Текст книги "Крапленая обойма"

4

Мы встретились возле киоска-гриля, от которого едва не на версту исходил аппетитнейший запах доходящих до кондиции цыплят. Рядом, в домике-прицепе на колесиках, готовились хот-доги. Тут же стояли три круглых столика. Пока они пустовали. Один из них мы с Довлатовым и заняли.

Довлатов подъехал к месту встречи со мной на «уазике». Я знал повадки майора и понял, что в машине находятся несколько ребят моего бывшего командира. Куда собирался Довлатов, мне было неизвестно, да и знать об этом не хотелось. Но, видимо, он не располагал лишним временем, потому как, закурив свою традиционную «беломорину», предупредил:

– У тебя десять минут.

Я все понял. И быстренько положил на столик два фрагмента одной фотографии.

– Об этом человеке мы уже говорили, – я пододвинул к майору поближе фрагмент, на котором был запечатлен Корш.

Довлатов лишь на мгновение скосил на него глаза и нетерпеливо спросил:

– И что?

Я двинул к майору второй фрагмент.

– Этот из той тройки, которая пришла к тебе после Чечни?

Довлатов хмуро пустил дым в мою сторону, задержал взгляд на второй части фотографии, а затем задумчиво произнес:

– Не лучше ли показать сразу весь снимок?

– Не получается, – сокрушенно вздохнул я. – Так я прав?

– Да.

– Его звать Лор, правильно?

– Лор. Фамилия Ларионов.

– Ага. От фамилии и прозвище, как у Корша.

– Не угадал, – хмыкнул довольно Довлатов. – Ларионов получил свое прозвище совсем из других соображений. В Чечне, как мне рассказывали, он был в плену. И у него на глазах нескольким ребятам «чехи» отрезали головы. Ларионову удалось бежать. И после этого... – майор внезапно запнулся.

– Что после этого? – насторожился я.

– Он стал испытывать особое удовольствие, убивая чичиков их же способом: перерезал им глотки. Знаешь врачей: ухо, горло, нос? Их называют ЛОРами. Вот Ларионова за пристрастие к резанию горла от уха до уха и прозвали так.

– Вот так дела! А кем он был в Чечне?

– Они служили в войсковой разведке. Все трое.

– Откуда у Лора шрам?

– Ранен перед пленением, – просто ответил майор.

Довлатов еще раз посмотрел на два фрагмента одной фотографии, пыхнул задумчиво на эти снимки и перевел взгляд на меня.

– Двое есть. А где третий? – Довлатов стукнул пальцем по одной части снимка, по второй.

– На данном этапе меня интересует лишь Лор, – отмахнулся я.

– Вот как... А может, ты сразу и об оставшемся поинтересуешься? Чтобы потом лишний раз меня не тревожить? – Довлатов прищурился, как бы пытаясь понять, что я задумал.

Я вспомнил обещание Хана и покачал головой. Если я найду Ларионова – на этом все.

Я, конечно, малость поспешил. Нельзя пренебрегать никакими составляющими единого целого. В моем деле нельзя. А эти трое... Они, кажется, были именно одно целое.

– Как знаешь, – взмахнул рукой с папиросой Довлатов и спросил: – А что Корш? Ты вроде искал его?

Я внимательно посмотрел на майора – и не увидел ничего подозрительного в его взгляде. Мне, честно говоря, после этого вопроса показалось, что Довлатов уже в курсе событий и теперь только решает, как поступить со мной.

– Ситуация поменялась, – уклончиво произнес я, продолжая внимательно наблюдать за собеседником. – Клиент неожиданно решил, что Лор ему важней.

– Ах да, – словно только что вспомнил Довлатов, – ты же работаешь не на себя.

В его тоне не чувствовалось никакой заинтересованности. И я несколько успокоился. Скорей всего, о гибели Корша майору не было известно. Пока не было.

– Точно, – улыбнулся я. – А кто в тройке был главным?

Майор ткнул пальцем в снимок Корша.

– Он. Из них троих Корш имел наибольший авторитет.

Так, так. Значит, двое остались без командира... Хотя зачем мне двое? Мне нужен только Лор.

– Как понимаю, ты опять интересуешься местонахождением. Теперь Ларионова, я прав? – узрев мой задумчивый вид, спросил Довлатов.

– Конечно.

– Ничем не могу помочь, – майор выбросил окурок в сторону.

– А я думаю, можешь. Посмотри внимательно на эти два фрагмента, – попросил я майора.

Тот с секунду глядел на меня как на человека, который вечно создает проблемы, затем перевел свой взгляд на части фото и буркнул:

– И что?

– Ты не узнаешь местность, на которой снялись эти бойцы?

Довлатов поднял сначала один фрагмент снимка, придвинул его поближе к глазам, затем второй.

Снимок был сделан на лоне природы. В самой дальней части экспозиции был виден краешек леса, а между этим краешком и объектами съемки виднелась голубая неправильной формы лента. Я указал пальцем на эту ленту:

– Речка.

Майор все еще раздумывал.

– На этом фрагменте она почти не заметна, – я указал на часть снимка, где был запечатлен Корш.

Там на самом деле речка сужалась и была видна лишь узкой голубой линией, так что без второго фрагмента можно было и не догадаться, что это за линия. Но на фрагменте с Лором ясно было видно русло. Здесь голубая лента расширялась, притом довольно значительно, и сомнений в том, что это речка, не было никаких. Я ткнул пальцем в самый край снимка, где было видно некое деревянное строение на расширенной части водного русла. А вернее, малая часть оного – все в фотографию не вошло.

– Это мост, – пояснил я Довлатову, вытащил лупу и предложил ее майору. – Посмотри хорошенько.

Тот склонился над частью фотографии с Лором:

– Похоже на то. А это что такое?..

Я понял, что заинтересовало Довлатова. За мостом, на дальнем от Лора берегу реки виднелся еще один объект, который также не полностью вошел в снимок.

– Кажется, указатель, – наконец выдохнул Довлатов.

– Присмотрись к нему повнимательней, – посоветовал я.

Майор еще ближе придвинул к себе фрагмент фотографии и стал рассматривать через лупу.

– Н-да, похоже. И, кажется, едва заметна буква «Г». Не очень, однако, четко, но...

– Мне тоже так показалось. А раз и тебе... значит, буква «Г» на самом деле.

– И что дальше?

– Какие ты знаешь речки на букву «Г» возле Москвы?

– Ну-у, – протянул Довлатов.

– Вглядись повнимательней в часть моста. Тебе он не кажется знакомым? Мы ведь в свое время очень часто совершали рейды по Московской области.

Довлатов насупился, глянул на снимок и подтвердил:

– Н-да, очень характерные черты.

Еще бы. Перила этого мостика были в форме срезанных башенок. И хотя на снимке их запечатлелось всего две, все равно – такие мостики не один на одном. Это метафорически, конечно.

– Что-то знакомое, – Довлатов почесал затылок, как бы помогая этим жестом вернуться воспоминаниям. – Но, если честно, не могу понять.

– Речка Городня, – тут же напомнил я.

Довлатов аж крякнул:

– Район Бесед?

– Точно, – улыбнулся я.

– Как же это я сразу не допер!

Да уж. Возле этого местечка мы в свое время оттачивали свое мастерство. Было что-то вроде учений, только ограниченным контингентом. То есть нашим спецотрядом. По-видимому, и позже, когда меня уже в группе не было, Довлатов оттачивал мастерство в том же месте и с теми же субъектами, которые сейчас меня интересовали. И чем-то это местечко приглянулось тройке бойцов, прошедших бойню в Чечне. Снимались они, конечно, уже без Довлатова, потому как, по себе знаю, во время наших рейдов на отдых времени не было.

Значит, они затем вернулись в это местечко. Одни. Что им там понравилось?

– При мне эти ребята не фотографировались, – как бы читая мои мысли, твердо произнес Довлатов. – И в этом местечке я уже давно не был. Очень давно.

– Что, иные облюбовали?

– Нет. Время уходит совсем на другое.

Я не стал допытываться, на что.

Довлатов демонстративно посмотрел на часы.

– Время, отпущенное мне, прошло? – догадался я.

– Прошло. Так что ты от меня хочешь?

– Я хотел убедиться, что на правильном пути.

– Убедился?

– Убедился. И еще я думал, что ты поможешь мне разобраться, почему ребята оказались в этом месте. Раз при тебе они не снимались, значит, вернулись туда одни. Почему?

– Не знаю, – покачал головой майор, словно прося прощения, что не может помочь. – Возможно, им это место приглянулось. Оно ведь находится как бы в стороне от цивилизации, несмотря на то, что недалеко от столицы. Все может быть. Кто же знает, что у них на уме... А эти ребята всегда были себе на уме, это уж точно. Именно поэтому я тебе и не советовал связываться с ними. Тогда. И теперь не советую. Я понимаю – тебе платят, но иногда следует пренебречь любой суммой денег. Ради своей жизни. Это, конечно, если ты ею дорожишь.

– Дорожу, – убежденно произнес я.

Но майор лишь неопределенно покачал головой. Не поверил. А мне следовало просто прислушаться к совету моего старого командира...

– Ну, ладно, – Довлатов еще раз взглянул на часы. – Будь здоров. Да поосторожней.

И он поспешил к «уазику».

А я сгреб части фотографии, лупу, купил четыре хот-дога и двинулся к «БМВ», в котором меня ждал Армен.

5

Джигит вел машину одной рукой, второй жадно заталкивал в рот хот-доги. Делал он это настолько быстро, что на мою долю остался лишь один. И то Армен весьма недовольно посмотрел на меня, будто я отнял причитающееся ему.

– Армэн любит дэвушэк. И Армэн любит кушать, – признался он мне.

Впрочем, мог и не делать этого. И так все было понятно.

Нам пришлось-таки поплутать. И хотя были ориентиры – речка Городня, мостик, – все равно их нужно было найти. А я многое уже подзабыл. Времени с тех пор прошло достаточно.

Когда я приказал Армену, после того как мы выехали из города, завернуть в лес и ехать по разбитому грузовым транспортом проселку, он заартачился. Остановил «БМВ» на обочине и недовольно произнес:

– У мэня хороший машина, да. По этой грэбаной дороге нэ поедэт, – заключил он.

– Ладно, – вполне мирно сказал я. – Разворачивайся и поехали к Хану. Скажешь ему, что ты отказываешься ездить на своей машине, куда я говорю.

Армен нахмурился. Перспектива, которую предложил я, его не прельщала. И вскоре авторитет Хана возымел действие.

Скрипя зубами, Армен свернул с шоссе и углубился в лес. После каждой кочки, на которую нарывался его «БМВ», он прямо бледнел, словно машина от толчка должна была вот-вот взлететь к небесам. Или развалиться.

И когда мы, оставив лес позади, поехали вдоль пшеничного поля, Армен облегченно вздохнул. Дорога в этом месте оказалась получше.

– И далэко еще? – осторожно осведомился он.

– Ты рулюй, рулюй, – указал я глазами вперед.

Вскоре показался и мостик. Вначале он, а вернее, перила с резными башенками. А уж затем сама речка.

Сердце у меня учащенно забилось – я был близко к цели, хотя Лора еще не нашел. Но все же, как охотничья собака, которая почуяла верный след, я ощутил прилив энергии.

Не доезжая до мостика метров десяти, Армен остановился и заглушил двигатель. Местность была та, что и на фотографии. До мостика справа простирались пшеничные поля, слева – лес. За мостиком через речку поля продолжались и заканчивались опять лесом, который там, вдали, занимал уже все обозримое пространство.

Армен посмотрел на меня:

– Дальшэ машина нэ пойдет.

Здесь спорить с джигитом уже не стоило. Потому как он был прав на все сто процентов. Мостик был слишком узок, чтобы проехать по нему на «БМВ». Но как-то ведь другой транспорт переправляется через водное препятствие? Я огляделся и увидел, что гравийка сворачивает возле речки влево. Следовательно, где-то там дальше все же существовала переправа для автомобильного транспорта. Только как далеко? Я не знал.

– Выходим, – скомандовал я.

Субъект, которого мы должны были отыскать, фотографировался в этом месте. Не было, значит, смысла тащиться куда-то еще. Пока не было.

Армен не стал возражать и вышел за мной. Воздух был просто чудо! Настолько свежий, что у меня закружилась голова.

– Вай, как хорошо, – даже джигит не преминул удивиться, окидывая окрестности внимательным взглядом.

Где-то в небе щебетали птички, шумел от легкого ветерка лес, волновалось пшеничное поле. Блаженство, да и только! Сейчас бы упасть в траву... или в пшеницу, закрыть глаза от наслаждения и ни о чем не думать.

Вдохнув воздух полной грудью, я двинулся к мосту.

Справа от моста речка была довольно широкой, слева метров через пять она резко сужалась и, петляя, скрывалась за поворотом. Сразу за мостом красовался покосившийся указатель с надписью «р. Городня».

Я облокотился на перила и всмотрелся в голубую гладь. Вода была чистой, очень чистой; видно было песчаное дно. Я поднял голову и впереди у берега увидел людей. Один стоял с удочкой и занимался леской. Трое других, по всей видимости, только подошли.

Тот, что был с удочкой, обернулся, тут же прекратил возиться с леской и прижал удилище к груди, словно его у него сейчас собирались отнять. Один из тройки неожиданно агрессивно указал на рыбака; видимо, ему что-то не понравилось. Двое других закивали, дескать, их спутник говорит здравые вещи, к которым следует прислушаться. И рыбак прислушивался, крепко прижимая удочку к телу.

– Пойдем-ка, послушаем беседу, – предложил я Армену.

Мне показалось, что рыбачку сейчас потребуется помощь. И я готов был ее оказать. Потому что давно понял одну аксиому: если хочешь что-то от кого-то получить – что-нибудь для этого кого-то сделай. Ничего каламбурчик, правда? Но эта аксиома, в общем-то, всегда была действенной. Хотя исключения и бывали. То есть встречаются люди, которым как ни делай хорошее, все равно получаешь от них только дерьмо. Это уж у них в крови. Таких людей хлебом не корми, а дай сотворить пакость своему ближнему, даже в ответ на добро. И все же в основном моя аксиома срабатывала. Поэтому я и поспешил к рыбачку.

Армен отнесся к моему порыву неодобрительно. Ничего не сказав, он тем не менее грозно надул щеки и покачал осуждающе головой. Дескать, совсем с глузду съехал.

Когда мы (я первым, Армен малость поотстал) подошли к четверым, расположившимся у берега реки, спор между ними был в самом накале. Говорил один, тот, что усердно жестикулировал.

– Ты х..., ты ох...л, ты совсем ох...л, – красочно описывал состояние рыбачка говоривший. – Мы у тебя, х...я, лишь на бутылку просили. А ты на х...

Сленг был что надо. Через слово – мат, притом разнообразием нелитературных слов он не блистал. Высокий, плечистый, с пропитой рожей сорокалетний мужик. Одежда – под стать физиономии: замасленная, в заплатах. Двое его дружков были примерно того же возраста и того же внешнего вида.

– Ты, Колян, – неожиданно прорезался голос еще у одного, – дай ему в рыло.

– И удочки заберем, – икая, заговорил третий, – и рыбу.

– И вдуем на х... у магазина, – подытожил Колян реплики своих дружков.

Рыбак, дохленький мужичок, пребывал в трансе. С побелевшим лицом он хлопал глазами, прижимал удочки к телу и, кажется, был уже готов к тому, что ему-таки съездят по физиономии.

– Эй! – крикнул я. – Вы зачем человека обижаете?

Все разом обернулись в мою сторону и недовольно поморщились.

– На х... – протянул Колян, окидывая взглядом меня и двигавшегося за мной Армена.

Я, не останавливаясь, подошел к матерщиннику и навис над ним.

– Кого это ты, братец, посылаешь?

Колян ничего не успел ответить. Я резко боднул его головой в переносицу. Жутко не люблю, когда мне грубят, да еще вот так, с наглостью.

Колян зашатался, замахал руками, но теперь уже не жестикулируя, а пытаясь сохранить равновесие. Его тело задвигалось назад, и взмахи рук не могли остановить ускоренное движение. Очень скоро это тело с шумом рухнуло в реку, выплеснув на берег фонтан брызг.

Я резко обернулся. На меня надвигался второй дегенерат. Я присел и проделал «вертушку», подсекая ноги двигавшегося противника. Громко икнув, алкаш хрякнулся спиной о землю и тут же выгнул спину в области таза. Видимо, не очень мягкая посадка у него получилась.

Третий вообще не двинулся с места. Стоял бледный, как рыбачок. И было отчего. Армен, выхватив ствол, начал яро размахивать им в воздухе, подступая к синюшного вида мужику. Надо же, успел-таки вытащить из машины оружие... И когда, интересно, он это проделал? Я даже не углядел.

– Счас всех «помочу»! – громогласно заверил он окрестности и, продолжая коверкать мой родной и любимый, заявил: – Всем мошки сниму!

– Э-э, погоди, – остановил я не в меру разгорячившегося Армена.

Джигит застыл на месте, но оружия не убрал, а стал стволом почесывать себя за ухом, словно его там покусала мошкара.

Я подошел к оставшемуся на ногах алкашу и, как нерадивому ребенку, дал ему хорошенький подзатыльник. Тот аж подпрыгнул на месте.

– Ну-ка, подбери своих козлов и быстренько отсюда, а то видишь – у моего товарища руки чешутся.

Я кивнул в сторону Армена. У того чесались не только руки – он продолжал потирать стволом за ухом. Наверное, и в самом деле кто-то его укусил.

Из воды показался Колян. Мотая головой и хватаясь руками за траву, он выбрался на берег и остался лежать, во все глаза лупясь на вооруженного джигита.

Я еще раз саданул подзатыльник не слишком спешившему исполнять мое указание мужику, который, по всей видимости, от страха перестал соображать. Однако после второго подзатыльника тот, что называется, быстренько въехал. Он бросился к Коляну, подхватил его под руки и помог подняться.

Мужик, что выгибал спину, перевернулся на живот и встал на карачки, пытаясь таким образом подняться на ноги. Я не удержался и хорошенько двинул носком туфли по его заду. Алкаш отлетел на метр и уткнулся мордой в траву. А затем скоренько, вырывая руками зеленую флору, поднялся на ноги, проскочил пару шагов вперед и только после этого оглянулся. Наверное, испугался, что опять помогут набрать скорости.

– Топаем, топаем! – гаркнул я. И тройка без лишних слов на самом деле затопала. И довольно быстренько. Колян держался за своего дружка и даже не пискнул на прощание своего любимого матерного словца. Никто, в общем, не пискнул.

Когда тройка нехороших дядь исчезла из виду, я уселся на бережку, вытянув ноги к воде, и посмотрел на продолжавшего стоять оторопевшего рыбачка.

– Садись, отец. И успокойся. Мы друзья и никого не обижаем. Наоборот.

Лицо у мужика понемногу стало обретать здоровый цвет.

Я вытащил пачку сигарет и протянул рыбаку:

– Закуришь?

Тот с секунду поколебался, затем все же угостился.

Армен спрятал свою «пушку» и подошел к нам. Усевшись рядом со мной, он также сунулся за сигаретой:

– Мнэ тожэ.

– Да сядь ты! – прикрикнул я на рыбачка, который продолжал маячить передо мной во весь рост.

Рыбачок вздрогнул и, как по команде, рухнул на траву, положив удочку на колени, – словно боялся, что ее отнимут даже такие хорошие ребята, как мы.

– Вот так-то лучше, – приободрил я его.

Мы закурили. Пальцы у рыбачка дрожали, и он по-прежнему с некоторой опаской поглядывал на нас. Мы не внушали ему доверия, как и те ребята, что грозились загнать у магазина и его удочку, и улов. Понятно, времена сейчас наступили такие, что доверять кому бы то ни было не стоило, тем более с оружием.

– Как клев? – поинтересовался я, пытаясь сгладить ситуацию.

– Так это... – рыбак запнулся. – Помаленьку.

Справа у самой речки стояло наполненное водой ведро, в котором плавала рыба.

– А эти, – я кивнул в сторону убежавших обидчиков. – Ты их знаешь?

– То не из нашей деревни.

Армен неожиданно подскочил и стал озираться.

– Ты чего? – приподнял я голову.

– Так машина там наша.

– Они побежали в другую сторону, – успокоил я джигита, перестал обращать на него внимание и перевел взгляд на рыбачка. – Мы тут мимо проезжали. И увидели, что хороших людей забижают, – я проницательно всмотрелся в мужичка. – Ты ведь был не против нашей помощи?

Рыбачок вздрогнул и пролепетал скороговоркой, глубоко затягиваясь:

– Нет, нет, как же... Спасибо.

Наконец-то вспомнил о вежливости, а я уж думал, никогда этого не дождусь.

– Друга мы своего тут ищем. Понимаешь, отец? Может, и ты нам чем поможешь?

И, не дожидаясь ответа, я вытащил фрагмент фотографии, на котором был запечатлен Лор. И протянул его рыбачку.

Если честно, то я не ожидал мгновенной удачи. Но, кажется, мне пофартило и на этот раз.

«Отец» придирчиво поглядел на снимок, пару раз пыхнул дымком – я даже приметил, что пальцы у него перестали дрожать, значит, он уже пришел в себя, – и веско сказал:

– Так че. Знаю, конечно, вашего дружка.

Я едва не выпустил снимок из рук и посмотрел на джигита. У того раскрылся рот, и сигарета повисла на нижней губе. Наверное, он не ожидал от меня, что я так быстро наткнусь на след Лора. Так и заявил мне:

– Ну ты проныра, блят.

Я толкнул Армена в бок, чтобы он помалкивал и не отпугивал важного свидетеля, от которого сейчас зависело, как долго мы будем блуждать в поисках нужного нам человека.

– Значит, он где-то здесь живет? – задал я наводящий вопрос.

– Здесь они живут, знамо дело.

– Так он не один? – оживился я.

Наверняка, «отец» имел в виду всю тройку бойцов, прошедших Чечню.

– Не один. Избушку они купили тут, у лесника. Лесник-то новую себе сладил. Ну а старую... Вообще-то не положено ее было продавать. Она вроде как государственная. Но что сейчас значит государственная? Были бы деньги. Вот они и уломали лесника. А избушка та среди леса находится, вдали от деревни. Как бы сама по себе, скрытая в лесу. Ну, леснику-то по работе так и надо. А им... Думаю, хотели подальше от людей быть.

А рыбак оказался довольно разговорчивый. Как только симптомы страха прошли, он начал тарахтеть что пулемет. Наверное, чем ближе к старости, тем болтливее становишься. Это я уже давненько приметил.

– И где эта избушка находится?

Мужик кивнул в сторону моста.

– Как пойдете вдоль берега, пройдете поле, а там лес начнется, еще сто метров – и увидите среди леса.

– А кто избу покупал? Этот?

Я помахал фрагментом снимка с Лором.

– Нет. Другой, – и он описал Корша.

Ну конечно, тот, кто был поавторитетнее.

– А откуда такие сведения, отец? Очень часто их видели?

– Так в магазин к нам в деревню они приходили. Купить продуктов. И так вообще... – неопределенно добавил рыбак.

– Давно они поселились здесь?

– С полгода, наверное.

– И все время жили втроем?

– Почему втроем? – не понял мужик. – Я разве говорил, что втроем? Когда как.

Ага. Понятно. Когда один, когда двое. Мало ли кто куда уезжал и на сколько. Мне казалось, что я правильно понял рыбачка, и не заострял больше внимания на этом. А зря. Болваном я оказался, в общем. Слишком был уверен в том, что на Хана мне больше не придется горбатить.

– А этот? – я вновь помахал фрагментом фотографии. – Он сейчас здесь? Ты не в курсе, отец?

– Этот, почитай, каждый вечер у нас.

– Где это у вас?

– Так в деревне. К Глашке он ходит. Вроде как влюбился. Она у нас продавщицей в магазине работает, вот они там, наверное, и познакомились. Она в самой первой избе живет, в начале деревни, значить-то. Он и шастает вечерком. А что не шастать? Баба загляденье. Сиськи – во! – Рыбачок опустил руки едва не до колен. У меня аж слюна на губах появилась, а у Армена, как у не трахавшегося энное количество времени кобеля, плотоядно загорелись глаза. А рыбачок не унимался, продолжая описывать аппетитные формы этой чертовой сексапильной Глашки. – Жопа – во...

Я уже был готов содрогнуться от страха, думая, что мужик сейчас покажет необъятные по своим размерам ягодицы. А Армен аж шею вытянул, услышав про задницу, – наверняка это была его любимая часть тела. Но нет. Рыбачок показал вполне приемлемую по размеру попу, и Армен как-то сник. Такие размеры его не впечатляли – незнакомая Глашка потеряла свое очарование.

А рыбачок продолжал:

– И лицо у нее – спелое яблочко.

Ишь ты, и метафору подобрал же, мужичишка.

– Двадцать лет девке. Кровь с молоком. Что сказать? Баба на выданье. До этого, – мужик кивнул на снимок, – у нее кавалеров было не счесть. Почитай вся деревня.

– А что же после этого?

– Всех отбрил. Посопротивлялись было, да, видимо, не на того напали. Двое в больнице оказались, третий хромым на всю жизнь остался да еще месяц ходил, кровью харкал. Больше с той поры к Глаше не смел никто подступиться.

Я хмыкнул. Еще бы! Знали бы они, с кем связывались, что этот Лор в Чечне глотки перерезал и находил в этом удовольствие, – наверное, за версту обходили бы.

– А вчера ты суженого Глашки не видел, отец?

– Не видел, – замотал головой «отец». – Так у меня хозяйство. Че я буду за каждым глядеть... Сегодня.

– Что сегодня? – не понял я.

– Сегодня его видел. Раненько утречком шел на рыбалку, и он от Глашки выходил. Очень рано... Глашкин дом в начале деревни, никуда не деться. Возле него проходишь все время.

– Значит, и сегодня он должен быть у Глаши? – воодушевился я.

– Может и быть. Кто его знает! Либо у себя в избушке. А может, и уехать куда решит. Дело-то молодое. Но к Глахе он вернется. Я в этом не сомневаюсь. От такой девки так просто не уйти, точно говорю.

Мужичок даже причмокнул, словно только что попробовал десерт.

– А где деревня ваша, отец?

Рыбак приподнялся и протянул руку в обратном от моста направлении:

– С полкилометра пройдете вдоль бережка. И увидите.

– Я думал, что в ту сторону все время лес.

– Деревня наша. Живописное местечко. Лес, речка.

– Ясно, – я встал. – Ну, спасибо, мы пойдем. Может, тебя, отец, проводить немного, чтобы эти... – Я кивнул в сторону, в которой скрылись обидчики рыбака.

– Да я уж доберусь, – отмахнулся он. – Там, – он махнул рукой в сторону своей деревни, – свои люди.

Я не стал настаивать и двинулся к мостику. Армен поспешил за мной.

На мосту я остановился. Посмотрел в ту сторону, где находилась избушка лесника, затем в противоположную, – где находилась деревня. Спросил у запыхавшегося, остановившегося возле меня Армена:

– Ну что, позвоним Хану или сразу поедем к нему?

– Лучшэ поехали, – неуверенно произнес джигит.

Это «лучшэ» у него в устах звучало как «хрен его знает». Лучше или не лучше. Но раз поехали, значит, поехали.

– Но ты маладэц, блят, – в который раз похвалил меня горец. – Мошка у тебя хорошо варит.

– Башка, – поправил его я.

– Знаю, да. Я и говорю.

Я усмехнулся и двинулся к «БМВ». Армен семенил позади меня. Делать больше на природе было нечего. Я опять довольно ловко отработал свой гонорар. Но осознание этого мне снова отчего-то не доставило удовлетворения.