Текст книги "Рай со свистом пуль"

На четвертом «эпизоде» произошло событие, которого с нетерпением ждали. Рассвет уже разгорался, и солнце, вставшее на востоке, озарило часть береговой полосы. Ослепительные блики зажглись на водной глади. Приходилось щуриться, чтобы отслеживать перемещения Гурьянова. Он долго исследовал очередной сектор, в который помимо прочих красот входил овраг, прорезающий часть обрыва, хотел уже включить «зеленый свет», но внезапно насторожился. Начал всматриваться. Потом отчаянно взвился – нельзя! И принялся рисовать знаками: впереди пост, двое, службу тащат, но как-то не в охотку, и лучше обойти их (вернее, обползти) справа, где все в порядке с природными преградами. А там уж сами решайте, оставлять ли угрозу в тылу или как-то с ней сладить…

Сладили своеобразно. Зажав зубами ребристый обушок универсального катрана, Глеб по-пластунски лавировал между камнями, стек в травянистую впадину, оказавшуюся тем самым оврагом. Вражеский дозор расположился в нескольких метрах. Двое не спали, хотя зевали так заразительно, что Глебу тоже захотелось. У парней была ярко выраженная азиатская внешность. Маскировочные штаны, пестрые жилетки на голое тело, у одного серьга в ухе, у другого перламутровое ожерелье на хорошо развитой безволосой груди. Причудливые штурмовые карабины «ФАМАС» французского производства с укороченными стволами и системой «булл-пап», при которой магазин с боеприпасами расположен позади пистолетной рукоятки. Один сидел на корточках и ворошил потертую колоду карт, тасуя ее то вперед, то назад, второй привалился к обрыву и исподлобья посматривал на окружающие реалии. Дозорные негромко переговаривались, но язык, на котором они это делали, был для Глеба сродни венерианскому диалекту. Информированный «язык» был бы кстати – что-то подсказывало, что на английском эти двое должны изъясняться. Он подкрадывался осторожно, прикидывая, как одним ударом обезвредить двух зайцев.

Какого черта?! Зашуршала трава за спиной, покатилась глина с обрыва, и слониха Соколова едва не оттоптала ему ценный копчик! Рассекло что-то воздух, отправляясь в короткий полет. Он и моргнуть не успел, как все закончилось. Любитель карточных игр повалился навзничь – конвульсивно вздрагивал, выплевывая пену с кровью, из сердца торчала костяная рукоятка катрана. Второй успел подметить, что дела неважны, сделал соответствующую мину, но сзади налетела Танюша, обняла за горло, повалила на себя, обездвижив скрещенными ногами, и мастерским движением свернула шею.

– А поговорить? – не понял Глеб.

– С нами поговори, – проворчал Дениска, со скрипом вытаскивая нож из мертвеца. – О чем с ними разговаривать, Глеб Андреевич? Ясное дело, раз они здесь, значит, неподалеку база.

– Действительно, – фыркала Татьяна, выбираясь из-под парня со свернутой шеей. – Будем считать, что обе стороны по итогам встречи остались довольны. Да отстань ты от меня, чего привязался… – зашипела она, отдирая от колена скрюченную длань покойника. – Боже, эти азиаты такие навязчивые, я еще по Турции помню…

– Ну, вы даете, блин, бойцы, – недоверчиво помотал головой Глеб. – Ладно… Ты где так научился? – спросил он у Дениски.

– Детство было сложное, в вигваме вырос, – объяснил пловец и задумчиво уставился на свое безжизненное произведение. – Как вы думаете, Глеб Андреевич, у них должна быть тревожная кнопка?

– К черту кнопку, – опомнился Глеб и завертел головой. Почти напротив, за обломанным «бизоньим клыком», Гурьянов подавал нетерпеливые знаки – вы там спите, коллеги? – Работаем, ребята, работаем, – заторопился Глеб. – Трупы – в лес, идем дальше, смотрим в оба…

«Пиратская бухта», о необходимости которой так долго размышлял майор Дымов, распахнулась через двести метров во всей красе! Это был, пожалуй, самый живописный уголок из всех, что он видел на этом острове. Берега вздымались уступами со щадящим уклоном. Террасы неправильных конфигураций – словно зрительские места в амфитеатре. «Бутылочное горлышко», в котором морская вода меняла цвет с насыщенного синего до легкомысленного бирюзового. Далее бухта сужалась еще больше и метров через пятьдесят упиралась в глиняно-скалистый обрыв, с которого свешивались закрученные корни и мочала травы. Бухту по периметру окружали молодцеватые пальмы с толстыми стволами и пушистыми метелками – такое ощущение, что их здесь специально насадили. У входа в лагуну красовались величественные, словно отесанные топорами скалы, напоминающие невозмутимых стражников. У одной из них уже прописался Гурьянов – скромничал он что-то, спрятался, только глаза моргали из-под величавой каменюки.

Посреди бухты, носом к морю, на якорной стоянке прохлаждалась бригантина «Лукреция»…

Пловцы лежали на краю крутого спуска. Острые глаза уже подмечали потенциальные источники неприятности. За спиной метровый обрыв, заваленный каменной крошкой, – подойти бесшумно неприятель не сможет, да и не осталось за спиной никого живого. На восточной стороне «пиратской бухты» в высокой траве мерцали несколько голов. И у южной оконечности просматривались несколько автоматчиков в пестрой одежде – хорошо, что не в камуфляже. Почему не спят в такую рань? «Ох, рано встает охрана»? Он запоминал и мотал на ус. Два пути отхода – назад и в джунгли, второй – сложнее, обрывистая тропа по левую руку, от бухты ее отделяли каменная насыпь и чахлые кусты – тропа обрывалась в метре над морем, и глубина там, видимо, была не для нервных. Он уже прикидывал – гранату до «Лукреции» не добросить. А так бы милое дело – снять дозоры на суше, забросать палубу простыми русскими РГД (похоже, свой арсенал тутошние разбойники собирали с миру по нитке, польстили и российской оружейной промышленности) – и конец «Лукреции» с ее оборудованием для подъема грузов! И не беда, что гранаты наступательные, повреждения будут чувствительные. А потом уж уходить в «леса», записываться в партизаны и добивать разрозненные группы противника. Спуститься пониже, чтобы добросить? – станут видными мишенями…

Пираты, судя по всему, сонями не были. На палубе уже намечалась утренняя активность. Парочка поджарых малых проволокла с носа на ют тяжелый рундук и стала сгружать его в трюм. Двое копались на палубе с такелажными снастями – один натягивал коуш, прикрепленный к смоленому пеньковому тросу, другой пытался дотянуться до него крюком. Из люка на баке выбралась чернявая парочка с автоматами и предалась неторопливой светской беседе.

Вслед за тем на капитанском мостике, расположенном под небольшой надстройкой между мачтами, объявился еще один персонаж – явно не рядовой бандит. Пловцы насторожились. Шатену было немного за сорок, выглядел статным, вероятно, был спортивно сложен (подробности фигуры вуалировала свободно свисающая рубаха). Прилично пострижен, на носу выделялась горбинка, придающая его облику что-то хищное и неприятное. Мужчина был ухожен и явно не из «местных». В выправке угадывалось что-то подозрительно офицерское, и это наводило на размышления. Он пренебрежительно покосился на колдующих со снастями азиатов, прислонился к перилам и закурил похожую на карандаш сигариллу (еще не сигару, но уже не сигарету). Мужчина был задумчив, цепляющий напряженный взгляд скользил по пальмам, обрамляющим бухту, спустился к террасам, потом взметнулся, прогулялся по камням, за которыми укрылись россияне, убрался в море…

– Что за кекс? – вопрошала Татьяна. – Обрати внимание, Глеб Андреевич, человек другой касты, исполнен пренебрежения к плебсу, служил на приличных должностях то ли в армии, то ли в специальных подразделениях. Вполне подходит на роль главного отрицательного злодея.

– Я заметил, – отозвался Глеб. – И запомни, Соколова, не бывает «отрицательных» злодеев, равно как и «положительных». Злодей – он и в Африке злодей. Бывают «отрицательные персонажи».

– А я просила умничать? – обиделась Татьяна.

– Шлепнем отрицательного персонажа? – простодушно предложил Дениска. – А то не нравится он мне что-то. А что? – пальнем, и тикать. По нему же пуля плачет…

– Отличное предложение, – похвалил Глеб. – Ты бы заткнулся, а?

– А что я такого сказал? – надулся Дениска. – Вы еще помянете мое слово, Глеб Андреевич, мы еще натерпимся от этого хищника.

«Персонаж» испытывал какие-то неудобства. Сделал раздраженную мину, перехватил «курительную палочку» в левую руку, а правой принялся яростно расчесывать висок, где находился источник раздражения. Застарелые боевые шрамы, догадался Глеб. Уж ему ли не знать, как порой досаждают эти напоминания о «боях, пожарищах» и насколько дискомфортен непрекращающийся зуд.

Господин с офицерской выправкой недолго скучал в одиночестве. Он едва сделал несколько затяжек, когда на капитанский мостик поднялся еще один характерный персонаж. Молодой парнишка, смуглый, но европейской наружности – настолько молодой, что Глеб едва успел подобрать отпавшую от изумления челюсть. Жилистый, стройный, с роскошными волнистыми волосами, спадающими на плечи, в распахнутой рубахе кремового цвета. Даже с расстояния было видно, насколько кукольное у него личико и какая гладкая кожа. Сначала Глеб подумал, что это юнга или кто-то из прислуги, но все оказалось сложнее. Уж слишком по-хозяйски вел себя паренек. Он с достоинством поднялся на мостик, хлопнул по плечу задумчивого господина с горбинкой на носу (тот в ответ неохотно улыбнулся), что-то ему сказал, рассмеялся. Потом оперся о перила, расставив руки, и стало видно, что на ремне у парнишки красуется кортик с позолоченной рукояткой в ножнах, а рядом с кортиком – кобура открытого типа, из которой выступала внушительная хромированная рукоятка. Эти двое беседовали на равных! Парнишка ухмылялся, лучился сарказмом, собеседник был угрюм и неразговорчив. Потом парнишка манерным движением отбросил со лба непослушную прядь волос и, сменив тон, грозно прикрикнул на вояк, занятых такелажными работами. Те подобострастно закивали и стали двигаться быстрее и беспорядочнее.

– Ни хрена себе, – удивленно пробормотал Глеб. – Гламурный пятнадцатилетний капитан, бывает же такое…

– А няшка-то какая… – мечтательно протянула Татьяна и засмеялась, чтобы чего не подумали. Потом перешла на серьезный тон. – Нет, Глеб, ты не прав. Думаю, лет восемнадцать ему исполнилось. Но выглядит это действительно не совсем типично.

– И его бы я пришлепнул… – пыхтел в камень Дениска. – Не люблю таких типов, которые из детства направляются прямиком во взрослую жизнь. Они опасные, если вы понимаете, что я хочу сказать. У этих типов напрочь отсутствуют тормоза и чувство меры…

Дискуссия уже намечалась, но события на «Лукреции» не позволили ей развернуться. Еще одна сцена, вызвавшая удивление, – причем Татьяне увиденное решительно не понравилось, а Дениска как-то задумчиво притих. Из надстройки выплыла молоденькая девчушка с таким же кукольным личиком и мальчиковой стрижкой, длинноногая, в возмутительно коротком платьишке с открытой спиной и глубоким декольте, подчеркивающим аппетитный третий размер. Она позевывала и держала в руках бесшерстную крысу-собачку (что-то среднее между чихуа-хуа и китайской хохлатой собакой) с торчащими ушами и выпученными глазками. На макушке у этого недоразумения красовался совершенно идиотский розовый бант! Девчушка продефилировала по палубе (при этом люди, вооруженные автоматами, почтительно здоровались и старательно прятали глаза) и, покачивая бедрами, поднялась на мостик, где примкнула к честной компании. «Пятнадцатилетний капитан» радушно обнял подругу за плечо, поцеловал, не смущаясь, в губы – с продолжительным и страстным засосом. Девчушка радостно защебетала и положила голову кавалеру на плечо, а горбоносый господин раздраженно поморщился и отвернулся. Девчонка нагнулась, отставив аппетитную попку (при этом Дениска как-то подозрительно засопел), выпустила собачку. Та с пронзительным тявканьем скатилась по лестнице и бросилась к людям, работающим со снастями. Стала виться у них под ногами, хватать за пятки. Нормальные бы люди спровадили ее подальше пинком, но эти терпели, работали, игнорируя полнейшее свинство, а молодежь на мостике потешалась и тыкала в них пальцами.

– Не, ну, я даже не знаю, что сказать… – только и вымолвил Дениска.

– Акселерация, туды ее, – вздохнула Татьяна. – А вообще, конечно, странно. Эти двое юнцов неплохо бы смотрелись в подъезде, в крайнем случае на пляже в Ибице, но здесь… Может, мы что-то не понимаем? Знаешь, Глеб, – она легонько ткнула Дымова в плечо, – Дениска, конечно, радикален в суждениях, но мне думается, он прав. Спровадить гламурную троицу к чертям собачьим, одним залпом обезглавить банду…

Он чувствовал, что Соколова права, что эта троица – самое опасное в радиусе ста миль, но как договориться с совестью и этим чертовым воспитанием, не разрешающим расстреливать детей? И может, они действительно чего-то не понимают? Время раннее, настоящие главари и вдохновители еще не проснулись… Он колебался, испытывал какие-то дразнящие чувства. И вдруг за спиной у спецназовцев что-то противно затарахтело! Выдержки хватило не совершать поспешных движений, к тому же тарахтело внизу. Спустя минуту в бухту, чадя прогорклым дымом, вошел знакомый катер, сбросил скорость и плавно пришвартовался к борту бригантины. На палубе толпилась вооруженная публика, но большого оживления там не наблюдалось. Пираты были удручены и растеряны. Многие с отсутствующим видом смотрели под ноги. Даже давешний «викинг» колоритной внешности выглядел придавленным и расстроенным. Невротичный долговязый тип в белой косынке и такой же в качестве галстука отделился от толпы, забросив за спину израильский пистолет-пулемет, перебрался на бригантину и семенящей походкой направился к капитанскому мостику. А кучерявый парнишка, уже почувствовав, что хорошие новости откладываются, расставил ноги и манерно скрестил руки на груди. Девчушка отодвинулась, чтобы не препятствовать «доверительной» мужской беседе. Ее мордашка выражала неподдельное любопытство. Поморщился господин с офицерской выправкой.

Несколько минут кучерявый юнец с брезгливой миной выслушивал доклад. А бледный начальник «абордажной команды» частил, заикался, проглатывал слова. Его визгливый голос прекрасно разносился по воде, бился о прибрежные скалы. Он вещал по-английски, и пусть не все слова доходили до спецназовцев, но суть их улавливалась. Рафаэль, дорогой, на этом острове действительно происходит что-то странное! Люди не спали всю ночь, обшаривали прибрежные воды и бухты на южной стороне этого клятого острова! Да, я понимаю, что ты приказал решить проблему до рассвета, но не все в наших силах. Люди измотаны, им даже половину территории не удалось осмотреть…

Потом его слова делались тише, он частил, спотыкался через слово. Нашли тела неких Вэймина и Вохтара – они долго пробыли в воде, их, похоже, унесло в море, а потом вновь прибило к острову. Оба погибли от огнестрельных ранений. Можно сделать вывод, что убиты все люди Джордана, включая самого Джордана и его неказистую посудину. У берега катера нет, значит, он затонул, но где это произошло, неизвестно. Но есть хорошая новость…

Дальше он лопотал совсем тихо, сбиваясь, обливаясь потом. Глеб вздрогнул, когда явственно прозвучало слово «Гамбринус»…

– Вашу-то в качель… – ухнула носом в траву Татьяна – она не жаловалась на слух. – Эти твари нашли нашу малышку…

– Бли-ин… – стонал Дениска. – Ну, теперь мы точно тут застрянем без еды и зарплаты…

А на что еще они могли рассчитывать? Этого следовало ожидать…

Курчавый юнец хмуро выслушивал своего клеврета, разминая суставы на «музыкальных» пальцах. Презрительно выпятилась нижняя губа. А тот уже срывался на нервный фальцет – они найдут этих «мерзавцев», они обшарят сверху донизу проклятый остров, но не сразу, это невозможно физически! У него не хватает людей! Его люди уже готовы перебраться на восточную сторону, троих он оставил в засаде у «Гамбринуса» – ведь должны они рано или поздно вернуться… Он прекрасно понимает, что не выполнил приказ, но сделает все возможное и невозможное, если ему дадут еще немножко времени…

Он попятился к лестнице, когда юнец с невозмутимым видом достал из кобуры здоровенную хромированную «беретту», что-то умоляюще закричал, закрылся ладонями. Выстрел расколол тропическую идиллию – в бухте была превосходная акустика, – бедолагу отбросило, он покатился по ступеням, вымазывая лестницу кровью и ошметками мозга, свалился на палубу, разбросав руки. Во лбу чернело пулевое отверстие, а затылок расползался по палубе, словно расплавленное олово…

– Хм, отличный парень, – сглотнул Глеб.

– При случае горло ему пожми, – фыркнула Татьяна.

Застыли люди на катере и на бригантине – нормальная воспитательная работа с личным составом. Насторожилась собачка, которой надоело гоняться за пятками, и последние несколько минут она рвала в лохмотья обрывок троса. Помчалась, подпрыгивая, как тушканчик, завертелась вокруг трупа, схватила его за оттопыренный палец. Засмеялась девчонка, которую все произошедшее только позабавило. Она еще что-то весело выкрикнула: дескать, снова Каролина угодила в страну кошмаров. Юнец картинно дунул в дырочку ствола и спрятал пистолет – но не в кобуру, а за пояс. Обнял девчонку за талию, и она отзывчиво к нему прильнула. Укоризненно покачал головой человек с горбинкой на носу, отодвинулся от своих «знакомых», сделав вид, что их не знает, и отвернулся.

– Они ненормальные, они психически больные, – догадался Дениска. – Они не люди, посмотрите, что творят, и это с лояльными-то бойцами…

Судя по всему, у парочки действительно имелись проблемы с адекватностью. К чему такая жестокость? Юнец перегнулся через перила и зашипел, сверкая глазами, на понурую публику на катере. Двое из этой компании лихорадочно переметнулись на бригантину, схватили покойника за конечности и поволокли на катер. Пираты суетились, бегали. Кто-то притащил веревку, рубил ее ножом, связывал мертвецу запястья. Трое дюжих самцов приподняли его, вознесли над передней частью надстройки, еще двое приняли сверху, чуть подали на себя. И через минуту распятое тело красовалось на виду у всей честной компании – с поникшей головой, вернее, с тем, что от нее осталось. Пираты украдкой крестились, отворачивались. И снова что-то визгливо проорал юнец, и оробевшая команда застыла, люди втягивали головы в плечи, прятались друг за дружку. Надменный напыщенный взгляд перебегал от лица к лицу, что-то выискивал, выбирал…

– Сейчас еще кого-то шлепнет, – предположил Дениска.

– Не, – возразил Глеб, – не думаю. Хорошего помаленьку, так и до бунта недалеко. Проводится конкурс на замещение вакантной должности.

Выбор малолетнего главаря пал на рослого «викинга», чья фигура выгодно выделялась на фоне прочих. Он ткнул в него пальцем и что-то проорал с подъемом в голосе. Громила невольно вытянулся – яволь, мой фюрер. И тут же преобразился, обретя кусочек опасной власти, стал орать на своих товарищей, потрясая кулаками. Пираты забегали, как тараканы. Несколько человек нырнули в машинное отделение, двое запрыгнули в рубку, еще двое подхватили багры и принялись отталкивать катер от бригантины. Взревел мотор, забурлила, вспенилась вода под винтом – и ржавая посудина, отойдя от «Лукреции», стала разворачиваться к выходу из бухты. И вот она уже неслась, разрезая бирюзовые воды, сдавая право на борт. Пираты сгрудились на носу, ощетинились автоматами и опасливо поглядывали на новое украшение судна – с головы которого стекала кровь.

– В назидание… – пробормотал Глеб. – Будет висеть, пока не выполнят поставленную мэтром задачу – найти и обезвредить чужаков, то есть нас. И не важно, что через час на этом пекле он протухнет и будет очаровательно вонять.

– На восток пошли, – подметил Дениска. – Что там, интересно? Мы в тех краях ни разу не были…

– Обещаю увлекательную экскурсию, – пообещал Глеб. – Но не сейчас, немного позднее…

Из недр бригантины объявился юркий человечек с тряпкой и ведром, рухнул на колени и принялся размазывать кровь по ступеням. Мимо него, покачивая бедрами, проплыла девчушка в коротком платьишке, брезгливо покосилась на оголившуюся задницу уборщика. Свистнула собачке, та примчалась, преданно таращась в глаза, и обе скрылись в утробе каракатицы. При этом глупое животное делало все возможное, чтобы хозяйка раздавила ей хребет. На мостике остались двое. Юнец уже не выглядел таким напыщенным и надменным, он хихикал, похлопывая по плечу своего делового партнера, который с неприязнью ему что-то выговаривал. Расходиться в ближайшие минуты эти двое не собирались. Шатен извлек из пачки очередную сигариллу, вставил в рот и поджег. Глеб напрягся – катер с устрашающей «символикой» уже скрывался за скалой-стражником. Активность на бригантине затихала. Рассредоточенные по побережью охранники занимались своими делами, к обрыву не подходили.

– Ты какой-то напряженный, – подметила Татьяна, заглядывая ему в глаза.

– Есть такое дело, – признался Глеб и принялся стряхивать с себя амуницию, не отрываясь от земли.

– Далеко? – насторожилась Татьяна.

– Ждите, – лаконично бросил Глеб и пополз налево – к обрывистому склону.

Он спускался по извилистой тропе, делая все возможное, чтобы за ним не хлынула осыпь. Он практически полз, не поднимая головы, благо от бухты его отделял полуметровый каменный барьер. Он уже возился на краю обрыва, гадая, как бы спрыгнуть в воду, не всполошив округу. Поднял голову… и встретился глазами с Павлом Гурьяновым, который примерз к каменному острову и испуганно моргал на него – дескать, ты чего, командир, белены объелся? Он подмигнул подчиненному, сделал знак, что мозги под контролем, сполз с обрыва, держась за острые края, глубоко вздохнул, наполняя легкие воздухом, и в принципе бесшумно ушел в пучину…

Проплыть под водой без ласт и снаряжения (сам гидрокостюм не в счет) предстояло не меньше пятидесяти морских саженей (порядка девяноста метров). Дистанция предельная для организма, который толком не отдохнул. Но он не суетился, не нервничал – нужно излучать спокойствие, даже если задыхаешься и готов склеить ласты. Он двигался вперед, упруго разгребая воду, отталкивался пятками, попутно отмечая красоты подводного мира и отрадное отсутствие акул. Мелкие рыбешки уступали ему дорогу, покачивался, словно маятник, морской конек, отсвечивая туповатым оком. Проплыл какой-то «инопланетянин» с разумным глазом и свисающими щупальцами. Шевелились водоросли, похожие на лохматые деревья с покрытыми инеем ветками. Он не думал, что промахнется – при таком-то размере бригантины. Он ускорялся, энергичнее работал руками и уже жалел, что не надел ласты. Ладно… Глубина бухты была порядка десяти метров – ни скал, ни бесформенных отложений мертвого планктона. Все пространство озарялось восходящим светилом, солнечные лучики расчерчивали воду, словно пули. И уже возникало из голубоватого подводного марева опутанное водорослями брюхо бригантины…

Он проплыл под ней, задев позвоночником шершавый киль, схватился за борт ниже ватерлинии, подался вверх с гудящей головой и вылезающими из орбит глазами. Выныривать, словно черт из табакерки, было как-то чревато, но терпения уже не хватало! Он всплыл под самым бортом, жадно хватал воздух, переживая не самые блестящие ощущения. Справился, ничего страшного… Опасливо глянул вверх – никто там не свешивается с борта, не целится в него? Никто не свешивался и не целился. Он находился в носовой части, предстояло проплыть немного назад – капитанский мостик где-то посредине…

Он плыл, загребая одной рукой, а второй выискивал выступы в ржавеющей металлической обшивке. Иллюминаторы располагались выше, он ничем не рисковал. Корпус судна закруглялся, для потенциальных наблюдателей он находился в слепой зоне. Но пора уже было выбираться. Иллюминатор над головой был задраен – и это славно, он схватился за углубление в округлом створе, подтянулся. Еще немного наверх… Он уже слышал глухие голоса над головой! Сердце убыстряло ритм, липкий пот струился по глазам. Он нащупал выступ во внешней части фальшборта, ухватился за него обеими руками, уперся пальцами правой ноги в углубление под иллюминатором, вытянул голову. Чудная какая-то поза, ненадежная, рискованная, он мог продержаться в ней не больше минуты, от силы полторы… а потом камнем в воду! А еще приходилось вертеть головой, контролируя ситуацию на восточном побережье. Охрана к краю пропасти пока не подходила.

– Вас еще в МИ-6 не потеряли, Гарри? – доносился насмешливый голос юнца. Он говорил по-английски без акцента, этот язык был родным для него. – Сколько недель вы уже прохлаждаетесь в нашей гостеприимной местности? Не потягивает еще на историческую родину?

– Я никогда не работал в МИ-6, Рафаэль, – ворчливо отзывался шатен. – Ты прекрасно знаешь, где я работал… пока не утонул вместе со своими ребятами и подводной лодкой.

– Ах, простите, Гарри, Особая Лодочная Служба Ее Величества… Жива там еще старушка? Ну, и как вам живется в мире мертвых? Что-то не похожи вы на мертвеца, хоть и бледны отчасти. – Юнец лаконично рассмеялся. – Вашим родственникам, наверное, полагается неплохая пенсия – в связи с утратой кормильца, нет? Представляю, как вытянутся их физиономии, когда они узнают, что вы живы и ищете сокровища на краю света в не самой подобающей для джентльмена компании…

– Рафаэль, не будем мусолить заезженную тему. – В голосе Гарри все сильнее звучало раздражение. – Имеются темы поважнее, не находишь? Мы доверяем друг другу, нет? Вы со своей лялькой Каролиной получаете свою долю, я получаю свою. Ты же не собираешься обмануть своего папочку Юанджуна?

– Приемного папочку, Гарри, приемного, – рассмеялся Рафаэль. – Посмотрите на меня внимательно, я похож на китайца? А если серьезно, Гарри, – юнец проглотил смешок, – то, как бы ни хотелось мне обвести вас вокруг пальца, я не смогу этого сделать по единственной удручающей причине: я превращусь в изгоя. Папуля проклянет меня, и до конца своих дней я буду неприкаянно скитаться на «Летучем Голландце» по Мировому океану и бояться его страшной мести – поскольку вас связывают многолетние дружеские отношения. Не знаю, стоит ли оно того – тем более, как вы догадываетесь, я не испытываю крайнюю нужду. Но ослушаться папочку, когда он навалил мне ваши проблемы и вашу компанию, я не мог. Так что мы вместе, Гарри, простите, как ни удручающе это признавать. Ваш верный слуга – не сумасшедший…

– Ладно, – процедил Гарри. – Не собираюсь осуждать твои методы, Рафаэль, ты здесь дирижер, хотя, бьюсь об заклад, старина Юанджун за твою чрезмерную жестокость по отношению к верным людям вряд ли погладил бы тебя по головке. Что ты собираешься делать? Кто, помимо нас, промышляет на этом острове? Не нравится мне история, в которую попали твои люди – этой публике палец в рот не клади… Не боишься, что сейчас мы находимся у них под прицелом?

– Отбоялся я свое, Гарри, – драматично вздохнул юнец. – Знаете, ни в Аллаха, ни в Будду, ни в Магомета никогда не верил, а вот в удачу верю до сих пор. Пока не подводила. Вы, Гарри, не бойтесь, если нас пристрелят, верные люди за нас отомстят. Итак, что мы имеем? На острове плохая компания, но скоро мы узнаем, сколько их и откуда прибыли. Сигнал уже отправлен на базу в Каян-Кентаранг – специалисты выяснят, кому принадлежит шлюп «Гамбринус», где приписан и все такое, а также кому он предоставлен и кто тот вонючий шакал, кто это сделал. Дело нескольких часов. Это могут быть русские, могут быть американцы – и не уверяйте меня, будто эти парни не знают про «Викторию» и ее груз. Но одно я скажу вам, Гарри, наверняка – кем бы они ни были, пусть даже знают, где затонула «Виктория», а оборудования у них нет. У них вообще ничего нет – налегке шныряют по острову. Так что нечего переживать. У нас аппаратура, у нас специалисты для подводных работ, грузоподъемные устройства, примерное знание, где искать, и подавляющее превосходство в живой силе. Сейчас у меня сорок два человека, через час на «Юпитере» подойдут еще шестнадцать – это все, что смог выделить папочка. Предлагаю начинать уже сегодня – отряд разделится, одни будут прочесывать остров, другие – охранять водолазов. Не возражаешь, если через час, по прибытии «Юпитера», начнем выдвигаться?

– Вот это дело, Рафаэль, – одобрительно крякнул Гарри. – Бери быка за рога, давно пора. И проверь посты, все ли у них в порядке…

Правая нога уже срывалась с крошечной опоры, трещали суставы на пальцах, не выдерживая вес. Закусив губу, чтобы не выдать себя «старческим» кряхтением, Глеб сползал по борту. Только не шуметь! Сорвалась нога, он корябал ногтями обшивку, зацепился за выступ, где ранее была его нога. Сил уже не осталось. Он глотнул воздуха и «солдатиком» ушел под воду – пусть считают, что рыба взыграла, на дне его не достанут…

Его гнало нетерпение, изумление, отчаяние. Ни хрена себе массовка – сорок два плюс шестнадцать! Да тут неделю работать не покладая рук! Впрочем, двух дозорных больше нет – слабое утешение. Трупы скоро найдут, перекроют местность, придется вырываться с боем и потерями! Бедный старичок на Талауде – в век компьютерных технологий и многочисленных «агентов влияния» его найдут довольно быстро и будут пытать, пока не расколется. Логическая картина начинала вырисовываться – впрочем, без претензий на полную версию. Подданные Ее Величества из SBS (Особой Лодочной Службы) – самые важные в мире «лодочники» – висели на хвосте у «Виктории», затеяв собственную игру. Возможно, их более интересовал Каренин, нежели золото. Можно представить, какой ущерб своей коммерческой деятельностью он нанес туманному Альбиону. Англичане мастаки по таким штучкам, и планы правительств других стран их спецслужбам не указ. Что случилось? Подводная лодка получила повреждения, «не совместимые с жизнью»? Погибла вместе с экипажем – тела нашли не все, но весь экипаж на родине сочли погибшим? Гарри выжил, как-то выбрался и посвятил остаток трудовой биографии поиску затонувших материальных ценностей? Долго шел к этому дню и вот пришел? Привлек устойчивые криминальные связи на побережье Сулавеси, договорился со своим дружком по прежним маргинальным делам – неким Юанджуном, который, в силу занятости или болезни, взвалил проблемы Гарри на беспутного приемного сына? И Рафаэль, и Юанджун, безусловно, имеют свой процент от сделки – нормальное деловое соглашение. Уж банд на Сулавеси хватает. Контрабандисты, гоняющие оружие и наркотики под видом рыболовецких судов, личные армии тамошних авторитетных паханов, банальные пираты…

Видит Бог, это пестрое воинство и есть настоящие пираты!

Он даже не заметил, как доплыл и уткнулся в скалу. Мысли рвали голову. Положение, если вдуматься, хуже некуда. Остров невелик, до бесконечности играть в пятнашки не получится, рано или поздно придется вступать в бой. «Гамбринус» можно отвоевать, но куда на нем сбежишь? Быстроходный катер догонит за несколько минут. Свои не помогут, да и связь отсутствует. Нужно перебираться на восточную половину острова, какой смысл сторожить место «залегания» «Виктории»? Они не смогут помешать водолазным работам, находясь на берегу. И своим вмешательством лишь убедят пиратов, что те на верном пути. В первую очередь следует убедиться, что на острове, кроме спецназа и пиратов, никого нет, а потом уж принимать взвешенные решения…