Текст книги "Универсальный ключ успеха"

Однако стержневой элемент бани – печка – сделана с изъяном. Печка объединяла три помещения. Топка выведена в комнату отдыха. Снизу парилки сделана пятисантиметровая щель для обогрева моечной. Планировка верная. А печка смонтирована по старинке, в этом ошибка.

– У вас прямо на трубе печке установлен бак для нагрева воды. Сдается мне, что вода в нём постоянно кипит?

– Да, пока протопишь все в пару.

– Я вам советую сделать выносной бак. Конструкция печи такое предусматривает. Всего лишь чуть докупить, и часа два-три работы. И вы получаете универсальную баню-сауну. Изначально будет сауна. Печка топится, прогревая все помещения. Через минут сорок в самой парной воздух будет устойчиво держаться 100 градусов при влажности 10—20%, может быть и того меньше по влажности; в моечной градусов 30—40; в комнате отдыха – 25. Стоит вам взять тазик с водой и веником, плеснуть на камни – ядреным паром жахнет. А можно и без веника томить тело в стоградусной жаре.

– Мне бы хотелось попробовать, – сказала Полина. – Стоградусную сауну, ядреный пар с душистым веником.

– Именно сегодня?

Полина кивнула. Марья Ивановна, подбоченившись, заулыбалась:

– Оставайтесь с ночевкой. Места хватит. С утра сгоняем в офис.

– Я бы не прочь. Как вы, Полина?

– Ия не прочь. Хоть денек мне же надо отдохнуть от семейных дел.

– Значит, принимаем приглашение? – допытывался Евгений Борисович с хитрецой в глазах.

– Сколько длится банная процедура? – спросила Полина.

– Часа полтора-два… как пойдет. Бывает дольше и намного, если завяжется душевный разговор.

– Душевный разговор? Это как?

– Душевный – не значит интимный. По понятиям здоровой жизни секса в настоящей бане не должно быть, – сообщил Евгений Борисович, как отрубил.

– Почему? – недоумение терзало Полину.

– Представьте, стоградусная жара, обливаешься потом, расслабляешься, напрягаешься, упругий веник бьёт по разгоряченному телу. Центр наслаждения перемещается. Он словно выходит из тебя, разливается вокруг, как нирвана, как нашедшие форму фантазии.

– Прямо садо-мазо какое-то. Ещё больше захотелось… попариться, – с томным придыханием воскликнула Полина.

– Что же, не теряем времени?! Здесь логисту больше работы.

Евгения Борисович, взяв ручку и листок бумаги, быстро составил калькуляцию. Докупить следовало: дымоход с крепежом, зонт-сэндвич, бак выносной, теплообменник универсальный, фартук для оголовка и кое-что по мелочи.

Марья Ивановна список одобрила. Итог в денежном эквиваленте хоть и кусается, но куда деваться? Деньги на бочку!

По мобильной связи Евгений Борисович сделал заказ. В магазине его хорошо знали как постоянного клиента и мастера на все руки. Продавцы, одновременно выезжающие на заказ сделать то-то и то-то по дачному профилю, порой консультировались у Евгения Борисовича – он мог предложить оригинальное решение конкретного варианта дачного вопроса. Оперативно привести на место заказанные материалы для внештатного консультанта и постоянного покупателя – дело чести.

Пока заявленные материалы ехали по заторам городских улиц, по ухабам проселочных дорог Евгений Борисович разобрал дымоход. Вместо примитивной конструкции дымоотвода из обыкновенной толстостенной трубы должен встать современный набор сандвичей из нержавеющей стали. Для этого разделку в потолке и крыше следует увеличить.

Марья Ивановна, поколебавшись, дала добро. Случись внезапный дождь, окажись пройдохами, недотепами, выплывшие вдруг доморощенный мастер с подручной – останется баня зиять пустым оком в крыше, через него бурные майские грозы затопят парилку.

Умелыми действиями по разделке потолка с помощью электролобзика и дрели Евгений Борисович унял беспокойство хозяйки. Он из тех, кто отвечает за слова и дела. А подручная – длинноногая девушка с тонкой талией и гибким станом готова разбиться в лепешку, но выполнить указания мастера.

Лобзик, пила, молоток… – неслось сверху. И Полина, быстроногая фурия, сверкая красивыми ножками, с улыбкой в сияющем радостью лице доставляла прямо в руки главному умельцу. Дело спорилось, как в хорошо поставленном видеокурсе по монтажу печки для бани. Слаженность работы радовала, пожалуй, всех троих. И эта радость нарастала как природное тепло летом.

Вскоре звякнул мобильный телефон Евгения Борисовича – прибыли комплектующие. Машина тормознула у ворот дачного товарищества. Куда дальше? Евгений Борисович растолковал. Марья Ивановна вышла встречать.

Продолжая высверливать монтажные отверстия в стене под трубы, Евгений Борисович услышал за спиной знакомый голос:

– Вот кто у нас клиентов отбивает! – Перед ним стоял Стас, такой же мастер-умелец, сумевший открыть и держать уже лет десять небольшой бизнес по индивидуальному строительству с прицелом на монтаж под ключ отопительных систем. С виду ему лет сорок, всегда одет со вкусом, даже во время работы. Избегать неряшества и во внешнем виде и в делах – его кредо. Обустройство бань – одно из его любимых занятий. В памяти собрана целая энциклопедия конструктивных решений бань и саун. Евгений Борисович всегда добавлял в эту коллекцию ценные сведения.

– Чего вдруг за шабашку взялся, Борисович?

– Совершенно бесплатно, так сказать, по давнему знакомству. Кстати, следуя твоим советам, что выносной бак гораздо лучше насаженного на трубу, особенного для нашего солидного возраста.

– Да ладно. Что-нибудь интересное? – Стас кивнул на баню.

– Я бы сказал применено лучшее типовое решение.

– Помощь требуется?

– У меня, видишь, какая помощница, красавица Полина. – Евгений Борисович глазами указал на Полину и пояснил: – Старательная! На ходу все понимает и делает с огоньком.

– Ого! К нам в магазин пойдете, Полина? Нам как раз требуется толковый продавец с отличными внешними данными.

– Я подумаю над вашим предложением, – на полном серьёзе сказала Полина, но вышло несколько иронично. Все рассмеялись.

– Я не шучу, – сказал Стас.

– Я поднатаскаю Полину по нашим терминам и понятиям, – сказал Евгений Борисович, видя замешательство симпатичной помощницы.

– По рукам, – сказал Стас. Обратившись к Полине, дополнил: – Наш телефон у Борисовича.

Выгрузив комплектующие из багажника элегантного минивэна, протянул товарный чек Марье Ивановне. В качестве бонуса, объявил доставку за счет фирмы. Марья Ивановна не церемонясь и не проверяя чек, рассчиталась.

– Полина, вы нарасхват, – сказал Евгений Борисович, когда Стас уехал, подняв вслед облако пыли. – В молодые годы отчего бы не попробовать себя на том или ином поприще?

– Страшно ошибиться и вляпаться.

– Это верно! Но можно и просидеть у окна, всего страшась, услаждаясь одними фантазиями и грезами.

– А почему только в молодые годы пробовать себя? И сколько это – молодые годы?

– Если этот вопрос обращен лично ко мне, знайте, я постоянно у себя и в себе что-то меняю. Ощущение постоянных перемен равнозначно ощущению молодости.

– За вами хоть ходи и записывай! – неожиданно встряла в разговор Марья Ивановна, протиравшая тряпкой новый выносной бак.

– Действительно, увлеклись разговорами. Вперед за дело. На всякий случай комплектующие, фурнитуру, инструмент буду называть так, как они обозначены на ценниках в магазине. Например, укреплять бак будем саморезами PZ. Для них соответствующие биты, отличие в следующем….

Новая конструкция печи вырисовывалась в натуре в строгом соответствии с правилами безопасности. Выносной бак вместимостью 60 литров разместили на прочных кронштейнах на высоте в метр от пола. Внутри печи установили теплообменник; гофрированной трубой из нержавеющей стали соединили с баком. Теперь по известным законам природы, как только забушует пламя в топке, вода начнет циркулировать, воспринимая тепло.

В разрыв дымохода вставили отрезок трубы из нержавейки толщиной в один миллиметр, подогнали её под сандвич, то есть воткнули в трубу с двойными стенками, между которыми негорючая теплоизоляция. Дополнительно расширили проем в потолке и установили металлическою разделку в виде квадрата с бортами, куду засыпали три ведра керамзита. Самым волнующим моментом стал монтаж оголовка трубы на крыше.

Евгений Борисович по приставной лестнице легко забрался на конёк крыши. Высота 6 метров. Простор неописуемый. Крылья бы вместо рук и взмыть в солнечную высь. Он попробовал. Полина с Марьей Ивановной ахнули.

Когда спустился, женщины не устояли перед искушением обнять его, живого и невредимого. На крыше сверкал новый оголовок трубы с искрогасителем, проем в крыше уплотнён термостойкой гофрой.

– Вы рисковали, – промолвила Полина, с обожанием вглядываясь в Евгения Борисовича. Вот тебе и мужчина предпенсионного возраста! Это государство готово его отправить на пенсию и возможно заслуженно, ведь тридцать пять лет непрерывного производственного стажа! Но чисто по мужской линии его рано списывать. Полине кое-что забрезжило: не зря же существуют браки с разницей в возрасте в тридцать лет. Иногда импонирует такой тип поведения: спокойная взвешенность поступков. Абсолютно нет молодой горячности, дурашливости, нет лишних слов. Есть точность, ясность, мастерство.

– Мы вас хотели оставить заместо флюгера – сказала Марья Ивановна, тая в улыбках. С плеч ушла в небытие двойная ноша. Оперативно и качественно сделан перемонтаж печи, и при этом никто не пострадал.

– Как в сказке про золотого петушка! – ответил Евгении Борисович, отряхиваясь и приводя себя в порядок. – В наше время, если золотой петушок перемещается на землю, пользы больше будет.

– Это верно! Правда, убежать может, – сказала Марья Ивановна, непроизвольно глянув на Полину

– На то он и золотой, чтобы если не для всех, то для многих быть нужным и полезным, – отшутился Евгений Борисович. – Печку нужно затопить, проверить герметичность стыков. И вообще основательно протопить баню, чтобы все проверить в целом.

– Заодно и попаримся, мне много не надо, – предложила Полина

– Я не против, – сказал Евгений Борисович и посмотрел на хозяйку.

– Время восемь вечера. До полуночи париться будем. Устраивает по времени? – спросила Марья Ивановна.

Гости кивнули. От легкой усталости туманились мысли. Не хотелось куда-то ехать, трястись в машине. Хозяйка вызвалась сама истопить печь. Гости уселись на террасе, удобно разместившись в плетеных креслах. Впереди разгоралась заря. В алом свете заходящего солнца лицо Полины казалось девственно прекрасным. Словно настоящей страсти она никогда не знала. Всё что ранее случилось – приготовление к большой красивой любви.

– Расскажите что-нибудь, – попросила Полина. – У вас такой приятный голос, что хочется слушать, даже не вникая.

– Хотите, расскажу одну историю, которая случилась тридцать лет назад. Эта история и страшная и грустная, и смешная и веселая.

– Такое бывает?

– Бывает и не такое. Вот смотрите, как дневной свет начинает дробиться через толщи горизонта. Это говорит и о том, что самое прекрасное в начале и конце. В начале жизни раскрашивают дни мечты и фантазии. Я вижу, что это чудесное действие тревожило и вас. Чтобы был такой же прекрасный закат нужно что-то еще, что сокрыто в дневном свете и в линии горизонта и не только в нем. Давайте попробуем чуть пересесть, и перед нами откроется совершенно другой вид. А это значит, что умение смотреть и видеть напрямую зависит от тех людей, с кем встречаешься и через кого видишь…

Полина слушала заворожено. Так с ней никто не говорил. Она чувствовала, что её всегдашние фантазии обретают т реальную физическую форму.

Температура в парилке – сто десять градусов по Цельсию. Полина не верила глазам. Согласно учебникам по физики вода должна кипеть, а человеческое тело на девяносто процентов из воды. Значит, она сейчас превратится в пар, как бедная красавица Снегурочка. Эта мысль ужасала. Глазами, полными животного ужаса, Полина смотрела то на Евгения Борисовича, то на Марью Ивановну.

Соблюдая правила приличия, у всех троих интимные места прикрыты тканью, что не совсем удобно в плане гигиены. После первых пяти минут испытания стоградусной жарой следовало обмывание водой прохладной, желательно с мыльной пеной. Создавалась нелепая ситуация, словно в одежде залазишь в ванну, полную пенной свежести.

Евгений Борисович обнаженной фигурой вызывал очередную волну восхищения, окончательно запутывая, сколько же ему лет. Мускулистый поджарый торс легкоатлета. Громадная сила словно скрыта, словно смещены акценты с ураганной мощи на потрясающую неутомимость. Полина невольно любовалась мужской фигурой по имени Евгений Борисович, и дополнительное мужское достоинство, что с таким же ненавязчивым акцентом выпирало в холщовых пляжных шортах, ничуть не смущало.

У Марьи Ивановны и Полины пропорции тела почти одинаковы: длинные ноги, узкие плечи, пухлые бедра. Только у Марьи Ивановны все эти достоинства залиты застарелым жиром.

Если в стоградусной жаре Полина таяла, то Марья Ивановна – плавилась.

– Глаза не лопнут? – спросила Полина, облизывая пересохшие губы. – Наверно, для глаз точно вреден такой жар?

– Не вреден, – с трудом проговорила Марья Ивановна. – Ты прикрой глаза, или моргай почаще. Ресницы не приклеенные?

– Нет! – вскрикнула Полина

– Всё натуральное? Ничем хроническим не болеешь?

– Нет, – прошептала Полина.

– Тогда сиди.

– На третьем заходе можно будет веничком похлестать, – сказал Евгений Борисович. В моечной в деревянной кадушке распаривался березовый веник.

– Это обязательно? – спросила стройная молодка.

– А ты думаешь, для чего у нас мужчина в парилке?.. чтобы банщиком поработал!

– Да кем я не работал! – проговорил Евгений Борисович, чувствую, как жар доходит до костей.

– Не расслышала: кем или с кем? – спросила Полина.

– Это равнозначно. В команде всегда так: что не делаешь сам, пропускаешь через себя, чтобы в случае необходимости помочь.

Полина вскрикнула, прислонившись спиной к стенке полога:

– На сучок напоролась!

– Не может быть, принцесса ты наша на горошине, – сказала Марья Ивановна. – Липовая доска здесь высшего качества. Ни сучка нет, ни задоринки, отшлифовано и покрыто лаком на восковой основе.

– Жжет! – Личико Полины искривилось о боли.

– А нагнись-ка, – попросил Евгений Борисович. Полина тут же сложилась вдвое. – Точно, это металлическая бретелька лифчика обожгла. Всё металлическое надо снимать.

– Я сняла: сережки, кольцо обручальное, цепочку с крестиком.

– Кстати, на Руси по православной вере снимать крестик нательный ни в коем случае нельзя. Иначе дьявол запустит когтистую лапу. Может быть, это не бретелька, но коготок дьявольский.

– Не пугайте! – взмолилась Полина.

Евгений Борисович продолжал:

– На Руси православные, отправляясь в баню, надевали деревянные крестики на холщовой нити. Но в нашем случае либо сбросить лифчик, либо закончить на этом банную процедуру.

– Не вопрос! Расстегните, будьте добры. – Привычным движением мужские пальцы разомкнули замок. Полина выпрямилась. Маленькие груди трепетно дрогнули от заколотившегося сердца. Евгений Борисович лишь краем глаз коснулся оголённой прелести.

– Пожалуй, и я освобожусь от лишних тряпок, – сказала Марья Ивановна. Батоны грудей вывались на живот, а лифчик скомкался в углу полога. – Мы вас не смущаем, надеюсь? Вы давно не юноша, мы – давно не девочки.

– Смущать не то слово.

Марья Ивановна усмехнулась:

– Соблазняем?

– Провоцируете!

– На что провоцируем? – Взгляд Марьи Ивановны опустился ниже пояса Евгения Борисовича. Бугорок подозрительно стал больше. – Ах, вон про что! Вы мужчина видный. С добрым сердцем и золотыми руками. Если вы вдруг захотите, я не устою. Женщина я незамужняя. Тем более когда-то приударяли за мной, да что-то не сложилось. Чует сердце, что к вашим качествам – доброе сердце и золотые руки – добавится еще.

Евгений Борисович улыбнулся:

– Искусный любовник? Нет, это слово и что за ним стоит, избегаю.

– Гм, что тогда?

– Я бы сказал так. Всегда быть начеку. Не упустить возможность для мгновений радости. И разумеется, в каждом мероприятии, в каждом соприкосновении, в каждом контакте на первый план – мастерство. Короче, обоюдно быть искусными партнерами.

– Я поняла, – сказала Марья Ивановна. – Если возникнет возможность усилить удовольствие, постараюсь соответствовать. А впрочем, не церемоньтесь.

Они рассмеялись. Полина сверкнула глазами:

– Иногда жалеешь, что замужем.

– Похоже, у нас пошла волна, говорить без утайки, и даже говорить, что никому не сказали бы, – заметил Евгений Борисович, плавно переводя тему. В песочных часах все песчинки перетекли в нижний цилиндр. Пора на выход.

– Жалеть не надо, девочка, – сказала Марья Ивановна. Спокойный взгляд вспыхнул лукавинкой: – Надо пользоваться моментом… чтобы отвлечься и расслабиться.

– Сдается мне, подобное я только что сказал? – Евгений Борисович пристально взглянул на Марью Ивановну. Она кивнула. В замкнутом пространстве, да еще пронизанным пеклом, мысли и желания настраиваются на одну волну.

Евгений Борисович открыл дверь парилки. Теперь прохлада заключила троицу в объятия. Он вышел первым, опрокинул на себя ведро холодной воды, осушив тело широким махровым полотенцем, уселся в пластмассовое кресло в комнате отдыха. Тем временем в моечной женщины смывали липкий пот, мочалками растирая тело. Он краем уха слушал их визг, ахи, сдавленные стоны, плески воды из тазиков – улыбался. Посмотрим, в какую нирвану их введёт распаренный веник. У Маши в руках сила есть: уж она его отхлещет! Будет он вертеться как угорь на сковороде.

Шум в моечной стих. Друг за дружкой перед блаженствующим Евгением Борисовичем появились две фурии. Обе легкие, подвижные, пусть в разных весовых категориях. Плюхнулись рядом на заготовленные кресла, расставленные полукругом у панорамного стекла топочного экрана. Угли мерцали малиновым цветом.

– Переходим на ты? – спросила помолодевшая Марья Ивановна.

– Я не против. Пусть желание дамы будет законом для мужчины.

– Приятно слышать, правда, Полина?

Полина кивнула, обмолвилась:

– Я даже не зная может быть ещё лучше, чего можно хотеть.

– Ага, острый пар расстроил твою программу действий. Ты начинаешь ощущать удивительную красоту мгновений. Отключается не разум, а врожденные установки. Это путы. Сейчас жар да веник окончательно выведет из прежних рамок, – толковал Евгений Борисович.

– Надеюсь, не из рамок приличий, – как бы между прочим поинтересовалась Полина.

– Неприлично одно: трепаться о себе и других, – сказала, как отрезала Марья Ивановна.

– Но мы не беспамятные существа, – защищалась Полина, словно припертая к стенке неотразимыми доводами.

– Можно сказать просто. Например, классно провела вечер, – сказал с улыбкой Евгений Борисович.

– Вы учите меня врать?

– Скорее, как жить по правде!

– Ни фига себе?! Я чувствую у меня сносит крышу.

– Сейчас веничком вынесет остальное через прореху в твоей красивой головушке.

Полина привстала, обратив затуманенный взор на Евгения Борисовича, словно спрашивая: это комплимент? От резкого движения полы халата распахнулись.

– У Полины красивая не только головушка, – ответила за мужчину Марья Ивановна, протягивая рука, чтобы одернуть бесстыдные полы халата.

В моечной вдруг брякнуло. Марья Ивановна с вытянутой рукой и Полина с распахнутым халатом замерли. Евгении Борисович повернул голову в сторону моечной, соображая что это могла быть. Рухнул смонтированный им дымоход? Треснула от перегрева стенка печи? Вырвалось пламя и заплясало по полу и пологу, заглатывая кровавой пастью девственною белизну липы?

Замешательство длилось три секунды. Евгений Борисович вскочил, на ходу сбрасывая халат, распахнул дверь моечной. Один в один повторяя его действия вслед ринулись женщины. Раздался характерный хлопок вырвавшегося пара. Женщины взвизгнули и прижались к спине атлетической мужской фигуры. Но момент единения оказался кратким. Евгений Борисович скрылся в облаке пара. Вдруг ворвался свежий воздух. Толщи плотного пара устремились в комнату отдыха. Схватив заготовленный веник, Евгений Борисович круговыми движениями ускорял выгон жара. Снежная белизна и колючесть пара стремительно пропадала. И вот в полупрозрачной пелене остались две обнаженные женщины и оголенный мужчина, рьяно махающий веником. Крышка выносного бака валялась на полу.

Все уставились на неё с облегчением. Вот в чем причина хлопка! Вода в баке закипела, а крышка припертая внушительного размера махровым полотенцем, присыпанная ворохом нижнее бельё, поднимала давление пара. Полотенце, трусики и лифчики лежали под ногами.

Марья Ивановна согнувшись надвое округлившейся попой обозрела остолбеневших гостей. Евгений Борисович выхватил веник из тазика, полного кипятка, стряхнул излишнюю влагу. Резной лист приклеился точно посредине полушарий. Марья Ивановна взвизгнула. Спина распрямленной пружиной.

– Давайте-ка, девоньки, прямиком в парилку. Одна на верхнюю полку, другая на нижнюю. Двумя вениками отбарабаню!

Вторая рука выхватила второй веник. Поднял оба веника на уровня лица, изображая березовое чудо-юдо. Испуг перешел в дурашливый смех Полины, гомерический хохот Марью Ивановны, хихиканье Евгения Борисовича

– Ой, чует сердце одними вениками не ограничишься! Дубиной мужской поддашь пару, – сказала Марья Ивановна, покачивая бедрами. – Малолеток оставляем охлаждаться за порогом моечной.

– Это кто малолетка? я?! – Полина оторопела. – Да я так могу умотать!

«Правда, в сумасшедших фантазиях» – с легкой горчинкой прошелестело в головушке.

– Ладно, вам рядится! На обеих веник припасен, и, может быть, не только не веник.

Последние слова потонули во взыгравшем паре от ковшика кипятка, выплеснутого на раскаленные камни. Приятная гладкость липовой доски, упругие березовые ветви, мелькающий в клубах обнаженный мужской торс, способный усладить каждую клеточку разомлевшего тела…