Текст книги "Уроки Икара. Как высоко вы можете взлететь?"

Как типографская ошибка мешает видеть все остальное

Позвольте мне показать вам, насколько укоренившейся является установка разума, навязанная индустриальной системой.

Если я, например, покажу вам текст, рассказывающий о каком-то важном политическом событии, о новости в интернете или новаторском методе производства, но при этом в тексте будет типографская ошибка, то какой будет ваша первая реакция?

Если вся ваша реакция выразится словами: «Здесь пропущена буква “р” во втором параграфе», то вы отказываетесь от своей главной роли и занимаете позицию корректора.

Конформизм против вдохновения.

Ведь дело не в типографских ошибках. Нужно искать в тексте главное. Конечно, мы вытравим все типографские ошибки. Но сначала давайте произведем изменение в своей жизни.

Корректировать – это прекрасно, но лучше заниматься более интересной работой.

Невидимая линия на песке

Конечно, речь идет не о песке, а о нашем разуме. По одну сторону линии написано: «Я творец, я готов с пониманием отнестись к страданиям и боли, я принимаю эту стратегию, я готов стать объектом пересудов». По другую сторону надпись: «Где бы мне укрыться».

Мне кажется, что эта линия является решающим инструментом: она дает нам рычаг, чтобы выяснить, куда идти дальше (и помогает туда добраться). Если ваши устремления ограничиваются желанием где-то укрыться, то занятие творчеством будет всегда ощущаться как ненадежная цель, временный и окольный путь. С другой стороны, если вы перешли черту и согласились жить этой жизнью, то единственный способ иметь дело с творчеством – это еще больше предаваться творчеству.

Размышления об этой линии вызывают у вас чувство дискомфорта? Надеюсь, это так. Это не что иное, как первый шаг в процессе изменения своей жизни.

Я не смог бы сделать это

У моей подруги Джосс не самые плохие анкетные данные. Она занимала должности высокого уровня в маркетинге в некоторых хорошо известных компаниях. А сейчас, подобно многим людям, она ищет новый ангажемент, работу, которая поможет ей применять приобретенные навыки, чтобы изменить свою жизнь. И теперь она испытывает разочарование из-за того, что так трудно оказалось достичь чего-то, что находилось бы на одинаковом уровне с ее последней работой.

Несколько часов мы потратили на мозговой штурм, и я поделился некоторыми подходами, которые она могла бы использовать, чтобы начать свои поиски, заслужить доверие и уважение людей в той сфере, где ее захотели бы взять на работу. «Этот путь находится вне моей зоны комфорта», – заметила она.

Невидимая линия на песке четко обозначилась перед нами. Она сказала что-то настолько правдивое, что-то настолько недвусмысленно характеризующее ее позицию, что я открыл рот от изумления.

Я объяснил, что она уже изучила все, что находилось внутри ее зоны комфорта, и теперь на конкурентном рынке ей придется раздвинуть границы этой зоны. Да, экономика изменилась, не спросившись у нее.

Это то, что каждый божий день вызывало в ней внутреннюю борьбу. Столкновение стремления к комфорту, защищенности и стремления к риску. Балансирование между ранимостью и желанием бежать от возможного стыда. Восприятие возможности заниматься творчеством и как благоприятной возможности, и как дела опасного. А также готовность взять на себя ответственность за изменения в своей жизни и обретение своей точки зрения.

Да, трудно переместить на новое место свою зону комфорта, когда изменяется зона безопасности, но это лучше, чем быть жертвой этих процессов.

Факт установления связи меняет все вокруг

Каждый, с кем у вас устанавливается взаимосвязь, изменяется навсегда.

При этом могут возникать следующие вопросы:

Каким образом человек становится другим?

Насколько другим он станет?

Писатель Майкл Шрейдж хотел бы спросить у вас: «Какими должны стать ваши потребители?»

Сперва этот вопрос кажется смешным. Ваши потребители – это ваши потребители. Ваши товарищи по работе – это ваши товарищи по работе.

Но это не так. Установившаяся связь меняет все. Пока вы продаете стандартные предметы потребления, ваши связи на рынке изменяют этот рынок. Компания «Zappos» (продажа одежды, обуви и пр.) превратила своих потребителей в людей, требующих более высокого уровня обслуживания, которое удовлетворяло бы их. Компания «Amazon» добилась того, что потребители беспокоятся о том, чтобы покупки через интернет проходили успешно и быстро. Генри Форд превратил своих потребителей из пешеходов в водителей автомобилей.

Если вы кого-то разочаровали (или, наоборот, превзошли его ожидания), установившаяся благодаря этому взаимосвязь будет окрашивать все взаимосвязи, которые возникнут у этого человека завтра и в следующем году.

О компании «Apple» говорят больше, чем о любой другой компании, по одной простой причине: у них огромное стремление изменить своего потребителя.

А какими станут ваши потребители, после того как они вступят во взаимодействие с вами?

И как в результате этого изменитесь вы? Промышленник индустриальной эпохи много не размышляет о взаимосвязях или изменениях. Он сосредоточивается на удовлетворении сегодняшних потребностей, желая получить на этом наибольшую прибыль. Творческий же человек озабочен установлением связи и, следовательно, изменением. Вы уже не тот, кем были год назад. Вы стали более циничным? Более квалифицированным? Так кем же вы стали?

У каждого из нас есть несчетные пути, приемлемые для нас и еще более приемлемые для тех, кого мы выискиваем, чтобы обслуживать их. Честный ответ на вопрос Шрейджа дает вам шанс описать изменение, которое вы хотите увидеть в этом мире. Конечно же, не на том уровне, как у Генри Форда. Нет, но даже если вы устанавливаете связь с очень небольшим числом людей (пусть их будет всего шестеро), то все равно воздействуете на их жизнь, изменяете их.

Так как же вы их изменяете? Какими они должны стать? Я, например, хотел бы, чтобы вы стали творческой личностью: устанавливали связи, которые имеют важное значение. В этом состоит моя миссия.

Связь не устанавливается на короткое время

Не ждите аплодисментов. Принимать их, конечно, приятно.

Но, когда вы ожидаете аплодисментов, выполняете свою работу, чтобы получить признание, это значит, что вы уже запродали себя и свое творчество. Если ваша работа зависит от чего-то такого, что находится вне вашего контроля, значит, вы уже отбросили часть своего творчества. Если вы работаете, конкретно рассчитывая на что-то, или жаждете похвалы, то эта работа в какой-то степени перестает быть вашей, зависимость от одобрения испортила ее, превратила в процесс, когда вы прилагаете усилия не ради творчества, а ради одобрения, причем чем больше одобрения получаете, тем больше работаете на него.

И это засасывает.

Есть огромная разница между мелким удовольствием от мгновенных аплодисментов и возможностью оказать продолжительное воздействие, установив подлинную связь. Да, это проще: ориентироваться на мнение толпы, манипулировать чем-то, чтобы срывать овации, как это делают театры на Бродвее.

Но еще труднее выполнять работу, которая не приносит мгновенных похвал, однако доходит до самого сердца другого человека, меняет темы разговоров и заставляет скучать, когда вы уходите.

Кто решает, что ваша работа сделана хорошо? Когда вы вкладываете в нее все, на что способны, тогда решаете вы. Если работа не отвечает ее цели, если кувшин, который вы сделали, дает течь или молоток, который вы изобрели, быстро ломается, то вам следует научиться, как сделать его лучше. Целью вашего творчества является установление взаимосвязи, как и целью молотка является заколачивать гвозди.

Но мы не виним гвоздь в том, что сломался молоток, или воду в том, что она вытекает через дырявое дно кувшина. Если аудитории не очень нравится эта работа и вам трудно будет установить взаимосвязь, значит, вы не подходите друг другу. Возможно, это не та работа и не для той группы людей. Не старайтесь подстроиться под нее, чтобы заслужить быструю овацию. Устанавливайте связь более глубокого порядка.

Ну вот, все получилось, работа закончена.

А если она закончена, аплодисменты, похвалы и слова благодарности – это уже нечто другое. Что-то дополнительное и не являющееся частью того, что вы создали. Если вы поете прекрасную песню для двух людей или для тысячи, это все та же песня, и количество благодарностей, которыми вас вознаграждают, не является частью этой песни.

Связь, которая устанавливается после того, как творчество получило оценку, длится гораздо дольше, чем могли бы продолжаться аплодисменты, и она открывает двери для вас к работе, чтобы создавать еще больше связей – в противоположность поиску повторения мимолетного возбуждения, которое вызывают овации.

Каждый человек одинок.

Устанавливайте связь с другими людьми.

Часть вторая
Мифы, пропаганда и камиваза

Мифы и мечты приходят из одного источника… Мифы – это мечты человечества.

Джозеф Кэмпбелл

Всего лишь миф

Откуда приходят к нам мифы? И имеют ли они какое-нибудь значение?

Почему мы продолжаем тешить себя рассказами о Геркулесе, Торе и Рональде Рейгане? Почему истории Зевса, Моисея и Мартина Лютера Кинга все еще вызывают такой живой отклик в сердцах людей?

Когда мы вспоминаем Махатму или Стива Джобса, то говорим о реальных людях или о неких надуманных идеальных образах, которые заняли их место?

Знаменитый исследователь мифов Джозеф Кэмпбелл (а ведь он сам – фигура почти мифологическая) очень точно подметил это, как припечатал. Мифы рассказывают не о богах и героях (неважно, реальных или воображаемых), они рассказывают о нас. В них говорится о людях, которые поступают, как это свойственно другим, но только обряженных в тоги богов или принявших облик легендарных героев. Мифы ярко отражают лучшее (а порой, наоборот, худшее), что свойственно нам, людям. Эти истории распространяются не по воле какого-нибудь короля или тирана, который требует, чтобы мы их слушали и запоминали. Нет, они привлекают наше внимание, западают в память и вызывают в нас отклик, потому что рассказывают о том, что есть или могло бы быть лучшего в нас самих.

Мифы – это не просто сказки. Это зеркало, путеводная нить и планка, помогающая нам прыгнуть выше. Такова и та позабытая часть известной истории об Икаре, которая может стать могучим талисманом, напоминанием о том, что нельзя размениваться на мелочи, что нужно отдавать должное благоприятным возможностям, встречающимся на нашем пути.

Хижина, замок и собор

Как объясняет Кэмпбелл, древние мифы и народные сказания пришли к нам из трех разных общественных формаций. Из хижин пришли сказки, которые простые люди придумывали, чтобы позабавить своих детей. К ним относятся сказания о Поле Баньяне и Дэвиде Кёрене. Настоящие же мифы пришли из замков (под этим можно понимать и правительство, и королевский двор, и державу) или из соборов (религиозные организации). Они создавались специально, чтобы возбудить у слушателей душевный подъем, например патриотический, чтобы проповедовать покорность властям или церкви либо вызвать героический порыв.

Древние мифы вращаются вокруг тех людей, которые имели власть и могущество. Они восславляют царей и полководцев, вождей и пророков.

И, разумеется, те мифы, на которых воспитывались наши родители, затрагивали несколько другие темы. Они касались угрозы всеобщего уничтожения, исходящей от Кремля, или прекрасных перспектив, открывающихся прямо за порогом престижного колледжа, или легендарного могущества корпораций – вот какими историями нас пичкали с детства. Эти новые центры власти и могущества (а также опасности и риска), естественно, отразились и на характере современных мифов. Нам рассказывают небылицы о разного рода индустриальных привилегиях, о надежных рабочих местах, о том, что нужно подчиняться начальству, проявлять усердие и стараться не слишком показывать свой характер.

И эти мифы находили отклик в душе наших родителей (а также у нас самих), потому что вызывали чувство уверенности в том, что перед нами открывается вполне определенный, четкий и осмысленный путь. Это происходило потому, что мифические истории отражали современное общество и оно старалось их усилить. Мы охотно и не задумываясь проглатывали небылицы о преуспевающем работнике какой-то компании и прилежном выпускнике колледжа, о верном своей родине солдате и счастливой домохозяйке. В этих мифах нам показывали, о чем можно мечтать, и эти мечты становились нашими мечтами.

В сущности, они стали для нас частью реальности. Мы верили в обещания и принимали предложения от заправил индустриального мира. «Мы дадим вам это, если вы дадите нам то и то», – говорили они. И вот почему такое опасение вызывали люди, подобные Бетти Фридан и Джорджу Карлину. У них хватило мужества бросить вызов слепой вере в идолов индустриального мира.

Для этого поколения гомеровские мифы о храбрости и силе духа были вытеснены другими обывательскими и совсем не героическими историями про Арчи Банкера из

«Оставь это Биверу». Конечно, были все-таки и настоящие супергерои – в книжках с комиксами, которые мы прятали под подушкой, но эти герои вовсе не требовали, чтобы мы стали такими, как они. Это были просто ни к чему не обязывающие игры мальчишек, еще не осознавших, что в современной армии нет места для Капитана Америка и что в нашем реальном мире Человек-паук попросту никогда не смог бы устроиться на работу. Папы и мамы покупали нам комплекты белья с изображением Бэтмена и майки, как у Супермена, но при этом было ясно: сколько бы мы ни играли в героев, это не более чем игра, коль скоро ты живешь в этом обществе, то должен вырасти прилежным и послушным его членом.

Мифы могут быть коварными, действовать исподтишка, незаметно. Они врастают в нашу культуру, и мы начинаем повторять их – и повторяем до тех пор, пока они не только будут звучать правдоподобно, но и станут восприниматься как правда. Современные мифы росли и развивались вместе с ростом индустриальной системы, они существуют, чтобы служить целям тех, кто управляет нашей экономикой и нашей системой.

Для правящего класса дерзновение и вызов были злейшими врагами. Древние греки употребляли специальное слово «гюбрис», когда говорили о человеке, возвышавшем голос против авторитетных лиц, у которого хватало смелости встать и высказать свои возражения. Поэтому неудивительно, что до нас дошла лишь та часть истории об Икаре, где нас предупреждают, как опасно заноситься.

Но сейчас нам как раз нужно такое качество, как дерзновение, – проявление смелости и самобытности в творчестве.

Пропаганда – это не миф

Пропаганда в лучшем случае имеет некоторое сходство с мифом. Например, советские плакаты, призывающие к неустанному труду; нацистские фильмы, прославляющие единство нации. Дидактические фильмы индустриальной системы мягко, но настойчиво рекомендовали соблюдать установленные нормы и склоняли к конформизму. Истории об успехах современных корпораций стали неотъемлемой частью нашей жизни, и их создателям очень хотелось бы, чтобы они воспринимались как настоящие мифы, находящие глубокий отклик в душе человека.

На деле же все обстоит как раз наоборот. Подобные истории вовсе не являются мифами. Это просто пропаганда – набор историй о том, каким человеком хотели бы вас видеть обладающие властью. Они намерены переделать вас. И добиваются своего. Пропаганда индустриального века создала целые поколения, которые поверили, что послушание является важнейшей чертой нашего характера. Пропаганда – это все равно что кассир, который дает нам билет в один конец.

Пропаганда призывает нас стать кем-то, кем мы еще не являемся. И это срабатывает, если только тот, кто ведет такую линию, имеет достаточно денег и власти, чтобы методично бить в одну точку.

Итак, мифы повествуют о том, как человек может сравняться с богами и достичь того, чего он хочет. Пропаганда же восславляет тех, кто представляет власть, и настойчиво призывает нас с радостью следовать их указаниям.

Как же банальна наша пропаганда!

В 1757 году маленький отряд английского войска, действовавший от имени британской Ост-Индской компании, занял часть Индии, установив там власть марионеточного правителя. За следующие без малого двести лет Индия постепенно попала под значительно более жесткий контроль коммерческих и колониальных интересов британских властителей.

Как же удалось это сделать? Как, скажите на милость, вам удалось бы подчинить своей власти одну из крупнейших стран земного шара, имея для этого в своем распоряжении лишь незначительные военные силы? Ведь число англичан в Индии было очень невелико, едва ли не один человек на более чем миллион местных жителей.

Ответ прост: было создано целое собрание новых историй и стимулов, призванных изменить местную культуру. Новый правящий класс взял в оборот традиционную индийскую культуру, чтобы с ее помощью встроиться в сложившуюся на протяжении тысячелетий традицию социальной и политической стратификации. Англичане смогли подчинить Индию потому, что умело использовали пропаганду, а не потому, что имели лучшее оружие.

Истории, напоминающие мифы, подкреплялись вдохновляющими стимулами. Готовность безропотно подчиняться власть предержащим подавалась как добродетель, даже как своеобразное проявление доблести, что постоянно популяризировалось. Если ваши представления об успехе соответствуют тому, что от вас требуют те, кто стоит у власти, то стабильность общественного устройства обеспечена.

То, что я только что сказал, относится не только к Индии и политической власти колонизаторов. Национальная культура, как мы понимаем, существовала уже во времена колониализма. И это сказывалось в первую очередь на экономике. Мы и сейчас можем использовать экономику в качестве мерила, когда говорим про такие исторические периоды, как эпохи меркантилизма, империализма и капитализма. То, что делает нас достаточно богатыми, чтобы иметь поп-культуру, также определяло и то, как мы видим окружающий мир.

Наша культура, направление развития которой определялось интересами заводчиков и фабрикантов, работала «сверхурочно», лишь бы навязать нам следующие основополагающие принципы пропаганды:

● не создавай проблем;

● следуй за лидером;

● делай вид, что тебе хорошо, даже если тебе плохо;

● безропотно выполняй то, что приказывает босс, это называется работать в команде;

● подстраивайся под окружающую обстановку;

● учи своих детей повиновению;

● сиди и не высовывайся;

● доверься системе – и она позаботится о тебе;

● не взлетай слишком близко к солнцу.

Такая пропаганда буквально въедается в кожу. Она незаметно просачивается в разум и исподволь изменяет его. Вот что пишет об этом Катерина Фейк, основательница сайта Flickr:

«Что может быть приятнее, чем благожелательное внимание, с которым другие люди принимают нас; что может быть лучше искреннего сочувствия с их стороны? Что может вдохновить нас сильнее, чем теплое обращение, которое заставляет нас краснеть от удовольствия? Что пленяет нас больше, чем возможность продемонстрировать силу своего очарования? Что может вызвать большее волнение, чем полный зал впившихся в вас глаз; что потрясает больше, чем взрыв аплодисментов в нашу честь? И, наконец, что может сравниться с восторженным вниманием со стороны тех, кем восторгаемся мы? Внимание со стороны других людей сильнее любого наркотика. Оно важнее любой прибыли, желаннее любой другой формы вознаграждения. Вот почему для людей слава важнее силы и власти, а известность затмевает богатство».

Можете ли вы хотя бы представить, как босс, или учитель, или воин колониальных времен упорно навязывает эту идею своему подчиненному? Как насчет традиционной формулы «сидеть и не высовываться»? А как насчет страха неудачи, боязни критических замечаний и, конечно же, истории о падении Икара, напоминающей нам о том, что нельзя лететь слишком низко? Катерина Фейк явно несет чушь.

Индивидуальные достижения и безумие полета в творчестве идут вразрез с идеологией нашего корпоративного мира. Занимается ли человек творчеством ради славы или ради внутреннего удовлетворения, в любом случае оно воспринимается как угроза теми, кто хотел бы вынудить нас ставить на первое место страх, а не дерзкий порыв.

Нам все время навязывали, причем с невероятным упорством, мысль о привлекательности банальной работы на каком-нибудь промышленном предприятии (и не только на протяжении рабочего дня). Хотя мы время от времени выказываем свое восхищение мифологическими образами нашей привычной культуры, они все равно остаются для нас далекими и недоступными. Вы можете поклоняться Принсу, Леонарду Бернстайну или Леди Гаге, но, как правило, вы понимаете, что у вас нет возможности стать такими, как они. Они – мифические божества, а вы – обыкновенные потребители.

Вы не сразу понимаете, чем станет ваша творческая работа. А если бы понимали, то были бы экспертом, а не творцом.