Текст книги "Небесный шторм"

Сергей Зверев
Небесный шторм

«Вы породили Гитлера, не мы. Вы преследовали евреев. И вы устроили Холокост!»

М. Каддафи.

С трибуны 64-й сессии

Генассамблеи ООН

21 июня, 2011 год

Тьма накрыла Средиземноморье – глухая, беспросветная. Черное покрывало укутало Сицилию, мерно вздымающееся море. Спал красивый городок Катанья, вулкан Этна в пуховой перине облаков. Только база ВВС в местечке Сигонелла не спала – лязгала металлом, чадила, издавала какофонию всевозможных звуков. Мощные прожекторы освещали ряды колючей проволоки, силуэты часовых, скопления техники, взлетно-посадочную полосу, обрамленную желтыми огнями. Чернели ангары, строения вспомогательных служб, переливалась, как рождественское дерево, диспетчерская вышка. База трудилась в поте лица. Подготовка к очередному вылету самолетов международной коалиции – с целью бомбежки объектов на территории самой восточной страны Магриба – шла по плану. Самолеты выстроились вдоль рулевой дорожки: элегантные французские «Рафали», истребители-бомбардировщики «Миражи 2000D», бомбардировщики «Торнадо» ВВС Великобритании, многоцелевые «Еврофайтеры-Тайфуны» с передним горизонтальным оперением, новые, с иголочки, «Грипен JAS 39» – гордость и краса воздушного флота его шведского величества. Техники в желтых жилетах сновали между машинами, проверяли готовность оборудования, подвешивали на консоли ракеты, бомбы с лазерным наведением. Вертелись погрузочные кары, пыхтели громоздкие заправщики.

В центре управления полетами царила такая же деловая суета. До старта истребителей-бомбардировщиков оставалось пятнадцать минут. Специалисты служб прильнули к мониторам, в эфир летели последние команды. Еще немного – и армада из тридцати машин, увешанная бомбами, ракетами, ведомая первоклассными специалистами, поднимется в воздух, возьмет курс к туманным берегам Триполитании. Наиболее массированный налет за все месяцы принуждения к миру зарвавшегося «Короля королей Африки» – «утратившего чувство реальности, убивающего собственный народ и больше не способного управлять страной» (по меткому заявлению посла США в ООН Сьюзан Райс)! Руководитель смены в униформе песочного цвета монотонно перечислял объекты бомбежки: резиденция диктатора, база установок ракетного залпового огня в восточном пригороде Триполи, казармы и скопления наземной техники в предместье Сирта, склады с боеприпасами для комплексов ПВО в городе Таджура недалеко от столицы, база патрульных катеров в Аз-Салане… В просторном кабинете предполетного инструктажа летчики внимали старшему офицеру. Инструктаж подходил к концу. Отшлифованная процедура, выдача ориентировок и координат военных объектов, систем ПВО, станций радарного слежения. Офицер захлопнул папку, пристально оглядел собравшихся. Молодые, грамотные, не задающие лишних вопросов, многим нет и тридцати, англичане, французы, датчане, американцы, у всех полетный опыт, вера в торжество идей. Каждый знает наизусть, что ему делать, и все эти предполетные инструкции – просто посидеть с умным видом, подумать о своем…

– Удачи, парни. Бог на нашей стороне.

Шарль Бурнье – капитан ВВС Франции – тридцатидвухлетний крепыш среднего роста с ежиком упрямых волос – до инструктажа успел позвонить домой в Тулузу и сейчас довольно странно себя чувствовал. Супруга Жаклин щебетала в трубку: дома все прекрасно, сад цветет и благоухает, семейная аптека на улице Руаяль приносит стабильный доход, и, похоже, мысль прикупить вторую «парафармацевтику» из области мечтаний переходит в область, где «нужно хорошенько все обдумать». Все просто чудесно: вчера приобрела «немножко одежды» в торговом центре на Монпелас. Крошка Марсель – шестилетний карапуз, практически ксерокопия Шарля – завел себе подружку Люси, такую же мелкую – племянницу соседа Гийома. И теперь они все дни проводят на лужайке перед домом, доламывая поливальную систему и нервную – у кота. В общем, все прекрасно, за исключением, как водится, пустяка – машина на ровном месте задымилась, когда она возвращалась из аптеки – но это ничего, недельку можно и на автобусе (а Шарлю стоит подумать о покупке новой машины). Свекор Анри, отец Шарля, вдруг начал проявлять несвойственную активность. Пожилой аптекарь, давно отошел от дел, беззаботный пенсионер, а тут вдруг воспылал к семейному бизнесу, докучает советами, хотя Жаклин и сама знает, как справляться. Ну, ничего, совладает с ситуацией, подкинет старичку «важную» работу, не влияющую на течение бизнеса. «А у тебя-то как, милый? – щебетала Жаклин. – Ничего опасного, не летаете, куда не надо? Ты какой-то скованный сегодня, неразговорчивый, нет? У тебя там все в порядке? Ах, прости, у вас, наверное, тоже ночь, ты спишь, да?»

Он любил свою жену, готов был полжизни отдать за Жаклин, но пропади они пропадом – жгучие глаза барменши Софи из сицилийского кабачка, куда намедни заглянули летчики, пребывая в увольнении. Не устоял капитан Шарль Бурнье, голова закружилась от крепкой граппы, подошел, завязал беседу. У малышки Софи был трогательный акцент, увлекательные формы, а еще она так смотрела на бравого пилота… Смех девушки звенел колокольчиком, она вела его наверх – в помещения для «досуга», дразнилась, прижималась, а он подпрыгивал от нетерпения, пылал, как печка, голова просто взрывалась… А наутро отличался нехарактерной задумчивостью, не смотрел в глаза ухмыляющимся приятелям по эскадрилье и все никак не мог забыть эти карие бесстыжие глаза. «Все в порядке, милая, – скупо отозвался он. – Готовимся к тренировочному полету, тут все сейчас так строго и по-взрослому». Закруглил беседу, отключился и сдал телефон.

– Ты расстроенный, дружище, не случилось ли чего? – обогнал его, хлопнув по плечу, капитан Доминик Лазар – он направлялся к своему «Рафалю», застывшему вторым на рулежной дорожке.

– Не расстроенный, а сосредоточенный, – машинально отозвался Шарль, поворачивая к своему «Миражу», у которого переминались закончившие работу техники. – Думаю много.

– А ты не думай, работай. Ох, и врежем мы сегодня этому упырю. Резиденция Каддафи нынче моя, завидуй.

– Не промахнись…

– Как? – засмеялся Лазар.

Дурных предчувствий у Шарля не было. Но что-то неприятно покалывало под лопаткой – неясное беспокойство: то ли от разговора с Жаклин, то ли просто так. Прежде чем взобраться по приставной лестнице в кабину, он по давней привычке подбросил монетку в двадцать пять евроцентов. Выпал цифровой номинал – Шарль пожал плечами, ну, ничего, бывает, почему бы нет? И что теперь – рвать волосы, сказаться больным? Он ухмыльнулся, сунул монетку в карман и полез в кабину, сжимая шлем под мышкой…

Кабину «Дассо-Миража 2000D» – многоцелевого истребителя четвертого поколения, основной боевой машины ВВС Франции – тускло освещала подсветка приборов. С 2007 года эти самолеты не выпускали, заменили «Рафалем», но Шарль считал, что напрасно. Машина-монстр, до упора напичкана электроникой, «бесхвостка» с низко расположенным треугольным крылом. Трехстоечное шасси, мощная механизация крыла, корпус – из прочных композиционных материалов. Усовершенствованное радиоэлектронное оборудование. Система управления – электродистанционная, с четырехкратным дублированием, аварийным каналом, запитанным от отдельной батареи. Небольшая крейсерская скорость, но куда спешить? Самолет устойчив во всех углах атаки, диапазонах высот, включая критически малые, на малых же высотах идеально преодолевает системы ПВО, способен наносить удары в любых погодных условиях… Вооружение такое, что самому страшно. Четыре 30-миллиметровые пушки DEFA: две под фюзеляжем, две под крылом, управляемые ракеты «Скальп» класса «воздух – земля»; бомбы – корректируемые, свободнопадающие; подвесная артиллерийская установка «Dassault CC» с двумя пушками по шестьсот патронов в каждой…

Метеосводка получена – в районе Ливийского моря и береговой полосы Триполитании все спокойно. Южнее – в Феззане – свирепствуют пыльные бури: по-европейски – сирокко, по-ливийски – гибли, но туда вроде и не надо… Летчик был собран, сосредоточен. Переговоры с пунктом управления: полминуты до команды на взлет. Турбины уже ревели, боевая махина начинала разбег… Он поймал себя на мысли – и впрямь, испытывает беспокойство. Вроде все штатно, он четко знает алгоритм, действия на тренировках отработаны до автоматизма, это его второй боевой вылет… Хотя если честно, то первый – в апреле он участвовал в разведывательном полете над Мисуратой, где шли тяжелые бои повстанцев с головорезами Каддафи, и то одни, то другие попеременно выбрасывали противника из города. «Все в порядке, считай полет тренировочным, – успокаивал он себя. – Как дома, во Франции. Да, не болванки везу, полный комплект вооружения, и уничтожить надо не учебные, а реальные цели. И что? Ты же не сентиментален?» За два месяца боевой работы в небе Ливии не сбит ни один натовский самолет. Пропаганда Каддафи уверяла обратное, но каждый раз на поверку это оказывалось фикцией…

Он ни разу в себе не усомнился. С раннего детства Шарль Бурнье болел небом. Дядя Оноре – брат отца – летал на самолетах «Эр Франс» внутренних авиалиний. Шарль неделями пропадал в ангарах местного аэродрома – вместо того чтобы, как все дети, играть и хулиганить. Собирал потешные модельки, штудировал специальную литературу, в которой мало смыслил, но делал вид, что постигает сакральное. Окончив школу, поступил в летную – под Парижем – и почувствовал себя пилотом после первого же самостоятельного полета на третьем году обучения. Блестяще отучившись, попал в авиационный полк истребительной авиации в Тулузе, где служил и поныне. Летную службу в ВВС Шарль считал своим кредо. Амбиций и честолюбия – больше, чем у кого-либо еще. Он планировал стать полковником – не штабным, летающим – скажем, командиром авиационного полка. Дальше не заглядывал. Летных происшествий в послужном списке не было. Начальство и сослуживцы окрестили Шарля «счастливчиком». Он окончательно уверовал в себя, переучившись на новый «Мираж 2000» – основную боевую единицу французской авиации. За десять лет военной службы вырос из простого летчика до заместителя командира эскадрильи, от лейтенанта – до капитана. Он участвовал во многих учениях авиации НАТО, вместе с эскадрильей совершал летные командировки в Германию, Англию, Данию. Когда эскадрилью с началом войны перевели на Сигонеллу, воспринял это философски: начальству виднее; он готов защищать свою страну хоть на Южном полюсе. А реальная боевая работа – те же учения: трудно, напряженно, но вряд ли опасно. Кто там говорил – из великих, но не французов: тяжело в учении…

Попискивала бортовая радиостанция – звено в коротковолновой системе связи. И вновь это пьянящее, с выбросом адреналина чувство, когда самолет на полном ходу отрывается от бетонки и круто, с набором высоты уносится в небо! Полет стандартный, на третий десяток пошло. Взлет, набор высоты, построение в эшелоне…

Малоскоростной, неповоротливый самолет «Е-3 Sentry» ВВС США, оборудованный комплексом радиообнаружения и наведения АВАКС, барражировал над Средиземным морем милях в тридцати от береговой линии. Дискообразный обтекатель над фюзеляжем, прячущий антенну радиолокатора, придавал машине оригинальный вид, воспетый в присказках и поговорках летного состава. Дежурная смена упорно трудилась. Гортанно покрикивал старший смены майор Колин Прайс, инструктируя старших постов. Привычная работа для операторов – провести группу истребителей от Сигонеллы к Ливии и обратно. Наведение на цель, координация действий, отвод в тыл – полный комплекс мероприятий для управления воздушным боем. Во вместительном фюзеляже хватало места для аппаратуры, операторов, вспомогательного оборудования. «Умный» радиолокатор вел армаду НАТО, мощность РЛС позволяла находиться вне зоны действия ливийских ПВО.

Полноватый сержант Грегори Ломан смотрел на экран монитора. Он неплохо устроился – даже в хаосе железа и проводов Грегори находил себе комфорт – сибарит по жизни, воевать – так с удобствами. Он потягивал остывший кофе через трубочку, что не мешало манипулировать клавишами и опасливо прислушиваться к работе турбин. Отличный специалист – Грегори не был образцом отваги и мужества. Он не верил, что самолет недосягаем для ракет Каддафи. Источник мощного радиоволнового излучения – чем, по сути, являлся АВАКС – идеальная мишень. И стоит таких денег – что не просто мишень, а лакомая мишень! Попробуй убежать с его неповоротливостью и низкой скоростью, а парашюта у себя за спиной Грегори как-то не чувствовал. Уверение начальства, что АВАКС прикрывает система ПВО на Сигонелле и авианосцы 6-го флота США, стоящие на рейде от Ливии до Лампедузы, он воспринимал скептически. Коллеги косились с усмешкой – о пугливой натуре мистера Ломана знали все, любили подшучивать, не гнушались мелкими розыгрышами в духе «ой, падаем». Но сегодня никто не шутил и не подначивал – работа требовала серьезности. На экране локатора Грегори видел засветки от проводимых им самолетов из Сигонеллы. Слева по курсу осталась Мальта. Армада шла в эшелоне, вторгаясь в пределы Ливийского моря. Летели кучно, тремя группами. Разойдутся лишь под Хомсом – двенадцать бортов уйдут на Триполи, восемь на Сирт, восемь на Таджуру, два на Аз-Салан. Все штатно.

– Прайс, доложите! – высунулся из-за загородки седоватый полковник Шеффилд.

– Все в порядке, сэр, – отчитался майор. – Тридцать бортов. Время готовности – двенадцать минут.

– О’кей, – полковник кивнул и включил переговорное устройство – доложить в штаб авиационного командования о готовности тридцати самолетов НАТО к нанесению удара по намеченным целям…

Береговая полоса к западу от портового Хомса, находящегося под контролем правительственных войск, была сильно изрезана. Назвать эту местность курортной зоной мог бы лишь человек с причудливым воображением. Угрюмые скалы – расколотые, похожие на ломаные зубы – обрывались в воду, волны набегали и бились о камни, обильная пена вылизывала гладкие валуны. Ветер дул от Европы, гнул макушки редких деревьев, примостившихся на скалистых террасах. Небо – пронзительно ясное, звезды казались выпуклыми лампочками, висящими где-то рядом. Метрах в ста от моря, где изгибы местности слегка сглаживались, петляла укатанная грунтовая дорога. Она отворачивала от шоссе метрах в пятистах южнее и вела в рыбацкий поселок, притулившийся за мысом на западной стороне. Послышался дребезжащий звук мотора, и из-за холма выбрался подержанный японский грузовичок с металлическим кузовом. Фары освещали разбросанные камни, чахлые кусты, заросли тамариска, путь в низину к небольшой фруктовой рощице. Грузовичок притормозил, стал по узкой дуге поворачивать влево, вклинился между осадочными махинами и направился за покатую возвышенность. За грузовиком, на расстоянии метров сорока, шел джип – лунный свет озарял стальные рамы по периметру кузова, контур закрепленного на крыше крупнокалиберного пулемета. Машины въехали за холм, встали на ровной площадке. Погасли фары. Из джипа никто не вышел, из кабины грузовичка выпрыгнули двое, подбежали к кузову. Со скрежетом отомкнулся борт. Несколько минут эти двое выгружали деревянные ящики. Молодой паренек со смышленым лицом, одетый в рваные джинсы и длинную рубашку навыпуск, вытер пот со лба, побежал в кабину за монтировкой. Трещала и лопалась древесина, они извлекали из тары причудливо изогнутые металлические блоки, соединяли их кабелями. Второй вскарабкался обратно в кузов, принялся крепить концы кабелей к тяжелым продолговатым аккумуляторам, уложенным вдоль борта. Из джипа кто-то выбрался. Размял конечности, потянулся, вальяжно двинулся к грузовику. В мерклом свете обрисовалась стройная фигура, облаченная в цивильный костюм, щеточка усов под носом. Он что-то произнес на ломаном английском. Человек, ковырявшийся в кузове, отряхнул ладони и спрыгнул на землю. Рослый, неплохо сложенный, но сильно сутулый – словно стеснялся своего роста. Возможно, ему было около пятидесяти, но выглядел моложе. Грива черных волос, тронутых сединой, серебрилась в лунном свете. Горбатый нос, под носом уже не щеточка, а целый пышный «кустарник».

– Спасибо, капитан, – голос человека был сочный, бархатный. – Пусть каждый занимается своим делом. Ваше дело – безопасность и сопровождение. Справимся. Аллах поможет.

Сопровождающий пожал плечами, буркнул что-то вроде «Иншалла» (да будет на то его воля) и удалился в джип. Паренек отлаженными движениями монтировал треногу. Поднатужившись, взгромоздили на нее нечто вроде тарелки спутниковой антенны. Молодой крепил ее к кронштейнам, пристроил в пазы блок настройки длительности входного и опорного импульсов. Старший извлекал из ящиков составные части загадочной конструкции. Щелкали зажимы, стыковались детали механизма. Получалось что-то абсурдное, причудливое, взаимоисключающее.

– Готово, Али Гусейнович, – свистящим шепотом проинформировал паренек. – Ну и хреновина у нас с вами получилась…

– Вот такая она, Ильхам, – усмехнулся черноусый, – помесь самогонного аппарата и машины времени…

Паренек хихикнул. Но поперхнулся, закашлялся. Черноусый включил подсветку часов. Заволновался, бросился разворачивать тарелку. Вдвоем установили ее на ровном участке, молодой подкрутил ручку, развернув загадочный диск в сторону моря. Приладил основной сенсорный блок из анодированного алюминия – к нему подключались сенсорные головки и дополнительные головки лазерных диодов. Коллега склонился над громоздким пультом управления, активировал питание, а когда в железной коробке послышалось прерывистое гудение, принялся переключать клавиши, налаживая работу установки. Прислушивался – через несколько секунд после активации должно запуститься самотестирование. Скоро гудение стало ровным, слегка затихло, оператор удовлетворенно кивнул, перевел дыхание. Настроил регулятор длины волны излучателя. Плавно пульсировал желтый светодиод – машина успешно проверяла саму себя. Паренек стоял неподвижно, приложив ладонь к уху, вслушивался. Прошло минуты четыре. Ильхам встрепенулся.

– Кажется, летят, Али Гусейнович… – Голос парня сел от волнения, он почти хрипел.

Дышать становилось трудно. Всю жизнь он к этому шел – через не могу, бессонные ночи, неверие коллег и начальства, бюрократические баррикады. Четверть века потратил на создание установки и возможность ее испытать. И вот теперь, когда до цели считаные минуты… Что это было? Он начал сомневаться? Или мечта, которая сбывается, – уже не мечта? Бойтесь исполнения желаний? Он тоже начал вслушиваться. В ушах звенело, отрывистое жужжание сверлило мозг. Далекий, невнятный, одиночный гул, мало похожий на «хоровое пение»…

– Разведчик, Ильхам… – Он не узнавал свой взволнованный голос. – Разведчик летит вдоль моря… Уже скоро. За разведчиком пойдут остальные…

Армада шла намеченным курсом – по три машины в ряд. Маячки бортовых огней мерцали на крыльях. Море не просматривалось – сплошная египетская тьма внизу. Где-то под крылом – мощные авианосцы ВМС США, крейсеры, эсминцы, десантные корабли с 26-й экспедиционной группой Корпуса морской пехоты США, боевые корабли других стран – собранные в этом море, как заявила госсекретарь США, «исключительно в гуманитарных целях и для спасательных операций»… По курсу тоже – темно и странно. Только приборы подсказывали, что курс и высота – верны. Оператор наведения сообщил о приближении к границе Ливии. Ощущение смутной тревоги рассосалось – летчик был спокоен. Сообщение оператора не взволновало. Причин для переживания никаких. Пустая формальность – пересечь границу арабского государства. Что произойдет над Ливией с самолетом НАТО? Ничего! То же самое, что танковая колонна в джунглях Папуа – Новой Гвинеи! Из луков расстреляют? Там же дикари, они еще с верблюдов не слезли… Он многого не знал о событиях в Ливии, но верил отцам-командирам. Защищать гражданских – священный долг. «Мы спасаем бесчисленное количество жизней по всей стране! – вещала на пресс-конференции в Брюсселе официальный представитель НАТО Оана Лунгеску. – Мы проводим операции с особой тщательностью и точностью, чтобы избежать жертв среди мирного населения. Цифры гражданских потерь, упоминаемые ливийским режимом, являются откровенной пропагандой! Режим Каддафи жестоко и систематически атакует собственный народ, правительственные войска обстреливают города, минируют порты, используют мечети и парки в качестве живого щита!» Он гордился, что именно Франция первой 19 марта нанесла удар. В 12.45 – обстреляв автомобиль неизвестного типа, но который явно представлял угрозу гражданскому населению. Именно французские летчики обнаружили в воздухе над Ливией самолет противника Г-2 «Галеб» и после его приземления на базе Мисураты уничтожили ракетой «воздух – земля». Именно французы нанесли воздушные удары по целям в районе Эль-Зинтан, ликвидировав на стоянках пять штурмовиков и два ударных вертолета «М-35», уничтожили три бронемашины у Мисураты и две – у Альджабии, стирали с лица земли объекты радиоэлектронной разведки, четыре установки САУ к югу от Триполи, склад с вооружением, крошили командную инфраструктуру и силы ПВО, взорвали несколько ливийских вертолетов во время их транспортировки на автоприцепах…

Он покосился вбок – слева мерцали бортовые огни идущего в его ряду «Рафаля». Марсель Жюстье – единственный из пилотов ударной группы, кому под сорок. Тихий молчун, по барам не ходит, электронную книжку читает, семья живет в Нормандии, и практически все свое жалованье он отправляет ежемесячно туда. Справа на «Грипене» смешливый швед Свенсон, где-то позади Поль Гурден на «Мираже III» – душа компании, резкий парень и первый, если намечается поход по увеселительным заведениям. «Алкоголь, господа, наркотики, беспорядочные половые связи…» (шутка, конечно – во всяком случае, про наркотики). С ним-то и держал пари Шарль, хватит ли духу подойти к бойкой барменше с бесподобными глазами. Духу-то хватило, но кто же знал, что «романтический» вечер закончится поломкой кровати? Он скрипел зубами от злости: призрак крошки Софи тянул его в каморку, где из мебели была лишь койка, сбрасывал одежды, обвивался вокруг тела, словно лиана-паразит… «Приходи еще, Шарль, я буду ждать… ты не такой, как все, ты другой…» Зачем он пошел тогда в эту чертову увольнительную?!

На командном пункте штаба коалиции в Милане генералы и обремененные постами офицеры следили за изображением на огромном мониторе. Отчетливо было видно, как группа самолетов со стороны Италии приближается к Ливии. Еще минута, от силы две – армада пересечет линию побережья, разобьется на группы, начнется главное – боевая работа по намеченным мишеням.

– Все в порядке, господа, – объявил молодцеватый, начинающий лысеть подполковник в итальянской форме. – Отработают, как всегда. Рутина, если изволите. Сегодня шесть объектов, из них три в Триполи, включая дворец Каддафи. Двадцать минут работы – и на базу.

– Предпочитаю забрасывать этих варваров «Томагавками», – проворчал высокопоставленный чин в форме британских ВВС. – Надежно, безопасно. А так, гадай – вышлют пару перехватчиков, ущерба, конечно, никакого, но впечатление смажут.

– Не вы ли, мистер Бэгуэлл, заявили на весь мир 23 марта, что ВВС Ливии больше не существует? – усмехнулся бледноватый французский генерал.

Британский чин неприязненно покосился на французского коллегу, воздержался от комментариев. Вновь обратил взгляд на монитор, где точки самолетов пересекали границу суверенного государства. Интенсивность авианалетов и стрельба крылатыми ракетами с эсминцев и подводных лодок «Флорида» и «Провиденс» росла с каждым днем. Ежедневно поступали сводки об уничтоженной бронетехнике, подавлении баз ПВО, ликвидации военных складов. Натовские генералы нервничали. Парадокс – чем сильнее распахивали бомбы Ливию, тем прочнее становились позиции Каддафи. В феврале они висели на волоске, а теперь окрепли. Почему? Он все такой же, мечет молнии, хрипит в микрофон. «Меня не пугают бури, охватившие горизонт, я не боюсь истребителей, несущих разрушения! Меня не сломить, мой дом здесь, в этом шатре, я полноправный хозяин, и завтра будет таким, каким его сделаю я!» Похоже, Запад преподнес Каддафи подарок – сплотил вокруг него его собственный народ. Такая же поддержка, что и сорок лет назад. Не хотелось верить, что Каддафи выигрывает войну – без современных ракет, мощных бомбардировщиков… На месте взорванных танков возникали новые, пополнялись людские резервы – ливийцами, наемниками из сопредельных стран, стреляли зенитки – пусть не попадая, но поднимая дух воюющих солдат. Войска Джамахирии успешно теснили мятежников почти по всем фронтам, забирая город за городом. Менялась тактика правительственных войск – все больше напоминая партизанскую. «Призрак» наземной операции становился реальнее, объемнее, но в рамки резолюции ООН под номером 1973 он не вмещался даже при самом вольном ее прочтении. Операция, прозванная вице-адмиралом ВМС США Гортни «Одиссея. Рассвет», французами – «Харматан», англичанами – «Эллами», а выскочками из группы объединенных штабов – «Союзный защитник», могла продолжаться еще не один месяц…

– Летят, я слышу их… – вгрызся в ухо взволнованный шепот Ильхама.

Али вздрогнул, почему он шепчет? На километры – никого, боится, что с самолетов услышат? Оцепенение охватило – вовремя, нечего сказать. Теперь он тоже слышал шум – непрерывный, нарастающий гул работы множества авиационных двигателей. Он избавился от оцепенения, начал пристально вглядываться в небо. Самолеты не просматривались на фоне бархата небосклона, усыпанного звездами. Но звук летящей армады шел именно оттуда – из-за редких облаков, наползающих с моря. Высыпали из джипа сотрудники ливийской безопасности, задрали головы, кто-то несдержанный начал выкрикивать гортанные арабские ругательства.

– О Аллах всевышний, только бы прошли над нами, а не в стороне, иначе не сработает… – снова забилось в ухо.

Паренек свалился на корточки, было видно, как дрожит у него спина, он отчаянно молился. Лично Али с этой стороны проблемы не видел. Информатор в штабе коалиции указал ливийским «товарищам» четкие координаты прохода группы истребителей – сомневаться в его компетенции не приходилось. Ливийская разведка, как и в прежние времена, работала четко и грамотно. Вычислили «слабое звено», денег не жалели, чего их жалеть, если только у Каддафи, по слухам, в Триполи в наличности хранится несколько десятков миллиардов долларов – и все аресты его счетов в европейских банках, о которых так восторженно кричали натовцы, – не больше, чем булавочный укол?

– Включайте, – горячился Ильхам. – Не спите, Али Гусейнович, чего вы зависли, жмите скорее, на нас идут…

– Рано… – выдавил он с комом в горле. Пальцы нервно бегали по панели управления, гладили кнопки, но не давили. Еще немного, еще чуть-чуть, на счет три – и будет в самый раз… Гул летящих самолетов рос и ширился, заполняя всю округу, отчаянно бил по ушам, гнул к земле.

– Давайте, чего вы ждете? – стонал Ильхам.

Самолеты выныривали из-за куцей змейки облаков, мигали бортовые огни. Они снижались, теперь их было четко видно. Первый ряд уже проплыл над сушей, второй, третий… Ушат адреналина хлынул в кровь. «Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного», – подумал Али и надавил на красную кнопку, под которой было незатейливо по-русски начертано «Пуск». Удержал в нажатом состоянии. Раз, два, три – вспыхнула красная лампочка. Что-то загудело в передающем блоке. Пошел процесс, означающий, что установка «Лучи смерти» вышла на максимальный режим работы…

Шарль скорее почувствовал, чем понял – что-то произошло. Самолет не трясло. Не было посторонних звуков. Ничего необычного – только странное состояние, словно ты попал в невесомость и едешь задом наперед. Вернее, содержимое желудка попало в невесомость и стало пробивать дорогу наверх. И словно волосы под шлемофоном зашевелились. А потом он решил, что оглох: работали двигатели, ревели турбины, и вдруг стало тихо! Он потряс головой – в наушниках тишина, но собственную ругань он слышал отчетливо! Что за бред? Он четко слышал, как левый двигатель что-то слабо проурчал и заглох окончательно. Темнота по глазам – погасла подсветка приборов! Померкли экраны дисплеев. В наушниках слабый шелест, связь пропала. Ау, где все? Оглушительная тишина. Ужас охватил не детский – такого не бывает! Тело вспотело – от ушей до пяток. Высотомер ничего не показывал, но Шарль чувствовал, что самолет катастрофически падает! Не может быть! Он бы знал, если бы в корпус попал снаряд. Он быстро глянул влево, вправо. Святая Мария, какая приятная компания! «Рафаль», ведомый Марселем Жюстье, словно споткнулся на ровном месте. Был здесь и вдруг пропал – камнем рухнул на землю! «Грипен» Свенсона терял управление, его повело влево – на Шарля! Бурнье ахнул – земля приближалась, самолет летел к ней под острым углом. И вдруг дрожь сотрясла фюзеляж – носовая часть заходила из стороны в сторону, стала заваливаться вниз. «Странно, – подумал Шарль. – Почему я еще здесь?» Он натянул рычаг катапульты в подлокотнике кресла.

Исполнительный механизм уловил команду. Притянул ноги к креслу, зафиксировал, прижал локти к туловищу, выбрал зазоры в ремнях, фиксация головы, отброс аварийного люка, стремительный перепад давления…

Мощная сила выбросила его вместе с креслом в ночное небо. Успел подумать, что кресло отделяется от него, как ступень от ракеты. Хлопнул стабилизирующий парашют, опали ремни, отвалилось выбрасываемое сиденье. Раскрылся спасательный парашют. Вдохнуть не успел – потащило куда-то в сторону воздушным потоком, и вновь помчалось к горлу все выпитое и съеденное…

Такое ощущение, что рвануло под ногами! Адский сноп пламени, как в американском кино, чудовищный грохот! И серия последующих, затухающих взрывов, сопровождаемых всплесками пламени. Он даже ноги машинально подогнул, чтобы не опалило. И лишь позднее сообразил, что взорвался его хваленый «Мираж» с практически полными топливными баками и впечатляющим боезапасом. Его сносило ветром, земля приближалась, он уже различал всхолмленную, заваленную камнями равнину, гребень скалы на ровном месте, что-то вроде извилистого оврага, чахлые малорослые кусты. Сноп пламени – последний привет от «Миража» – остался за бугром. Показалось или нет – но далеко за гребнем расцвел еще один факел. Он летел на острые камни! Начал судорожно извиваться, тянуть стропы…

Сержант Грегори Ломан не верил своим глазам. Заморгали и стали пропадать точки на экране монитора! Первая, вторая… пятая. Он выплеснул кофе на штаны, чертыхнулся, растер ладошкой липкую жижу. Непонимающим взором, выпучив от изумления глаза, таращился на монитор. Точек не было. Истребители-бомбардировщики, благополучно пересекшие сухопутную границу Ливии, исчезли с экранов! Такого не бывает! Он отставил кофе, зачем-то стукнул сбоку по монитору. Картинка лучше не стала. Самолетов не было, словно их и не было никогда!