Текст книги "Ледяной захват"

Норвежец не ответил, но по его глазам было видно, что хочет.

– Послушайте, Кнутсен, – сказал генерал. – У меня с собой нет этой записи. Я вам обязательно ее покажу, но позже. И даже не просто покажу, но и раскрою кое-какие секреты, связанные с ее расшифровкой. Не все, конечно, а только те, которые не нарушают служебной тайны. Но опять же, все будет зависеть только от вас. Вернее, от того, что вы нам расскажете или не расскажете.

– Мне нишего не исвестно, – после недолгого молчания ответил Кнутсен. – Я понятия не имею, куда переместили Малюкова с лахтаками, после того как переправили их шерес границу. Я только разработал план их… Их доставки в нушное место в нушное время.

Степнов молча и все так же пристально смотрел некоторое время на норвежца, пытаясь определить, говорит он правду или темнит. Но, в конце концов, пришел к выводу, что Кнутсен и вправду ничего не знает более того, что входило в его задачу.

– Что ж. – Владимир Юрьевич встал и кивком дал понять охраннику у дверей, что задержанного норвежца следует сопроводить до машины. – Тогда поехали. Продолжим нашу беседу в другом месте.

Он первым вышел из кабинета начальника охраны аэропорта в коридор и зашагал к выходу. Кнутсена вывели два охранника в штатском (те самые, которые его задерживали) и повели в противоположном направлении. Машина, в которой он должен был ехать до места своего содержания под стражей, находилась у запасного выхода. В момент, когда норвежец садился в машину, самолет, улетавший в Москву, оторвался от земли и стал набирать высоту.

Глава 7

Виктор Малюков лежал на кровати в маленькой полутемной спальне, уставившись в потолок. Всякий, кто увидел бы в этот момент его сосредоточенное лицо и нахмуренные брови, подумал бы, что мужчина о чем-то усиленно размышляет. Виктор действительно размышлял и не только размышлял, а вспоминал подробности того дня, когда он прибыл на остров и когда увидел в своей лодке незнакомого человека в полушубке и в белой маскировочной одежде. И почему он сразу не почувствовал никакой опасности? Почему не насторожился, оказавшись нос к носу с незнакомцем с автоматом? Раз за разом он прокручивал в уме все детали своего поведения в тот момент и в последующие часы и пробовал вычислить варианты развития событий, если бы он повел себя как-то иначе. Он понимал, что задним числом размышлять об этом было весьма глупо с его стороны, но хоть чем-то занять свой ум он должен был. Не думать же ему о том, как отсюда выбраться? Это невозможно – выбраться из места, которое охраняется намного лучше, чем обычная тюрьма. Виктор, конечно, никогда не бывал в тюрьме, но все же мог предположить, как охраняется тюрьма, и сделать вывод, что то место, где он сейчас пребывал, охраняется куда как строже.

Но даже если бы он и придумал, как ему сбежать из этого места, и даже если каким-то чудом он сумел перебраться обратно через границу, то что в том толку? Беляш и Зося все равно останутся тут. Их он точно никак не сможет взять с собой. Он даже не знает, где их содержат. Правда, его иногда отводят в отсек, в котором держат животных, но всегда завязывают ему глаза и ведут по каким-то коридорным лабиринтам. А может, и не по лабиринтам, а просто специально водят по кругу, пытаясь запутать его, чтобы он не запомнил дорогу.

Виктора поселили в двухкомнатном помещении. Небольшая гостиная и маленькая спальня, крохотная кухонька и совмещенный санузел – вот и весь его мир, в котором он мог передвигаться. На улицу его не выпускали, и сам он тоже не мог никуда выйти. Входная дверь все время запиралась на ключ, а два небольших окна, которые были в квартирке и которые выходили на пустынный и унылый серый плац, были наглухо закрыты. В них не было даже форточки, которую можно было бы открыть, чтобы впустить в помещение свежий воздух. А чтобы в помещении не было душно или сухо, постоянно работал кондиционер с увлажнителем.

Готовил Виктор себе сам из тех продуктов, которые ему приносила два раза в неделю молчаливая молодая женщина. Она же убиралась в комнатах. Виктор пытался заговорить с ней. Он знал по-норвежски несколько слов и неплохо говорил по-английски, но женщина даже не смотрела на него, не говоря о том, чтобы ответить на его вопросы. И Виктор понимал ее. У нее была такая работа – молча убирать в комнатах. Иначе ее бы уволили. А то, может, и того хуже. В каждой комнате, даже в ванной, были поставлены видеокамеры. И захоти женщина ему что-то сказать, это бы сразу было зафиксировано. О том, чтобы забрать у женщины ключ от своей тюрьмы и бежать, Виктор даже и не помышлял. Наверняка она приходила не одна, а с охранником, который оставался дожидаться ее за дверью.

Дни тянулись и тянулись, словно они были резиновые. С того дня, как его поселили в этих комнатах, к нему никто, кроме женщины, не заходил. В дни, когда его отводили повидать Беляша и Зосю, за ним приходил сурового вида человек в военной форме. Он, как и женщина, молча входил в помещение, так же молча кивал Виктору в знак приветствия, а затем начинался ритуал. Виктор протягивал вперед руки и его обыскивали. Потом ему завязывали глаза, выводили из комнаты и вели по какому-то узкому, длинному и все время сворачивающему то вправо, то влево коридору. По крайней мере, Виктору так казалось, что коридор был узкий и извилистый.

Когда он входил в просторный зал с огромным бассейном, в котором плавали Беляш и Зося, напряжение, в котором он теперь постоянно пребывал, немного спадало. Он общался с животными, успокаивал их, кормил, плавал с ними. Но через несколько часов за ним приходили и опять уводили тренера в его тюрьму. По-другому назвать то помещение, в котором его содержали, он не мог.

После того как Малюков переплыл через границу и его вместе с лахтаками на катере доставили на сушу, а потом на машине перевезли в какой-то военный городок или пограничный пост, с Виктором много общался какой-то военный тип. Он не представился Малюкову официально, только назвал свое имя и фамилию, но Виктор предполагал, что это какая-то шишка из норвежской разведки. Разговаривал он с Виктором всегда один на один и исключительно по-английски, хотя и с явным скандинавским акцентом. Тема их разговоров была всегда одна – от Виктора требовали дать добровольное согласие на сотрудничество с норвежской разведкой.

– Вам уже были предложены все условия, которые мы обязуемся выполнить в случае вашего согласия, – заметил ему сотрудник разведки. – От себя могу добавить, что вам будет предоставлено гражданство той страны Европы, которое вы сами пожелаете. Не обязательно это должна быть Норвегия или Великобритания. Франция, Швеция, Финляндия, Германия, Италия… – перечислял он, глядя на реакцию Виктора, но тот молчал и никаким образом не выказывал своего интереса к этому предложению.

Затем на Малюкова как из рога изобилия посыпались предложения материального характера. Ему обещали перевести в банк на его счет крупную сумму, который будет открыт незамедлительно, как только все бумаги на сотрудничество будут подписаны. Ему обещали просторный дом со всеми удобствами и автомобиль с личным шофером. Обещали назначить старшим инструктором на полигоне по тренировке с животными и дать в подчинение целый штат помощников и подчиненных ему младших инструкторов…

Когда все пряники у военного чина закончились и Виктор все еще отказывался от добровольного сотрудничества, офицер разведки перешел на угрозы.

– Ну, хорошо, Виктор Евгеньевич, – сказал он. – Тогда мы будем вынуждены избавиться или от вас, или от ваших животных. – Он немного подумал и уточнил: – Скорее всего, от животных. И сделаем мы это прямо у вас на глазах. Что вы предпочитаете – смотреть, как ваши любимцы будут медленно и мучительно умирать от отравления или как они будут растерзаны нашими боевыми псами?

– Что вы от меня хотите? – прервал молчание Виктор и встал со своего места, возмущенный словами военного. – Убейте тогда и меня, если уж вам так хочется. Все равно без Беляша и Зоси я с вами работать не стану.

– А если мы сначала убьем одного тюленя? – улыбнулся тип из разведки. – Второй наверняка будет страдать. Они ведь так привязаны друг к другу…

– Хорошо, я сделаю, что от меня требуется, – прервал его Виктор. – Говорите, что вы от меня хотите!

Не в силах сдерживать себя, он стукнул ладонью по столу с такой силой, что военный чиновник даже отпрянул от него. Через пару секунд, оправившись от неожиданного выплеска эмоций русского и выдержав паузу, он предложил Виктору:

– Нам нужно, чтобы вы сказали под запись несколько слов. Текст вы прочтете за пару минут до записи. Подсказка, если она вам понадобится, будет перед вами. Вы должны на камеру отказаться от российского гражданства и сказать, что добровольно пошли на сотрудничество с нами.

– А что потом? – горько усмехнулся Виктор.

– А потом мы дадим вам время подумать и принять правильное решение, – усмехнулся военный и ушел, оставив Малюкова в задумчивости стоять посреди комнаты.

Как и обещали, ему дали время подумать. Прошло уже две недели с того момента, как Виктор наговорил на камеру все, что от него требовали, и с тех пор никто из военных к нему больше не приходил. Никто не предлагал никаких новых условий сотрудничества, никто не давил на него, не угрожал. Его просто оставили в покое и в неведенье его дальнейшей судьбы. И это было еще хуже, чем если бы его пытали или морили голодом. И хотя Виктор Малюков привык к одиночеству и даже находил в нем некоторые плюсы для себя, но то добровольное одиночество, которое было у него там, в родных стенах полигона, совершенно отличалось от того, в которое его загнали насильно тут, в чужой стране, в чуждом для него мире.

И Виктор стал ждать, когда его и его животных смогут освободить. Вытащить из этой тюрьмы и доставить на родину. Как это произойдет? Этого он не знал. Но очень надеялся, что где-то там, в коридорах российской военной разведки или власти, или еще где-то, будут разрабатывать план его вызволения. А может, уже и разработали. Не могут же они игнорировать все те знаки, которые он им посылал во время записи своего послания! Ведь они, эти знаки, настолько очевидны – особенно для знающего человека! Виктор знал, что начальник лаборатории морских млекопитающих Авдеев обязательно покажет запись директору ММБИ, а тот, в свою очередь, свяжется с полковником Красиковым. И как только Красиков посмотрит запись…

Виктор вздохнул и повернулся со спины на бок. Его вдруг стали одолевать сомнения. А если Красиков не догадается, о чем хотел на самом деле сказать Виктор, скрещивая пальцы во время своей речи? Вдруг они и вправду все поверят, что он добровольно пошел на предательство и спланировал свой побег на территорию Норвегии? Все эти вопросы он время от времени задавал себе в течение этих двух недель бездействия и ответов на них не находил.

Вдруг он услышал, как входная дверь тихо открывается и в его жилище кто-то входит. Но Малюков даже не пошевелился, чтобы посмотреть, кто вошел в его жилище. Чтобы он повидался с животными, за ним обычно приходили утром. Уборку женщина приходила наводить в дневные часы и по определенным дням – в понедельник и четверг. Сейчас же была суббота и не утро, а вечер. Поэтому Виктор и не ждал никаких гостей.

«Хотя, – Виктор даже улыбнулся своим мыслям, – какие ко мне могут вообще приходить гости? Я тут и сам как гость. Только вот что делать с таким капризным гостем, как я, они еще не знают. А может, это пришли, чтобы меня убить?» – внезапно пришла к нему не такая уж и невероятная мысль. Он затаил дыхание.

В спальне, как и во всей небольшой его квартирке, царил полумрак, потому что все окна были занавешены плотными шторами. Виктор лежал, всматривался в темный прямоугольник дверного проема и прислушивался, ожидая, что в нем появится тень человека, проникшего в его жилище. Но проходили минуты, и никто не появлялся. Не слышно было даже никаких шорохов, которые бы выдавали присутствие в помещении кого бы то ни было. Малюков подумал уже было, что ему показалось и никто на самом деле не входил к нему, как вдруг снова уловил чье-то едва слышное дыхание.

– Виктор, вы спите? – шепот раздался чуть ли не у самого его уха, и от неожиданности он вздрогнул.

Сначала он хотел притвориться спящим и напрягся, готовый отражать нападение на него предполагаемого убийцы. Но потом подумал, что убийца не стал бы спрашивать, спит он или нет, а сразу же напал бы на него, и ответил так же шепотом:

– Нет, не сплю. Кто вы?

– Меня зовут Инге Хольм, – прошелестел голос и добавил: – У нас с вами всего несколько минут, поэтому давайте я передам вам кое-какие сведения, а вы меня выслушаете. Хорошо?

Голос незнакомки звучал тихо, но Виктор сразу заметил, что акцент, присущий скандинавам, говорящим на русском, у нее практически отсутствует.

– Как вы вошли сюда? Тут полно камер и с минуты на минуты сюда могут ворваться охранники…

Виктор попытался встать, но мягкая женская рука, надавив ему на плечо, дала понять, что ему лучше оставаться лежать в кровати.

– Я сотрудница NIS, и у меня есть свои хитрости, которые помогли мне проникнуть к вам незаметно. Я работаю на российскую разведку и, конечно же, сильно рискую, но мне нужно передать вам важную информацию. В вашей квартире нет жучков, только видеокамеры, которые я временно вывела из строя. Но ненадолго. Если надолго, то это слишком опасно. Если охранники обратят внимание на то, что картинка на экране долго не меняется, они заподозрят неладное. Поэтому давайте перейдем сразу к делу.

– Я слушаю. – Сердце Виктора радостно застучало в предчувствии каких-то скорых перемен в его безнадежном, казалось бы, положении.

– Вы должны дать согласие на сотрудничество с норвежской разведкой, – быстрой скороговоркой сказала Инге. – Погодите спорить, – добавила она, услышав, что дыхание Виктора изменилось и стало более учащенным из-за возмущения, охватившего его. – Сейчас вас поместили в специальной гостинице для военных в Бьорнстаде. Этот городок находится довольно далеко от границы и от полигона, в котором вас предполагается задействовать в качестве инструктора лахтаков. Если вы дадите согласие, то вас вместе с животными переправят на один из островов во фьорде Ворьема. На этом острове расположена секретная база для обучения ластоногих, – практически не переводя дыхания, зашептала женщина. – Оттуда вас и животных будет проще переправить обратно через границу, в Россию.

– Когда это будет? – нетерпеливо спросил Виктор, перебив Инге.

– Я не знаю, – честно ответила та и добавила: – Но вам нужно убедить бригадира Ульрика Касперсена – это тот человек, который беседовал с вами, – что вы передумали и решили сотрудничать с разведкой Норвегии. Если он вам поверит, то вас уже через три дня отправят на полигон.

Виктор хотел еще что-то спросить Инге, но она заторопилась:

– Я ухожу. Мне пора. Сделайте, как я вам велела, и ждите. Больше я вам ничего не могу сказать.

Виктор почувствовал, как его руку сжала маленькая, но сильная ладошка. Еще секунда, и женщина стала удаляться. Малюков пристально вглядывался в прямоугольник дверного проема, но так и не заметил, как выскользнула из его комнаты Инге. Он услышал лишь тихий щелчок замка входной двери, и снова наступила тишина.

Виктор невольно перевел взгляд на то место, где, как он давно уже заметил, была установлена видеокамера. Обычно в темноте он видел красный огонек индикатора, означающий, что камера включена и работает. Сейчас же этого огонька не было. От нечего делать Виктор стал неотрывно смотреть на камеру и одновременно размышлять, а не был ли приход Инге обычной провокацией, чтобы заставить его решиться на сотрудничество. У военной разведки, и не только у норвежской, есть много способов заставить любого человека вольно или невольно сотрудничать с ней – шантаж, угрозы, посулы. В том числе хитрость и обман.

Через несколько минут глазок камеры вспыхнул, и Малюков понял, что камера заработала. По всей видимости, Инге действительно каким-то образом временно выключала ее, а теперь снова включила.

«Интересно, приходила ко мне та же женщина, что и убирается у меня в комнатах, или это другая? – подумал Виктор. – Но в любом случае, я бы не смог этого определить. Днем я хорошо видел женщину, но не слышал ее голоса, а сейчас было все наоборот – голос я слышал, а вот фигуру, даже ее контуры, не разглядел».

Он вздохнул и снова начал думать – правда ли то, о чем говорила ему Инге, и на самом ли деле она является секретным агентом российской разведки? Стоит ли ему послушать ее и согласиться на то, что она ему предлагала? И если он согласится, то каким образом его и тюленей смогут вывезти из военного полигона на острове? Так и не придя ни к какому конкретному для себя решению, он уснул.

Глава 8

Алексей Алексеевич Красиков вышел из кабинета своего непосредственного начальника хмурый и озадаченный всеми теми вопросами, которые были подняты сегодня на утреннем совещании. Он прошел в свой кабинет, на ходу попросив секретаря:

– Леночка, соедините меня с Владимиром Юрьевичем.

Леночка – сорокапятилетняя женщина с острым взглядом и тонкими некрашеными губами уже не первый год работала помощницей у Красикова, и ей не было нужды уточнять, какого Владимира Юрьевича тот имеет в виду. Пока ее начальник дошел до своего стола, она уже разговаривала по телефону с офицером при штабе Степнова. Затем она нажала кнопку внутренней селекторной связи и сказала:

– Алексей Алексеевич, Степнов будет в кабинете только к десяти часам. Я договорилась, что созвонюсь с ним к этому времени. Я сказала, что это очень срочно.

– Спасибо, Леночка, все правильно, все так и есть – мне нужно срочно поговорить с генералом.

Красиков посидел с минуту за столом, задумчиво постукивая по нему пальцами, а затем поднял трубку одного из многочисленных аппаратов, стоявших на столе, и попросил:

– Машину пускай подгонят ко входу.

Затем он подписал несколько документов, которые Леночка еще раньше, пока он был на совещании, принесла ему на подпись, и, собрав подготовленные бумаги, вышел из кабинета в приемную.

– Я к Степнову. Но ты его секретарю все равно позвони и предупреди, что я буду. Когда вернусь, сам еще не знаю. Если будет что-то срочное, свяжешься со мной по сотовому, – сообщил он помощнице и положил на ее стол подписанные им бумаги.

К зданию штаба ГУ, в котором размещалось Восьмое управление, возглавляющее Службу защиты государственной тайны и в котором работал генерал Степнов, Красиков подъехал одновременно с машиной Владимира Юрьевича. Тот ничуть не удивился, столкнувшись у входа с полковником. Степнов пожал протянутую полковником руку и дружелюбно поинтересовался:

– В вашем отделе научились читать чужие мысли? Вообще-то это привилегия разведки. Я сам собирался позвонить тебе и договориться о встрече, – ответил он на вопросительный взгляд Красикова.

– Значит, Владимир Юрьевич, мы с тобой мыслим одинаково, – удовлетворенно проговорил Красиков. – Есть новости?

– Есть. Иначе зачем бы я хотел с тобой повидаться? Но давай сначала дойдем до кабинета и уж там поговорим. – Генерал посмотрел на часы и покачал головой: – Уже одиннадцатый час. Такие пробки на дорогах в это время, что хоть на вертолете до работы добирайся.

– Москва… – многозначительно заметил Красиков.

– Садись, – махнул Степнов на один из стульев, стоявших возле его стола, когда они вошли в его кабинет. – Я завтра собирался лететь в Мурманск по служебным делам. Как раз по делу Малюкова. Но перед отлетом хотел с тобой поговорить. Ты неплохо знаешь порядки, царящие на Севере, и вообще давно тесно работаешь с местными военными структурами. Мне нужен твой совет.

– Судя по тому, что тебе нужен совет, есть неплохие новости. О Малюкове? – уточнил Красиков.

– Да, мы нашли его на просторах Норвегии. Пришлось просить помощи у нашего агента в NIS. Он отлично справился. Тем более что именно эта структура и была задействована в операции по похищению инструктора и его тюленей. Так что теперь у нас с Виктором Малюковым есть, хотя и хлипкая, но связь. Его и животных сначала держали в Бьорнстаде. Но после того как наш агент посетил его и передал ему нашу просьбу, Малюков согласился на сотрудничество с норвежской разведкой и вместе с лахтаками был перевезен вот сюда.

С этими словами генерал подошел к большой карте, висевшей на стене, и указал Красикову на маленькую точку возле Баренцева моря. Чтобы лучше рассмотреть, Алексей Алексеевич подошел поближе и поинтересовался:

– И что у них там?

– А там у них секретная база и полигон для обучения морских млекопитающих всяким военным хитростям. Таким, например, как охрана военных судов или шпионские подводные съемки, – ответил Степнов.

– Вы даже об этом в курсе? – хитро улыбнулся Красиков.

– Работа такая, – развел руками генерал.

– И чем это нам поможет то, что Малюкова и его животных переместили на этот крошечный островок? Островок хотя и близко от нашей границы, но ведь туда просто так не доберешься. Эта цитадель небось охраняется со всех сторон, а заодно сверху и снизу.

– Понятное дело – охраняется, – согласился Степнов. – Но это уже наша забота, как мы туда попадем. Есть у меня ребята, которые с этой задачей справятся. Но тут имеется одна загвоздка. Вот тут-то мне и нужна будет твоя помощь. Вернее, совет.

– Чем могу, – коротко ответил Красиков.

– Вот, посмотри на карту. – Степнов пальцем провел по какому-то маршруту. – Вот здесь, в этом месте, нам очень удобно перейти границу. Тут у норвежцев недалеко есть охранный пост с радиотехнической станцией, связанный с КПП Стурскуг.

– С нашей стороны это Борисоглебский КПП. Знаю такой, – кивнул Красиков. – Но тут, где ты показываешь, с нашей стороны только радиотехнический пост «Екатерининская». Это рядом с губой Ворьема, или, если по-норвежски, Финнбукта. А вот это, – он тоже указал на точку на карте, – место впадения реки Якобсельва, или, по-нашему, река Ворьема. Так?

– Точно, – одобрительно посмотрел на полковника Степнов. – Ты, значит, в курсе, что и как в этих местах.

– В курсе. Там сейчас снега навалило, что только на снегоходах, а кое-где только на снегоступах можно пройти. Много расселин, есть озера. И вообще, это места малонаселенные. В этот район даже оленеводы зимой не захаживают.

– А как насчет туристов? – посмотрел на Алексея Алексеевича генерал, и в его глазах блеснула веселая искорка.

– Да какие там туристы в конце октября, а вернее, даже в ноябре! – воскликнул Красиков, мельком глянув на числовой календарь на столе Степнова. – Говорю тебе – места там не для прогулок. Пускай даже и для любителей экстрима. Опять же, полярные медведи нередко в эти места в это время года наведываются. До Екатерининского поста вертолетом только можно добраться, и то если погода позволяет. У них там и своя вертолетная площадка имеется, но толку-то от нее в непогоду.

– А если не позволяет? – подмигнул полковнику Степнов. – Ну да ладно. Мне неважно, как вы там взаимодействуете со своим радиотехническим постом. Мои ребята его все равно стороной обойдут. Мне интересно, есть ли кто-то у тебя на погранзаставе или среди оленеводов, кто может послужить проводниками в этом месте до норвежской границы. Вот в эту примерно точку. – Владимир Юрьевич снова ткнул пальцем в карту.

Красиков внимательно посмотрел, куда ему указали, на пару секунд задумался, а потом ответил:

– Нет, у меня в штате таких проводников нет. Но я знаю ребят, которые отлично справятся с этой задачей. Да ты и сам их тоже знаешь. Вот только не пойму, как ты, такой умница, а даже не подумал о них.

– Это ты о «Северном десанте»? А вернее, о «Славтэке»? Я о них тоже думал. Но ведь эта корпорация работает не в Мурманской области, – нахмурился Степнов. – Мои ребята, правда, проходили в этой организации специальную подготовку и участвовали с ними в арктической экспедиции, но…

– Погоди, – перебил генерала Красиков. – Да, они зарегистрированы в Нижневартовске, но их вылазки не ограничиваются только Ханты-Мансийским автономным округом. Ты прав, была у них экспедиция, и не одна, в Арктику. Я знаю, что они работают и в Мурманской области. Сразу скажу, что точно не знаю, насколько ими изучен именно этот район, – полковник снова указал на карте место, которое они обсуждали, – об этом нужно поинтересоваться у них. А вообще Крайний Север и Арктика – это их основная фишка. Точно знаю, что они принимали участие в учениях с нашей восьмидесятой арктической на Таймыре. И вообще с военными они плотно сотрудничают и в плане выживания людей в ледяной пустыне, и в плане разработки специальной одежды, транспорта и оборудования для северных широт.

– Хм, – задумался Степнов. – Я вообще-то думал об этих ребятах, но больше склонялся к каким-нибудь местным оленеводам или охотникам.

Они немного помолчали, а потом Степнов продолжил:

– Так ты советуешь обратиться именно к ним?

– Во всяком случае, лучшая идея мне в голову пока не приходит, – пожал плечами Красиков. – Но ты сказал, что у тебя есть план по возвращению Малюкова в родные пенаты…

– Я так сказал? – улыбнулся генерал, но тут же его лицо стало серьезным. – Да, я решил послать в Норвегию небольшой отряд спецназа. Скажем, человек семь, не больше.

– И ты думаешь, что семь человек смогут спокойно перейти границу на практически непроходимом участке суши и воды, насколько я вижу по карте, и вытащить Малюкова вместе с животными? Да еще и вернуться обратно? И все это незаметно для NIS и пограничной службы?

– А почему бы и нет?

Степнов оставался серьезным, и эта его серьезность не то что удивила, а, скорее, озадачила Красикова. Он, конечно же, был немало наслышан о невероятном умении спецназовцев ГРУ выполнять практически невыполнимые секретные боевые задачи… Но слухи для него, как и для остальных военных из других подразделений, всегда оставались только слухами. В работу этой структуры было не принято совать нос. Да и никому, кроме тех, кто непосредственно по своей должности должен был иметь дело с разведкой и разведданными, не приходило в голову интересоваться, как там все работает. Вышло бы себе дороже. Все операции ГРУ были строго засекречены и сведения о них никогда не выходили за пределы этой организации. А любые вопросы и интерес к секретам разведки пресекались на корню. Конечно же, Красикову было любопытно, как можно незаметно пробраться через хорошо охраняемую границу. Да еще – туда и обратно. Да вдобавок с тюленями. Но это был интерес чисто с теоретической точки зрения.

– Ну хорошо, – немного помолчав, ответил Красиков. – Мне нужен результат, а не то, как вы его добьетесь. Мне и моему ведомству крайне важно вернуть ценного инструктора и его умных и способных подопечных в наше распоряжение. А там, как говорится, хоть трава не расти.

– Тогда доверься моему опыту и моим ребятам, – довольный ответом, кивнул Степнов. – Не могу сказать, сколько времени у нас уйдет на всю операцию, но результат будет положительным – это я говорю тебе уже сейчас, чтобы успокоить твои нервы.

– Считай, что успокоил, – улыбнулся Красиков. – Теперь я поеду и успокою нервы своего начальства. А то мне с утра уже все уши прожужжали Малюковым. Без него весь наш проект встал намертво, а время поджимает. И дело тут даже не в сроках отчета в министерство, а в том, что пора нам выходить на новый уровень в противостоянии с НАТО. Больно шустро эта организация начала осваивать территории на Севере… Да что я тебе говорю! – махнул рукой полковник. – Ты и без меня все отлично знаешь.

Пять минут спустя после ухода Красикова генерал вызвал к себе своего помощника и приказал ему:

– Найди мне капитана Логинова из отряда «Белые медведи». А пока будешь искать, соедини меня с корпорацией «Славтэк». С его руководителем.

– Это тот, что в Нижневартовске? – уточнил помощник.

– А ты знаешь еще другой «Славтэк»? – усмехнулся Степнов.

Офицер молча вышел выполнять задание, и через некоторое время телефон на столе генерала зазвонил.

– Говори, – взяв трубку, произнес Владимир Юрьевич.

– Соединяю с приемной «Славтэка», – раздался голос помощника.

– Давай, – дал добро Степнов и практически сразу услышал на том конце провода мужской голос:

– Слушаю вас, генерал Степнов. Давно не слышал вашего голоса.

– Приветствую, Александр Анатольевич. Не буду отнимать ни у себя, ни у тебя драгоценного времени и сразу же перейду к делу. Мне нужны два проводника до границы с Норвегией. Есть у тебя кто-то, кто неплохо знает район между Финманским заливом и губой Ворьема? Я имею в виду ту часть суши, что ближе к впадению реки Ворьема в Баренцево море.

На том конце телефонного провода воцарилось молчание, которое продлилось недолго.

– Куда тебе прислать своих десантников?

– В Мурманск. И желательно, чтобы они были там уже послезавтра.

– Со всем снаряжением? – уточнил руководитель «Славтэка».

– У вас ведь есть база где-то недалеко от Алакуртти? – уточнил Степнов.

– Все-то вы в своей разведке знаете, – рассмеялись на другом конце телефонной линии. – Ладно, я все понял. Как им с вами связаться?

Степнов назвал один из своих номеров сотового телефона и добавил:

– Буду должен, Александр Анатольевич.

– Какие могут быть долги. Все мы служим России. Кто как может, – добавил собеседник генерала после короткой паузы.

Распрощались, и Степнов сразу же вызвал помощника:

– Ты нашел мне Логинова?

– Да. Полковник Романов обещал прислать его в ваш кабинет в течение получаса.

– Хорошо. Как только он появится, пусть сразу идет ко мне. А пока принеси мне бумаги на подпись, какие там у нас накопились за два дня…

– Товарищ генерал, пришел капитан Логинов, – доложил секретарь, войдя в кабинет Степнова.

Владимир Юрьевич оторвал взгляд от документов, встал и сам направился к выходу в приемную. Сергей Логинов был среднего роста светло-русым мужчиной лет тридцати, с чисто выбритым лицом и со шрамом на правой щеке. Он стоял у стола помощника и неотрывно смотрел на дверь кабинета, ожидая вызова.

– Заходи, капитан, – позвал его Степнов, появившись в дверях. – И давай без обычных армейских церемоний, – быстро добавил он, увидев, как выпрямилась спина Логинова, как он напрягся, готовясь отрапортовать о своем прибытии. – Ты не на плацу, да и в штатском, как я посмотрю, – продолжил говорить генерал, возвращаясь к своему столу. – В отпуске? – повернулся он к капитану.

– Так точно, – серьезно, без тени улыбки ответил Логинов.

Степнов одобрительно кивнул.

– Полковник Романов сказал мне, что ты в Москве. У тебя тут родственники?

– Дед, – так же лаконично ответил капитан.

– Север. Такой, кажется, у тебя позывной.

– Так точно, – отозвался Логинов.