Текст книги "Акула в камуфляже"

11

Антарктида – уникальный континент во многих отношениях, и прежде всего по удивительным, неповторимым особенностям своей природы. Нигде более не наблюдается столь суровых и своеобразных природных условий. Даже Арктика – высокоширотная область Северного полушария – существенно отличается от своего южнополярного антипода.

Главная особенность шестого материка – его расположение в районе полюса. Почти весь континент, площадь которого чуть ли не в два раза больше Австралии, находится внутри Южного полярного круга. Лишь самый кончик Антарктического полуострова выдается на несколько градусов к северу.

Так что Андрею Муличенко и Сергею Зарнову очень повезло: волны и ветер выбросили их спасательный плотик как раз на полуостров. Антарктическим летом здесь вполне можно выжить даже без специальной одежды полярников и теплого герметичного убежища. На куполе, на ледовом щите центральной Антарктиды, без специальной экипировки и отапливаемого жилья человеку не выжить ни в какое время года. Там обстановка суровая, почти как на Марсе или Луне.

Южнополярный материк с его самыми экстремальными на планете климатическими условиями, казалось бы, совершенно не благоприятен для развития органической жизни. Пустынный, безжизненный облик бескрайних снежных пространств Шестого континента, особенно его центральных районов, красноречиво свидетельствует об этом. Однако на участках, свободных от давящей брони ледников, дела обстоят несколько по-иному, не так уныло и безнадежно.

Да, растительный и животный мир Антарктиды беден по сравнению с другими материками и количеством видов, и их численностью, но весьма своеобразен. Многие обитающие здесь растения и животные эндемичны – их не встретишь в других районах Земли.

Для двоих яхтсменов, заброшенных судьбой в столь неуютный уголок планеты, это становилось не академическими рассуждениями, а вопросом выживания.

Пошли уже третьи сутки пребывания Андрея Муличенко и Сергея Зарнова на пустынном и неприветливом антарктическом берегу. Впопыхах построенная из подручных средств, «избушка дедушки Фомы» худо-бедно защищала друзей от свирепых стоковых ветров, несущих студеное дыхание купола, ветров, набирающих разбег над жуткими ледяными пустынями центральной Антарктиды.

Самой главной проблемой оставалось тепло. Костер нужно было поддерживать постоянно, иначе при температуре, пляшущей около нуля, и влажности под сто процентов долго не протянешь. Огонь поддерживали, чем могли. Половинки спасательного плотика, покромсанного на куски, надолго не хватило. С плавником тоже возникли трудности: мало его на галечном берегу, замучаешься собирать.

В дело шло все, что попадалось под руку: сухие водоросли, корки лишайников, стебли низкорослых мхов. Огонек и так был совсем крошечным, а нехватка топлива в скором времени обещала превратиться в серьезную проблему.

Костерчик горел прямо в избушке, дым уходил в щели «потолка». Спали Муличенко с Зарновым по очереди, один из яхтсменов дежурил, не давая огню погаснуть: только так можно было поддерживать в их убогом жилище сносную температуру.

Скверно обстояли дела с едой. НЗ спасательного плотика, содержащий шоколад, галеты и прессованные с медом орехи, закончился еще вчерашним утром. С пресной водой сложностей не возникало: растапливали снег и пили. Но вот есть хотелось все сильнее. Когда постоянно мерзнешь, потребность в пище возрастает.

Антарктида – не Индонезия или Таити, тут бананы с кокосами сами под ноги не падают! А жаль…

Летом на берегах Антарктического полуострова, на скальных и галечниковых оазисах гнездится и выводит птенцов около десятка видов птиц. Сергею Зарнову посчастливилось наткнуться на гнездо качурки Вильсона, в гнезде обнаружилось четыре небольших яичка кремового цвета. Яички сварили и съели, но чувство голода от этого только усилилось.

Андрей Муличенко выдернул из своей штормовки тонкий синтетический шнур и изготовил из него некоторое подобие силка. Петлю насторожили вблизи разоренного гнезда. Вдруг да попадется снежный буревестник, большой поморник или та же самая качурка? Шансы на такое везение, правда, были не особенно велики.

Зарнов хотел было пожевать лишайник, но Муличенко отговорил приятеля: кто их знает, вдруг на ядовитый нарвешься? Да и много ли толку в том лишайнике? Человек все же не северный олень, это они ягелем питаются.

Яхтсмены не унывали и не отчаивались. Очень правильно делали! Голод убивает человека за несколько недель, жажда – за несколько дней, а вот отчаяние и неверие в собственные силы – за несколько часов, порой и минут. Никогда не стоит отчаиваться. Нужно помнить: человек – самое приспособляемое животное на планете, мы даже серой крысе сто очков вперед дадим! Отчаяние туманит мозг, а это – самое сильное оружие в сложной ситуации. Нельзя терять хладнокровия. Как бы ни была сложна и опасна обстановка, сначала стоит подумать и только потом действовать. Но тогда уж – решительно.

– Саныч, мне во сне котлета привиделась! – посмеиваясь, сказал Зарнов. – Вкусная такая, с вареной картошкой и укропчиком посыпанная. Надо что-то делать, мы с тобой не индийские йоги, чтобы воздухом питаться.

– Котлета – это здорово! – мечтательно вздохнул в ответ Андрей Александрович. – Моя Галина замечательные котлеты жарит! А Наташка – лентяйка, ничего, кроме яичницы, готовить не умеет.

– Не отказался бы я сейчас от яичницы, хоть бы и в исполнении твоей дочурки. Яиц, эдак, из десяти. Надо на охоту идти, вот что я тебе скажу, Саныч! Мы с тобой два нормальных мужика и должны питаться мясом. Тут километрах в десяти влево по берегу лежбище тюленей-крабоедов имеется. Вот завтра утречком я туда и отправлюсь. Эскимосы с чукчами много веков тюленей едят, и ничего. Если добуду тюленя, нам все пригодится: и жир, и шкура, и мясо. Ножик для разделки туши у нас есть. Мясо в ложбинку со снегом положим, там оно не пропадет.

– Ты размечтался, Серж! – охладил пыл Зарнова Андрей Александрович. – Так тебя тюлени и подпустят с ножом вплотную…

– Зачем вплотную? Вон сколько каменных окатышей, кидай не хочу. Если точно попасть в голову… Матерого навряд ли завалю, а вот какого-нибудь тюленьего подростка – вполне. Постой-ка! Сейчас я попробую одну штуковину изготовить, я про нее в книжке читал.

Сергей отрезал ножом полоску ткани от своей штормовки, вложил в нее круглый, окатанный волнами камень. Затем закрутил полоской над головой, все убыстряя вращательное движение. И отпустил один из кончиков полоски. Камень с взыкающим звуком улетел в океан.

– О! – довольно воскликнул Зарнов. – Видал, Саныч, какая у меня праща получилась знатная? Такой пращой не то что тюленя, мамонта завалить можно!

– А с точностью как? – скептически поинтересовался Муличенко. – С прицельностью?

– Потренируюсь, будет точность, – бодро ответил начинающий тюленебой. – И прицельность.

Но нет, ничего у Сергея с точностью броска не выходило, видать, искусству обращения с этой снастью нужно учиться с детства. За два часа Зарнов расшвырял не меньше сотни окатышей, но камни по-прежнему летели по самым причудливым и фантастическим траекториям. Даже в здоровенный останец с расстояния в двадцать шагов Зарнов попадал через два раза на третий. Зато одним из камней Сергей чуть было не подшиб ногу своему рулевому. После этого он прекратил свои стрелковые упражнения.

– Придется просто рукой бросать, – сказал Зарнов сожалеющим тоном. – Одного не могу понять: как это библейский Давид умудрился из подобной штуковины с первого раза засадить каменюку в лоб великану Голиафу?

Погода стояла неустойчивая. Вчера штормило весь день, сегодня ветер стих, но океан еще не успокоился. Крутые волны с неумолимой настойчивостью одна за другой двигались к берегу, стройно и почти бесшумно, точно войска на приступ крепости. Но, достигнув мелководья, волны вдруг приходили в ярость, вздымались и с ревом обрушивались на намывную полосу прибоя, поливая ее белой пеной. Вода тотчас отбегала назад, но новые волны встречали ее и увлекали обратно на берег. С шипением вода взбегала еще дальше, просачивалась сквозь крупную гальку, а на ее место набегали новые пенные языки.

12

Весело порыкивая дизелем – все же сто лошадок на винте! – катер с Сергеем Павловым и Николаем Гробовым мчался к месту, координаты которого передал трое суток назад насмерть перепуганный капитан «Зеленушки» Хуан Педро Лопес.

Почти тридцать узлов, хороший ход.

Еще полчаса, и они выйдут в нужную точку. Проверить это будет проще простого: на катерке российской спасательной экспедиции тоже стояла система GPS. Да и Полундра, который сейчас стоял у штурвала, прекрасно умел ориентироваться на любых морских просторах, тут Сергею Павлову опыта было не занимать.

Плавали, знаем!

Полундру удивляло другое. Они прошли не более семидесяти миль, а характер погоды резко изменился. Стихли волны, упал ветер. Нет, право, когда они с Колей отходили от островка, все было значительно хуже. Океан был не то что бы слишком беспокойным, но…

Тогда и там, у островка, еще можно было думать, что чиновник из МОК, отказавший Белосельцевой, мог оказаться прав. Потому, а вовсе не из патологической жадности, он не дал вертолет.

А теперь? Совсем другое дело!

Здесь, в семидесяти с небольшим милях к норд-осту, стоял полный штиль.

Полундра внимательно разглядывал небосклон. Метеорологические приборы – это, конечно же, хорошо. Только многое можно определить и чисто визуально, имея опыт и мозги. У североморца Сергея Павлова наличествовало и то, и другое.

На небе было можно различить два слоя облаков. Нижние лежали большими рыхлыми массами, верхние – тонкие, перистые. Когда солнце поднялось над горизонтом градусов на десять – выше оно вблизи Южного полярного круга даже антарктическим летом и не поднимается, – верхние облака приняли чрезвычайно красивую окраску.

Края их, обращенные к солнцу, были точно вылиты из расплавленного металла. За ними шли бирюзовый, золотисто-желтый, пурпурный и фиолетовый цвета. Одновременно нижние облака окрасились в оранжевый цвет и стали похожими на дым, подсвеченный заревом пожара.

Характерные для высоких широт погодные признаки. Или для низких широт, южных, это как от экватора считать.

Пусть Полундра никогда ранее не бывал в антарктических водах, но такие приметы он знал по Арктике. Павлов был уверен: что подтверждается рядом с Северным полярным кругом, то окажется истинным и здесь, рядом с Южным. Его опыт свидетельствовал – метеоролог их экспедиции Коля Гробовой оказался совершенно прав в своих выводах: в ближайшие десять-двенадцать часов никаких штормов не будет.

Поэтому Павлов вполне закономерно начал размышлять, почему же тот самый Эдуард Лайонс, с которым говорила Людмила, порол явную чушь про надвигающийся шторм. Что, в распоряжении спасательного штаба МОК и IYRU нет грамотных метеорологов, не уступающих по квалификации двадцатипятилетнему Коле? Да бабушке вашей расскажите! Любила старушка сказки рассказывать и слушать, ага!..

Раздумывая об этих несообразностях, Полундра пришел к не особенно утешительным выводам. Отчего и сделался мрачноват. Не любил спецназовец такого рода заморочек, настораживали они его.

Ладушки, возьмем на заметку.

– Сергей, мы же вроде на месте! Смотри, индикатор показывает…

– Вижу, что он показывает. Переложи на шестьдесят к весту, описывай полную циркуляцию, но не по кругу, а по спирали. И с плавучими льдинами осторожнее. Посматривай…

Коля, стоящий за штурвалом катера, кивнул в ответ. Теперь они шли витками, наматывая кабельтов за кабельтовым.

– Стоп! – скомандовал Полундра. – Ход на самый малый. Вон она где, голубушка. Видишь, Коля?

– Ничего не вижу, – Гробовой повернул рукоятку дросселя влево, сбавляя обороты двигателя до минимума.

– Ну как же! Гляди, верхушка мачты торчит. Значит, с банки яхту все-таки снесло. Чего и следовало ожидать. Вчера основательно штормило. Но, помнится, Люда говорила, что тот аргентинский рыбак, который «Кассиопею» первым обнаружил, сообщал, что у нее пробоина ниже ватерлинии.

– Ага, – кивнул Николай. – Зоркие у тебя глаза, однако! Теперь и я разглядел. Пробоина? Ясненько, поэтому ее далеко не оттащило. Но как же мы теперь на палубу попадем? Мы же собирались там осмотреться, то да се…

– Ничего, осмотримся. Точнее, я осмотрюсь. А ты останешься на подстраховке. Как, кстати, во всех должностных инструкциях по водолазным работам и значится. Даром, что ли, мы снаряжение для ныряния прихватили? Я, по штатному расписанию нашей экспедиции, кто такой? Специалист по дайвингу, водолаз-ныряльщик. Вот и нырну.

– Замерзнешь… – поежился Николай. – Может, ну ее к лешему, яхту эту? Чего ты там такого особенного разыщешь?

– Э, нет! Раз приняли решение, надо выполнять, так уж я приучен. Опять же: если не нырну, получится, что мы с тобой за просто так солярку сожгли. Как перед очаровательной шефиней отчитываться? – рассмеялся Сергей. – Особенного, говоришь? Как знать, вдруг что интересное и попадется. Вот поверь: предчувствие у меня такое. Не замерзну, ты не переживай. Гидрокостюм утепленный, там внутренняя прокладка из гагачьего пуха. Слышал про такую интересную птицу? Она, судя по фольклору, мороза не боится. И даже может на ходу… М-р-р… вот не люблю я матерной похабели. Но рифма хорошая. Какая? Сам догадаешься, не маленький. Нет, в здешних местах гаги не водятся. Они северянки.

Через пять минут полностью экипированный Полундра стоял у бортика катера спиной к воде. Именно так, спиной вперед, уходят на глубину профессионалы.

– Еще раз: не переживай, я под водой не два часа мотыляться собираюсь. Нырну – вынырну. Туда – обратно, – сказал он перед тем, как вставить загубник. – И еще: видишь, в полукабельтове справа айсберг небольшой? Ты поосторожнее с ним: если вдруг течением его будет на катер нести, отойди в сторонку. Не бойся, я не потеряюсь. Я быстро. Ты даже соскучиться не успеешь!

Эх, если бы Сергей Павлов только мог знать, насколько трагически сбудутся его слова!

Не успел Коля Гробовой соскучиться, это уж точно…

13

Этот особенный миг, момент перехода из воздушной среды в подводную, всегда изумлял североморца Сергея Павлова, наполнял его душу торжествующей радостью. Граница двух миров!

Сколько погружений было уже за спиной у Полундры? Сотни! А вот поди ж ты: к этому ощущению он так и не привык.

Здесь, под водой, тело теряло вес, обретало способность полета. Кто из людей не мечтал парить, как птица? Кто не летал во сне? Полундра испытывал это волшебное ощущение наяву.

Глубина тут была совсем небольшой. Плавно опустившись к самому дну, Сергей огляделся. Солнце стояло совсем невысоко над горизонтом, в этих широтах оно даже полярным днем до зенита не добирается. Но погода стояла ясная, и видимость под водой была довольно хорошая. В холодных водах всегда видно дальше и лучше, чем в теплых, в этом Полундра неоднократно убеждался.

Косые лучи солнца дробились в волнах над головой Сергея, создавая крышу из мелкой ряби, отражавшуюся на темном каменистом дне. Вода вокруг Полундры переливалась всеми оттенками синего и зеленого, постепенно темнея вдали. Сергей чувствовал, как она омывает его тело, ласкает мускулы. Полундра снова был в стихии, ставшей для него родной, и это несказанно радовало его.

Ага, вот она, затонувшая «Кассиопея». Совсем близко. Пошевеливая ластами, Полундра двинулся было к яхте. И в ту же секунду замер на месте, прижавшись к дну.

Из-за кормы затонувшей яхты вдруг появилась какая-то неясная тень. Что это: акула? Тюлень? Дельфин?

Нет, как ни поразительно, это оказался еще один подводный пловец!

Полундра очень удивился: вот на такую встречу он никак не рассчитывал! Кто бы это мог быть и что ему нужно рядом с «Кассиопеей»? Не стоило завязывать тесное знакомство с неизвестным аквалангистом, не попытавшись ответить на эти вопросы. Именно поэтому Сергей решил притаиться и посмотреть, что будет дальше. Пока он лежит на дне, не делая резких движений, заметить его довольно сложно.

«Та-ак, вот тебе и встреча на рейде! – думал Павлов, пристально следя за движениями пловца. – Картина Репина „Приплыли“. Ясен пень, он не с берега сюда добирался. Значит? Значит, где-то поблизости должно быть судно обеспечения. Возможно, небольшое. Вроде нашего катерка. И все же: отчего ни я, ни Коля его не заметили? Ага, понятно: судно пряталось за айсбергом. Тем самым, о котором я Колю предупреждал. Что же это за любители морских прогулок и подводного плаванья тут объявились? Гм-м… Похоже, это к тому же любитель чужого имущества! Что-то он с „Кассиопеи“ стащил, вот только не разберу, что именно».

Неизвестный аквалангист тем временем опустил предмет, который держал в руках, на дно. Затем развернулся и скрылся за кормой затонувшей яхты. Павлова он так и не заметил, будучи поглощен своей добычей.

«Ага, за новой порцией отправился, – понял Полундра. – Ишь, мародер подводный! Да, на яхте много всякой всячины, наверняка и что-то ценное отыскать можно. А яхта, между прочим, российская. Так что этому безобразию нужно положить конец. Пришла пора познакомиться поближе!»

Сергей решил, что до «Кассиопеи» добрались, скорее всего, аргентинцы из какого-нибудь прибрежного поселка. Тот самый рыбак, который первым яхту обнаружил, конечно же, рот на замке не держал, да и с какой бы стати? Он не на атомный подводный крейсер наткнулся, в конце-то концов. Рассказал своим приятелям в порту о находке. Разошлась такая интересная информация по аргентинскому побережью, вот любители легкой поживы и надумали ободрать с затонувшего судна все, что можно. А много чего можно, можно и саму яхту прихватить. Залатать наскоро пробоину и взять на буксир. Крейсерская яхта такого класса очень солидных денег стоит, а народ в Аргентине небогатый.

Просто им фантастически не повезло: появились настоящие хозяева яхты и всего, что находится на ее борту. Ничего страшного: ситуация хоть и конфликтная, но…

Мягко конфликтная. Такую можно без мордобоя и прочих резких телодвижений разрулить.

Объясняя себе неожиданную встречу именно таким образом, Сергей Павлов рассуждал вполне здраво и логично. Обычно самое простое объяснение – оно же и самое верное, ближе всего лежащее к истине.

Только вот исключения бывают из этого правила – закачаешься…

Полундра нарвался как раз на исключение. Знай североморец, кто и зачем в действительности шарит по затонувшей «Кассиопее», он повел бы себя совершенно по-другому! Максимально жестко. А сейчас не был настроен Полундра на силовой контакт!..

Сделав несколько сильных гребков, Сергей оказался прямо над предметом, который охотник до чужого добра опустил на дно. Сейчас неизвестный появится с новой порцией добычи, Полундра заставит его всплыть и всплывет сам. И на поверхности разъяснит неизвестному, что тащить что-то с затонувшего судна нехорошо. С испанским у Сергея дела неважнецкие, но уж английский он знает «от и до». А это международный язык. Хватит, чтобы растолковать аргентинцу, что к чему. Особенно если парой интернациональных жестов подкрепить. Одна беда: материться он по-испански не умеет. Очень бы пригодилось. Для доходчивости.

Полундра опустился совсем низко, принялся через триплекс маски заинтересованно разглядывать лежащий на дне предмет.

Сероватого цвета параллелепипед, размерами и формой – точь-в-точь обычный силикатный кирпич. Какие-то надписи, похоже, на английском языке. Маркировка непонятная… Плоховато все же видно.

Внимание североморца оказалось ненадолго отвлечено, и это чуть было не стоило Павлову жизни.

Кто-то сзади ухватил его за шланг и попытался рывком выдернуть изо рта Сергея загубник! У нападавшего был шанс: ничего подобного Павлов не ожидал…

Полундру спасли накрепко вбитые в подкорку рефлексы боевого пловца. Он крепко стиснул зубы, удерживая загубник, резко рванулся вперед и вверх, одновременно поворачиваясь вдоль по оси тела. Аквалангист, напавший на Полундру, не выдержал резкого рывка, его рука сорвалась с гофрированного шланга.

Полундра проделал правый пируэт, разворачиваясь лицом к противнику.

Тот улепетывал, быстро работая ластами. Грамотно, нужно заметить, удирал: видно было, что под водой он вовсе не новичок. И скорость развил весьма неплохую.

Но Павлова такой оборот событий отнюдь не устраивал! Теперь уж он твердо решил познакомиться с напавшим на него пловцом потеснее. И выяснить: что за дела такие? За что и почему его чуть было не угробили? Он, понимаете ли, никого не трогал, мирно подплыл к «Кассиопее», и на тебе!..

«Ишь, крутой какой! – с веселой злостью подумал Полундра. – Раз так, получай свою конфету. И печенье с дальней полки!»

В руке у Полундры оказался специальный подводный пистолет, стреляющий дротиками, в просторечии «гвоздями». Он четырехствольный; сейчас все четыре ствола были заряжены. Бьет такое оружие дальше, чем обычный пружинный гарпунник. Метров на пятнадцать лупит.

Да, спускаясь к затопленной яхте, Полундра пистолет с собой прихватил. А как же иначе?

Нет, он вовсе не предполагал силовых контактов, просто привычка у спецназовца была такая: под воду идти с оружием. Нож на поясе обязателен, гарпунное ружье или такой вот пистолет – еще лучше. Кашу маслом не испортишь. Обитатели глубин разные попадаются. Иные – так весьма зубастые.

Словом, идти на глубину без оружия было для Полундры все равно что в библиотеку голым отправиться.

Сергей прицелился в удирающего незнакомца, выстрелил. Нет, он не собирался убивать напавшего на него аквалангиста. Полундра вообще не любил убивать без крайней необходимости. Даже врагов. Сергей хотел зацепить ногу, помешать неизвестному уйти.

Потом Сергей признавался самому себе: в данном случае он допустил ошибку! Надо было бить из всех четырех стволов, и бить убойно. Тогда события приняли бы совершенно другой оборот… Не первый раз Сергея Павлова «абстрактный гуманизм» подводил. Кстати, адмирал Сорокин в свое время говорил тогда еще лейтенанту Павлову: «Сережа, запомни первое правило любого спецназа. Морского в том числе. Никогда не стреляй без необходимости. Но всегда стреляй первым!»

Североморец допустил еще одну ошибку, которая принесла впоследствии много неприятностей. Впрочем, это даже ошибкой называть нельзя. Те же самые рефлексы на уровне подсознания.

Осторожный и очень внимательный к мелочам Павлов не подумал, не вспомнил об очевидном: его подводный пистолет и дротики в стволах были из снаряжения МЧС!

Все предельно просто: Полундре и боевым пловцам его группы не раз и не два приходилось схлестываться под водой в скоротечных и беспощадных схватках. Да, в самых разных уголках планеты. В теплых и холодных водах. Порой и на суше доводилось.

Крохотные войны, о которых знают только очень немногие люди. Вроде Петра Николаевича Сорокина. И аналогичных ему высокопоставленных вояк с той, другой стороны.

С теми же штатовскими «тюленями» – иногда их «морскими котиками» называют – сколько наши «морские дьяволы» друг другу крови попортили! В самом прямом смысле слова, когда кровь утекает в морскую воду… Служба такая, ничего личного! Как говорится, Родина велела. И им, и нам. У них приказ, у нас тоже приказ.

Так вот: никогда сходящиеся в подводных боях пловцы не имели с собой ничего – как бы это выразиться? – национального. Позволяющего определить, кто они, такие красивые, и какой державе служат. Ни оружия, ни экипировки, ни-че-го.

Очень строго соответствующие структуры за этим следили. И у «нас», и у «них».

Полундра к подобному положению вещей настолько привык, что даже не задумывался на сей счет, воспринимал словно данность. Как факт, насквозь прозрачный, привычный и общеизвестный, вроде того, что Земля – круглая.

Если на дне, скажем, Карибского, Японского или Северного моря обнаружится вдруг несколько трупов… Да хоть Черного или Каспийского! И что с того? Кто это здесь упокоился? Знать никто не знает!.. Некоторые неопознанные личности без национальной и государственной принадлежности.

Вот-вот, таковы правила игры. Зачем сверхдержавам – и державам попроще, вроде Индии или Бразилии, – лишний раз светиться? Мало ли из-за каких высших интересов боевым псам надлежит рвать друг другу глотки?

Ох, всякое бывает! Про то политики ведают да военные чиновники самого высокого ранга. Только никому не скажут.

Стандартные гидрокостюмы, попробуй разбери, где их произвели, – в Канаде, Норвегии или России. Может, вообще в Анголе? Или Армении какой, там тоже озеро Севан имеется.

Никакой маркировки, упаси святые угодники! Стандартные дыхательные аппараты закрытого цикла, чтобы пузырей не пускать. Ножи, гарпунные ружья, подводные пистолеты или автоматы – есть и такие. И чтобы маркировка на дротике, типа: «Изготовлено в…»? Да держите меня трое: такого не может быть, потому что не может быть никогда.

Только МЧС – это не ВМФ! У спасателей маркировка на снаряжении есть, им-то «стесняться» некого. Вот об этом не подумал Павлов. На выпущенном им дротике четко значилось: «Сделано в России».

…Не его был сегодня день, категорически – не его! Полундра попал не в ногу неизвестному аквалангисту, а в плоскость правого ласта. Там, в армированной углеродным волокном резине, дротик и застрял.

Его противник еще прибавил в скорости. Павлов мгновенно подобрался, бросился вдогонку, но немного, совсем немного опоздал. Ах, если бы «гвоздь» подводного пистолета хоть бы чиркнул по ноге улепетывающего врага!

Увы, не повезло.

Когда Полундра обогнул лежащую на дне «Кассиопею», его противник уже успел скрыться, раствориться в холодных придонных водах. Вот как не было его! Точно примерещилось Сергею это несуразное и непонятное нападение…

«Вот ведь, морской черт меня заешь! – с досадой подумал Павлов. – Похоже, это профессионал… Любитель, неопытный ныряльщик и пловец от меня бы не ушел!»

Зато рядом с носом затонувшей яхты Полундра обнаружил подводный гидроцикл, крохотное одноместное суденышко, похожее на скутер. Такие и нашим спецназом используются. Кстати, передвигаться на гидроцикле можно не только под водой, но и по поверхности моря. Больше всего такой скутер напоминает слегка вытянутый вдоль одной из продольных осей таз, да и по водоизмещению его практически не превосходит. Движение гидроцикла очень похоже на движение гладкого камешка, когда его бросают, чтобы получить цепочку «блинчиков». Главное его достоинство – предельная простота в управлении и потрясающая маневренность. Главный недостаток – то, что в надводном положении подобное «плавсредство» хорошо лишь на достаточно гладкой воде, поскольку оно не выносит даже небольших волн.

«Ага, – подумал Полундра, – значит, мой неожиданный противник на этом гидроцикле сюда прибыл. А когда удирал, бросил его. Правильно, кстати, сделал: пока бы он гидроцикл завел, я бы его настиг. Что еще раз подтверждает: я столкнулся с человеком опытным. И уж никак гидроцикл не монтируется с моим предположением об аргентинских мародерах! Откуда бы у них такой технике взяться? Ладно, будем считать гидроцикл трофеем. Нужно срочно всплывать, что-то мне стало тревожно за Колю. Как бы его не обидел кто».

Забросив непонятный «кирпич» в трофейный гидроцикл – там наверху разберемся, что пытался неизвестный аквалангист стащить с «Кассиопеи», – Полундра пошел к поверхности. Прямо на гидроцикле, не бросать же его! А завести скутерок оказалось делом несложным.

И первое, что он увидел, всплыв, – это их катер, беспомощно дрейфующий с отключенным мотором. Сергей рванул к катерку, перевалился через его борт и…

И буквально остолбенел. Нереальность увиденного на несколько секунд ошеломила Полундру.

Было чем ошеломить!

На залитой кровью палубе у штурвала лежал Николай. Мертвый, с простреленной грудью. Убитый совсем недавно, несколько минут назад: темная струйка крови еще вытекала из его приоткрытого рта. На побелевшем лице Коли застыла боль и выражение громадного удивления.

«В него стреляли из чего-то мощного, – отстраненно подумал Сергей. – Вроде „Магнума-357“. Вон как спину выходным отверстием разворотило… Бог мой! Пока я там гонялся неизвестно за кем, тут убивали Колю… Это немыслимое что-то!»

Подобные моменты навсегда застревают в памяти, вызывая потом мучительные воспоминания…

В этот момент из-за приблизившегося айсберга раздался характерный рокот мотора.

«Уходят, негодяи! – Полундра дернулся к штурвалу. – Ну, это мы еще поглядим! Я за Колю на куски вас порву, убийцы гнусные! Ничего, что у меня из оружия только подводный пистолет и нож. Я и ими много натворить смогу. Ах ты, холера!..»

Только сейчас он заметил, что в дюралевом борту их катерка зияет огромная дыра. Вода уже заливала палубу, смешиваясь с кровью Николая, захлестывала Сергею ноги. Совсем недолго оставалось катерку быть на плаву, а уж догонять кого-либо на такой вот дырявой посудине нечего и думать. Неизвестные враги оказались предусмотрительны: они лишили Полундру возможности преследовать себя.

На гидроцикле? Нет, на нем за катером не угонишься.

От ощущения злобного бессилия Полундру аж передернуло: у его ног лежал убитый товарищ, а он не мог нагнать негодяев и отомстить им!

Мало того: нужно было позаботиться о том, чтобы уцелеть самому. Никаких подручных средств, чтобы заделать пробоину в борту, в распоряжении Сергея не было.

Полундра бросился к рации. Проклятье! Она была разбита выстрелом в упор. Приемопередатчик GPS? Тоже разбит! Сергей Павлов лишился средств связи и навигации. Точнее, его лишили.

Положение становилось совсем скверным.

– Стоп! Без паники! – сказал себе Полундра. – Эмоции оставим на потом.

Затем он покинул палубу тонущего катера, перепрыгнул в гидроцикл, прихватив лишь свою одежду.

Полундра последний раз посмотрел в лицо убитого товарища:

– Прощай, Коля! Даже тело твое я спасти не могу. Покоиться тебе на океанском дне… Но я клянусь тебе, я найду твоих убийц. И отомщу, кто бы они ни были.

Если бы те, кто убил Николая Гробового, видели в этот миг Полундру, слышали его негромкий голос… Ох, показалось бы им небо с овчинку!