Текст книги "Узбекистан. Полная история"

Государство саффаридов

Якуб ибн Лейс, впоследствии прозванный «ас-Саффар», поскольку в юности он был учеником медника, происходил из города Карнин, расположенного на юго-западе Афганистана.

Ремеслом Якуб занимался недолго. В четырнадцатилетнем возрасте он поступил в армию, точнее говоря – в ополчение некоего Салиха ибн аль-Надра, объявившего себя правителем города Боста. [72]72
  Ныне на месте этого древнего города, разрушенного в 1220 году Чингисханом, находится афганский город Лашкаргах.


[Закрыть] Со временем Салих возвысился до правителя Систана, [73]73
  Область на юго-востоке Ирана и юго-западе Афганистана.


[Закрыть] но был свергнут одним из своих приближенных, которого в 861 году сверг 21-летний Якуб (можно только восхищаться способностями безродного молодца, сумевшего в таком возрасте стать правителем огромной области).

О том, как предпочитал действовать Якуб, можно судить хотя бы по такой истории. В 873 году Якуб прибыл в Нишапур к Мухаммеду ибн Тахиру и потребовал от него все его владения. Мухаммед, в свою очередь, потребовал от Якуба предъявить маншур [74]74
  Маншур – особая грамота, выдаваемая халифом наместнику в подтверждение его полномочий.


[Закрыть] халифа и знамя, которое вручалось наместникам областей при их назначении. «Вот тебе маншур и знамя!», воскликнул Якуб, замахнувшись мечом. Ради спасения жизни Мухаммеду пришлось подчиниться.

Получив власть над землями Тахиридов, Якуб начал поминать их в хутбе, что было очень мудро. Таким образом безродный выскочка подчеркивал легитимность своей власти, якобы полученной от исконных правителей Тахиридов. Но кроме Тахиридов был еще и халиф, с войсками которого Якубу не раз приходилось сражаться…

В 876 году визирь Абу Ахмад аль-Муваффак, бывший реальным правителем халифата при своем племяннике халифе аль-Мутамиде, попытался примириться с Якубом по традиционному принципу «признание сюзеренитета в обмен на власть». Но у Якуба чрезмерно разыгрался аппетит. Восприняв это предложение как проявление слабости халифской власти, он пошел на Багдад. Под властью Якуба на тот момент находилась вся территория современного Афганистана, две трети территории Пакистана, бо́льшая часть Ирана, половина Таджикистана и по трети территорий современных Туркменистана и Узбекистана. Имея такую базу, можно было надеяться на победу в противоборстве с халифом. Однако надежды не оправдались – 8 апреля 876 года на подступах к Багдаду разномастное и плохо обученное войско Якуба было разгромлено армией халифа, имевшей численное превосходство. Якубу удалось бежать. Тремя годами позже он умер в Гондишапуре. [75]75
  Город на юго-западе современного Ирана.


[Закрыть]

С разгромом Якуба его государство распалось. Однако некоторые ученые продолжают историю государства Саффаридов до 900 года на том основании, что 879 году аль-Муваффак назначил правителем Хорасана, Фарса, Исфахана, Систана, Кермана и Синда родного брата Якуба Амр ибн Лейса. Но фактически Амр не был преемником Якуба, да и государство, созданное Якубом к моменту назначения Амра, находилось на стадии распада – ему пришлось собирать земли под свою власть заново. Дважды – в 885 и 890 годах – халиф смещал Амра, последний раз тот был утвержден в своей должности в 892 году. Иначе говоря, Амр не сразу пришел на смену Якубу, и его правление не было непрерывным.

Амр ибн Лейс обломал свои зубы об Мавераннахр, находившийся под властью династии Саманидов. Понимая, что на юг лучше не зариться, он захотел завладеть Мавераннахром и сумел добиться определенного успеха – в феврале 898 года халиф аль-Мутадид, сын визиря Аль-Муваффака, объявил низложенным наместника Мавераннахра Исмаила Самани. Но Исмаил с этим не согласился и победил в противоборстве с Амром. Весной 900 года Амр был захвачен в плен, а годом позже отправлен в Багдад к халифу аль-Мутадиду, который приказал его убить. Так история Саффаридов завершилась окончательно.

Бухарец Садид ад-Дин Нур Мухаммад Ауфи в первой половине ХIII века написал «Собрание рассказов и светочи преданий», включавшее более двух тысяч различных историй. Вот что рассказывает Мухаммад Ауфи об Исмаиле Самани и Амре ибн Лейсе (история приводится в сокращенном виде): «Когда справедливый эмир Исмаил Самани пленил Амра ибн Лейса и решил отправить его к халифу, Амр предложил Исмаилу спрятанные сокровища своего брата в обмен на то, чтобы остаться в Мавераннахре: «Я знаю, что повелитель правоверных меня убьет, но ты – нет!» Исмаил отказался, сказав: «Твой брат нажил богатство воровством и разбоем, и ты хочешь передать это богатство мне, для того чтобы в Судный день взыскали с меня?».

В чем был секрет Якуба ибн Лейса, позволивший молодому человеку столь быстро возвыситься, буквально выскочив «из грязи в князи»?

В том, что Якуб сумел воплотить в жизнь мечту мусульман о свободной и равноправной общине верующих. В своем войске он старался поддерживать строгую дисциплину, но при этом никого не удерживал силой – любой воин мог уйти в любой момент. Суд Якуб вершил открыто, на глазах у людей, и вообще вся его политика была максимально открытой. Сам он вел аскетичный образ жизни, обходясь только необходимым, – можно представить, как подобное поведение импонировало людям, насмотревшимся досыта на алчных правителей. Современники восхищались его щедростью – якобы он раздавал ежедневно нуждающимся тысячу динаров…

В завершение хочется привести еще один исторический анекдот, объясняющий возвышение фарси над арабским в правление Якуба ибн Лейса. Однажды некий поэт воспел Якуба в стихах, написанных на арабском языке, и прочел их ему в расчете на щедрую награду. Награды поэт не получил, потому что Якуб, не владевший арабским, не смог оценить его творчество. Другие поэты сразу же переключились с арабского на фарси, а за ними потянулись и сочинители прозы. Делопроизводство при Якубе тоже велось на фарси, так что арабский был вытеснен из обихода практически полностью.

Государство саманидов

Некоторые историки называют Саманидов династией таджикских правителей, но правильнее будет называть их иранской правящей династией, поскольку формирование таджикского этноса в VIII–IX веках еще не было завершено. С таким же успехом можно называть Саманидов афганскими правителями, отталкиваясь от того, что их предок Саман-худат [76]76
  Слово «худат», означающее «господин», указывает на то, что Саман был знатного рода.


[Закрыть] предположительно был родом из окрестностей Балха. Впрочем, в Средней Азии все очень сильно перемешано, не всегда можно понять, куда именно уходят чьи корни. Для нас важно то, что с 875 года иранцы Саманиды правили Мавераннахром, а с 900 года к их владениям добавился Хорасан и правление их длилось до 999 года.

Возвышение Саман-худата началось в Мерве, когда там в качестве наместника пребывал аль-Мамун. Под влиянием принца Саман-худат отказался от зороастризма и принял ислам. То же самое сделал его сын Асад ибн Саман, который пользовался расположением аль-Мамуна наряду с отцом. А четверо сыновей Асада, как уже было сказано выше, стали правителями областей в Мавераннахре.

Пока Рафи ибн Лейс создавал халифату одну проблему за другой, Саманиды всячески выражали халифу свою лояльность, которая была вознаграждена в 875 году, когда халиф аль-Мутамид назначил правнука Саман-худата Насра ибн Ахмада правителем Мавераннахра. Это назначение стало формальным подтверждением власти дома Саманидов над Мавераннахром, но важно было то, что Саманиды не ставили себя в оппозицию халифу и помогали ему в борьбе с Рафи ибн Лейсом и его братом Амром. Дотошные буквоеды, каковых среди историков всегда было много, отвергают термин «государство Саманидов» на том основании, что с формальной точки зрения Саманиды никогда не обладали политической и правовой независимостью. Но формальности формальностями, а реальность реальностью, разве не так? Правителей из дома Саманидов можно сравнить с японскими сегунами, военными диктаторами, правившими от имени императора. Император признавал полномочия каждого нового сегуна точно так же, как халиф давал маншур очередному Саманиду. Не халиф решал, кто из Саманидов будет править, а Саманиды ставили халифа перед фактом.

Будучи «наместниками под наместниками», то есть правителями земель в составе наместничества, Саманиды могли чеканить только медную монету – фельс, а чеканка серебряного дирхема была прерогативой Тахиридов, наместников первого ранга. Однако Наср ибн Ахмад начал чеканить свою серебряную монету, правда, с сохранением имени халифа, но тем не менее – свою, что дополнительно подтверждает его независимость. Впоследствии и имя халифа исчезло с саманидских монет.

Что же касается налогов (с Хорасана и Мавераннахра), общая сумма которых в середине Х века составляла более сорока миллионов дирхемов в год, то с ними дело обстояло следующим образом – халифы милостиво оставляли бо́льшую часть налогов в распоряжении Саманидов, поскольку те охраняли северные рубежи халифата (на деле – свои собственные границы) от тюрок-кочевников и должны были оснащать и содержать войско. Проще говоря, халифы довольствовались тем, что им давали, ведь «немного» все же лучше, чем «ничего». Кроме того, Саманиды вводили свои пошлины. Так, например, за тюркского раба, переправленного через Амударью, полагалось выплачивать от семидесяти до ста дирхемов.

Выражаясь современным языком, можно сказать, что владения Саманидов пользовались широкой автономией в составе аббасидского халифата. Настолько широкой, что Самарканд и Бухара стояли выше Багдада.

Вот весьма показательный случай, о котором рассказывает ал-Истахри [77]77
  Абу Исхак Ибрахим ибн Мухаммед ал-Фариси ал-Истахри – наиболее ранний из арабских географов, сочинение которого дошло до нас. О нем известно лишь то, что он жил в первой половине X века.


[Закрыть] в «Книге путей стран». Однажды халиф аль-Мутасим, сын Харуна ар-Рашида от тюркской наложницы, прислал хорасанскому наместнику Абдаллаху ибн Тахиру гневное послание, в котором упрекал наместника за излишнюю самостоятельность. Абдаллах переслал это письмо самаркандскому наместнику Нуху ибн Асаду, под управлением которого находилась бо́льшая часть Согда. Нух ответил, что Абдаллаху ибн Тахиру нет необходимости беспокоиться по поводу угроз халифа, поскольку в Мавераннахре имеется триста тысяч селений, каждое из которых может снарядить одного пешего и одного конного воина, таким образом, один только Мавераннахр, без Хорасана, может выставить шестисоттысячное войско. Скорее всего, количество селений было преувеличено, но даже если допустить, что в реальности их было на треть меньше, численность войска все равно впечатляет.

При младшем брате Насра ибн Ахмада Исмаиле Самани, правившем с 892 по 907 год, государство Саманидов вступило в период своего расцвета. Исмаилу удалось объединить под своей властью Мавераннахр с Хорасаном (и надо признать, что этому весьма поспособствовала смута, устроенная Якубом ибн Лейсом, который отнял Хорасан у Тахиридов для того, чтобы передать его Саманидам).

Бухару, которую Исмаил избрал своей столицей, называли «Восточным Багдадом», и надо сказать, что никакого преувеличения в этом не было – по богатству и уровню культурного развития Бухара реально сравнялась с Багдадом. Разница была только в том, что в Багдаде доминировало арабское, а в Бухаре – персидское (в этом отношении Саманиды были рьяными патриотами). При Саманидах жил Абу Абдуллах Джафар ибн Мухаммед Рудаки (860–941), основоположник литературы на фарси, которого иранцы и таджики считают основоположником национальной поэзии. При этом Рудаки родился и жил в Панджруде, [78]78
  Село в сельской общине Рудаки Пенджикентского района Таджикистана.


[Закрыть] значительную часть населения которого в то время составляли тюрки, и общение с ними оказало определенное внимание на его творчество. Да и сам Панджруд в те времена входил в зону влияния Самарканда, отчего Рудаки нередко называют Рудаки Самарканди. Узбеки чтут Рудаки, его произведения переводятся на узбекский язык, а в Самарканде есть памятник Рудаки и улица, названная его именем.

Государство Саманидов в середине Х века

Расцвет тюркоязычной литературы настанет немного позже – в XI веке, когда на смену Саманидам придут тюрки – в Хорасане станут править Газневиды, а в Мавераннахре – Караханиды. В те далекие времена образованных людей было мало, а читающих – еще меньше, поэтому развитие литературы определялось языком, на котором говорила знать и культурная элита. Если бы Рудаки писал свои стихи на одном из тюркских диалектов, то о нем никому не было бы известно.

Судьба государства Саманидов стала отражением судьбы халифата. Со временем в правящем клане начались раздоры, среди наместников росло стремление отколоться, а соседи-кочевники объединялись в крупные союзы, представлявшие собой грозную силу… В 962 году саманидский военачальник Алп-Тегин захватил Газни [79]79
  Город в Афганистане, расположенный юго-западнее Кабула.


[Закрыть] и начал править там, формально оставаясь при этом саманидским наместником (знакомое дело). А на востоке земли Саманидов во второй половине Х века начали постепенно захватывать тюрки-караханиды… В конечном итоге граница между владениями Газневидов и Караханидов пролегла по Амударье, первым достался Хорасан, а вторым – Мавераннахр.

Богатства Мавераннахра

Известный арабский средневековый географ ибн Хордадбех [80]80
  Абу-ль-Касим Убайдаллах ибн Абдаллах ибн Хордадбех (820 – ок. 912) – географ иранского происхождения, писавший на арабском языке.


[Закрыть] в своей «Книге путей и стран» (традиционное название для арабского географического трактата) приводит размеры хараджа, уплачиваемого различными областями халифата. О размере бухарского хараджа мы уже имеем представление, но давайте сравним его с тем, что платили другие области. Итак, о землях, которые находились по ту сторону Амударьи, то есть – о Мавераннахре, ибн Хордадбех сообщает следующее: «Бухара, в которой есть крепость, – 1 189 200 гитрифских дирхемов, ас-Сугд [Согд] и другие области, управляемые Нухом ибн Асадом, – 326 400 дирхемов, из которых на Фергану приходится 280 000 мухаммадийских дирхемов, на тюркские города – 46 400 дирхемов хорезмийских и мусаййабийских, а также хлопчатобумажной ткани «ал-кундаджийа» – 1187 [отрезов] на одежду, лопат и железа в слитках – 1300 штук в половинной доле [с Хорасаном]. Всего же [взимается харадж] в размере 2 172 500 дирхемов мухаммадийских, в том числе [харадж, наложенный] на ас-Сугд, на рудники в ал-Буттаме, на соляные копи в Кисее, на Кисе, на Насаф, на ал-Буттам и на другие округи ас-Сугда [в сумме] 1 089 000 дирхемов мухаммадийских, [на] Усрушану [81]81
  Усрушан (Уструшана) – область в долине реки Сырдарья и Зеравшанской долине. «А что касается Усрушаны, то Усрушана – это название области, – пишет аль-Истахри в «Книге путей и государств», и нет города с таким названием; большая часть ее покрыта горами. Границы Усрушаны: с запада – границы Самарканда; с севера – Шаш и часть Ферганы; с юга – часть пределов Кеша, Саганиана, Шумана, Вашджирда и Рашта; с востока – часть Ферганы».


[Закрыть] – 50 000 дирхемов, из которых 48 000 дирхемами мухаммадийскими и 2000 дирхемами мусаййабийскими, [на] аш-Шаш и серебряные рудники – 607 100 дирхемов мусаййабийских и с Худжанда – 100 000 дирхемов мусаййабийских».

Не удивляйтесь разнообразию дирхемов. Следом за Бухарой низкопробную серебряную монету начали чеканить в других областях, так к гитрифским дирхемам добавились хорезмийские, мухаммадийские и мусаййабийские.

А «весь харадж [взимаемый] с Хорасана и с областей и провинций, присоединенных к [владениям] Абу-л-Аббаса Абдаллаха ибн Тахира – 44 846 600 дирхемов, а также верховых животных 13 голов, 2000 голов овец, 2000 рабов из пленных огузов ценой 600 000 дирхемов, хлопчатобумажной ткани «ал-кундаджийа» – 1187 (отрезов] на одежду, лопаты и слитки желез 1300 штук в половинной доле».

Фундаментом благосостояния Мавераннахра было сельское хозяйство. Здесь выращивали пшеницу, рис, ячмень, просо и, конечно же, хлопчатник, который был и остается очень выгодной культурой, ведь недаром же узбеки называют хлопок «белым золотом». Наряду с хлопчатником выращивали лен и коноплю. Три эти культуры давали не только волокна, но и масло, которое выжималось из их семян. Также масло делалось из кунжута, которым славился Хорезм. Широко были представлены бобовые – чечевица, горох и маш. Рядом с полями стояли сады, в которых, по выражению арабского географа аль-Макдиси, [82]82
  Шамс ад-Дин Абу Абд Аллах Мухаммед ибн Ахмад ибн Аби Бакр аль-Mакдиси (945/946–991) – средневековый арабский географ, автор трактата «Лучшее разделение для познания климатов».


[Закрыть] «росло все, чего можно было пожелать, причем – в изобилии». С овощами дело тоже обстояло хорошо, ну а дыни уже в то время были своеобразной «визитной карточкой» региона. Аль-Истахри в «Книге путей и стран» пишет: «Мавераннахр столь изобилен, что дает своим жителям все необходимое и им не нужно привозить что-то из других стран» и дает характеристику отдельным областям, например: «Хорезм – плодородный город, изобилующий продовольствием и фруктами, в нем нет только орехов, и в нем производятся многие предметы одежды из хлопка и шерсти, которые вывозятся в отдаленные места». При Саманидах в Фергане добывали даже нефть, об этом тоже сообщает аль-Истахри. Нефть в то время, главным образом, использовалась для наполнения зажигательных снарядов – глиняных сосудов, которые при осаде метали в города, чтобы вызвать пожары. А еще аль-Истахри пишет, что «в Ферганских горах добывали асбест, бирюзу, железо, медь, золото и свинец».

Наряду с шерстяными и хлопчатобумажными тканями изготавливались и шелковые. В Уйгуристане уже в I веке нашей эры переняли шелководство от китайцев, а оттуда оно пришло в Среднюю Азию. Бо2льшая часть среднеазиатского шелка не могла сравниться по качеству с китайской продукцией, но в отдельных местах выделывались ткани наивысшего сорта. Особенно славился своими тканями, шелковыми и хлопчатобумажными, поселок Зандана близ Бухары. «Материя хороша и к тому же производится в большом количестве, – пишет о тканях из Зандана Наршахи. – Во многих селениях Бухары ткут такую же материю и называют ее «занданичи», потому что раньше всех начали выделывать эту материю жители этого селения. Бумажные материи оттуда вывозят во все области: в Ирак, Фарс, Кирман, Индустан и другие. Все вельможи и цари шьют из нее себе одежды и покупают ее по цене, равной цене парчи. Да сохранит Аллах это селение процветающим!»

Другое китайское изобретение – бумагу – в Самарканде при Саманидах усовершенствовали настолько, что самаркандская бумага на многие века стала эталоном. У китайской бумаги был один серьезный недостаток – ее рыхлость, из-за которой тушь проступала на оборотной стороне, да и рвалась такая бумага часто. Самаркандская же бумага была плотной, позволяющей писать на ней с обеих сторон. Качество бумаги и ее прочность позволили создавать богато украшенные рукописные книги, некоторыми из которых мы можем восхищаться и сегодня. В наше время о плохом товаре говорят, что он не стоит даже бумаги, в которую завернут, но в старину бумага стоила очень дорого, однако ее охотно покупали, поскольку папирус и пергамент стоили еще дороже и были не так удобны. «Когози абришемий» – бумага, сделанная из шелка, ценилась выше, чем бумага «нимкатоний», [83]83
  «Когози абришемий» переводится как «шелковая бумага», а «нимкатоний» как «полукенафная». Оба названия имеют иранские корни.


[Закрыть] в производстве которой использовались поровну шелк и кенаф. [84]84
  Кенаф, он же гибискус коноплевый – однолетнее травянистое растение, прядильная культура.


[Закрыть]

При всем изобилии, царившем в Мавераннахре, экспорт товаров тоже имел место. Так, например, аль-Макдиси пишет, что из Хорезма поступали «соболя, серые белки, горностаи, степные лисицы, куницы, лисицы, бобры, крашеные зайцы, козы, воск, стрелы, белая кора тополя, [85]85
  Кора тополя использовалась при выделке кож (растительное дубление).


[Закрыть] колпаки, рыбий клей и рыбьи зубы, [86]86
  «Рыбьими зубами» в старину называли моржовые клыки. Этот термин можно встретить и в древнерусских летописях.


[Закрыть] бобровая струя, амбра, «кимухт», [87]87
  Разновидность кожи.


[Закрыть] мед, лесные орехи, соколы, мечи, кольчуги, береза, рабы из славян, бараны и коровы, – все это от булгар». [88]88
  Речь идет о Волжской Булгарии, государстве, существовавшем с X по XIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы.


[Закрыть] Закончив с импортом, аль-Макдиси переходит к местным товарам и в этом оказывается гораздо обстоятельнее своего коллеги аль-Истахри: «Там [в Хорезме] производится виноград, много изюма, печенье, кунжут, полосатые одежды, ковры, одеяла, прекрасная парча, покрывала «мульхам», [89]89
  Ткань, сочетающая шелковые и хлопковые нити.


[Закрыть] замки`, цветные одежды, луки, которые могут натянуть только самые сильные люди, особый сыр, сыворотка, рыба. Там строятся и отделываются суда, и также они строятся в Термезе». [90]90
  Один из древнейших городов Средней Азии, самый южный город Узбекистана.


[Закрыть]

В Усрушане, в окрестностях поселений Минк и Марсманда, добывалась железная руда, причем в таком количестве, которое не могли переработать местные мастера. Часть железа вывозилась в Фергану, которая со временем стала центром производства оружия и скобяных изделий.

Прогресс караванной торговли при Саманидах привел к расширению ассортимента товаров, перевозимых караванами. Если раньше караваны возили только самые дорогие товары, дающие большую прибыль при относительно малом весе, то теперь, как следует хотя бы из приведенного выше свидетельства аль-Макдиси, в числе привозных товаров были кора для дубления кож или лесные орехи. Оживлению торговли с булгарами способствовали напряженные отношения булгар и халифата с хазарами, тюркоязычным кочевым народом, создавшим в середине VII века свой каганат, [91]91
  Хазарский каганат просуществовал до 969 года. Он пал под натиском Древнерусского государства. «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам: их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам…».


[Закрыть] простиравшийся от Днепра и восточной части Крыма до северо-запада современного Казахстана. Прямой торговый путь из Поволжья на Ближний Восток через Закавказье оказался блокирован хазарами, поэтому караваны пошли кружным путем, через Мавераннахр и Хорасан.

Примечательно, что караванная торговля носила преимущественно меновой характер – добравшись до места назначения, купцы меняли свои товары на чужие, а денежные расчеты использовались лишь для того, чтобы компенсировать разницу в стоимости товаров, участвовавших в обмене. В Х веке купцам уже не приходилось возить с собой мешки денег. Меняльные конторы крупных городов поддерживали между собой постоянную связь, образуя нечто вроде примитивной банковской сети. Сдав мешок с монетами самаркандскому меняле, купец получал расписку, называемую «чеком» (если кто не знает, то это слово имеет иранское происхождение), в обмен на которую партнер самаркандца в Бухаре или Нишапуре мог выдать указанное количество звонкой монеты. Недаром же кто-то из мудрецов сказал, что сильнее всего человеческий ум изощряется в тех случаях, когда изобретает нечто для собственного удобства.

Ричард Дэдд. Караван-сарай в Миласе в Малой Азии. 1845

С чем у вас ассоциируется в первую очередь караван-сарай, в котором останавливались путешествующие торговцы? С гостиницей? Нет – в первую очередь караван-сарай представлял собой небольшую крепость с надежными стенами и крепкими воротами. Караван-сараи были излюбленной целью нападения разбойников и кочевников, поэтому их владельцам приходилось заботиться о безопасности, вплоть до содержания отрядов стражников. Караван-сараи старались располагать у источников воды или же устраивали в них сардоб – углубленный в землю круглый бассейн, накрытый для предотвращения испарения и загрязнения воды куполообразным сводом из обожженных глиняных кирпичей. Сардоб заполнялся водой из природных источников, а также талыми и дождевыми водами. При строительстве нового караван-сарая сначала выбирали место для сардоба, а уже затем вокруг него ставили караван-сарай. На устройство большого крытого бассейна, диаметром от двенадцати до пятнадцати метров, в среднем уходило около пяти лет – стены купола были толстыми, кирпичи приходилось изготавливать на месте, а никакой механизации в то время не существовало. Но доходы, приносимые караван-сараями, с лихвой покрывали все расходы на их строительство, так что недостатка в этих «крепостях-гостиницах» не было.

И в заключение – о значении слова «дехканин» («дихкан») в старые времена. Сейчас так называют земледельцев, а раньше называли землевладельцев, и мелких, и крупных. Так что, читая у Наршахи о том, как «в то время был один великий дихкан, которого называли Бухар-худат, [92]92
  Господин Бухары.


[Закрыть] потому что он происходил из древнего дихканского рода», надо понимать, что речь идет не о крестьянском, а о феодальном роде.