Текст книги "Топить их всех!"

– Ничего, есть и другие способы сделать его более сговорчивым! – осклабился мосластый и, подумав, взвесил в огромной розовой ладони пачку поваренной соли.

Пытка жаждой, несмотря на кажущуюся простоту, эффективна не менее «испанского сапога», бича из гиппопотамовой кожи, истязаний электротоком или раскаленными щипцами. Особенно – на испепеляющем экваториальном солнце.

Сперва мосластый насильно раскрыл Флерову рот, а щербатый, приготовив насыщенный рассол, заставил пленника выпить все до последней капли. Стоматологическое кресло с пленником выкатили в тюремный дворик. Над головой капитана на всякий случай раскрыли зонтик – страшные солнечные ожоги можно было получить за какие-то полчаса. Трехлитровая пластиковая бутыль с водой была прикреплена над головой допрашиваемого так, чтобы капли равномерно стекали по затылку, не попадая на лицо. Обезвоживание организма наступило бы через пять-шесть часов – больше этого времени пытка длиться не могла.

– У нас в деревне так пленных из враждебного племени раньше пытали, – деловито пояснил «злой следователь». – Через два часа сдавались даже самые стойкие. Главное – следить, чтобы его не сморило. Как только глаза закроет – бей по щекам!

Однако, к удивлению африканцев, Флеров и не думал сдаваться. Не думал он и засыпать. Уставившись в некую точку в пространстве, русский капитан лишь изредка облизывал пересохшие губы и, казалось, что-то шептал.

– Наверное, соляной раствор слишком слабый, – растерянно предположил мосластый, глядя, как лицо русского наливается восковой бледностью, как сквозь кожу медленно и неотвратимо проступают острые скулы.

– Раствор самый насыщенный! Куда уж больше! – сбегав в кабинет, щербатый вернулся с дюжиной пивных банок, заиндевевших в холодильнике.

Демонстративное питье ледяного пива перед изнемогающим от жажды пленником входило в программу ведения следствия.

– Даже у меня во рту пересохло, глядя на этого… – сдернув зубами кольцо с банки, щербатый сделал несколько жадных глотков.

– Слушай, а что Костяна еще говорил? – опасливым шепотом поинтересовался мосластый.

– Трое суток нам дал на все про все. Надо, чтобы этот белый не только подписал чистосердечное признание в терроризме, но и наговорил на видеокамеру все, что ему в администрации президента подготовили. Иначе… Сам понимаешь.

Уточнять не хотелось: по слухам, всемогущий Бамбуча Костяна мог превратить следователей в обезьян, гиен или змей, и это еще было бы не самым худшим исходом…

Прошли уже пять часов, а Флеров и не думал сознаваться. Хотя по всему было видно: силы медленно оставляют капитана «Новочеркасска». Солнце, описав дугу над раскаленным тюремным двориком, скрылось за огромным горным хребтом. Со стороны набережной потянуло ветерком, донесшим сладковатую вонь портовых кварталов. Допив пиво, чернокожие следователи заметно сникли.

– Наверное, духи, которым поклоняются русские, намного сильнее наших, – растерянно предположил щербатый.

– Может, этот белый знает какие-то особые заклинания?.. – огромная ладонь нервно смяла пивную банку. – Неплохо бы расспросить…

…Спустя полчаса совершенно обессиленного Флерова выволокли из тюремного дворика и бросили в общую камеру, где содержались пленники с «Новочеркасска». Тюремщик вылил ему на голову ведро воды, и арестант очнулся, захлебываясь…

– Знаешь, самыми страшными были первые полтора часа, – рассказывал он судовому врачу, придя в себя. – Я себе так загадал: досчитаю до тысячи – а там посмотрим…. Может, и подпишу, что террорист. А может, и нет. Сосчитал и стал считать дальше. Капли считал, которые макушку долбили. Зато за время допроса я понял одну вещь: ни убивать, ни калечить они нас наверняка не станут.

– Почему ты так думаешь? – спросил доктор, осторожно снимая со лба Флерова влажный компресс.

– У них в комнате для допросов видеокамера стояла. Ясно, для чего.

– Чтобы мы признались в скотоложестве, наркомании, педофилии и пьянстве во время выхода из порта? Ведь шприцы, диски с порнухой и пустые бутылки в твоей каюте нашли… – вздохнул врач.

– Завтра они где-нибудь в канаве голову своего президента найдут – так нам что, всем после этого вешаться? – возмутился старший механик. – Так для чего у них видеокамера?

– Все очень просто. – Флеров с трудом приподнялся на локте. – Мы должны признаться в покушении на Лулу. После чего нас немедленно отпустят домой. Естественно, без «Новочеркасска». Следов пыток и насилия нет – значит, наше признание было добровольным. И уж тогда диктатор и его камарилья наверняка потребуют от России наказать нас по всей строгости закона. А видеокадры, которые потом прокрутят везде, где только возможно… дорогого стоят. Наши, может, и не захотят нас наказывать – а придется, чтобы погасить дипломатический скандал…

Лучи заходящего солнца скупо проникали в камеру через запыленное решетчатое окно. В соседнем корпусе слабо хлопнули несколько одиночных выстрелов, и из тюремного коридора донесся жизнерадостный хохот тюремщиков. Под нарами зашуршали крысы, на которых тут никто уже не обращал внимания.

– Полная невыкрутка, – вздохнул стармех, оценив перспективы. – Что называется – в лоб или по лбу. Что же нам делать?

– Бежать отсюда. – Голос Флерова был ровен и тих, как полет совы.

– Тут убежишь… – Судовой врач обвел взглядом массивные стены и сводчатый потолок. – Эту тюрьму и авиабомбой не разрушить.

– Бежать можно и нужно. – Голос капитана неожиданно окреп. – Я пока в тюремном дворике сидел и в очередной раз капли до тысячи считал, кое-какие выводы сделал. Наблюдал, прикидывал… Это только кажется, что удрать отсюда невозможно. А на самом-то деле… Не замок Иф.

– Ну, хорошо, допустим, мы убежим отсюда, – предположил стармех недоверчиво. – А дальше-то что? С боем прорываться в торговый порт, чтобы попытаться силой захватить наш «Новочеркасск» и выйти в открытое море?

– Прорываться надо не в порт, а в деловой центр, – пояснил капитан. – Я ведь тут уже в третий раз и город неплохо знаю. Дело в том, что…

* * *

Приводнение «Макарова» прошло успешно. В отсеках ощутили сильный удар о поверхность, после чего субмарину несколько раз сильно качнуло; по законам физики вытесненная вода тут же сомкнулась над сигарообразным корпусом лодки. Однако запускать двигатели, а тем более погружаться было рано: огромные грозди гигантских грузовых парашютов могли зацепиться за гребные винты или антенну.

Припав глазами к визиру перископа, Илья Георгиевич Макаров оценил ситуацию и заметно повеселел. Все складывалось как нельзя лучше. Океанская поверхность была чистой. В зыбкой ясности рассвета медленно угасали огромные звезды. Гидроакустик докладывал: никаких посторонних судов в радиусе двадцати кабельтовых не наблюдается. Радист, связавшись с пилотами транспортного «Ила», поблагодарил за удачное десантирование.

– Приступаем к уничтожению улик, – то ли в шутку, то ли всерьез объявил Макаров, отдраивая люк боевой рубки.

Избавиться от парашютов оказалось не так просто: гигантские полотнища намокли, и поднять их с океанской поверхности можно было только электролебедкой. Впрочем, спустя полчаса парашюты были выловлены и аккуратно скручены в буты. Принайтовав к стропам загодя приготовленный груз, подводники отправили средства десантирования на дно Индийского океана.

– Смотрите, товарищ командир! – Молодой мичман удивленно таращился на океанскую поверхность.

У гладкого, как яйцо, борта субмарины плавали изысканного вида медузы. Подобные не встречаются ни на Черном море, ни на Дальнем Востоке, ни в Атлантике. Огромные колышущиеся абажуры были украшены затейливой резьбой, кружевными ободками и невиданными воротничками, напоминающими жабо средневековых монархов. Жгучие тропические лучи разукрасили медуз в самые невообразимые цвета – оранжевые, голубые, зеленые и фиолетовые.

– С этими тварями поаккуратней, – серьезно предупредил Макаров. – При контакте ожог третьей степени гарантирован. Я это точно знаю…

Тем временем радист уже развернул антенну спутниковой связи. Приказ с КП Балтфлота звучал так: погрузиться на перископную глубину и идти курсом норд-вест в квадрат, расположенный более чем в сотне морских миль от места приводнения. Там «Макаров» уже ожидала рыболовецкая плавмастерская.

– Наверное, это и есть тот пункт промежуточного базирования, о котором мы думали, – предположил старпом, когда субмарина погрузилась на перископную глубину. – Только почему база – рыболовецкая?

– А вы, товарищ капитан третьего ранга, хотели бы, чтобы рядом с территориальными водами этой поганой африканской диктатуры курсировал авианесущий крейсер под Андреевским флагом? – Илья Георгиевич мгновенно проникся логикой планировщиков из ГРУ. – Все правильно: эти квадраты Индийского океана – традиционные районы международного рыболовства. И наши сейнеры там частые гости. И сейнерам этим периодически надо ремонтироваться, пополнять запасы провизии и пресной воды, сгружать улов в рефрижераторы, выходить на связь… Однако капитанам рыбацких шхун вовсе не обязательно знать, что плавмастерская, к которой они иногда подходят, явно двойного назначения.

Даргель, однако, не сдавался.

– Почему нам сразу не дают всей информации? И вообще: ну, подойдем мы к плавмастерской, а дальше?

– Как-нибудь и информацию дадут, и задачу поставят. И вообще – хватит гадать. Вы офицер российского подплава или базарная цыганка?

«Макаров» уверенно шел заданным курсом. Бирюзовые струи воды свивались за перископом, оставляя позади едва заметный белесый бурунчик. Океан, замкнутый в круг линией горизонта, лежал под ярко-голубым небом темно-синей громадой. Огненный шар африканского солнца уже висел над его водами, окрашивая волны во все оттенки розового.

– Ну что, товарищи подводники, ничего необычного не заметили? – спросил Макаров у старпома и вахтенного, зашедшего в рубку с докладом. – А ведь мы находимся в Южном полушарии.

– Поверхность такая же, небо такое же. – Развернув перископную трубу на сто восемьдесят градусов, вахтенный уступил визир Николаю Даргелю.

– Солнце… солнце с какой стороны поднимается? – подсказал Макаров. – Ну, вспоминаем: где оно было полчаса назад?

– Солнце как солнце, – передернул плечами старший помощник. – Красное. Круглое. Наверняка жаркое. Уже высоко. А что?

– Настоящий подводник должен быть внимательным… Если не хочет, чтобы его списали на берег швабрами заведовать. Солнце в обратную сторону движется. Не так, как у нас, в Северном полушарии… Ну, посмотрите!

Действительно, в Южном полушарии воображаемая дуга солнечного пути, загибающаяся с востока на запад, теперь отстояла от «Макарова» к северу. Потому и казалось, что дневное светило движется в обратном направлении.

– Хотите посмотреть на океан в полуденное время – поворачивайтесь к югу спиной! – резюмировал командир субмарины. – Никогда, что ли, в этих широтах не бывали?

– Дальше Средиземки ходить не приходилось, товарищ командир, – молвил капитан-лейтенант-вахтенный. – А вы?

– Было дело… В девяносто четвертом. Я тогда на стратегическом подводном ракетоносце старпомом служил. К северу от Мадагаскара проводку замкнуло. Пожар, задымление, аварийное всплытие, затопление отсеков. Полтора часа тушили. Двое погибших, пятеро угоревших. Но, к счастью, этим и обошлось, могло быть и хуже. – Командир субмарины, как обычно, был скуп на воспоминания. – Тем мне здешние воды и запомнились. Ладно, хватит об этом. Никакой арифметики, никаких мемуаров. – Илья Георгиевич склонился к «каштану» – так называется устройство межотсечной связи. – Штурман, что там у вас? Докладывайте.

«Макаров» прошел уже четверть пути к рыболовецкой плавмастерской. Крейсерская скорость в двадцать четыре узла позволяла прибыть в заданный квадрат даже чуть раньше расчетного времени. Вскоре на горизонте появилось первое судно – огромный контейнеровоз под панамским флагом. Судно шло почти встречным курсом, и командир субмарины посчитал за лучшее свернуть на один румб влево и отдать команду на погружение на тридцать метров.

– Это только береженого бог бережет, а у нас в подплаве принято заботиться о себе самим, – объяснил он свое решение Даргелю. – Неровен час, перископ засекут…

– Кстати, Илья Георгиевич, я перед выходом в море… то есть перед вылетом, смотрел атлас по животному миру Индийского океана, – сообщил старший помощник; как человек пунктуальный, он ко всем вопросам подходил обстоятельно.

– Если вы о продуктах, то нас и так под завязку на базе загрузили. У нас не «Наутилус» капитана Немо, мы рыбной ловлей для самоснабжения не занимаемся.

– Да не о том я! Оказывается, в здешних водах обитают настоящие монстры! Гигантский спрут, например.

– А единороги, левиафаны, лох-несские чудовища и всякие горгоны Медузы здесь не встречаются? – незлобно подначил Макаров. – Все эти морские байки я еще на первом курсе училища слышал. Как говорится – редкий альбатрос долетит до середины того, чего надо.

Старпом демонстративно обиделся.

– Я что – придумываю? Научно установленный факт. Есть даже очевидцы. Несколько лет назад гигантский спрут перевернул индийскую рыболовную шхуну. Атлас, между прочим, издан нашим Институтом океанологии. Кстати, я его с собой захватил. Могу принести…

– Да верю, верю, – отмахнулся командир, то и дело глядя на приборы.

В глубоко посаженных глазах цвета боевого металла отразилась спутниковая карта на огромном мониторе. Командир безошибочно определил: «Макаров» приближается к экватору. Это означало, что почти половина пути до плавмастерской уже пройдена.

Вскоре гидроакустический пост доложил: контейнеровоз под панамским флагом остался далеко позади, шумов винтов и механизмов других судов не прослушивается. Илья Георгиевич отдал команду на всплытие под перископ и тут же оценил обстановку через визир. Горизонт был чист – этот район считался не самым судоходным. Метеосводка обнадеживала: ни штормов, ни ветров в ближайшие сутки не обещали.

Подводная лодка уверенно прошивала океан. Она шла практически бесшумно; лишь едва ощутимая вибрация в глубине корпуса свидетельствовала о работе машин. «Макаров» жил и двигался; существование его было наполнено смыслом движения к цели.

И ничто не предвещало неприятностей. Во всяком случае, пока…

* * *

– Какой я все-таки… супермен! – взглянув на свое отражение, Азариас Лулу не смог удержаться от самодовольной улыбки.

Огромное, на всю стену зеркало отразило главу государства, облаченного в парадный мундир Верховного главнокомандующего. Гигантская фуражка с высокой тульей наводила на мысли об экваториальных грибах и спутниковых тарелках. На плечах зеленого кителя переливались погоны с изображением государственного герба. Бриллиантовая дробь искрилась от орденской звезды под подбородком и многочисленных наград на муаровой ленте через плечо. С запонок загадочно подмигивали скромные изумруды. Витые золоченые аксельбанты, напоминавшие висельные веревки, достигали ремня крокодиловой кожи. Ремень оттягивала кобура, украшенная изысканной сапфирной инкрустацией. Блеск всенародно избранного президента рождал разные мысли, и главной была такая: столь великолепного правителя просто невозможно не любить. Особенно – в одном из самых бедных африканских государств, где средний доход на душу населения не превышал доллара в день…

– Правление Вашего Высокопревосходительства навсегда войдет в историю Африки! – польстил Глен Миллер, заходя в гримерную, и добавил то ли в шутку, то ли всерьез: – Ладно сшит и крепко скроен…

– Жаль только, что не все это понимают! – С трудом оторвав взгляд от зеркала, президент с чувством пожал руку британцу.

Руководитель «Интернэшнл даймонд» взглянул на часы.

– Торжества и военный парад начинаются через полчаса. Надо бы ехать…

– Торжества и военный парад начнутся тогда, когда я прикажу им начаться, – отрезал Верховный главнокомандующий и, позвонив адъютанту по внутренней связи, распорядился принести речь, написанную местными спичрайтерами для публичного выступления.

Подготовка к празднованию Дня независимости началась за несколько недель. Из репродукторов, вывешенных на фонарных столбах, пальмах и стенах домов, с утра до вечера лились военные марши, патриотические призывы и пафосные гимны. Активисты из Африканского патриотического союза молодежи с ловкостью обезьян карабкались по крышам, деревьям и портовым кранам, развешивая флаги, лозунги и транспаранты. На остановках общественного транспорта появились огромные бигборды: Азариас Лулу душевно беседует на кокосовой плантации с чернокожей морщинистой старухой; Азариас Лулу перерезает ленточку на открытии агрогородка в экваториальной глубинке; Азариас Лулу открывает фабрику по переработке акульего мяса… И транспаранты, и бигборды весьма удачно скрывали нищету и убожество столицы. За три дня до празднества на главной столичной площади появился гигантский плазменный экран, с которого телеканал «За Африку!» денно и нощно транслировал рапорты о достижениях молодой экваториальной демократии.

Плазменный телеэкран был подарком «Интернэшнл даймонд» ко Дню независимости, и потому всенародно избранный решил пригласить Глена Миллера в правительственную ложу под первым номером.

– Кстати, а Бамбуча Костяна там будет? – как бы невзначай поинтересовался англичанин.

– Я приказал ему отправляться в родную деревню, проводить идеологическую работу среди населения, – отмахнулся президент. – Там, кстати, проблема: нашествие красных муравьев. Не иначе чье-то колдовство!

– Происки врагов, – понимающе кивнул Миллер.

Президентский кортеж, выехав из ворот резиденции, помчался в сторону проспекта Победителей, главной артерии города. Проспект был абсолютно пуст – горожанам еще со вчерашнего вечера запретили тут появляться. Зато под каждым фонарем стояло по полицейскому с дубинкой на поясе, да на крышах бликовали прицелы снайперов из личной охраны Азариаса Лулу. Мотоциклисты эскорта то и дело включали короткие мелодичные сирены, джипы охраны перемигивались трехцветными маячками. Все это напоминало то ли самоходную рекламу, то ли провинциальную дискотеку с цветомузыкой.

Площадь, раскрашенная в красно-зеленые цвета государственного флага, благоухала шампунем – брусчатку вымыли еще с утра. Огромная трибуна под балдахином, увитая тропическими цветами, была установлена так, чтобы за ней просматривалась акватория порта: военно-морской парад должен был стать гвоздем праздничной программы. Четыре телекамеры с раскрытыми над ними зонтиками контролировали площадь и прилегающий проспект.

Выйдя из лимузина, президент прижал ладонь к бронежилету, спрятанному под кителем, и артистично поклонился публике. Переодетые в гражданку полицейские, государственные чиновники и истеричные домохозяйки из богатых кварталов, любящие всенародно избранного до всхлипов и помороков, зааплодировали с энтузиазмом. Взобравшись на трибуну, диктатор поправил фуражку, достал из внутреннего кармана кителя бумажку с докладом, пощелкал пальцем по микрофону и сделал знак, требующий внимания.

Публика стихла, объективы телекамер синхронно наехали Его Высокопревосходительству прямо в челюсть. Азариас Лулу рубанул воздух и произнес речь. Он говорил о социальной справедливости и всеобщем процветании, которого возглавляемое им государство добилось в рекордно короткие исторические сроки. То и дело сверяясь с написанным, сыпал цифрами о неслыханном росте ВВП и благосостоянии населения. Когда диктатор распинался, признаваясь в любви к Африке и африканцам, на его гуталинового цвета щеках даже блеснули слезы.

– Однако кое-кому не нравятся наши успехи, наш единственно правильный исторический путь, наша справедливая социальная модель. – Голос президента посуровел. – Все эти прогнившие западные, восточные, северные и южные демократии… то есть так называемые демократии, очень хотят восстановить в нашей стране колониальный режим, продать всех нас в рабство, завладеть нашими уникальными природными ресурсами и разграбить цветущие агрогородки! Да и что греха таить – кучка грязных отщепенцев, окопавшаяся у нас под боком, все еще вопит о нарушениях так называемых прав человека, о подавлении так называемой свободы печати, свободы собраний и каких-то еще там гражданских свобод… Но все мы прекрасно знаем: этим подлым предателям наплевать на народ, наплевать на Африку и ее многострадальную историю! Вся эта так называемая оппозиция существует исключительно на зарубежные гранты, на деньги, которые им щедро платят враги нашей страны… Но ведь мы с вами – действительно патриоты?! Мы ведь любим нашу Африку и наше государство не за деньги… как некоторые, а просто так?!

Собравшаяся на площади толпа в едином порыве выбросила в воздух кулаки.

– Мы – патриоты!..

– За Африку!..

– Не позволим продать себя в рабство!..

– Да здравствует Его Высокопревосходительство Азариас Лулу!..

– Смерть врагам народа и предателям Родины!

Азариас Лулу явно самовозбуждался, заводя толпу. Что-что, а ораторский талант у него все-таки был. Речь президента, расцвеченная вульгаризмами и пересыпанная сочными выражениями из лексикона портовых грузчиков, то и дело прерывалась бешеными аплодисментами.

Закончив двухчасовую речь, президент утер вспотевший лоб обшлагом кителя и слез с трибуны. Милая чернокожая девочка в красно-зеленой юбочке подбежала к главе государства, вручила ему огромный букет роз и с трогательным видом сделала книксен. Из стоявшей за оцеплением толпы к президенту потянулись розовые ладошки – электорату очень хотелось прикоснуться к кумиру.

Военный парад начался сразу же после речи Верховного главнокомандующего. По мнению организаторов, милитаристская мощь должна была устрашить как внешних, так и внутренних врагов молодой африканской демократии. Из репродукторов, развешенных по всей столице, загремел боевой металл маршей. По проспекту Победителей, чеканя шаг, двинулись ровные коробки национальных гвардейцев в тропическом камуфляже. Рота приземистых, в фасетчатой противокумулятивной броне «Т-62» обдала публику едкими выхлопами. Следом поползли тягачи с гаубицами, следом – боевые машины пехоты с чернокожими спецназовцами на броне, следом – установки залпового огня «Град», которые СССР поставлял Азариасу Лулу еще в те времена, когда он обещал «построить социализм в одной отдельно взятой стране». Над крышами проспекта с низким утробным звуком пронеслись эскадрильи «Фантомов» и «МиГов». Завершали парад части ПВО: «Интернэшнл даймонд» действительно оплатила диктатору самые современные системы для контроля за воздушным пространством. Правда, чернокожие расчеты, набранные в экваториальных джунглях, до сих пор не научились пользоваться ни компьютерными системами наведения, ни сверхточными лазерными прицелами, однако Глен Миллер справедливо посчитал, что обучение африканцев не входит в его обязанности…

Верховный главнокомандующий переместился в VIP-ложу под пальмами, расположившись как раз между Набуко Вабандой и Гленом Миллером. Бриллиантовая звезда «Героя Африки» впивалась диктатору в подбородок. Он отогнул обшлаг, расслабил узел галстука и, обернувшись к блестящему морю, выцелил взглядом серую громаду ракетного фрегата, вползающего в акваторию порта при помощи четырех буксиров. Этот корабль, списанный из состава британских Ее Величества ВМФ несколько лет назад, был куплен «Интернэшнл даймонд» по цене металлолома, подкрашен, подремонтирован, перевооружен и подарен Азариасу Лулу «в знак уважения». Благодарный диктатор сразу же издал декрет о налоговых льготах для корпорации и разрешил разработку новых алмазных копей в глубине страны.

В кильватере ракетного фрегата шел почти весь флот молодой африканской республики: большой противолодочный корабль, четыре сторожевика, два тральщика, две дизельные субмарины, бригада ракетных катеров, десантные и спасательные суда. Замыкал строй плавучий госпиталь. Все корабли были разукрашены разноцветными флагами, поднятыми на леерах от носа до кормы через верхушки мачт, а на флагманском фрегате трепетался брейд-вымпел.

Президент пришел в приятное возбуждение. Нащупав в кармане плоскую серебряную флягу, он отвернул пробку и, воровато оглянувшись, чтобы не попасть в объективы телекамер, приложился к горлышку. После чего вытянул ладонь, и в нее сразу же лег бинокль, загодя приготовленный адъютантом.

Военно-морской парад с элементами учений прошел не менее блестяще, чем парад сухопутных войск.

Боевые стрельбы по кораблям-мишеням удались на славу: списанные посудины взрывались эффектно и красочно, словно в голливудских блокбастерах. Правда, даже далеко не все флотское начальство знало про взрывчатку, предварительно заложенную на обреченных судах, и про пульты дистанционных взрывателей на берегу… Не меньший интерес вызвало и глубинное бомбометание с вертолетов морской авиации: брызги от водных разрывов иногда даже достигали VIP-ложи. Заключительным аккордом учений стала высадка морских пехотинцев и техники с танкодесантного судна: огромные зверовидные африканцы с автоматами наперевес вырастали из волн, словно безжалостные духи морской пучины. Следом за ними, морща воду, шли легкие плавающие танки, и это зрелище привело Азариаса Лулу в полный восторг.

– Мне кажется, у Вашего Высокопревосходительства первая армия на всем африканском континенте! – улыбнулся сидевший слева Глен Миллер. – А вы еще боитесь каких-то там русских…

– Все защищено! – подхватил сидевший справа Набуко Вабанда. – И воздушные рубежи, и морские, и сухопутные… И что характерно – ситуация внутри нашей страны также под постоянным контролем! Полиция тоже не зря свой хлеб ест!

– Слышь, Набуко, а русские с «Новочеркасска» так и не признали своей вины? – благодушно поинтересовался диктатор.

– Следствие на единственно верном пути! – заверил министр внутренних дел. – Признают, куда же им деться!

Президент доцедил из серебряной фляги спиртное и отрыгнул. Ему было очень хорошо…

…Уже вечером, накануне запланированного народного гуляния, британец вновь осведомился у диктатора насчет Бамбучо Костяна.

– Да что ты так за него переживаешь? – отмахнулся Азариас Лулу; в этот момент ему совершенно не хотелось думать о страшном шамане, способном превратить его в крокодила или гиену. – В деревне он у себя. Колдует. Занят изгнанием вредных насекомых.

– А если он там занят не только полезным колдовством? – с многозначительным видом прищурился Миллер.

– А то чем же еще? Для девок и пьянок до утра он уже старый…

– А если он отправился в родную деревню, чтобы встретиться с заговорщиками? – интриган-англичанин уверенно вел свою линию. – Сами подумайте, на кого ему еще опереться, как не на свояков, родичей и младших вождей племен? Кому они больше доверяют – ему или вам? Конечно, я не имею права советовать Вашему Высокопревосходительству, но я бы на вашем месте от Костяна избавился! Этот старый шаман становится слишком опасным.

– Наша традиционная африканская духовность не позволяет мне так запросто избавляться от ближайших друзей и соратников! – с трудом выстроил осмысленную фразу пьяный диктатор. – И вообще: дался тебе этот Костяна! Сейчас танцы, потом праздничный ужин с фейерверком… Слышь, белый, если на ужин не останешься, сильно на тебя обижусь! Так и знай!

– Кстати, Ваше Высокопревосходительство… Что там насчет полного освобождения «Интернэшнл даймонд» от налогов? Не забывайте, кто содержит ваши армию, флот и полицию. Вы обещали подумать, – напомнил англичанин о главном для него вопросе.

Не успел Глен Миллер натянуть обычную доброжелательную улыбку, как президент сунул ему в лицо огромный кукиш. Далеко торчащий палец диктатора уперся в щеку собеседника.

– Выкуси, белый! – окончательно захмелевший Азариас Лулу дыхнул в лицо британца перегаром.

Выпитое всегда провоцировало президента на совершенно неадекватные поступки. К тому же после блестяще проведенного военного парада он явно переоценивал роль своей личности в мировой истории.

– Значит, Ваше Высокопревосходительство отказывается? – уточнил англичанин с невозмутимостью члена палаты лордов.

– Если вообще вас от налогов освободить – что же мне останется? – подумав, Азариас Лулу все-таки посчитал за лучшее опустить кукиш.

– Тогда прошу меня извинить, – руководителю «Интернэшнл даймонд» трудно было отказать в самообладании. – Считайте, что этого разговора у нас никогда не было.

Поднявшись, Глен Миллер сдержанно улыбнулся и направился к выходу. Через несколько минут Верховный главнокомандующий и вовсе позабыл о его существовании.

В президентском оркестре гремели огромные барабаны, обтянутые буйволиной кожей. Чернокожие музыканты изо всех сил надували щеки, надрывно гудя в гигантские раковины. Гарант конституции, выйдя на площадь перед народом, топнул ногой и громко запел такую страшную песню, что даже самые его преданные сторонники испуганно притихли. Зловещий, сумрачный, дикий мотив первобытной деревни Александрия невольно нагонял на них ужас. Вскоре, однако, рядом с Лулу появились две молодые чернокожие танцовщицы с лицами шлюх. Это были активистки из Африканского патриотического союза молодежи. Их появление рядом с президентом было загодя запланировано организаторами торжеств. Разноцветные бусы переливались на фиолетовых шеях. В мочках ушей подрагивали перламутровые раковины. Красно-зеленые набедренные повязки шелестели в такт барабанам. Увиваясь вокруг главы государства, танцовщицы показательно демонстрировали, как силен, мужественен и сексуален всенародно избранный президент, как приятно с ним танцевать и выполнять все его прихоти.

И народ, обступивший танцующих, и члены правительства, и немногочисленные зарубежные гости бешено зааплодировали. Правда, Глена Миллера среди них уже не было…