Текст книги "Гордость и предубеждение и зомби"

Глава 9

Почти всю ночь Элизабет провела в комнате сестры и наутро, к счастью, смогла сообщить хорошие новости горничной, которую мистер Бингли послал справиться о состоянии больной. Она попросила отправить к матери в Лонгборн записку с просьбой навестить Джейн и самой составить мнение о ее состоянии. Посыльного снарядили без промедления, однако на пути тот повстречал толпу недавно откопавшихся зомби, и исход этой встречи, как и следовало ожидать, был весьма плачевным.

Второй посыльный оказался более удачлив, и переданная им просьба была столь же быстро исполнена. Миссис Беннет в сопровождении двух своих младших дочерей и их боевых луков приехала в Незерфилд вскоре после завтрака.

Если бы у Джейн проявились хоть малейшие симптомы неведомого недуга, миссис Беннет была бы крайне опечалена, но поскольку она убедилась, что болезнь Джейн не представляет опасности, то не желала дочери быстрее пойти на поправку. Ведь выздороветь означало покинуть Незерфилд. Поэтому она и слушать не стала просьб Джейн отвезти ее домой, но, впрочем, прибывший следом аптекарь это тоже решительно отсоветовал. При встрече с ними Бингли выразил надежду, что миссис Беннет не застала дочь в худшем состоянии, чем она ожидала.

– Увы, сэр, – отвечала она. – Она так больна, что ее нельзя везти домой. Мистер Джонс сказал, что об этом и думать не следует. Придется нам еще немного злоупотребить вашей добротой.

– Отвезти домой? – вскричал Бингли. – Этого решительно нельзя делать!

Миссис Беннет не поскупилась на благодарности.

– Уверена, – добавила она, – что если бы у Джейн не было таких добрых друзей, я даже и не знаю, что с ней бы стало. Ведь она так больна и терпит ужасные страдания, хоть терпения ей и не занимать, – и за это, полагаю, нам нужно благодарить мастера Лю, в обучении у которого она провела много месяцев.

– Могу ли я надеяться свести знакомство с этим джентльменом в Хартфордшире? – спросил Бингли.

– Не думаю, – ответила она, – поскольку он никогда не покидал стен монастыря Шаолинь в провинции Хэнань. Именно там наши девочки провели так много времени, учась терпеливо сносить самые различные неудобства.

– Можно ли спросить, какого рода были эти неудобства?

– Разумеется, – ответила Элизабет, – хотя я предпочла бы не рассказывать, а показывать.

– Лиззи! – воскликнула ее мать. – Помни, где ты находишься, и не вздумай выкинуть тут один из своих безумных трюков, которые ты привыкла проделывать дома.

– Я и не догадывался о подобных свойствах вашего характера, – сказал Бингли.

– Мой характер не имеет значения, – ответила Элизабет. – А вот характеры других меня весьма занимают. За ними я могу наблюдать часами.

– В деревенском обществе, – сказал Дарси, – едва ли найдется много объектов для подобного наблюдения. Круг общения тут невелик, да и меняется редко.

– Да, разве что провинцию заполонят столичные зомби.

– Право же, – воскликнула миссис Беннет, уязвленная его словами о деревенском обществе, – уверяю, у нас тут бывает не менее оживленно, чем в Лондоне!

Все изрядно удивились, а Дарси, лишь глянув на нее, отвернулся, не сказав ни слова. Миссис Беннет, вообразив, что разбила его наголову, продолжала праздновать победу.

– Не вижу, чем Лондон так уж привлекательнее сельской местности, в особенности с тех пор, как его обнесли Стеной. Пусть эта крепость и изобилует магазинами, но все же это крепость, пребывание в которой вряд ли пойдет на пользу даме с расстроенными нервами. В провинции куда как приятнее, не так ли, мистер Бингли?

– Всякий раз, когда я приезжаю в провинцию, – отвечал тот, – то не желаю покидать ее, но, возвращаясь в столицу, испытываю то же самое. Везде найдутся свои преимущества, касательно и неведомого недуга, и всего прочего. И хотя в столице я нахожусь в большей безопасности, в моем нынешнем окружении я чувствую себя гораздо счастливее.

– И несомненно, причиной тому ваш счастливый характер. Однако этот джентльмен, – миссис Беннет покосилась на Дарси, – кажется, невысокого мнения о сельском обществе.

– Право, мама, вы заблуждаетесь, – сказала Элизабет, краснея из-за поведения матери. – Вы вовсе не так поняли мистера Дарси. Он лишь хотел сказать, что в сельском обществе не встретишь такого людского разнообразия, как в столице, и, согласитесь, это справедливое замечание. Но я думаю, и мистер Дарси согласится с тем, что по нынешним временам жить в деревне куда как приятнее, поскольку кладбищ здесь гораздо меньше.

– Разумеется, моя милая, но что до людского разнообразия, так, полагаю, вряд ли в другой округе общество будет побольше нашего. Мы получаем приглашения к обеду от двадцати четырех семейств! Впрочем, уже, думаю, двадцати трех – упокой Господь душу несчастной миссис Лонг.

Дарси лишь улыбнулся, и последовавшая пауза заставила Элизабет трепетать. Ей хотелось сказать что-нибудь, но слова не шли на ум, и миссис Беннет наконец снова принялась повторять, как она благодарна мистеру Бингли за его доброту к Джейн, и извиняться за то, что им приходится терпеть у себя еще и Лиззи. Мистер Бингли ответил ей с неподдельной любезностью и таким образом принудил к любезности и свою младшую сестру, которая произнесла приличествующие случаю слова. Проделала она это без особого радушия, но миссис Беннет осталась в восторге и вскоре попросила, чтобы подали коляску. Тотчас же, как по сигналу, вперед выступили две ее младшие дочери. Девицы шептались между собой на протяжении всего визита, и наконец самая младшая осмелилась напомнить мистеру Бингли, что еще по приезде он обещал устроить в Незерфилде бал.

Пятнадцатилетняя Лидия была высокой, крепко сбитой и румяной девицей очень оживленного нрава. В боевых искусствах она была столь же убийственно хороша, как и Лиззи, хоть и не столь умна, и сразила первую в своей жизни неприличность в весьма примечательном возрасте семи с половиной лет. Поэтому у нее хватило духу заговорить с мистером Бингли о бале и без обиняков напомнить ему о данном обещании, добавив при этом, что если он не сдержит слово, то это будет самым нечестным на свете поступком. То, как Бингли отразил эту внезапную атаку, было усладой для слуха их матери.

– Уверяю вас, я готов сдержать свое слово, и как только ваша сестра поправится, вы сами, если того желаете, назовете дату бала. Ведь вам же не захочется танцевать, пока вашей сестре нездоровится?

Лидию это полностью устраивало.

– Да, лучше дождемся, пока Джейн выздоровеет, и к тому времени капитан Картер наверняка снова будет в Меритоне. А после вашего бала, – прибавила она, – я упрошу офицеров тоже устроить бал. Непременно скажу полковнику Форстеру, что отказываться будет просто нечестно!

На этом миссис Беннет и ее дочери распрощались, и Элизабет сразу же вернулась к Джейн, оставив двух дам и мистера Дарси осуждать поведение ее родни и ее саму. Впрочем, от мистера Дарси порицания Элизабет они так и не добились, несмотря на все едкие замечания мисс Бингли по поводу “прекрасных глаз”.

Глава 10

День прошел почти так же, как и предыдущий. Днем миссис Херст и мисс Бингли несколько часов посвятили больной, которая хоть и медленно, но шла на поправку, а вечером Элизабет присоединилась к обществу в гостиной. Однако карточный стол был убран. Мистер Дарси писал письмо, а мисс Бингли, сидя подле него, следила за тем, как он пишет, и беспрестанно отвлекала просьбами передать что-либо его сестре. Мистер Херст и мистер Бингли играли в пикет, а миссис Херст наблюдала за игрой.

Элизабет принялась смазывать приклад своего мушкета и от души развлекалась, слушая беседу мистера Дарси и мисс Бингли.

– Как обрадуется мисс Дарси такому письму!

Ответа не последовало.

– Вы невероятно быстро пишете!

– А вы невероятно много болтаете.

– Сколько же писем вам приходится писать в течение года! Да еще и деловые письма! Ужасное занятие, на мой взгляд!

– Ужасно то, что мне столь часто приходится писать их в вашей компании.

– Прошу вас, напишите вашей сестре, что я жажду с ней повидаться.

– Я написал – вы уже просили меня об этом.

– Как у вас выходят такие ровные строки?

Ответа не последовало.

– Передайте вашей сестре, что я несказанно рада ее успехам в игре на арфе, и не забудьте прибавить, что я в полнейшем восторге от ее эскиза для росписи столика.

– Мисс Бингли, стенания сотен неприличностей будут более милы моему слуху, чем еще одно слово из ваших уст. Не будь вы в целом весьма благовоспитанной леди, мне пришлось бы отрезать вам язык.

– О, впрочем, все это пустяки, я и так увижусь с ней в январе. А вы всегда пишете столь очаровательно длинные письма, мистер Дарси?

– Длинные – да, но вот насколько они очаровательны, решать не мне.

– Уверена, тот, кто с легкостью может написать длинное письмо, не может написать его дурно.

– Этим Дарси не польстишь, Кэролайн, – воскликнул ее брат, – поскольку пишет он безо всякой легкости. Везде старается ввернуть побольше четырехсложных словечек, ведь правда, Дарси?

Мистер Дарси продолжал молча писать письмо, но Элизабет заметила, как сильно ему докучают его друзья.

Когда с письмом было покончено, мистер Дарси обратился к мисс Бингли и Элизабет с просьбой что-нибудь исполнить. Мисс Бингли ретиво бросилась к фортепиано, но, вежливо осведомившись, не желает ли Элизабет сыграть первой, уселась обратно.

Когда Элизабет заиграла, миссис Херст с сестрой запели:

 
Лежали тихо мертвецы в могилах,
И Лондон лишь живым принадлежал,
Но Англию чумою поразило,
И на защиту дома каждый встал.
 

Пока они играли и пели, Элизабет не могла не заметить, как часто мистер Дарси глядит на нее. Она ни секунды не полагала, что могла чем-то привлечь столь важного человека, однако же мысль о том, что он смотрит на нее потому, что она ему неприятна, была еще более дикой. Наконец она решила, что, по его мнению, из всех присутствующих она наименее соответствует его представлениям об идеале, и этим обусловлено его внимание. Это предположение отнюдь не ранило ее. Он был ей слишком несимпатичен, чтобы искать его одобрения.

Чтобы оживить обстановку, мисс Бингли заиграла бойкую шотландскую песенку, и мистер Дарси, приблизившись к Элизабет, спросил:

– Разве не тянет вас, мисс Беннет, воспользоваться случаем и протанцевать рил?

Она улыбнулась, но ничего не ответила. Удивившись ее молчанию, он повторил вопрос.

– О! – ответила она. – Я прекрасно вас расслышала, но сразу не нашлась с ответом. Знаю, вы хотели бы, чтобы я согласилась, и тогда вы имели бы удовольствие осудить мой вкус, но я люблю обходить такие ловушки, не позволяя тем, кто их расставляет, выказать предвкушаемое презрение. Поэтому я решила сказать вам, что вовсе не желаю танцевать рил – теперь осуждайте меня, коли осмелитесь!

– И впрямь я не осмеливаюсь это сделать.

Элизабет, которая намеревалась уколоть его, подобная галантность изумила. Что до мистера Дарси, то ни одна женщина еще не пленяла его столь сильно, как Элизабет. Он искренне считал, что если бы не ее низкое положение, то ему угрожала бы опасность влюбиться. А если бы не его безупречное владение боевыми искусствами, то ему вдобавок угрожала бы опасность быть побежденным ею, поскольку он никогда еще не встречал дамы, которая сражалась бы с ожившими мертвецами лучше, чем Элизабет.

Мисс Бингли заметила или сообразила достаточно, чтобы в ней пробудилась ревность; и ее трепетная забота о скорейшем выздоровлении дорогой подруги Джейн была подкреплена желанием избавиться от Элизабет. Часто она пыталась вызвать у Дарси неприязнь к их гостье, разговаривая об их воображаемом браке и о том, сколько счастья принесет ему такой союз.

– Надеюсь, – сказала она, когда на следующий день они вместе гуляли по парку, – когда это столь желанное событие состоится, вы намекнете вашей теще, что ей бы иногда стоило придержать язык, и еще, если сможете, отсоветуете младшим сестрам увиваться за офицерами. И, если мне будет дозволено коснуться столь щекотливого предмета, постарайтесь ограничить весьма неженскую привязанность мисс Беннет к ружьям, мечам и боевым искусствам – подобные глупости более подходят мужчинам или женщинам низкого происхождения.

– Можете ли вы посоветовать еще что-нибудь, что обеспечило бы мне счастье в браке?

В этот момент они повстречали миссис Херст и Элизабет, которые шли по другой дорожке.

– Я и не знала, что вы тоже решили прогуляться, – смущенно сказала мисс Бингли, беспокоясь, что ее могли услышать.

– Вы обошлись с нами очень дурно, – ответила миссис Херст, – бросили нас, ни словом не обмолвившись, что идете гулять.

И, взяв мистера Дарси под руку с другой стороны, она оставила Элизабет одну на тропинке. Дорожка была недостаточно широка для четверых. Заметив допущенную бестактность, мистер Дарси немедленно сказал:

– Тут не хватает места для всех, нам лучше выйти на аллею.

Но Элизабет, которой вовсе не хотелось оставаться с ними, рассмеялась:

– Нет-нет, оставайтесь здесь. Вы образуете живописную композицию и выглядите просто очаровательно. Гармония будет нарушена вторжением четвертой фигуры. Кроме того, эта тропинка, скорее всего, кишит зомби, а у меня нет никакого настроения сражаться с ними сегодня. Прощайте!

И она весело сбежала от них – бродить по парку, радуясь тому, что окажется дома всего через пару дней. Джейн уже настолько окрепла, что намеревалась вечером спуститься в гостиную на час-другой.

Глава 11

После обеда, когда дамы покинули столовую, Элизабет поднялась к сестре и, убедившись, что та хорошо себя чувствует, сопроводила ее в гостиную, где ее с необычайным восторгом поприветствовали мисс Бингли и миссис Херст. Элизабет никогда прежде не видела их более любезными, чем в тот час, что они провели вместе до прихода джентльменов. Ей пришлось признать, что, хоть в бою от них было мало проку, искусством беседы они владели в совершенстве.

“Если бы словом можно было обезглавить зомби, – подумала она, – то я сейчас находилась бы в обществе двух величайших воительниц”.

Но стоило появиться джентльменам, как взор мисс Бингли устремился на мистера Дарси, и не успел он войти, как она уже нашла, что ему сказать. Он же обратился к Джейн и вежливо поздравил ее с выздоровлением. Мистер Херст также слегка поклонился ей и сказал, что “весьма рад тому, что это была всего лишь простуда, а не неведомый недуг”. Но самое сердечное приветствие исходило от мистера Бингли. Он был полон внимания и восхищения. Первые полчаса он усердно ворошил угли в камине, чтобы мисс Беннет не озябла. Затем он уселся рядом с ней и до конца вечера почти ни с кем, кроме Джейн, не разговаривал. Элизабет, сидя за небольшим точильным кругом в углу гостиной, наблюдала за происходящим с превеликим удовольствием и затачивала мечи джентльменов, которые при осмотре оказались тупыми до неприличия.

После чая мистер Херст предложил своей невестке усесться за карты, но его предложение пропало втуне. Кэролайн заранее разузнала, что Дарси не станет играть, да и все остальные просьбу мистера Херста не поддержали. Мисс Бингли уверила его, что никто не желает садиться за игру, и всеобщее молчание показывало, что она была права. Поэтому мистеру Херсту ничего не оставалось, кроме как растянуться на кушетке и уснуть. Дарси углубился в чтение, мисс Бингли сделала то же самое, а миссис Херст, увлекшись игрой с сюрикенами Элизабет, иногда вставляла слово-другое в беседу ее брата с мисс Беннет.

Вместе с чтением своей книги мисс Бингли успевала и прилежно следить за тем, как читает мистер Дарси, – она то и дело обращалась к нему с вопросами или заглядывала в его книгу. Однако же вовлечь его в разговор мисс Бингли не удалось, он лишь отвечал на ее вопросы и продолжал чтение. Наконец, утомившись от попыток развеселить себя книгой, выбранной лишь потому, что это был второй том романа, который читал мистер Дарси, она зевнула и произнесла:

– Как приятно вот так проводить вечера! Решительно, нет большего удовольствия, чем чтение.

– Так говорит тот, кто не знает, какое удовольствие – держать в руке еще бьющееся сердце, – возразил Дарси.

Мисс Бингли, уже привыкнув к тому, что ее боевые навыки частенько становятся предметом насмешки, ничего не ответила. Снова зевнув, она отложила книгу и принялась оглядывать комнату в поисках какого-либо развлечения. Услышав, что ее брат говорит мисс Беннет о бале, она внезапно повернулась к нему и сказала:

– Кстати, Чарльз, неужели ты действительно хочешь устроить бал в Незерфилде? Советую тебе прислушаться к пожеланиям собравшегося здесь общества – я ведь не ошибусь, если скажу, что для многих тут бал будет скорее пыткой, чем поводом для радости.

– Если ты говоришь о Дарси, – откликнулся ее брат, – то он может улечься спать еще до начала, если пожелает, но бал – дело решенное, и как только земля достаточно промерзнет и число неприличностей пойдет на убыль, я разошлю всем приглашения.

– Мне гораздо больше нравится посещать балы, – ответила она, – чем давать их самой. А уж мистер Дарси и бал – не могу представить, каково это.

– Да уж, – сказал Дарси, – вы точно не знаете, как это – мистер Дарси и бал.

Элизабет покраснела и едва сдержала улыбку, скандализованная таким нарушением приличий и все же немного впечатленная тем, что Дарси вообще осмелился их нарушить. Мисс Бингли, не расслышав двусмысленности, ничего не ответила и вскоре встала и принялась ходить по комнате. Выглядела она изысканно и прохаживалась весьма изящно, однако Дарси, ради которого все это и было затеяно, по-прежнему не отрывал глаз от книги. В отчаянии она прибегла еще к одной уловке и, повернувшись к Элизабет, сказала:

– Мисс Элиза Беннет, позвольте мне убедить вас последовать моему примеру и пройтись по комнате. Уверяю вас, после долгого сидения на одном месте это очень бодрит.

Элизабет не нуждалась в подобном упражнении – однажды ей было приказано стоять шесть дней на руках под палящим пекинским солнцем, – но тотчас же согласилась и встала. Истинная цель маневров мисс Бингли тоже была достигнута – Дарси взглянул на них и невольно закрыл книгу. Его немедленно позвали присоединиться к ним, но он отказался, заметив, что он мог вообразить лишь две причины, которые могли побудить их вместе прогуливаться по гостиной, и в обоих случаях, войдя в их компанию, он лишь огорчится. “Что бы это значило?” Мисс Бингли сгорала от желания узнать, что он имел в виду, и спросила Элизабет, понятно ли ей хоть что-нибудь.

– Ровным счетом ничего, – ответила она, – но поверьте моему слову, он намеревается отчитать нас, и если мы хотим расстроить его планы, то лучше ни о чем его не спрашивать.

Но мисс Бингли не обладала такой выдержкой и продолжила настойчиво допытываться, о каких двух причинах говорил мистер Дарси.

– Что ж, охотно поясню, – сказал он. – Вы избрали подобное времяпрепровождение либо потому, что не можете усидеть на одном месте, либо вы убеждены, что ваши фигуры выглядят наиболее выгодно, когда вы прохаживаетесь. В первом случае вы просто глупые девицы, не заслуживающие никакого внимания, во втором же – я могу насладиться видом и не сходя с места. Кстати, огонь в камине освещает ваши платья так, что силуэты получаются весьма откровенными.

– О! Возмутительно! – вскричала мисс Бингли, отпрянув от камина. – В жизни не слышала ничего более гадкого! Какое же наказание мы ему придумаем за такие слова?

– У меня есть несколько предложений, – сказала Элизабет, – но, боюсь, ни одно из них не встретит одобрения у собравшегося общества. Быть может, вам, как его давней знакомой, известно о каких-нибудь его слабостях?

– Честное слово, мне ничего не известно. Уверяю вас, такого мне наше знакомство не открыло. Мистер Дарси обладает удивительной выдержкой, самообладанием и очень храбр в бою.

– Да, но не прибавить ли нам к этому тщеславие и гордость?

– Да, тщеславие – это и впрямь недостаток, – согласилась мисс Бингли, – но вот гордость – там, где есть подлинное превосходство ума, гордость никогда не одержит верх.

Элизабет отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Полагаю, вы закончили исследовать характер мистера Дарси? – осведомилась мисс Бингли. – И каков же ваш вердикт?

– Я совершенно убеждена, что у мистера Дарси нет ни единого недостатка.

– Отнюдь, – сказал Дарси, – изъянов у меня много, но все они, смею надеяться, не затрагивают мой ум. Однако я не могу ручаться за свой нрав. Я отнял не одну жизнь за оскорбления, которые многим бы показались сущими пустяками.

– Это и впрямь недостаток! – воскликнула Элизабет. – Но с ним вы угадали, поскольку мне он тоже присущ. Я живу в соответствии с кодексом воина и с радостью убью, если будет задета моя честь. Так что тут вам нечего меня бояться.

– Я полагаю, что каждому человеку свойственна склонность к тому или иному пороку – это естественный недостаток, которого не исправить никаким воспитанием.

– И ваш недостаток – всех презирать?

– А ваш, – ответил он с улыбкой, – понимать всех превратно.

– Давайте же послушаем музыку! – воскликнула мисс Бингли, утомившись от разговора, в котором она не принимала участия. – Луиза, ты не возражаешь, если я разбужу мистера Херста?

Ее сестра не имела ничего против, и фортепиано было открыто. Дарси не жалел, что их разговор прервали. Он начал задумываться о том, что довольно опасно уделять Элизабет столько внимания.