Текст книги "Звёздное скопление"

Ника улыбнулась, что при ее макияже выглядело весьма зловеще.

Сдохнуть можно!

Именно эта мысль пришла мне в голову, когда увидел себя в зеркале. Кого бы оно ни отражало, но это точно не я. И дело не в бело-пурпурной помеси военной формы и куртки-косухи, и не в чуть осветленных волосах – я за двадцать девять лет жизни и блондином был, и брюнетом, и даже не в подведенных глазах, отчего я стал выглядеть как эльф с купированными кончиками ушей, и не в прическе «персонаж анимэ», наверное, и не в полудюжине серебряных колечек по всему левому уху, не в маникюре и перстнях на руках, которые я до сего дня никогда не носил, – наверное, ничто по отдельности так бы меня не изменило. Но вкупе… Из зеркала на меня взирал… гей. Вот сволочи…

Дверь в соседний кабинет, куда заходил Крапивинцев, отворилась, и на душе немного полегчало: не у меня одного все плохо.

– На себя погляди, прежде чем ржать, – мрачно посоветовал я Мише, который при виде меня начал сползать по стене от беззвучного хохота, который сотрясал все его длинное и тощее тело. – Развалишься по косточкам, Кощеище.

У меня, положим, телосложение – да что там, теловычитание, а то и телоотрицание, – такое же, но я ведь не гремлю на весь коридор своими мослами!

Миша моему совету последовал и как-то очень резко перестал смеяться. Ему вроде бы даже поплохело немного. Поплохело и Ивану Скуриди, невысокому спортивному мужчине под сорок. Я явственно разглядел, как у него побелели костяшки пальцев (до такой степени он кулаки сжал) и заходили желваки. Он вообще человек импульсивный, родился и вырос где-то в Средней Азии, и то, что он сейчас наблюдал в зеркале, его, мягко говоря, обрадовать не могло ни в коем разе. Но вот когда от стилиста вышел четвертый мужчина из нашей команды…

Сережке Деулину стукнуло всего семнадцать лет, но, несмотря на это, слово «паренек» к нему применять как-то не тянуло. Среднего роста, крепкий, массивный, с упрямо наклоненной вперед курчавой русоволосой головой, этот суровый уральский юноша больше всего походил на молодого бодливого быка. Теперь же, с короткими и, кажется, даже распрямленными платиновыми волосами, в костюме синклитика, увешанный украшениями как новогодняя елка, с подведенными (как у всех нас) глазами, он выглядел… Слов нет передать, как он выглядел, даже матерных! Взглянув на нас, Сергей, похоже, что-то понял, посмотрелся в зеркало и побагровел. Следующую минуту нам пришлось его удерживать силой, иначе над внешним обликом стилиста поработал бы уже он. Наконец, успокоив его, мы переглянулись, помолчали немного все четверо и, не сговариваясь, расхохотались.

– Во всей этой ситуации у меня есть одно существенное преимущество, – сказал Крапивинцев, когда мы немного отсмеялись. – Я натуральный блондин.

– На всю страну такой один, – моментально отреагировал я. – И слава богу.

– Бизантий не вынесет двоих, – подтвердил Деулин, трогая колечки в ухе. – Слушайте, а я не понял, чем они прокалывали? Ни крови, ни боли, ни раздражения в свежей ране.

– Лазеры-шмазеры, – пожал плечами Скуриди. – Какая разница? Вот мне интересно, девочки выйдут с таким же макияжем, как у Ники?

– Боже упаси, – поежился Миша. – Так и импотентом стать можно.

– Будем дожидаться их здесь? Или в классе? – спросил я. – Пока на девчат красоту наводят, можно уже начать обсуждение, наверное.

– Здравая мысль, – поддержал меня Иван. – Идемте.

Впрочем, поговорить нам не пришлось. Почти сразу за нами в класс вошла Елена Черикаева, дама лет сорока, невысокая, заносчивая и в целом мне очень неприятная, хотя не сказать, что страшная. По облику она от нас теперь почти не отличалась – те же короткие волосы, светлые, стриженные «под мальчика», та же подводка, только еще и ресницы, и губы накрашены, вот единственно вместо шести серебряных колечек в левом ухе нормальные серьги. Золотые, длинные, но не массивные, изящные. И, кажется, еще тон ей наложили – я в этом как-то не разбираюсь.

– Кра-со-та, – огласила она свой вердикт, обведя нас долгим изучающим взглядом и пройдя к сдвинутым нами для обсуждения столам. – Девочки будут визжать. От восторга, разумеется.

– Вот и я думаю, – хмыкнул Крапивинцев, – то ли мы просто прекрасны, то ли прекрасны, как боги.

– Мужчина должен быть чуть привлекательнее обезьяны. – Это в комнату вошла Света Солодухина, несколько полноватая, но приятная женщина чуть за тридцать, в общении простая и незакомплексованная, моя коллега, кстати. Новая прическа ей откровенно не шла, но Светлане, похоже, было на это наплевать. – И вы этому определению точно соответствуете. Знаете, это хорошо, что на улицу нам выход запрещен – вы бы дошли лишь до первой подворотни.

– Светик, солнце мое, услада очей моих, не сыпь нам соль на сахер, – поморщился я. – Нас и так чуть карачун не хватил, когда мы себя в зеркале увидали. Ты не представляешь, какую травму получили нашы нежные души и утонченные натуры.

– Ну уж у вас с Мишей они утонченные, это точно, – усмехнулась Света, присаживаясь.

– Мы с Андрюхой не тощие! – сымитировал возмущение Крапивинцев. – Мы спортивные подтянутые мужчины, ни унции лишнего веса!

– И запасного тоже, – подтвердил я. – Оля, Надя, а вы что застыли в заднем проходе? Заходите, здесь все свои.

Последние участники нашей команды, Ольга Гришина и Надежда Чериванова, двадцатилетние девицы модельных статей, внешность которых не смогли испоганить даже местные стилисты, стояли на пороге, разинув рты.

– Мальчики, вы только не обижайтесь, но вы знаете, на кого вы сейчас похожи? – поинтересовалась Надя.

– Знаем, – горестно вздохнул Деулин. – Но сделать уже ничего не можем.

– Да, девчат, давайте проходите, – поторопила их Елена. – Время не ждет, у нас еще много дел.

Рассевшись, мы почти минуту все молчали, собираясь с мыслями. Наконец Скуриди не выдержал затянувшейся тишины.

– Для начала предлагаю избрать дукса, чтобы был спикером на этом собрании.

– Поддерживаю, – ответил я. – Предлагаю на эту должность синклитика Черикаеву. У нее оптимальное соотношение между личным жизненным опытом и выдержкой.

Лена удивленно приподняла бровь, видать, не поняла, что я только что назвал ее старой мымрой.

– Благодарю, – протянула она. – Лично я хотела выдвигать на эту роль синклитика Солодухину…

– Нет-нет, – поспешно перебила ее Светлана. – Я поддерживаю синклитика Киндяшкова и заявляю самоотвод.

Итак, правила, похоже, приняли все. И все поняли, что Андрюхи и Миши со Светиками остались где-то в прошлом и для общения тет-а-тет.

– Других кандидатур нет? – поинтересовался Иван и, выждав пару секунд, добавил: – Тогда предлагаю голосовать. Кто за избрание дуксом синклитика Черикаевой?

Вверх медленно поднялось восемь рук. Елена, само собой, проголосовала последней, являя миру образец скромности.

– Единогласно, – резюмировал Миша. – Дукс, полагаю, вы можете приступить к своим обязанностям. Мои поздравления, кстати.

Остальные тоже вполголоса поздравили Лену, я в том числе.

– Спасибо, – кивнула нам она. Жест получился царственный – откуда только в этой макитре что взялось? – Прошу вас, господа, прежде чем высказываться, просить слова. Кто первый?

Поднялось несколько рук, Черикаева кивнула в сторону Ивана.

– Предлагаю определиться с должностями и наместничеством, затем заняться распределением промышленного потенциала и войск по планетам.

– Никто не возражает? – спросила дукс.

Я поднял руку.

– Синклитик Киндяшков, прошу вас.

– У меня небольшое уточнение к предложению синклитика Скуриди, – сказал я. – Полагаю, что единоличное определение путей развития флота и армии, как влияющих на нашу общую безопасность, недопустимо. До проведения выборов предлагаю определиться с концепцией кораблестроения и вооружений.

Елена вопросительно оглядела присутствующих, все ответили, что не возражают.

– Хорошо. Синклитик Киндяшков, прошу вас первого изложить ваши соображения.

– Господа, – начал я, – из вводных нам известно, что во флоте могут быть три типа кораблей: легкие – это истребители, штурмовики, канонерки и корветы; средние – фрегаты, эскортные флаероносцы и легкие крейсера; и тяжелые – крейсера, тяжелые крейсера, ударные флаероносцы и дредноуты. Транспортные суда пока в расчет не берем. Нам необходимо решить, корабли какого типа мы будем строить в массе своей, на что мы будем опираться – на многочисленные москитные силы или же на малочисленные, но мощные тяжелые корабли. Также предлагаю обсудить их вооружение и защиту. Мое мнение – в настоящий момент нам нет надобности строить крупные боевые корабли, хотя достаточное количество верфей для них и необходимо. Нынешние задачи флота – это борьба с контрабандистами и пиратством. В составе флота два десятка тихоходных канонерок, два корвета, фрегат и эскортный флаероносец с двадцатью истребителями и штурмовиками. Кроме корветов, флаероносца и фрегата остальные корабли мало подходят для заявленных мною задач.

– Не согласен, – подал голос Деулин. – Сейчас у нас есть контакт с двумя другими правительствами: ареопагом Ахайи и хуралом Каракорума. Мы не можем быть уверены в их миролюбии, а то, что нам известно лишь об одной из звездных систем каждой из этих стран, не означает, что им о нас известно столь же мало.

– Синклитик, просите слова, прежде чем говорить, – мягко поправила его Елена. – Продолжайте, синклитик Киндяшков.

– Благодарю, – кивнул ей я. – Я понимаю обеспокоенность синклитика Деулина, но не могу ее разделить. Строительство флота больших и мощных кораблей, дело долгое и дорогостоящее. С другой стороны, быстроходные и хорошо вооруженные корабли, если их будет достаточно много, смогут полностью парализовать торговое судоходство на наших коммуникациях, легко ускользая от ударов тяжелых сил. В случае атаки со стороны Ахайи или Каракорума мы сможем поступить таким же образом. Поэтому я предлагаю на первых порах строить москитный флот, разрешить торговым судам иметь вооружение и ввести каперские патенты на случай войны.

Иван поднял руку, едва я закончил.

– Прошу, синклитик Скуриди.

– Я поддерживаю мнение коллеги Киндяшкова, однако полагаю, что хотя бы один крейсер и один ударный флаероносец нам построить необходимо. С их помощью мы сможем демонстрировать флаг нашим соседям и прогонять из их голов нездоровые мысли о нападении. Поскольку им не будет известно о составе нашего флота, по крайней мере в первое время, они воздержатся от агрессивных действий. Пока же промышленные мощности и впрямь лучше направить на развитие экономики.

Теперь подняла руку Надя.

– Синклитик Чериванова, прошу, – дала ей слово наша дукс.

– В том, что касается флота, у меня есть одно маленькое соображение, – певуче произнесла Надежда. – Знание о принадлежности системы к той или иной стране дает не так уж много. Мы, как можно видеть на карте, расположены очень удачно, на самом острие веретенообразного звездного скопления, материнской планете враг напрямую не угрожает. Может, конечно, напасть и прямо на нее, но если мы подвесим в межзвездном пространстве достаточное количество зондов-детекторов, то о таком нападении узнаем заранее. Да, это дорого, но необходимо. У наших соседей не столь выгодное положение, как у нас. Мое предложение таково: снять с фрегата всю защиту, кроме противометеоритной, и все вооружение, заменив их разведывательной аппаратурой. Даже если хурал и ареопаг поставят самые мощные сканеры на своих планетах, определить флаг корабля они не смогут, мы же будем иметь точное представление о близлежащих звездных системах, сканируя их с самых их окраин. В том числе о промышленном, людском и военном потенциале этих систем. В случае чего сошлемся на сбой в навигационной системе. Нечаянно наш корабль туда прилетел.

– Поддерживаю, – заявил Крапивинцев. – Врага надо знать не только в лицо, но и по месту жительства.

– Хорошо, но… Ой, извините, дукс, я прошу слова, – сказала Ольга.

– Говорите, синклитик Гришина, – произнесла Лена почти торжественно. На камеры скрытые играет, стерва, – зуб даю. Два!

– У меня вопрос ко всем. Корабли могут иметь два вида защиты: броню и энергощит, их использование одновременно делает корабли малоподвижными. Что будем применять мы?

– Броню, – выпалил Сергей.

– Щиты, – одновременно с ним произнес я.

– Синклитики! – нахмурилась Черикаева. – Не нарушайте регламент. Синклитик Деулин, слово вам.

– Благодарю. – Серега упрямо наклонил голову. – Броня способна выдерживать попадания лазерного и плазменного оружия, а также ракет. Особо крупные ракеты высокой мощности малоэффективны и легко сбиваются зенитными лазерами или противоракетами. Мы все это наблюдали на симуляторах. Да, броня повышает массу корабля, он становится менее маневренным, дольше разгоняется, но в целом на скорость влияет мало. Энергощит же требует либо снижения скорости корабля, либо более мощной силовой установки. Синклитик Киндяшков ратовал за использование подвижных и быстроходных кораблей, и мне непонятно его желание делать корабли энергозащищенными.

Я поднял руку. Елена кивнула, говори, мол.

– Никакая броня не выдержит попадания ракеты с атомной боеголовкой. Никакая. Нет в природе такого материала, испарится она просто. Внутри корабля, хочу отметить, атмосфера имеется, так что фактор ударной волны тоже будет. Энергетическая же защита сводит на нет оба этих поражающих фактора ядерного взрыва. Остается только электромагнитный импульс, но если щиты выдержат взрыв, то будет погашен и он, а если нет, то можно задействовать дублирующие системы. Еще есть и проникающая радиация, защита от которой и так имеется на всех кораблях.

– Можно мне? – поднял руку Скуриди.

– Да, пожалуйста, – кивнула ему дукс.

– Слова о поражении ракетой с ядерным оружием резонны, но легкие корабли – это слишком малая для них цель. Предлагаю легкие корабли бронировать, а средние и тяжелые защищать энергетическими щитами. Мне кажется, это будет логично.

Елена оглядела всех – больше мнений не было. Я тоже счел слова Вани здравыми и не возражал.

– Предлагаю голосовать по предложенной концепции защиты кораблей, – предложила наконец Елена. – Кто за? Единогласно. Предлагаю голосовать по предложению о переоборудовании фрегата в разведывательное судно. Кто за? Тоже единогласно.

Концепцию строительства москитного флота с Ваниной поправкой о крейсере и флаероносце тоже приняли единодушно.

– Хорошо, переходим к обсуждению назначений. Кто желает высказаться?

– Я желаю, – подал голос Миша и, после того как ему дали слово, продолжил: – У нас из восьми человек пятеро будут обременены должностями: дукс и четыре друнгария. Таким образом остаются трое. Логично одного назначить наместником столицы, другого – наместником второй развитой планеты, Антиоха, а третьего – наместником колоний.

– Не согласна, – подняла руку Света. – Прошу слова.

– Пожалуйста, синклитик Солодухина, – ответила Черикаева.

– Как мне кажется, если дукс будет задавать только общее направление развития планет, не вмешиваясь в деятельность наместников, то вполне возможно совмещать эту должность с должностью наместника материнского мира. Друнгарию флота можно поручить также и разведку, поскольку это связано с наступательными операциями, друнгарию армии – контрразведку, которая тоже часть обороны. Так остается пять человек на пять планет. Вопрос с политической полицией пока оставляю открытым.

– Кхе… – кашлянул Миша. – Понятно, кому открытым. А три оклада… и должности… это для дукса не многовато?

– Вполне допустимо, – сказал я. – Извините, дукс, прошу слова.

– Говорите, синклитик. – Мишины слова про три оклада, а если быть точным, про три с половиной, явно запали ей в душу. Больше десяти штук евро в месяц, еще бы не запасть-то.

– Я, во-первых, призываю синклит не считать чужие доходы, а думать о том, что можно сделать для общей победы. Если дукс Черикаева полагает, что сможет совмещать все три функции – дукса, наместника Бизантия и друнгария политической полиции, то она может рассчитывать лишь на поддержку с моей стороны. О совмещении должностей друнгариев я также предложение синклитика Солодухиной поддерживаю. Что касается остальных, так, во-первых, жадничать не стоит, надо планеты развивать, а во-вторых, мы пока еще не знаем, кому какая должность достанется. Может, и вам, синклитик Крапивинцев, светит двойной оклад? Если нет иных предложений по существу, предлагаю голосовать.

Других предложений не оказалось: за предложение Миши проголосовал он один, за вариант Светы – шестеро. Оля оба раза воздержалась. Потом мы раздавали слонов: флот и разведку возглавил Скуриди, армию и контрразведку – Солодухина, Мишелю подсластили пилюлю, назначив его наместником Антиоха, остальные становились наместниками колоний, на которых население было одинаковым (сто миллионов плюс-минус тридцать тысяч человек). Я выпросил себе самую удаленную от Бизантия систему, в непосредственной близости от известных систем ахайцев и каракорумцев – Роксану. Затем распределили «очки промышленности» по планетам (мне, как командующему форпостом, досталось колоний несколько больше, чем другим), ввели данные о наших решениях в базу и отправились в общий зал.

– Слушай, а почему ты так яростно Ленку поддержал? – негромко спросил меня Миша, когда мы отошли с ним чуть в сторону. – Ты ж ее вроде недолюбливаешь.

– Честно? – Я усмехнулся. – Я ее терпеть не могу. Именно потому и поддержал. Она теперь или сломает себе шею… Или я ее недооценивал.

Команд в общем зале, где мы последние дни вяло общались между собой по вечерам, собралась примерно половина – не у всех, видать, распределение благ прошло гладко, где-то спор о том, кто кому и чем обязан, продолжается. Да уж, мы делили апельсин – много наших полегло…

– Вавилонское столпотворение, – откомментировал открывшийся нам с порога вид Крапивинцев.

И был, пожалуй, прав. То, что с нашими соперниками сделали стилисты… гм… В общем, Деулин мог своего прощать.

Меньше всего досталось команде западенцев – их просто обрядили в римские тоги той же цветовой гаммы, что и наша одежка, да сбрили всю растительность на моськах, хотя самый старший из них, крепкий мужик лет за полста, наверное, расстался с усами под скрежет зубовный. Но хоть никакого макияжа и пра-а-ативных причесок – вот за какие заслуги им такое, спрашивается? Неужто их и так даже в толпе за обычных людей, за землян не примешь? Чудны дела твои, телевидение…

– Здорово, мужики, – мрачно поприветствовал нас с Мишей…

Ох, я не сразу узнал в этой обряженной в черно-розовую кожу с заклепками фигуру первейшего балагура всего проекта Юрку Пака. Кроме костюмчика в стиле садо-мазо-эмо ему нарастили волосы, поставили их дыбом и устроили в них взрыв, нарастили ногти, накрасили губы черной помадой, да еще и на веки наложили ядовито-зеленые тени…

– На себя посмотрите, – моментально отреагировал Юра, увидав нашу реакцию.

Но мы все равно заржали как кони.

– Юра, – икая от смеха, выдавил из себя я, – мы тебя хотим.

– Да вы просто грязные педики, – буркнул Пак. Видимо, его самого новая внешность уже достала.

– Фигня, – простонал Крапивинцев. – Мы помоемся.

– И какой буквой русского алфавита мне сейчас выругаться? – мрачно хмыкнул Юра. – Хорош, парни, меня уже без вас застебали. Не разводите тут гомосятину.

– Потому что неразведенная гомосятина это концентрированная гомосятина? – Миша постепенно съезжал по стене, держась за живот. – Ой, Юрк, извини, но видеть тебя в таком вот виде…

– Это реально очень смешно, – продолжил я.

– Вот гады. – Юра вновь мрачно усмехнулся.

Вообще-то внешность у него очень, что называется, мужская, маскулиность так и прет, так что узреть его в этаком обличье и впрямь было ржачно до нимагущаспамру.

– Я, конечно, понимаю, что правду говорить легко и приятно, – сказал он. – Но вот слушать-то ее тяжело и противно.

– Ф-фух, все, извини, – отдышался я, утирая выступившие от хохота слезы.

– Подводку не сотри, – ехидно посоветовал Пак. – А то тебя опять к стилистам загонят, и, кто знает, каким ты оттуда выйдешь на этот раз?

– Отстань, пративный, она влагостойкая, – отмахнулся я. – Ну и как тебя по должности теперь величать?

– Республика Каракорум. Нойон. – Он подбоченился, шутливо показывая всю гордость за свой титул и державу.

– А, сосед! – обрадовался Крапивинцев. – Так вот кто нам дань за триста лет должен!

– Бзя на тебя.

– Нойон – это член хурала или должность? – поинтересовался я.

– Чины у нас – это темники, а главный – чингис, – хмыкнул он.

– Оригинальное у создателей шоу представление о титулах и культурах, – хмыкнул Мишка. – Так и слышу это звание: темник тайной полиции или – темник флота.

– А вы, синклитик Крапивинцев, полагаете, что звание друнгарий разведки звучит лучше? – усмехнулся я. – Ну что, уважаемый нойон, будем дружить командами? Мы с Бизантия.

– Потопчем мы вашу землю своими монгольскими копытами, – злорадно сообщил Юра.

– А что, у монгол вместо ступней выросли копыта? – удивился я.

– Не знаю, я кореец, – хмыкнул Пак.

– Господа участники, прошу всех собраться по командам и подойти ко мне, – донесся до нас усиленный микрофоном голос одного из кураторов.

Все они, все десять, стояли на небольшом возвышении у стены с лицами такими торжественными, будто парад собрались принимать. Ну в некотором роде так оно и было, наверное.

Последовавшие речи на тему «Штроили мы, штроили и наконец поштроили, да здараштвуют мы, ура» команды слушали, не построившись в четкие когорты, как имперские штурмовики при прибытии императора на Звезду Смерти, а стоя аморфными, частично смешавшимися между собой группами, отчего на экране все выглядело, наверное, не столь патетично, как хотелось бы устроителям, но вышло все равно довольно торжественно. Затем откуда-то появились официанты с шампанским, все дружно хряпнули по бокалу, перебили на удачу фужеры об пол и под руководством своих кураторов разошлись по соответствующим державам – секциям здания.

Здоровущие двери, почти ворота, ведущие в помещения, которые становились для нас новым домом на какое-то время, за нашими спинами закрылись с шипением гидравлики и металлическим звуком. Ну прям чисто шлюзы!

Вообще строительство под проект нового здания где-то за МКАД, здоровущего, как киностудия, удивило лишь поначалу, до знакомства с его технической начинкой. Теперь это уже воспринималось как некая мелочь, недостойная даже упоминания.

В большей части этой трехэтажной махины ни я, ни кто-либо еще из участников шоу никогда не бывал, да и вряд ли когда побывает. Разве что с официальным визитом на другую планету полечу, а так мое жизненное пространство в ближайшее время будет ограничено несколькими комнатами: рабочим кабинетом наместника, спальней, ну столовой там, санузлом, еще кой-чем по мелочи… Проще говоря, я по своей воле оказался заперт в камере-одиночке повышенного комфорта. Каких-то там статистов еще обещали, типа секретаря, службы личной охраны, но это, согласитесь, не в счет – я их и видеть-то почти не буду. Наверное.

Сразу после входа в, как это официально называется, сектор «Бизантий» нас разделили: Ника утащила дукса с друнгариями в столичные апартаменты знакомить с обстановкой – и ведь не только через экран, но и вживую смогут общаться, редиски, не то что прочие убогие! Мне же выделили другого гида, которого я до сего дня ни разу не видел. Жирно больно мне целого куратора выделять, похоже. Ну и фиг с ним, я не гордый.

Для начала мне показали, где и как я могу отдыхать. Ничего так, знаете ли, могу. И гостиная-то у меня, оказывается, есть, и сауна имеется, спальня со стоящей в центре кроватью на пять борцов-сумоистов тоже, камин и бар в наличии, и еще куча разного всего: шикарные условия для релаксации создали, ничего не скажешь. Я сразу подумал, что толком поюзать все доступное великолепие фиг дадут.

Затем почапали на рабочее место. Ну, сначала мне показали комнату связи с залом заседаний синклита, типа защищенную-презащищенную от прослушивания и перехвата. Ага-да, счазз! Знаем мы вас, были вы у нас, только после вас пропало ведро помоев у нас! Нет таких шифров и кодов, которые нельзя сломать, и передачи, которую невозможно прослушать, – было бы желание. А в том, что такое желание у соседей возникнет, это к гадалке не ходи. Ну да за это пускай голова у Солодухиной болит – она у нас контрразведка.

Сама комната… Не, вообще-то это громко сказано – комната. Овальная дверь в стенке, а за ней капсула навроде яйца-переростка, с креслом, убогой панелью управления – только голосовать, и здоровенным экраном, типа лобовухи у ероплана. Пока матовый, непрозрачный, но при включении обещали вид на зал и мою голограмму соответственно. Интересно, правда, или это яйцо Кощеево прямо в зал и выходит? Наверное.

– При необходимости, – произнес замкуратора по вопросу введения лантухов в курс дела, – возможна конференция из вашего кабинета или других мест, но это не приветствуется. По вводным данным такое допустимо лишь в экстренных случаях.

– С хиперсвязью все ясно, – ответил я.

– Это не гиперпространственная связь. Коммуникация осуществляется посредством гравитации. Она не имеет скорости и действует на всю вселенную одномоментно, разом, поэтому связь происходит без задержки. Поскольку источники гравитации, хотя и движутся, напрямую связаны с ней, передача сигналов устройствами связи происходит именно туда, где установлено устройство приема-передачи.

– Интересно, как оно выглядит, это устройство, – хмыкнул я.

– Больше всего это похоже на пирамиды в Гизе, – последовал после короткой паузы ответ. – В их изначальном виде, разумеется.

– Интересная идея, – хмыкнул я. – А гиперсвязь, значит, невозможна?

– Не знаю, я не ученый. Но, если возможны «кротовые норы» между планетами, вероятно, их можно создавать и искусственно, в том числе и для связи. Или нет. Это участники шоу сами могут выяснить путем научных разработок. Если захотят.

– Мндя, – только и ответил на эту лекцию я и вылез из капсулы связи.

Оттуда мы прошли в мою приемную с самым натуральным живым секретарем, Димой звать: он, оказывается, мне еще и кофе варить обязан и прочие всякие капризы исполнять. Нехило я устроился, блин-компот! Жаль, что парень, а то, может, в шоу есть опция «пригласить секретаршу в ресторан»? Теперь и не проверишь ведь…

Тут как тут! Выяснилось, секретариат круглосуточный, есть еще две смены, и одна из них девичья! Показали мне эту смену, Рому с Анжелой. Меня чуть кондратий не хватил, и Дима стал казаться даже привлекательным: до того секретаршу подобрали страшную. На фиг, на фиг, мои высокие моральные принципы не позволяют крутить шашни с подчиненными. Лучше взять себя в руки… в любом смысле этого выражения.

Из «предбанника» прошли в кабинет. Ну, что сказать? Кабинет как кабинет, со столом для совещаний в виде буквы «Т», креслом для начальствующего лица, сиречь меня (массажное, противорадикулитное, антигеморройное и еще много чего), мониторами, столешницей-дисплеем, аквариумом в углу… Короче, что-то типа того я и ожидал. Кроме одной боковой стенки, такой же матовой, как и экран в яйце связи. Ну вот, а обещали-то…

– Сегодня экран не включен, наши специалисты рисуют пейзаж в соответствии с теми вводными города, которые были вами обозначены, – пояснил мне провожатый, заметив на моей мордахе грустный смайлик. – Завтра к полудню все будет работать.

Чудны дела твои, телевидение… Вообще-то во время упомянутой уже раздачи слонов мы не только должности делили. Прикинув, какая система чем богата, мы еще и инфраструктуру выстраивали. Ага, история колонизации планеты в это входит.

На Роксане я основные поселения, они же промышленные центры, постарался разместить, во-первых, поближе к источникам сырья, во-вторых, максимально безопасно в случае нападения извне. В горы там – поближе к шахтам и с подземными укрытиями, или на дно океана, чтоб, значит, орбитальными бомбардировками не достали. Минусов в морских городах, правда, было слишком до фига, поэтому их вышло мало и не крупнее пятидесятитысячника, а вот горные города, особенно в тропиках, получились на заглядение. Инфраструктуру пляжей и курортов опять же наладил.

Вот совместить защищенность столицы (Адрианополя, ага, должен же я след в истории мира оставить) с наличием космопорта удалось с трудом. Оно, конечно, космический корабль, идущий на посадку на гравиприводе, может хоть в тайге приземлиться, хоть в горной долине, а шибко крупные, чтоб не напрягать силовой каркас судна, так и вовсе шаттлами груз на орбиту обычно таскают, в атмосферу не лезут. Космопорт он не как взлетно-посадочная полоса нужен, а как быстрое и удобное место разгрузки-выгрузки, со складами, транспортировкой грузов по планете и прочей логистикой. Так-то ему и поверхность не обязательно бетонную, можно и просто укатанную землю, типа временных аэродромов времен войны – не болото и ладно, приземлится. Однако, если дожди пойдут, желательно все же, чтоб посадочное поле осталось твердым: мало кто любит ходить по колено в грязи, да не целебной, а самой что ни на есть обыкновенной. Погрузчики буксовать будут опять же.

Но совместил. Нашел долину на карте, воткнул туда город… Интересно, как это все выглядеть из моего «окошка» будет? Или они мне вид на скалы организуют?

Завтра все узнаю. Завтра.

– В галактических сутках двадцать пять часов семнадцать минут. Сутки на Бизантии – двадцать три часа пятьдесят минут, стандартное время определяется по часам материнского мира, – продолжил «радовать» меня экскурсовод. – Часы настроены под местное время из расчета двадцать четыре часа в сутки. Каждый день, в полдень по времени метрополии, дежурное заседание синклита. Секретарь будет вам напоминать.

– Так у меня через полторы недели это будет глубокая ночь, – попробовал возбухнуть я.

– Вынесите вопрос на повестку заседания. – Мой визави лишь пожал плечами. – Но, поскольку сутки на всех планетах разные, навряд ли удастся создать удобный для всех график.

Надо же, и эту мелочь не упустили, гады. Чудны дела твои, телевидение…

– К тому же вы вправе планировать свое рабочее время так, как сами пожелаете. Хоть вовсе не работать.

Ну конечно, и вылететь с шоу под радостное улюлюканье Лены. Спасибо, не дождетесь.

Экскурвовод еще просветил меня по некоторым мелочам, самой важной из которых оказалось место нахождения ватерклозета при рабочем кабинете, и откланялся, а я засел за рабочее меню наместника.

В первую очередь просмотрел расположенные на планете воинские части. Друнгарий там или нет, а оперативное руководство в случае чего на мне. Досье на командиров и старших офицеров частей содержали кучу всякоразной инфы. В основном это были зенитчики, призванные сшибать с орбиты боевые консервные банки врага и пресекать высадку десанта путем раскурочивания десантных ботов в атмосфере, но имелись и линейно-полицейские силы. Часть информации была, по всему видать, для отвода глаз, но имелся и график степени проявления личной симпатии к тому или иному синклитику, например. Оказалось, что со всеми этими виртуальными персонажами я вполне могу поговорить как с живыми людьми: нарисованы они были так, что от реально существующего человека не отличишь. И вели себя при диалогах вполне разумно – ядрен-батон, да какие ж для этого технологии-то применяют? Или там дежурный оператор какой за них разговаривает? Хефрен его знает. Я аж психанул разок – хорошо, что никакое мое действие в память не вносится до начала шоу, а то пришлось бы устроителям показывать в самом зачине штурм моей резиденции с последующим моим расстрелом.