Текст книги "Белая борьба на северо-западе России. Том 10"

Но из общей суммы причин бермондтовской истории нельзя исключить еще одного, очень важного фактора. Это недалекая и мстительная политика антантовских представителей в Прибалтике, полная слепой и нерассуждающей ненависти не только к германцам, но и к балтийским немцам. Если бы не это обстоятельство, если бы не военный азарт Антанты, спор латышей со своими «внутренними» немцами, наверное, не носил бы ожесточенного характера и не понадобилось бы ни кровавых боев под Венденом, ни безумной троекратной бомбардировки многострадальной Риги, не было бы, наверное, и самой бермондтиады.

Уже в Либаве, когда было свергнуто антантофильское правительство Ульманиса и его место заступило германофильское правительство пастора Недры, представители Антанты в Прибалтике, с места в карьер, вмешались во внутреннюю борьбу латышских партий и не только повели грубую политику бойкота правительства Недры, но и вступили в активную борьбу с последним. Насколько третировали английские представители правительство Недры, даже и тогда, когда оно опубликовало на имя Верховного совета декларацию с выражением верноподданнических чувств Антанте, видно из следующего характерного письма:

«В редакцию «Libauische Zeitung»

Здесь.

Вследствие повторяющихся утверждений прессы, что Антанта находится в лучших отношениях с правительством кабинета Недры, считаю себя вынужденным сообщить Вам, что правительство Его Величества не находится ни в каких отношениях с правительством Недры, а также не поддерживает его политики.

Прошу Вас это выяснение истины опубликовать в Вашей газете.

С почтением,

Грант Ватсон.

Представитель Британии. Л

ибава, 20 июня 1919 г.».

Для того чтобы яснее себе представить, какую роль во внутренних латышских делах играл пресловутый английский генерал Гоф, составивший себе широкую известность приказом об обстреле Риги зажигательными снарядами эстонской артиллерии, достаточно прочитать приказ, изданный им после ухода недровских войск из Либавы:

«Согласно приказа победоносных союзных государств германские войска оставили Либаву.

В качестве главы учрежденной союзниками военной миссии я временно назначаю начальником гарнизона города Либавы полковника Канопа и вместе с тем приказываю ему немедленно перевести из Ревеля в Либаву значительный отряд войск полковника Земитана для поддержания порядка.

Опираясь на поддержку союзных государств, прежнее правительство возобновляет свою деятельность; реконструированный кабинет будет представлять все население Латвии.

В интересах безопасности и дальнейшего благополучия я призываю всех граждан Либавы сохранять спокойствие и порядок».

В итоге всей этой слепой политики Антанты выигрывали только большевики. В начале 1919 года благодаря принудительной эвакуации Прибалтики Латвия была отдана большевикам, освобождение половины Латвии было прервано на целых И месяцев, и с востока ей опять грозил недобитый красный призрак. И лишь по мере того, как проходил первый военный угар и призрак грозящего Европе коммунизма с востока встал как реальная опасность, английская политика в Прибалтике, вольно или невольно игравшая на руку русским и латышским большевикам, была пересмотрена, и Верховный совет не только отменил пункт об эвакуации Прибалтики, но, наоборот, потребовал от Германии содержать в Курляндии достаточное количество войск до тех пор, пока этого требуют европейские интересы борьбы с большевизмом. В этих видах германским командованием из остатков оккупационной армии был составлен 6-й резервный корпус, расквартированный в Литве и Курляндии. Таким образом, ввиду слабости и ненадежности латышской и эстонской армии, германским кулаком из Митавы всегда можно было бы грозить коммунизму, не расстававшемуся с мыслью о военном походе на Западную Европу.

Вследствие этой перемены взглядов на прибалтийский вопрос и в соответствии с идеей Клемансо о создании «железного барьера» из прибалтийских государств, германские войска не только приобрели легальную базу в Митаве, но даже в самой Германии, с разрешения Антанты, стала производиться вербовка русских добровольцев из числа военнопленных. Им гарантировалось приличное содержание (от 11 до 20 марок в день), продовольствие, пенсия, обеспечение на случай инвалидности и пр. Вербовка была поставлена очень широко. Приглашались не только офицеры и солдаты всех родов оружия, но и врачи, военные чиновники, инженеры, техники, телефонисты, шоферы и т. д. Путем такой вербовки в Митаве организовался 1-й, имени графа Келлера корпус, под командой полковника Бермондта, а в Литве отряд полковника Вырголича.

Трудно сказать, какую цель в этом формировании русских добровольческих частей преследовала официальная Германия. Возможно, что, кроме естественного опасения русского большевизма, который уже однажды стоял почти на самой границе Пруссии, играли роль и другие мотивы. Очень вероятно, что, кроме помощи родственным балтам, разоренным первый раз большевиками, а второй раз латышской буржуазией, было еще желание сделать русскую антибольшевистскую армию тем фундаментом, который впоследствии мог бы послужить базой для осуществления русско-германского политического и экономического союза. Но факт тот, что русская антибольшевистская армия в Митаве была обеспечена в должной мере как финансами, так и вооружением, амуницией, снаряжением, продовольствием и военными припасами.

К сожалению, благоприятная антибольшевистская политика Верховного совета продолжалась недолго. Никто другой, как сам Ллойд Джордж в «Daily Chronicle» в августе 1919 года в интервью с сотрудником этой газеты следующим образом охарактеризовал прибалтийскую проблему:

«В настоящий момент Антанта должна занять определенную позицию в прибалтийском вопросе; так как Колчак не признал независимости прибалтийских государств, то спрашивается, почему же прибалтийцам сражаться против тех, кто признает их независимость, и поддерживать тех, кто ее отрицает. И может ли вообще Антанта требовать от прибалтийских государств продолжения военных действий против большевиков? Ни одно из этих государств не симпатизирует большевикам, но к чему сведется эта борьба с большевизмом, если прибалтийским государствам грозит опасность как со стороны немцев, так и со стороны русских…»

Со своей стороны «Times» в статье «Кризис в России» писал:

«Странно то, что в тот именно момент, когда мы эвакуируем свои силы, германцы, предполагая, что настал конец большевистского господства, намереваются в самый последний момент играть руководящую роль в этом антибольшевистском походе. Германские войска в германских мундирах, под начальством грузинского авантюриста Бермондта, хотят перейти Двину, чтобы этим странным путем идти на Петроград. Теперь нужно определенно поставить вопрос: кому же принадлежит решение русского вопроса – Германии или Антанте? Германцы гонятся за колоссальными торговыми источниками России, а также за тем, чтобы, оказав помощь русским в настоящее время, привлечь их на свою сторону и впоследствии совместно угрожать нам.

Эти обстоятельства грозят нам в будущем гораздо большими опасностями, нежели те, что недавно пережила Бельгия. Если мы победили на Западе для того, чтобы потерять на Востоке, то нам недолго придется ждать, что война возгорится вновь. Мы должны считаться с прибалтийскими событиями, так как они серьезно угрожают победе Антанты.

В первую очередь мы должны требовать от Германии принятия строгих мер против тех, кто распоряжается в Прибалтике, в качестве ее завоевателей и агентов русской реакции. Мы должны признать полную самостоятельность тех новых государств, которые способны существовать независимо. Мы должны бросить нашу неопределенность и стать в защиту наших новых друзей в Прибалтике. Мы не имеем права смотреть сложа руки на работу друзей русско-германской реакции…»

Наконец, считаю не лишним в заключение привести еще чисто анекдотическую телеграмму «Daily Express» из Гельсингфорса, сообщавшую: «Секретарь германского посольства в Гельсингфорсе, граф Радовиц, выступил с разоблачениями русско-германских замыслов в Прибалтике. Бывший русский царь Николай, незадолго до революции в России, значительную часть своих личных капиталов перевел в Германию. На эти деньги приобретено все необходимое для войск Бермондта. Демократическое правительство Германии является тайным исполнителем балтийской авантюры быв. русского царя».

Одновременно с этим глава союзнической миссии в Прибалтике генерал Гоф представил в Верховный совет большой доклад, в котором доказывал, что русские и германцы объединились для вмешательства во внутренние дела России и что этого вмешательства союзные державы ни в коем случае не должны допустить.

Все это, разумеется, было только на руку большевикам, внимательно следившим за развитием Курляндской эпопеи.

Политический обозреватель «Пролетарского Эха», анализируя бермондтовское движение, между прочим писал:

«Союз германских и русских монархистов из реального факта превратился в реальную силу, с которой советской власти приходится считаться с особенной серьезностью. Мысли о реставрации не оставляют ни русских, ни немецких роялистов, и, опираясь на военные партии, они с каждым днем подымают голову все выше и выше. Фактически слияние это произошло раньше, но теперь никто не может сказать, где и чем разграничивается фактически командная власть русских и германских реакционных генералов. Как ни опровергают и русские и немецкие белогвардейцы – но Юденич идентичен с фон дер Гольцем, и они представляют собою одно нераздельное целое: восстановление деспотизма в Восточной и Центральной Европе – вот прямая цель и задача грядущего момента.

Нет сомнения, что эти жалкие попытки разобьются о могучую волю революционного пролетариата, но для хищников «союзных» стран уже теперь ясно, что вся их игра проиграна ими, что версальский договор и проекты лиги народов обречены на такую же судьбу, как и пресловутый Брестский договор.

Велика сейчас опасность для социалистической советской республики. Мы, безусловно, стоим перед грозными событиями, еще раз обильно напоится земля кровью пролетариата – но ясно, что мы имеем дело с политическим и моральным банкротом, с издыхающим капитализмом, чьему господству в Европе приходит конец. В Балтийском крае между хищниками идет грызня, они делят добычу, которой не умеют воспользоваться, которую не сумеют удержать даже при случайной и временной победе. Союз германских и русских реставраторов – это последний крик умирающего деспотизма, крик бессилия…»

Но тем не менее…

Нарком иностранных дел Чичерин радиотелеграммой обратился к германским партиям коммунистов и независимых с обвинениями германского правительства в том, что оно ведет двойную игру по отношению к Советской России. Германское правительство, говорил Чичерин, не только не старалось препятствовать в Германии вербовке контрреволюционных войск, а наоборот, Носке и Черчилль, эти два столпа международной жандармерии, заключили тайное соглашение против пролетариата всего мира. Чичерин предупреждал германских коммунистов и независимых, что находящиеся в Прибалтике германско-русские войска имеют целью не только низложить советскую власть в России, но и восстановить монархию в Германии. В заключение Чичерин призывал германских рабочих противодействовать всем контрреволюционным замыслам Носке.

В это же время «глаза и руки» Антанты в Прибалтике, ее военно-дипломатическая миссия, вероятно на собственный страх и риск, предприняла ряд мер, чтобы ослабить завязавшуюся русско-германскую дружбу в Митаве.

Балтийский ландесвер был переведен из Митавы на Латгальский фронт и поставлен под командование английского полковника Александра. Русский отряд светлейшего князя Ливена получил предписание отправиться к Юденичу на Нарвский фронт. Вслед за отрядом князя Ливена туда же должен был отправиться и русский корпус графа Келлера. Но так как отправка ливенцев морским путем из Риги в Ревель была обставлена англичанами в высшей степени примитивно и посадка солдат была произведена с такой поспешностью, что им не дали даже возможности взять с собой продовольствие и отряду пришлось трое суток буквально голодать в пути, то части корпуса Келлера наотрез отказались разделить участь ливенцев, встреченных к тому же крайне недоброжелательно английской военной миссией в Ревеле.

Чтобы успокоить союзников и латышское правительство и обосновать мотивы нежелания уходить из Митавы, полковник Бермондт выпустил «Воззвание к народу Латвии», составленное так неискусно и по-детски наивно, что с этого момента латышское правительство, относившееся к пребыванию русской армии в Митаве довольно лояльно, стало подозрительно относиться к войскам Бермондта.

Вот это воззвание:

«Русские войска, собирающиеся в Латвии, находятся по дороге на родину. Они хотят освободить свою родину от большевиков, совершенно так, как это сделали латыши на своей родине.

Русские солдаты возвращаются из германского плена. Усталые, много перестрадав, они хотели бы в Латвии отдохнуть, одеться и вооружиться, а затем тронуться опять в путь, чтобы спасти свое Отечество.

Они бы могли и в Германии собираться. Но русский – человек чувства, сердце тянет его ближе к дому. Латыши могут его понять. Вместе со своими товарищами они участвовали во многих кровавых боях, вместе ели из одного походного котла, часто укрывались одной шинелью. В боях латыши с русскими побратались.

Кроме того, русский солдат желает по пути кое-чему научиться. Ему хочется увидеть и понять, каким образом латыши справились с большевиками. Он понимает, в чем заключается сила латышей. Сила латышей кроется в их крестьянстве, в их мелком землевладении. Такое же крепкое крестьянство русские желают создать и у себя. Пусть им послужит примером и образцом крепкое латышское крестьянство.

Но русский солдат не желает обременять своего брата латыша. Русское войско, пока оно находится в стране, и даже во время ухода, желает оказывать Латвии помощь. А случаев для этого представляется достаточно.

Русское войско поможет создать в Латвии порядок и спокойствие. Пока оно остается здесь, оно не допустит никаких грабежей, беспорядков и насилия. Русский окажет всякому защиту, а в особенности латышскому крестьянству. Под защитой русского войска латышское крестьянство в состоянии будет привести себя в порядок, возобновить свою общественную жизнь и восстановить самоуправление. Во-вторых, русское войско защитит страну от большевиков. Пока оно находится здесь, большевики не решатся повести наступление на страну. А когда русские войска пойдут дальше на Москву, они будут гнать перед собой большевиков подальше от границ Латвии. За широкой, сильной спиной русского войска латышский крестьянин сможет опять заняться обработкой своей земли. Мужчинам и юношам Латвии не надо будет покидать свой двор и оставлять свою работу, чтобы идти дальше в Россию против большевиков. Они могут спокойно дома работать. Борьбу будет продолжать русский солдат. Мы желаем прийти с латышами к соглашению, и оно должно состояться. Латыши нам нужны, они будут покрывать наш тыл, когда мы двинемся вперед против большевиков.

Но, с другой стороны, и мы нужны латышам, мы не пустим большевиков в Латвию, погоним их дальше в глубь России, подальше от границ Латвии. Россия и Латвия – это руки, которые моют друг друга, между ними не может быть вражды, как не может ее быть между правой и левой рукой.

Боже, благослови Латвию!

Командир Западного добровольческого имени графа Келлера корпуса

полковник Бермондт.

Митава 26 июля 1919 г.».

Нежелание полковника Бермондта отделиться от немцев теперь поставило перед союзной миссией в Прибалтике другую задачу: если русские не желают отделиться от германцев, необходимо германцев отделить от русских.

В связи с этим новым направлением политики Антанты, в котором германская опасность превалировала уже над опасностью большевистской, между Верховным советом и германским правительством начинается длительная дипломатическая переписка с требованием немедленной эвакуации Прибалтики. Но германское командование, учитывая, что большевизм прежде всего грозит Германии, сумело обойти сердитые требования маршала Фоша. Часть германских войск действительно была отправлена в Германию, но затем эвакуация была приостановлена. Бюро прессы при штабе 6-го германского резервного корпуса объясняло это следующими обстоятельствами:

«20 и 21 августа на железнодорожных участках Митава – Муравьево и Митава – Шавли местные большевистские элементы взорвали три железнодорожных моста. Движение должно было временно приостановиться. Эти преступные взрывы, расстраивающие отход германских войск, отсрочивают очищение Курляндии. Германское командование поэтому вынуждено усилить охрану железнодорожного пути, чтобы предупредить новое покушение. Эти мероприятия также повлияют на срок очищения германскими войсками Курляндии».

Само собой разумеется, что это объяснение совершенно не удовлетворило антантовскую комиссию в Риге и по ее настоянию в Митаву из Парижа прибыла специальная контрольная комиссия для наблюдения за уходом германцев в следующем составе: от англичан – генерал Тернер, от Америки – генерал Шейнен, от Японии – полковник Такеда. Начальник контрольной комиссии, французский генерал Манжен, ввиду отказа Верховного совета предоставить в его распоряжение специальные войска для принудительной эвакуации Курляндии от немцев, сложил свои полномочия, и на его место был назначен генерал Ниессель.

Контрольная комиссия обнаружила интересные явления. Германские войска действительно уезжали к границам Германии, но на смену им приезжали те же войска, но в качестве добровольцев, поступавших в Русский корпус графа Келлера. Согласно докладу генерала Ниесселя Верховному совету, эвакуированным и демобилизованным солдатам вместе с отпускным билетом выдавались одновременно заграничные паспорта сроком на полтора года. Так как Латвия считалась заграницей, то демобилизованные солдаты имели право распоряжаться своей судьбой по личному усмотрению, в частности поступать на службу в русскую армию.

После этого доклада Ниесселя тон нот Верховного совета германскому правительству стал повышаться и в нотах уже зазвучали угрозы блокадой и усилением репрессий на Рейне.

Так как угрозы эти были не шуточные, германское правительство издало приказ, в котором отмечалась настоятельная необходимость очищения Прибалтики, вследствие категорического требования Антанты, и говорилось, что: «1. войска 6-го резервного германского корпуса должны быть немедленно уведены на Шавли; 2. все имущество, которое не удастся увезти и которое может попасть в руки большевиков, должно быть уничтожено; 3. генерал фон дер Гольц должен передать все дела генерал-лейтенанту фон Эбергардту; 4. всем офицерам и солдатам, не подчиняющимся приказу об эвакуации, прекращается выдача жалованья; 5. запрещается переход на русскую службу; 6. всем уже перешедшим солдатам и офицерам предлагается вернуться в свои части».

Кроме того, Носке (министр государственной обороны) обратился к германским войскам в Курляндии с особым воззванием, в котором указывал на тяжелые последствия для всего германского народа, связанные с дальнейшим пребыванием их в Прибалтике.

Но настроение войск складывалось не в пользу эвакуации. Дисциплина в войсках была значительно подорвана революцией, кроме того, страшила и безработица на родине.

О положении дел в Прибалтике в момент наибольшего понукания к эвакуации лучше всего свидетельствует интервью военного министра Носке, данное им сотруднику газеты «Deutsche Allgem. Ztg», которое привожу в извлечениях:

«Положение в Латвии не может разъясниться при помощи одних только приказов; войска возбуждены, и не без основания, так как они видят, что латвийское правительство грабит у них то, что им торжественно было обещано. Возможно, что правительство Латвии опирается в данном вопросе на желание союзников, но это отнюдь не меняет самого факта. Германские солдаты собирались обрабатывать лопатой и плугом землю. Взамен обещанной земли их ожидает теперь увольнение, возвращение на родину, где включение в великую армию безработных. Они более тесно, нежели солдаты старой армии, связаны со своими вождями, чьим именем они были завербованы; так, например, Железная дивизия, которая вместе со своим вождем твердо решила не оставлять Курляндии. Поэтому имеется много частей, которые не согласны повиноваться приказу об эвакуации. Но такие приказы создают не только большие затруднения, но и вызывают трения между отдельными воинскими частями и, таким образом, кроме других последствий, может возникнуть и кровопролитная, братоубийственная война».

Носке ожидает какого-либо успеха единственно только от личного влияния графа фон дер Гольца на солдат. В сердечных словах Носке высказывает свое абсолютное доверие к заслуженному генералу. Положение в Прибалтийском крае, как свидетельствует падение Пскова, весьма ненадежное. Против большевиков в Курляндии стоят всего только 6000 русских. В их распоряжении находится весьма небольшое количество оружия и военных припасов. Так как они не желают входить ни в какие сношения с генералом Юденичем, то отношение союзников к ним весьма сдержанное. Предоставить им германские военные материалы не является возможным ввиду нынешнего политического положения. Весьма сомнительно, чтобы эти силы долго еще смогли противостоять наступлениям большевиков; еще более следует сомневаться в сопротивлении, которое смогут оказать чисто латвийские силы. Таким образом Латвии еще раз предстоят новые ужасы.

«Когда мы очистили Латвию, то нам немедленно нужно было создать новую оборонительную систему для защиты Восточной Пруссии. Но латыши, а также англичане, которые до сих пор считают, что всего можно будет достичь, как только уйдут германцы, в скором времени получат хороший урок, который убедит их в противоположном».