Текст книги "Ненависть и месть"

Глава 5

Грузовик «МАЗ», кабина которого выкрашена в защитный цвет, с длинным полуприцепом-фурой свернул с асфальтированного шоссе на укатанную проселочную дорогу. До деревни Сморчково оставалось несколько километров.

В этот вечерний час, когда последние солнечные лучи золотили верхушки дальнего леса, ничто для водителя грузовика не предвещало неожиданностей.

К тому же рядом с ним сидел охранник – здоровенный детина с крепким лбом и бычьей шеей. За всю неблизкую поездку охранник не произнес ни единого слова. Водитель, скучавший в дороге, пытался развлечься, как мог: то напевал что-то, то насвистывал. Охранник лишь курил сигареты одну за другой да время от времени сплевывал в открытое окно.

Вечер был теплый. Нагретый за день воздух врывался в кабину, мягко лаская лица.

– Сейчас поворот будет, – сказал водитель, обращаясь то ли к самому себе, то ли к охраннику, – за ним еще один, и приехали.

Детина, на лице которого не было заметно следов какой-либо активной умственной деятельности, смачно харкнул в окно и почесал руку, на которой был вытатуирован оскалившийся черт с кривыми рогами, клыками и длинной бородой. Шофер покосился на охранника.

– Слышь, друг, а что это у тебя там нарисовано?

Детина не удостоил шофера даже взглядом.

– Да ладно, друг, уже почти приехали, скажи хоть пару слов. А то всю дорогу отмалчивался. Звать-то тебя как?

– Кеша, – хмыкнул громила.

– Ну вот, хоть что-то, – засмеялся водитель. – Понимаешь, я раньше, еще до того, как на грузовик выучился, на такси шоферил. Уже три года баранку «МАЗа» кручу, а все никак к долгим дорогам привыкнуть не могу. Тянет поговорить. Ты-то сам машину водишь?

– Менты!

– Что? – не понял водитель.

– На дорогу смотри! – неожиданно взорвался охранник.

У последнего поворота на Сморчково стояла, наполовину перегородив дорогу, милицейская желто-синяя «Волга» с включенным проблесковым «маячком». Двое высоких парней в камуфляжной милицейской униформе, вооруженные короткоствольными автоматами, прохаживались по обочине. В машине сидели еще двое.

Увидев приближающийся грузовик, один из милиционеров поднял полосатый черно-белый жезл.

– Вот херня, – пробормотал шофер «МАЗа». – Что это они тут в такое время делают?

– Сейчас узнаешь, – угрюмо пробасил охранник.

Повинуясь жесту милиционера, шофер остановил фуру и выглянул в открытое окно. Охранник неуютно заерзал в пассажирском кресле.

– В чем дело, начальник? – бодро спросил шофер.

– Проверка документов.

Шофер вытащил из-за солнцезащитного козырька права, путевой лист и протянул их милиционеру. Пока тот разбирался с документами, водитель успел заметить на рукаве камуфляжной униформы нашивку «ОМОН».

– Так вы не из ГАИ? То-то думаю, что в такой поздний час автоинспекции на проселочной дороге делать?

– Много болтаешь, – строго заметил милиционер.

– Так я ж бывший таксист. Все, молчу.

Внимательно изучив документы, омоновец спросил:

– Оружие есть?

– Нет, конечно. Откуда у нас оружие?

– А это кто с тобой?

– Так, друг один. Скучно, понимаешь, в дороге, вот он и решил мне компанию составить.

– Выходите из машины оба.

– Да в чем дело, начальник? Ты хоть объясни.

– Машину будем досматривать.

– А что, с документами что-нибудь не в порядке? – поинтересовался водитель, открывая дверь «МАЗа» и спрыгивая на пыльный проселок.

Милиционер проигнорировал вопрос.

– Обыщи пассажира, – сказал он, обращаясь к своему напарнику, – потом кабину.

Второй омоновец быстро подошел к детине с татуировкой на руке.

– Руки сюда.

Профессиональным движением он раздвинул ноги обыскиваемого, перекинув автомат через плечо, обшарил с ног до головы.

– Документы есть?

– Дома оставил.

– Чистый. Стой так и не дергайся.

Осмотрев кабину, второй омоновец вытащил из-под сиденья пассажира монтировку и показал ее старшему.

– Только это.

– Добро, – кивнул старший и обратился к водителю: – Что в фуре?

– Там же написано в путевом листе – бочки с химикатами.

– А на фуре у тебя написано: «Продторгсервис», – заметил омоновец. – С каких это пор химикаты стали продуктами?

– Это же фирма так называется, – пояснил водитель. – А возить можно все, что угодно: хоть коров, хоть железные опилки.

– Открывай фуру, посмотрим, что там за химикаты.

Один из омоновцев остался стеречь охранника, старший с документами в руках проследовал за водителем. Заскрипели дверцы полуприцепа, изнутри пахнуло запахом лежалой рыбы и еще чем-то, определенно знакомым. Милиционер потянул носом.

– Что за вонища?

– Обычное дело, – пожал плечами шофер. – То одно возишь, то другое, все перемешивается.

Полуприцеп был плотно забит уставленными друг на друга бочками синего цвета с надписями латинским шрифтом.

– Товар, похоже, импортный? – сказал омоновец.

– А нам, татарам, все равно, – засмеялся водитель. – Что загрузили, то и везем. Наше дело маленькое, как в школьной задаче: из пункта А в пункт Б надо доставить товар. Быстрее обернешься – больше денег заработаешь. Мы ж, шоферюги, с колес живем.

– Да не трынди ты, – оборвал его омоновец, – лезь давай.

Сам он забрался в полуприцеп следом за шофером.

– Открывай.

– Так ведь там зараза. Дыхнешь один раз – потом всю жизнь кровью харкать будешь, – кисло сказал водитель.

– Ничего, от одного раза не подохнешь, – уверенно сказал милиционер. – А вот если не откроешь, париться тебе в аквариуме.

– Да ладно… Я чего, я ничего.

Немного поколебавшись, водитель отвернул завинчивающуюся крышку емкости. Омоновец наклонился над бочкой, принюхался.

– Что-то от твоих химикатов спиртягой несет.

– Не может быть.

– А ты не бойся, пригнись.

Шофер тоже наклонился над бочкой, осторожно нюхнул раз, другой. На лице его появилась мина глубокого удивления.

– Это, наверное, аммиак, – неуверенно предположил он. – Я слышал, что аммиак чем-то похожим пахнет.

– Аммиак – это нашатырный спирт, – хмыкнул омоновец, – а мой нос чувствует запах этилового. И этот запах я никогда ни с чем не спутаю.

– Ну, не знаю… – Водитель почесал затылок. – Может, в одной бочке случайно оказался?

– Закрывай. Давай другую.

Вторая бочка издавала тот же самый аромат.

– Я сразу подумал – чем-то знакомым несет, – сказал милиционер. – Все ясно. Вылезай.

Один за другим они спрыгнули на землю, шофер закрыл дверь полуприцепа, замотал ее куском проволоки.

– Что ж теперь будет-то, а, начальник?

– Следствие будет.

– Так ведь я ж тут ни при чем. Мое дело маленькое.

– Я уже это слышал, шагай. Разберемся.

Подойдя к кабине, омоновец сказал своему напарнику:

– Дело ясное, товар контрабандный. В путевом листе в накладных записано – химикаты, а там – спирт.

– Кто грузоотправитель? – поинтересовался тот.

– Сейчас глянем. Какая-то фирма… что-то неразборчивое. И штамп смазанный. А предназначено это все какому-то заведению под названием «Контур». Эй, ты, как там тебя, – омоновец глянул в документы, – Петров, куда с грузом направлялся?

– В Сморчково.

– И что там?

– Не знаю. Мне сказали: спросишь там у кого-нибудь, где зерноток, все покажут, вот туда и вези.

– Проверим, – деловито сказал старший.

Он направился к желто-синей «Волге», подал документы сидевшему на заднем сиденье и перекинулся с ним несколькими фразами. Вернувшись к грузовику, милиционер сказал:

– Так, мы сейчас проверим, что у них там на зернотоку, а вы посидите там, на травке, под присмотром.

Второй омоновец ткнул стволом автомата в спину татуированному охраннику:

– Руки за голову. Вперед! Водила, руки на голову, за ним следом!

– Так мы что – арестованные? – повернув голову вполоборота, спросил водитель грузовика.

– Задержанный, не оборачиваться! – прикрикнул на него омоновец, шлепавший подошвами тяжелых ботинок по вытоптанной тропинке.

Перекинув автомат за спину, омоновец быстро вытащил из бокового набедренного кармана камуфляжного комбинезона пистолет с глушителем.

Едва задержанные прошли по тропинке за широкий раскидистый куст, омоновец вскинул руку с пистолетом и, практически не целясь, выстрелил в затылок водителю.

Пуля прошла под основание черепа и, пробив лицевую часть, вместе с кровью, осколками костей и серыми брызгами мозга вышла наружу.

Татуированный охранник, услышав позади себя странный звук, успел обернуться. Он увидел собственную смерть своими глазами.

Быстрым профессиональным движением омоновец направил ствол пистолета ему в лоб и тут же нажал на спусковой крючок.

Труп охранника, залитый кровью и ошметками мозгового вещества, тяжело рухнул на мягкую зеленую траву рядом с трупом водителя, который при жизни был очень разговорчивым. Убийца, убедившись в том, что дело сделано грамотно, спрятал пистолет и быстрым шагом вернулся на дорогу.

– Порядок, – сказал он старшему.

– Садись за руль грузовика. Да униформу не забудь снять. Мы поедем впереди, не отставай.

* * *

Копельмана среди ночи разбудил телефонный звонок. Нащупав спросонья кнопку ночника, он включил свет.

– Ни днем, ни ночью покоя нет, – пробурчала супруга, отворачиваясь и накрывая голову подушкой.

– Спи, Миррочка, – успокоил ее Исаак Лазаревич.

Хотя он и ждал этого звонка, сердце его было неспокойно – как там все прошло?

– Слушаю.

– Исаак Лазаревич, – раздался взволнованный мужской голос, – это Дрейер звонит.

– Что у вас, Семен Семенович?

– Машина не пришла.

Не зря опасался Исаак Лазаревич. Шестое чувство его не обмануло.

– До ночи ждали. Решил вам позвонить, поставить в известность.

– Почему не пришла? Я же сам проследил за отправкой! Она должна была прийти не позже десяти часов вечера. Ничего не понимаю.

– Мы тоже, Исаак Лазаревич.

– Может, сломалась где-нибудь по дороге? Ладно, Семен Семенович, сколько у нас там еще сырья?

– На день работы.

– Вот и работайте, а я с утра разберусь.

Положив трубку на рычаг телефонного аппарата, стоявшего на столике рядом с кроватью, Исаак Лазаревич отбросил одеяло, сунул ноги в шлепанцы и поплелся на кухню.

– Куда ты, Изя? – прогундосила супруга.

– Мирра, я же тебе говорил – не морочь мне голову, и без тебя забот хватает.

– Завтра ты пожалеешь об этих словах, – угрожающе донеслось из-под подушки.

Копельман только раздраженно отмахнулся в ответ и вышел из спальни.

«Ай-яй-яй, как нехорошо, – подумал он. – Шестнадцать тонн сырья… По нашей технологии семьдесят тысяч бутылок минус накладные, туда-сюда… Ай-яй-яй, как нехорошо… тысячи долларов… Мне этот водитель сразу не понравился. Ой, как я промахнулся… А ведь к нему охрану посадили. Может, зря я так нервничаю?» Копельман сел на кухне у открытой форточки, закурил, тоскливо посмотрел на пупырчатое звездное небо.

«Я чувствовал, нет, я знал – что-то должно случиться. Это все Панфилов, все он. А как иначе? Ему с бензином кто-то дорогу перебежал, он, конечно, сразу на меня подумал. Ай-яй-яй, как нехорошо… Вместо того чтобы встретиться, поговорить, он устраивает мне такую пакость со спиртом. Нет, вы только подумайте, кому он это устраивает? Мне – Изе Копельману, который чист перед ним, как младенец. Если до полудня машина не найдется, я буду что-то предпринимать».

Затушив окурок в пепельнице, Исаак Лазаревич подошел к двери на кухню и прислушался. Кажется, супруга все-таки заснула.

Достав из укромного уголка кухонного ящика полную бутылку коньяку, Копельман отвернул пробку и налил тридцать граммов в маленькую серебряную рюмочку. Проглотив коньяк одним глотком, он почмокал губами, стараясь дольше удержать во рту мягкий аромат «Метаксы». Затем, после некоторых сомнений, налил себе еще одну рюмку, выпил, спрятал бутылку и отправился спать.

В постель он лег, повернувшись к супруге спиной.

Глава 6

Днем в кабинет к Константину зашел начальник службы безопасности Семенков. Под мышкой он держал тонкую папку.

– Проходи, Владимир Иванович. Что удалось узнать?

Семенков сел за стол, открыл папку, разложил несколько листков бумаги.

– Не очень много, Константин Петрович, но пища для размышлений есть.

– Так я и думал.

– Взгляни-ка сюда.

Семенков подал Панфилову две бумаги.

– Это копии первых страниц учредительных документов. Одна фирма зарегистрирована в Москве, другая в Санкт-Петербурге.

Константин бегло просмотрел бумаги.

– Но здесь нет фамилии Володина. Учредитель-то в одном случае Шевелев, в другом – Крамаренко. Кто это такие?

– Шевелев Виктор Дмитриевич, – пояснил начальник службы безопасности, – отчим нашего дорогого Григория Валентиновича Володина, а с гражданкой Крамаренко все еще проще. Глянь-ка на имя-отчество.

– Светлана Моисеевна.

– Светлана Моисеевна Крамаренко – родная жена Володина. Это ее девичья фамилия.

– Вон оно что!

Глядя на документы, Константин машинально достал из ящика стола пачку «Кэмела» и закурил.

– Ты же вроде бросать собрался, – заметил Семенков.

– Собрался, да еще не бросил. Да… а ведь наш Гришаня, оказывается, совсем не промах.

– Я не уверен, что это все, – сказал Семенков. – Больше того, думаю, что это далеко не все. Чем больше контор, зарегистрированных на близких людей, тем свободнее руки. Деньги можно перебрасывать оттуда сюда, отсюда туда, потом законопатить их в какой-нибудь мелкой фирмочке, обналичить, а фирму закрыть.

– Допустим. Но за один раз много не снимешь. В чем смысл?

– Курочка по зернышку клюет, сыта бывает. Тут кусок оторвал, там чего-то хапнул, глядишь – изрядный куш получается.

– До сих пор я за ним ничего подобного не замечал.

– Но ведь ты, Константин Петрович, следил только за собственными деньгами. До сих пор он тебя не подводил, это верно. А что будет завтра? Сколько ты в него вложил, помнишь?

– Двести миллионов.

– Это, между прочим, твои деньги. Были, по крайней мере, когда-то…

– Что еще?

– Полный список партнеров сможем составить через день-два. Для этого нужно провести кое-какие технические мероприятия. Но один факт я все-таки смог выяснить. Некоторое время назад Володину предлагали долю в одном из крупнейших российских банков.

– Долю? – переспросил Константин.

– Именно. Не какие-то жалкие доли процентов и даже не проценты. По некоторым данным, пока еще неподтвержденным, от четверти до трети.

– Кто же это ему предлагал? Что за банк такой щедрый?

Семенков вздохнул и развел руками.

– Тоже пока не знаю. Информация оперативная, требует проверки, но в том, что это правда, я не сомневаюсь.

– Почему?

– Источник получения информации не оставляет в этом никаких сомнений.

– И какой же это источник?

– Перехват телефонного разговора. Нельзя сказать, чтобы случайный, скорее, если можно так выразиться, попутный. К сожалению, именно по этой причине и не был записан до конца.

– Кто с кем разговаривал?

– Володин с неизвестным абонентом в Москве. Володин обращался к нему по имени Саша, а тот называл его Григорием Валентиновичем. Голос у абонента очень молодой. Так вот, этот Саша говорил примерно следующие слова: переходи ко мне, мол, Григорий Валентинович, получишь серьезную долю. Банк крепко стоит на ногах, ты на годовые проценты остров в Тихом океане себе купишь. Потом они называли друг другу какие-то цифры, значения которых я до конца не понял, то есть совсем не понял, слишком мало информации.

– Номер абонента, конечно, не определили?

– Увы… Москва хоть и рядом, но дотянуться до нее у нас руки коротки.

– Значит, Саша… Интересно, какие такие услуги оказал ему наш Григорий Валентинович, что ему такие золотые горы пообещали? Может, туфта это все, ветер? Пустая болтовня?

– Варианты, конечно, возможны. Есть, пожалуй, несколько процентов вероятности того, что собеседник нашего Григория Валентиновича создавал таким образом дымовую завесу. Может быть, пытался отвлечь его.

– От чего?

– От каких-то важных фактов… или обязательств.

– То есть?

– Я допускаю такой вариант: Володин вложил деньги в какой-то банк на определенных, конкретных условиях. Не на тех, какими банки привлекают обычных клиентов, а, скажем, получше.

– Погоди, погоди. А какой смысл банку привлекать деньги клиента не на общих условиях, а на условиях, более выгодных клиенту, чем банку?

– Ну… это зависит от обстоятельств. Допустим, банк находился в критическом финансовом состоянии, и крупное поступление средств могло помочь ему спастись. В таком случае клиент вполне мог выхлопотать себе процент повыше.

– Вообще-то, похоже на правду, – вынужден был согласиться Константин. – Но… я что-то не припоминаю, чтобы у нас в последнее время какой-нибудь банк плохо себя чувствовал. Деньги делаются из воздуха. Банки растут как на дрожжах. На перепадах курсов за день можно заработать миллионы.

– Все правильно.

Семенков минуту помолчал.

– А как тебе такая возможность – для того, чтобы раскрутиться, банку нужен был стартовый капитал. Я говорю об уставном фонде, оборотных средствах. Гриша Володин открыл свой кооператив, как только приняли закон о кооперации. К девяностому году у него уже были приличные деньги. Мог он вложить их в уставный фонд какого-нибудь банка?

– Сомнительно. Сколько помню Гришу Володина, денег у него особо не водилось. Ездил на добитом «жигуленке», одевался кое-как.

– Чем он занимался в своем кооперативе?

– Да, в общем, ерундой какой-то, по мелочам: шмотки, обувь возил из Армении, у него там кто-то из родственников жил в Ереване. Были выходы на директора обувной фабрики. Нет, ну чепуха все это. Покойный Большаков, Андрей Иванович, который когда-то меня к себе в кооператив взял, мог Володина вместе с потрохами купить… Что-то я пока не понимаю: Гриша, Саша, доля, проценты, банк, Запрудный, Москва, Питер. Нестыковка какая-то.

– Ничего удивительного, – произнес Семенков, – информации-то у нас почти нет. И четкой задачи тоже нет. Целенаправленный поиск сильно облегчает задачу. А то, чем я занимаюсь с Володиным, напоминает поиски черной кошки в темной комнате. Может, ее и нет там вовсе?

– Хорошо, – барабаня пальцами по крышке стола, сказал Константин. – Володина пока отодвинем в сторону. Но ты, Владимир Иванович, о нем не забывай.

– Хорошо.

– Что с автозаправкой?

– Ноль. Никто, кроме диспетчерши, больше ничего не видел и не слышал.

– Так что получается – гастролеры? А может, все-таки джигиты Айваза? Или бойцы Саши Порожняка? Не было ж до сих пор в районе ничего подобного.

– Пока мы над этим работаем, Константин Петрович. Как только станут известны новые факты, я проинформирую.

– Хорошо.

Когда Семенков уже подходил к двери, Панфилов окликнул его:

– Владимир Иванович, напомни, сколько бензина сгорело на автозаправке Володина?

– Что-то около двадцати тонн.

Оставшись в одиночестве, Константин, набросав на листке бумаги несколько цифр, прикинул объем убытков. Только по приблизительным расчетам – стоимость сгоревшего бензина, затраты на ремонт и восстановление станции – получалось, что нападение обошлось не менее чем в двадцать тысяч долларов.

«Да, – подумал Панфилов, глядя на цифры, – еще пара таких наездов, и Гриша Володин без порток останется. А между тем он ведет себя так, будто денег у него немерено. Разъезжает по Европам, контракты заключает. Когда ко мне пришел денег просить, скулил, чуть не в ногах валялся, на бедность жаловался. Ладно, вошел я к нему в долю, дал денег, и что в результате? Прибыли пока нет, одни убытки… Нет, надо ждать, пока сам явится».

Скомкав листок, Панфилов сжег его в пепельнице, потом поднял трубку и набрал московский номер.

– Алло, – ответил такой родной и такой далекий голос Татьяны.

– Это я.

– Какими судьбами?

В ее голосе звучала горькая ирония.

– Я звонил тебе вчера, хотел приехать, но никто не поднимал трубку.

– Мы с Андрюшей были у подруги за городом.

– Как он там?

– Нормально.

– Обо мне не спрашивал?

– Чего ты хочешь? – уклонилась она от ответа.

– Хотел приехать, поговорить.

– О чем?

– Ты считаешь, нам не о чем разговаривать?

– Я этого не говорила.

Ее голос смягчился.

– Хорошо, я выезжаю немедленно. Через пару часов буду. Ты дождешься меня?

– Интересная у тебя манера разговаривать. Сначала перед фактом ставишь, а потом… Конечно, я дождусь. Только, пожалуйста, не гони как сумасшедший.

* * *

Исаак Лазаревич пребывал в состоянии, близком к панике. Водочный бизнес, составлявший немалую статью его доходов, оказался на грани краха.

Небольшой разливочный цех, поставленный два месяца назад в деревне Сморчково, остановился. Причина простая – отсутствовало сырье. Каждый день простоя обещал миллионные убытки.

Многотонную машину, груженную немецким спиртом, найти так и не удалось. Зато в лесу, неподалеку от Сморчкова, кто-то из местных обнаружил два трупа. Лицо одного было изуродовано до неузнаваемости выстрелом почти в упор. Второго тоже застрелили, но опознать его оказалось гораздо легче. Им был охранник из людей Саши Порожняка, опекавшего фирму Копельмана.

Узнав, что шофер и охранник машины со спиртом убиты, а сам груз исчез в неизвестном направлении, Исаак Лазаревич заперся в своем кабинете и стал лихорадочно обдумывать сложившееся положение.

«Ай-яй-яй, как нехорошо получается, разбойное нападение, два мертвых человека, а милиция ничего не может сказать. Что она вообще может, эта милиция? Думай, Изя, думай, ты же умный. Цех стоит, денежный ручей пересох. И что я скажу за такие убытки Александру Захаровичу? А что я должен говорить? Я предупреждал: надо ждать беды. Сердце мне говорило – неспроста все это…»

Услышав трель телефонного звонка, Копельман вздрогнул. С опаской сняв трубку, он приложил ее к уху.

– Да?

– Изя, что же это творится?

Услышав нудный голос супруги, Копельман едва не застонал.

– В чем дело, Миррочка, дорогая?

– Соне сказали в музыкальной школе, что она бездарь, что из нее никогда не получится Полины Осетинской. Кто такая эта Полина? Она из Осетии?

– А я откуда знаю, Миррочка!

– По какому праву они так оскорбляют моего ребенка? Изя, ты должен что-нибудь сделать.

– Что я могу сделать? – недоуменно переспросил Копельман.

– Изя, тебя хорошо знают в городе, поговори с кем-нибудь из начальства, пусть снимут директора.

– Миррочка, золотце, подумай, что ты говоришь. Разве имеет значение, кто будет сидеть в кресле директора школы?

– Имеет. У Сонечки на носу выпускные экзамены. С плохими оценками она никуда не поступит.

– Боже мой, Миррочка, у меня на работе большие неприятности, а ты загружаешь меня какой-то ерундой.

– Семья – не ерунда, Изя. Ты дождешься, что твоя дочь пойдет на панель. Какой позор для семьи, какой позор!..

Услыхав в трубке короткие гудки, Копельман внятно произнес несколько слов, от которых его драгоценная супруга упала бы в обморок. Матерился он в очень редких случаях, но сейчас был именно тот случай.

«Что же делать? – растерянно думал он. – Это не может продолжаться бесконечно. Куда мы катимся? Кто-то специально копает под меня. Кто? Неужели этот бандит Панфилов? Он решил, что я не даю ему развернуться с бензином, и нанес удар в больное место. Ай-яй-яй, как нецивилизованно. А что, собственно, можно ждать от бывшего уголовника? Он считает, что можно быть неразборчивым в средствах, когда дело касается Изи Копельмана. Даром ему это не пройдет… Нет, Изя, постой, ты ж не такой, как он, ты не будешь устраивать бойню! Позвони ему».

Копельман открыл записную книжку, нашел нужную страницу, набрал номер.

– Фирма «Лидер» слушает, – раздался в трубке воркующий женский голос.

– Я могу услышать Константина Петровича?

– К сожалению, его нет на месте.

– Когда он будет?

– Очевидно, к вечеру. Что-нибудь передать?

– Передайте, что звонил Копельман Исаак Лазаревич. Я хотел бы поговорить с ним, а еще лучше – встретиться.

– Хорошо, я запишу и передам Константину Петровичу, как только он вернется.

Копельман нажал на рычаг телефонного аппарата и тут же набрал еще один номер.

– Александр Захарович? Копельман звонит. Нам нужно встретиться…

* * *

 
Бухгалтер, милый мой бухгалтер,
Вот он какой, такой простой,
Бухгалтер, милый мой бухгалтер…
 

Константин раздраженно повернул ручку и выключил магнитолу. Лившаяся из динамиков бодрящая песенка никак не соответствовала его душевному состоянию.

В делах наступил раздрай, с Татьяной отношения тоже складывались не так, как хотелось бы.

А ведь как здорово начиналось два года назад. Он вспомнил их первую встречу в клинике, когда она вошла в лифт. «Я в транспорте не знакомлюсь…»

Потом еще были встречи. Да, август девяносто первого…

Несколько раз она приезжала к нему в Запрудный. Пару недель они даже пожили вместе. Тогда Игнат был в Москве, на реабилитации после операции по поводу позвоночника. Но что-то не складывалось. То ли дурную роль сыграл ее опыт неудачного замужества, то ли она ждала чего-то другого. Но ведь мужчина не может всегда находиться рядом с женщиной. У него должно быть дело, ему надо зарабатывать. Ей же хотелось, чтобы Константин всегда был рядом.

Вот кто радовал – так это пацан. Андрюшка быстро привязался к Константину, хотя при первой встрече казался таким серьезным, почти взрослым.

Потом Татьяна вернулась в свою московскую квартиру. Встречи продолжались. Иногда чаще, иногда реже. Константин уже сбился со счета, сколько раз он предлагал ей выйти замуж. Она вроде бы соглашалась, но просила дать ей немного времени, чтобы подумать. И каждый раз отказывалась.

Он срывался, порой даже обещал себе, что никогда больше не позвонит ей. Но неделю-другую спустя снова набирал ее московский номер, ехал в знакомый дом на Митинской улице, проводил ночи в ее объятиях, покупал подарки, баловал ребенка…