Текст книги "Полундра"

ГЛАВА 12

Небо над Петербургом было затянуто плотными облаками, в сумерках быстро наступившего вечера они казались сплошной черной массой. Кавторанг Мартьянов долго вглядывался в темноту за стеклом иллюминатора снижающегося самолета, ожидая, пока появятся первые огни раскинувшегося внизу огромного города. Эти огни показались, когда самолет был уже у самой земли и заходил на посадку. Несмотря на длительную службу на флоте и практическое знание принципов навигации – например, того, что при нынешнем уровне техники ориентирование в условиях тумана и ночного мрака для самолета не такая уж большая проблема, – кавторанг заметно нервничал. Впрочем, самолет благополучно произвел посадку, прокатился по бетонной взлетно-посадочной полосе и замер. Его пассажиры приготовились к выходу.

Войдя в числе первых в здание пулковского аэровокзала, кавторанг Мартьянов нервно огляделся, ища в толпе встречающих знакомые лица. И тут же кто-то из этой толпы махнул ему рукой. Кавторанг, радостно заулыбавшись в ответ, поспешил ему навстречу. Бывший однокашник кавторанга по Фрунзенскому училищу Игорь Баташев сдержал слово – он встречал его лично.

– Ну, как долетел? Все нормально? – Баташев правой рукой крепко сжал ладонь кавторанга, левой дружески похлопывая его по плечу.

Кавторанг не мог про себя не усмехнуться. Несмотря на жесткую седую бородку, окаймлявшую его гладкое лицо, Баташев оставался прежним, что и в училище, на вид беззаботным рубахой-парнем, своим в доску. Из них двоих Баташев более всего походил на свое юношеское изображение на фотографии, что стояла в кабинете кавторанга в штабе дивизиона. Впрочем, Мартьянов не был таким уж наивным и знал, что слухи, циркулирующие по военному городку вокруг имени его однокашника, вовсе не безосновательны. Род занятий бывшего офицера Военно-морского флота оставался весьма темным и загадочным и казался тем более загадочным, если учесть, как роскошно, на широкую ногу жил Баташев. Также не было секретом для кавторанга и то, что за внешне приветливыми, веселыми и бесшабашными манерами Баташева скрывался безжалостный хищник, готовый на все ради хороших денег. Несмотря на это, Мартьянов доверял Баташеву. Он был твердо уверен, что их знакомство является слишком давним, чтобы кавторанг должен был всерьез опасаться своего друга.

Обнявшись, они направились к выходу из аэровокзала. Двое крепких молодых парней самого хмурого вида последовали за ними. Затем кавторанг Мартьянов и Баташев сели в роскошный черный джип, телохранители забрались в другую машину, стоявшую позади, и обе крутые тачки, тут же сорвавшись с места, стремительно вырулили на шоссе. Они промчались мимо стоявших на остановке и ждущих автобуса людей, едва не задавив какую-то перебегавшую через дорогу старушку. Джип стремительно набрал скорость больше ста километров в час. Кавторанг Мартьянов только усмехнулся по этому поводу – его друг Баташев всегда любил быструю езду и в качестве своих водителей непременно держал отставных автогонщиков.

– Ну, Николай, рассказывай, – начал разговор Баташев. – Как там движется наше дело?

– Прекрасно, – отвечал, рассеянно глядя на стремительно мчащиеся мимо них лесопосадки, кавторанг. – Контракт подписан, судно оформляется, теперь вот набираю команду.

– Долго еще собираешься с этим возиться?

– Вообще-то времени у нас еще полно, – заметил Мартьянов. – Документы о продаже судна будут еще как минимум два месяца ходить по инстанциям, этот тип мне клялся, что быстрее никак не получится. А пока они ходят, судно должно стоять на приколе, и на палубу его подняться никто не имеет права.

– Вот черт, бюрократы хреновы, – сердито проворчал Баташев, теребя свою седую бородку. – Вечно они затягивают дело, заставляют ждать!..

– А ты не спеши, каплей! – усмехнулся кавторанг. – То, что они с этим делом тянут, нам абсолютно не мешает. Сейчас март, в Норвежском море все равно самые шторма. Раньше июня туда лезть и смысла-то нет.

– А правда, – осведомился Баташев, – что этот дятел все свои деньги в это предприятие вложил?

– Говорят, что так, – пожал плечами Мартьянов. – Молва ходит, что он даже джип свой продал и часть телохранителей уволил, оставил только двух. Это уж точно не от хорошей жизни.

– Да, наверное, – с хмурым видом отозвался Баташев. – Я тут, между прочим, узнавал, сколько он адмиралу отвалил, чтобы тот подписал приказ о списании судна. Твое судно по цене дерьма он, конечно, купил. Только, в общем и целом, что вышло…

– В общем и целом, – возразил кавторанг, – если дело прогорит, он остается в нулях.

– Рискует, – согласился Баташев.

– Рискует, значит, есть ради чего! – оживляясь, воскликнул Мартьянов. – Я же тебе говорю…

– Погоди, погоди, не кипятись, – прервал его Баташев. – Все, что ты мне рассказывал, звучит заманчиво и интересно, но я вовсе не мальчишка. Я, знаешь ли, рисковать своими деньгами не хочу ради какой-то вздорной сказки. И если твой хозяин настолько ненормальный, что рискует последним, то это его личная придурь, меня она абсолютно ни в чем не убеждает!

– Да говорю тебе!..

– Постой, Николай, дай мне сказать. – Баташев оставался невозмутим. – Если ты хочешь втянуть меня в это дело, то будь любезен предоставить железные доказательства того, что это все не фантазии какого-то писателя морских приключенческих романов, а действительно имевшие место факты. Понимаешь ты? Мне нужны железные доказательства!

– Ну, это надо весь архив Военно-морского флота перерывать, – без особого энтузиазма заметил кавторанг. – И еще не факт, что что-то найдешь там. Дело считалось совершенно секретным, в архиве об этом может не быть ни полстрочки…

– Ну а как же ты хотел? – спокойно возразил Баташев. – Вот возьми и перерой архив. Сам говоришь, что до выхода в море времени у тебя еще полно, а делать особенно нечего. И если ничего не найдешь, на меня в этом деле не рассчитывай. Я рисковать своими деньгами ради каких-то мальчишечьих бредней не намерен!

Мартьянов открыл было рот, хотел еще что-то возразить, но потом махнул рукой. Он хорошо знал характер своего однокашника и помнил, что если тот принял какое-нибудь решение, переубедить его будет практически невозможно. Собственно, он так и рассчитывал, что едет в Питер сидеть в архивах, так что слова Баташева не меняли ничего в его планах.

ГЛАВА 13

Весна в северных широтах весьма своеобразное явление. Здесь, за Полярным кругом, продолжительность светового дня увеличивается куда стремительнее, однако с каждым днем солнце на небосклоне поднимается не намного выше, поэтому тепла дает немного. Создается впечатление, будто бы дневное светило остыло за время зимних морозов и никак не может собраться с силами, чтобы напоить теплом стосковавшуюся по солнечным лучам землю.

В конце мая в Мурманске вовсе нет ночей. Солнце, сделав дневной круг по небу, ночью лишь приближается к линии горизонта, вовсе и не думая скрываться за ней, продолжая всю ночь озарять землю призрачным, негреющим, безжизненным светом. Так что человеку, который почти не смотрит на часы и которому не надо спешить на работу, иногда бывает мучительно трудно определить, какое же теперь время суток: день или ночь. На Севере сделать это тем более трудно, что низкие свинцовые тучи большую часть времени закрывают небо от горизонта до горизонта, и невозможно понять, где именно находится солнце.

Надо сказать, что праздношатающихся людей в Мурманске не так уж мало – это сошедшие для отдыха на берег матросы гражданских или военных судов. Специально к услугам находящихся в увольнении на берег мореманов в городе имеется множество круглосуточно работающих кафе.

В одном из таких никогда не закрывающихся заведений, расположенном неподалеку от гражданского порта напротив здания морского вокзала, сидели в неопределенный час суток двое мужчин. По загорелым, обветренным лицам в них без труда можно было узнать моряков, а строгая выправка, крепость и физическая мощь их тел заставляли предполагать в них морских спецназовцев, несмотря на самую обычную штатскую одежду. Столик, за которым они сидели, был накрыт скупо, но со знанием дела: помимо непременной копченой камбалы, вяленой трески, колбасы и стопки нарезанного мелкими ломтиками черного хлеба, там стояло несколько бутылок коньяка с красивыми заграничными наклейками и две небольшие изящные рюмки.

– Ну что, Полундра, за морской спецназ? – сказал один из них, тренированным жестом разливая по рюмкам багрово-красный напиток. – Хотя нас с тобой оттуда подчистую уволили…

– Спецназ и на гражданке спецназ! – сурово возразил Полундра, лицо которого багровело от выпитого коньяка и смугло поблескивало от пота. – Так нас отец-командир научил, так оно и есть.

Первый, в котором можно было без труда узнать мичмана Витю Пирютина, не стал с ним спорить, но ловким движением выпил коньяк и стал жевать кусок лежавшей перед ним копченой колбасы.

– Да уж, лихо нас, – хмуро констатировал мичман. – В один момент, что называется… Были военные моряки, а проснулись на другой день служителями селедочного флота. И сами заметить не успели, как это случилось.

– Спецназ везде спецназ, – упрямо повторил Полундра, выпивая свою рюмку. – Я на селедочном флоте никогда не служил и служить не буду!

– Как знать, – скептически заметил Пирютин. – Еще неизвестно, что именно наш командир для нас с тобой придумал.

– Наш командир нас в беде не бросит, – упрямо сказал Полундра. – Если с кем-нибудь из нас что случится, в лепешку расшибется, а выручит…

– Посмотрим, – без особого энтузиазма заметил мичман. – Кстати, в нашем городке ты уж сколько не был?

– Много, – хмуро отозвался Полундра. – Считай, скоро два месяца здесь ошиваюсь: от тех подъемных, что мне командир выдал, рожки да ножки остались…

– Понятно, – кивнул Пирютин. – Ты последнюю новость из нашего городка знаешь?

– Что?

– Наше гидрографическое судно уже перекрашивают…

– Да?.. – с непонятной для самого себя тревогой уставился на своего друга Полундра.

– А то как же! – горько усмехнулся мичман. – Андреевский флаг сняли, прежнее название закрасили… По документам это теперь прогулочная яхта, представляешь? Принадлежит какому-то дайвинг-клубу в нашем городке. И переведено в гражданскую часть порта. Лихо?

– А то! – с мрачным видом согласился Полундра. – Двух месяцев не прошло… Быстро дела делают, когда хотят!

Пирютин кивнул. Оба они налили себе еще по одной. Выпили молча. Степенно закусывали разложенной на тарелках снедью.

– Ты как, Полундра, здесь не скучаешь? – снова возобновил разговор мичман. – Не надоело в чужом городе болтаться?..

– Тебе вот много лучше в родном-то? – сердито отозвался старлей. И видя, что тот неопределенно пожал плечами, продолжал: – Ну не могу я!.. Все как в кошмарном сне совпало: и судно, и Наташка… Все разом!

– Больше не виделся с ней после ресторана?

– Только один раз, – с хмурым видом отвечал Полундра. – И с тех пор знать меня не хочет: говорит, я обещала этому…

– Да, старлей, мало ты ему костей переломал, – сочувствующе кивнул Пирютин. – Надо было совсем его убрать. Грех на душу брать, конечно, не хочется, но одной мразью на белом свете меньше бы стало… А здесь-то ты чем занимаешься?

– Да ничем, – сердито отмахнулся тот. – Вот так по забегаловкам сижу, в окно смотрю. Иногда пойду куда-нибудь, напьюсь как свинья… Не жизнь для меня без моря, понимаешь ты? Не жизнь!..

– А ты узнать не пробовал, – спросил мичман, – кто за всей этой продажей стоит?

– Пробовал, – с мрачным видом признался Полундра. – Да только разве можно тут что-нибудь узнать. В штабе флота на меня смотрят, как на пустое место. Был старлей-спецназовец, а теперь я для них нуль без палочки. Отставной моряк, да еще и под следствием за хулиганство.

– А командир наш здесь не появляется?

– Он где-то в Питере пропал, целых два месяца от него – ни слуху ни духу. Как контракт подписывали, выдал он мне сотню долларов подъемных, говорит: жди, отдыхай пока. Вот я и жду. И отдыхаю, как могу…

Полундра снова налил себе коньяку, выпил залпом; машинально, не глядя, взял с тарелки что-то, стал рассеянно жевать.

– Ну, по сотне долларов каждый из нас получил, – заметил Пирютин. – Там еще человек десять с нашего судна решили с флота уволиться, кавторанг с ними тоже контракт заключил. Наш командир не дурак, самых лучших ребят из группы боевых пловцов себе забрал. Представляешь? А кто же тогда во флоте служить будет? Что, одни салаги да старики?

– Разоряют флот, как могут, – мрачно констатировал Полундра.

– Кстати, ты не пронюхал здесь, в штабе, что за операция нам предстоит? – пряча свой интерес за маской равнодушия, спросил мичман.

– Спрашивал, конечно, – мрачно отозвался Полундра. – Да разве мне теперь кто скажет!.. Хотя у меня такое ощущение, что они и правда сами ничего не знают.

– Странно, – заметил Пирютин.

– Им в штабе едва про наше судно заикнешься, так у них рожи сразу каменеют. И – рот на запор, ни одного вразумительного слова.

– Они там все на продаже нашего судна руки себе хорошо нагрели, – заметил мичман. – Вот и теперь боятся, как бы чего не всплыло.

– Это точно, – согласился Полундра.

Они снова налили себе по рюмке. Перед тем как опрокинуть ее себе в глотку, Полундра некоторое время смотрел на игру тусклого света от окна в густо-красном напитке. Потом тяжело вздохнул, пробормотал едва слышно:

– Ох, надоело все…

– Скучаешь? – сочувственно осведомился Пирютин.

– А ты нет?

– И я, – сознался тот. – Обрыдло сидеть на берегу. Хочется с горя напиться до отупения или пойти какую-нибудь махаловку устроить, так чтобы потом дней пять зубы из углов выметали… Как тогда, помнишь? Как, кстати, твое уголовное дело? – более серьезным тоном осведомился он. – Снова вызывали в прокуратуру?

– Нет, все тихо, – пожал плечами Полундра. – Один-единственный раз в прокуратуру Мурманска вызывали, и все.

Мичман в ответ одобрительно кивнул.

– Да уж, сдержал слово отец-командир, – сказал он. – Замял-таки дело!

– Замял, но не совсем, – криво усмехнулся Полундра. – Гражданский прокурор мне тогда четко сказал, чтобы я вел себя тихо, прилично. Если что-нибудь еще в таком роде сотворю, все запросто всплывет.

– И это при том, что тот коммерсант, которому ты кости переломал, свою заяву забрал?

– А что толку, что он ее забрал? – снова усмехнулся Полундра. – Он свою забрал, а заявы армейского патруля и милиции остались. Так что все осталось по-прежнему…

Помолчав немного и искоса поглядывая на своего собеседника, Пирютин медленно, осторожно сказал:

– По городку слухи ходят, будто это твоя Наташка его уговорила заяву забрать…

– Была моя, – мрачно сказал Полундра. – Была, да сплыла!

– Так ты знаешь? – удивился мичман. – У нас по городку слухи ходят, так я сначала верить отказывался…

– Какие слухи? – насторожился Полундра. – Что-нибудь про Наташку?

– Про нее, конечно, – кивнул Пирютин. – Будто замуж она выходит за этого коммерсанта. Я сначала подумал, что брехня это все, но меня уверяли, что правда…

– Замуж выходит? – едва слышно переспросил Полундра. Его пальцы, державшие рюмку с коньяком, разжались. Рюмка упала на стол, коньяк разлился по тарелке с колбасой.

ГЛАВА 14

Ресторан при гостинице «Пулковская» внешне ничем не отличался от остальных подобных заведений. Ярко сверкающая в сумраке белой петербургской ночи неоновая вывеска, вереница дорогих машин на парковке, народ, снующий возле его входа вплоть да самого позднего часа. Тем не менее местные жители ресторан посещали неохотно, но вовсе не потому, что цены в нем были выше, чем в остальных подобных заведениях. Ни для кого не было тайной, что ресторан при гостинице «Пулковская» является одной из бандитских точек Северной столицы, где по вечерам собирается так называемая «красная волна» организованной преступности: бывшие силовики и спецназовцы, разочарованные в доходности службы Родине и решившие найти себе иной, более выгодный способ реализовать свои полученные на службе профессиональные навыки.

С криминалом, как известно, вяжется народ неспокойный – никогда не знаешь, что они могут выкинуть и в какую передрягу можно попасть, оказавшись с ними рядом. Собственно, работники ресторана и сами это прекрасно понимали и посторонних людей старались в свое заведение не пускать. Если какой-нибудь наивный и неопытный горожанин – возможно, в компании лица противоположного пола, – привлеченный эффектной вывеской ресторана, вздумал бы толкнуться в его дверь после восьми часов вечера, то натолкнулся бы на швейцара в форменной ливрее, но самого отталкивающего бандитского вида: широченная грубая рожа с перебитым носом или каким-нибудь ножевым шрамом через все лицо, огромного роста, медвежьей осанки. Встав на дороге вошедших неопытных гостей, он хриплым и глухим голосом спрашивал наивного горожанина, к кому тот пришел. И, услышав, что просто посидеть в ресторане, бандитского вида швейцар широко ухмылялся, обнажая страшные, гнилые обломки зубов, и так же хрипло заявлял, что в их ресторане все столики уже заняты и вход в него только по спецприглашениям. Вообще-то администрация ресторана давала своим швейцарам четкие инструкции: в случае чего выпроваживать незваных гостей силой. Однако к этому прибегать не приходилось ни разу, столь убедительно действовал на среднестатистического горожанина такой прием.

К таким наивным и неопытным людям не принадлежал, однако, кавторанг Мартьянов, весьма уверенно прошедший в дверь заведения, едва заметно кивнув уголовного вида швейцару, почтительно вытянувшемуся при его появлении. Отдав гардеробщику свою форменную флотскую фуражку, кавторанг сразу направился в зал. Там, за одним из столиков, уже сидел и ждал его, заметно выделяясь среди остальных посетителей благообразным видом и гладким розовым лицом, обрамленным седой бородкой, его старый друг и однокашник Игорь Баташев.

– Ну вот и ты, кавторанг, – вальяжно проговорил он, без особой приветливости оглядывая сияющего радостью однокашника. – Стало быть, говоришь, хорошие новости мне несешь?

– Точно так, – самодовольно улыбнулся Мартьянов. – Нашел я все-таки эти документы, хотя под конец и сам уже не верил, что где-то до них докопаюсь. Архив есть архив, сам понимаешь…

С этими словами кавторанг извлек из внутреннего кармана флотского кителя, который он, несмотря на увольнение, продолжал носить, небольшой предмет и положил его на стол перед Баташевым. Опытный человек без труда опознал бы в этом предмете миниатюрный шпионский фотоаппарат, который применяют исключительно для тайной пересъемки документов.

– Ну, так. – Баташев кивнул, взял со стола фотоаппарат и сунул во внутренний карман. – Это все я, конечно, посмотрю. Хотя, – он испытующе посмотрел на своего бывшего однокашника, – ты что-то больно долго со всем этим возился, кавторанг. За два месяца нужные документы можно было бы самому изготовить при желании…

– Да ты что, Игорь! – Самодовольная улыбка на лице Мартьянова мгновенно сменилась испугом. – Ты что, думаешь, я тебя обманываю?

– Дело очень сомнительное, – спокойно возразил Баташев. – Уж больно красиво все выглядит. Как в приключенческом романе. Только знаешь, реальная жизнь очень мало похожа на приключенческий роман.

– Да говорю тебе: там все честно! – воскликнул кавторанг, багровея от возбуждения. – Эсминец «Бостон», ВМФ США, затонул в июле 1943 года в Норвежском море в нейтральных водах. Глубина от шестидесяти до восьмидесяти метров… Что тебе еще надо?

– Ну, мало ли, – недоверчиво проговорил Баташев. – Кстати, там указано, почему этот эсминец затонул?

– Ну, видишь ли, Игорь, в архиве на этот счет никаких сведений нет, – неопределенно ответил Мартьянов. – Вторая мировая война была в самом разгаре, все, что угодно, могло случиться. Немецкая подлодка могла его торпедировать, или разбомбили его. А может быть, на мину-»рогалию» нарвался! По идее, тут вариантов может быть несколько. Но факт его гибели зафиксирован со всей определенностью.

– Зафиксирован, говоришь? – переспросил Баташев с сомнением.

– Ну да, конечно! – Кавторанг усердно кивнул. – Я проверял. В мае сорок третьего года «Бостон» прибыл в порт Мурманск, сопровождая караван морских транспортов PQ-23. До конца июня транспорты оставались в порту, но уже в первых числах июля караван вышел в обратный путь. «Бостон» был вместе со всеми.

– Что, караван был потоплен целиком? – спросил Баташев. – Или кого-то все-таки пощадили?

– В документах зафиксирована гибель одного только «Бостона», – ответил Мартьянов. – Получается, что остальные корабли достигли места назначения благополучно.

Баташев кивнул, помолчал немного, рассеянно глядя на покрытый белоснежной кружевной скатертью столик.

– И ты уверен, что этот самый «Бостон» вез ценный груз, оплату по ленд-лизу? – сурово спросил он.

– Ну, напрямую об этом в документах нигде не написано, – немного замявшись, проговорил кавторанг. – Сам понимаешь, подробные ведомости всех поставок по ленд-лизу находятся в спецхране в Москве, туда простому отставному капитану второго ранга доступа нет…

– И тем не менее ты уверен?

– Но ведь уважаемые люди все свои бабки туда вложили! – горячо возразил Мартьянов. – Это же не просто так, правильно?

– Я тебе уже сказал, – сурово возразил Баташев. – Ты мне этого хлюпика-фирмача в пример не ставь! Мало ли каких дураков матушка-земля на себе носит! По-твоему, я каждому должен подражать? Лично мне нужны твердые доказательства того, что это дело стоящее. Есть у тебя такие доказательства?

– Есть! – твердо, но несколько побледнев от волнения, ответил кавторанг.

– Так, рассказывай, – спокойно кивнул его собеседник.

– Как ты, наверное, помнишь из истории Второй мировой войны, – начал Мартьянов, – помимо открытия второго фронта в 1944 году, американцы поставляли нам кое-какие товары и вооружение для нужд нашей армии: тушенка, «виллисы», «студебекеры», «аэрокобры». Все это не безвозмездно, разумеется! Помнишь, чем мы расплачивались?

– Разумеется, – Баташев кивнул. – Что дальше?

– Караваны, что шли из Америки сюда, назывались PQ и везли товары. Возвращавшиеся обратно назывались QP, они шли почти пустые. Потому что ценный груз, которым наше правительство расплачивалось за поставки по ленд-лизу, никогда не занимал много места.

– И ты думаешь, ценный груз каравана QP-23 находился именно на потопленном эсминце «Бостон»? – подытожил Баташев.

– А где ж еще ему быть? В трюм транспортника ценный груз ведь не засунут, правильно? – возразил кавторанг.

– Да, пожалуй, – задумчиво кивнув, согласился Баташев. – Если ценный груз на этом караване перевозили, он должен был находиться на эсминце. Ты говоришь, «Бостон» был единственным большим военным кораблем в караване?

– Конечно! – воскликнул кавторанг. – Полный перечень судов, составлявших караван QP-23, я сфотографировал, кадр этот имеется на пленке в твоем фотоаппарате.

– Ладно, посмотрю. – Баташев кивнул. – Меня другое беспокоит. С чего ты вообще решил, что караван QP-23 вез ценный груз?

– То есть как это с чего? – Мартьянов немного растерялся.

– Вот именно, кавторанг! – Неожиданно Баташев впился взглядом в лицо своего собеседника. – Вот здесь, – он достал из кармана миниатюрный фотоаппарат и потряс им, – есть фотокопия документа, где черным по белому написано, что эсминец «Бостон» в составе транспортного каравана QP-23 вез на своем борту ценный груз?

– Но я же тебе объяснил, Игорь, – занервничал Мартьянов. – Такого рода документы находятся только в Подольском архиве Министерства обороны. В архиве Военно-морского флота их просто нет…

– Значит, документальных доказательств наличия ценного груза на борту «Бостона» у тебя нет?

– Значит, нет! – с самым раздосадованным видом сознался кавторанг.

Баташев на полминуты умолк, глядя на своего бывшего однокашника чуть насмешиво.

– Вот я про то и говорю, Николай, – сказал наконец Баташев. – Ты меня втягиваешь в аферу из-за ценного груза. А может, никакого ценного груза на этом караване вообще не было, а? И тебе и этому твоему фирмачу попросту кто-то заморочил голову?

– Да нет, Игорь! – с горячностью воскликнул Мартьянов, ударяя для убедительности ладонью по столу. – В том, что ценный груз на «Бостоне» есть, я уверен, как в самом себе! Понимаешь, американцы народ практичный, русскому медведю даже во время Второй мировой войны до конца не доверяли. Оплата по каждой поставке по ленд-лизу была заранее оговорена контрактом, где четко указывалось, что ценный груз должен быть непременно выслан с обратным рейсом, а в случае неполучения оплаты поставки тут же замораживаются. Ты пойми, Игорь: я не зря два месяца в архиве штаны просиживал! Я все варианты перебрал и все, что можно было, проверил. После QP-23 следующий караван последовал без задержки в установленные контрактом сроки. Значит, наши с американцами полностью расплатились. Следовательно, ценный груз ушел с тем эсминцем.

– Однако в руки к американцам не попал! – с веселой усмешкой заметил Баташев. – Если «Бостон» был подорван и затонул, то ценный груз пропал вместе с ним. Как же американцы тогда считали, что СССР расплатился с ними, и продолжали поставки по ленд-лизу? Сам же говоришь, что это могло быть, только если они получили ценный груз.

Но кавторанг только на мгновение растерялся от этого возражения Баташева.

– Понимаешь, Игорь, – спокойно сказал он, – американский военный корабль считается территорией США, верно? Поэтому оплата по ленд-лизу считалась совершенной ровно с того момента, когда ценный груз оказывался на борту перевозящего его судна. В конце концов, со стороны американцев было бы свинством заставлять русских расплачиваться за то, что сами не сумели доставить деньги к себе домой. В принципе, американцы народ бессовестный, они могли потребовать от СССР все, что угодно, учитывая его стесненное положение… Но не до такой же степени!

Мартьянов умолк. Его собеседник также не торопился что-либо возражать, но сидел за столиком с самым серьезным, задумчивым видом, рассеянно глядя куда-то в сторону, поверх голов присутствующих.

– Ну хорошо! – сказал наконец Баташев, очнувшись от задумчивости. – Допустим, что ты прав. Тогда выходит, что этот «Бостон» лежит на дне с драгоценной начинкой…

– Ну да! – подтвердил кавторанг. – Прямо второй «Эдинбург»!

– Да, только «Эдинбург» вместе с его золотом американцы подняли еще в пятидесятых годах, – возразил Баташев. – Как так получилось, что твой «Бостон» пролежал под водой шестьдесят лет, а про него до сих пор даже никто и не вспомнил?

– Вот я и сам гадаю, – снова заметно смутился Мартьянов. – Есть некоторые страницы военной истории, которые на Западе очень не любят вспоминать. Вроде той, что случилась с караваном PQ-17. Помнишь, его бросили все суда охраны, оставили на растерзание немцам? Я так понял, с QP-23 было что-то похожее. Сам посуди: один эсминец и четыре сторожевика – разве это достаточная охрана для большого транспортного каравана?

– Нет, конечно, – согласился Баташев. – Только история эта все равно темная. Доказательства весьма эфемерны…

– Но, в конце концов, чем ты рискуешь?! – воскликнул кавторанг, теряя терпение. – Все расходы взял на себя мой фирмач, а твое дело – только оказаться в нужное время в нужном месте. Когда и где, я тебе все расскажу!

– Ну да, кавторанг, ты расскажешь, – криво усмехнулся Баташев. – Тот план действий, который ты выдумал, знаешь, на что похож? – Он снова усмехнулся. – Ты, наверное, в детстве пиратскими романами чересчур увлекался!

– Можно подумать, ты их никогда не читал, – обиженно отозвался Мартьянов.

– Читал, – с усмешкой сознался Баташев. – Только ведь, став взрослым, надо избавляться от иллюзий детства! То, что ты мне предлагаешь, это стопроцентная пиратская акция. Ты помнишь, какое наказание предполагает морское право за пиратство? И ты учти: это право международное, там Европейская конвенция по правам человека не действует!

– Там пустынный район, почти никто не заходит, – возразил кавторанг. – Норвежское море. Прогулочные яхты туда не ходят – слишком холодно и штормит часто, – рыбаков там нет, потому что нефть в этом районе стали добывать, все море загадили, вся рыба передохла. Судоходные маршруты проходят в стороне. Нас просто никто не увидит там, понимаешь? Ты же знаешь, что такое открытое море! Даже на оживленной судоходной трассе может не быть на десятки миль вокруг ни одного суденышка. А тут забытый богом и людьми уголок!

Баташев на этот раз ничего не возразил, только коротко кивнул. Несколько мгновений посидел, погрузившись в задумчивость. Кавторанг Мартьянов терпеливо ждал, что его друг теперь скажет.

– Ну ладно, – проговорил наконец Баташев, поднимая голову и глядя в упор на своего собеседника. – Все, что ты мне рассказал, очень интересно, я не говорю «нет». Обо всем этом надо подумать, все тщательно взвесить. Такие акции, сам понимаешь, с кондачка не планируются. Ты пока занимайся своим делом, набирай команду, готовься к плаванию. Делай все, что тебе предписывает твой новый хозяин. А потом видно будет…

– Что видно будет? – как-то странно испуганно проговорил кавторанг. – Если дело выйдет, весь доход получит мой фирмач, а я какие-то жалкие три тысячи баксов. Меня это не устраивает!

– Если дело выйдет, – усмехнулся Баташев, – тогда и будет разговор. Тогда можешь на меня рассчитывать.

– А как делить будем? – нервно глотая слюну, произнес кавторанг. – Половиним?

– Почему нет? – ослепительно улыбнулся его собеседник. – Если все получится, это вполне разумное предложение.

– Но мне нужны гарантии! – торопливо заговорил Мартьянов. – Тебе нужны доказательства – я их, как мог, предоставил. И мне тоже нужна уверенность…

– Ну о чем ты говоришь! – вальяжно откидываясь на спинку стула, рассмеялся Баташев. – Ты же меня тридцать лет знаешь! Мы же с тобой старые друзья. Разве нет?

И хотя Баташев продолжал с самым приветливым видом улыбаться, кавторанг смотрел на него недоумевающе и с опаской, как смотрят на сильного и злого зверя, внешне проявляющего признаки дружелюбия, но про которого никто не может сказать, не вцепится ли он в следующую минуту тебе в глотку.

– Ну, давай, Николай! – Баташев через стол протянул кавторангу руку для рукопожатия. – Пока будем считать наш разговор оконченным. В случае чего, держи меня в курсе. Учти: я не говорю «нет»!

Как только Мартьянов, попрощавшись со своим собеседником, направился к выходу, из-за соседнего столика поднялся заурядного вида мужчина и последовал за ним. На них никто в зале не обратил внимания.

Из-за того же столика поднялся другой мужчина – крепкого телосложения, с грубым выражением лица. Неприятное впечатление от его внешности усиливал длинный и широкий багрово-красный шрам, рассекавший его правую бровь надвое и тянувшийся от самого виска к перебитой переносице. Он, ни слова не говоря, подсел за столик Баташева.