Текст книги "Девушка из моря"

Глава 3

Почти с ужасом я приближалась к зеркалу в больничной ванной комнате. Узнаю ли я себя? Вчера после ухода полицейских я легла спать. И в результате, проснувшись сегодня утром, почувствовала себя немного бодрее, в чуть более решительном настроении. Меня наконец отсоединили от капельницы, и я почувствовала себя, по крайней мере, менее травмированной. Память по-прежнему отсутствовала, но она вернется ко мне. Я сделаю все необходимое и для начала взгляну на себя в зеркало. Вопреки всему надеясь узнать ту личность, которая явится мне в отражении.

Я обвела ванную комнату намеренно рассеянным взглядом. Зеркало висит над раковиной прямо передо мной, но мне понадобилась вся моя храбрость, чтобы решиться с достойным видом взглянуть в него. Глубоко вздохнув, я расправила плечи. Спокойно и равнодушно позволила взгляду скользнуть по зеркалу.

Передо мной молодая женщина… лет двадцати с небольшим, максимум ей может быть лет двадцать пять. Желтовато-бледный цвет лица, карие глаза, темные спутанные волосы. Ей определенно не помешало бы подкрасить глаза и губы. Я подношу руки к своему лицу. Касаюсь бледных губ, темных бровей, вздернутого носа. На вид, пожалуй, я могла бы сойти за испанку или итальянку.

Неужели вот так я и выгляжу?

Да, видимо, так оно и есть.

Что ж, по крайней мере, теперь я поняла, насколько серьезна моя амнезия, ведь мне совершенно не знакомо отражение в зеркале. На меня взирает незнакомка. Я стараюсь спокойно, без эмоций, оценить эту новость.

– Все в порядке, – прошептала я, – память к тебе вернется.

Я глянула в зеркало более пристально, будто от этого могло что-то измениться. Будто я могла заставить себя узнать собственное отражение. Но чем пристальнее я смотрела, тем более незнакомой казалась себе. Изображение начало расплываться. Совершенно неожиданно я увидела, что начала плакать. Слезы сбегали по щекам незнакомки. Я смахнула их пальцами, но поток не иссяк. Кто же эта девушка в зеркале? Кто я? Почему это случилось со мной?

Я закрыла глаза, чтобы не видеть этот несчастный образ, опустилась на пол и, обхватив себя руками, съежилась, прижавшись спиной к двери ванной комнаты.

Кто я? Кто я? Кто я?

Не знаю, долго ли я просидела на полу в ванной, но внезапно почувствовала, что беспрерывные рыдания утомили меня. Глаза на мокром месте, в горле пересохло, навалилась усталость от бесплодных мыслей и слез. Мысленно приказав себе перестать ныть, я с трудом поднялась с пола, поборов дрожь в коленках, и осознала, что у меня появились новые силы.

Больше я не позволю себе столь мрачных мыслей. Надо постараться настроиться на позитивный лад. Верить в то, что кто-то узнает и найдет меня. Как потерянный чемодан или забытый лотерейный приз с приклеенным сбоку билетом. Горячий душ взбодрит меня и улучшит настроение. Прошел ведь всего один день. Может, завтра к этому времени ко мне вернется память, и все будет хорошо.

Полчаса спустя я вернулась в палату в чистой пижаме и домашнем халате – одежде из благотворительного больничного фонда. Надо будет не забыть поблагодарить их. Чистое тело приятно горело, а густые волнистые волосы стали гладкими и блестящими. Теперь я чувствовала себя намного лучше. Я прошла мимо других больных. На меня глянула какая-то молодая женщина, но большинство спали. Мне повезло, кровать моя находилась в конце палаты возле окна. И я чувствовала себя в относительном уединении. Я забралась на кровать, но села прямо на покрывало: не хотелось потерять ощущения свежести после душа.

За окном стоял очередной ясный день, на лазоревом небе сияло солнце. Видимо, на улице жарко. Внезапно мне захотелось погулять. Почувствовать тепло солнечных лучей и аромат летнего ветерка, а не торчать здесь, в душной больничной палате. Интересно, можно ли мне немного прогуляться? И я сочла, что ничто не мешает мне прогуляться.

Однако с прогулкой придется подождать, поскольку, подняв глаза, я увидела знакомое лицо. Ко мне шла Эмма, сержант Райт из полиции. Одета в белую рубашку и серые брюки, жакет переброшен через руку, ее щеки раскраснелись. Похоже, ей жарко, она выглядит озабоченной, но, подойдя ближе, улыбается мне.

– Доброе утро, – сказала она, – сегодня вы выглядите лучше.

Она села и откинула со лба влажную прядь волос.

– Привет, – откликнулась я, – спасибо. Мне и правда лучше. Удалось принять душ и привести в порядок волосы, поэтому я чувствую себя больше похожей на человека.

– Отлично.

Я с ожиданием взглянула на Эмму, надеясь, что у нее есть новости. В этот момент в палате появился и ее коллега, констебль Блэкфорд. Он прошел мимо других кроватей, сжимая в руке две бутылочки воды. С улыбкой кивнув мне, он сел рядом с сержантом, передав ей одну из бутылочек.

– Ну и пекло сегодня на улице, – заметил он, отвинтив крышку и сделав большой глоток воды, – а у нас в машине еще и кондиционер сдох.

Я скроила сочувственную мину.

– В общем, это неважно. Как ваша память? Вспомнилось что-нибудь со вчерашнего дня?

– Ничего. – Я покачала головой. – Более того, я даже не узнала в зеркале свою физиономию.

– Жаль это слышать, – сказала сержант Райт, – но, возможно, у нас есть для вас хорошие новости.

В ожидании продолжения мое сердце заколотилось быстрее.

– Перейду прямо к делу, – продолжила она. – Один из местных жителей сообщил нам, что прошлой ночью пропала женщина… описание женщины совпадает с вашей внешностью. Мы думаем, что речь, возможно, идет именно о вас.

Мне понадобилось немного времени, чтобы осознать ее слова. Я не ожидала, что у них так быстро появятся новости обо мне. Забравшись поглубже на кровать, я скрестила ноги и поплотнее запахнула халат. Что же мне предстоит узнать? Множество волнующих вариантов промелькнуло в моей голове, но я не смогла толком оценить ни один из них. Мне не удавалось собраться с мыслями.

– Как вы себя чувствуете? – спросила сержант Райт. – Что-то вы побледнели. Хотя, учитывая обстоятельства, это не удивительно.

– Все нормально, – проворчала я.

– Имя пропавшей женщины, соответствующей вашему описанию, Мия Джеймс, – добавила она. – Оно не кажется вам знакомым?

Знакомым? Не сказала бы. Я произнесла мысленно это имя – Мия Джеймс. Благозвучно, но кажется ли оно мне моим? Возможно. Не знаю. Господи, какая глупость. Как же я могу не знать, кто я такая? Мне казалось, что ответ буквально крутится на кончике моего языка, просто мне никак не удается произнести его. Я пытаюсь его понять, но смысл ускользает. Выскальзывает, точно рыба. Скользит по волнам и исчезает. Внезапно на меня опять навалилась дикая усталость. Заболела голова. Мне отчаянно захотелось спать.

– Что с вами? – спросила она. – Крис, будь добр, налей ей воды.

– Конечно. – Констебль Блэкфорд встал, выполнил просьбу и протянул мне стакан. Я сделала пару глотков тепловатой жидкости и дрожащей рукой поставила стакан обратно на прикроватную тумбочку.

– Кто сообщил, что я пропала? – спросила я. – Кто-то из родственников? Или друзей?

– Прежде чем утверждать что-то, нам необходимо тщательно проверить прошлое этого человека. Но нам хотелось для начала сообщить вам имя и выяснить, узнаете ли вы его. Проверить, не поможет ли оно включить ваши воспоминания.

– Увы, имя ничего мне не напомнило, – заявила я, – оно кажется мне абсолютно незнакомым. Это плохо?

– Нет, – быстро ответила она, – просто это означает, что нам придется тщательно проверить все сведения перед тем, как окончательно установить вашу личность. Наверняка убедиться в том, что вы и есть тот человек, которого ищет заявивший о пропаже.

– И сколько это может занять времени? – спросила я.

Мне не хотелось слишком долго думать об имени Мия, пока не станет ясно, что оно действительно мое. Я предпочла бы не испытывать разочарования, если окажется, что это ошибка или просто дурацкая шутка какого-то психопата.

– Трудно сказать, сколько времени нам понадобится. Но мы постараемся проверить все как можно быстрее.

– Спасибо вам.

Меня все больше начинал занимать вопрос, кто же именно откликнулся первым на мое исчезновение. И мне хотелось, чтобы они скорее сообщили мне, кто это.

– Ваши данные уже занесли в нашу социальную сеть. Сегодня их также опубликуют в местных газетах и передадут в новостях по нашим телеканалам, – добавила сержант Райт, – поэтому, если версия с пропавшим человеком окажется тупиковой, я надеюсь, что благодаря средствам массовой информации мы получим более достоверные отклики. Пока мы решили не обнародовать вашу фотографию. Придерживаем ее до более определенной ситуации.

Я задумалась о сегодняшних газетных новостях, излагавших мою историю, о дикторах местных телеканалов, сообщающих о «выброшенной на берег женщине». И мне вдруг захотелось забраться под одеяло и спрятаться от всех, накрывшись с головой.

– Я понимаю, насколько вы ошеломлены, – сказала сержант Райт, практически угадав мои мысли, – но вам не стоит переживать или пытаться что-то делать. Просто отдыхайте, пока мы задействуем все наши службы и возможности. Поверьте, мы сумеем выяснить все необходимое.

Я кивнула, благодарная за ее добрые слова, однако мне также хотелось, чтобы они скорее ушли и оставили меня в покое. Ужасно мучительное положение. Мне правда необходимо хорошенько выспаться.

После их ухода я наконец закрыла глаза, но в голове моей навязчиво крутилось имя Мия Джеймс, и я с тревогой раздумывала, действительно ли меня так зовут.

Глава 4

Я прикрыла глаза под ярким светом больничных светильников и поморщилась от резкого запаха антисептика, такого сильного, что его привкус ощущался даже в горле. Все мое тело начало нервно пульсировать, меня уложили на стол томографа, под шею подложили валик и голову зафиксировали ремнями. Я предпочла не слушать музыку, поэтому теперь в приборных наушниках слышала только пульсацию собственной крови и удары сердца. Изредка мое приглушенное уединение нарушал голос рентгенолога, и тогда в наушниках слышались его указания или ободрения.

Из-за пары шишек на затылке и амнезии врачи решили проверить с помощью этого магниторезонансного томографа, не появилось ли в моем мозге каких-то повреждений или аномалий. Доктор Лазовски заверила меня, что такое сканирование является «самым обычным методом обследования». Но с этого-то, по-моему, все и начинается. Самым обычным это обследование бывает до тех пор, пока что-то не обнаружат; после этого все обычное закончится.

Я глубоко вздохнула, когда этот стол начал автоматически заползать в камеру аппарата, похожую на пончик с дыркой для начинки. Моя голова будет находиться в этой нише, пока будут сканировать внутренности моего мозга. Ей-богу, это потрясающе умное устройство, и если бы я меньше волновалась, то подивилась бы такой фантастической технике. Но я жутко боялась, мое дыхание стало затрудненным и прерывистым, сердце бешено колотилось, кровь со свистом пульсировала в ушах, готовая, казалось, выплеснуться наружу.

– Отлично, вы держитесь молодцом, – услышала я голос рентгенолога.

Я лежала, сцепив руки на животе. Ладони вспотели. Внезапно мне представился жуткий образ крематория и какой-то гроб, неумолимо двигающийся по конвейеру к красному занавесу, за которым скрывается пылающая кремационная печь. Меня охватило ошеломляющее желание вскочить и убежать. Нет, надо думать о чем-то другом. Думать о чем-то другом. К моей голове приблизился датчик томографа.

– У вас все хорошо, – опять произнес голос, – мы почти готовы и сейчас сделаем несколько изображений.

Деловой, серьезный голос пробился через мой страх. «У меня все хорошо, – мысленно произнесла я. – Они просто сделают несколько фотографий, и все закончится».

Меня предупредили, что аппаратура будет шуметь, но даже с ушами, закрытыми наушниками, я все-таки вздрогнула. Хорошо еще, что мне зафиксировали голову ремнями. Я сосредоточилась на дыхании. Закрыла глаза и постаралась отбросить страх. Думать о чем-то успокаивающем. Ведь это обследование поможет мне. Все люди здесь хотят помочь мне. Спокойный вдох и выдох, стук моего сердца замедлился, страх уменьшился. Невероятно устроен мозг – он способен довести человека до безумия или подарить успокоение. Расслабившись, я попыталась представить умиротворяющую картину. Мне представилось море, но его вид успокоил меня, не внушив чувства страха. Я увидела пятнистый солнечный свет, играющий на чернильно-синих волнах. Я слышала их успокаивающий и тихий плеск. Ощутила тепло солнечных лучей на коже. Это чистая фантазия? Или воспоминание?

Остаток процедуры прошел нормально, и я даже не успела осознать, когда она закончилась.

Я уже сижу в палате на кровати, листая старые журналы. Меня одолевает беспокойство. Мне скучно. Я прогулялась по больничному саду. Посидела в кафетерии. Побродила по коридорам. Зашла в телевизионную гостиную, где показывали бесконечные новости. Мне думалось, что я смогу увидеть себя по телевизору, но после часового просмотра гнетущих мировых бедствий отказалась от этой идеи и покинула эту комнату. Я предпочла бы переодеться в более цивильную одежду. В этих благотворительных пижамах я кажусь себе больной, хотя уже чувствую себя здоровой. Безусловно, здесь, в больнице, я долго не выдержу. Я валяюсь на кровати, хотя на самом деле мне даже не хочется спать. Но куда я пойду? Я же не представляю, где живу.

Бездельно сидя на кровати, я поглядываю на медсестер, все они доброжелательно и деловито ходят по палате, помогая больным. Доктор Лазовски сказала, что опасность миновала. Мой водный баланс восстановился, и отпала опасность инфекции в легких. Очевидно, я полностью здорова. Она сказала, что у меня все в порядке. В порядке? Как же у меня может быть все в порядке, если я до сих пор не знаю, кто я? Через пару дней будут готовы результаты обследования на томографе. Может, они прольют свет на то, что случилось в моей голове.

Полицейские больше не приходили, поэтому, возможно, их версия оказалась тупиковой. Может, настоящая Мия Джеймс уже нашлась целая и невредимая и воссоединилась с любящей семьей. Или, возможно, ее пока так и не нашли. Вздохнув, я отложила журнал в сторону и легла на кровать. Повернувшись на бок, я взглянула в окно на кирпичную стену, на поникшие от жары цветы. На ограду опустилась чайка. Она скосила взгляд в мою сторону, и я тоже пригляделась к ней. Большая птица. Она выглядит спокойной, уверенной в себе. У нее нет имени, но она знает, кто она такая. Она знает свое место в этом мире.

– Привет.

Я уже начала вздрагивать от этих слов. Кто-то пришел. Чайка склонила головку и улетела. Я обернулась и села. Ко мне приблизилась сержант Эмма Райт.

– Привет, – повторила она.

– Салют, – ответила я.

Она улыбнулась. Искренней, сердечной улыбкой, а не притворно вежливой. Все-таки приятно общаться с людьми. Даже с малознакомыми.

– Не возражаете, если я… – Она показала на один из пластиковых стульев около моей кровати.

– Конечно, прошу вас.

Она устроилась на стуле, повесив на спинку свою черную сумку.

– Я пообщалась с дежурной медсестрой. Она сообщила мне, что вы уже достаточно хорошо себя чувствуете и нам с вами можно опять поговорить. Вам действительно лучше?

Я кивнула, но добавила:

– Хотя я по-прежнему не помню, кто я.

– Очень жаль, – сказала она, – мы можем назначить одного из наших сотрудников для связи… и у вас будет личный консультант в полиции, чтобы держать в курсе новостей нашего расследования. Однако пока вы вполне можете держать связь со мной по любым вопросам, если вас что-то обеспокоит или появятся новые воспоминания. Сейчас я дам мою визитку.

– О, спасибо, хорошо, – откликнулась я.

Правда, у меня нет даже телефона или денег, поэтому как же я смогу связаться с ней. Она порылась в своей сумочке и в итоге протянула мне белый прямоугольничек своей визитки.

– Там есть номер телефона, по которому вы можете звонить, – пояснила она.

Поблагодарив сержанта, я положила визитку на прикроватную тумбочку.

– Помните, в понедельник мы говорили о человеке, способном опознать вас? – спросила она.

Я кивнула. Последние два дня я только об этом в основном и думала. Я вдруг осознала, что затаила дыхание.

– Мы навели кое-какие справки и полагаем, что упомянутый человек верно установил вашу личность.

Я осознала, что означают ее слова.

– То есть… я и есть та самая Мия Джеймс?

– Да.

Я напряженно вытянула пальцы и глубоко вздохнула. Я почувствовала, что мне надо встать. Соскользнув с кровати и встав у окна, я провела руками по волосам.

– Вас что-то тревожит? – спросила она.

– Просто пытаюсь осознать… – призналась я, оглянувшись на нее.

– Понятно. Должно быть, странно наконец узнать, кто вы.

– А кто тот человек? – спросила я. – Тот, кто сообщил о моем исчезновении.

Я подумала, не мог ли он быть моим отцом? Братом? Или мужем?

– Его зовут мистер Пирс Беван-Прайс. На самом деле он ваш друг.

– У меня есть друг?

– Очевидно, – она улыбнулась, – мы проверили его биографию, поговорили с ним. Перепроверили его слова у других людей, у вашего терапевта и на вашем бывшем месте работы. Все подтвердилось. Так что вам совершенно не о чем волноваться.

– Ладно. Спасибо вам.

– Вы хотите увидеть его? Он здесь, если вы не против.

Я почувствовала легкий укол страха.

– Но нет никакой особой спешки, – продолжила она, – если вы пока не готовы встретиться с ним, мы попросим его подождать, дадим вам больше времени, чтобы прийти в себя. Он с удовольствием подождет, пока вы успокоитесь.

Я с облегчением выслушала ее. Не отрицаю, что встреча с этим другом жутко пугала меня. Но разве не этого я ждала? Нельзя отказываться от такой встречи. Возможно, она поможет мне вернуть память.

– Разумеется, мне нужно встретиться с ним, – ответила я, – но не могли бы вы отложить встречу хотя бы на часик? Мне действительно нужно… успокоиться.

– Конечно, – согласилась она, – может, вы хотели бы, чтобы я была с вами, когда он придет?

– Нет, все будет нормально. – Я покачала головой.

– Прекрасно. Тогда я спущусь вниз и сообщу ему. Ему не терпится увидеть вас.

У меня екнуло сердце. Ну вот. Похоже, скоро начнется моя новая жизнь.

Глава 5

После ухода сержанта Райт прошел почти час. Она вот-вот вернется с моим другом, Пирсом. Другом, о котором я ничего не помню. И лицо его я, вероятно, даже не узнаю. И мне предстоит совсем скоро встретиться с ним в этой поношенной пижаме и халате.

Я присела на краешек постели. Женщина на соседней кровати мирно спала, и я задернула занавес с одной стороны кровати, создав себе иллюзию уединения. Я глянула на настенные часы. Он может прийти в любой момент. В животе у меня нервно урчало, и я вся подрагивала от тревожного ожидания. Я пыталась успокоиться, однако последние минуты прошли в невыносимом волнении. Зря я не согласилась встретиться с ним сразу, а промаялась целый час, усугубляя свои тревожные ожидания.

До меня донеслись звуки шагов, живот скрутило от страха, но я осмелилась выглянуть из-за занавеса. Всего лишь медсестры. Смехотворная ситуация. Мне необходимо успокоиться. Встав с кровати, я пересела на ближайший стул, схватила журнал с тумбочки, быстро пролистала и попыталась сосредоточиться на статье о брошенных мужьях. Мне не удалось понять ни слова, но, по крайней мере, на душе стало немного спокойнее.

– Мия.

Мужской голос. Низкий и уверенный. Я подняла взгляд от журнала. Передо мной мужчина среднего роста, загорелый блондин. Красавец. С огромным букетом цветов. Рядом с ним стояла сержант Райт.

– Привет, Мия, – сказала она, – к вам пришел Пирс. Позовите меня, если вам что-то понадобится. – «Удачи», – безмолвно добавила она, стоя за его спиной.

Я кивнула, не способная пока ничего произнести.

– Боже, Мия, вот и ты. – Его лицо расплылось в улыбке.

Стремительно шагнув ко мне, он положил цветы на кровать и раскинул руки для объятий. Но я продолжала сидеть, откинувшись на спинку стула. Он замер. На лице его вдруг отразилось сомнение, руки опустились.

– Мия? Ты нормально себя чувствуешь? Мне говорили, что ты потеряла память. Однако… меня ты, разумеется, должна узнать.

– Простите, – ответила я, жалея его, – я не узнаю вас. Я не узнаю даже саму себя.

– Вот черт, – вырвалось у него, – извини. Я не сомневался, что ты узнаешь меня, – с резкой самоуверенностью произнес он. Произношение его казалось аристократически правильным. Более правильным, чем мое собственное, осознала я.

В его дорогой на вид одежде ощущалась некоторая небрежность, шорты дополняла спортивная рубашка с короткими рукавами, светлые волосы аккуратно уложены, идеальная стрижка бобриком. К тому же он безумно красив. Слишком красив. И, похоже, знает это. Хотя, возможно, я ошибаюсь.

– Ладно, детка, как ты вообще себя чувствуешь, не считая потери памяти? У тебя ничего не болит?

Детка? Вот как. Видимо, придется привыкнуть к такому обращению.

– Спасибо, мне уже значительно лучше. Но несколько дней провела как в тумане.

– Еще бы. Просто невероятно. Я жутко волновался, знаешь. – Он сел рядом со мной и завладел моей рукой, обхватил ее своими теплыми и жесткими ладонями. – Мия, ты и впрямь сама на себя не похожа. Тебя лучше побыстрее отвезти домой. Тебе нужно вернуться в комфортную обстановку.

– Где я живу? – спросила я, гадая, не живем ли мы вместе.

– Боже мой. – Он так пристально посмотрел на меня, словно пытался проникнуть в мои мысли. – Невероятно. Ты не помнишь даже собственный дом?

– У меня есть дом?

– Конечно, в Крайстчерче. Твой дом стоит на берегу реки. Прелестное местечко. И тебе там нравится.

Ладно, приятная новость.

– Крайстчерч? Он где-то поблизости? И мне принадлежит целый дом? Или там… еще кто-то живет?

Я сочла неловким спрашивать, живем ли мы вместе. Слишком интимный вопрос для едва знакомого человека.

– Мия, ты там полноправная хозяйка. Я, конечно, частенько ночевал у тебя, однако ты предпочитаешь иногда, скажем так, побыть в одиночестве. – Он закатил глаза и усмехнулся.

Вот это уже прекрасная новость. Я обрадовалась, что у меня есть собственный дом. Не думаю, что сейчас выдержала бы соседство чужих для меня людей. Даже такого красавчика, как Пирс Беван-Прайс.

– И Крайстчерч находится всего в пятнадцати милях отсюда, – добавил он, – достаточно близко. Неужели, детка, ты решительно ничего не помнишь?

Я отрицательно покачала головой. Он сидел так близко, что я уловила запах его лосьона после бритья. Сексуальный мужской запах, однако это шокировало меня. Он сидел слишком близко. Мне захотелось, чтобы он оставил в покое мою руку.

– Вы хотите воды? – высвободив руку, спросила я и, поднявшись со стула, направилась к графину с водой.

– Нет, спасибо, – ответил он, – я целое утро пил кофе внизу, ожидая встречи с тобой.

Мне тоже не хотелось пить, но я налила себе стакан, просто чтобы чем-то заняться, пока обдумывала, что еще сказать ему.

– Мне не разрешали увидеть тебя, – продолжил он, – я терзался неопределенностью. Последние дни мне пришлось постоянно мотаться между больницей и полицейским участком. Казалось, меня считают каким-то преступником.

Я сделала сочувственное лицо, глотнула воды и, поставив на место стакан, опять села на стул.

– Мия, что же случилось? – спросил он. – Как ты оказалась на саутборнском пляже? Ты же понимаешь, что можешь рассказать мне все. Если тебе есть что скрывать от полиции, то мне ты можешь доверять. Мы же всем делились друг с другом.

Я посмотрела на него. Впервые серьезно взглянула на него. Его глаза так блестели, как будто он сдерживал обуревавшие его чувства. Казалось, он вот-вот заплачет.

– Если бы я знала, – проворчала я, – то сказала бы. Однако не знаю. Ничего не знаю. Кажется, у меня из памяти стерлось все, что происходило в моей жизни до воскресного утра. У меня ретроградная амнезия. Я не притворяюсь, если тебе вдруг подумалось, – я решила тоже больше не выкать ему, – будто я что-то скрываю. Хотя лучше бы так и было.

– Нет-нет, разумеется, ничего такого я не думал… просто… нет, кошмар какой-то, – отрывисто произнес он.

И тут меня посетила здравая мысль.

– Что я делала в тот вечер, до того как меня нашли? – спросила я. – Где я провела субботний вечер?

– Не знаю, – удивленно ответил он, – разве полицейские не сообщили тебе? Я рассказывал им обо всем уже тысячу раз.

– Никто мне ничего не сообщал, – ответила я, вдруг удивившись, почему они молчали.

– В общем, это довольно странно с их стороны, – заметил он, – я-то полагал, что они предоставили тебе все сведения. Но, насколько мне известно, ты хотела провести тот вечер дома, – заключил Пирс.

– Что значит «насколько известно»?

– Я имел в виду, что мы собирались в субботу вечером на вечеринку к Ричу и Аннелизе, но ты заявила, что устала и не хочешь идти. Поэтому ты осталась дома, а я отправился на вечеринку один.

– Кто такие Рич и Аннелиз?

– Друзья, – ответил он, – Ричу стукнул тридцатник. Они устраивали вечеринку.

– Вот как.

– Честно говоря, Мия, я весь вечер отвратительно себя чувствовал.

– Отвратительно? Почему?

– Мне следовало остаться с тобой. Зря я потащился к ним один. Если бы остался, то, возможно, ничего бы не случилось.

– Ты же не мог знать, – возразила я, – раз я сказала, что устала, то, вероятно, просто хотела провести тихий вечер и пораньше лечь спать.

– Ну да, наверное. – Он вздохнул и потер руками подбородок. – Однако это никак не объясняет, почему ты оказалась на том пляже.

– Могла ли я отправиться на раннюю утреннюю пробежку? – спросила я. – Меня нашли в спортивной форме.

– Какой форме? – он вскинул голову и пристально глянул на меня.

– Эластичных легинсах и топе.

– Так ты одеваешься для гребли.

Гребля? Неужели он имеет в виду греблю на лодках?

– Ты же состоишь в гребном клубе, – добавил он.

– Я занимаюсь греблей?

– Можно и так сказать.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, уловив легкую обиду в его голосе.

– Мия, тебе нравится кататься на лодках. Очень.

– По морю? То есть я могла…

– Нет, не по морю, – прервал он меня, – обычно ты каталась по реке.

– Может, я для разнообразия вышла в море… и в итоге лодка перевернулась?

– Вряд ли. И с чего вдруг ты отправилась на морскую прогулку, если чувствовала себя усталой?

– Не знаю. Интересно, удастся ли мне это выяснить? Вернется ли ко мне память?

В груди вновь забилась тревога. Что, если память никогда не вернется? Вдруг мне придется начинать жизнь заново, с чистого листа? В окружении полнейших незнакомцев. Я вскочила со стула и в нервном беспокойстве прошла мимо Пирса к окну.

– Уверен, что вернется, – сказал он, провожая меня взглядом, – не навечно же ты обеспамятела!

Я сомневалась. Между нами повисло молчание.

– Хочешь, я покажу тебе фотографии? – спросил он. – Та дама в полиции сочла, что это может оказаться полезным.

– Давай, конечно, отличная идея, – согласилась я, – может, я узнаю кого-то или что-то.

Мне не верилось, что кого-то узнаю, но просмотр ничем мне не повредит.

Он достал мобильный, а я вернулась на стул и, склонившись к нему, начала разглядывать множество фотографий, запечатлевших нас вдвоем. На большинстве снимков мы выглядели как влюбленная парочка. Льнули друг к другу. Пялились друг на друга, глядя прямо в глаза. У меня блестящие, прямые волосы, обтягивающие дорогие наряды. Попадались и снимки наших друзей – радостные, красивые люди, тусовавшиеся в барах и ресторанах, нежащиеся на пляжах, развлекающиеся на яхтах. Видимо, мы являли собой эффектную парочку, вели гламурную жизнь. Жизнь, которой любой мог позавидовать. Жизнь, которую я не могу вспомнить.

– Славные фотки, – оценила я.

Однако я воспринимала их как картины чьей-то чужой жизни. Не почувствовала ни малейшей связи с запечатленной на них девушкой. И ни малейшей связи с сидящим рядом со мной мужчиной.

– Что говорит врач? – спросил Пирс, спрятав телефон обратно в карман. – Можно мне поговорить с ним?

Он встал, его красивое лицо прорезали озабоченные морщины.

– С ней, – поправила я, – меня ведет доктор Лазовски. Она говорит, что память может вернуться в любой момент. Что, вероятно, это последствия травмы. Ты знаешь, что я получила какие-то удары по затылку?

– Да, мне говорили в участке. Спрашивали, не знаю ли я, откуда взялись твои шишки! – Он покачал головой. – Все это чистое безумие. Должны же доктора как-то помочь. Нам надо проконсультироваться у других специалистов.

– Пока не стоит, – возразила я, не желая подвергаться новым обследованиям и сомневаясь, что у меня хватит сил выдержать их, – если через недельку или дней десять память не вернется ко мне естественным образом, то я рассмотрю другие варианты.

– И все-таки мне не понятно, как ты попала на тот пляж. Что ты могла там делать?

– Мне тоже неизвестно, – вздохнула я, – и это отчасти связано с потерей памяти. Ты можешь спрашивать меня все, что угодно, однако моя память пока представляет собой нечто вроде огромного пустого сундука.

Я старалась говорить не слишком резко, но мне уже осточертели все эти вопросы. Я понимала, что он лишь пытался помочь мне, но всякий раз, когда меня о чем-то спрашивали, а я не знала ответа, мне хотелось, чтобы меня просто оставили в покое. Как будто я виновата в том, что ничего не помню. Можно подумать, что я какая-то идиотка.

– Конечно, конечно, – согласился он, – я понимаю. Прости, детка. Я просто очень беспокоился, понимаешь.

– Разумеется, – ответила я, – мне хочется вернуть память. Ужасно неприятное состояние.

Пауза затягивалась. Неловкое молчание. Пирс барабанил пальцами по колену, пожевывая уголок губ.

– А где моя семья? – спросила я. – Родители, братья, сестры?

– О… Гм… В общем, твой отец умер несколько лет назад, но вы с ним практически не знали друг друга. Он ушел, когда ты была совсем маленькой.

Я постаралась переварить эту новость. Странно слышать столь личные подробности моей жизни от незнакомца.

– Однако тебя, в сущности, не волновало, что вы почти незнакомы, – добавил Пирс, – если тебе от этого станет легче.

– Значит, я совсем не знала его? Никогда даже не встречалась?

– Нет. Извини, Мия.

– Не за что извиняться. Это же не твоя вина. И вообще, мне не хочется вспоминать этого типа. – У меня вырвался нервный смешок, и хотя он с легкостью мог перейти в рыдания, я не позволила им прорваться.

Я не представляла, какие трудности подстерегают меня на пути восстановления собственной жизни. Мне даже не хотелось больше ни о чем спрашивать, но я невольно продолжила:

– А моя мама? Она еще жива?

– Да. Твои мама и сестра по-прежнему живут в Лондоне. Ты тоже там родилась, но несколько лет назад перебралась сюда.

Ладно, уже что-то хорошее. По крайней мере, у меня есть мать и сестра. Есть семья. Люди, которых волнует моя судьба.

– Им известно, что я попала в больницу?

Пирс встал и пробежал пальцем по вороту рубашки.

– Боже, какая жара, – проворчал он, – ты должна еще оставаться здесь? – спросил он. – Я имею в виду, в больнице. Или можно отвезти тебя домой? Поговорим об всем этом, когда доберемся? То есть, не считая амнезии, у тебя ведь все в порядке, верно? Возможно, все будет восприниматься более естественно, когда ты покинешь палату. Больничная атмосфера действует подавляюще.