Текст книги "Размышления об универсальной монархии в Европе. Избранные мысли"

Обратим внимание: писатель обходит молчанием популярную среди его современников концепцию «баланса сил», которая в XVII – начале XVIII столетия воплощала в себе надежды многих европейцев на эффективность политики военных межгосударственных союзов как инструмента, способного поставить заслон гегемонистским устремлениям того или иного монарха5757
  См.: Zeller G. Le principe de l’équilibre dans la politique internationale avant 1789 // Aspects de la politique française sous l’Ancien Régime. Paris: PUF, 1964; Bély L. L’art de la paix en Europe. Naissance de la diplomatie moderne, XVI^e–XVIII^e siècles. Paris: PUF, 2007.


[Закрыть]. Упоминание о «нынешнем равновесии сил» появляется у него лишь единожды – в одном из примечаний к главе XXIV. И с точки зрения Монтескье, это «равновесие сил» не только не служит умиротворению Европы, но, напротив, подпитывает существующие конфликты, усиливает «противостояние всех против всех» и  в конечном счете истощает силы великих держав, побуждая их постоянно наращивать свои вооружения.

Если в древности, напоминает Монтескье, покорение соседних территорий и их последующее разграбление могло способствовать усилению могущества завоевателя и прямому обогащению его казны, то в современную эпоху войны стали главным инструментом разорения государств: «Римляне во время триумфов вносили в Рим сокровища побежденных ими наций. Сегодняшние победы приносят лишь бесплодные лавры. Когда монарх посылает свою армию во вражескую державу, он сразу же шлет туда и часть своей казны, чтобы обеспечивать войско. Таким образом он обогащает страну, которую едва начал завоевывать, и нередко сам дает ей силы для собственного изгнания» (гл. I). Контакты между народами стали более тесными, поэтому знания о новых способах ведения войны, о новых видах вооружения или о новых приемах фортификации, которые в прежние времена позволяли одной из сторон быстро получить превосходство над противником, распространяются стремительно и осваиваются всеми воюющими сторонами почти одновременно, уравнивая таким образом их силы. К этому же выводу приходил ранее Лейбниц, писавший: «Поскольку сегодня все владеют одинаковым оружием и одинаковыми преимуществами, не стоит надеяться, что посредством военных завоеваний можно основать [универсальную  – Н.П.] монархию»5858
  Réflexions sur le moyen d’établir sur une base solide dans d’état actuel de l’Empire la sécurité publique intérieure et extérieure et sur l’état présent // Œuvres de Leibniz. T. 6. P. 165.


[Закрыть]. Наконец, прямым разорением оборачивается и готовность монархов бесконечно наращивать численность своих армий. В глазах Монтескье, специально интересовавшегося данным вопросом, это превратилось в настоящее «бедствие, поразившее наше столетие» – содержание все большего количества войск истощает государственные средства и ведет к образованию государственного долга и к усилению налогового бремени (гл.  XXIV). Таким образом, убеждает он читателя, в современной Европе достижение какого-либо господства силой оружия представляется невозможным, поскольку стремление к  этому неизбежно подрывает экономическое благополучие государства.

Впрочем, даже если в определенный момент одно государство достигает некоторого превосходства над другими, это превосходство не может быть постоянным, и на то «имеются особые причины». Ведь в Европе все беспрестанно движется, изменяется и зависит от множества обстоятельств – в особенности, напоминает Монтескье, от мудрости того или иного правительства. Ныне «силу составляют богатства, и ни одна нация не обладает сегодня такими преимуществами, которые не могла бы получить другая, еще более богатая нация» (гл. II). Так, несмотря на огромные доходы, английские короли в свое время не смогли удержать в своих руках французские владения. Не удалось установить свою гегемонию в Европе и Австрийскому дому, несмотря на золотой и серебряный дождь, пролившийся на его владения после открытия Нового света. Вслед за своим другом экономистом Жаном Франсуа Мелоном5959
  Экономист Жан Франсуа Мелон (1675–1738), считающийся предшественником физиократов, был в 1712 г. назначен одним из двух секретарей только что созданной Академии Бордо, в которую чуть позже вступил Монтескье.


[Закрыть], Монтескье осуждает обогащение метрополий за счет колониальных приобретений и подчеркивает необходимость развития национального производства и земледелия как главного фундамента процветания государства, благоприятствующего, в частности, приросту населения. Обратим внимание, что главный труд Мелона – «Политический очерк о торговле» – вышел в 1734  г., т.е. в то самое время, когда Монтескье напечатал «Универсальную монархию», а  затем уничтожил ее тираж6060
  Это совпадение позволило Мишелю Порре предположить, что Монтескье отказался от обнародования «Универсальной монархии», поскольку чувствовал уязвимость своих аргументов по сравнению с аргументами Мелона (Porret M. Introduction // Montesquieu, Réflexions sur la monarchie universelle en Europe / Introd. et notes par M. Porret. Genève: Droz, 2000. P. 38), однако убедительных оснований этой гипотезы Порре не привел.


[Закрыть]. Мелон писал, в частности: «Испанцы открыли Америку, но их политика была жестокой. Не сумев подчинить себе местное население, они его уничтожали. Понадобилось заменить его испанцами, которые хлынули туда, погнавшись за  наживой, и  обескровили собственную страну ради того, чтобы заселить богатую страну золотых копей. Наступила эпоха упадка испанской державы, вызванного этой причиной <…>»6161
  [Melon J.F.] Essai politique sur le commerce. S. l., 1734. P. 52.


[Закрыть].

Причинам упадка Испании Монтескье посвятил самую большую главу «Универсальной монархии», подробно проанализировав, как пренебрежение «природными богатствами ради знаков богатства, которые обесценивались сами по себе», подрывало испанскую экономику (гл. XVI). Произведенные им расчеты скорости падения стоимости серебра в Европе (впоследствии Монтескье перенес эти расчеты из «Универсальной монархии» в «Дух законов»6262
  ДЗ, XXI, 22.


[Закрыть], а в 1751 г. они были использованы в статье «Серебро», напечатанной за подписью Дидро в первом томе «Энциклопедии») доказывали читателю: грабеж колоний не  ведет к росту богатств метрополии. По мнению Монтескье, деньги являются «воображаемым богатством, знаком богатства», но настоящее процветание любой страны основывается не на них, а на «природных» богатствах – плодах ее земли и населении, которое производит и потребляет эти плоды. Именно поэтому он утверждает: «Разработка шахт в Германии и Венгрии способствует развитию их сельского хозяйства, тогда как разработка шахт в странах, подвластных Испании, губит ее собственное земледелие». Введение экономического материала в анализ проблемы «универсальной монархии» свидетельствуeт об оригинальности подхода Монтескье и его стремлении выйти за пределы традиционных аргументов, лежавших ранее почти исключительно в сфере международных отношений и военных конфликтов.

Разнообразие исторических примеров, собранных в этом совсем небольшом по объему сочинении, предвосхищает тот размах, который позже глубоко поразит читателей «Духа законов». Разумеется, в фокусе зрения Монтескье все время остается Европа, но, как замечают Катрин Ларрер и Франсуаза Вейль, подчеркивая безусловное новаторство этого подхода, «Универсальная монархия» «вырывается из замкнутого пространства современной ей политологии <…> и придает видению европейских проблем глобальный и поистине международный масштаб»6363
  OC. T. 2. P. 334.


[Закрыть]. Как в  своем прошлом, так и в своем настоящем Европа оказывается теснейшим образом связанной с Византией и Персией, Китаем и  владениями потомков Чингисхана, странами Нового Света и  монархиями Востока… И  здесь возникает почва для крайне важной антитезы: Монтескье противопоставляет монархические государства Европы деспотическим восточным державам. «Власть в Азии непременно должна быть деспотической», утверждает он, поскольку этого требуют огромные размеры восточных империй, а размеры эти изначально предопределены географическими особенностями «той части Азии, которая нам известна»: «горы и моря делят ее более крупные части». География же Европы, в его глазах, благоприятствует существованию «множества держав средних размеров, в которых правление, основанное на законах, не препятствует сохранению государства. Напротив, оно настолько ему благоприятствует, что без законов государство приходит в  упадок и  становится слабее других» (гл. VIII)6464
  Эта глава почти дословно была позже воспроизведена в ДЗ, XVII, 6.


[Закрыть]. Монтескье еще не использует здесь термина «умеренное правление», которое появится в  «Духе законов», но мы видим прямую параллель с тем, что будет позднее сказано в трактате: «Правительство умеренное <…> держится собственною силою и силою законов»6565
  ДЗ, III, 9 (3).


[Закрыть].

Монтескье постоянно подчеркивает многоликость Европы («множество держав», гл. VIII; «множество самостоятельных владений», гл.  Х; «множество отдельных государств», гл.  XIII). Но не  менее важным для него является и то, что скрепляет отдельные страны континента между собой. Категорически отвергая идеал «универсальной монархии», он в то же время с некоторой надеждой видит в современной ему Европе черты единого «большого государства» (или «большой республики», «grande république», гл.  II), заключенного в рамки общего географического пространства и населенного «единым народом, состоящим из множества народов» (гл. XVIII). Согласимся с К. Ларрер, которая справедливо отмечает: представления Монтескье о  единстве Европы лежат не в плоскости государства, а в плоскости общества6666
  Larrère C. Montesquieu et l’idée de la fédération // L’Europe de Montesquieu. Actes du colloque de Gênes (26–29 mai 1993). Napoli: Liguori; Paris: Universitas; Oxford: Voltaire Foundation, 1995. P. 137.


[Закрыть]. Это единое политическое пространство видится ему свободным от военных конфликтов и скрепляемым торговыми и культурными интересами. Фундаментом подобного единства, по его мнению, призвана служить не военная мощь, а  экономическое процветание каждого из его членов. Кроме того, важнейшей чертой этого сообщества, той чертой, которая должна позволить отдельным народам сохранять внутри этого объединения свою государственную самостоятельность и особое политическое лицо, он считает присущий Европе особый «дух свободы, благодаря которому каждая часть противится порабощению, а если и подчиняется чужеземной силе, то лишь в силу законов и  интересов своей торговли». И здесь возникает еще одно противопоставление с Азией, в которой «царствует никогда не покидавший ее дух подневольности» (гл. VIII).

Спустя годы взгляд на Европу как на «государство, состоящее из множества провинций», о котором Монтескье писал не только на страницах «Универсальной монархии», но и в своих «Мыслях»6767
  См.: Montesquieu. Pensées. Le Spicilège / Éd. établie par L.  Desgraves. Paris, 1991. P. 247. N 318 [далее сокращенно – Pensées, 318; цифра обозначает порядковый номер записи в сборнике «Мои мысли»]. См. с. 84 наст. издания.


[Закрыть] (отдаленно этот взгляд предвосхищал современные нам мотивы и тенденции европейского единства6868
  Хотя и в меньшей степени, чем «Проект установления вечного мира в  Европе» аббата Сен-Пьера (Abbé Saint Pierre. Projet pour rendre la paix perpétuelle en Europe, Utrecht: Antoine Schouten, 1713), о котором Монтескье, кстати, не упоминает в своей работе.


[Закрыть]), он продолжил развивать в тех главах трактата о «Духе законов», которые были посвящены проблеме федерализма. Однако к тому времени его первоначальный подход изменился, и он стал склоняться к убеждению, что слишком большие различия в государственном устройстве не способствуют единству, а следовательно «федерация должна состоять из государств одинаковой природы, и в особенности из республик»6969
  ДЗ, IX, 2 (заголовок).


[Закрыть].

В «Универсальной монархии» подобных ограничений мы еще не встретим. Впрочем, конечно, речь в ней идет вовсе не о «федерации» – применительно к воображаемой им единой Европе Монтескье использовал термин «république», разумеется, в самом широком его истолковании7070
  Под «республикой» могло пониматься не только «государство», но и «сообщество». См.: Dictionnaire de l’Académie (1694): «Республика. <…> Так иногда называют вообще всякое государство или правление <…> Литературной республикой называют сообщество литераторов».


[Закрыть]. Возможно, именно поэтому его взгляд на единую Европу смог проникнуть очень далеко и захватить государства, политическое устройство которых разительно отличалось от традиционных монархий классического образца.

«Поскольку европейцы сегодня стали единым народом, состоящим из множества народов, – пишет он в гл. XVIII,  – Франция и Англия нуждаются в процветании Польши и Московии точно так же, как каждая их провинция в отдельности нуждается в процветании всех остальных». Позже в «Духе законов» Монтескье назовет Польшу «наиболее несовершенной» из аристократий7171
  «La plus imparfaite». В русском издании переведено «худшей», что не точно. См.: ДЗ, II, 3 (11).


[Закрыть], а  в  «Мыслях» отнесет ее к категории «порабощенных» стран7272
  Pensées, 777. См. с. 90 наст. издания.


[Закрыть] (то есть стран, чье население было закрепощено). Тем не менее ссылка на Польшу здесь совершенно не удивляет: после обескровившей Европу длительной Войны за испанское наследство именно Польша стала тем яблоком раздора, из-за которого в  1733  г. на  континенте разгорелся очередной масштабный международный конфликт. И  хотя «Универсальная монархия», напечатанная в 1734 г., ни словом не упоминала об уже начавшейся к  тому времени Войне за польское наследство, в которую оказались вовлечены Франция, Испания, Сардинское королевство, Россия, Пруссия, Австрия и Саксония, тем не менее можно не сомневаться, что польский вопрос интересовал Монтескье именно в общеевропейском контексте7373
  Plavinskaia N. Pologne // Dictionnaire Montesquieu. URL: http://dictionnaire-montesquieu.ens-lyon.fr/fr/article/1377669643/fr/ (дата обращения: 25.01.2021).


[Закрыть], ведь благополучие Польши в тот момент являлось залогом благополучия многих государств континента.

Зато упоминание Московии в контексте «единого европейского государства» кажется неожиданным, ведь мало кто из  современников писателя был готов считать Россию одной из «провинций» Европы. Для большинства она оставалась страной в  географическом плане чересчур далекой, а в плане культурном – безусловно чуждой. По собственному признанию Монтескье, Россия «была в Европе столь же мало известна, как Крым»7474
  ДЗ, IX, 9 (2).


[Закрыть]. Однако ее сближение с Западом, начавшееся в петровскую эпоху, и все более активное ее участие в политических процессах, происходивших на континенте, не могли не  привлечь к ней внимание Монтескье7575
  Подробнее о взглядах Монтескье на Россию см.: Minuti  R. Rappresentazione della Russia petrina nella cultura frаncese del’700. Un aspetto dell’opera di Montesquieu  // Paradigmi dello sguardo. Percezioni, descrizioni, costruzioni e ricostruzioni della Moscovia tra Medioevo e età moderna (uomini, merci, culture). Viterbo: Sette città, 2011. P. 213–247; Минути Р. Образ России в  творчестве Монтескье // Европейское Просвещение и цивилизация России  / Под ред. С.Я. Карпа и С.А. Мезина. М.: Наука, 200 4. C. 31–41; Plavinskaia N. Russie // Dictionnaire Montesquieu. URL: http://dictionnaire-montesquieu.ens-lyon.fr/fr/article/1377669664/fr/ (дата обращения: 25.01.2021).


[Закрыть]. И хотя в «Духе законов» он относил Московию к разряду деспотических государств, усматривая в этом ее главное отличие от большинства европейских монархий, он тем не менее, настаивал на  том, что россияне принадлежат к сообществу европейских народов. Об этом свидетельствовали, по его мнению, и  «легкость и  быстрота, с которыми этот народ приобщился к цивилизации»7676
  ДЗ, XIX, 14 (4).


[Закрыть], и  попытки «московского правительства освободиться от деспотизма, который тяготит его даже больше, чем его народы»7777
  ДЗ, V, 14 (14).


[Закрыть]. Нравы, царившие в России до недавнего времени, были ей чуждыми, писал Монтескье, ибо они «были занесены в нее смешением разных народов и завоеваниями». Царь Петр7878
  О двойственной трактовке Монтескье образа Петра I см.: Plavinskaia N. Pierre le Grand // Dictionnaire Montesquieu. URL: http://dictionnaire-montesquieu.ens-lyon.fr/fr/article/1377669617/fr/ (дата обращения: 25.01.2021).


[Закрыть] лишь восстановил естественный порядок вещей, «сообщив европейские нравы и обычаи европейскому народу»7979
  ДЗ, XIX, 14 (6). Именно это суждение Монтескье побудило Екатерину II включить в «Наказ» особое положение (ст. 6) о том, что «Россия есть Европейская держава».


[Закрыть]. И хотя Московия оставалась дальним пограничьем Европы (в «Универсальной монархии» Монтескье обращал внимание читателя на ее близкое соседство с Османской империей, Китаем, Персией и Японией, гл. VI, ХIX), Франция нуждалась в ее процветании так же, «как Гиень нуждается в Бретани, а Бретань в Анжу»8080
  Pensées, 318. См. с. 84 наст. издания


[Закрыть]. Не случайно тема Московии (России, русских) четырежды появляется в основном тексте «Универсальной монархии» и один раз – в комментариях автора.

Построение «Универсальной монархии» очень напоминает построение трактата «О духе законов», поскольку ее текст также разбит на небольшие фрагменты. Авторская нумерация позволяет нам называть их главами. Некоторые из этих глав так коротки, что ограничиваются единственным абзацем или даже одной фразой длиной всего в несколько строк (гл. III, IX, XVIII). М. Порре отмечает, что подобное «фрагментированное повествование», к  тому же насыщенное формулировками, подобными максимам или афоризмам, вызывало в свое время критику Вольтера, упрекавшего автора «Духа законов» в подмене серьезных рассуждений остроумными замечаниями. Зато некоторые другие современники, напротив, восхищались способностью соединять краткость изложения мысли с высотой ее полета8181
  Porret M. Introduction. P. 45.


[Закрыть]. Позицию же самого Монтескье отражает одно из его замечаний: «Если ораторам не хватает глубины, они берут длиной»8282
  Pensées, 1086. См. с. 98 наст. издания.


[Закрыть].

И все же текст «Универсальной монархии» порой кажется не до конца проработанным. Это обстоятельство, на наш взгляд, могло стать еще одной причиной решения автора не предавать его гласности в 1734  г. В некоторых местах заметно отсутствие каких-то более очевидных для читателя логических связок между главами. Иногда логическую связь трудно уловить даже в  пределах одной главы. Так, исторический материал, подобранный в первом абзаце гл. VII (в нем говорится об искусстве осады крепостей, усовершенствованном принцем Морицем Нассаусским; о приемах фортификации, разработанных голландским инженером Кёгорном; о быстром распространении новых вооружений; о повсеместном введении новых налогов), иллюстрирует мнение Монтескье о том, что все государства внимательно следят за состоянием обороноспособности своих соседей и стараются не  отставать от них ни в  чем: «Ныне мы беспрестанно подражаем друг другу», пишет он. Исторические примеры, собранные во втором абзаце этой же главы (предательство Тиссаферна; мнение Полибия о форме правления в  Риме; упоминание о боспорском царе Фарнаке, предложившем Цезарю в жены свою дочь), на первый взгляд, совершенно не  перекликаются с содержанием первого абзаца. Требуется некоторое усилие, чтобы выявить ускользающую логику и  понять, что автор противопоставляет разобщенность, царившую между странами и народами в давние времена тесной коммуникации Нового времени, которая изменила взаимоотношения людей, повысив их взаимозависимость.

Тем не менее, несмотря на эту особенность текста, несмотря на резкие тематические переходы от одной главы к другой и некоторую перегруженность историческими примерами, «Универсальная монархия» представляет собой увлекательное и небесполезное чтение. Завершая ее цитатой из Горация, Монтескье уточнял, что «не имел в виду никакое отдельное правление в Европе», но что его размышления «относятся ко всем без исключения». Конечно же, он думал о времени, в котором жил, и о той Европе, которую он знал. Но и сегодня, триста лет спустя после того, как эти строки были написаны, некоторые его слова продолжают звучать удивительно современно. Разумеется, со времени Монтескье общая политическая картина мира кардинально изменилась. Разумеется, трагический опыт мировых войн XX века несколько отрезвил народы и их правительства. Однако на смену прежним, пришли новые, ранее невиданные угрозы. Гегемонистские идеи по-прежнему сохраняют привлекательность в глазах многих политиков и  подталкивают их к  агрессивным действиям. Поэтому стоит прислушаться к Монтескье: «Какого бы успеха не добилось государство-завоеватель, оно всегда встречает некоторое сопротивление, которое возвращает его в исходное состояние» (гл. II).

Н.Ю. Плавинская

Шарль Луи де Монтескье
Размышления об универсальной монархии в Европе **
  Печатные примечания самого Монтескье, относящиеся к той или иной главе «Размышлений», обозначены латинскими литерами (а–q), взятыми в круглые скобки. Эти примечания даются в  основном тексте. Рукописные пометы, исправления и вставки в текст, содержащиеся в оригинальном печатном экземпляре «Размышлений», вынесены в подстрочные примечания.


[Закрыть] 11
  Помета Монтескье на авантитуле: «Это было напечатано по неудачному списку. Я переиздаю это с исправлениями, которые внес сюда». Помета Монтескье в начале текста: «Я написал, чтобы этот вариант уничтожили и напечатали другой, если же какие-то экземпляры были провезены, то опасаюсь, что некоторые места могут быть неверно истолкованы».


[Закрыть]

I

Позволительно задаться вопросом: может ли случиться при нынешнем состоянии Европы, что один из народов, подобно римлянам, обретет неизменное превосходство над другими?

Я полагаю, что такое, по-видимому, стало совершенно невозможным, и вот почему22
  Исправление Монтескье на полях: «более затруднительным, чем когда бы то ни было, и вот отчего».


[Закрыть].

Новые открытия в военном деле уравняли силы людей и, как следствие, уравняли силы народов33
  См. также: Римляне, III (1): «<…> Теперь народы Европы имеют почти одинаковое военное искусство, то же оружие, ту же дисциплину, тот же способ ведения войны <…>».


[Закрыть].

Международное право44
  В отличие от Гоббса и Пуфендорфа, которые сводили международное право («droit des gens», восходящее к римскому «jus gentium») к праву естественному, Монтескье видел в нем позитивные законы, устанавливаемые между государствами в результате войн, сближаясь в этом вопросе с  Гроцием. См., в частности, ДЗ, I, 3 (3): «Международное право <…> основывается на том принципе, согласно которому различные народы должны во время мира делать друг другу как можно больше добра, а во время войны причинять насколько возможно менее зла, не  нарушая при этом своих истинных интересов».


[Закрыть] изменилось, и по сегодняшним законам война ведется так, что разоряет, главным образом, тех, кто имеет в ней наибольшие преимущества55
  Мабли развивал эту мысль в 1746 г.: «Не стоит обольщаться <…>: государства, которые сегодня приветствуют ваши успехи, вскоре начнут завидовать им <…>, а если вы станете злоупотреблять этими успехами, превратятся в ваших врагов. И не надейтесь, что ваших сил достанет, чтобы одержать над ними верх: вы лишь истощите силы. Да, был народ, который много выиграл от постоянных войн. Но это лишь потому, что война подпитывала войну, как говорил один из мыслителей древности. Ныне же общее устройство Европы и частное устройство каждого государства таковы, что победителя ослабляют его собственные успехи, и, едва одержав несколько побед, он уже нуждается в мире» (Mably G. Le droit public de l’Europe fondé sur les traités. Nouvelle éd. Genève: Compagnie des Libraires, 1776. Т. 1. P. 247).


[Закрыть].

В прежние времена победители разрушали занятые города и продавали земли, более того – они продавали всех жителей. Разграбление города покрывало содержание армии, и всякая удачная кампания обогащала завоевателя. Ныне подобные проявления варварства вызывают лишь справедливое отвращение, а  потому победители разоряются, ведь они занимают капитулирующие крепости, сохраняют их в целости, а затем чаще всего снова их сдают.

Римляне во время триумфов вносили в Рим сокровища побежденных ими наций66
  О политической роли римских триумфов см.: Bastien J.L. Le triomphe romain et son utilisation politique à Rome aux trois derniers siècles de la République. Rome: École française de Rome, 2007.


[Закрыть]. Сегодняшние победы приносят лишь бесплодные лавры.

Когда монарх посылает свою армию во вражескую державу, он сразу же шлет туда и часть своей казны, чтобы обеспечивать войско. Таким образом он обогащает страну, которую едва начал завоевывать, и нередко сам дает ей силы для собственного изгнания.

Возросшее изобилие породило у наших армий потребности, которых у них быть не должно77
  См. также: Pensées, 1528: «Все армии, живущие в безделье, склонны бунтовать, поскольку ратный труд для них непереносим <…>» (см. с. 101 наст. издания); Pensées, 1729: «<…> Армия, ставшая богатой в результате завоевания, разложится или впадет в неповиновение – суровость солдатского ремесла несовместима с роскошью и богатствами <…>» (см. с. 10 4 наст. издания).


[Закрыть]. Ничто так не помогало Голландии выдерживать выпавшие на ее долю большие войны88
  В годы правления Людовика XIV Республика Соединенных провинций не раз оказывалась в лагере противников Франции: Деволюционная война (1667–1668), Голландская война, (1672–1678), война Аугсбургской лиги (1688–1697), Война за испанское наследство (1701–1714). Кроме того, она трижды вступала в войны против Англии (1652–1654, 1665–1667, 1672–1674) и участвовала в Войне четверного альянса (1718–1720).


[Закрыть], как торговые операции по снабжению собственных армий, армий своих союзников и даже армий своих противников99
  Монтескье писал: если Франции понадобится «привести в готовность флот, она за четверть часа найдет все, что ей требуется, ведь Голландия – это общий склад» (Pensées, 1884).


[Закрыть].

Война сегодня ведется таким количеством людей, что народ, воюющий постоянно, неизбежно истощит свои силы1010
  Если в годы Тридцатилетней войны Франция ставила под ружье около 150 тыс. солдат, то на пике Войны за испанское наследство к 1706 г. ее сухопутные силы выросли до 380  тыс. С учетом пограничного ополчения (до 100 тыс.), флота (70 тыс.) и лангедокского ополчения, брошенного на подавление восстания камизаров, общая численность, видимо, подходила к 600 тыс. (Corvisier A. Louis XIV et  la guerre. De la politique de grandeur à la défense nationale // L’État classique. Regard sur la pensée politique de la France dans le second XVII^e siècle. Paris: Vrin, 1996. P. 269).


[Закрыть].

Прежде правители стремились обзавестись армиями, чтобы вести их на завоевание той или иной страны. Ныне они ищут страны, на завоевание которых можно направить армии.

II

Вдобавок имеются особые причины к тому, чтобы в Европе процветание нигде не было постоянным. Здесь непременно должно происходить беспрестанное изменение баланса сил, который в  трех остальных частях света11 11
  «Четырьмя частями света» в XVIII в. называли Америку, Азию, Африку и Европу. В статье «Европа», опубликованной в VI томе «Энциклопедии» (1756) Луи де Жокур писал: «Не знаю, справедливо ли делить мир на четыре части, одной из которых является Европа; подобное деление кажется по меньшей мере неточным, ибо оно не включает в себя арктические и антарктические земли. Пусть они менее изучены, чем все остальное, однако они существуют и заслуживают особого места на глобусах и картах».


[Закрыть] остается, можно сказать, неизменным.

Ныне Европа ведет всю торговлю и всю навигацию в мире1212
  Современники Монтескье связывали вовлечение Европы в мировую торговлю с открытием Нового Света. См., например: Melon J.F. Essai politique sur le commerce. Amsterdam: François Changuion, 1735. P. 193.


[Закрыть]. И в зависимости от того, большую или меньшую роль играет в  этом мореплавании и в этой торговле то или иное государство, его мощь неизбежно возрастает или уменьшается. Но поскольку подобным вещам свойственно непрерывно меняться и зависеть от множества произвольных обстоятельств, в особенности – от мудрости того или иного правительства, случается, что государство, внешне кажущееся победоносным, разрушается изнутри, тогда как другие наращивают свои силы, оставаясь нейтральными, или восстанавливают их, будучи побежденными. Упадок часто начинается в период наибольшего успеха, достичь которого и поддерживать который можно лишь крайними мерами1313
  См. также: Pensées, 568: «<…> Не случайно в последней войне [за  испанское наследство – Н.П.] этим трем державам [Франции, Англии и  Голландии – Н.П.] пришлось предпринимать такие колоссальные усилия» (см. с. 87 наст. издания).


[Закрыть].

Известно, что державам, чья мощь основана на торговле и производстве, присуща одна особенность: само процветание накладывает там свои ограничения. Большое количество золота и серебра в государстве приводит к тому, что все дорожает, и рабочие вынуждены переплачивать, в то время как прочие народы могут продавать свои товары подешевле1414
  См. также: Pensées, 281 (см. с. 84 наст. издания). Мнение о том, что приток золота и серебра в Европу из Нового Света привел к повсеместному росту цен, высказывали такие философы и экономисты как Жан Боден (1529–1596), Ричард Кантильон (1680–1734) или Жан Франсуа Мелон (1675–1738).


[Закрыть].

В прежние времена бедность могла доставлять народу немалые преимущества1515
  ДЗ, ХХ, 3: «Есть два рода бедных народов: одни доведены до бедности жестокостью правления, и такие неспособны почти ни к какой добродетели, потому что их бедность составляет часть их рабства; другие же бедны только потому, что пренебрегают житейскими удобствами или не знают их, и такие способны совершать великие дела, потому что их бедность составляет часть их свободы».


[Закрыть], и вот каким образом.

Поскольку в войнах города использовали только собственных граждан, армии богатых городов состояли из людей изнеженных, развращенных бездельем и развлечениями. Посему они нередко терпели поражения от армий своих соседей, привыкших к скудной и тяжелой жизни, а значит более приспособленных к войне и к ратным трудам военного времени. Сегодня все обстоит иначе, ведь во всяком народе солдат набирают из самого отребья1616
  См. также: Римляне, II (15): «У нас <…> солдат набирают из самых подонков каждой нации <…>»; ДЗ, ХI, 6 (62): «<…> постоянное войско, составленное из подонков народа <…>».


[Закрыть], излишествами они нигде не избалованы, да и ратный труд уже не требует прежней силы и сноровки; к тому же стало гораздо проще формировать регулярные войска1717
  «Troupes réglées»: «Так называют войска, всегда находящиеся в боевой готовности и этим отличающиеся от ополчения» (Richelet P. Dictionnaire de la langue française ancienne et moderne. Lyon, 1759 T. 3. P. 400). В Европе регулярные части начали вытеснять собой феодальные дружины еще в XV в., но процесс этот растянулся до конца XVII  в. Регулярные части формировались путем вербовки, подчинялись уставам, определявшим порядок прохождения службы, имели типовое вооружение и форму одежды, централизованное управление и снабжение. В середине XVIII в. во французской армии наряду с регулярными частями действовали части королевской гвардии (Maison militaire du Roi de France), части ополчения (milices provinciales, см. ниже прим. 100) и части иностранных наемников.


[Закрыть].

Прежде нередко случалось, что бедный народ приводил все остальные народы в трепет, поскольку он был свиреп и мог, покинув свои пустыни, целиком и внезапно предстать перед нацией, вся сила которой состояла лишь в оказываемом ей уважении. Ныне же, когда все цивилизованные народы1818
  «Peuples policés». См.: Pensées, 1006: «<…> По-настоящему могущественными могут быть только два типа народов: народы абсолютно цивилизованные и народы абсолютно варварские».


[Закрыть] являются, можно сказать, членами единого большого государства1919
  Pensées, 318 (см. с. 84 наст. издания). Отвергая перспективу установления в Европе «всемирной монархии», Монтескье разделял космополитическую идею «большого государства» (большой республики, большого сообщества) – общего европейского пространства, скрепленного географическими рамками, объединенного тесными торговыми и культурными связями, но сохраняющего политическую дробность. См.: Larrère C. Montesquieu et l’idée de la fédération // L’Europe de Montesquieu. Actes du colloque de Gênes (26–29 mai 1993). Napoli: Liguori Editore, Paris: Universitas, Oxford: Voltaire Foundation, 1995. P. 137–152.


[Закрыть], силу составляют богатства, и ни одна нация не обладает сегодня такими преимуществами, которые не могла бы получить другая, еще более богатая нация.

Но поскольку соотношение этих богатств постоянно изменяется, меняется также и сила; какого бы успеха ни добилось государство-завоеватель, оно всегда встречает некоторое сопротивление, которое возвращает его в исходное состояние.

III

Если мы вспомним события истории, то увидим, что в  течение четырехсот лет великие перемены в Европе производили вовсе не войны, а брачные союзы, права наследования, трактаты и эдикты. Словом, Европа изменяется и изменялась именно гражданскими установлениями.

IV

Многие уже отмечали, что теперь в битвах гибнет меньше людей, чем прежде, а значит войны стали менее ожесточенными2020
  Подобное утверждение справедливо при сравнении потерь в годы Тридцатилетней войны (1618–1648) с потерями в последовавших за нею более коротких войнах: Франко-испанской (если учитывать период 1648–1659), Деволюционной (1667–1668), Голландской (1672–1679) и войне Аугсбургский лиги (1688–1697). Однако Война за испанское наследство оказалась не менее кровопролитной, чем Тридцатилетняя. См.: Guéry A. Les comptes de la mort vague après la guerre. Pertes de guerre et conjoncture du phénomène guerre, XVII^e–XIX^e siècles // Histoire & Mesure, 1991. T. 6. N 3–4. P. 289–312.


[Закрыть].

Я дам этому весьма необычное объяснение: все дело в том, что пехотинцы более не имеют оборонительного вооружения2121
  «Armes défensives». Имеются в виду средства личной защиты воина: шлем, кираса, горжет, наплечники и проч.


[Закрыть]. В прежние времена оно было таким тяжелым, что, когда армия терпела поражение, солдаты в первую очередь бросали именно его^(а), чтобы спастись2222
  Монтескье приписал между строк: «или же оставались беззащитными».


[Закрыть]. Не случайно в исторических сочинениях мы находим примеры бегства, но не примеры отступления.

В ходе битвы тяжело вооруженные воины кромсали легко вооруженных. Во время разгрома легко вооруженные истребляли тяжело вооруженных.

(а) Почитайте «Историю» Тита Ливия.

V

Замыслы, требующие для своего воплощения долгого времени, почти никогда не удаются, ибо изменчивость фортуны, непостоянство умов, разнообразие страстей, беспрестанная смена обстоятельств, различие условий порождают тысячи препон.

Особое неудобство монархиям доставляет то обстоятельство, что их управление подчинено то целям общественного блага, то целям частной выгоды, и верх поочередно берут интересы фаворитов, министров и королей.

А поскольку завоевания ныне требуют больше времени, чем прежде, они соответственно связаны и с большими трудностями.

VI

Очевидно, что в наши дни положение дел стало гораздо более устойчивым, чем в отдаленные времена. В ходе войн Филиппа III против Франции испанскую монархию на протяжении двадцати пяти кампаний преследовали неудачи, однако лишилась она лишь малого клочка земли, который атаковали ее противники2323
  Слова о «двадцати пяти кампаниях» безусловно следует отнести не  к правлению Филиппа III (1598–1621), называемому временем «Pax Hispanica», а к Франко-испанской войне 1635–1659 гг., которую вел его преемник Филипп IV (1621–1665). Противником Испании в этом конфликте с 1654 г. выступала также Англия. Наиболее тяжелые неудачи преследовали испанцев во Фландрии, где они потерпели поражение при осаде Арраса (1654) и в битве при Дюнкерке (1658). По Пиренейскому миру (1659), завершившему эту войну, Испания уступила Франции на северо-востоке графство Артуа, а также некоторые города и  крепости во Фландрии, в  Лотарингии и в герцогстве Люксембург. На юго-западе к  Франции отошли графства Русильон и Конфлан, часть графства Сердань и каталонские земли к северу от Пиренеев.


[Закрыть]. Наиболее малочисленный из всех народов, населявших тогда Европу, вел с ней пятидесятилетнюю войну, ничуть не уступая ей в успехах2424
  Имеется в виду развернувшаяся в Испанских Нидерландах во второй половине XVI – первой половине XVII в. борьба за освобождение от владычества Габсбургов (Нидерландская революция), в ходе которой в 1581 г. была создана Республика Соединенных провинций. В 1648 г. Испания признала ее независимость.


[Закрыть]. А в наши дни мы были свидетелями того, как монарх, изнуренный самыми тяжелыми ранами, какие только можно было получить – в баталиях при Гохштедте, Турине, Рамийи, Барселоне, Ауденарде, Лилле – выдерживал постоянные успехи своих врагов, почти нисколько не теряя при этом своего величия2525
  Война за испанское наследство, которую Франция в союзе с  Испанией и  Баварией вела против Англии, Республики Соединенных провинций, Священной Римской империи германской нации, Арагона и Португалии, положила конец французской гегемонии на континенте. Монтескье перечисляет неудачи, преследовавшие армию Людовика XIV в ходе этой войны: поражение франко-баварских войск возле деревни Гохштедт в Баварии (битва при Бленхейме, 170 4), сдача Барселоны (1705) и Турина (1706), разгром 60-тысячной армии герцога Вильруа под Рамийи во Фландрии (1706), потеря укрепленного Вобаном Лилля (1708), разгром французских сил при Ауденарде в Восточной Фландрии (1708).


[Закрыть].

В древности нет примера границы^(b), подобной той, которую создал Людовик XIV со стороны Фландрии, где он возвел три линии укреплений для защиты наиболее уязвимой части своих владений2626
  В 1665–1707 гг. Себастьян Ле Претр де Вобан (1633–1707) укрепил границы Франции, реконструировав три сотни старых крепостей и возведя более трех десятков новых. Наиболее мощным участком «железного пояса Вобана» стала граница с Фландрией, где были обустроены не три, как утверждал Монтескье, а  две полосы обороны (первая – от Дюнкерка до Динана, вторая – от Гравлина до Мезьера), все укрепленные пункты которых были связаны между собой «линиями» – системой траншей и каналов.


[Закрыть].

(b) Азия отнюдь не так сильна, как Европа: Кандагар является единственным препятствием между империей Моголов и Персией2727
  В 1650, 1652 и 1653 г. империя Великих Моголов безуспешно пыталась отвоевать у Персии крепость Кандагар, захваченную в 1649 г.


[Закрыть]; Багдад – между Персией и  турками2828
  Багдад, занятый турками в 1535 г., вернулся под власть Персии в 1623 г., но был окончательно присоединен к Османской империи в 1638 г.


[Закрыть]; Азов – между турками и московитами2929
  Азов, захваченный Петром I в 1696 г. (второй Азовский поход), был возвращен Османской империи в 1711 г. по Прутскому миру.


[Закрыть]; Албазин – между московитами и китайцами3030
  Албазинский острог (центр Албазинского воеводства) стал объектом борьбы между Русским царством и Цинским Китаем за Приамурье в 1685–1686 гг. В 1689 г. Нерчинский договор (ст. 3) обязал русских «разорить» крепость.


[Закрыть].

VII

Ныне мы беспрестанно подражаем друг другу. Принц Мориц овладевает искусством осады крепостей?3131
  Принц Мориц Нассауский (1567–1625) – сын Вильгельма I Оранского, штатгальтер Голландской республики (с 1585), командующий армией Соединенных провинций на завершающем этапе Нидерландской революции. К числу его побед над испанцами относятся взятие Бреды (1590), Неймегена (1591) Стенвейка и Кувордена (1592), Гертруденберга (1593), Гронингена (1594), Тюрнхаута (1595), Райнберга и Грунло (1597), Кревкера и Сент-Андре (1600) и ряда других укрепленных пунктов.


[Закрыть] Мы становимся в этом деле еще более умелыми. Кёгорн меняет приемы?3232
  Барон Менно ван Кёгорн (Кохорн, Кугорн, 1641–170 4) – голландский военный инженер, автор трактата «Новый способ фортификации» (1685), участник войны с Францией. Назначенный главным инспектором фортификации (позже  – губернатором Фландрии), он занимался укреплением крепостных стен, совершенствуя конструкцию бастионов и внедряя дополнительные элементы обороны, учитывавшие болотистые почвы Нидерландов.


[Закрыть] Мы тоже меняем. Некий народ обзаводится новым оружием? Его тут же испытывают остальные. Некое государство наращивает свои войска, вводит новый налог? Это предостережение остальным, что следует поступать так же. Словом, когда Людовик XIV проводит заем среди своих подданных, англичане и голландцы тут же занимают у своих3333
  О займах как инструменте финансирования военных кампаний Людовика XIV см.: Béguin K. Financer la guerre au XVII^e siècle. La dette publique et les rentiers de l’absolutisme. Seyssel: Champ Vallon, 2012.


[Закрыть].

В Персии случалось, что Тиссаферн давно уже бунтовал, а  при дворе об этом еще ничего не слыхали3434
  Тиссаферн (445–395 до н. э.), сатрап и военачальник Малой Азии, был обвинен в измене и казнен по приказу Артаксеркса II. «Тиссаферн изменил царю, но об этом знали все, кроме Артаксеркса» (Корнелий Непот, Конон, 3).


[Закрыть]. Полибий рассказывает нам, что цари не ведали, было ли правление в Риме аристократическим или народным3535
  «Итак, в государстве римлян были все три вида власти, поименованные мною выше, причем все было распределено столь равномерно <…> что никто даже из туземцев [римлян – Н.П.] не мог бы решить аристократическое ли было все управление в совокупности, или демократическое, или монархическое». См.: Всеобщая история, кн. 6, гл. 3 // Полибий. Всеобщая история. СПб.: Наука; Ювента, 1997. Т. II. С. 14 (пер. Ф.Г. Мищенко).


[Закрыть]; и когда Рим одержал над всеми верх, Фарнак, предложивший Цезарю свою дочь3636
  Фарнак II (?–47 до н. э.) – сын Митридата VI Евпатора, царь Боспорского царства (63–47 до н. э.). Чтобы избежать сражения с римской армией, он предложил Гаю Юлию Цезарю в жены свою дочь Динамию, Цезарь отклонил это предложение и разбил Фарнака в битве при Зеле (47 г. до н. э.), сообщив о своей победе словами «Veni, vidi, vici».


[Закрыть], не знал, могли ли римляне жениться на женщинах из варваров и иметь несколько жен.

VIII3737
  Эта глава была включена в ДЗ, XVII, 6.


[Закрыть]

В Азии всегда имелись великие империи; в Европе же они никогда не могли удержаться. И все потому, что в той части Азии, которая нам известна, равнины обширнее, а горы и моря делят ее на более крупные части. И поскольку она расположена южнее, ее реки, будучи менее полноводными, создают там меньшие препятствия3838
  Помета Монтескье на полях: «Юг, горы там меньше покрыты снегом, реки».


[Закрыть].

Обширные размеры империи непременно обуславливают деспотическую власть того, кто ею правит: необходимо, чтобы отдаленность мест, куда рассылаются приказания, уравновешивалась быстротой их выполнения; чтобы страх обуздывал небрежение наместников^(c) и чиновников отдаленных областей; чтобы олицетворением закона был один человек, ибо разнообразные обстоятельства, число которых всегда множатся сообразно размерам государства, требуют, чтобы этот закон беспрестанно изменялся3939
  Помета Монтескье на полях: «Включено в Дух законов». См.: ДЗ, VIII, 19.


[Закрыть].

Без этого^(d) произойдет распад частей монархии, и различные народы, устав от владычества, которое они полагают чужеземным, начнут жить по собственным законам4040
  Помета Монтескье на полях: «Включено в Дух законов». В действительности этот фрагмент в трактат не вошел.


[Закрыть].

Поэтому власть в Азии непременно должна быть деспотической, ведь если бы порабощение не доходило там до крайности, то началось бы разделение тех земель, противное их природе.

В Европе же естественное разделение образует множество стран средних размеров, в которых правление, основанное на законах, не препятствует сохранению государства. Напротив, оно настолько ему благоприятствует, что без законов государство приходит в упадок и становится слабее других.

Именно это обстоятельство из века в век на протяжении столетий формирует там дух свободы, благодаря которому каждая часть противится порабощению, а если и подчиняется чужеземной силе, то лишь в силу законов и интересов своей торговли.

В Азии, напротив, царствует никогда не покидавший ее дух подневольности; в истории ее земель невозможно найти ни единого примера, который свидетельствовал бы о свободной душе4141
  Размышления Монтескье о преимуществах государств средних размеров перед огромными империями созвучны идее Аристотеля о том, что «для величины государства, как и всего прочего – животных, растений, орудий, существует известная мера. В самом деле, каждое из них, будучи чрезвычайно малым или выдаваясь своей величиной, не будет в состоянии осуществлять присущие ему возможности, но в одном случае совершенно утратит свои естественные свойства, в другом – придет в плохое состояние». См.: Политика, кн. 7, IV, 5 // Аристотель. Сочинения. М.: Мысль, 1984. Т. 4. С. 597 (пер. С.А. Жебелева).


[Закрыть].

(c) Обширные государства всегда имеют многочисленные армии, действующие вдалеке от государя и часто без его ведома.

(d) Пример испанской монархии не противоречит тому, что я говорю, ибо государства Италии и Фландрии управлялись по ее законам, однако их зависимость оплачивалась огромными деньгами, которые слали туда испанцы, а Вест-Индию удерживали цепи особого рода4242
  Помета Монтескье на полях: «Включено в Дух законов». См.: ДЗ, VIII, 18  (1): «Пусть не опровергают меня примером Испании; этот пример скорее подтверждает мою мысль. Чтобы удержать за собой Америку, Испания сделала то, чего не делает даже деспотизм – истребила ее обитателей. Для того чтобы сохранить свою колонию, она поставила ее в зависимость от себя даже в средствах пропитания».


[Закрыть].

IX

С тех пор, как государство римлян на Западе рухнуло4343
  С начала V в. земли Западной Римской империи и сам Рим подвергались систематическим ударам варваров – вестготов, остготов, вандалов, бургундов, аланов, гуннов, скиров. В 476 г. вождь скиров Одоакр сверг последнего западно-римского императора Ромула Августа и основал на Апеннинах собственное королевство.


[Закрыть], обстоятельства нередко складывались так, что казалось, будто Европа должна снова попасть под власть одного народа.

X

После того, как французы покорили многочисленные варварские народы, обосновавшиеся на этих землях прежде них, Карл Великий создал^(e) огромную империю. Однако именно это вновь разделило Европу на бесчисленное множество самостоятельных владений.

Когда здесь водворились варвары, каждый вождь основал собственное королевство, то есть большой независимый фьеф, державший в повиновении несколько других фьефов. Армия завоевателей управлялась по установлениям своей страны, а завоеванные земли – по установлениям этой армии.

Подобный порядок правления был принят потому, что никакого другого они не знали4444
  См. также: Pensées, 699. (см. с. 89 наст. издания).


[Закрыть], и, если бы в те времена какому-нибудь готскому или германскому правителю вдруг вздумалось завести речь об абсолютной власти, верховной власти, неограниченной власти, его собственная армия подняла бы его на смех4545
  Начиная со слов «и, если бы в те времена» Монтескье вычеркнул весь абзац до конца, пометив на полях: «Это слишком сильно сказано. Наверное, надо изъять эту статью или [нрзб.] ее смягчить? Так».


[Закрыть].

Однако по причинам, о которых мы уже говорили, великие империи, в которых государи не обладали абсолютной властью, неизбежно должны были распасться – оттого ли, что наместники провинций выходили из повиновения, или же оттого, что для лучшего управления необходимо было разделить империю на несколько королевств4646
  См.: ДЗ, VIII, 17 (2).


[Закрыть].

Вот откуда пошли королевства Франции, Италии, Германии, Аквитании и все разделы, случившиеся с тех пор.

Когда же титулы4747
  Термин «titre» обозначал как почетные владельческие или родовые звания, так и официальные документы, подтверждавшие владельческие права.


[Закрыть] и фьефы перешли в вечное владение4848
  См. об этом: ДЗ, XXXI (Теория феодального права франков в его отношении к изменениям, происходившим в их монархии).


[Закрыть], большие государи лишились возможности увеличивать свои земли за счет вассалов: отныне те только помогали им защищаться, а если и участвовали в завоеваниях, то лишь затем, чтобы делить завоеванное.

(e) Этот государь подчинил себе часть империи4949
  Возможно Монтескье имел в виду: «подчинил себе часть Европы».


[Закрыть], но был остановлен в  Испании, Италии и на севере. Часть его земель так никогда и не была покорена по-настоящему. Острова он тоже не завоевал, поскольку не имел флота.

XI

Став хозяевами морей, норманны через устья рек проникли вглубь земель, и, хотя им не удалось завоевать Европу, они ее едва не уничтожили.

Им досталась прекраснейшая провинция западной Франции. Их герцог Вильгельм покорил Англию5050
  Вильгельм I Завоеватель (1027/1028–1087), герцог Нормандии (с 1035), король Англии (с 1066).


[Закрыть], ставшую средоточием власти норманнских королей и пришедших вслед за ними надменных Плантагенетов.

Вскоре английские короли превратились в могущественнейших государей того времени: они владели самыми прекрасными провинциями Франции5151
  При Генрихе II французские владения Плантагенетов превосходили владения французских королей и включали в себя герцогства Нормандию, Аквитанию и Гасконь, графства Мэн, Анжу, Турень, Пуату, Ла Марш, Овернь и Перигор, виконтство Лимож.


[Закрыть], а их постоянные победы предвещали, что когда-нибудь им покорятся и все остальные земли.

По нынешней силе европейских стран не следует судить о том, какова она была в прошлом. Тогда главная мощь заключалась не в обширности и не богатстве королевства, а в величине государева домена. Английские короли, имевшие очень большие доходы, вершили поистине великие дела. Французские же короли обладали множеством вассалов, однако долгое время эти вассалы доставляли им больше беспокойства, чем помощи.

Когда армии одерживали победу, завоеванные земли делились между ними и их предводителями. Но чем древнее было завоевание, тем меньше владений оставалось у королей, ведь их земли со временем узурпировались, раздаривались или раздавались в награду. А поскольку последними завоевателями оказались норманны, король Вильгельм, сохранивший за собой весь старый домен и получивший долю при новом разделе, стал богатейшим государем Европы^(f)5252
  К королевскому домену, унаследованному от Эдуарда Исповедника, после победы при Гастингсе (1066), Вильгельм Завоеватель присоединил земли короля Гарольда II. От слов «По нынешней силе европейских стран» см. также: Pensées, 650 (см. с. 88 наст. издания).


[Закрыть].