Текст книги "Диалог о Стене. Любимые песни гуннов"

– Его тоже уперли. Один мужик был против всех. Люди меняются. Одни воины не стареют. Может, потому что умирают молодыми. Он со своей пенсией, что ли, будет воевать.

– И кому от этого легче? Нам стало от этого легче? Земле его предков стало от этого легче? Кошельку его этноса? Тебе или мне? Ну что он сделал? Ты или можешь сидеть в седле, или не можешь. Только так.

– Сколько ни думаю – никак не умещается в голове: причем тут опять Москва? Чего они лезут сюда со своим эхом? Причем тут ее эхо? Почему как эхо в республике – так снова ее? Почему не «Любимые песни Золотой Орды»? Почему не эхо меня?

– Это не тот вопрос, на который тебе тут ответят. Потому что он говорит для Москвы. Чтобы если что-то – то только с ее видом. Без ее натюрморта в природе ничего не бывает. Чтоб никто не оторвался в мечтах от жизни и не полетел.

– Насчет полететь сегодня всегда пожалуйста.

– У них все против нас, куда бы мы ни дернулись. На них все слишком долго работали, они сразу не хотят отказываться, привыкли уже, давно так живут. Видел красные футболки «Наша родина СССР»? Москва их вагонами засылает, как листовки в Прибалтику. А мы заслать им ничего не можем. Не имеем права. Я бы им заслал. Даже сказать ничего против нельзя. Тут даже если эхо случается, то только с их клеймом. Но что интересно: стоило только их «эху» пропасть – тематика пропала тоже. Как не было. Телевизор смотришь?

– Теперь уже нет.

– Радио?

– Их радио можно слушать только с выключенным звуком.

– Тоже хорошо.

– Да не много в этом хорошего. Ты телевизор смотришь?

– Тоже – с выключенным звуком. Когда Де Ниро жду. Храню в сознании чистоту родника мудрости. Там местами бывают красотки с микрофонами, сразу в несколько рядов. Приятно смотреть, с выключенным звуком. Я так понимаю, правительство п.н. их специально туда запускает, чтобы другие хоть посмотрели, как они живут.

– То-то я смотрю, чего это москва прямо наизнанку выворачивается, клеют и собирают себе своего отечественного де ниро и никак собрать не могут. И так зайдут, по-другому попробуют, здесь продадут, там подсуетятся и прямо все свои силы и наши сбережения посвятят… Вся наша толпа сидит, ждет американского Де Ниро – им нужно, чтобы все сидели-ждали де ниро русского.

– Что-то не клеится у них. Еще не научились правильно думать.

– Чего-то им не хватает.

– Да. Даже не знаю, чего.

– Что-то с лицом.

– Да, это проблема.

– Выражение должно быть умным.

– Может, освещение не то.

– Я бы сказал, слишком широкое. Обычного формата оборудования пока не хватает, даже когда узкое.

– Может, новые технологии пойдут им навстречу.

– С экраном с широким дисплеем. Чего-то я не то сказал.

– С широким дисплеем и большим спектром возможностей. Сейчас, говорят, на подходе уже очень широкие дисплеи. То есть уже совсем, не оставляющие места для новых вопросов.

– Узость их размышления пока не вписывается даже в широкие рамки современных возможностей. Но не будем терять надежды.

– Да, скрытый потенциал современных возможностей лучше, чем о нем принято думать.

– Но во всем есть и светлые стороны. Титры у них уже лучше.

– Да, уже почти как «там». Можно сказать, движутся в правильном направлении.

– Технологии технологиями, но у них и кроме лица есть еще ряд недочетов. В большом, я бы даже сказал, широком плане.

– Вот давай исторический план пока не будем трогать. Университет Стэнфорда тоже пробовал было раскапывать все их захоронения, потом плюнул.

– Этот… как его… Коэффициент интеллекта.

– Да, здесь им тоже есть еще над чем поработать.

– А так все хорошо.

– А так все хорошо.

– А с выключенным звуком местами так просто замечательно.

– А случайным западным обозревателям, если им сильно не повезет и от них, не приведи господи, потребуется рецензия, рекомендация будет смотреть начало – и потом сразу в конец.

– Не ошибетесь.

– Да. Как титры посмотрели – так сразу в конец.

– Поближе к другим титрам.

– Да, где у них наиболее удачные места. В то время как другие только еще проводят время в ожидании, когда все это наконец закончится, вы уже оставили для себя самое вкусное.

– Значит, уточним еще раз. Посмотрели их начало – так больше туда не смотрим.

– И сразу в конец. Совершенно верно.

– Где почище и не так пахнет ими. Интересное решение. Экология сознания.

– Совершенно правильно. Здоровее будем.

5

– Так вот это мало поможет, что ты с выключенным звуком ждешь. Они тоже знают, что ты сидишь, ждешь Де Ниро и ждешь с выключенным звуком. Мне пара психологов это сказала, с Эстонии и Башкирии, я поэтому вообще теперь стараюсь держаться от каналов из Москвы подальше. Почему, ты думаешь, Прибалтика первым делом, как взяла независимость, заткнула все ее каналы в жопу? Короче, ты, наверно, обращал внимание: как хороший фильм, Де Ниро там или еще кто, так его никогда не показывают вовремя. Вся толпа сидит, ждет, все миллионы ирокезов – они вечно опаздывают, и нигде не узнать, когда точное начало. Это чтобы толпа зацепила время предыдущей передачи. Короче, на этой предыдущей передаче что? Да ничего путного, там какой-то урюк со спины, в поте лица за полтора доллара в час всю передачу размахивает русским флажком туда и сюда, его даже не видать, только ляжки красоток на сцене. В общем, так правительственный 1 канал продает Первой Нации свой флаг и свой язык. Но и это еще не все.

Ты никогда не обращал внимания? – в этой паузе обязательно будет кусок рекламы. Самое ценное и дорогое, буквально в валютном исчислении, Москва пускает на начало ролика и под самый конец. Спрашивается, почему самое дорогое время – только начало и конец. Наверно, видел, что спонсор кино идет против всех правил сразу без объявлений. Потому что там знают, как их смотрят: либо переключаются, либо особо хитрые перематывают пленку – чтобы попасть на конец этого ролика и сразу на начало продолжения фильма. Но ведь никто же точно не знает, где это самое начало, правильно? И попадают рано или поздно туда, где ролик подготовил для них специальную заставку. Другими словами, все миллионы тех самых non-Russian апачи цепляют то, чего хочет Москва. Ты замечал хотя бы раз одну и ту же сучью заставку под конец – всегда только под конец ролика на 1 канале, где какой-то проезжий московский пейзаж с синим фоном – и в правом нижнем углу маленький такой телевизор и на нем еще что-то быстро-быстро мелькает? Я сколько на него смотрел, пока не показали, не увидел. Кажется, и время уже давно все вышло – и тянут, и тянут. Там у них секунды эфира буквально в валютном эквиваленте бегут, а они все тянут. Одна и та же заставка. Вроде абсолютно никакого смысла так разбрасываться. Для сравнения: то же самое драгоценное время они экономят даже на титрах с хорошей музыкой к тому же фильму, замечал, наверно.

Почему, спрашивается, откуда такое пренебрежение к одному и такое упорное, утомительное внимание к синему ролику с маленьким невзрачным мелькающим экранчиком в углу. Короче, эти суки моют нам мозги, как овцам. Предотвращают нежелательное развитие событий. Там ничего особенного в этих мелькающих кадрах нет, то же самое с канала, только быстро, само содержание кодируется не на уровне зрительных восприятий, а на подсознательном уровне. Эти опыты по манипулированию высшей нервной деятельности проводят уже с 50-х, тот же фокус делают на обычной аудиопленке с записью шума, потом подопытный заложенные операции воспринимает как результат собственных волевых решений. В общем, эти суки моют сознание. Из высоких соображений, конечно, обеспечивают себе покой и сладкую жизнь. Чтобы все сидели тихо и думали, как нужно им.

Фокус в том, что подсознательный уровень на периферийном зрении считывает прямую информацию и все, что под ней, даже когда ты смотришь мимо экрана. На 1 канале идут новости: ты обращал внимание, по периферии наверху сразу за макушкой их дикторши несколько каких-то бессвязных ритмично меняющихся изображений разного формата? Как проверить, что время от времени в них ничего не кодируют? Я даже проверять не стал, просто перестал смотреть.

– Я думал, ты перессать ушел и скажешь что-нибудь хорошее.

– Хорошее начнется, когда мы у себя как в Прибалтике, заткнем московские каналы и дружно промоем желудки. Раз только увидеть в новостях по Уфе, Казани и Москве их бегающие глаза, и все ясно. А ты спрашиваешь, почему народ тут как овцы, не выходит из пьяного бреда и почему не такой как в Норвегии, Квебеке, Литве, Латвии, Эстонии или Финляндии.

По самым общим принципам мышление у русского режима не отличается от психологии простейшего, что сидит на высохших мумиях бывших этнических культур и не знает другого слова, кроме слова: «еще». На всякую попытку побега оно отвечает рефлекторным сокращением и сжатиями, стараясь затянуться больше. Это психология паразитирующего организма, тут уже никому ничего не поправить. Им важно сейчас любой ценой сгрести себе бывший русский кусок, чтобы было «много» – чтобы сохранить единственный повод своего «величия». Потому что соразмерно их куску пухнет и их толстая уверенность в истории, что они чего-то в этом мире стоят, только потому что так называются: иначе они уже не смогут называть себя в прямом эфире «великими», а Литву «маленькой». Им не важно, как тут живут, все это дипломатия, все их озабоченные выражения – только чтобы им бесплатно вывозили свою нефть. Неплохо, правда? Чтобы ничего не смогли менять. Никто из мужиков не задаст себе вопрос, чего Совок не платит нам 30 миллиардов? Мы бы тоже возвращали им 10. Русский режим держится только благодаря усилиям персонала реанимации, это даже бабушки в горах видят. Один раз всем путем вдеть, с пожизненной гарантией, чтобы не осталось больше вопросов, – и отметить успех еще одним выходным. Короче, телевизор – это их психология желаний, как намыть овцам мозги и себе чужую нефть с миллиардами. Это только часть общей картины. Не думаешь же ты, что страна, замочившая 50 000 детей на чеченскую нефть, остановится перед такой ерундой?

– А посторонний – специалист какой-нибудь – может распознать это кодированное содержание?

– В том-то и дело, что вряд ли, – если не знаешь способа декодирования. Там несколько уровней, я в этом мало понимаю. Короче, если не знаешь не только где искать, но и что искать, найти трудно. Самый простой случай описан у Т. Лири. Скорость обычной кинопленки 24 кадра/секунду. Если добавить туда 25 кадр, его воспримет только подсознание. То есть делаешь вместо одного два кино: одно посмотреть, другое, из 25-х кадров, для души. Сам вокруг трезвыми глазами посмотри, сравни режим разметки приоритетной нации с культурой Запада и сам примерно себе нарисуй, какое там может быть кино. С их ТВ все просто, Москва так раскручивает коренному населению свое кино. Дело даже уже не в одних деньгах. Вначале пускает бестселлеры Голливуда в одно и то же время, делает установку на привыкание для масс-сознания, затем резко перекрывает по всем каналам их ленты и вместо них подсовывает себя. То есть совсем перестают смотреть и выключают телевизор далеко не все и какой-то сегмент популяции все равно видит, на что его запрягают: «новую жизнь» Москвы с «новым, человеческим лицом». Иначе говоря, берут не уровнем качества работы, а мелкой спекуляцией и сохранением монополии.

– Получается, от любого предмета аудио, хоть каким-то боком которого касался Совок, от их ТВ и радио до CD всем остальным лучше держаться подальше. Ты такие вещи рассказываешь, мне не по себе становится. Я кое-что видел, чего лучше не видеть. На днях случайно натыкаюсь на 2-ой канал из Руссии, смотрю и не понимаю. Такое ощущение, словно где-то уже видел. Потом вспомнил: на 1-ом. Только обертки разные.

– Это как две конкурирующие банки разного шампуня. Чтобы выжить, один насмерть бьется с другим за пользовательский спрос, и так зайдет, и по-другому и с переменным успехом, а клиент ведь пошел разборчивый, он смотрит и еще подумает, кому отдать предпочтение и отдает, конечно, не тому, так другому, в мыслях восхваляя здоровую конкуренцию, делающую возможным выбор, существование различных точек зрения и переключения с одного мнения на другое. А потом выясняется, что производитель у того и этого один, только держит в разных руках. Сидит в тени и спокойно делает свое дело.

– Правильно. Пусть каждый занимается своим делом. Они своим, мы своим. Ты как-нибудь возьмешься объяснить, почему в национальной хоккейной команде «Ак Барс» нет ни одного, вообще ни одного этнического представителя от самой республики. Мне хоккеисты рассказали. Один кто-то левый из хрен знает откуда совсем левого города за пределами республики, а весь состав – русский. У кого ни спрашивают – все разводят руками. Говорят, из всех кандидатов на место этого одного тренер почему-то выбрал, мягко говоря, не самого лучшего из возможных.

– И еще один этнический представитель – чернокожий из НХЛ, это даже я слышал. Предполагается, что команда не может быть достаточно полноценной, если она недостаточно русская. Честно говоря, трудно было бы найти другого человека, еще более далекого от хоккея, чем я. То есть два представителя, и оба там работают негром. Это объяснить совсем несложно, даже не зная всех подробностей. Можно уверенно сказать, что тренер хорошо знал, что делал. Вряд ли кто-то усомнится, что, будь у тренера другая фамилия, та же самая национальная команда состояла бы из одного русского и всех этнических представителей от республики. Но ты правильно заметил, интересно не это.

Почему даже и тот единственный посторонний кандидат выбран такой, что «не очень». Я даже возьмусь предсказать, что то, как поступает конкретный тренер в том или другом случае, далеко не всегда делается им на сознательном уровне. Это ведь лишь один случайный, правда, редкий по откровенности, пример, каких много. Свидетелей, как я понимаю, спортивных успехов у этой команды всегда достаточно, и всем должно быть очевидно, что даже тот не самый лучший этнический довесок, откровенно взятый в команду от широты русской души в дополнение к победоносному русскому составу, до их уровня не дотягивает. Он работает им фоном. И работает, как я понимаю, очень хорошо.

Примеров тому, что такой блистательный образ может быть только с их фамилией, ты подберешь сам где угодно. На самом деле они, конечно, правы, придавая этой стороне такое большое значение. Это далеко не ерунда, с какой фамилией на спине спортсмен в республике одерживает победу. Только на мой взгляд, тут как раз случай, когда они перегнули палку. Им это может очень сильно вернуться назад. Объяснение лежит там же, почему их президент или первый залетевший в космос при наличии сотни с лишним этнических номинаций, зарабатывавших им на него, ни при каких обстоятельствах не мог быть от этих сотни с лишним, а мог быть только тот, кто был (ну ты сам можешь представить: «Хан Тохтамыш, первый русский космонавт». Да я даже на минуту не усомнюсь, что они скорее его лошадь сделали бы первым космонавтом.). Категория отношений данного уровня в международной практике давно объединена понятием этнической сегрегации.

Со стороны, наверно, если кто-то задумывается, никто не понимает, причем тут национальная форма республики, если команда целиком из руссиян. А потому она и их, что коренного населения, как они настаивают и подразумевают, уже нет. Команда п. н. просто представляет там у тренера, или кто там редактирует состав, их страну, все логично. Ведь дело, как можно предположить, даже не в том, что по их представлениям коренное население не в силах играть так, как играют более близкие им фамилии. Здесь еще один способ, где все они в очередной раз утверждают победу русского образа жизни над этнической культурой, которую там, по вполне понятным и извинительным причинам, мягко говоря, оценивают не так, как свою. Но реакцию тренера, повторяю, никак нельзя было бы отнести к чему-то аномальному, комплексы эти не только его. Я не на чем не настаиваю, я просто пытаюсь показать, как это выглядит со стороны. У них примеров таких при желании можно собрать на несколько диссертаций по этологии русского сознания, скорее было бы удивительным, если бы было по-другому. Кстати, в США и Канаде, насколько я знаю, и не только в хоккее, этот тренер уже на следующий сезон не сумел бы найти работу, обвинение в этнической сегрегации там сегодня из числа самых тяжелых и обременительных во всех отношениях, достаточно засветиться один раз. А в республике, уверен, коренное население при своем полном численном перевесе воспринимает это как что-то данное от природы. Хороший вопрос, почему? Последствия русского образа мышления, построение логических заключений, даже отношение субъекта к предикату – говоря более прямо, принудительной русификации сознания, этого так просто не изменить.

– Я так понимаю, здесь надо только начать. Вынуть какой-то из кирпичей.

– Как раз этого они все и боятся.

– Ну они пусть боятся себе. Мы сами по себе, они сами по себе.

– Затем сюда нужно прибавить еще одно очень странное свойство их психики, о котором, насколько мне известно, нигде никто не говорил и не писал и даже не подозревал и которого нет больше ни у кого, ни у одной народности. Ты даже не догадываешься, что каждый из них с периодом взросления рано или поздно начинает чувствовать до глубины своих пяток, когда видит, что ты говоришь на их языке, а не он на твоем. Причем любой след акцента ими воспринимается как этническая неполноценность того, кто его языком пользуется. Можешь представить: сколько-то там этносов делает им одолжение, но они видят их как покушение на закон природы. Но самое интересное дальше. Такой налет акцента в смысле своей негативности одинаковый далеко не для всех этнических культур. То есть все они проходят у них по разной категории и сорту.

Самый простой пример. Едва заметный акцент башкирской бабушки, когда она говорит на их языке, – и почти произвольный набор звуков американца, когда он делает то же самое. Это просто уже не могло не оставить следа на всех надстройках их коллективного сознания. А когда потом до каждого такого экземпляра доходит, что таких, как ты, – кусок континентальной географии и истории до Курил размером в десятки и десятки абсолютно чуждых ему культур, то уже нет такого преступления их правителя, которое бы он не поддержал на всю длину своего языка, если тот обещает такое положение сохранить, а возникающие «трудности» сделать «временными». Повторяю, это только их, чисто местное свойство этнической группы, неизвестное больше ни у одной современной культуры остального мира, тут их по праву можно считать особенными.

Разумеется, ни один из них тебе об этом не скажет, это нельзя даже определить прямым тестированием, не задействовав самые значительные слои популяции, не говоря уже, что такие результаты никто не дал бы публиковать. О них еще можно догадываться по косвенным свидетельствам, и какой-нибудь западный социальный антрополог проживет здесь десять лет и так этого и не разглядит.

– То есть с рождения видя одну картинку в их цвете, попытку к бегству они понимают как нападение на их интересы. И каждый у них слышит только себя.

– Именно так. Их попытка к бегству как нападение на их интересы приоритетной нации с «всемирно-исторической миссией». Меня однажды просто убило, как в одной деревне Башкирии обозначили единицу местной мясной продукции, не поверишь. «Сосискалар». Это уже всё. Больше ничего не нужно, последний предел этнического разложения. Говоря по правде, производитель этого шедевра вообще-то был русский, но сам факт, что такое возможно, уже говорит о многом. Ну вроде бы, если уж совсем нет воображения, обратись ты к языку оригинала кулинарного продукта и возьми «sausage», зачем уродовать чужой язык. Ни одному из таких лингвистических умов там и где-нибудь еще не приходит мысль, что, если эквивалента нет, он воссоздается элементарным принципом по уже тому, что в языке есть, ведь масса способов словообразования. Возьми ты дословный корень от близкого национального мясного блюда или просто от слова «мясо» и прибавь через дефис еще что-нибудь с предикатом действия, в школе же учился, наверное. Казалось бы, ну соедини ты вместе два слова как понравится в соответствии с грамматикой своего языка или возьми корневой каталог в латинском, как делают во всем мире. Если даже и на это сил и интеллекта не хватает, то подними трубку и сделай один звонок на любую кафедру соответствующего факультета своего национального университета, там тебе за пять минут обрисуют всю нужную историческую перспективу. Это же ведь повсеместное явление, на всех уровнях обработки информации. Тут даже много образования не нужно – опирайся на самые древние корни своего языка, вплоть до иранских легенд, и придумывай сам.

– Все это хорошо, но, боюсь, им придумывать нечем. И рядом еще русское правительство – внимательно смотрит, как ты дышишь. Очень может быть, они делают так специально.

– Причем никто до сих пор не замечает, что они воспринимают себя именно как этот цельный географический кусок, на котором чуждые малые народности – только временное недоразумение. Почему они его и тихо сводят: и спокойно им всем станет, только когда они его наконец сведут на нет. Все их неприятности в истории отсюда. До их президента и пн88
  пн – «приоритетная нация»; или «пни», на сленге некоторых университетских кампусов Восточной Федерации.


[Закрыть] наконец дошло, «нет этнической культуры – нет проблемы». Теперь у них трудности иного уровня: прямой геноцид вроде как не приветствуется актами ООН. Во-вторых, легко представить, чем такая попытка кончится. Отсюда явление тотальной принудительной русификации и принудительной ассимиляции всего пула non-Russian nations: ползет тихо и очень осторожно, но функция точно та же, что у механики геноцида. Инструментарий у них достаточно грубый и тупой, но на другой они никогда не претендовали, от нудной непродуктивной ассимиляции и обычных рабочих концентрационных лагерей до негласного закрытия чуждых им книг. Коренного населения ведь «нет», значит, и книг у него быть не может.

– Это их скоро не будет. У меня есть такой инструмент, который лечит все. Это они временное недоразумение, у которого время вышло.

– Они как что-то очень естественное и эпохальное воспринимают преодоление в своей истории советского периода, с возвращением себе почти всех атрибутов царского периода, от гербов до попов. Но когда то же самое начинает делать со своей историей народ Прибалтики или когда Башкирское ханство начинает преодолевать уже русский период, мягко говоря, не самый приятный и счастливый, с возвращением своих естественных исторических границ и образа мышления, – это у них вызывает уже приступ истерики.

– Может, они просто не в курсе? Просто перепутали что-то с динозаврами. Книги их, все ТВ их. Пока под жопой не бабахнет, не перекрестятся.