Текст книги "Тропический рейд"

В помещение величаво вплыли пять стройных девушек, обряженных лишь в простыни до пояса.

Американец удивленно покосился на своего российского друга и осведомился:

– Ты меня за этим звал?

– Что, не хочешь?

– Видишь ли, я почему-то думал, что ты хотел сообщить мне что-то важное.

Русский шевельнул рукой, и красавицы мигом испарились.

Потом он недовольно проговорил:

– Вот всегда у вас, американцев, дело стоит на первом месте. Не понимаю я такую вашу манеру, хоть ты тресни. Дело может и подождать. Его предварительно надо обмыть, обмозговать, девок пригласить. А ты не пьешь, раков не ешь, девок не хочешь. Не понимаю я тебя, американский друг. Совсем не разумею. – Русский сердито сплюнул и наконец-то начал говорить о деле: – В общем, так, постящийся ты мой американец. В нашем ведомстве пронюхали про твои дела с программистом в Колумбии. Труп ты не тот подкинул, короче. У программиста в правой ноге стальной штырь стоит, в юности жуткий перелом был.

– А кто же знал-то?

– Вот-вот. Я и сам только сегодня оказался в курсе. В итоге что? Есть у нас один хитрый полковник, который приложил палец к пальцу и отыскал твоего программиста в Перу. Ты слишком заметного головореза нанял. Наши его вычислили за несколько часов, можно так сказать.

Американец обеспокоенно заерзал.

– И что теперь?

– А теперь в Перу отправлены две группы спецназа. Координаты высадки я знаю, удалось раздобыть. А ты, если не хочешь провала, уж постарайся, обеспечь встречу. Не мне же тебя учить, американский друг, как дела делаются. Только это будет тебе стоить еще некоторой суммы.

Через десять минут американец уже запрыгивал в свою машину, стоявшую на парковке. Он немедленно начал действовать.

Русский уладил все дела, налил себе пива и громко затребовал продолжения банкета. Спешить ему было некуда.

В помещение величаво вплыли пять стройных девушек, обряженных лишь в простыни до пояса.

– Что, обе группы с местной полицией схватились?! – Полковник расширил глаза, аж в кресле привстал, потом откинулся на спинку, развернулся к окну и задумчиво проговорил: – Какая же падла мне палки в колеса вставляет? Неужели опять крот завелся? Только же вроде вычислили и повязали двоих, так похоже на то, что существует еще и третий.

Марина, секретарша в звании старшего лейтенанта, захлопнула папочку. Она вовремя поняла, что своим присутствием будет только мешать начальству предаваться размышлениям.

– Я могу идти, Максим Григорьевич?

– Да-да, иди, Марина. Можешь быть свободна.

Не успела она закрыть за собой дверь, как полковник добавил:

– Ко мне никого не пускать, все встречи и мероприятия отменить! Говори всем, что я, во-первых, заболел, во-вторых, конкретно занят и освобожусь никак не раньше, чем через неделю. Или даже две.

– Хорошо, Максим Григорьевич.

Дверь закрылась. Николаев встал из кресла, прошелся туда-сюда по кабинету, остановился в задумчивости перед сейфом.

«Неужели мне опять придется сидеть, почесывать лысеющий затылок и отбирать кандидатов в третью группу? – прикинул он. – Ну да, вылетит она и точно так же сцепится с предупрежденной перуанской полицией. Потом четвертая, пятая, десятая.

За это время американцы уже вытрясут из программиста все, что он знает, и смысла в его освобождении не будет никакого, ибо кому нужен хладный труп? В качестве доказательства разве что, но опять же какого именно? Хреновой работы групп спецназа? Или наличия кучи кротов в ведомстве?»

Полковник отошел от сейфа, направился к настенному шкафу, походя включил чайник. Мысли следовало малость подстегнуть горячим бодрящим напитком, пусть работают быстрее и лучше.

«Да тут в принципе думай как хочешь, но сперва поганого крота вычислить нужно. Что ни сделаешь, как ни исхитришься, что ни замудришь, так эта падла мгновенно все разнюхает и сообщит тому, кто за это платит.

Все труды пропадают зазря, а время-то уходит. Пока я тут с группами и кротами вожусь, американцы в Перу программиста трясут.

Все бы ничего, если бы домогались по мелочи, так ведь выпытывают жутко секретную информацию насчет новейшего российского военного спутника. С помощью этого хитрого аппарата за пару лет можно будет очистить все орбиты от иностранных космических шпионов.

Плевать, что посыплются многочисленные упреки в подлости и наглости от всех государств планеты. Для обеспечения безопасности родины все средства хороши! Хватит, натерпелись. Пора снова выходить на тот уровень, при котором лысый генсек Никита Сергеевич Хрущев стучал ботинком об трибуну и обещал всем показать кузькину мать.

Раз уж ядерное оружие в нынешние времена оказалось не самым главным, информационные войны встали на первое место, то не пора ли сделать так, чтобы России принадлежал практически весь ближний космос и те спутники, которые там крутятся? Пока еще кто-то новые запустит!»

Чайник забурлил и выключился. Одновременно с этим щелчком в голову полковника пришла некая отличнейшая мысль.

Он насыпал в фарфоровый чайничек заварку, залил ее кипятком, накрыл крышкой, нажал клавишу селектора и попросил секретаршу:

– Марина, соедини меня с главкомом ВДВ.

– Хорошо, Максим Григорьевич.

Мадагаскар – Перу

Минут через сорок в дверь номера, в котором собрались десантники, кто-то вежливо постучал. Лавров на всякий случай дал знак подчиненным приготовиться и открыл створку. За ней стоял невысокий мужчина в возрасте, с неприметной внешностью, одетый в строгий деловой костюм черного цвета. Острый взгляд внимательных серых глаз говорил о том, что посетитель никак не мог ошибиться номером. Это именно тот человек, о котором известила майора Москва. Черный кожаный кейс в его руках только подтверждал данное предположение.

– Могу я войти? – Русская речь звучала без малейшего акцента.

– Входите. – Майор отступил в сторону, приглашая визитера в комнату.

Незнакомец решительно зашел в номер и сразу же окинул всех присутствующих цепким взглядом.

Он подошел к столу, положил на него свой кейс, развернулся и кратко, совершенно буднично представился:

– Полковник Николаев, служба внешней разведки.

Десантники явно не обрадовались. С разведкой дела иметь – это не семечки щелкать. Опять занесет нелегкая в какую-нибудь невообразимую глухомань, населенную ордами вооруженных головорезов. Членам группы, возглавляемой Батяней, не раз уже случалось, скрипя зубами, воевать с обнаглевшими боевиками и проклинать деятелей плаща и кинжала, подбросивших им такую дивную работенку.

Лавров отошел от двери, решил не тянуть кота за хвост и не представлять визитеру своих людей. В этом не было особой надобности. Имена, фамилии, биографии десантников наверняка детально изучены этим полковником.

Майор решил предоставить гостю возможность сразу изложить суть дела.

– Москва попросила меня внимательно выслушать вас, товарищ полковник, – заявил он.

Николаев отыскал взглядом ближайший стул, ловко подвинул его ногой, уселся, положил кейс себе на колени, открыл замки.

По ходу этого дела он и начал рассказ. Историю о пропаже программиста полковник, особо не мудрствуя, изложил теми же самыми словами, которые звучали и при его разговоре с неудачливыми спецназовцами.

Потом Николаев достал из кейса несколько листов бумаги, пару фотографий и протянул их Лаврову. Тот стоял к нему ближе всех и являлся командиром группы.

Визитер посмотрел Батяне в глаза и продолжил:

– Ваша задача, майор, такова: высадиться на перуанском побережье и освободить нашего соотечественника из плена. Сделать это надо как можно быстрее, так как в данный момент американцы выколачивают из него сведения относительно нашего военного спутника. Я надеюсь, что парень окажется крепким и какое-то время будет молчать. Но вам не хуже меня известно, что сейчас можно без особых проблем заставить заговорить любого человека.

Батяня быстренько оглядел листки с фотографиями, передал их Свешникову и задал вполне резонный вопрос:

– Почему именно наша группа, товарищ полковник? В тех краях никого из спецназа нет?

– Там все под пристальным наблюдением, да и от нас информация, к сожалению, постоянно утекает на сторону. Мы пробовали воздействовать на перуанские власти официально, даже доказательства предъявили, но натолкнулись на стену недоверия и подозрительности. Силовые методы тоже результата не дали. Вышло так, что еще немного, и разразился бы крутой международный скандал. Я отправил в Перу две группы спецназа, но обе потерпели неудачу. Им пришлось вступать в огневой контакт с местными полицейскими подразделениями. Слава богу, обошлось без потерь, тайна была сохранена, но парни еле ноги унесли. Большие люди в Москве посовещались и остановили свой выбор на спецгруппе майора Лаврова. – Разведчик красноречиво развел руками, показывая, что он сам никак не мог принять такое решение, чином не вышел. – Ваша подготовка находится на должной высоте. Да и те края вам ведомы досконально, судя по послужному списку. Так что больше некому, майор.

Десантники переглянулись. Они частенько слышали что-то в этом роде. Мол, давайте, соберитесь, поднатужьтесь, больше некому, на вас вся надежда. Вы же со стороны и в шпионских играх не завязаны никаким боком. Да и вообще, когда это спецназ ВДВ не выполнял задачи, поставленной перед ним?

Свешников в задумчивости пошевелил усами и поинтересовался:

– Как быть с оружием и спецсредствами, товарищ полковник? Пользоваться тем, что у нас было? Так вроде все это добро увезли уже.

– Тут проблем не будет, товарищи офицеры, – проговорил разведчик. – В порту вас уже ожидает российский сухогруз. Он подошел только что. Там вы и получите все то, что необходимо для проведения операции.

– Но ведь морем довольно долго добираться. – Андронова уже прикидывала в уме. – Самолетом никак?

– Никак. Воздушное пространство для российских транспортников над Перу закрыто, а все частные и местные авиакомпании взяты под наблюдение. Остается только морем.

– А гуманитарные грузы, товарищ полковник? – спросил Никифоров.

– Тоже весь кислород перекрыли, досматривают с особой тщательностью после неудачной высадки двух предыдущих групп. Можно было бы, конечно, попробовать через Боливию или Бразилию, но в Москве посчитали, что спокойнее всего морем. – Полковник достал из кейса несколько лазерных дисков, положил их на стол и сообщил, поднимаясь: – Тут вся информация о местных группировках и настроениях, заодно и описание места содержания пропавшего программиста. Изучите уже в пути. – Он оглядел десантников, закрыл кейс, оправил костюм и заявил: – Машина уже ждет у подъезда, товарищи офицеры. Откладывать нельзя. – Николаев не собирался мешать сборам, поэтому вышел из номера.

Кузнецов дождался, когда за ним закроется дверь, и хмуро проговорил:

– Вот и не подвело предчувствие. Сельва ждет в гости с распростертыми объятиями. Очень скоро нам даже поспать некогда будет. Москиты, пираньи, теплая сырость, дикие родственники кошек размером с теленка, рептилии всех мастей, короче, полный набор удовольствий. А я-то уж думал, что придется возвращаться в опостылевшую часть, ожидать новой командировки и пить, пить, пить.

– Нет, лучше бы в Анголу отправили. – Свешников, наоборот, пребывал в приподнятом настроении или же просто старался выглядеть веселым, не понять. – Там хоть пираний нет, да и население куда более приветливое. Впрочем, перуанские края мы тоже давненько не навещали. Ладно, пусть уж Ангола немножко подождет, погрустит.

– Усатый, ты опять за старое? – Андронова прищурилась. – Если нас после Перу отправят в Анголу, я тебе точно усы повыдергиваю без наркоза, едва заснешь. Удумал, понимаешь, жути нагонять.

– Молчу, Наталья Максимовна. Нем как рыба.

– Отставить разговоры! – приказал Батяня, убирая диски, фотографии и листки бумаги в сумку. – Собираемся. На корабле наболтаетесь, не один день плыть. Еще надоесть друг другу успеете.

Десантники быстренько собрались и покинули гостиницу. У подъезда их дожидался микроавтобус с тонированными стеклами, хотя в предутренней темноте нужды в таковых не было. В салоне сидел полковник с невозмутимым выражением лица.

Когда все расселись, он обернулся к водителю и сказал:

– В аэропорт давай!

Десантники озадаченно переглянулись, и Лавров спросил за всех:

– Но как же?.. Мы же морем должны были отправляться, товарищ полковник.

Тот улыбнулся и пояснил:

– Морем отправится отвлекающая группа. Пусть она плывет хоть две-три недели, не важно, чем дольше – тем лучше. Вы полетите до Эквадора, там пересядете на корабль и вдоль побережья доберетесь до Перу. Сроки поджимают, время терять никак нельзя.

Никифоров не понял и заявил:

– Но ведь в номере не было ни одного жучка, товарищ полковник. Я каждый час проверял. Как нас могли подслушать?

Николаев загадочно ухмыльнулся. На мгновение сквозь его неприметную внешность проскользнуло что-то страшное и жутко опасное.

После некоторой паузы он ответил:

– Поработаешь сорок лет в разведке, сынок, тогда и поймешь.

Больше вопросов не возникло ни у кого. Десантники молчали до самого самолета.

Сидеть в клетке оказалось крайне неудобно. Виктор невольно ощущал себя некоей обезьяной, выставленной напоказ. Только вот зрителей особо не было. Лишь пустая пещера, погруженная во мрак, да куча мыслей, наползающих одна на другую.

Хорошо, что дело пока обошлось только этим. Виктор ожидал от своих похитителей куда более решительных действий, чего-то вроде паяльника или раскаленного утюга на мягких частях тела. А в клетке можно сидеть практически вечно, особенно с учетом того, что иногда его будут таскать на предполагаемые допросы и давать тем самым какую-то возможность размять уставшие конечности.

Но на допросы его никто не водил. Лишь изредка появлялся все тот же улыбчивый тип и вежливо интересовался насчет сотрудничества. При этом он вспоминал об Анне, находящейся неизвестно где, и говорил, что упрямство мужа очень дорого обойдется ей.

Натуральные сволочи! Она-то здесь при чем? Супруга вообще ничего не знает об этом проклятом спутнике, не при делах она. Угрозы в ее адрес – грязный шантаж, самое последнее дело, настоящая подлость.

– Козлы! – Он тряхнул клетку, в очередной раз попробовал разломать деревянные прутья, но ничего из этого не вышло.

Узилище оказалось чрезвычайно крепким и не поддавалось ни в какую. Сделано оно было на совесть.

– Уроды поганые!

Надежда на то, что скоро родина пришлет за ним крепких ребят с оружием, весьма грела душу пленника, хотя он и знал, что рассчитывать на это ему особо не стоило. Улыбчивое чмо рассказало Виктору о том, что подстроена автокатастрофа, и теперь он на законном основании числится среди мертвых. Тем не менее арестант не отчаивался, верил, что подлог вскроется и в Москве будет принято решение отправить отряд спецназа на его поиски. Ведь он очень даже неплохо, с успехом работал на родную страну. Так почему бы ему теперь и не понадеяться на прибытие спасательного отряда?

Тут в дальнем конце пещеры опять нарисовался улыбчивый тип, который словно читал мысли пленника. На этот раз он был в одиночестве, без своих головорезов.

Слащавый мерзавец неспешно приблизился к клетке Виктора, сделал несколько кругов, остановился напротив дверцы и участливо поинтересовался:

– Ну и как, Виктор Николаевич, вам ваше новое жилище? Не жмет?

– Выпустите меня! Разве так поступают цивилизованные люди? Вы ведете себя как настоящий садист!

– Вы прекрасно знаете, при каких условиях вас отсюда выпустят, Виктор Николаевич. Давайте сотрудничать, и все будет хорошо. Ваша свобода зависит только от вас и от вашего желания работать с нами.

– К черту такое сотрудничество!

– Воля ваша. Как знаете. – Поганец пожал плечами, вновь начал ходить вокруг клетки, при этом размышляя вслух: – Вы подумайте о том, что условия вашего содержания могут измениться к худшему. К примеру, вы окажетесь не в этой уютной клетке, а в резервуаре с теплой водой, слегка подсоленной. Будете сидеть по шею в этой жидкости и постепенно размокать, буквально растворяться. Кожа ваша станет практически полупрозрачной. Ведь человек не рыба. На пятые сутки вы распухнете. Ваша плоть начнет мало-помалу отделяться от костей. Представьте, какую физическую боль вам придется при этом испытать. Да и утонуть вы не сможете, так как ваша голова не будет, скажем так, иметь доступа к воде. Уж поверьте мне, к исходу этих пяти суток вы с радостью расскажете все, что знаете об этом чертовом спутнике. Просто умолять будете, чтобы я вас выслушал, Виктор Николаевич.

– А чего же вы меня в клетку тогда посадили? – Виктор неуверенно хмыкнул, на миг представив мучения, описанные улыбчивым палачом. – Почему не в теплую воду?

Тот остановился возле дверцы, чуть наклонился:

– Мы до сих пор надеемся, что вы проявите благоразумие и согласитесь на сотрудничество с нами. Вот и оставляем вам выбор, Виктор Николаевич. Вы можете вдоволь помучиться в теплой подсоленной водичке, все рассказать, но потом все равно умереть от разрушения тела электролитом. Второй вариант: тоже все рассказать, но по доброй воле, остаться целым, получить гражданство любой страны мира и большую сумму денег. Решать придется вам, Виктор Николаевич.

– Все равно я ни хрена не скажу, хоть в ванну с серной кислотой опускайте!

Улыбчивый подонок выпрямился и усмехнулся, показывая, что вполне может такое проделать.

– Вариант пыток, упомянутый вами, лишь ненадолго приносит болевые ощущения. Нервные окончания попросту блокируются всеобщим шоком, смерть наступает весьма быстро. В общем, не буду я вас в кислоту опускать, да и нет ее у меня в необходимом количестве. Лучше пару-тройку недель в клетке подержу. Время у меня есть. Буду кормить и поить. На сигареты, сразу скажу, не рассчитывайте. Они здоровью вредят неимоверно. А вот когда все расскажете, тогда и травитесь на здоровье всем тем, чем вам угодно, – спиртным, табаком, кофеином.

– Можно подумать, что вы меня отпустите. Эти сказочки бабушке своей рассказывайте. Да и она вряд ли в них поверит.

– Все еще сомневаетесь? – осведомился улыбчивый палач. – А зря, Виктор Николаевич. Очень даже. Вам же ясно было сказано – деньги и гражданство любой страны. Вы же вместо сотрудничества уперлись рогом, как тот баран, и ничего слышать не хотите. Уже вторую неделю отвергаете мое предложение, ждете непонятно чего. Разыгрываете из себя стойкого белорусского партизана, зубами скрипите, матом ругаетесь, добиваетесь непонятно чего. К чему это все, Виктор Николаевич? – Он прошелся туда-сюда перед клеткой. – Просто поразительно, сколько в вас тупого патриотизма, Виктор Николаевич. Вспомните, что вам дала Россия? Низкий уровень жизни, маленькую жилплощадь, жалкие гроши за работу, которая во всем мире оплачивается гораздо лучше. В той же Америке за такие программы вы получили бы миллионы долларов, купили бы себе пятиэтажный особняк, горя бы не знали. А в родном институте сколько вы поимели?

Виктор поморщился и заявил:

– Что деньги? Главное – цель.

– Одно другому не мешает, Виктор Николаевич, я так считаю. На те сто пятьдесят тысяч рублей, которые вам выплатили за время написания программы, вообще ничего толком не купишь. Даже приличную машину не приобретешь, не говоря уже о том, чтобы купить нормальный дом или вообще ни в чем себе не отказывать. – Оратор остановился, поднял указательный палец и продолжил: – Подумайте, Виктор Николаевич. Миллионы долларов за труды, отличные условия жизни, роскошные автомобили, белоснежная яхта, свой особняк на Гавайях, мощнейшие компьютеры в собственности, почет и уважение от сотрудников и подчиненных. Либо нищенская зарплата, хреновые жилищные условия, никакого обеспечения в старости и насмешки со стороны начальства. Какой вариант вы выберете, почтеннейший Виктор Николаевич? Первый или второй?

Пленник скептически хмыкнул.

– Больно красочно все расписываете, прямо загляденье получается. Медовая страна, молочные реки, кисельные берега.

– Не верите, да?

– Естественно! Кто ж вам поверит? Разве что полный идиот.

Улыбчивый тип устало вздохнул и заявил:

– Просто поразительно, Виктор Николаевич. Такого в своей работе я еще не встречал. Теперь понимаю, почему Германия проиграла Вторую мировую войну. У вас не только белорусы партизанили, а вообще все подряд. – Он отошел от клетки, направился к выходу и как бы невзначай обронил: – А супруга ваша, Виктор Николаевич, скоро домой поедет. В виде трупа, хочу сделать акцент. Сами виноваты.

Виктор ощутил, как его голову заполняла ватная пустота. Не помня себя, он кинулся трясти прутья клетки, кричал, плевался, угрожал, но его уже никто не слушал.

– Как вас звать-то, мистер? – Мартинес с интересом поглядел на дознавателя, подсевшего к костру. – Сидим, понимаешь, тут уже довольно давно, общее дело, можно сказать, делаем, из одного котла едим, а имени вашего я не знаю до сих пор. Как-то неудобно получается, не находите?

– Зовите меня Стоуном. – Улыбчивый тип пожал плечами, вытащил из большой кучи хвороста сухую ветку и бросил ее в огонь. – Вас устроит такой вариант?

– Вполне, мистер Стоун.

Мужчины обменялись понимающими взглядами поверх костра. Ясен хрен, имя вымышленное, но кому тут нужна искренность? Они сделают свое дело, расстанутся и никогда больше не увидятся. Стоун, Харрис или вовсе Фантомас, какая, на хрен, разница? Дело лишь в том, что к человеку надо как-то обращаться. А вот как именно – это уже зависит от фантазии данного субъекта.

Мартинес посмотрел по сторонам, выбрал подходящую кандидатуру и заявил:

– Эй, Хаска, кончай жевать и притащи нам американского пива! – Он вопросительно глянул на дознавателя. – Вы как, мистер Стоун, на этот счет?

– Согласен.

– Хаска, слышал?

– Слышал, босс. Сей момент. – Хаска убежал в кладовую, исполняя приказ.

Остальные боевики твердо знали, что пива им не достанется, и спокойно занимались своими делами. Одни спали, другие по-прежнему резались в карты, будто предыдущей ночи им было мало. Кто-то ел.

Хуго уже выспался после очередного похода в ближайший город и теперь поглядывал на кучку листьев коки. Он наверняка собирался забыться на несколько часов в блаженной наркотической нирване.

Джонни Испанец в который уже раз чистил свое оружие. Он к этому делу относился весьма серьезно. Его автомат всегда блестел.

Харад тягал булыжник в дальнем углу пещеры, наращивая мышцы, и без того весьма внушительные.

Марих читал. Это понятно. Он всегда сидел за книжкой, когда выпадала свободная минутка. В родне у него было много интеллигентов. Парень не хотел отставать от них, усиленно просвещался.

Хуан нервно расхаживал у выхода из пещеры и бормотал что-то себе под нос. Он наверняка обиделся на Мартинеса за то, что тот не пустил его в город.

Мигель задумчиво разбирал и собирал автомат, пытаясь таким незамысловатым образом убить время.

Короче, народ занимался кто чем.

Мартинес перестал оглядывать подчиненных. Все тихо и мирно, почему бы не расслабиться? Часовой маячит на своем посту и вовремя поднимет тревогу, если сюда кто пожалует.

Людей Мартинеса не вышибет из пещеры и целая дивизия полицейских. Тут можно хоть месяц в осаде сидеть, а потом спокойненько уйти через потайной ход. Почему бы в таком случае не выпить пива и не побеседовать на отвлеченные темы?

Вернулся Хаска, притащил упаковку американского пива, положил возле костра, вскрыл коробку и удалился, по привычке что-то жуя.

Дознаватель умело свернул крышку с бутылки, демонстрируя опыт в этих делах.

Он сделал глоток, улыбнулся и проговорил:

– У вас есть американское пиво?

– А что тут такого? – Мартинес тоже хлебнул из горлышка. – Неужели мы не люди? У нас и курево штатовское, все путем.

– Это я знаю. – Стоун кивнул. – Видел. Живете в приличных условиях. Более или менее.

Мартинес сделал еще пару глотков, потом поинтересовался:

– А этот русский, как он? Молчит?

– Первое время все молчат, изображают из себя стойких оловянных солдатиков. Потом начинают кричать, ругаться, угрожать, но в итоге все равно выдают все свои секреты. Это зависит лишь от времени и интенсивности давления.

Мартинес припомнил, как лично запихивал пленника в маленькую клетку, предназначенную для содержания обезьян, не утерпел и спросил:

– Думаете, и этот заговорит?

– А куда он денется? Конечно же, заговорит. К концу второй недели не вытерпит и будет слезно просить выслушать его. Он уже из последних сил держится. – Дознаватель усмехнулся так кровожадно, что у Мартинеса побежали мурашки вдоль хребта. – Все сдаются, никто не выдерживает. Человеку просто необходимо ходить в полный рост и спать вытянувшись. Слишком уж он отдалился от обезьяны, потому и страдает, когда его держат в согнутом состоянии.

Мартинес отставил бутылку на камни, закурил и сказал:

– Довольно странный метод пыток, мистер Стоун. Почему бы просто не содрать с него шкуру по сантиметру и не посыпать солью? Насколько мне известно, это весьма действенный способ.

Дознаватель с этим не согласился и принялся втолковывать Мартинесу азы своего ремесла, постепенно переходя в то самое состояние, которое уже несколько раз наблюдал Виктор:

– Сия пытка устарела морально. Мир не должен стоять на месте. Что такое содрать шкуру? Это всего лишь дать понять клиенту, что ему после этого уже не жить. Его попросту убьют после выдачи всех секретов. Надо сохранять его целым, не повреждать тело, только давить морально и постоянно обещать свободу. В этом случае у бедняги останется романтическая надежда на то, что после своего признания он каким-то чудом уцелеет. Она заставляет его цепляться за жизнь, стараться ее сохранить, что в конечном итоге и приводит к чистосердечному изложению всяческих тайн без какого-либо обмана. Человек сам начинает идти вам навстречу. Он постепенно утверждается в мысли о том, что после своих злоключений по-прежнему будет радоваться восходу солнца, есть мясо, пить водку, щупать баб, жить долго и счастливо. – Стоун замолк и сделал глоток пива.

Мартинес уважительно посмотрел на дознавателя. Теперь он видел в нем уже не зажравшегося и зазнавшегося иностранца, а родственную по духу натуру, специалиста, мастера своего дела.

– Мистер Стоун, если у вас возникнут какие-то проблемы, только скажите! – почтительно проговорил он. – Я обязательно помогу вам всем, чем смогу. Прирезать кого-то, груз до места доставить, долги вытрясти. Если кто на вас просто косо глянет, сообщите мне.

Стоун чуть покраснел, довольный таким вниманием к своей персоне, и смущенно заявил:

– Мне бы столик к клетке с пленным поставить, кресло, фонарь. Я был бы премного благодарен вам за это.

Мартинес оглядел подчиненных и рявкнул, заставив всех вздрогнуть:

– Слышали? Стол и кресло возьмите в кладовой, фонарь на аккумуляторах притащите из моей пещеры! Живо, лентяи, мать вашу!

Головорезы подхватились и забегали, едва не сталкиваясь. Через несколько минут все было готово.

– Про третью группу спецназа я тебе так скажу – отбыла она с Мадагаскара морем, прибудет к побережью Перу еще не скоро. Где-то недели через две, а то и три. А шашлык-то ты хотя бы ешь, мой американский друг?

– Нет, спасибо. Я уж лучше салатик вот этот попробую. Витамины.

– Эх, Америка. Как можно жрать травку и овощи, когда мои хлопцы такой вкуснейший шашлык забабахали? Тебе разве мяса не хочется? Ты только посмотри, какое разнообразие перед тобой! Или вы там, у себя в Штатах, только вареную курицу едите, боясь зацепить лишние калории? Неужели ты так боишься покрыться слоем жира и отрастить живот? Ладно, я понимаю, денег нет, жрать нечего, тогда еще можно траву грызть и прочий подножный корм. Но у тебя-то долларов навалом. Так чего же ты стесняешь себя всякими рамками?

– Диета…

– Надо же! При таком рационе можно от истощения помереть. Не пьешь, не куришь, травку да овощи кушаешь вместо нормальной еды, к девкам никакого интереса не испытываешь, а теперь еще и от шикарнейшего шашлыка отказываешься. Разве это дело?

– У каждого свои причуды.

Причуды причудами, но если так посудить, то только настоящий американец и мог отказаться от роскошного угощения. Шашлык, истекающий соком и паром, водка запотевшая, пиво в речке охлаждается, доставай да пей. Стадо куриц-гриль, пельмени, котлеты, шаурма, едва ли не двухметровый копченый осетр, раки, вобла, балычок, вино, виски, джин. И все это за городом, на берегу речки. Вокруг никого, кроме десятка охранников. Так чего бы и не насладиться банкетом на природе?

А он – салатик!

– Зря ты отказываешься от шашлыка. Я тебе уже рассказывал про Урал, где начинал службу. Так о том, чтобы посидеть за таким столом, и речи тогда быть не могло! В офицерской столовой раз в неделю котлету давали, два раза рыбу, селедку неочищенную. Сам понимаешь, времена тогда трудные были. Я уж подумывал, да ну ее, на хрен, такую службу! Того и гляди и на ремне новые дырки прокалывать придется в результате истощения и излишней стройности. Однако же на гражданке в те годы еще труднее было. Рэкет, грабежи, бандитизм. Ну и куда мог податься лейтенант, пару лет назад окончивший юридический вуз? В адвокаты мафии либо – с учетом боевого опыта – напрямую в ближайшую ОПГ, коих в Москве было, как грибов после дождя. Что со мной стало бы? Да пристрелили бы скорее всего точно так же, как и многих других. Однако же я не отступился от своего, остался в войсках МВД и теперь могу с твердой уверенностью сказать, что был прав на все сто процентов. Пусть и пришлось потерпеть с десяток лет, помыкаться по служебным квартирам, смиряться с мнением старших чинов, голодать иногда, банальной черной икры не видеть. Но все же я выдержал. Теперь у меня банковские счета за рубежом, цивильный особнячок в Подмосковье, не скажу, где именно. Сегодня никто мне не указ, все мне подчиняются. Плюс ко всему американский друг снабжает меня деньгами за ценнейшую информацию, которой я обладаю по долгу службы. Ты про них не забыл?

– Не беспокойся, привез.

А что еще мог сделать американец? Ему жутко надоело находиться в этой дикой России, посещать рыбалку, сауну, такие банкеты на природе. Тем не менее Америка в лице трехзвездного генерала дала этому человеку вполне конкретное задание – вернуть украденный спутник.

Значит, программиста надо всячески оберегать. Жизненно необходимо защитить пленного гения и дипломированного дознавателя, вытягивающего из него информацию, от посягательств русского спецназа.

Две группы с грехом пополам удалось остановить. Перуанские полицейские не смогли взять кого-то в плен, но все же результат налицо. А теперь вот еще и третья группа нарисовалась.

Американец тяжело вздохнул, прожевал очередную порцию салата и повторил, дотягиваясь до сумки:

– Привез.

– Отлично. Банкет прошел не зря. Тогда, стало быть, пора переходить к делу. Шашлык ты не ешь, парни зря старались, водку не пьешь, пива не хочешь, от девок на природе отказался, все салатик употребляешь, даже осетра не попробовал. – Русский с натугой пододвинул широченное блюдо с рыбиной к американцу. – Ну хоть кусочек съешь. Вы же в своей великой заморской стране спите и видите, как отхватите у нас Сибирь, а эта рыба именно в тех краях и водится в немалом количестве. Уже, понимаешь, между собой поделили, кто где жить будет. В вашем штабе карты висят, я сам фотографии видел.