсутствие всякой связи, окружающая обстановка. Возможен ли скачок обратно, – не знаю. Хочется надеяться, что да. Видимо, должен случиться такой же ураган со светящимися шарами. Если здесь аномальная зона, то повтор теоретически возможен.

– У кого еще есть какие мысли? – продолжал полковник.

Офицеры зашумели, все забеспокоились о семьях, родных и близких.

– Прекратить шум! Это всего лишь предположение, и не надо паниковать. У нас крупное воинское подразделение с новейшим оружием, с которым мы в любой ситуации не пропадем. Паника недопустима. Нужно в мягкой форме довести эту информацию до личного состава. Продолжать занятия по боевой и тактической подготовке. Больше стрелять, повышать мастерство управления боевой техникой. Всем научиться пользоваться индивидуальными средствами связи, браслетами. В свободное время занимать людей спортом, культурным проведением досуга. Организовать по графику выходы в лес на заготовку грибов, ягод, на охоту и рыбалку. Надо разнообразить питание личного состава.

Кстати, что у нас с продовольствием и горюче-смазочными материалами? – обратился полковник к капитану Колесникову.

– Всяких запасов лет на 5 хватит, – ответил тот.

– Капитан Орлов, подготовьте машины к вылету. Составьте маршруты на облет местности глубиной до 200 км. Завтра с утра и начинайте, и не забудьте про видеосъемку интересных мест.

– Капитану Сединину расчистить подъездные пути вокруг полигона, – приказал Дымов. – Если вопросов нет, все свободны, – закончил совещание полковник.

12

Через три дня, после отправки полка на учения, в кабинете командующего Уральским военным округом зазвонил телефон спецсвязи. Это заработал аппарат прямой связи с министерством обороны. Подняв трубку, Иванов услышал взволнованный голос начальника генштаба Воротникова.

– Сегодня в районе 10 часов утра пропала связь с полигоном. У вас есть сообщения от Дымова?

– Да, он вчера в 18 часов доложил, что эшелон прибыл на место. Его встречал начальник полигона Гришкевич.

– Хорошо, будем разбираться дальше. Буду держать в курсе, Сергей Валентинович, – завершил разговор Воротников.

После этого разговора заволновался и Иванов.

– Свяжите меня с Дымовым, – велел он адъютанту.

Через несколько минут тот зашел в кабинет к командующему и доложил, что связи с Дымовым нет.

«Округ поставленную задачу выполнил, люди отправлены, до места доехали, доложились, а что там дальше произошло, пусть разбирается Москва», – успокаивал себя генерал, хотя беспокойство его не покидало.

Уже в 12 часов командующему вновь позвонил Воротников и сообщил то, что не укладывалось в голове: Согласно данным спутника, пропал сам полигон. На его месте поля и леса. Оказывается, в том же районе в октябре прошлого года пропали 2 вертолета МИ-8. Министерство все на «ушах», создана спецкомиссия. Полк Дымова для учений срочно заменили другим. От услышанного генерал еще более забеспокоился.

– Срочно ко мне Аксенова и Сенькина, – дал он указание адъютанту.

Через двадцать минут заместитель по личному составу и начальник штаба стояли перед командующим.

– Товарищи офицеры! – начал генерал. – В преддверии учений у нас ЧП, – и он пересказал разговор с Воротниковым.

– Да, ситуация нештатная и непонятная, – начал Сенькин. – А что мы скажем родным и близким военнослужащих?

– Думаю, надо подождать результатов расследования комиссии, – продолжил Аксенов. – Может, у спутника какой технический сбой, ведь всякое бывает. Сроки командировки – две недели, так что подождем.

– Хорошо бы обошлось, – закончил генерал. – О данном разговоре – молчок. Все свободны.

Офицеры встали и вышли из кабинета.

Тревожные слухи поползли и по части. Такого раньше не было, чтобы родные и близкие никак не могли связаться со своими военнослужащими. Даже из «горячих» точек связь была. Многие стали приходит в штаб за разъяснениями. Исполняющий обязанности командира Ушаков в свою очередь связывался с округом, но и там заместитель командующего Сенькин ничего не мог прояснить. В бухгалтерии военторга тоже была нервозная обстановка. Обе Людмилы жаловались друг другу на отсутствие связи с мужьями. Елене приходилось их морально успокаивать, хотя и у самой «кошки скребли на душе». Вчера она получила от Дымова последнюю СМС-ку. Писал, что прибыли на полигон, и все у него хорошо. Особенно ей была дорога приписка в тексте «ЛЮ». Такое же «ЛЮ» и то, что скучает, она отправила ему в ответ. Больше звонков и сообщений от Дымова не было.

С каждым днем напряженность в части возрастала. Сенькин уже по секрету сообщил Ушакову об исчезновении всего полигона вместе с личным составом. Пришлось последнему тянуть время и объяснять приходящим людям отсутствие связи секретностью выполняемых полком заданий и глушилками натовцев в районе учений. Так начинался и заканчивался каждый последующий день.

13

Москва. 14 августа 10 часов утра.

В кабинете начальника генерального штаба Воротникова экстренно были собраны члены специальной комиссии.

– Товарищи офицеры! – начал Воротников. – У нас ЧП. Вчера, с 10 часов утра пропала всякая связь с Новоселицким полигоном, что под Новгородом. Туда в 18 часов 12 августа прибыл штурмовой воздушно-десантный полк из Уральского военного округа для подготовки и участия в международных военных учениях «Рубеж» стран-членов ОДКБ, проводимых в Республике Беларусь. Можно, конечно, сослаться на внезапное изменение погоды, бури и ураганы, но согласно данным спутников, пропал сам полигон вместе с личным составом. Там, где располагался полигон – поля и леса. В том же районе, в октябре прошлого года пропали два новых боевых вертолета МИ-8. Приказом министра вам поручено разобраться на месте с данной ситуацией. Кроме вас, в составе комиссии будут ученые в области химии, физики, уфологии. Они присоединятся к вам при посадке в самолет.

Вылет в Новгород через два часа. Старшим комиссии назначается полковник Смирнов Александр Константинович. Все, кроме него свободны. Идите, собирайтесь.

– Так, – обратился Воротников к Смирнову. – Вот вам снимки со спутников. Кроме этого, дан приказ командиру Ежовской войсковой части, ближайшей к полигону, об оказании вам всяческой помощи. Остановитесь тоже там. Пусть его личный состав прочешет всю территорию расположения полигона. Опыт в такой деятельности у вас есть, правда, летчиков найти в прошлый раз не удалось. Но отрицательный результат – тоже результат. Срок устанавливаю три дня, так что не теряйте времени. Если вопросов нет, свободны.

– Есть! – по уставу ответил Смирнов и, развернувшись, как положено, через левое плечо, вышел из кабинета.

Через трое суток, в назначенное время, в кабинете министра обороны по стойке смирно стояли возвратившийся с полигона полковник Смирнов и начальник генерального штаба Воротников. Министр предложил обоим пройти и присесть.

– Докладывайте, полковник, – приказал он.

Поднялся с места Смирнов, достал из папки письменный доклад и передал министру.

– Я буду читать, а вы рассказывайте о проведенных мероприятиях, – добавил министр.

– С утра 15 августа, – начал доклад Смирнов, – в указанный район были направлены два вертолета. Кроме этого, силами личного состава Ежовской войсковой части прочесали всю местность. Там же ученые проверяли радиационный фон, брали на исследование пробы почвы и растений. По их заключениям, радиационный фон повышен на 20 %. Почва и растения подвергались сильному электромагнитному воздействию. По всем признакам, это результат аномального явления. Но почему данные изменения только в границах полигона, нам неизвестно. Буквально в метре от периметра полигона флора и фауна в норме.

Осмотром были зафиксированы обрыв автомобильных дорог, железнодорожных путей, линии электропередач на границе полигона. Биологи зафиксировали вялость растений на территории полигона в отличие от растений вокруг него и нарушение их структуры ДНК.

Облет территории и прочесывание результатов не дали. Все постройки, техника и люди бесследно исчезли. Радио, релейная, мобильная и спутниковая связь с пропавшими отсутствует. Аналогичная ситуация произошла в прошлом году с двумя вертолетами МИ-8.

– И какой же вывод? – спросил министр.

– Вывод фантастический и необъяснимый. Произошла пропажа всего полигона с личным составом из-за аномального явления, похожего на происходящее в месте Бермудского треугольника. Вернутся ли все обратно, неизвестно.

– Так, – выслушав доклад, продолжил министр. – Вопросов больше, чем ответов. Для учений полк Дымова мы заменим на другой, – это не проблема, но что будем говорить родственникам военнослужащих? Придется председателя комиссии отправлять в Пермь и Новгород для объяснения с родственниками. Вы, Александр Иванович, – обратился министр к Воротникову, – подготовьте предложения о материальных выплатах родным и близким. Это происшествие надо засекретить и взять с родственников подписки о неразглашении.

На этом разбор данного происшествия закончился, и министр распустил собравшихся.

14

Подполковник Ушаков не был слишком суеверным на 13-е число, как, например, спортсмены или моряки, но 18-го числа как-то всегда остерегался. По жизни ему несколько раз эта дата приносила неприятности. Это и дата развода с первой женой, и дата ранения в Афганистане.

В общем, для него это число – дрянь. Вот и сегодня, когда с утра посмотрел на календарь, то невольно напрягся. Так и случилось, «чуйка» не подвела. После обеда из Москвы получил телефонограмму, чтобы 20-го августа в спорткомплексе собрал родных и близких командированных военнослужащих, для встречи с председателем комиссии Министерства обороны. Такой приказ его не на шутку встревожил. Но делать нечего, и он дал распоряжение на коммутатор всех уведомить. Сразу в квартирах военнослужащих зазвонили телефоны. Данная новость передавалась из уст в уста. Никто не понимал, что происходит. В части воцарилось тревожное ожидание. Между тем по телевизору вовсю показывали репортажи с мест проведения учений. Однако никто своих близких ни разу не видел.

В бухгалтерии обе Людмилы охали и ахали, озвучивали невероятные версии и сплетни, которые ходили по части. Затревожилась не на шутку и Елена. Учения – учениями, но у нее уже точно будет ребенок от Дымова. Пора было вставать на учет в консультации.

В назначенный день, в 15 часов, в спорткомплексе яблоку негде было упасть. Наконец, к собравшимся вышли подполковник Ушаков и председатель госкомиссии Смирнов. Последний сразу встал за трибуну и зачитал результаты работы комиссии, все то, о чем докладывал министру.

– Хочу заметить, что вины министерства обороны в пропаже полигона и личного состава нет. Произошло природное явление, типа происходящих в Бермудском треугольнике или еще чего-то, которое не поддается объяснению. Все желающие могут побывать на месте происшествия и убедиться в моих словах. О материальных компенсациях будете уведомлены дополнительно, – закончил Смирнов.

Какое-то время в помещении стояла гробовая тишина, но потом зал загудел, послышался плач и причитания женщин. Вопросов не было, и Ушаков со Смирновым покинули спорткомплекс. Люди были ошарашены выводами комиссии и в возбужденном состоянии расходились по домам. Донцова тоже шла домой на «ватных» ногах. Уже в своей прихожей села на табурет напротив трюмо, зареванными глазами смотрела на свое отражение в зеркале и прижала к себе ЕГО тапки. Она не хотела верить, что Дымов пропал. Еще вчера она встала на учет в женской консультации и сделала УЗИ. По всем признакам внутри нее билось сердечко девочки. Она и хотела девочку, даже придумала ей имя – Маша. Теперь скрывать беременность смысла не было, поэтому эту новость из посторонних первыми узнали на работе обе Людмилы. Они, конечно, сватали начальницу к командиру, но такой прыти от нее не ожидали. Но все равно радовались за нее. Теперь уже все вместе надеялись на возвращение мужчин домой.

Зазвенел дверной звонок. Открыв двери, она увидела подругу Ленку. Та прибежала с работы узнать подробности. Елена пересказала ей отчет комиссии.

– Что же будет? А как ребенок? – спросила гостья у хозяйки.

– Да как, конечно, рожу и даже для себя, – ответила Елена.

– Больше такой возможности у меня не будет. Если что, буду дочку растить одна, да и родители помогут. Может, и на весь декретный отпуск к ним жить уеду, посмотрю. Завтра поеду в Кунгур и все им расскажу.

– Правильно, – поддержала подругу Ленка. – Хоть память о Дымове будет. Все же, может, они вернутся?

Переживаний хватало и самой Ушкаловой. Ее муж Эдик, командир саперного взвода, тоже был в числе командированных.

Обе подруги еще долго сидели, успели повспоминать былое, пореветь и попить чаю.

Елена вспомнила самую большую, которую ей когда-либо в жизни писали, СМС-ку от Дымова на снегу, и свои пирожки, и даже рассказала подруге о последней, как оказалось, их встрече.

В тот день, как обычно, они днем по телефону договорились культурно отдохнуть. После работы он встретил ее в целях конспирации в квартале от конторы военторга. Поехали по городу, завернули на речной вокзал. После ужина в летнем кафе прокатились на речном трамвайчике по Каме. Потом гуляли по набережной, сидели в обнимку на лавочке и смотрели на проплывающие корабли. Вечер был теплый, и в сумерках их ходовые огни и свет в иллюминаторах красиво отражались в воде. Между «любчиками», как Елена называла поцелуи, Дымов вдруг предложил ехать к нему.

– А поехали, – решительно ответила она.

Настроение было отличное и обоим хотелось «продолжения». Но когда подъехали к его дому, Елене стало не по себе, охватил мандраж. У подъезда и на улице никого не было. Дымов взял ее за руку, и они торопливо поднялись на его этаж. Ключ в его руке предательски не смог с ходу попасть в скважину. Но все же поддался, и они ввалились в квартиру. В прихожей обоих прорвал смех.

– Проходи, посмотри берлогу холостяка, – предложил Дымов.

Елене давно хотелось здесь побывать, и она с интересом осмотрела квартиру. Та была типовой однушкой, как и у нее, но с казенной мебелью. Так же, в кухне стояли кухонный гарнитур и холодильник. Но вместо уголка были кухонный стол и 4 табурета. В комнате, напротив дивана – тумбочка с телевизором. На стене висело несколько самодельных картин. Из комнаты был выход на крытый балкон. Среди вещей и разных безделушек она не увидела женских. Это ее успокоило. Значит, у Дымова здесь женщин не было. Отметила про себя, что в квартире был холостяцкий порядок, и это ей тоже понравилось.

– Дай что-нибудь переодеться и полотенце, – обратилась она к Дымову.

– Возьми все, что нужно сама в шифоньере, – сказал он и занялся сервировкой стола на кухне. Когда она вышла к нему в одной его полосатой футболке, которая по длине скрывала лишь ее оголенное прелестное интимное местечко, и выделяла маленькие соски на ее волнующих холмах, тот обалдел. Кровь в его жилах закипела.

– Пора начинать счет, – с улыбкой игриво сказала Елена ему. Дымов бросил свои кухонные приготовления, схватил «свое Солнце» в охапку и отнес на диван. Так был сначала открыт счет 0–1, а затем сравнялся до 1–1, после чего уставшие и вспотевшие оба «выползли» на кухню. Выпили по рюмке коньяка. Дымов не имел привычки запивать, а вот Елене что-нибудь да надо было. С пылу-жару «хлестанула» бокал холодного шампанского. Такого «ерша» она еще никогда не пробовала. Про себя позднее заметила, что с Дымовым много чего попробовала впервые. И самое главное это все ей нравилось.

Приняв душ, посидели, выпили, закусили и вновь предались желаемым утехам. На этот раз остановились на счете 4–4. Когда в пять часов стало светать, Елена засобиралась домой. Нехотя, но обоим пришлось подниматься, и к шести Дымов уже привез ее домой.

– Ох, и голова у меня болела на следующий день, еле доработала до конца, – закончила рассказ Елена.

Ушкалова ушла домой от подруги лишь около восьми вечера.

Опять в квартире водрузилась тишина. Хоть Елена и привыкшая была к одиночному проживанию, но после встречи с Дымовым такая тишина тяготила. Не было привычных его звонков по телефону и, наконец, не было здесь и его самого. Казалось, только кот «Туча», глядя большими глазами, сочувствовал хозяйке и при каждом удобном моменте лез к ней. Громко мурлыкая, он терся о ее ноги или просился на руки. К тому же, как нарочно, в этот вечер по телевизору показывали концерт Стаса Михайлова. Его песни не только взбудораживали воспоминания, обостряли чувство тоски, но и послужили причиной обильных слез. Так, с мокрыми глазами, на влажной подушке она незаметно для себя и заснула.

15

Ночью у Елены поднялась температура, появились боли внизу живота. «Но-шпу» и другие обезболивающие она принимать побоялась и вызвала «скорую». Приехавший доктор категорически решил везти ее в областную больницу. По дороге, кроме того, открылось кровотечение. Случилось то, чего так боялась Донцова. Ослабленная двумя предыдущими абортами матка на этот раз не смогла удержать плод, и произошел выкидыш. Каталка, УЗИ, операционная. Все эти этапы пролетели как в тумане. Очнулась на следующее утро уже в палате. Соседки смотрели на нее с сочувствием, подходили и предлагали помощь. Усыпленный наркозом мозг потихоньку отходил. Где-то там, внизу тела была пустота с тупой ноющей болью. Елена была в отчаянии. Ни есть, не пить не хотелось, да и жить тоже.

Еще вчера с плодом все было хорошо. С Ушкаловой они по очереди крутили снимок УЗИ, выискивая ручки, ножки, представляли, какой из себя будет девочка, а уже сегодня ни дочки, ни любимого мужчины. Все было плохо.

– Надо кому-то сообщить, что я здесь, – рассуждала Елена. Одна из соседок подала ей «сотовый», и она набрала Ушкалову, сказала, где ее искать.

Уже в обед та была у нее в палате и не знала, как утешить подругу.

– Скажи Хляпину, что я здесь, а родителям сама сообщу.

– Надолго здесь? Что говорят?

– Первый обход я проспала и с врачом не говорила, но думаю, не меньше недели продержат. После выписки все равно поеду к родителям. Только вот не знаю, говорить ли им про беременность и про Дымова? Опять Бог меня за что-то наказал. Когда же у меня все будет хорошо, а? – слезы то и дело наворачивались на глаза Елены.

– Да брось отчаиваться, – подбадривала ее как могла Ушкалова. Жизнь, как зебра, полоса черная, полоса белая. У тебя точно следующая полоса будет белая, и все будет хорошо. Мужики вернутся, «состряпаете» с Дымовым другую Машу. Я еще у нее крестной буду.

Они проговорили до «тихого часа», после чего Ушкалова, оставив фрукты и сок, ушла.

Рассказать родителям правду о Дымове и о беременности Донцова решила после выписки из больницы. Сейчас же посчитала лишним их беспокоить.

Вместо недели Елена пробыла в больнице десять дней. После выписки ей еще на неделю дали «больничный». Ушкалова приехала ее встречать и передала приветы от конторских. Решили пройтись пешком по городу. Донцова после замкнутого пространства четырех стен палаты хотела вдоволь надышаться свежим воздухом. Тополя, рябины, черемуха, липы своим осенним разноцветием украшали улицы города. Проходя мимо фотоателье, Елена решительно направилась туда и купила красивую рамку под фотографию.

– Приклею снимок УЗИ Маши в рамку на память, – пояснила она. Ушкалова, понимая чувства подруги, не стала ей возражать и отговаривать.

Этот день прошел для Донцовой безрадостно, но спокойно. Вечером, уже лежа в постели, она то и дело рассматривала на сотовом снимки Дымова и в рамке УЗИ Маши. Она все не верила и не хотела верить, что потеряла вот так нелепо обоих. С тяжелым сердцем она все же уснула.

На следующее утро, собираясь в Кунгур к родителям, Елена спохватилась, что у нее даже нет нормальной фотографии Дымова. Снимки на ее сотовом могли только дополнить его образ. Подумав, она вспомнила, что какой-то солдат в праздник 23 февраля снимал торжественное в клубе. Она пошла в штаб части. С помощью дежурного нашла фотографа, который дал ей несколько снимков, где был Дымов.

В 11 часов Елена уже была на автовокзале, а в 11.30 села в автобус Пермь-Кунгур. В пути следования достала фотографии и всю дорогу смотрела на своего Дымова, вспоминала их встречи. В Кунгуре ее встречал отец и на машине привез домой. Родители жили в своем доме, на пороге которого Елену встретила мать, Ольга Андреевна. Было уже обеденное время, и она посадила домочадцев за стол. Кушая борщ, Елена решилась рассказать родителям все свои новости. Обалдев от услышанного, те даже есть перестали.

– Ну, а какой он, зять-то? – первым спросил отец Николай Николаевич.

– Закончим с обедом, покажу фотографии, – сказала дочь. Закончив трапезничать, все с нетерпением перешли в комнату. Елена достала из сумочки фотографии, свой сотовый и передала отцу. Они с матерью сели на диван и внимательно смотрели снимки. Дымов им понравился, но их смутила разница в возрасте. История с исчезновением полигона не укладывалась в головах родителей. Особенно к этому подозрительно отнеслась Ольга Андреевна. Она снова и снова пытала вопросами дочь, которой и так было тяжело на душе. Без слез однако в родительском доме не обошлось. Только к вечеру все успокоилось.

Неделя у родителей пролетела быстро. Вернувшись в Пермь, Донцова вышла на работу и вновь влилась в городской ритм жизни. Каждый раз, когда Елена возвращалась домой, обстановка и вещи в квартире напоминали ей о Дымове. В ее сердце теплилась надежда на его возвращение. Она даже один из снимков из сотового увеличила и тоже поместила в рамку. Его фотографию и снимок УЗИ Маши повесила в комнате на стену на видном месте.

В связи со всеми драматическими событиями в ее жизни, у Донцовой пропал интерес к общественным делам. Дымова в части не было и не было стимула там появляться. Потихоньку она вышла из «женсовета». Другие мужчины ей были без интереса. Затворницей себя не считала, во всех мероприятиях военторга участвовала, но уже без желаемого энтузиазма. В Перми «на плаву» ее поддерживали в основном Ушкалова и обе Людмилы, хотя и им тоже было несладко. Все женщины жили надеждой на возвращение любимых мужчин.

В октябре Людмила Васильевна и Людмила Александровна в составе группы родственников пропавших военнослужащих ездили в Новгород. Их возили на место, где находился полигон. Все убедились, что автомобильная дорога, железнодорожные пути, линии электропередач обрывались по его периметру. Вместо инфраструктуры располагались леса и поля. Прибывшие разбредались по местности, пытаясь найти какие-либо следы людей, всматривались в небо, пытаясь увидеть неизвестные белые шары. Но все поиски были тщетными. С такими «непонятками» родные и близкие возвратились обратно в Пермь.

В феврале Елена пошла в отпуск. По совету гинеколога по путевке съездила на две недели в санаторий в Кисловодск. Горный воздух, процедуры, грязи и минеральная вода способствовали восстановительному процессу организма. Самочувствие заметно улучшилось. Отношений с мужчинами там не заводила, хотя многие имели на нее вид. По меркам Елены, никто из них не шел в сравнение с Дымовым. Она его, действительно, сильно любила. Оказывается, расставание только укрепляло это чувство, чего она раньше не испытывала.

Так шли дни за днями, месяцы – за месяцами, а хороших новостей от военного руководства части не было.