Текст книги "В рубаях передам виденья бытия. Сборник"

В рубаях передам виденья бытия
Сборник
Сергей Владимирович Вишняков

© Сергей Владимирович Вишняков, 2018

ISBN 978-5-4493-8407-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается самым главным женщинам в моей жизни: маме, жене, дочери и сестре

Что такое рубаи

Рубаи, дубайти, таране – что это? Из перечисленного большинство наверняка слышали и знают про первое, немногие слышали про второе, а про третье – еще меньше. А между тем – это почти одно и то же. Все названное – это четверостишия, родиной которых является ближний и средний Восток. Мало того – все это является твердыми формами в литературе и подчиняется определенным правилам. Изобретать их, как это иногда делают некоторые современники, не надо – все уже давно придумано и изобретено.

Аруд – изначально система арабского стихосложения. Распространяется в странах Востока по мере их исламизации. Основные особенности языка, как то, отсутствие ощутимого ударения в словах и наличие долгих и кратких гласных нашли отражение в данной системе. Нечто похожее уже существовало в Древней Греции. Там уже использовалась система метрического стихосложения.

Основой метрического стиха была мора, которая выстраивалась чисто хронологически. Таким образом, античный стих, по сути, просто был выверен по времени. Скорее всего, и особой музыкальности звучания от древней поэзии ожидать было трудно. Все говорит за то, что стих (стихотворная строка) был рассчитан на то, чтобы его просто можно было прочесть на одном дыхании, не более. Учитывая, что древние поэты были неразлучны с музыкальными инструментами типа лиры, можно так же сделать предположение, что на некоторых местах стиха делался аккорд.

Инструменты тех времен не отличались многозвучностью. Скорее всего, их и использовали только для усиления эффекта при прочтении. Ударяя по струнам в сильных местах. Как думается, сильным был длинный слог, в отличии от слабого, короткого слога. Впрочем, это пока только предположение документально не подтвержденное.

Таким образом, сами стихи строились из повторяющихся частей, стоп. Как правило, в стопе выделялось одно сильное место (длинный слог) и одно или несколько слабых (коротких слогов). Именно от греков мы восприняли хорей, ямб, дактиль, амфибрахий, анапест, которые схематически выглядят соответственно следующим образом:

 
1. – U,
2. U —,
3. – UU,
4. U – U,
5. UU —.
 

Здесь «-» – обозначено сильное место (долгий слог), а «U» – соответственно слабое место или короткий слог (визуально изображение ямы, падения). Еще раз замечу, что на том этапе в греческом языке не было ярко выделенного ударения. (Оговорюсь – здесь указаны только те стопы, которые нашли наиболее яркое отражение в нашем языке. Это вовсе не означает, что других не существует. Еще как существуют! Только в нашем случае они либо не используются совсем, либо трудноисполнимы.)

Естественно, что при переносе этих понятий в наш родной язык, в котором отсутствует понятие длинных и коротких слогов, зато присутствуют ударные и безударные, все было скорректировано. Мы получили вместо метрического стихосложения тоническое, в котором учитывается чередование именно ударных и безударных слогов. И, кстати, стали забываться такие стопы, как спондей, стопа, состоящая из двух сильных мест. Сами попробуйте составить стих из одних только ударных слогов. Нет, чисто формально это возможно. Составьте, например, стих их односложных слов. Но смысловое ударение будет ослаблять некоторые слоги, они не будут при прочтении звучать как ударные, хотя по всем правилам русского языка будут таковыми оставаться…

Ну и если в предыдущем случае, хотя бы формально, еще что-то можно сказать, то в случае с «трибрахием» – стопа, состоящая из трех слабых мест, все будет еще печальнее. Здесь для нашего языка задача становится практически неразрешимой. Я, например, совершенно не могу придумать хотя бы строку из одних безударных слогов. Может у вас получится?

Таким образом, хотя и достаточно условно, но стопы, описанные греками в нашем языке (да и во многих других) вполне себе работают.

Например, знаменитый гекзаметр (кстати, на самом деле надо было читать «экзаметр») – это стих, составленный из шести дактилических стоп последняя из которых частенько ослаблена (без последнего слога). То есть, вполне нормально звучит в русской интерпретации вместо длинных слогов ударные. Почитайте ту же Иллиаду в переводе Гнедича. Даже самые видные литераторы утверждали, что это перевод вполне достойный оригинала!

Сыну Пелея рекла светлоокая дщерь Эгиоха:

«Бурный твой гнев укротить я, когда ты бессмертным покорен,

С неба сошла; ниспослала меня златотронная Гера;

Вас обоих равномерно и любит она, и спасает.

Теперь вернемся в Азию. В арабском языке, как и в древнегреческом, тоже нет выраженного ударения, поэтому метрическая система стихосложения, перенятая именно у греков, легла точно на место. Те же самые длинные и короткие слоги составили основу арабского стихосложения. Лечь-то легла, но не скопировалась.

На первый взгляд то же чередование долгих и кратких слогов, но только на первый взгляд. посмотрите на классические арабские стопы:

 
1. U – —
2. – U —
3. U – – —
4. – U – —
5. – – U —
6. – – – U
7. U – U U —
8. U U – U —
 

Как видим, двухсложных стоп нет вообще, трехсложных всего две, четыре четырехсложных и две пятисложных. Впрочем, с учетом правил арабского стихосложения, а именно, возможностью заменять два кратких слога одним длинным, седьмую можно считать практически равной третьей, а восьмую – пятой. Но даже с учетом этих упрощений трудно представить себе такую конструкцию, с двумя или тремя ударными слогами в стопе, для нашего родного русского языка.

Но это только стопы. Из них надо еще сложить стихи. Аль Халиль предлагал для этого следующие варианты:

1 Аль-Тавиль – предполагал объединение 1-й и 3-й стоп повторенный дважды, т. е. U – – / U – – —// U – – / U – – —;

2. Аль-Мадид – соответственно – 4-й и 2-й повторенный дважды,

.– U – —/ – U —//. – U – —/ – U —;

 
3. Аль-Басит – 5-й и 2-й повторенный дважды,. – – U —/. – U —//. – – U —/. – U —;
4. Аль-Вафир – 7-й, 7-й и 1-й, U – U U —/ U – U U —/ U – —;
5. Аль-Камиль – 8-й, повторенный три раза U U – U —/ U U – U —/ U U – U —;
6. Аль-Хазадж – 3-й, повторенный трижды U – – —/ U – – —/ U – – —;
7.Ар-Раджаз – 5-й, повторенный трижды – – U —/– – U —/– – U —;
8. Ар-Рамаль – 4-й, повторенный трижды – U – —/– U – —/– U – —;
9. Ас-Сари – 5-й, 5-й и 6-й – – U —/– – U —/– – – U;
10. Аль-Мунсарих – 5-й, 6-й, 5-й – – U —/ – – – U/ – – U —;
11. Аль-Хафиф – 4-й, 5-й, 4-й – U – —/– – U —/– U – —;
12. Аль-Мудари – 3-й и 4-й U – – —/– U – —;
13. Аль-Муктадаб – 6-й и 5-й – – – U / – – U – ;
14. Аль-Муджтасс – 5-й и 4-й – – U – / – U – —;
15. Аль-Мутакариб – 1-й, повторенный 4 раза U – —/U – —/U – —/U – —;
16. Аль-Мухдасс – 2-й, повторенный 4 раза – U – /– U – /– U – /– U – .
 

А вот теперь самое интересное. Почему-то многие называют восточную поэзию арабо-персидской или персидско-арабской. В этом есть некоторое лукавство. Здесь стоило бы говорить о двух разных направлениях поэзии. Такое впечатление, что в этом случае литераторы не дружили ни с языкознанием, ни с историей.

Что касается языков, то арабский и персидский не только не являются родственными, но вообще относятся к разным языковым группам: арабский – к семитской ветви афразийской семьи языков, а персидский – к иранской ветви индоевропейской. Как, по-вашему, сильно ли при этом в них будут совпадать какие-либо правила?

Что это означает – лишь то, что у них были абсолютно различные прежде всего фонетические среды. Естественно, в такой ситуации создавать единые правила стихосложения было бы абсурдом. А этого и не делалось. Для каждого языка разрабатывались свои приемы. Именно поэтому считать, что Халиль, будучи арабом, разработал систему, которой строго придерживались Рудаки, Низами, Руми и Хайям крайне наивно. Как, впрочем, и отрицать влияние того же Халиля.

Исторически же Персия себя заявила раньше более чем на тысячу лет. Неужели за это время не сложились какие-либо литературные традиции? Сомнительно. Но имеем то, что имеем. Вот принято считать, что правила составления стихов тождественны и для арабского, и для персидского языка и все тут! И тут, конечно же, повлияла исламизация. Носителем основной религии являлись арабы, поэтому все, что было написано на арабском, продвигалось много быстрее и увереннее.

Итак, мы имеем восемь вариантов стихотворных стоп. Из них составляется шестнадцать основных (классических) вариантов стихов. Почему так мало? Ну вот так сложилось на тот момент, когда собственно и была создана система арабского метрического стихосложения (аруд) Аль-Халилем Аль-Фарахиди. Еще раз повторяю – на тот момент, то есть в 9 веке. Значит ли это, что с тех пор она не изменялась? Конечно же, нет! Язык постоянно изменяется. Меняются нормы, меняются правила, меняется структура. Да и система, созданная для одного языка, не может не измениться, перейдя в другой. Именно это и происходило, как только авторы начинали писать на своих родных языках, отличных от арабского.

Этого не избежали ни персидские поэты, ни, позднее, авторы, говорящие и пишущие на тюркских языках. Да, писали они, конечно, той самой арабской вязью, но писали-то на своем языке.

И вот, дойдя до нашего бурного 21 века, мы снова пытаемся втиснуться в те самые рамки, которые были установлены в веке девятом, словно и не было этих двенадцати веков? Ну что ж, давайте, но сначала небольшой анализ.

Из шестнадцати вариантов стихов (общее описание нетрудно найти в статье «Википедии» посвященной арузу) три варианта являются восьмисложными, восемь – двенадцатисложными, один – тринадцатисложным, три – четырнадцатисложными и один – пятнадцатисложным. Про общую ритмику пока умолчу.

Но по тем же правилам аруда возможны так называемые зихафы (метрические изменения). При этом тринадцатисложный стих с легкостью может превратиться в одиннадцатисложный, а пятнадцатисложный – в четырнадцати-, тринадцати– или двенадцатисложный. А ведь это только то, что позволяют сами правила!

Теперь то, что касается самого рубаи. Стиль, по мнению большинства ученых, далеко уходит корнями в устное народное творчество. При чем персидское народное творчество. Появление аруда – попытка упорядочить и систематизировать уже имеющиеся немалые объемы поэтических трудов предшественников. Иначе как понять то, что уже в самой работе Аль Халиля присутствуют такие понятия как зихафат, упомянутый ранее, и илал (болезни, недостатки)? Было бы очень оригинально считать, что автор заранее их предусмотрел. Мало того, даже пытался их систематизировать!

И что же получается, что сам Халиль уже наблюдал поэтику арабо-персидского мира не застывшей раз и навсегда, а в развитии? Конечно же! Другого и быть не могло и не будет никогда.

Это тем более интересно, когда, в наше уже время, приходится слышать от людей, якобы «хорошо познакомившихся» с трудами Омара Хайяма, что правильные рубаи – это исключительно написанные шестистопным ямбом или трехстопным амфибрахием. Странно, но среди перечисленных вариантов даже намека нет на двухсложные стопы. Что же касается трехсложных, то и тут не совсем то, что используется нами. Есть прямая противоположность дактилю и анапесту. Настолько прямая, что ударные и безударные слоги должны поменяться местами. У нас даже таких названий нет в ходу.

Откуда же взялись эти утверждения о «правильных» рубаи? А все очень прозрачно. Оказывается, новоявленные «ортодоксы» просто читали сборники стихов персидских и арабских поэтов и мыслителей. Простите! Но изучать теорию стихосложения имея только переводы – это все равно, что изучать отечественную историю по романам Акунина! То есть что-то, где-то около того, что в реальности было, проходило мимо.

Безусловно переводчики старались. Но они старались на своем родном языке. Они применяли приемы стихосложения своего языка. Мало того, Омара Хайяма мы читаем чаще всего даже в двойном переводе (сначала переводили с фарси на английский, а потом с английского на русский. Нет, безусловно, сейчас уже много переводов и прямых, но начиналось-то именно с этого). Ну и как по-вашему, можно ли это принимать за образец?

Именно поэтому доброхотов, которые мне пытаются показать основные приемы Хайяма с томиком его стихов в энной редакции, всегда слушаю с интересом и молча. Таких людей трудно в чем-либо убедить. Они просто не понимают – почему они не правы! Зато они очень воинственны!

Именно поэтому данная статья направлена на тех, кто привык на вещи смотреть непредвзято и кто привык не ограничиваться одной только заметкой по интересующей его теме. Информация о персидской и арабской литературе вполне доступна.

Что же мы видим, читая труды древних филологов, будь то литературоведческие исследования или просто стихи? Работу над стилем. Кропотливую и неустанную. И вот, как результат в работе Табризи Вахида, перса по происхождению, мы видим не 16, как у Халиля, а 19 основных метров. Для тех, кому это интересно – распределение слогов по стихам – отнюдь не в пользу новоявленных гуру. Из всех девятнадцати семь приходится на 16-ти сложные, 2 – на 20-ти сложные, еще 7 – 12-ти сложные и 3 – 14-ти сложные.

Весь миф о исключительно двенадцатисложных рубаи летит в тартарары. Мало того, нигде не сказано, что первый стих второго бейта (третья строка) обязан структурно отличаться от других! Об отличиях сказано буквально следующее – стихи внутри произведения (рубаи, газели или иного) могут отличаться друг от друга, но должны подчиняться принятой метрике. И все! Могут, но не обязаны!

Дальше идет еще более интересная работа. Описание новых зихафов и их отработка. Зихафы – это допустимые отклонения от метрики стихов. Происходит это в результате различной записи разных слов, различной огласовки (или неогласовки) при записи арабскими знаками, в которых не предусмотрено обозначение кратких гласных звуков. Как следствие привычные строфы могут становиться как длиннее на один слог, так и короче. Их более или менее полную систематизацию можно проглядеть только в 13—15 веках. К тому моменту восточными учеными (уверенно можно говорить, например, о Шамс-и Кайса) было выделено 40 зихафов. Это только «допустимые» варианты стихов.

Мягко говоря, арабская система стихосложения кардинально меняется при переносе ее в другую языковую среду. Собственно, ничего удивительного в этом и нет. Ну а дальше, дальше идет шлифование полученного инструмента, которое длится уже не годами, а десятилетиями и, даже, столетиями. И, конечно же, в разных языках оно проходит несколько различно.

Со слов Рашида Ватвата, персидского поэта 12 века, составившего одно из первых пособий по риторике и поэтике на фарси, в персоязычную традицию попадает лишь та часть арабоязычной теории поэзии, которой был посвящен труд Маргинани, а именно наука о «бади», поэтических фигурах, приемах украшения стиха и красотах речи.

Что касается литературы ближнего и среднего Востока, то со времен Аль-Халиля, труды которого, кстати сказать, и не сохранились, то и она не стояла на месте. По мере развития остальных народов исламского мира то там, то здесь зарождались и появлялись новые очаги культуры, а вслед за ними и новые направления и ответвления того, что раньше было единой и строгой системой аруда.

Что же оставалось неизменным на всем протяжении эволюции того, что некогда называлось рубаи, дубайти, таране? Да то же, что их выделяло и вначале – четкое деление на двустишия (бейт), законченная мысль каждого бейта, философская, частенько сдобренная юмором, направленность, четкая связка внутри бейта (особенно первого бейта, где прослеживалась выверенность и стоп и рифм) и, как бы, подведение итога во втором полустишие (чаще в начале его – в третьем стихе).

Количество слогов? Во-первых, смотрите выше – система аруда здесь давала довольно простора для творчества. А во-вторых, не забывайте, что при переносе в другую языковую среду кое-что может кардинально измениться! Впрочем, если есть желание, то в качестве примера приведу несколько рубаи Омара Хаяма.

Эй ёр, зи рузгор бош осуда,

В-андухи замона кам хур аз бехуда.

Чун кисвати умр бар танат чок шавад,

Чи кардаву чи гуфтаву чи олуда.

Эй нек накардаву бадихо карда,

В-он гох ба лутфи Хак тавалло карда.

Бар авф макун такя, ки харгиз набувад,

Новарда чу карда, карда чун нокарда.

Ин чархи фалак бахри халоки ману ту,

Касде дорад ба чони поки ману ту.

Бар сабза нишин буто, ки бас дер намонд,

То сабза бурун дамад зи хоки ману ту.

Бар мучиби акл зиндагони кардан,

Шояд кардан, вале надони кардан.

Устоди ту рузгори чобукдаст аст,

Чандон ба сарат занад, ки дони кардан.

Я думаю, что для примера достаточно. Как видите, количество слогов в полустишие может отличаться (при этом пока никто не решился заявить, что написанное Хаямом не является рубаи!). Мало того, вопреки новоявленным и самозваным «мэтрам» количество слогов в строке, почему-то, далеко не всегда равно 12! А кто вам, дорогие мои, обещал именно 12 слогов? А вернитесь-ка еще раз к системе аруд, которая изначально этого и не требовала.

Ну а теперь еще раз – что же вообще может называться рубаи? Прежде всего, четверостишие философской, реже любовной или сатирической направленности (рубаи и означает в переводе – учетверенный). Рифмовка четверостишия по системе ааба или аааа. (в более поздних версиях подобной народной поэзии некоторых восточных народов, в том числе и в нашей стране, используются и формы аабб и абба, но, хотя корень у них тот же, но название они носят, все-таки другое) Каждый бейт (двустишие) несет законченную мысль. И, наконец, во втором бейте подводится итог, раскрывается смысл сказанного.

Вернемся теперь в нашу языковую среду. В силу особенностей и звучания, и записи элементов речи мы имеем пять основных стоп, о которых уже говорилось в самом начале.

Так почему бы не использовать то, что самой природой языка заложено в него? Как бы вы не пытались, но все равно запишите свои стихи с помощью одного из перечисленных вариантов стоп!

Что же касается рубаи, то еще раз повторюсь: нигде (НИГДЕ) не сказано, что должен быть использован ТОЛЬКО ОДИН вариант записи. Напротив! Использовать надлежит то, что уже разработано ранее живущими литераторами. Ну а если вы смогли найти еще один вариант. который не нарушает правил построения стиха, то это означает, что вы открыли еще один ЗИХАФ. Еще один вариант звучания, еще один вариант записи древнего стиля рубаи. Добро пожаловать!

Работы по этой теме, на которые стоит обратить особое внимание:

1. Вахид Тебризи «Трактат о поэтике»

2. Наджибуллохи Абдулкаюм «Аруз и соотношение метра и содержания в персидско-таджикской поэзии»

3. Д. В. Фролов «Классический арабский стих. История и теория аруда.»

4. С. А. Искандарова «Особенности метрического стихосложения аруз в башкирской поэзии первой трети ХХ в»

5. И. В. Стеблева «О стабильности некоторых ритмических структур в тюркоязычной поэзии»

6. А. Ш. Шамухамедов «Основные формы персидско-таджикской поэзии»

И огромное спасибо Амонову Далеру за возможность использовать рубаи Омара Хаяма не в переводе, а в оригинале.

Сладость губ твоих

 
Когда б султаном был – гарем бы заимел
И в ласках с ними был бы очень смел.
Но разве этого мне было бы довольно?
И кто сказал, что на других бы не смотрел?
 
 
Сколько лет рассуждаю и все не пойму,
Отдаю предпочтение больше чему? —
То ли женской любви, согревающей душу,
Или, может быть, все же хмельному вину?
 
 
Попивая тихонько прекрасный шербет,
Говорим, что прекраснее женщины нет!
В жизни ж чаще встречаем не гурий, а фурий.
Что ж поделать – ни в чем идеальности нет.
 
 
Тот, кто капризам женским счета не ведёт,
Кто их уловки знает наперёд,
Кто угодил хоть раз капризам, тот поймёт —
Что хочет женщина – того желает чёрт!
 
 
В исканьях спутницы своей,
Не жди ни ангелов, ни фей.
Ты выбираешь не икону! —
Не на нее молиться, – с ней!
 
 
Мужик в своей душе всегда султан,
Чтоб вокруг вился женщин караван!
А что порой с одной не совладает,
Так это просто позабыл надеть тюрбан.
 
 
Что не сказал тебе пытаюсь вспомнить.
Где сладость губ твоих, чтоб ритуал исполнить?
Скажи, любимая, о чем ты так грустишь?
Скажи, любимая, чем мне твой день заполнить?
 
 
Почему я смотрю на красавиц прохожих?
Я пытаюсь найти на своих непохожих.
Ведь в соседском гареме все женщины краше,
Даже если в своем очень много хороших.
 
 
Твой поцелуй растаял на губах..
Молчишь. И правда, что нам в тех словах?
И не смущайся – что сказать не сможешь, —
Я все уже прочел в твоих глазах.
 
 
Губ твоих не испить вина,
Глаз твоих не изведать дна.
Когда рядом ты, мне никто не нужен,
Чтоб со мной была только ты одна!
 
 
Разве можно не верить нежным женским словам?
Хоть их лживость порой я испытывал сам,
Но при этом готов бесконечно их слушать,
Чтоб на душу пролить сей целебный бальзам.
 
 
Мужчина сам себе внутри и бог, и царь!
Но до тех пор, пока не посетил алтарь.
Нет, по столу он даже после может стукнуть,
Пока на стук из кухни не пришел главарь…
 
 
Я бодр и полон сил благодаря весне.
И рядом снова ты. Прижмись ко мне тесней!
Приснилось будто ты в саду со мной гуляешь.
Что трудно наяву, то так легко во сне.
 
 
Посмотри, как на небе блистает Луна.
Тайны мира все будто в себе собрала!
То она, отразив все мои к тебе чувства,
Серебристым потоком тебе отдала!
 
 
Скажи, старик, сколь трепетных минут
Познал в любви? – Коль годы мне не врут,
Я их познал бы много-много меньше,
Когда б искал не счастье, а уют!
 
 
Привела судьба нас с тобой к согласью,
Оплетя сердца неразрывной связью.
Как же смог поэт тыщу лет назад
Описать все то букв персидских вязью?
 
 
Как у богини поступь – я любуюсь, я не ханжа!
Фигурка, стан достойны восхищения. Как хороша!
О боже! Нет! Зачем ты, право, повернулась?
Как к месту иногда порой пришлась бы паранджа!
 
 
Ормуз, Захедан или старый Шираз
Своей красотой мне не радуют глаз.
С тех пор, как тебя я однажды увидел, —
Все жду, чтоб увидеть еще хоть бы раз!
 
 
Как грустно журчит одинокий ручей,
Как в роще печально поет соловей.
Как мне твоих рук, твоих губ не хватает…
Как грустно не видеть любимых очей!
 
 
Есть ли большее счастье, если вижу подчас
Губы цвета коралла, бирюзу твоих глаз?
Все сокровища мира к твоим ногам брошу,
Чтоб увидеть, услышать хотя б пару фраз!
 
 
Коль буду не в силах создать я стихов,
Когда мне не хватит приветливых слов,
Я в глаз твоих омут окунусь ненадолго, —
Вновь их воспевать неустанно готов!
 
 
Не поймет Бухара, не поймет Хорасан,
В чем виновен наш добрый горшечник Хасан.
Есть кувшин на стан дочки визиря похожий…
Не за это ль его опускают в зиндан?..
 
 
Я любим. Я спокоен, встреч новых не жду,
Но когда караван проходил Бухару,
Ноги сами вели меня к лавке невольниц…
Я бы всех отпустил, лишь оставил Зухру…
 
 
Наша встреча – как вспышка на небе ночном!
Наши души отныне пылают огнем.
Почему же судьба разлучить нас стремится
И не хочет, чтоб мы оставались вдвоем?
 
 
И сафьян башмаков, и халата парчу —
Выбирай, моя пэри, – я все оплачу!
Кабы знала, как ты во всем этом красива!..
Хоть без них тебя видеть я больше хочу!…
 
 
Говорят мудрецы неспроста,
Что без женщин жизнь будет пуста!
Пусть же с нами всегда пребывает
Милый образ их и красота!
 
 
Весь этот мир, придуманный не нами,
Заполнен часто вовсе не друзьями,
Но все забыть и всех простить готов я,
Коль губ твоих слегка коснусь губами…