Текст книги "Война США в Афганистане. На кладбище империй"

Сын водоноса

В новейшей истории Афганистана было всего два отрезка времени, когда у власти находились не пуштуны – представители крупнейшей этнической группы страны. Первый такой отрезок приходится на 1929 г., когда в течение нескольких месяцев правил таджик Хабибулла Калакани. Пуштуны иронически называли его «бачаи-и сакао», т. е. сын водоноса, поскольку его отец продавал воду солдатам афганской армии.

Второй отрезок начался в 1992 г., когда президентом Афганистана стал также таджик, Бурхануддин Раббани. Это был крепкий поджарый мужчина в тюрбане, с окладистой седой бородой и мягким голосом. Он был, скорее, религиозной фигурой, чем политическим деятелем. Раббани родился в 1940 г. в провинции Бадахшан на севере Афганистана, родине гигантского барана Марко Поло, на которого в 1967 г. охотился Рональд Нойман. Закончив школу, Раббани учился в кабульской духовной школе «Даруль-улум-э-шариа» и Кабульском университете, где изучал исламское право и теологию. В 1966 г. он отправился в Каир, где поступил в университет Аль-Азхар, в котором учился пропагандист джихада и духовный наставник Усамы бен Ладена Абдулла Аззам. В 1968 г., когда Раббани возвратился в Афганистан, высший совет движения «Джамия-э-Ислами» (Исламское общество) обратился к нему с просьбой организовать пропаганду идей джихада среди студентов университета. Учитывая прошлое Раббани, неудивительно, что возглавляемое им правительство ввело строгие ограничения для женщин и постаралось исключить их из общественной жизни.

После прихода Раббани к власти начался настоящий ад. При делении постов в правительстве вспыхнули беспорядки, перешедшие в боевые действия. Пуштунские лидеры были возмущены переходом власти в руки других этнических групп, в частности таджиков и узбеков ¹². Организация Объединенных Наций безуспешно пыталась урегулировать противоречия мирным путем ¹³. Афганские полевые командиры контролировали каждый свою вотчину, и каждого поддерживало какое-либо из соседних государств – Пакистан, Иран, Россия и Индия.

Президентство Раббани означало, что контроль над столицей перешел к представителям севера – ведь он был таджиком по национальности. Это обстоятельство побудило Хекматиара (как уже говорилось выше, пуштуна из племени гильзаи) начать обстрелы Кабула с южного направления. Один из подчиненных ему полевых командиров говорил: «Мы знаем, что сегодня погибнут гражданские; если они хорошие мусульмане, Аллах сочтет их мучениками и направит в рай… если они плохие мусульмане, то Аллах накажет их руками истинно верующих»¹⁴. По данным правозащитной организации «Хьюман Райтс Уотч», в результате обстрелов отрядами Хекматиара «было убито по меньшей мере 2000 человек, большую часть из них составляют гражданские». Сотни тысяч человек бежали из города и поселились в палаточных лагерях, построенных вдоль дорог, ведущих в Пакистан ¹⁵. В Кабуле начались настоящие уличные бои между отрядами Хекматиара, за которым стоял Пакистан, и Ахмад-Шаха Масуда. В конце концов, Хекматиар оказался слишком слаб, чтобы захватить и удержать Кабул. В 1995 г. Государственный департамент выпустил важный документ, посвященный ухудшению ситуации в Афганистане, под названием «Обсуждение афганской политики с пакистанцами». В нем говорилось: «В последний год отмечались драматические изменения в положении противоборствующих фракций в Афганистане, а также одновременное ужесточение политики по отношению к Афганистану в России, Индии и, что немаловажно, в Пакистане. Результатом такого вмешательства стало ослабление надежды на успех посреднической миссии ООН, усиление междоусобной борьбы и продолжение агонии народа Афганистана»¹⁶.

Вмешательство соседей

Среди государств, граничащих с Афганистаном, пролегла «разграничительная линия». Иран, Индия и Россия поддерживали правительство Раббани и полевых командиров-северян, например, Масуда. Пакистан и Саудовская Аравия поддерживали пуштунские оппозиционные группы, в частности, «Хезб-и-Ислами» Гульбеддина Хекматиара. Иран, который считал пуштунских полевых командиров настроенными антиирански суннитами-фундаменталистами, оказывал поддержку командирам-северянам и правительству Раббани ¹⁷. В телеграмме Госдепартамента делается вывод о том, что «вывод советских войск из Афганистана в феврале 1989 г. и падение коммунистического режима в Кабуле в апреле 1992 г. заложили основу для усиления борьбы за влияние в Афганистане между Пакистаном и Ираном»¹⁸.

В других документах американского правительства говорится о финансировании Ираном военизированных группировок с севера, в частности, движения «Джамиат-э-Ислами» Ахмад-Шаха Масуда. В одном из документов говорится: «Движение «Джамиат» получало большие суммы денег наличными и оружие, большей частью из иранских правительственных источников. По имеющейся информации, деньги и оружие поступают из Ирана в различные пункты на территории Таджикистана (например, на авиабазу в Кулябе), откуда их забирают вертолеты движения «Джамиат» и переправляют в Панджшер и другие пункты»¹⁹. Отмечается также, что представители Министерства разведки и безопасности Ирана (МРБИ) и Корпуса стражей исламской революции постоянно находились в расположении Масуда в долине Панджшер и помогали разгружать и распределять поставки.

С распадом Советского Союза четырнадцать из пятнадцати советских республик стали независимыми государствами. Вновь образованная Российская Федерация помогала как могла (а могла она мало) Раббани и Масуду ²⁰. Американская разведка полагала, что Россия опасалась «распространения исламистских настроений на Среднюю Азию»²¹. Соответственно, Россия поддерживала полевых командиров-северян, поскольку хотела защитить свой южный фланг. После бесед с российскими правительственными чиновниками помощник государственного секретаря Робин Рэфел отмечала, что Россия на словах подчеркивала необходимость посреднической миссии ООН при урегулировании конфликта, но была заинтересована в сохранении у власти правительства Раббани. «С точки зрения Вашингтона, – говорится в одной из дипломатических телеграмм от 1995 г., – Москва более привержена идее сохранения у власти в Кабуле Раббани и, безусловно, менее заинтересована в передаче власти при посредничестве ООН»²².

Основным мотивом поддержки Индией Раббани и Масуда было желание нанести удар по интересам Пакистана. В телеграмме 1995 г. прямо сказано: «С момента обретения Индией независимости основной целью внешней политики Дели в Афганистане было противостояние Пакистану». Американская разведка понимала, что помощь Индии полевым командирам-северянам станет поводом для Пакистана увеличить объемы помощи пуштунским группировкам ²³.

Столкнувшись с таким мощным сопротивлением, Пакистан занял четкую «антираббанистскую», антииндийскую, антироссийскую и антииранскую позицию. Даже во времена президентства Билла Клинтона Соединенные Штаты понимали, что правительство Пакистана «имело контакты со всеми основными оппонентами Раббани и Масуда и всячески способствовало укреплению сотрудничества между ними»²⁴. Основной идеей Пакистана, отмечали американские дипломаты, было объединение оппозиции и свержение кабульского режима. В другой памятной записке госдепартамента говорилось, что правительство Пакистана следует политике «Раббани должен уйти любой ценой». «Больше всего, – говорится в документе, – Пакистан опасался образования оси «Тегеран – Москва – Дели», поддерживающей Кабул»²⁵. В докладе RAND 1991 г. опубликованы интервью, которые Залмай Халилзад взял у высокопоставленных пакистанских чиновников, включая генерал-лейтенанта в отставке, директора ИСИ Шамсура Рахмана Каллу и главу военной разведки генерала Ассада Дуррани. Они сказали Халилзаду, что ИСИ продолжает напрямую сотрудничать с основными полевыми командирами, включая Хекматиара, «в части проведения военных операций, что позволяет Пакистану усиливать непосредственный контроль над ними… Контроль остается в руках ИСИ»²⁶.

Саудовская Аравия тоже поддерживала пуштунские группировки. «Саудовцы поддерживали борьбу суннитов против шиитов, – вспоминал американский посол в Пакистане Роберт Оукли. – Они продолжали продвигать в Афганистан и Пакистан ваххабитскую версию ислама и строили медресе (религиозные школы) и мечети в таких районах, как Федерально управляемые племенные территории Пакистана и Северо-Западная пограничная провинция. Глава саудовской разведки принц Турки аль-Фейсал как-то сказал мне:

«Мы просто делаем работу Аллаха»²⁷.

Интерес США к Афганистану ослабел

Официальная позиция Соединенных Штатов заключалась в поддержке посреднических усилий ООН. Однако администрация Клинтона утратила интерес к Афганистану. «Холодная война» закончилась, и американское правительство не видело более геостратегической ценности в Афганистане – он отошел на задний план американской внешней политики. Государственный секретарь США Джеймс Бэйкер и министр иностранных дел СССР Борис Панкин договорились прекратить поставки вооружений афганскому правительству и оппозиции к 1 января 1992 г. Полномочия ЦРУ на проведение тайных операций в Афганистане были прекращены.

Некоторые американские политики, в частности, специальный представитель США в Афганистане Питер Томсен, прилагали лихорадочные усилия, чтобы побудить американское руководство не прекращать поставки в Афганистан. В секретной телеграмме Томсен писал, что «приверженность США в сохранении уже завоеванных позиций в Афганистане могла бы помочь – при очень скромных затратах – добиться существенных выгод, в частности: вывести из игры экстремистов, сохранить хорошие отношения с расположенной в стратегически важном регионе дружественной страной, добиться достижения других наших целей в Афганистане и, в широком смысле, во всем Центральноазиатском регионе». Томсен пророчески предупреждал: «Мы сильно рискуем потерять все, чего мы добились в Афганистане за последние 10 лет дорогой ценой»²⁸. Но усилия Томсена оказались напрасными. Американское посольство в Кабуле, официально закрытое с января 1989 г., было открыто снова лишь в декабре 2001 г.

Интерес США к Пакистану также угас с выводом советских войск из соседнего Афганистана и последующим распадом Советского Союза. К тому же прилагаемые Пакистаном усилия по созданию ядерных вооружений (за этим процессом пристально наблюдало ЦРУ) привели к принятию Конгрессом США закона, известного как «поправка Пресслера». Она названа в честь Ларри Пресслера, сенатора-республиканца от штата Южная Дакота. Поправка запрещала продажу или передачу военного оборудования и технологий Пакистану, если только президент Соединенных Штатов не сможет ежегодно удостоверять, что Пакистан не обладает ядерным оружием. В октябре 1990 г. президент Джордж Г. У. Буш не смог дать такое удостоверение. Роберт Оукли вспоминал: «Мне выпало сомнительное удовольствие передать письмо президента Буша пакистанцам». Результат, по мнению Оукли, оказался ужасным: «Пакистанские военные обвинили нас в предательстве и в том, что мы оставили их беззащитными перед индийцами. К тому же мы потеряли все возможности работать с Пакистаном в Афганистане, даже если бы мы этого и захотели»²⁹. Соединенные Штаты отказались от роли главного игрока в регионе.

К середине 90-х годов вся территория Афганистана находилась под контролем полевых командиров, принадлежавших к разным политическим и религиозным группировкам. На севере основные дороги и экономические объекты контролировали отряды Саида Мансура Надири и Абдула Рашида Дустума. Правительство в Кабуле не имело достаточно войск и членов партии, чтобы нанести им поражение. Силы Надири контролировали в зоне севернее туннеля Саланг, а Дустум – нефтегазовые месторождения и дороги вокруг Мазари-Шарифа. Исмаил-Хан контролировал западные провинции в районе Герата, а области южнее и восточнее Кабула были в руках Хекматиара и его союзников. Восточную границу с Пакистаном контролировал совет моджахедов, а на юге господствовали моджахеды и бандиты, которые вымогали деньги у торговцев, занимавшихся приграничной торговлей с Пакистаном.

В 1992 г. отряды моджахедов во главе с Бурхануддином Раббани свергли президента Мохаммеда Наджибуллу. Вскоре в Кабуле разразились уличные бои в бейрутском стиле. Особенно упорно сражались пуштуны из партии «Хезб-и-Ислами» и таджики из «Джамиат-э-Ислами».

Отряды Хекматиара из ракетных установок, минометов и артиллерийских орудий варварски обстреливали столицу, которая практически не пострадала во время пребывания там советских войск. Были разрушены целые кварталы, мечети и правительственные здания. Кабул был обращен в руины. В Кандагаре в результате столкновений различных группировок моджахедов оказалась разрушенной практически вся традиционная властная структура. В сельских районах соперничество между полевыми командирами, наркобаронами и криминальными группировками привело к возникновению анархии, поскольку в результате начала разрушаться структура племенного и кланового управления.

В 1993 и 1994 гг. бои продолжались как в районе Кабула, так и по всей территории Афганистана. Правительство перемещалось по столице, перебираясь из разрушенного здания в еще уцелевшее. Бывало даже так, что во время особенно интенсивных боев оно действовало из столицы провинции Парван города Чарикар, расположенного в 65 км севернее Кабула. 1 января 1994 г. отряды Хекматиара, Дустума и Абдула Али Мазари нанесли один из самых мощных ударов по Кабулу. Он унес несколько тысяч жизней. Население столицы, которое за время войны с русскими превысило два миллиона жителей, теперь насчитывало менее 500 000 человек ³⁰. За первую неделю боев правительственные войска были вытеснены из юго-восточной и восточной частей столицы, но вскоре вернули контроль над потерянными позициями. В июне отряды Масуда начали наступление, в результате которого боевики Хекматиара были вынуждены оставить две стратегически важных высоты, откуда они вели ракетный обстрел Кабула.

Когда бои заходили в тупик, предпринимались попытки выступить с мирными инициативами. В апреле 1994 г. ООН предлагала выступить посредником между воюющими сторонами. В июле 1994 г. Исмаил-Хан провел мирную конференцию и предложил передать власть новому правительству, но инициатива была блокирована Хекматиаром, Дустумом, Мазари и другими полевыми командирами. В ноябре Иран и Организация Исламская конференция организовали мирную конференцию в Тегеране. Правда, участников оказалось очень мало. 28 декабря 1994 г. срок президентских полномочий Раббани истек. Но поскольку конфликт не был разрешен и не был достигнут компромисс по вопросу механизма передачи власти, Раббани остался президентом «по умолчанию», ожидая, пока ООН найдет способ урегулировать ситуацию миром ³¹.

Взгляд издалека

К середине 90-х годов весь Афганистан лежал в руинах. Сообщения оттуда звучали все тревожнее. Особенно если следить за событиями издалека. В 1994 г. Рональд Нойман следил за обстановкой в Афганистане, находясь в Алжире. Он был только что назначен на должность посла Соединенных Штатов. «Город Кабул, который я посещал и где работал послом мой отец, сровняли с землей», – рассказывал он мне. Теперь Кабул никак нельзя было назвать «компактным и приятным» городом, о котором шотландский государственный деятель и историк Маунтстюарт Эльфинстоун писал в XIX веке:

«Изобилие и богатство базаров достойно похвалы и внимания европейского путешественника. Город разделен одноименной рекой и окружен, в особенности с севера и запада, бесчисленными садами и рощами фруктовых деревьев… Шарм и живописность Кабула воспеты многими индийскими и персидскими поэтами. Красота и изобилие местных цветов стали легендарными, а фрукты вывозятся в самые отдаленные части Индии»³².

В Кабуле бушевали бои, которые буквально уничтожали город, и старший аналитик RAND Corporation Залмай Халилзад выразил свое возмущение тем, что США утратили интерес к региону. «Америка не помогла афганцам и нашим друзьям в регионе принять правильные решения, – написал он в резкой статье, опубликованной в 1996 г. в газете «Вашингтон Пост». – После краха Советского Союза мы перестали обращать внимание на Афганистан. Это было плохое решение. Нестабильность и война в Афганистане стали плодородной почвой для террористических группировок, которые получили возможность скрываться там и заниматься подготовкой боевиков», – отмечал Халилзад. В заключение он писал: «Учитывая жертвы, понесенные афганцами в последнем сражении «холодной войны», у нас были моральные обязательства помочь им добиться мира. А мы этого не сделали»³³. При полном хаосе, воцарившемся в Афганистане, сложились условия для появления новой силы. И группы молодых религиозных фанатиков с юга Афганистана воспользовались ситуацией.

Глава четвертая
Взлет «Талибана»

В апреле 1996 г. мулла Мухаммед Омар организовал пропагандистский заговор, следы которого волнами разошлись среди афганских моджахедов. Омар был лидером «Талибана» – неожиданно для всех образовавшейся группировки студентов исламских учебных заведений, которые в середине 90-х годов создали базу в южном Афганистане и начали постепенно подчинять себе близлежащие территории. К апрелю они захватили Кандагар и окружающие его провинции и вели подготовку к захвату Кабула. Чтобы подвести под свою деятельность идеологическую базу и заодно привлечь новых рекрутов, мулла Омар обратился к легенде о накидке пророка Мухаммеда. Накидка предположительно находилась в Кандагаре и хранилась в святилище со стенами, затейливо выложенными ярко-голубыми, желтыми и зелеными плитками. Святилище называется Хирка-Шариф и считается одним из самых священных мест Афганистана. За святилищем расположен мавзолей Ахмад-Шаха Дуррани, основателя династии Дуррани и, для многих афганцев, современного Афганского государства.

Кандагарские афганцы из поколения в поколение передавали легенды о плаще и Ахмад-Шахе. По одной версии, Ахмад-Шах отправился в Бухару, главный центр исламского образования и культуры, а в наше время – один из крупнейших городов среднеазиатского государства Узбекистан. Он увидел священный плащ пророка Мухаммеда и захотел привезти его в Кандагар. Ахмад-Шах попросил хранителей «одолжить» ему плащ, но те вежливо отказали, подозревая, что его не вернут. Поразмыслив несколько минут, он указал на лежащий на земле камень и обратился к хранителям со словами: «Я не унесу плащ далеко от этого камня». Успокоенные хранители позволили ему взять плащ пророка. В каком-то смысле Ахмад-Шах сдержал слово. Он велел поднять камень с земли и увез его вместе с плащом в Кандагар. Плащ, как и следовало ожидать, Ахмад-Шах не вернул. Рядом со святилищем он построил постамент для камня. Плащ обычно был недоступен взгляду простых смертных, и надевали его в редких случаях. Например, король Дост Мухаммед-Хан надел плащ в 1834 г., когда в Пешаваре объявлял джихад Сикхскому королевству.

В апреле 1996 г. мулла Омар, не имевший законченного религиозного образования, но сражавшийся с русскими в составе группировки «Харакат-и Инкилаб-и Ислам», решил узаконить свою роль религиозного вождя ¹. Он забрал плащ Мухаммеда из святилища и забрался на крышу одного из зданий в центре Кандагара. Когда внизу собралась толпа, Омар поднял развевающийся от ветра плащ и на глазах людей завернулся в него. Через несколько минут он развернул плащ. Афганская легенда гласит, что тот, кто снимет плащ с груди, станет «амиром уль-муминином» (Главой всех правоверных). Другие деятели исламского мира, тем не менее, присваивали этот титул и без плаща пророка. Например, король Марокко Хасан Второй, взошедший на престол в 1961 г., утверждал, что является прямым потомком пророка, и присвоил титул Главы правоверных ². Благодаря плащу мулла Омар смог овладеть умами многих афганцев, которые теперь и в будущем стали опорой «Талибана» как легитимного исламского движения. Церемония с демонстрацией плаща завершилась объявлением джихада правительству Бурхануддина Раббани и «байатом» (клятвой верности) всех присутствующих мулле Омару. Однако многие афганцы и мусульмане расценили действия Омара как оскорбление – он был бедным деревенским муллой без должного образования, без благородного происхождения и не имел никакого отношения к семейству пророка ³.

Самопровозглашение муллы Омара главой правоверных было поддержано несколькими группировками, включая «Аль-Каиду». В своей книге «Рыцари под знаменем Пророка» (Knights Under the Prophet`s Banner) лидер «Аль-Каиды» Айман аль-Завахири тепло отзывается о мулле Омаре как Главе правоверных ⁴. Позже Завахири писал: «Да дарует Аллах долгую жизнь людям джихада и рибата (рибат – небольшое сторожевое укрепление на границе области, населенной мусульманами. – Прим. пер.) в Афганистане и да дарует Аллах долгую жизнь Главе всех правоверных мулле Мухаммеду Омару, который не продал свою религию за мирские блага»⁵. Когда Мустафа Ахмед Мухаммед Утман Абу аль-Язид был назначен новым руководителем «Аль-Каиды» на афганском фронте, он начал свою деятельность с принесения личной клятвы верности мулле Омару как Главе правоверных. Даже Усама бен Ладен поклялся мулле Омару в верности, подтвердив тем самым, что «Талибан» «борется с Америкой и ее агентами под руководством Главы верующих, муллы Омара, да хранит его Аллах»⁶. Вероятно, это было сделано для того, чтобы ограниченные и враждебно настроенные к иностранцам афганцы видели, что во главе повстанческого движения стоят афганские моджахеды, а не пришлые арабы.