Текст книги "Кодекс морских убийц"

– Да, мне уже позвонили из порта Сочи, – устало трет он красные глаза. – Извините, мужики, обрадовать не могу: вашего парня среди живых нет. Но нет его и среди мертвых.

Это вселяет надежду. Небольшую, но все-таки. Интересуемся:

– Где именно затонуло судно?

Спасатель подходит к висящей на стене карте.

– По докладу выживших моряков, «Гиацинт» перевернулся примерно здесь – в четырех милях к юго-востоку от поселка Мысхако.

– Пятьдесят метров, – гляжу на отметки глубины. – Что собираетесь предпринять для поиска двух пропавших моряков?

– Погода налаживается, и два наших катера уже вышли для осмотра акватории. Готовится к выходу спасательное судно, а также из Севастополя обещали прислать «Коммуну».

Понятно. «Коммуна» – старейшее в мире судно, спасавшее английских подводников во времена Первой мировой войны. Служат на нем хорошие профессионалы (с двумя я знаком лично), но ждать их подхода к Новороссийску не можем, ибо для себя уже решили: Георгий жив. Нам хорошо известны его способности, его отменное здоровье и богатейший опыт моряка. Он в состоянии справиться с любой проблемой на глубине до сотни метров, если не какая-нибудь роковая случайность. А случайности мы в расчет не берем.

Сухопутные фээсбэшники курят в сторонке и в наше экспресс-совещание не вмешиваются. Зато у спасателя глаза округляются:

– Жив? И где же он, по-вашему?

– Если бы в момент катастрофы он оказался на поверхности моря, то доплыл бы до берега сам и помог бы другим.

– То есть вы хотите сказать…

– Совершенно верно. Мы хотим сказать, что Устюжанин находится на судне и надо срочно спуститься вниз.

– Хорошо, – все еще растерянно говорит мужчина в эмчеэсовской форме. – Что вам для этого необходимо?

Переглядываемся. Это уже другой разговор.

На ходком катере идем к стоящему на входе в бухту спасателю. Современное оснащение спасательного судна позволило довольно точно и быстро найти место, где затонул «Гиацинт».

На борту катера четыре комплекта стареньких ребризеров с кислородно-гелиевой смесью, три раздельных гидрокостюма из тонкого неопрена, ласты, маски и фонари. Увы, но со связью вышел облом – где-то у кого-то есть современная гидроакустическая станция с парой индивидуальных переговорных устройств, но, как всегда, этого «кого-то» найти не получилось. Ладно – не впервой работать в режиме молчания.

Команда спасателя встречает у правого борта; моряки принимают швартовые, помогают поднять снаряжение. Мы торопимся. Если наш товарищ действительно каким-то чудом уцелел, то запас воздуха у него здорово ограничен.

Поспешно надеваем костюмы. Рядом пожилой мужчина предупреждает о замусоренном дне: беспрестанно талдычет о затопленных кораблях в восемнадцатом году прошлого века.

– Я понял, – говорю я, застегивая лямки ребризера. – Какая под нами глубина?

– Около пятидесяти метров. Дно должно быть ровное.

– Приготовьте фал, маркерный буй и четвертый дыхательный аппарат…

При выполнении привычной работы я разбиваю состав отряда на три смены – по две пары в каждой. График таков: одна смена отдыхает после погружения, вторая на глубине, третья в готовности. Сейчас нас всего трое, и поэтому решаю идти к затонувшему судну в полном составе – мало ли какие задачи придется там выполнять?..

Медленно проходим промежуточную глубину в двадцать пять – тридцать метров. Это та глубина, после которой в мутной черноморской воде из-за нехватки света видимость ухудшается до критического значения. Если бы нас было четверо, а также имелась бы устойчивая связь, то я оставил бы на этой глубине дежурную пару – на всякий пожарный случай.

Включаем фонари и продолжаем спуск. Вскоре из мутного мрака проступают первые детали лежащего на боку судна: выпуклый коричневый борт, поврежденное леерное ограждение, торчащий обломок балки поворотного крана…

«Мы у цели», – показывает Михаил Жук на крупные буквы названия.

Да, вижу – это лежащий на левом боку «Гиацинт». Рядом по дну рассыпан груз – огромные металлические конструкции, вероятно, перевозимые на верхней палубе. Закрепляю за одну из железяк уходящий к поверхности фал и показываю товарищам: «Держимся вместе. Идем вдоль борта к надстройке». Сам же пытаюсь представить картину гибели судна и ответить на единственный вопрос: откуда начать поиск?

Осматриваем надстройку, состоящую из камбуза с кают-компанией, ходовой рубки и нескольких небольших вспомогательных помещений. Передаю Игорю четвертый дыхательный аппарат и сигналю: «Остаешься здесь. Мы идем вниз».

«Низ» – это две жилые палубы под надстройкой. На верхней расположены каюты комсостава, на нижней – двухместные каюты матросов. И здесь никого. Двигаемся в машинное отделение. Открываем тяжелую овальную дверцу, шарим фонарными лучами по стеллажам, потолку, машине… Ни одного признака жизни. Мы уже готовы отчаяться. И вдруг слышим далекий стук по металлу.

«Что это? – переглядываемся с Михаилом. – Кто-то зовет на помощь или Игорь Фурцев требует нашего возвращения?..»

Разворачиваемся в узком коридоре и держим курс на выход…

Выбравшись из надстройки, натыкаемся на радостного и неистово жестикулирующего Игоря. Последовав за ним, подплываем к крышке палубного люка, ведущего в отсек грузового трюма. Крышка слегка приоткрыта и упирается в одну из стальных конструкций – тех, что «Гиацинт» перевозил на верхней палубе. Когда судно переворачивалось, швартовые тросы полопались; конструкции поехали к левому борту, сметая все на своем пути. Большая часть груза сорвалась в море и затонула, а некоторые фермы остались «на привязи», намертво перекрыв дорогу в трюм.

Фурцев тычет пальцем в темную щель. Приблизившись к ней вплотную, освещаю трюмное нутро фонарями. А через секунду сердце едва не выпрыгивает из груди – откуда-то сбоку под желтый луч подныривает голова Устюжанина.

Жив, бродяга! Жив!!!

И снова разговор «на пальцах», из которого я узнаю, что воздушный пузырь, благодаря которому Георгию удалось выжить, уменьшается, а дышать в нем становится все труднее. Изъяснившись, он исчезает для того, чтобы глотнуть порцию воздуха. Я тем временем просовываю в щель между палубой и крышкой люка маску ребризера с двумя шлангами для вдоха и выдоха.

Появившись снова, Жорка хватает маску и делает несколько жадных вдохов. Какая жалость, что в масках нет привычных переговорных устройств!

Пробуем с Жуком и Фурцевым отодвинуть проклятую конструкцию из сварных ферм. Куда там! По виду в ней тонны три-четыре – она даже не стронулась с места. Подзываю Мишу и, объяснив задачу, отправляю на поверхность. Он парень толковый и настырный – приказ выполнит. Главное, чтобы выполнил его быстро – у нас всего четыре ребризера, а запасных баллонов и сменных регенеративных патронов нет.

Ждем пять минут, десять, пятнадцать…

Глубина далеко не предельная, и расход дыхательной смеси небольшой. Однако у всякого запаса есть предел – на исходе двадцатой минуты я начинаю волноваться. В голове рождаются различные варианты, связанные с возможностью продлить пребывание нашего товарища в подводной западне. Самый верный из них – оставить ему второй ребризер, а самим рвануть на поверхность с одним. С Фурцевым мы как-нибудь поднимемся. А наверху придется снова звонить шефу и с его помощью ставить на уши всех, включая местные власти. По-другому в нашей стране получается крайне редко…

Понимая сложность своего положения, опытный Устюжанин экономит дыхательную смесь ребризера и, оставляя маску, периодически исчезает из полоски желтого луча.

«Молодец, дело знает, – оцениваю действия друга, – поднимается к верхней стенке трюма и дышит в воздушном пузыре…»

Наконец на фоне размытой серо-бирюзовой поверхности появляется темное пятно, а позже зажигается желтая точка. Это Жук, державшийся одной рукой за опускавшийся на стальном тросе гак. Отлично! Но это только полдела.

Лебедка на спасателе травит лишние метры, поэтому приходится обернуть тросом проклятую конструкцию несколько раз. Проверив крепление, даю Жуку очередное указание: «Двигай на поверхность и вели выбрать ровно три метра. Понял?» Миша кивает. И жестами интересуется: «Мне возвращаться?» – «Нет. Жди наверху…»

Трос натянулся и пару раз осторожно поддернул конструкцию, словно где-то на поверхности сидел исполинский рыбачок и в ожидании поклевки блеснил мормышкой.

Пока вокруг фермы стягивались петли, мы с Игорем, обосновавшись вокруг свободного конца длинной конструкции, ухватились за стальные перекладины и, упершись ногами в палубу, приготовились сдвинуть с места блокировавшую люк махину…

Судовая лебедка выбрала трос на положенные три метра, немного приподняв конструкцию из сварных ферм. Этого хватило, чтобы отодвинуть ее от палубы. Люк приоткрылся и в образовавшемся проеме мы увидели выбиравшегося наружу Георгия. Первым делом он застегнул лямки ребризера, затем вытащил из чернеющей дыры трюма изуродованное тело пожилого мужчины. А уж после обнял нас с Фурцевым…

Глава восьмая

США, Лос-Анджелес – Бермуда Дюнс – Финикс

1996 год

Ровно через два года после знаменательного обмена секретных документов на приличную сумму денежных знаков в Международном аэропорту Лос-Анджелеса произвел посадку лайнер, прилетевший из Мехико. Среди сошедших с его борта пассажиров был молодой человек, внешность которого здорово напоминала внешность исчезнувшего Фрэнка Райдера.

Покончив с таможенным и пограничным официозом, он взял такси и поехал вдоль побережья до Редондо-Бич. Там, прогулявшись по многолюдным улицам, он снова прыгнул в желтый таксомотор и направился в Эль Монте. В восточном пригороде Лос-Анджелеса пообедал и совершил третий вояж – на сей раз на рейсовом автобусе, следовавшем в Лонг-Бич.

Во время километровой пешей прогулки по портовому району молодой человек окончательно убедился в отсутствии слежки и лишь после этого нырнул в небольшую частную мастерскую бытовой электроники…

Разыскав в мастерской китайца Ли, Фрэнк неприметным знаком погасил его эмоции и шепнул о том, что будет ждать в семь вечера в кафе на углу соседней улицы.

Тот явился точно в назначенное время и первым делом бросился на шею тому, кто с невероятной легкостью добыл для остатков банды целых полтора миллиона. Покойный Аронофски тоже был фартовым малым, но за шестнадцать лет всего дважды брал столь жирный куш.

– Я так рад, что ты вернулся!

– Тише, старина Ли! Тише!.. – смутился Фрэнк.

Китаец послушно перешел на шепот:

– Хорошо-хорошо – как скажешь. Только я уже не Ли. Я – Фэй.

– Ну, здравствуй, Фэй! Отужинаешь со мной? Я заказал чили с мясом, буррито и пиво. Приглашаю…

Сели за столик. Посетителей вокруг было мало, зал утопал в уютном полумраке; из колонок, висевших над барной стойкой, доносился джаз в исполнении живой легенды – Оскара Питерсона. В неспешном разговоре волнующие новости сменялись приятными воспоминаниями…

– И мне пришлось около года скрываться, – потягивая легкое пиво, проговорил Ли, – только не в Мексике, а в Азии.

– Я был не только в Мексике. Довелось объездить всю Южную Америку, – уточнил Фрэнк и поинтересовался: – Значит, ты уже давненько в Лос-Анджелесе?

– Мне было проще – я вернулся с документами погибшего родственника. Ты же знаешь, мы для коренных американцев все на одно лицо.

– Понятно. А что же Диего? Ты знаешь, где он?

– Мы не виделись, но поговаривают, будто он в соседнем штате.

– В Неваде? Или в Орегоне?

– В Аризоне. В каком-то городишке на границе с Мексикой. Он всегда возвращается туда – там его никто искать не станет…

Два года назад, перед тем как расстаться, троица из банды нелепо погибшего Аронофски честно разделила добытую сумму.

Взяв свою долю и посчитав, что в Азии его точно не отыщут, китаец отправился за океан – в китайскую провинцию Хунань к своим многочисленным родственникам. Там действительно повезло, если можно так назвать внезапное заболевание двоюродного брата Фэя. Как-то раз брат почувствовал острую боль в груди, звон в ушах, конвульсивное подергивание мышц и треск в суставах. Врачи констатировали заболевание печени, гепатит В, герпетический гастрит и еще что-то. Началось нудное лечение, однако тридцатилетний мужчина сох на глазах – за три месяца потерял в весе двадцать килограммов, а одним пасмурным утром и вовсе не проснулся.

Ли заплатил двадцать тысяч долларов чиновнику из городской больницы и завладел документами умершего. Месяцем позже и тоже за приличную плату ему соорудили университетский диплом, с которым он и направился на прием в американское посольство – там хорошим профессионалам никогда не отказывали. Ну, а дальше все было просто: новоявленный Фэй прошел ряд проверок, тестов, процедуру натурализации. И, дождавшись, разрешения, выехал в США…

– Отчаянный ты малый! – качнул коротко остриженной головой Фрэнк.

– Я?! – шутливо возмутился китаец. – Я хотя бы вернулся в Штаты под чужим именем. А ты даже не соизволил отрастить усы!

Фрэнк посмеялся вместе с другом, но ответил вполне серьезно:

– Ты хорошо помнишь Мансура?

– Конечно – отличный парень из Саудовской Аравии! Жаль, что два года назад на Ромейн-стрит его сцапала полиция. А почему ты о нем спросил?

– Да потому что я его почти не помню. Понимаешь?

– Нет.

– Я был новичком в банде и глядел на вас как на богов: слушал советы, запоминал, учился… И, представь, почти не помню Мансура, хотя на зрительную память никогда не жаловался. Запомнил только несколько штрихов, связанных с давним ранением в нижнюю челюсть: безобразный шрам на левой скуле, речь, наполненная гласными звуками. И жесты, жесты, жесты…

– Ну?.. – непонимающе посмотрел на товарища Фэй.

– Что «ну»?! Это означает, что и Мансур вряд ли вспомнил бы имя и с трудом описал бы копам мою внешность.

Прикрыв на мгновение глаза, китаец перенесся на два года назад и с удивлением признал правоту Райдера: тогда на него действительно никто не обращал внимания. И если бы в тот злополучный день на месте Мансура оказался Ли, то вряд ли полиция услышала бы имя и словесный портрет юного Фрэнка.

– А тебе, дружище, не проще ли было осесть на Восточном побережье – во Флориде или Каролине?.. – продолжал тот. – Лос-Анджелес огромен, но ведь чудеса иногда случаются – вдруг повстречаешь кого-нибудь из старых друзей?

– Что ты! – отмахнулся китаец. – В моем кармане лежат настоящие документы, а внешность… Я как-то уже говорил, что мы для американцев и европейцев – люди на одно лицо.

– Неужели за год ни разу никого не встретил?

– Однажды «подфартило». И причем недавно. Представляешь, неделю назад заходит в нашу мастерскую пожилой толстяк с палочкой. Я присмотрелся… Ба! Да это дядюшка Гэмп – хозяин моей старой квартиры.

– А он? – насторожился Райдер.

– Старик Гэмп смотрел прямо на меня, жаловался на неполадки в магнитоле – и не узнавал!

– Забавно. Ну что ж, дай бог… Кстати, о мастерской. Надеюсь, она твоя?

Азиат поморщился:

– Нет. Эта лавочка принадлежит одному малайзийцу…

– Значит, полмиллиона уже… того?

– Того. Надеюсь, твои дела получше?

– Не настолько, чтобы хвастать – осталось тысяч пятьдесят на первое время.

– А что будешь делать дальше?

– Посмотрим. Так у тебя есть координаты Диего?

– Он живет на границе с Мексикой. Сравнительно недалеко – в маленьком городке Юма штата Аризона.

– Отлично. На днях проведаем его.

Фэй воодушевился:

– Ты задумал прошвырнуться до банка?

– Есть один план. Не идти же уборщиком к тебе в мастерскую!..

Брать решили ювелирный салон в Беверли-Хиллз.

Подготовке уделили целую неделю. Фрэнк купил подержанный «Крайслер» и пистолет с запасным магазином. Он желал сработать наверняка и поэтому тщательно отшлифовывал придуманную конструкцию до идеального блеска.

Иногда измученные тренировками партнеры роптали: Фэй ворчал, вставляя непонятные китайские словечки; Диего вскидывал руки и выразительно пучил темные глазищи. И тогда молодой главарь упрямо твердил:

– Я стараюсь все делать так, как учил Зак Аронофски. Если кто-то со мной не согласен – держать в банде не буду.

Этих коротких фраз хватало, чтобы встряхнуть подельников и вернуть дисциплину в нужное русло.

В последний день перед ограблением молодой главарь решил провести репетицию на заброшенном ранчо недалеко от 74-го хайвея. Сам Фрэнк побывал в удаленном от цивилизации местечке лишь однажды, да и то в качестве зрителя. В тот день он сидел в салоне машины и наблюдал, как опытный Зак Аронофски «шлифовал» с партнерами одну из предстоящих операций…

Ранним утром компания из трех налетчиков приехала на ранчо. Старый деревянный дом занимал приличную площадь, имел два этажа и несколько входов. Фрэнк обошел его снаружи, дотошно осмотрел внутренности и сумел отыскать комнату с отдельным входом, точь-в-точь напоминавшую по планировке ювелирный салон.

– Великолепно, – прошептал он, прикидывая расположение прилавков. – До чего ж умным парнем был Аронофски, устроив здесь полигон!..

Репетиция продолжалась до тех пор, пока каждый не довел свои действия до автоматизма.

– Бегу в служебное помещение вырубать камеру видеонаблюдения, – кричал Фэй, перемахнув старый стол, служивший в тренировке прилавком.

Диего в этот момент страшно мычал и жалил воздух мощным электрошокером, изображая нейтрализацию продавца до того, как тот нажмет кнопку сигнализации.

Фрэнк же, выхватив пистолет, стоял спиной к двери и наблюдал за общей обстановкой. Затем, когда его парни имитировали сбор драгоценностей в две сумки средних размеров, он глазел на улицу…

– Ну как тебе? – запыхавшись, поинтересовался китаец.

Тот же вопрос читался и в темных глазах мексиканца.

– Нормально, ребята. Завтра можем ехать в Беверли-Хиллз.

Ограбить ювелирный магазин в районе «самых богатых и знаменитых» не получилось.

Решив переночевать в одном месте, чтобы утром не терять время на сборы, парни поехали к Фэю. И вдруг за полтора квартала до цели наперерез выскочили полицейские автомобили.

Фрэнк, ударив по тормозам, схватился за рукоятку пистолета… Но копы повернули не навстречу, а в противоположную сторону – к дому китайца, где уже дежурил с десяток черно-белых машин с мигалками.

– Вот так номер! – пробормотал Райдер.

– Неужели за мной?! – изумленно вторил ему Фэй.

Диего, потормошив за плечо, недвусмысленно предложил включить заднюю скорость.

– Сейчас-сейчас, дружище, – всматриваясь в даль, проговорил молодой человек. И вдруг толкнул китайца в бок: – А ну погляди туда.

Фэй посмотрел в указанном направлении…

– Не вижу. Что там?

– А там пожилой чувак с палочкой. Это, случаем, не твой дядюшка Гэмп?

– Он, – потерянно отзывается китаец. – Он. Старая сволочь…

Толкнув рычаг переключения скоростей, Фрэнк плавно развернул машину.

– Вот тебе и «не узнал»…

Ведя машину куда-то на восток, Райдер был мрачнее тучи и не отвечал на вопросы неунывающего китайца.

– Диего простительно – он немой! – возмутился тот. – А ты почему молчишь?

– Я думаю, – поморщился главарь.

– О чем? Давай подумаем вместе!

– О том, куда податься. И как теперь добывать средства к нормальному существованию…

Вопросы, над которыми размышлял Райдер, оказались китайцу не по зубам – он тоже надолго замолк и глазел в окно, пока старенький «Крайслер» резво катил по шестидесятому фривею.

– А куда мы едем? – очнулся он, когда пустыня с бесконечными полями ветряных электростанций сменилась жилыми кварталами незнакомого городишки.

– В Аризону.

– Зачем?!

– Я обитал в тех краях до восемнадцати лет и неплохо их знаю. Там можно залечь на дно и тихо прожить некоторое время…

– Бермуда Дюнс, – прочитал на указателе Фэй. – Я тут никогда не бывал.

– Немудрено. Мы уже прилично отъехали от Лос-Анджелеса.

– Неплохо было бы подкрепиться. Диего, ты проголодался?

Тот закивал большой головой, и Фрэнку, которому совершенно не хотелось есть, пришлось искать придорожное кафе…

Съехав со скоростной магистрали, они первым делом залили полный бак бензина. Кафе на заправке не оказалось, и приятели решили прокатиться до городка, окраина которого начиналась в сотне метров.

Бермуда Дюнс был типичным сельским поселением со столь же типичными для юга США ландшафтом и растительностью. Душное и залитое солнцем поселение, больше похожее на обширную деревню, чем на город. Пустые улицы между сонными кварталами однообразных одноэтажных домишек. Куцые пальмы, торчащие неровными рядами и совершенно не дающие тени…

– Кафе, – обронил китаец.

– Вижу.

Машина завернула на свободную стоянку. Фрэнк, Ли и Диего лениво покинули салон, размяли затекшие мышцы. И, направляясь к входу в кафе, одновременно заметили вывеску на соседнем здании…

– Парни, я один об этом подумал? – покончив с томатным супом, взялся за бифштекс Фэй, – или…

– Или, – отхлебнул колу Фрэнк. – В мою голову пришла такая же сумасбродная мысль.

Выразительно поглядев на приятелей, Диего кивнул – он всегда соглашался с мнением большинства.

В пятидесяти футах от кафе располагался небольшой ювелирный магазинчик, о чем свидетельствовала нарядная вывеска. Вряд ли здесь можно было взять столько, сколько они планировали вынести из магазина в Беверли-Хиллз. Но «немного» – не значит «ничего». Тем более что баксы в карманах таяли с каждой остановкой.

– А что? – пожал плечами китаец. – Место тихое. Нас тут никто не знает.

Райдер промокнул салфеткой губы.

– Есть одно «но».

– Какое?

– Местность малонаселенная. С севера пустыня, с юга и запада – горы. Одна трасса из Калифорнии в Аризону, вторая – в Мексику. Единственная ошибка, и через пару часов мы гремим наручниками в офисе местного шерифа.

Возражения были серьезными, и Фэй с Диего настаивать не стали. Однако Фрэнк не торопился ставить на смелой идее крест: положение троицы оставалось незавидным, а положение главаря банды обязывало принимать меры для устранения данной несправедливости.

– Отгоните машину за угол и ждите в ней, – наконец проронил он, покончив с обедом.

– А ты?

– Прогуляюсь до соседнего дома…

Прогулка отняла двадцать минут. Вывернув из-за угла, Фрэнк уселся на водительское место, закурил, повернулся к друзьям и сказал:

– Внутри всего один охранник – рыхлый заспанный чувак, вооруженный дубинкой и пистолетом. Площадь здешнего торгового зала в два раза меньше, чем в Беверли-Хиллз. Зал почти квадратный; дверь не посередине, а немного левее. Два прилавка: напротив двери и вдоль правой стены. Продавец один – полная тетка сорока лет.

– А служебное помещение? – озабоченно спросил китаец, которого интересовала его часть плана.

– Вход в подсобку примерно там же. И вообще этот магазинчик здорово напоминает салон, что облегчает задачу.

Он внимательно поглядел на товарищей. Китаец с горящими глазами ерзал от нетерпения; невозмутимый мексиканец тупо ожидал приказа.

Райдер сунул руку под сиденье. Сначала ладонь нащупала тугой бумажный сверток, в котором бережно хранился позолоченный «вальтер» Говарда Брюса. Множество раз он порывался избавиться от серьезной и неоспоримой улики, но… вещица будто околдовала и не позволяла с собой расстаться. Отыскав рабочее оружие – 92-ю «беретту», – он сунул ее за пояс.

– Что ж, тогда пошли…

Покинув машину, они проследовали мимо кафе и завернули в ювелирный магазин. Ну, а дальше последовали молниеносные действия, доведенные благодаря настойчивости главаря до полного автоматизма. Диего ткнул в грудь продавщицы электрошокером, отчего та, взвизгнув, рухнула на пол. Фэй перемахнул через стеклянный прилавок и юркнул в соседнюю комнату. Фрэнк треснул рукояткой пистолета по голове охранника и занял место у двери, простояв на посту до тех пор, пока напарники не обчистили прилавки и пару открытых сейфов…

В этот день им повезло дважды. В тихом заштатном городишке никогда не случалось громких преступлений, никогда не гастролировали гангстерские сообщества. Драки перебравших алкоголя фермеров – вот самое ужасное из того, что здесь иногда происходило.

Покинув ограбленный магазинчик, троица спокойно уселась в авто. Спустя несколько минут автомобиль столь же спокойно выехал на трассу и пристроился за следовавшим в Аризону грузовиком…

Триста миль до Финикса они проехали без остановок. Полуторамиллионный город, являвшийся центром штата, представлялся надежным убежищем, в то время как здесь, посреди проклятой пустыни, за каждым валуном мерещилась полицейская засада. И друзья спешили поскорее затеряться в лабиринтах городских кварталов…

Поздней ночью их подержанный «Крайслер» под дружный хор цикад съехал с западного фривея и нырнул в одну из пригородных улочек. Старательно избегая шумного центра, Фрэнк отыскал дешевую гостиницу и снял номер на троих.

– Смертную казнь через повешение сейчас используют в пятидесяти восьми странах. В трех государствах Аравийского полуострова приговоренным к смерти отрубают головы. В шести странах Среднего Востока преступников забивают камнями. В Сомали используют распятие. А в семидесяти трех странах просто расстреливают. И все-таки, по мнению международных экспертов, наиболее изощренно казнят у нас, в Штатах. И знаешь, какой в нашей стране самый популярный вид казни?

– Нет, – поежился китаец.

Фрэнк отхлебнул из банки колу и, глядя в окно, с тоскою в голосе сказал:

– Смертельная инъекция. «Техасский коктейль». Данный способ распространен на территории всех применяющих смертную казнь штатов, за исключением Небраски…

Диего, как всегда, крепко спал, развалившись на диване. Китаец лежал на полу – на коврике из тонкого бамбука; запрокинув руки за голову, он смотрел в потолок и поддерживал разговор без привычного энтузиазма.

– Откуда тебе все это известно, Фрэнк?

– Почитывал на досуге, пока скрывался в Южной Америке. Времени было в достатке.

– Зачем ты об этом?

– При данном виде казни осужденному внутривенно вводят смесь из трех химических компонентов, – будто отключив слух, продолжал рассказывать Райдер. – Первый компонент – пентотал натрия – вводится для того, чтобы погрузить человека в глубочайший сон. Второй – павулон – парализует все мышцы. И, наконец, третий препарат, самый ужасный – хлорид калия. Он навсегда останавливает работу сердца…

Фэй приподнялся на локте.

– Фрэнк. Эй, Фрэнк!

Бесполезно. Тот продолжал озвучивать далекие мысли:

– Я читал про это. Я много про это читал… Состав инъекции разработал врач Стэнли Дойч. Для проведения процедуры существует специальное устройство, но в большинстве штатов предпочитают использовать в качестве исполнителей специальный персонал. Пятерым раздают шприцы; в четырех – безвредная ерунда, и только в одном – проклятый «коктейль». Поэтому ни один из этих… чуваков не знает, кто станет настоящим палачом. Смерть после инъекции наступает максимум через восемнадцать минут. Так-то, Ли…

– Фэй, – поправил китаец. Встав, он уселся рядом с Фрэнком, тронул его за плечо: – Зачем ты об этом рассказываешь?

– Я больше не желаю рисковать по пустякам, – очнувшись, проговорил молодой человек. – Понимаешь?

– Нет.

– Я хочу сорвать большой куш, как тогда, в девяносто первом, и уехать в другую страну. Надолго уехать. Возможно, навсегда.

– Что же ты предлагаешь?

– Ждать.

– Сколько?

– Год, пять или десять лет – не имеет значения! Мы будем жить тихо и незаметно. Ни один полицейский не обратит на нас внимания и не сделает ни одного замечания. Ни один! И мы обязательно дождемся своего часа! Вот увидишь, Фэй!

Тот задумчиво молчал.

– Ты согласен со мной? – настаивал Фрэнк.

– Нет.

– Почему?

– Предлагаешь опять устроиться в мастерскую и перебиваться с лапши на дешевые хот-доги? Мы с Диего молились и ждали твоего возвращения, как спасителя… А ты появился, сводил нас до ювелирного магазина и собираешься залечь на десять лет. Извини, Фрэнк, но мы ожидали другого…