Текст книги "Анализ массовых манипуляций в России. Анализ задействования манипулятивных методик управления массами в исследовании деструктивности современной эпохи на примере России. Психоаналитический подход"

6. Кодировка психики масс как форма манипулятивного воздействия

Если проводить некий экскурс в историю, можно обратить внимание, что в применении манипулятивных методик управления массами не имеет такого уж ключевого значения в зависимости от режима правления. Можно было бы сказать, что при тоталитарном режиме управление значительно легче, в сравнении, например, с демократическим режимом. Но это не так. И если и есть какие-то различия, то они простираются в плоскости использования тех или иных методов управления. То есть можно говорить, что, вероятно, в первом случае какие-либо манипуляции происходят несколько, если так можно выразиться, грубее. И базируются практически исключительно на провоцировании базовых инстинктов – том же страхе, например, как мы уже замечали ранее.

Если же говорить о современных методиках, то помимо страха тут уже происходит и вызывание чувства вины, провоцирование невроза (невротических зависимостей), да и вообще, видимо, вполне может быть представлен целый комплекс мер, направленных на более искусное воздействие на подсознание индивида. Когда получаемая информация на первый взгляд столь ничтожна по сути, что не вступает в противоречие с цензурой психики. А значит, вполне беспрекословно откладывается в бессознательном. До лучших времен, как говорится. И тогда, когда пробивает час «ч», происходит подача сигнала (как вариант – за счет закодированной информации), и как следствие – в поведении индивида начинают проявляться черты, спрогнозированные ранее манипуляторами.

Причем сам такой индивид в большинстве случаев не имеет представления о том, что в присущих ему поведенческих мотивах ключевая роль принадлежит не ему самому (его сознанию, например), а тому бессознательному, которое порой действуй в унисон с коллективным бессознательным (в получаемом коде происходит также воздействие и на архетипическую составляющую, с задействованием коллективного бессознательного) для осуществления целей, необходимых манипуляторам. Другими словами, индивид ведет игру не по своим правилам. Про себя считая, что инициатива в принятии такого решения принадлежит исключительно ему, и вроде как повода для беспокойства нет.

Это не зомбирование. В данном случае все намного искуснее. Заложенная в индивиде информация хранится до времени, необходимого манипуляторам. И становится намного эффективнее в таком случае «окучивать» сразу массу (большое количество людей). А потому и эффект от подобных манипуляций порой не сравним с масштабами прошлого.

То есть сейчас, в настоящее время, достаточно легко происходит индуцирование большого количества индивидов, деюре разрозненных, а фактически уже изначально бессознательно объединенных в массу. В массу, формируемую при желании за молниеносный срок. Потому что в основании заложена одна информация и одна команда (на сход). А значит и проголосуют как надо, и соберутся где надо, и будут поддерживать ту линию власти, которая будет этой власти необходим.

В настоящее время индуцирование (заражение) происходит за счет коммуникативных методик общения (телевизор, радио, интернет, печатные издания т. п.), позволяющих в одно и то же время (одновременно) воздействовать на очень большую категорию людей. Зачастую или вне зависимости от их социального положения и уровня образования, или же – что более изысканно и, вполне возможно, практикуется – с ориентацией на фактический срез общества. Причем в итоге все индивиды объединяются в одну массу. И как будто бессознательно поддерживают ту линию, которую им навязывает правящий режим. А специфика самого режима не играет роли. Все одинаково работает при всех режимах. Главное, чтобы давали команду на начало воздействия те, кто чуть раннее давал команду на формирование в индивидах закодированной информации.

И вот здесь можно сказать, что в современной России только сейчас, с приходом к власти В. Путина (и уже к концу второго срока) власть смогла разгадать код механизма, приводящего в подчинение толпу. Причем даже скорее не разгадать старый код, а выработать (заложить) новый, который сначала заставила поглотить толпу (ничего не подозревающую), а уже после – воздействием на определенные рецепторы души – с легкостью манипулировать ею.

Причем все оказалось настолько эффективным, что вполне можно отметить высочайший профессионализм существующего режима, которому потребовалось времени намного меньше, чем предшественникам, для осуществления чего-то подобного. Да и пути иного не было. Учитывая, что после распада советской власти действительно были утрачены все коды доступа к запрограммированным раннее массам. То есть можно сказать, что за период существования советской власти народ успели запрограммировать. А вот ключи при смене строя потеряли.

Не потеряли. Основной части кодов доступа, конечно же, уже не было. Сменился классовый строй, режим, курс страны, в своей общей массе – правящая элита. И у новых руководителей страны просто не хватило ни времени, ни уверенности в том, что можно вполне действовать старыми методами. Ведь в то время еще не сменилось даже поколение. И вполне возможно было, как говорится, «углубить и расширить». Что, в общем-то, и делали. Но столь поверхностно и словно бы нехотя отвлекаясь от разграбления великой державы. Это все равно, что вас запустили в закрома, наполняемые в течение как минимум полусотни лет, и сказали, что времени все забрать у вас нет. То есть никто не знает, сколько осталось времени. Поэтому просто подсознательно в таком случае власти предержащие предпочитали сначала брать. А уже после – планировать решение каких-то вопросов. А все решалось тогда, словно бы в период «после работы».

Кстати, еще в 1995 году, до прихода к управлению страной Владимира Путина, когда о самом Путине кроме Санкт-Петербурга (где он работал 1-м замом тогдашнего руководителя города – Собчака) еще мало кто знал, в своей работе по исследованию президентской власти Владимир Медведев писал[24]24
  www.vapp.ru


[Закрыть]: «В условиях краха имперского принципа саморегуляции общественного устройства любой имперской нации, и русские здесь лишь подтверждают общее правило, предстоит в относительно сжатые сроки решить ряд дополнительных задач:

а) полностью сменить управленческую и интеллектуальную элиты, поскольку ранее они были вынужденно ориентированы на унифицированные, имперские, антинациональные по своей сути стереотипы деятельности;

б) возродить национально ориентированное воспитание в семье и обучение в школе;

в) начать процесс возрождения самовоспроизводящихся структур территориального, профессионального и коммуникативного характера, образующих защитный антиимперский буфер между личностью и государством;

г) вновь психологически освоить собственную территорию через эмоционально окрашенное восприятие историко-национальной традиции, очищенной от имперских наслоений и фальсификаций. При этом ряд регионов естественным образом подвергнется психологическому отторжению в силу явного разночтения подобного рода традиций (в качестве примеров явного историко-культурного отчуждения могут быть названы, скажем, Чечня и Татарстан).

Задачи эти чрезвычайно сложны и должны решаться в весьма сжатые сроки, поскольку отмеченное выше расслоение сферы поведенческих мотиваций на уровень вытесняемого имперского мировосприятия, привитого нам в детстве, и сферу адаптационного постимперского поведения порождает психологический дискомфорт. Болезненное ощущение бессознательного чувства вины за предательство родительской культуры и естественное желание реставрации прошлого, привычного состояния социальности, в которое мы все вживались с детства, усугубляются еще и тем немаловажным фактором, что переход в режим национальной государственности для имперской нации неминуемо связан со статусным унижением, требующим дополнительной компенсации.

Причем это состояние статусной униженности, разделенности проживания по территориям национальных новообразований, возникших на развалинах великой империи – Союза Советских Социалистических Республик, который некогда «навеки сплотила великая Русь», может стать психологическим основанием как для процесса русского национального возрождения, так и для нового или же реставрационного варианта защитной имперской идеи. Русский этнос напоминает сегодня инвалида, разучившегося ходить самостоятельно, спутники которого убедили его отбросить костыли да и бросили посреди дороги, издеваясь на его беспомощностью. Поэтому-то сегодня тема статусной униженности русской нации и тех проблем, которые возникают у русского населения в странах «ближнего зарубежья», становится основным стимулом провоцирования политической активности российского населения, постепенно вытесняя имперский патернализм (тему защиты от преступности и т. п.) и тему борьбы за социальную справедливость, породившую недолгий, но яркий всплеск российской демократии».

Что, как мы уже знаем, и было сделано. Словно по лекалу российского ученого, занимающегося и в те годы, и сейчас вопросами управления (манипулирования массами).

Да и самому Владимиру Путину в условиях продолжавшегося развала и разворовывания страны, доставшейся ему от Ельцина, уже словно бы ничего и не оставалось, как сначала спровоцировать заложенные в подсознании индивида архетипические составляющие (основная масса народонаселения страны сформировалась в период советской власти). А после, посмотрев, что есть и чего нет, – ввести дополнительные ориентиры (кодировку). Чтобы уже далее, действуя практически наверняка, осознать для себя, что при желании теперь с легкостью можно добиться любой цели. Причем то, что большинство людей в стране поддерживает Путина, факт уже для всех неоспоримый. Причем за Путина стали даже те, кто раньше как будто режим его и не принимал. Да и может быть сам режим (и аппарат власти, и многочисленный министерский аппарат) также не приемлет. Что совсем не относится к нынешнему президенту, которого народ любит и обожает. А рейтинги президента уверенно лидируют, обгоняя на несколько порядков любую персону в современной России.

Причем так получается, что готово поддержать Путина сейчас столь большое количество народа, что он вполне безболезненно может претворять в жизнь любое, даже самое непопулярное решение (вспомним монетизацию льгот и прочие чиновничьи выверты против народа).

И этому не стоит удивляться. Ведь в данном случае можно уверенно говорить, что ничего иного и не может быть, учитывая, что задействуется в данном случае подсознание. И какая-либо установка со стороны власти преподносится для самого индивида как его собственное желание. Потому как исходит уже из подсознания его. Подсознания, от которого, собственно говоря, и зависит формирование мыслей, желаний и поступков индивида. А уж воздействие на это подсознание оказывается столь искусным, что в большинстве своем индивиды (основная масса народа) нисколько не подозревают о характере проводящегося над ними эксперимента. Причем исходя из того, что сейчас уже вполне можно считать, что эксперимент удался, почти непременно следует говорить о некоей оказавшейся достаточно эффективной практике – той, которая со временем будет лишь доцентрализовываться и уточняться дополнительными деталями (в этом ее универсальность), а в общем и целом уже все вполне апробировано и результативно, в чем можно убедиться, если попытаться более внимательнее взглянуть на окружающих.

И при этом ведь только на первый взгляд может показаться верным ошибочное утверждение о том, что люди сами этого хотят (ну, или народ выбирает ту власть, которой достоин). Это не так. Если над людьми проводят специальную работу по формированию необходимых мыслей, эмоций, желаний и проч., то уже сложно будет говорить о каком-то осознанном выборе. Выбора большинству из них не оставляют. Все предсказуемо и загадано.

Только на первый взгляд кажется, что подобного (подобной кодировки) можно избежать, достаточно только не смотреть телевизор, не слушать радио, не читать газет и проч. Да, в какой-то мере это так. В подобном случае индивид вполне способен сохранить какую-то долю самостоятельности мышления. Но ведь он не может себя окончательно изолировать из социума. Да это и не нужно (маргиналы по-своему страшны и опасны). А значит, контактируя с другими индивидами (уже индуцированными), они все равно будут подвергаться коммуникативному воздействию, которое в данном случае попросту будет передаваться через других. Притом что в начале XXI века мы наблюдаем еще большее развитие науки и техники (в данном случае, видимо, следует сказать о компьютерных и нанотехнологиях как ключевых в развитии современной науки), а значит, совершенствуются и механизмы (способы) передачи информации от одного индивида к возможно большему числу других. И что удивительно, ведь тот же интернет сейчас значительно расширил возможности получения информации. Например, появилась возможность практически совсем не обращать внимания на какие-либо границы между странами, государствами, народами. И уже даже фактическое незнание языков не является принципиальным потому что практически любой электронный текст переводит электронный переводчик (хотя пока и в общих чертах, но общий смысл всегда понятен).

7. Формы и методы управления государством. Тоталитаризм или демократия?

Неверно было бы говорить, что прогресс опасен. Да, в какой-то мере это так, и, быть может, для человечества гораздо спокойнее было находиться на уровне хотя бы начала прошлого, а еще лучше – позапрошлого века (для планеты спокойнее). Но как ученые мы должны не только принимать, но и способствовать прогрессу. А как исследователи должны не только анализировать (действительность, например), но и находить возможные способы, устанавливать причины и след-ствия, в общем, всяческим образом способствовать разъяснению происходящего. Причем о том, что с развитием общества, развитием технологий совершенствуются и способы манипулятивного воздействия на массы, уже говорить не приходится. И при этом, что самое интересное (по крайней мере, на примере нашей страны), совсем нельзя так-то уж и считать, что как общий план манипулирования массами, так и какая-то определенно-конечная цель в чем-то ужасна и ошибочна. Вероятней всего, это не так. Да, как и при любом режиме, случаются перегибы. Но общий позитив очевиден. И что самое удивительное, интуитивно власть нащупала как раз то, что общей части народа и необходимо. Хотя, на наш взгляд, масштабы подобного слишком малы. Например, активно сажают проворовавшихся чиновников и губернаторов, но происходит это в количествах несравнимо меньших, чем требовалось бы. Так же, как, впрочем, на наш взгляд необходимо и несколько ужесточить террор внутри страны. Пусть это и будет в рамках демократии. Но демократии нашего, российско-советского образца. Ведь как ни крути, но времена Сталина можно считать периодом расцвета страны. Именно Сталин, получив крестьянское государство (с сохой и плугом), вывел его к созданию атомной бомбы и уважению со стороны крупнейших мировых государств. Уважению и страху. А страху – значит, и удержанию их от нападения на страну Советов (вспомним, первые шаги с целью подчинить Советскую Россию Антанта предприняла еще во времена Гражданской войны, пыталась это сделать на протяжении холодной войны – в постсталинскую эпоху, в какой-то мере осуществила в горбачевские времена, стала закреплять победу во времена Ельцина и вынуждена считаться с изменением ситуации при Путине, который вновь стал демонстрировать силу и мощь некогда великой империи).

Если же вновь добрым словом вспомнить Сталина, то можно смело говорить, что и своим величием как империи, и сохранением целостности государства, да и всем тем, чем пользовались люди на протяжении всех лет советской и постсоветской власти, мы обязаны именно ему. И надо отдавать в этом отчет. И не идти на поводу у тех, кто не знает своей истории, использует в своих суждениях чужие мысли. И мы должны знать, что своей жизнью сейчас, целостностью и величием России обязаны всему тому, что было создано людьми во время руководства страной Сталиным. При этом с момента смерти Сталина прошло уже более 50 лет (И. В. Сталин умер в 1953 г. Сейчас 2007 г.) Причем это, конечно же, не исключительно наше мнение. Об этом говорят как уважаемые нами ученые, так и простые люди, которым довелось пожить в эпоху Иосифа Виссарионовича.

Говоря о тоталитаризме, вполне можно предположить, что для нашей страны это фактически единственное, что позволит держать основную часть народа в узде, заставляя работать и трудиться на благо созидания. Единственно, что в наше время было бы несколько неправильным принимать полностью тоталитарный режим как панацею от ран современного общества. Вероятней, все же стоит говорить о некоем современном варианте управления, когда будет представлен демократический режим русского образца. Когда будет по-прежнему предоставлен максимум свобод (глупо было бы запрещать литературу, музыку, и проч., – контролируя, что читать или слушать), но и при этом достаточно жестко будут наказываться те, кто идет против общества. Кто ведет паразитический образ жизни, беспробудно пьет и не работает, употребляет наркотики и совершает преступления. Таким людям сначала необходимо дать шанс к исправлению (причем исправление не заключается в изоляции. Систему исправительно-трудовых учреждений тоже необходимо пересматривать). А после подлежат они или длительной изоляции, или уничтожению. К сожалению, но, быть может, это единственный выход избавиться от всякой сволочи. Причем периодически необходимо прореживать и органы власти, и органы надзора, судебную систему и проч. Проворовавшихся чиновников вообще необходимо подвергать самым жестоким наказаниям. Каждый должен знать, что если делать зло другим людям, за это последует самое жестокое наказание. В исключительных случаях – расстрел (необходимо в обязательном порядке отменить мораторий на смертную казнь. Определенные лица подлежат уничтожению. Это аксиома развития общества. По крайней мере в применении к нашей стране).

При всем том нам не хотелось бы заострять излишнее внимание, выдвигая террор власти по отношению к своим согражданам как единственную форму управления в постсоветской России. Притом что зачастую оказывается так, что это один из способов не только подчинить толпу (как раз подчинить достаточно легко, и методика отлажена еще со времен Ле Бона и Фрейда), но и управлять ею. Как известно, управление управлению рознь. В данном случае, видимо, следует рассматривать конечную цель, достижение конечного результата. И при этом вполне отдавать отчет, что и цели могут разниться, и способы достижения целей заметно отличаться. Например, на наш взгляд, недостаточно просто добиваться от толпы выполнения каких-то требований (которые, например, вытекают из следования заданному курсу). Тут вопрос следует рассматривать значительно шире. И лучше вне зависимости от лидера. Потому как такого лидера, как Сталин, в стране больше не будет (или в ближайшее время явно не появится, хотя и в данном случае никакие прогнозы не работают). А значит, наиболее оптимальным для действующей (как и любой) власти является формирование бессознательного индивидов, населяющих великую державу (а Россия по-прежнему остается великой державой), таким образом, чтобы при необходимости достаточно легко подключиться к единому, коллективному разуму индуцированной толпы. Для того, чтобы направить ее на выполнение задач, необходимых, по мнению власти, для достижения светлого будущего. Что, собственно, сейчас и делается. Хотя и об этом никто вам прямо не скажет.

Почему же становится возможным подобное? Ну, прежде всего, следует отдавать отчет, что индивиды уже сами хотят подчиняться, для того чтобы снять свою невротическую зависимость (тревожность, беспокойство). Уже сейчас мы можем вполне четко говорить о том, что подобного рода зависимость развивается практически у каждого, кто в течение определенного времени смотрит телевизор (смотрит подолгу, и ежедневно). Причем можно было бы сказать, что в обычной жизни подобная зависимость как-то особенно не проявляется, за исключением того, что такие индивиды становятся в большей мере подвержены внушению (в сравнении с обычными гражданами) и их желаниями и поступками управляют не они, а руководители канала, которые планируют ту или иную сетку вещания (а теми, в свою очередь, рынок. А рынок формирует капитал. А капитал всячески поддерживают помимо врагов народа еще и западные идеологи, задача которых не изменилась со времен существования советологов: дальнейший хаос в России, чтобы затем стало легче страну подчинить и контролировать).

Естественно, во всем этом на обывательском уровне достаточно трудно предусматривать какую-либо диверсию или преднамеренность. Разве что понимать это бессознательно.

Но в том и опасность развития современных технологий, что на деле все происходит словно бы бессознательно и без какого-либо видимого манипулирования со стороны власть предержащих. А на самом деле итог зачастую оказывается более чем печальный. И страна… страна, подчиняясь уготовленному для нее ритму, движется в заданном направлении. Бессознательно выполняя приказы свыше. И действительно, можно даже предположить, что люди, отдающие такие приказы, совсем даже не желают причинения нам всем какого-то зла. Проблема лишь в том, что, в общем и целом, они (да и мы все) образуем единую систему, в которой бессознательно соблюдаются определенные нормы и законы, направленные на выполнение одного. Единой, общей для всех задачи, спускаемой сверху. Причем здесь уже как нельзя лучше все подпадает под влияние архетипического составляющего бессознательного индивида. Когда нечто новое неким чудодейственным образом накладывается на опыт предшествующих поколений, сохранившийся в душе каждого из нас. И вступая во взаимодействие, выдает тот результат, который все мы и можем видеть при наблюдении за миром вокруг. За развитием страны в целом и отдельными индивидами, населяющими ее, в частности.

В итоге, получается, что демократия в современной России уже и не совсем обычная, а как бы демократия именно советско-капиталистического образца. И современная власть выстраивает в данном случае свои отношения с народом, основываясь на некоем видении будущего с учетом предпосылок, созданных в прошлом.

«С психологической точки зрения, – пишет В. Медведев в работе «Анализ структур коллективного бессознательного современного российского общества применительно к институту президентской власти»[25]25
  www.vapp.ru


[Закрыть], – демократия представляет собою систему навязчивых форм поведения и защитных объяснительных концепций, естественным образом востребуемых обществом в периоды ломки традиционных структур властвования, основанных на принципе патернализма и ведущих свое происхождение еще от организации первичной отцовской орды.

Первые проявления демократической организации общественной жизни мы обнаруживаем еще у древних латинян и этрусков, срыв формирования национальной государственности у которых породил великую Римскую Империю.

Демократия суть инфантильный, регрессивный тип поведения, выражающий стереотипы младенческой сращенности с миром и другими людьми. Тоска по утерянному Отцу-властителю, комплекс вины за его отвержение порождают спонтанную взаимоидентификацию и иллюзию равенства и братства. Не случайно самыми великими проповедниками демократии выступали и выступают люди инфантильного склада (типа А. Д. Сахарова и С. А. Ковалева), которые не способны воспринимать в качестве нормативного принцип реальности и воспроизводить взрослые адаптационные формы поведения.

Демократический миф есть вынужденная самоорганизация общества, лишившегося элиты, суть «крестовый поход детей», протестантская игра дизадаптантов. И мы еще хорошо помним атмосферу расцвета демократического мифотворчества и облик его обязательно кем-то обиженных, расхристанных адептов с неизменными плакатами на груди.

Дальнейший генезис демократических институтов возможен в трех направлениях:

а) из массы постепенно вычленяется новая элита героев-отцеубийц, которая тяготится демократическими институтами, делающими государственную машину неэффективной в силу чрезмерной инерционности массовых иллюзий и вынужденного популизма. Используя то или иное идеологическое обоснование, т. е. аргументацию, связанную с образом Врага, новые вожди переходят к авторитарным методам управления, сохраняя остатки демократии в качестве поддерживающей социальность иллюзии. Новое общественное устройство может воспроизводить и традиционные каноны, но, как правило, речь идет об имперской организации и имперской идеологии, ибо элита героев-отцеубийц терзаема бессознательным чувством вины, снять которое может лишь реставрация прошлого. Причем интеграция демократических иллюзий в рамках имперской организации общества может достичь такого совершенства, как, например, в США, что борьба за торжество демократии во всем мире становится элементом имперского мифа и основанием для нагнетания традиционного для империи мессианского гегемонизма;

б) демократический миф становится реальным основанием социальности, для чего необходимо наличие следующих предпосылок:

1) сепаратизация личности от групповых и государственных структур на основе института частной собственности;

2) разрушение патриархальной семьи и постепенная реализация принципа некорпоративности быта;

3) принудительная инфантилизация населения посредством провоцирования специфической тревожности – страха ближнего своего;

4) наличие гарантированного конституционально механизма ротации элиты, позволяющего без слома системы социальности отреагировать двойственность отношения к псевдо-Отцам, воспринимаемым коллективным бессознательным массы одновременно и в качестве спасителей и в качестве виновников психологического дискомфорта;

5) выведение общественных структур, организованных на основе традиционного вертикального структурирования (типа армии, спецслужб, служб охраны правопорядка и пр.) за скобки политической жизни общества;

в) демократический миф, обеспечивая на какое-то время социальную стабильность и позволяя сформировать новую постимперскую элиту, обеспечивает относительно безконфликтный переход к системе национальной государственности, в ходе которого естественным образом отвергается в силу своей антинациональности и антигосударственности.

Основной принцип демократического мифа, гласящий, что каждый человек, независимо от его цвета кожи, национальной принадлежности, гражданства, образования, пола и возраста обладает неотъемлемыми и равными с другими людьми правами, с социально-психологической точки зрения просто патологичен. Перед нами вариант бредовой моноидеи, ибо люди изначально не равны между собой, на чем и строится сама возможность социальности как заряженного эмоциональными переживаниями детства соотношения «элита-масса». Как в религиозном мифе моноидея свидетельствует о болезни социума, о невозможности коллективного бессознательного как-то снять напряжение глубинного чувства вины (что было продемонстрировано З. Фрейдом на примере еврейского народа в его классической книге «Моисей и монотеизм»), так и господство эгалитарной моноидеи в социальной мифологии демонстрирует нам кризисное состояние общества, которое может быть преодолено, а может перейти и в хроническое состояние.

Демократия может быть рассмотрена в качестве социального заболевания на следующих основаниях:

а) она постепенно разрушает систему социальной стратификации, размывает правящую элиту, лишает ее харизматической основы. В демократическом обществе нет и не может быть сословия Родителей, отсутствует естественным образом воспроизводящаяся статусная субординированность. Естественным образом складывающаяся элита (национальная, военная, образовательная, имущественная и пр.) постоянно принудительно «опускается» путем нагруженности дополнительной порцией комплекса вины; создается своеобразный ритуал дискомфорта элитарности;

б) демократический миф альтернативен не только имперскому (в силу своей либеральной ориентации), но и национальному мифу. Демократическое многонациональное государство может быть структурировано, во избежание постоянного кровопролития, исключительно по территориальному принципу. В рамках же мононационального общества демократическая идеология поддерживается путем накачки комплекса вины мажоритарной титульной нации по отношению к нацменьшинствам, намеренно импортируемым из различных горячих точек планеты;

в) демократический принцип социальной организации в своем предельном проведении является антигосударственным, ибо ориентируется на сознательное самоограничение массы, что абсурдно, ибо данное свойство присуще именно и исключительно элите. Это разрушительная сторона демократии настолько очевидна, что от нее конституционально оберегают наиболее важные общественные структуры (армию, материальное производство, сферу образования и здравоохранения и пр.). Когда же, в периоды тяжелейших революционных потрясений, задачи стабилизации заставляют запустить вирус демократии и в данные сферы, создавая Советы трудовых коллективов и опрашивая студентов о качестве лекций профессоров, то это свидетельствует о критической точке социального кризиса, после прохождения которой произойдет либо полный распад государственности (называемый у нас «беспределом»), либо начнется регенерация общественной структуры на имперской или национальной основе;

г) демократическое общество достигает стабильности путем принудительной инфантилизации населения, организуемой через прямое или косвенное массообразование, что заставляет вводить в жизненный мир личности ряд дополнительных фобий, провоцируемых системой СМИ.

Список обвинений, адресуемых демократическому мифу, легко может быть продолжен. В концентрированном же виде эти обвинения формулируются следующим образом: демократия принципиально несовместима ни с одним из возможных типов социального устройства, ни с традиционным обществом (типа восточной деспотии, реанимируемой ныне иногда в режимах, организуемых ее реликтом – армией), ни с цивилизационными, т. е. компенсаторными формами – империей и национально ориентированным государством. При необходимости же вписать демократические элементы в структуру общества приходится применять ряд предосторожностей, системы сдержек и противовесов, определять запретные для демократии зоны, чтобы общественное здание не рухнуло.

Так зачем же она нам нужна, эта демократия? Почему она вновь и вновь прорастает на теле общества? В чем заключаются ее социальные функции?