Текст книги "Черная химия"

Коля любил волю, ветер, простор. Может, гены по океану тосковали? Ни мама, ни он никогда не писали на телевидение, не просили, обливаясь слезами, найти его папу. Он знал, что он, Коля Трофимов, – русский человек. Среди русских попадались люди с интересными корнями. Пушкин, например…

– Ну и работенка у вас! – Дима оказался пареньком коммуникабельным. После очередного перехода с бега на быстрый шаг он всякий раз пользовался случаем, чтобы еще пообщаться с крутыми новыми знакомыми. Несмотря на то что воздух врывался в его легкие со свистом, как у энергичной разумом бабушки, которая и в свои восемьдесят пять не думает бросать огород. Дебелые молодухи диву даются.

– У нас вся жизнь на бегу, – заливал ему Трофимов-Бандерас. – Вспомни, что в Древней Элладе на скале высекли: „Хочешь быть сильным – бегай. Хочешь быть красивым – бегай. Хочешь быть умным – бегай“. Потому мы такие сильные, красивые и умные.

– Еще они плавать рекомендовали, эти древние эллины. Чтобы, значит, для грамотности… – припомнил Дима.

– Молодец, сам грамотный, – похвалил Бандерас.

– Приемчик покажете? – попросил Дима. – Такой, чтобы любого бугая вырубить?

– Дима, за приемчиком ты к тому дядьке пойди, которого спас сегодня. Вот оклемается… Он тренер по самбо, между прочим. А нас не драться учили, а немного другому. Знаешь, как в спецназе говорят? Без оружия дерется только дурак!

– Слава богу, у меня ствол есть, табельный! – порадовался Дима.

– Вот видишь! – порадовался тоже – за него – майор Трофимов. – Значит, у тебя есть все предпосылки, чтобы не глупить!.. Бегом ма-а-арш!!!

На подступах к перевалу майор Трофимов разрешил привал пять минут.

– Дальше пойдем тихо, – сказал.

– Это тот самый „перекресток“? – спрашивал он вскоре „пэпээсника“ Диму.

– Он, – подтвердил парень. – Мы на их тропе теперь.

– Что же, пройдем еще, выберем место для горячего приема гостей… – решил Бандерас. – Связи с нашими нет, вот что хреново. Знать бы, что у них?

– Если пройти за перевал, то связь может появиться, – подал идею прапорщик Коловратов. Ну а поскольку честный инициатор всегда должен быть готов стать и исполнителем, и ответственным, предложил:

– Схожу?

– Давай, – разрешил Трофимов. – В пару возьми себе кого-нибудь.

– Я могу, – вызвался „пэпээсник“.

– Дима, извини, брат, но теперь наша работа. Ты присядь вон там, в сторонке от тропы. Видишь тот здоровенный камень под деревом?

– Не философский, – оценил камень Дима.

– Но, будем надеяться, и не камень преткновения, – не полез за словом в карман Бандерас. Спецназовец в карман чаще за другим лезет – за гранатой или за пистолетом…

– Ты за тем камушком притаись и нам тыл прикрывай, понял? И поперед не лезь ни в коем разе! Батька тут я для тебя. А то взыщут с меня твои папа и дядья по партийной линии, коли тебя, не дай бог, царапнет!

– А… – Дима хотел было возразить, но Бандерас его перебил:

– Это приказ! Вон за тот камушек, под дерево!

Бандерас с бойцами взял тропу в обхват в полукольцо, расставив людей по обоим склонам.

Поднялись повыше, но так, чтобы тропа хорошо простреливалась, если что. Ждал связи с Коловратовым.

Внезапно впереди раздался взрыв – странный, двойной бу-бух!!! У Бандераса сердце оборвалось: неужели растяжки? Следом злобно затрещали автоматные очереди. Слава богу! Значит, взрыв всех вопросов не решил! Но какого дьявола?!!

– Что у вас, Саня? – спросил Коловратова.

– Нарвались, блин! Выручайте, мужики! На горушку к нам лезут! Много их!

– Правый склон, короткими перебежками, скрытно, вперед! Левый склон – вы прикрываете, ребятки!

Подгруппа Бандераса, „правый склон“, оказались во фланге у бандитов, увлеченных стрельбой по паре Коловратова, поливающих их с господствующей высотки. Ощетинившись ответным огнем, бандиты отступили. Преследовать их с ходу остереглись. Те теперь в клещах, никуда не денутся.

– Вовремя вы! – порадовался, отпыхиваясь, Коловратов. Солдат-контрактник, что был с ним, зло улыбался, поглядывая в сторону перевала, куда отступили боевики. – Весь боекомплект расстрелял, ядрена вошь!.. Мы шли с Пашей поверху, тихонечко так. Смотрим – бородатые прут по тропе внаглую. Да кучно так. Жмура с собой тащат. Удобно подставились! „Карманную артиллерию включаем“, – Павлику шепчу. Я гранату бросаю, а она не взрывается! Паша замешкался чуток, эти после моего подарка холостого попадать успели. Пашина, хоть мою гранату тоже подорвала, но те уже плашмя распластались, двоих лишь кокнули. Лежат вон! Да жмура бросили… С нашими связаться не успел попытаться, как понимаете. Но теперь мы нашим сигнал хороший подали, будут готовы…

– Эти уроды прорываться станут, – сказал майор Трофимов. – Либо у нас, либо у них. Пойдемте-ка вперед осторожно, ребята. Раз они сейчас убегают, мы – догоняем. Закон жанра. Постоянная готовность к вступлению в бой!

– Вот и наши заухали! – сказал майор Дундуладзе. Отправив раненых и погибших, он повел группу верхом по склону, высоко над тропой. Здесь шагать было значительно труднее, по камням, меж валунов, сильно не разгонишься, но здесь их более-менее скрывал ландшафт местности. На тропе в редколесье были бы как на ладони.

Прошли много. Были к перевалу близки. Ждали, если честно. Давно ждали, когда „заухает“!

– Рассредоточились! Без команды не стрелять! – отдал приказ Александр.

Тропа была прямо под ними.

Боевики показались не на тропе – на горе.

– Командир, вижу их. Они справа от нас, на склоне. Прямо сюда прут, – раздался в динамике голос Тимчука.

Очевидно, боевики решили уходить тем же путем, каким шел Дундуладзе с группой – как можно выше. Опоздали, черти поганые! Кто первый встал, того и тапки.

– Подпустим поближе… Огонь!

Кажется, бородатых ждал второй сюрприз за столь короткое время! Побегать удивленными еще немного суждено было только двоим. Остальные так, с удивлением в глазах, и остались лежать меж валунов. Выжившие побежали вниз, к тропе – это был жест отчаянья уже. Тут карабин Ворона сделал свое дело.

Группа Бандераса поднялась на перевал.

– Первый, что у вас? – запросил он Дундуладзе.

– Чисто. Отвоевался Черный Джамаил.

– У нас тоже. Птицу-говорун поймали?

– Не видели даже. А вы разве не взяли его?

– Блин! Просочился!

Тут за перевалом раздались одиночные выстрелы: один, другой, третий!..

– „Макаров“, – определил Бандерас. – Мент!

Диме майор Трофимов, по мере продвижения группы, все время указывал новое место, где тот должен прикрывать тыл. Тот был очень недоволен, просил дать автомат ему. Бандерас отшучивался, что если родная ментовка не дала ему автомат, то он тем более не может взять на себя такую ответственность. Да и лишнего автомата у них нет. Дмитрий чувствовал, что его тут держат за дитя, а душа желала подвига. Если бы он только знал, что командир спецназа ГРУ, ветеран обеих Чеченских кампаний, изрядно понюхавший пороха в иных местах, майор Николай Трофимов по прозвищу „Бандерас“ на самом деле высокого мнения о нем, так, наверное, не обижался бы.

Однако приказ есть приказ. Дмитрий выполнял то, что было велено. Покорно прикрывал тыл.

Потом с трепетом и страхом – чего греха таить – как там все закончится? – слушал бой, разыгравшийся по ту сторону перевала. Вдруг мимо него лесом прошел, его не замечая, самый настоящий боевик, в полевой форме, с бородой, а бой только что стих там, за перевалом. Дмитрий на всякий случай оглянулся из-за камня назад. Не идут ли другие следом? Нет, никого не было. Этот был единственный.

Тогда он, встав на одно колено, прицелился и выстрелил. По ногам, как учили. Только без предупредительного выстрела в воздух. Попал! Камуфлированный бородач споткнулся, упал со стоном, перевернулся на спину, но автомат подтянуть не успел: Дима был уже рядом с наведенным на него стволом.

– Лежать! Полиция! – Он увидел лицо бородатого – довольно молодое, и потому перестал бояться. Понял, что тот в его власти. Но ошибся. Враг все же дернул на себя автомат, и Дмитрий выстрелил еще раз, но промахнулся. Увидел, что промахнулся, и тотчас еще раз нажал на спусковой крючок. Бородач дернулся, пуля попала в плечо.

– А! – Он зажал рукой плечо и больше не пытался сопротивляться.

Позади послышался топот многих ног. „Вся жизнь на бегу!“ – вспомнилось. Он на секунду оглянулся, не опуская пистолета, который держал двумя руками, увидел – свои, и больше не оборачивался.

– Взял! – констатировал Бандерас результат „прикрытия тыла“ молодым „пэпээсником“.

– Решил не глупить, – Дима потряс „макаровым“.

– Ай, молодца! – похвалил Бандерас. – Вот он, Юсуф Дагестанский, собственной персоной!.. – обратил внимание на пленника. – Знаешь, Дима, тебе за это не просто большое спасибо, тебе государственная награда полагается!

– Служу России, – ответил Дима, хотя награду ему еще никто не вручал. Только посулили…

– Надумаешь в спецназ – рекомендацию дам, – пообещал Бандерас, расставаясь с Дмитрием следующим днем. – Напишу – проверен в боевых условиях…

Майор спецназа ГРУ Александр Дундуладзе снова вел группу по летному полю на посадку в самолет. Вдруг он увидел, навстречу опять спешит летчик. Одновременно в кармане зажужжал мобильный телефон. „У меня дежавю? – подумал. – Или все повторяется?…“

Через минуту майор Дундуладзе, выслушав новую вводную, провожал своих парней в самолет, назначив старшим группы на пути следования прапорщика Коловратова. Сам же он оставался в Махачкале. С ним – майор Трофимов-Бандерас, капитан Воронихин-Ворон и прапорщик Тимчук. Ждать борт на Москву.

„Лицемерные сукины сыны! – без злобы думал о правительстве своей страны американец, известный в определенных кругах человек, Эрик Принстон, основатель и руководитель охранной фирмы „Блэкстоун“ – одиозной частной военной компании, не раз привлекавшей к себе внимание средств массовой информации. Самолет начал снижение, заходя на посадку в аэропорт Абу-Даби. – Когда нужно надрать задницу плохим парням, они ждут результат и готовы закрывать глаза на то, какими средствами он будет достигнут. Если же журналисты что-то раскопают и шокируют общественное мнение очередной иллюстрацией того, что война – не партия в гольф, они спешат пообещать толпе: „Мы разберемся! Если выяснится, что это правда…“ И находят виноватого. Интересно, хоть с одним дровосеком кто-нибудь расторгал контракт по той причине, что, когда он рубит лес, щепки летят?“

Принстон отлично понимал, что „сукины сыны“, прежде не раз вынуждавшие его менять вывеску, а теперь и вовсе расторгнувшие с ним контракт, делали это только ради того, чтобы прикрыть свои задницы. На истинной деловой репутации бизнесмена Принстона это никак не отражается. Он по-прежнему востребован, что доказывало и нынешнее приглашение в Абу-Даби, поступившее от шейха Фаруха Аль-Нахайяма, одного из богатейших и влиятельнейших людей Арабских Эмиратов, представителя многочисленного клана.

Эрик примерно представлял себе, о чем пойдет речь. О бедных сомалийских рыбаках, поставивших на уши планету. В их водах, пользуясь неразберихой в стране, не ловил рыбу и креветок только ленивый. А еще каждый норовил скинуть в море всякую химическую дрянь, – отходы производства. И все живое дохло.

Рыбаки объединились, вооружились, сели в свои лодки и отправились гонять чужаков. А однажды задержали судно-нарушитель вместе с экипажем. Это оказалось довольно легко. Потребовали большой штраф с его владельца за незаконный лов. И получили. Тут до бедных сомалийских рыбаков дошло, что они не тем делом до сих пор занимались. Они принялись захватывать суда, все без разбора. Мир получил феномен пиратского бизнеса от бывших сомалийских рыбаков. При столь малых затратах – дешевый катер и немного автоматического оружия – такой хороший доход! Но столь прибыльное дело не может долго крутиться само по себе. Нашлись плохие парни (как все „клиенты“ Эрика Принстона!), которые сказали: „Ребята! Зачем вы кидаетесь наугад на кого попало в море? Мы вам будем указывать хорошую цель. Например, танкер, полный нефти. Риск тот же, но куш верный. Вот столько с каждого судна вы будете отдавать нам…“

Растущий пиратский бизнес многим оказался на руку: торговцам на побережье, не преминувшим воспользоваться возросшей покупательской способностью рыболовов. Да страховщикам, взвинтившим цены на свои услуги по причине больших рисков. Да охранным компаниям, за хорошую плату обеспечивающим охранниками суда, идущие через опасные воды. Да поставщикам судового топлива, спрос на которое увеличился по причине удлинения маршрутов судовладельцами. Опасный район старались обойти стороной, но это не помогало. Пираты стали промышлять и вдали от своего берега…

В принципе, ради справедливости следовало признать, что и он, владелец „Блэкстоун“ Эрик Принстон, тоже желал подзаработать на сомалийских пиратах. Но было у него принципиальное отличие от сборища прилипал. Он хотел получить деньги только один раз и за доброе дело. Вернуть сомалийских рыбаков к их исходному занятию. Ведь они сами, обалдев от шальных денег, в душе понимают, что эта халява когда-то кончится. Удивляются, что она до сих пор не иссякла. Пусть ловят рыбу. Как ни крути, а без них, являющихся сердцевиной криминального конгломерата, тот рухнет. Ну, а кто будет не согласен… Принстон не мог пообещать, что его парни не дадут опять повода для раздувания скандала демократической свободной прессе. К сожалению, порой однобоко смотрящей на вещи.

Цена вопроса – вот о чем они будут сегодня говорить с шейхом Аль-Нахайямом…

Встреча проходила в фешенебельном отеле. Поскольку Принстон и шейх прежде были знакомы лично, то, отдавая должное традициям Востока, какое-то время вели они неспешную беседу о приятных вещах, а к делу перешли, казалось, лишь потому, что к слову припомнились некоторые досадные моменты, препятствующие наступлению полной гармонии в жизни, которые требуется исправить. Много о „досадных моментах“ говорить не стоит. Просто наметить некоторые шаги по исправлению ситуации, чтобы вновь вернуться в беседе к приятным вещам.

„Шаги“ для ликвидации пиратской вольницы Эрик Принстон предлагал такие. Необходимо набрать тысячу наемников и тысячу местных, сомалийцев, сформировать морскую полицию и береговую охрану. Закупить катера, легкие самолеты и вертолеты для борьбы с морскими и наземными целями, оружие, бронетранспортеры, джипы. Поторговавшись о сумме, необходимой для решения вопроса, сошлись на цифре в пятьдесят миллионов долларов, которые выделят шейхи на выполнение задачи.

Что же, за дело! Принстону хотелось думать, что он – один из тех парней, которые способны влиять на ход событий. Позвонил директору филиала „Блэкстоун“ в Кейптауне Францу Хальсу. Сказал тому, что будет работа в Сомали. Хальс должен догадаться, что за работа, они это предполагали. Поговорили еще о повседневном. Хальс доложил, что двоих химиков, похищенных в Кейптауне, так и не нашли. Выкупа за них не просили. Значит, кому-то понадобились для дела. Хальс нашел новых спецов, уже работают. Он знал, что его шефа волновал вопрос составления эффективной рецептуры так называемого „сонного газа“. Пример русского спецназа, штурмовавшего театральный центр, захваченный террористами в две тысячи втором, показал необходимость иметь подобный продукт в арсенале вооружений.

Принстон пообещал, что лично прибудет в Кейптаун в ближайшее время.

До совещания у руководителя африканского управления СВР в Южно-Африканском отделе скрупулезно разбирали ситуацию. Версии похищения Малиновского и Дореевой выдвигались разные. В итоге за основную приняли служебную деятельность. На банальный грабеж не похоже, на похищение с целью получить выкуп, по примеру соседнего Сомали, там это любят, – тоже. Во всяком случае, выкупа пока никто не требовал. Поскольку Малиновского и Дорееву, в отличие от шофера „Нивы“, оставили в живых – слава богу! – значит, зачем-то похитителям они нужны. Хотелось надеяться, похитители должны логически прийти к выводу, что не простые смертные из России заинтересовались тайным объектом в пустыне Огаден. Стало быть, надо беречь „непростых смертных“ и повыгоднее их использовать. Конечно, сидеть сложа руки и ждать, пока за пленников начнется торг, однозначно нельзя. Во-первых, достойные условия содержания пленникам все же никто не гарантировал. Во-вторых, если они попали в руки Аш-Шабааб – Африканского союзника Аль-Каиды, то торга может и не быть… Невозможно забыть показательные казни на видеокамеру тех, кто попадал в лапы ИГИЛ.

Знать бы, куда пленников увезли. В Эритрею, в Сомали, в Джибути?

Вскоре прошла информация, будто бы представителя американского посольства в Эфиопии пригласили в Сомали на переговоры с пиратами, желающими сбыть двух пленников – мужчину и женщину.

Почему – американского посольства? Сведений о том, чтобы где-то в неспокойном районе пропадала еще и пара американцев, не поступало. Но пираты отчего-то решили, что эти двое интересны именно американцам. Можно, конечно, предположить, что у сомалийцев есть чувство юмора и они знают, что американцам интересно вообще все на свете, как тараканам. Но это вряд ли.

Значит, почему американцам – не ясно. Те как будто изучили вопрос, но никаких действий не предприняли. И вывод таков, что по косвенным признакам можно предположить, Малиновский и Дореева находятся в независимом непризнанном государстве Пунтленд. Искать их следует именно там.

– Какие будут предложения? – поинтересовался на совещании глава африканского управления генерал-майор Афиногенов у своих подчиненных.

– Разрешите? – попросил слова начальник Восточно-Африканского отделения полковник Груздев. – Как нам стало известно, в Пунтленде арабы планируют провести масштабную операцию против пиратов силами наемников. Полковник Мякишев предлагает внедрить среди наемников группу наших агентов. Людей набрать из спецназа ГРУ. Сам полковник Мякишев хотел бы группу возглавить. Малиновский выполнял его задание.

– Не возражаю, – поразмыслив, согласился генерал Афиногенов. – Сколько вам требуется времени на подготовку операции?

– Предварительный отбор по документам начнем сразу. Далее – формирование группы из отобранных кандидатов, подготовка легенды, изучение обстановки в регионе. Думаю, три недели.

– Долго! Надо побыстрее. Малиновский в плену – это само по себе печально. Мы не в курсе, что он успел узнать. Возможно, уже располагает информацией, которая дорога нам сейчас, как ложка к обеду…

Из тридцати ветеранов спецназа ГРУ, отобранных по личным делам, приглашенных на „кастинг“ в управление, конкурс прошли майор Дундуладзе, на внешность – типичный испанец или колумбиец, майор Трофимов – явно выраженный смуглый, курчавый латинос, капитан Воронихин – брюнет с „интернациональным“ лицом, и рыжеватый прапорщик Тимчук, запросто тянувший на юаровца. Во-первых, каждый знал какой-нибудь иностранный язык – английский либо французский. Во-вторых, они представляли собой уже сплоченное отделение. Правда, свое хорошее знакомство друг с другом им как раз придется скрывать. Еще так совпало, что они, того не ведая, как бы уже подключились к операции. Взяли Юсуфа Дагестанского, успевшего хорошо отметиться в Сирии. Теперь джихадист рассказывал все, что знает. В том числе будто одиозный полевой командир Абу-Арбаш отправился куда-то в Африку, заниматься ни много ни мало наработкой химического оружия! Вроде как и специалистов ему уже нашли. Это косвенно подтверждало информацию Малиновского.

Пятым к отделению Дундуладзе присоединился Алексей Саркисян, сотрудник СВР, переводчик. Окончил Военный институт иностранных языков в Питере. Знал сомали и амхарский.

– В Европу каждый добирается самостоятельно по туристическому туру, – объяснил на первом инструктаже полковник Мякишев. – Вопросы есть по этой части?

– О, це гарно! – обрадовался Тимчук. Он хоть и был хохлом российским, но корней не забывал. – В кои-то веки как белый человек полечу!

– Ну, радоваться тому, что ты белый человек, будешь только до лагеря подготовки. Потом, с учетом того, что он находится в Африке, – еще неизвестно! – заметил Трофимов. – Гляди, чтобы за апартеид с тебя не спросили!

– Белых, или почти белых, в лагере, думаю, будет достаточно, – заверил Мякишев. – Из ЮАР, из Колумбии, из Мексики… На месте общее прикрытие таково, – продолжил он инструктаж. – Вы – бывшие бойцы Французского иностранного легиона, имеется боевой опыт. Временно без работы, нужны деньги… Детали личной легенды каждого проработаем дополнительно.

Прилетев из туманного, как положено, Лондона к горам и небоскребам Кейптауна, Александр Дундуладзе в поисках вербовочного пункта оказался перед фешенебельным офисом охранной фирмы. В глазах дюжего, холеного, белого, только загорелого, но все же не до такой степени, как коренное население континента, секьюрити в аккуратной новой форме Александр с первого взгляда не увидел сожаления об утраченных ценностях апартеида, вопреки расхожему мнению, что негры в Южной Африке совсем распоясались. На вопрос охранника, что его интересует, Александр произнес одно слово: „Сомали“. Ему предложили пройти в зал и подождать „вечерней лошади“, которой доставят к месту сбора кандидатов. Оно находилось где-то за пределами мегаполиса, судя по всему. Вероятно, где-нибудь у черта на рогах. В зале собралось уже десятка два соискателей, и желающие прибывали еще. Некоторые были знакомы между собой. Из их разговоров Дундуладзе понял, что охранное агентство – филиал известной американской частной военной компании „Блэкстоун“. „О как! – подумал Дуня. – Фирма веников не вяжет, фирма делает гробы!“ – кстати вспомнилась старая хохма.

Лагерь вербовки и подготовки, куда доставили к полудню следующего дня, располагался в чистом поле. Точнее, в чистой саванне – с учетом местности. Лишь на горизонте наблюдалась возвышенность. Автобусы, что привезли кандидатов, приняли группу отъезжающих – вероятно, тех, кто отбор не прошел. Александру показалось, что это арабы.

За бетонным забором все на первый взгляд было по-военному цивильно – плац, ряды одноэтажных казарм, ангары, спортгородок, полоса препятствий… „Чувствую, придется нынче сдавать нормы ГТО“, – подумал Александр.

В штабе сухопарый светловолосый мужчина, возрастом на вид – за полтинник, в полевой форме без знаков различия, отставной полковник вооруженных сил ЮАР, как потом выяснилось, а ныне – директор дочерней компании „Блэкстоун“ в Кейптауне, лично разговаривал с каждым из вновь прибывших. Его интересовало, прежде всего, вероисповедание, – мусульмане отсеивались сразу, а также наличие боевого опыта. Обучать с нуля тут, вероятно, нынче никого не собирались. О старой школе наемников ЮАР ходили жуткие легенды. Новобранцы жили в землянках, питались тем, что самим удастся добыть, – змеями, ящерицами, насекомыми. Людей бросали фактически на выживание, чтобы сделать из них нелюдей. Тренировали – сказать, что до седьмого пота, все равно что ничего не сказать! Бойцом становился тот, кто не выпадал в осадок, типа больше не может, не откидывал копыта и не сходил с ума в процессе обучения. От таких впоследствии начинали сходить с ума другие. Ребята хорошо погуляли по бушу!..

В биографиях кандидатов не копались. Главное, что воевал. Уточнили, навыками каких воинских специальностей владеет. Спецы всегда в цене, понятно. Спросили, какой язык считает родным. Собравшийся интернационал, видимо, требовалось упорядочить. При отборе со всеми беседовали по-английски. После первичного медосмотра подвели к турнику в спортгородке, предложили подтянуться. „Сколько раз?“ – уточнил Александр. „Десять будет достаточно“, – ответил инструктор. Дундуладзе подтянулся ровно десять. Наемники не тратят попусту силы. За перевыполнение плана никто не платит.

Стометровку рванул за двенадцать с половиной секунд, – есть еще порох в пороховницах. Потом „абитуриенты“ толпой побежали кросс. Забавно было смотреть на эту „абитуру“ – такие рожи! Три десятка самцов гориллы, принудительно собранные поодиночке в стадо. Убежали далеко – до той горы, что на горизонте. Вероятно, километров пять в хорошем темпе. „Говорила мама в детстве, чтобы Саша не курил. И он не курил. Молодец!“ – хвалил себя майор Дундуладзе, топча африканскую землю. Вперед он не лез, но и не отставал – держался в середине растянувшейся колонны „марафонцев“. Некоторые парни, судя по всему, маму не слушали, – видел Александр. Кросс стоил им большого труда.

Оказалось, под горой оборудовано стрельбище. Немного постреляли по мишеням, инструкторы фиксировали результат. Побежали обратно. Два здоровяка на обратном пути издохли окончательно. В лагере он их потом больше не видел.

В зале штаба после испытаний собралось чуть больше половины из тех, кто пришел в агентство в Кейптауне в один день с Александром. Франц Хальс, руководитель предстоящей военной операции, представившись, сказал, что с оставшимися ему теперь есть о чем поговорить. Объяснил, что целью операции, на которую отводится ограниченное время, является зачистка Аденского залива Индийского океана в зоне досягаемости и побережья от сомалийских пиратов. Пообещал большие деньги – по десять тысяч долларов на нос – за два месяца работы. С теми, кто не согласен с условиями, фирма готова попрощаться. Таких не нашлось.

Переодевшись в выданную форму, Александр получил койку в казарме. Казарма была полупустой, – набор бойцов продолжался. Разумеется, он не стал радостно приветствовать майора Трофимова и капитана Воронихина, сидящих по разным углам, как неродные, а также – военного переводчика Саркисяна. Каждый из них также не выразил никаких эмоций при его появлении. Будто не узнали.

Наивно было полагать, что им дадут тащиться и оттягиваться в ожидании окончания набора. Построение на плацу, получение оружия, полной разгрузки боекомплекта, которую в данном случае уместнее было бы назвать „нагрузкой“, и – марш-бросок к знакомой уже горе. Покидая ворота, Александр видел, как на полосе препятствий „умирали“ чернокожие новобранцы.

На стрельбище вели огонь из разных положений – стоя, с колена, лежа и в движении. Метали ножи, что майор Дундуладзе находил уже лишним. Это же не кино. Какой дурак в бою станет бросать единственный нож, которым стоит труда во врага попасть, а попав, серьезно ранить, тем более – убить, когда тот нож, зажатый в руке, куда надежнее может пригодиться?

Бежали в лагерь, заходящее солнце светило в спину. Александр невольно залюбовался позолоченными песками. А кто-то нет. Услышал ругательство, произнесенное одним из топочущих рядом.

На подступах к базе они увидели толпу тех же темнокожих однолагерников, погоняемую им навстречу инструкторами. Однокашниками их назвать пока было нельзя – каши никто еще не давал. Александр предугадал, что их сейчас „угостят“ полосой препятствий, как прежде – убежавших к горе темнокожих братьев по разуму. Ругательства в окружении стали звучать явственней. Так издеваться над „партизанами“, говоря по-нашему! Вслед за полосой их отправили подтягиваться и отжиматься в спортгородок, а затем… снова получать боекомплект! Новый марш-бросок! Стрельба в ночных условиях из укрытия, стоя, лежа, на бегу, из автомата, из пистолета… На патронах здесь явно не экономили. „Одно радует, – обратно рысачить станет немного легче, расстреляв боекомплект“, – продолжал Дуня делиться сам с собой впечатлениями. Забавно ему было, давно уже все себе и другим доказав, проделав немало боевой работы, вновь оказаться курсантом. Что поделать? Былые заслуги тут никому неинтересны. Да и на слово никто никому не верит.

После легкого ужина, подвесив обувь подошвами кверху и одежду повыше, чтобы ночью какая-нибудь ядовитая тварь не забралась, – наконец, отбились и легли спать… на четыре часа. Хорошо, что он за двенадцать часов полета от Туманного Альбиона до законодательной столицы ЮАР хорошо выспался впрок!

„Однако старая изуверская школа юаровских наемников тут не забыта!“ – думал Дундуладзе, „бегом“ надевая форму после команды: „Подъем!“ Все закрутилось по новой – спортгородок, полоса препятствий, марш-бросок и стрельба, стрельба, стрельба!

„Слава богу, нет жилых кварталов по соседству! – веселился майор российского спецназа. – Столько пальбы кто бы выдержал?! Небось суслики – или кто у них тут в земле живет? – все давно глухие!“

Подбадривающие крики инструкторов становились все изощреннее. Александр понимал, что из новоиспеченных наемников далеко не все прошли хорошую армейскую школу. Достаточно было всякого сброда, успевшего прежде подержать оружие, оказавшегося ныне на мели. Образно говоря, из собранных по клубам канадских профессионалов, где каждый – та еще звезда, инструкторам наскоро требовалось сделать „красную машину“ – сборную СССР по хоккею, команду! Борзых вышвыривали за забор. В прямом смысле. Кому-то требовалась медицинская помощь после этого. Некоторым – костыли. Это была еще одна стадия отсева.

В казарме Дундуладзе увидел еще новые лица и среди них одно знакомое. „Если кто-то выглядит как Тимчук, ходит как Тимчук, усмехается как Тимчук, то, возможно, это Тимчук“, – перефразировал он в уме известную шутку про утку. На сто процентов, впрочем, утверждать было нельзя, поскольку „выглядящий как Тимчук“, как и прочие до него, Александра не узнавал. „Прибыл последним. Видимо, выбрал самый богатый на стыковки, долгий рейс, чтобы в полной мере насладиться полетом „как белый человек“, прапорщик! – подумал майор Дундуладзе. – Что же, дело начато. – Вспомнился Олег Митяев:

 
Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! —
 

Прикольно звучит в данной обстановке“.

Джип хорошо тряхнуло – наскочил колесом на камень, вероятно. Денис очнулся, открыл глаза. Секунду соображал, куда попал и где его вещи, как говорят в Одессе. Понял, что руки у него связаны за спиной, затекли. Согнутые ноги затекли тоже. Голова его лежит на коленях у Вики. Притом что у нее тоже руки за спиной связаны, на губах – пластырь. Как она умудрилась его голову себе на колени пристроить, осталось загадкой. Он улыбнулся ей – одними глазами. Она – ему. Вспомнил, сколько раз он лежал вот так – нет, не так, конечно! – но тоже головой на ее коленях в то бесшабашное время!.. Дурак. Пошевелился, покатался спиной по полу багажника, чтобы размять мышцы, насколько возможно.

Машина петляла по извилистой дороге. Приподнялся посмотреть. Встретился глазами с одним из темнокожих бандитов. „Отелло, твою мать!“ – подумал. Тот держал за ствол автомат, китайский „калашников“. „Отелло“ что-то сказал ему. Потом похлопал рукой по голове. Вика присела ниже, – она-то поняла, чего террорист требовал. Денис решил подчиниться и опустился ниже тоже. Машина ехала в горы, это он успел заметить.