Текст книги "Соблазнение строптивой"

Застегнув последнюю пуговицу, Юджиния покачала головой. Потом, спрятав улыбку за занавесью волос оттенка красного дерева, обула ботинки. Заправлять рубашку она не стала. Набросив куртку, Дженна вышла из-под навеса посмотреть на пасмурное, затянутое облаками небо.

Волосы женщины, доходившие ей до талии, были спутаны, и Бренчу безумно захотелось расчесать их пальцами. Макколи представил, как зарывается лицом в эти волосы, ощущает шелковистые возбуждающие пряди на своем обнаженном теле. Вместо этого Бренч трясущимися руками потянулся за табаком. Сдавленным голосом он спросил:

– Куда-то собралась?

– Я голодна. Как насчет кролика?

Когда Юджиния взяла лук и колчан и направилась к влажному подлеску, ее глаза, точь-в-точь серо-голубые жемчужины одного цвета с небом, бросили вызов: рискни меня остановить!

Бренч взялся за черную шашку, перепрыгнул ею через три красных и остановился на пустой клетке на другом конце доски.

– Дамка, – пробормотал он, глядя на кусты, в которых исчезла Юджиния. – До конца этой партии я еще поймаю в ловушку вражескую королеву.

Вороной был великолепен.

Семнадцать ладоней[26]26
  Ладонь – мера длины, равна 4 дюймам; сейчас используется только для измерения роста лошадей. 17 ладоней – 173 см.


[Закрыть] в высоту, лоснящаяся шерсть, умный, крепко сбитый, с хорошими легкими, сильный.

Мускулистый. Темпераментный.

Как Макколи.

Дженна осторожно подошла к жеребцу, чувствуя, что эта лошадь норовиста, подозрительна, так что хозяин у нее может быть только один. Макколи.

Отчего-то казалось правильным, что такой мужчина ездит верхом на жеребце, а не на кобыле.

Вороной вскинул голову и захрапел, глядя на Юджинию, когда та поднесла руку к его морде, позволяя себя обнюхать.

– Тише, мальчик. Я безобидна.

За спиной хмыкнул Макколи.

– Хочешь переманить мою лошадь с помощью вранья?

Дженна резко повернулась. Через плечо у Бренча было перекинуто седло. В свободной руке он держал попону.

– Вранья?

Макколи снова хмыкнул и все время, пока набрасывал на вороного попону, косился на молодую женщину. Этим утром она сдержала слово: вернулась в лагерь не больше чем через десять минут и принесла жирного кролика, насаженного на стрелу.

– Ты так же безобидна, как взрослая гремучая змея.

– Только для мужчин, которые не находят ничего лучшего, кроме как ошиваться около меня.

Ошибаться – это несколько не то, что я планировал. Вороной послушно стоял, пока Бренч расправлял попону, выискивал в шерсти колючки и прилаживал на место седло. Дженна гладила лоб лошади, давая той возможность привыкнуть к себе. Бренч смотрел на это с одобрением.

– У него есть имя? – спросила она.

– Сатана.

Молодая женщина рассмеялась.

– Ему подходит.

Так же, как и Макколи. Бренч затянул подпругу.

– Ты готова?

– Как только будешь готов ты.

Приторочив седельные сумки, он повернулся к Дженне.

– Для вас, леди, я готов всегда.

Юджинии ужасно не понравилось, как легко вогнала ее в краску насмешливая реплика Бренча. Это выводило ее из равновесия и заставляло чувствовать себя по-детски неуклюжей.

– Где ты хочешь?

Макколи расплылся в улыбке, она была томной, чувственной и многозначительной. Дженна покраснела и тут же прокляла себя за это.

– Черт тебя побери, Макколи! Ты знаешь, о чем я говорю.

Бренч наклонился к ней ближе, голос его стал хриплым.

– Тебе не приходило в голову, что, проведя ночь в моей постели, ты могла бы называть меня по имени?

Голубые глаза превратились в аспидные сверкающие щели.

– Садись на свою чертову лошадь, Макколи. Я сяду сзади.

Усмехнувшись, Бренч вскочил в седло. Потом вытащил ногу из стремени и наклонился, чтобы помочь Юджинии взобраться на лошадь.

– Кстати, о лошадях. Сдается мне, ты говорила, что твой гнедой к этому времени вернется.

Дженна не стала поддаваться на провокацию. Она старалась как можно дальше отодвинуться от Макколи, сидя на свернутой походной постели за седлом, и держала рот на замке. Вскоре она заметила, что Бренч выбирает самые крутые подъемы, заставляя ее держаться за его талию, чтобы не сползти с широкого крупа Сатаны. Чтобы досадить Макколи, молодая женщина вцепилась в его жилетку из овчины.

Бренч посмотрел на пробивавшееся сквозь дымку солнце.

– Становится теплее, ты не находишь? – произнес он, снимая жилетку. – Вот, положи это под одеяла.

По пути Макколи всматривался в землю под ногами, надеясь, что Мендоза пережидал где-нибудь дождь и в таком случае должен был оставить за собой следы на размокшей почве. Но пока ничего не было видно.

Постепенно клены, дубы и тополя Каньона Переселенцев остались позади. Они оказались в районе, где совсем не было сосен, – те пошли на строительство жилых домов и зданий под конторы в долине Солт-Лейк. Внезапно прозвучал выстрел. Пуля с такой силой прорезала воздух между ними, что взбила волосы молодой женщины. Не успела Юджиния вскрикнуть или дернуться, как Бренч сбросил ее с вороного и приземлился сверху, закрыв ее собой от пуль и уже держа в руке револьвер.

Шлепок по крупу погнал Сатану прочь, чтобы в коня не попала случайная пуля. Когда над головой снова просвистела пуля, Бренч выругался.

– Он за оврагом. Оставайся здесь. Я подберусь к нему сзади.

Дженна сделал попытку пойти следом.

– Я зайду с другой стороны, тогда он окажется в ловушке.

Бренч фыркнул.

– Чтобы мы друг друга подстрелили? Просто прикрывай меня, Юджиния. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, в безопасности.

Дженна смотрела, как Макколи по-крабьи перебегал от деревца к деревцу; молодая поросль всего на несколько футов возвышалась над травой. Мухи зудели над головой, и только этот звук нарушал зловещую тишину. «Старр» становился все тяжелее. Мысли о том, где сейчас Бренч и что с ним, сводили Юджинию с ума. Неверие Макколи в ее способность помочь действовало на нервы. К тому времени, как Бренч подал сигнал, что возвращается, Дженна была готова сама его застрелить. Вскоре она увидела, что Макколи не один. Улыбаясь, она поднялась с земли. Старый Чарли хорошо выдрессировал гнедого.

– Кто бы это ни был, он ушел, – сказал Бренч, подойдя ближе, – но мы его найдем. На этих холмах не так много мест, где можно скрыться.

– Думаешь, это не Мендоза?

Макколи бросил на нее раздраженный взгляд.

– Стрелял в нас?

– Да, стрелял в нас.

– Из чего? У него ничего не было, кроме той щегольской трости.

Дженна нахмурилась.

– Но… кто же еще?

– Очевидно, кто-то, кому один из нас не по душе.

Бренч помог молодой женщине взобраться в седло, потом подозвал свистом Сатану. Он даже виду не подал, как ему будет не хватать Юджинии за спиной, как приятны были прикосновения ее грудей, когда они карабкались вверх по крутым тропам.

Путники снова двинулись вперед, и спустя какое-то время их уже окружали величественные горы Уосатч, снежные вершины которых утопали в облаках. Вскоре Дженна заметила, что, отгороженный невысокой грядой, почти параллельно их курсу тянется еще один каньон. Когда Макколи свернул на тропу, что вела к нему, Юджиния запротестовала:

– Куда мы едем?

– В Парк-Сити.

– Зачем?

– Дела.

Черт возьми, из него каждое слово клещами вытаскивать надо!

– Дела поважнее, чем поимка убийцы твоего брата?

Бренч только пожал плечами.

– А как же я? Мне нужно искать Мендозу.

– Мендоза будет стремиться попасть в город, где можно заняться любимым делом и затеряться среди местных жителей. Здешние поселения мормонские; в них запрещены азартные игры. Поэтому остаются золотые прииски, и Парк-Сити – ближайший подходящий пункт.

Этот город показался Дженне местом, где можно поискать и отца. Мысли о семье заставили молодую женщину задуматься о судьбе брата Макколи, и она спросила, как был убит Слоан.

Бренч ответил не сразу. Вопрос Юджинии напомнил ему, что нельзя забывать о своей основной цели. Молодая женщина слишком отвлекала его. Макколи решил, что разговор о Слоа-не поможет ему сосредоточиться на том, чем он должен заниматься.

– Пистолетный выстрел из переулка в Парк-Сити.

– Прямо как с Леонардом Снайпом, – прошептала Дженна.

– Леонард Снайп?

– Агент Пинкертона, которого застрелили в Денвере. – Дженна нахмурилась. – Ты не находил игральную карту возле тела?

Макколи кивнул.

– Пиковый валет.

– Визитная карточка Мендозы, так мне сказали. – Парень явно не скучал без работы. Интересно, откуда у него берется время еще и на азартные игры? – Я две недели выслеживала его, мотаясь от Денвера до Солт-Лейк-Сити. Когда был убит твой брат?

– Почти четыре недели назад. После этого Мендоза дал деру через Скалистые горы,[27]27
  Скалистые горы – крупнейшая горная система в Кордильерах Северной Америки, образующая их восточную ветвь. Тянется по территории США и Канады.


[Закрыть] а я был у него на хвосте.

– Перевалы уже были проходимы?

– Мы прорвались.

– Знаешь, Макколи, ты просто золотая жила сведений.

Он усмехнулся.

– По-моему, я просил называть меня Бренчем.

– Я зову по имени только друзей… Макколи.

– А ты умеешь задеть за живое!

Говоря это, Бренч осознал, что так оно и было: его действительно задевало то, что Дженна не считает его своим другом.

В молодости, когда Макколи по десять и больше часов в день работал в шахтах, у него не было времени на друзей. После войны его тяготили жуткие воспоминания, и он не знал, как с ними быть, и только «Молли Магвайрс»[28]28
  «Молли Магвайрс» – тайная организация шахтеров ирландского происхождения (1867–1877), была инициатором волнений пенсильванских горняков в 1870-е гг. Призывала к террору, направленному против владельцев и управляющих шахт. Ее члены совершили ряд дерзких и жестоких убийств.


[Закрыть] дала ему новую цель, ради которой стоило жить. Женитьба на Лилибет заставила Бренча держать всех мужчин, не исключая даже собственных братьев, на расстоянии – пока она не сбежала с горным мастером и не развелась с ним.

В Колорадо он встретил Рембрандта, и они со стариком очень сблизились. Они нуждались друг в друге, так чувствовал Макколи. Они оба бежали от прошлого. Но если Бренч забывался, подвергая свою жизнь опасностям, неизбежным при охране перевозимого золота, Рембрандт пытался утопить горе в виски.

Что до Юджинии, то это совсем другая история. Разговор, который они сейчас вели, можно было пока считать самым дружелюбным. Бренч улыбнулся, вспомнив, как Юджиния осмелилась напасть на него в его же лагере в первую ночь в Эхо-Каньоне. Она храбрая, с этим не поспоришь. А еще у нее есть шипы, острые, как «арканзасская зубочистка».[29]29
  «Арканзасская зубочистка» – длинный охотничий нож, который арканзасские поселенцы в первой половине XIX в. использовали не только для разделки мяса и как орудие кровавых вендетт, но и в качестве зубочистки.


[Закрыть] И колючие, как кусты ежевики. Но эти ягоды настолько вкусны, что охотника ими полакомиться не останавливает перспектива быть исколотым.

Мысль о том, как приятно было, проснувшись этим утром, обнаружить Юджинию в своих объятиях, стерла улыбку с лица Макколи. Лучше думать о Слоане, сказал он себе. И все же он осознавал, что они с младшим братом никогда не были близки.

Семилетняя разница в возрасте разделила их. В прошлый раз, когда Бренч был дома, со Слоаном все было в порядке, он ходил за старшим братом, не сводя с того глаз, в которых светилось обожание. Месяц назад, когда Макколи смотрел на пронзенное пулей тело Слоана, на его юное лицо, частично обросшее, как и у него самого, бородой, ему казалось, что он видит мертвым себя – так они с братом были похожи.

Вся жизнь тогда пронеслась перед глазами Бренча, заставив признать неминуемость собственной смерти и задуматься о том, как случилось, что испарились его возвышенные мечты – организовать на каждой шахте Америки профсоюз, покончить с детским трудом, четырнадцатичасовым рабочим днем и превращением в своего рода рабов шахтеров, которые жили в поселках, принадлежащих компаниям.

«Пинкертоны – вот что случилось», – со злостью напомнил себе Макколи.

Могли ли они нанять Мендозу, чтобы выследить его? Пуля, лишившая жизни Слоана, предназначалась Бренчу. Других разумных объяснений не было.

Я доберусь до этого подонка ради тебя, Слоан! Ничто и никто меня не остановит, обещаю.

Даже ведьма по имени Юджиния Ли-Уиттингтон.

Глава шестая

Бренч натянул поводья и остановил лошадь у двухэтажного некрашеного здания с односкатной крышей, спрятавшейся за высоким декоративным фасадом. Дом был зажат между «Дворцом Покера Келли» и салуном «Голубой рог». Окинув взглядом Мэйн-стрит, Дженна решила, что здесь, должно быть, десятка два салунов и игорных домов. Возможно, Макколи прав, и Мендоза действительно направился в Парк-Сити – город был раем для всякого рода мошенников.

Заинтересовавшись, почему они остановились именно у этого здания, Юджиния посмотрела на вывеску над головой. На ней было написано «Гостиница и лавка "Серебряный слиток"».

Бренч спешился и подошел помочь своей спутнице. Тепло волной пробежало по телу Юджинии, когда Макколи подхватил ее и поставил на ноги, крепко удерживая за талию сильными руками. Он был так близко, что молодая женщина чувствовала тепло его тела. Взгляд у Бренча был холодным и оценивающим, его непроницаемые глаза излучали зеленый свет. Долгое мгновение Дженна и Бренч смотрели друг на друга, и каждый старался прочесть чужие мысли. Потом Макколи отступил и опустил одну руку. Оставив вторую на талии Дженны, он повел молодую женщину вверх по ступенькам к широкому крыльцу магазина.

Заскрипело кресло-качалка, и навстречу молодым людям вышел болезненного вида мужчина. На нем было длинное свободное пальто из хорошего твида и модный темно-синий жилет – с золотой цепочкой для часов и всем прочим, и все это сочеталось с джинсовыми рабочими брюками желто-коричневого цвета и башмаками с брезентовым верхом. Широкополая ковбойская шляпа выглядела так, словно ее пожевал осел, а платок, повязанный вокруг шеи вместо галстука, был изрядно потрепан.

Как и Бренч Макколи, этот мужчина носил бороду. Только у Макколи она была аккуратно и коротко подстрижена, а незнакомец отпустил длинную, густую, белую как снег бороду. Лишь по курительной трубке можно было определить, где в этой бороде спрятан рот. «Ему бы еще кирку в руку и ослика рядом, – подумала Дженна, – и получится самый настоящий старатель».

Речь незнакомца, когда тот обратился к Макколи, была речью культурного, образованного человека, а голос оказался чистым и звучным, а не мягким и слабым, как предполагала Юджиния. Выражение тревоги и теплоты на лице старика наполнили сердце Дженны тоской. Почему таким не мог быть ее дед, Бенедикт Тредуэлл, холодный и суровый человек со взглядом деспота, под которым она чувствовала себя гадкой и нелюбимой?

– Привет, Попс,[30]30
  Здесь игра слов: Pops (Попс) может означать также «отец» или «папаша» в разговорной речи.


[Закрыть] – Бренч улыбнулся, пожав руку старика. – Тут все в порядке?

– Ты вовремя вернулся домой, – Попс бросил взгляд на Юджинию, будто не знал, можно ли при ней говорить. – Мне хочется поскорее узнать твое мнение по поводу подрывных работ, которые мы проводили во втором штреке.[31]31
  Штрек – горизонтальная выработка.


[Закрыть]

Бренч полез в карман за табаком.

– Неожиданный результат?

– Можно и так сказать.

Поймав пытливый взгляд старика, Дженна пожалела, что у нее не было возможности привести себя в порядок. Подобно Бренчу вся она была в грязи. Волосы, которые она спрятала под низко надвинутой на глаза шляпой, тоже были перепачканы.

– Ты ведь не станешь говорить, будто щеночек, что рядом с тобой, и есть тот мерзавец, который застрелил твоего брата? – поинтересовался Попс. – По виду ему не хватит злости, чтобы убить зайца, не говоря уже о взрослом мужчине.

Бренч завернул концы самокрутки, чтобы не высыпался табак, и усмехнулся.

– Не стоит недооценивать этого «щеночка». У нее самый злобный лай из всех, что мне доводилось слышать, да и укус не из приятных.

Взгляд выцветших серых глаз скользнул по мешковатым брюкам и мальчишеской куртке.

– Она, значит. Ну и ну! Сейчас не знаешь, чего ожидать от женщин, правда?

Бренч посмотрел на Дженну сквозь табачный дым.

– Особенно от этой. Но она, определенно, относится к женскому полу.

Словно в подтверждение сказанного, Макколи сдернул с Юджинии шляпу. Волосы рассыпались по плечам спутанными темными завитками, а взгляд дымчато-голубых глаз обжег Бренча. Дженне пришла в голову невероятная мысль, будто в тоне Макколи прозвучали нотки восхищения. Затем Бренч повернулся к старику. Тот резко выпрямился и встревоженно наморщил лоб.

– С тобой все в порядке, Попс?

И тут Дженна заметила, что старик побледнел как полотно, а глаза его остекленели. Трубка вывалилась изо рта, но Попс, похоже, не заметил этого.

Бренч своими сильными руками обхватил старика за плечи, не давая тому упасть.

– Черт, ты что, опять прикладывался к бутылке?

Попс оторвал взгляд от Дженны. Прокашлявшись, он сказал:

– Нет, я в порядке, сынок, в порядке. Наверное, поперхнулся и втянул дым в легкие.

Бренч поднял с крыльца трубку и протянул ее старику. Они молча стояли, пока Попс вычищал из трубки недокуренный табак. Все еще хмурясь, Макколи окинул старика проницательным, оценивающим взглядом.

– Кстати, не проезжал ли здесь утром какой-нибудь незнакомец?

Попс удивленно посмотрел на Бренча.

– Думаешь, убийца настолько глуп, что вернется сюда?

Макколи пожал плечами.

– Мы потеряли его во время грозы прошлой ночью в Каньоне Переселенцев. Он не осмелился бы вернуться в Солт-Лейк. Если он думает, что я все еще преследую его, ориентируясь по оставленным на раскисшей дороге следам, то может заехать сюда, чтобы какое-то время отсидеться. Никто его не опознает, кроме меня. И Юджинии, – он повернулся к молодой женщине. – Прошу прощения. Юджиния Ли-Уиттингтон, познакомьтесь с Рембрандтом, моим партнером.

Дженна протянула старику руку.

– Вы отец Бренча?

Бренч усмехнулся, но Рембрандт очень бережно взял руку молодой женщины в свою, длинную и тонкую, и сказал:

– Нет, к сожалению, только его партнер и друг. Надеюсь, мы с вами тоже станем хорошими друзьями.

– Было бы здорово.

Чувствуя себя неловко под внимательным взглядом серых глаз, ставшим вдруг необычайно пытливым, Дженна размышляла, как бы разрядить обстановку. Высвободив руку, она полезла в карман и достала поблекшую фотографию.

– Возможно, вы сможете мне помочь. Вам нигде не встречался этот человек? Я пытаюсь найти его.

Взгляд Юджинии метнулся к Бренчу и тут же вернулся обратно. Заметив страх и неуверенность в дымчато-голубых глазах, Макколи подошел ближе, чтобы лучше разглядеть фотографию. Женщина, как две капли воды похожая на Юджинию и примерно такого же возраста, стояла, положив руку на плечо сидящему на стуле мужчине. Это, несомненно, были родители Юджиний. Женщина была симпатичной, но ей недоставало огня и твердости характера, отличавших Юджинию. Мужчина тридцати с небольшим лет был гладко выбрит, и глаза его сияли, будто весь мир лежал у его ног, и он знал об этом.

– Твой отец? – спросил Рембрандт.

– Да, мой отец.

Голос молодой женщины был безжалостным, даже убийственным, как острый нож за поясом у Бренча.

У Рембрандта затряслись руки, и он, наверное, выронил бы фотографию, если бы Дженна вовремя ее не забрала.

– Вы уверены, что с вами все в порядке? – спросила Юджиния.

– Да, я только отдохну здесь еще пару минут. А вы идите. Бренч, Маура дождаться тебя не могла.

– Хорошо, Попс, но я вернусь проверить как у тебя дела. – Макколи властно обхватил Дженну за талию. – Пойдем. В этих краях мало женщин, так что Маура вполне может все уши тебе прожужжать, но ты поймешь, что она хорошая женщина, как только она замолчит, чтобы перевести дух.

Лавка «Серебряный слиток» походила на большинство магазинчиков, которые Дженна видела в маленьких городках на Западе, если не считать сверкающих слитков золота и серебра, сложенных на платформенные весы под вывеской «Экспресс-контора». Несколько человек беседовали о чем-то, наблюдая за взвешиванием слитков. Ароматный дым сигар и трубок облаком висел над их головами.

Вдоль стен тянулись полки, заставленные разнообразным – от башмаков до консервов – товаром. Среди зонтов, фонариков, медных чайников, лопат, кирок и умывальников, что свисали с потолка, выделялась одноместная латунная клеть подъемника. В стеклянных лотках на прилавках лежали карманные ножи, курительные трубки и часы. На краю одного из прилавков стояла изящная красная кофемолка.

Дженна вдохнула привычную смесь запахов картошки и едких паров керосина. Шерсть, черный порох, корица, лук. Соленья и мята. У Дженны заурчало в животе. Они не ели с самого утра.

В центре комнаты, между бочонками с крекерами и корзинами с овощами, возле раскаленной пузатой кухонной плиты, пахнущей дымом, стояло с полдюжины стульев. На столе Дженна увидела доску с уже расставленными, готовыми к бою шашками.

Все находящиеся в комнате мужчины смотрели на Юджинию так, словно она была особой королевской крови. Шляпы слетели с голов, недокуренные сигары оказались под ногами. Бросив на Бренча нервный взгляд, молодая женщина собралась было сказать, что лучше подождет его на улице, как вдруг из-за конторки вышел подросток в нарукавниках.

– Мам! Смотри, это дядя Бренч!

Рыжеволосая женщина с веснушками на носу и кожей кремового цвета выбежала из дальнего угла комнаты и бросилась в объятия Бренчу.

– Хвала Господу, ты вернулся целым и невредимым! Сегодня вечером я прочитаю десять молитв, можешь быть уверен. И я закажу отцу О'Коннору новенну,[32]32
  Новенна – в католицизме девятидневное моление.


[Закрыть] когда он зайдет в следующий раз.

– Что? А как же свечи для Богородицы?

– Да, это я тоже сделаю, с превеликой радостью.

Смеясь, Бренч подхватил женщину на руки и закружил по комнате. Юбки рыжеволосой незнакомки вздымались, словно от порыва ветра. Женщина уткнулась лицом в шею Макколи. Когда Бренч поставил ее на ноги, она провела руками по его лицу и широким плечам, потом отступила назад, чтобы осмотреть его полностью, будто проверяя, цел ли он. Наконец она довольно улыбнулась и снова прижалась к Бренчу. Лицо рыжеволосой женщины просто светилось любовью, и Дженна ощутила болезненный укол, причиной которого отказалась признать ревность.

– Ну что, ты поймал его? – Женщина посерьезнела. – Все кончено?

– Еще нет, но я скоро доберусь до него.

Макколи перевел взгляд на Юджинию, и та поспешила отвернуться, испугавшись, как бы он не разгадал ее чувства по выражению лица. Она ведь просто завидовала близким отношениям, связывавшим пару. Без братьев, сестер и друзей детство Дженны было очень одиноким. Но Бренч, конечно, истолкует ее чувства с точки зрения своего мужского эго.

– Маура, это Юджиния, – Макколи обнял женщину одной рукой и с любовью посмотрел на нее. – Маура помогает здесь вести дела.

Улыбнувшись, женщина протянула Юджинии руку.

– Очень приятно познакомиться с тобой, Юджиния. В этой дыре, куда затащил меня муж, так мало женщин. Новому лицу всегда невероятно рады.

Когда Дженна пожала маленькую мозолистую руку, Маура прильнула к ее уху и прошептала достаточно громко, чтобы услышал Бренч:

– Он, конечно, об этом не говорит, потому что, полагаю, стесняется меня; но правда в том, что этот неотесанный здоровяк приходится мне братом, и если внимательно посмотреть на нас, сходство можно уловить.

Дженна заставила себя улыбнуться, чтобы удержать вздох облегчения. Бренч отвергнул обвинение сестры, сказав:

– Не слушай Мауру. Вся сладкоречивость нашего рода досталась ей.

– Ну да, а тебе, судя по всему, ни капли не перепало, – подколола его Маура.

Дженна засмеялась.

– Он свое получил, ручаюсь. Рада познакомиться с тобой, Маура. Бренч не говорил, что у него есть сестра.

– Нас две, если бы только он соизволил это признать, – Маура укоризненно посмотрела на Бренча, а потом подхватила Дженну под руку. – Пойдем поболтаем, пока я нагрею воды, чтобы ты могла помыться и переодеться. Жуть как хочется узнать о том, что сейчас в моде. В этой Богом забытой дыре невозможно достать даже «Гоудиз ледиз бук».[33]33
  Журнал для женщин, основан Л. Гоуди в Филадельфии в 1830 году.


[Закрыть]

Дженна бросила на Бренча растерянный взгляд.

– Почему Маура говорит с таким очаровательным акцентом, а у тебя его нет?

– У меня сохранился такой сильный акцент, потому что я жила в округе Скулкилл, в Пенсильвании, – сказала Маура. – Там было так много ирландцев, что казалось, будто по-прежнему живешь в Ирландии. Кроме того, мне было семь лет, когда семья переехала в Америку, а мой скиталец-брат родился и вырос здесь. А тот акцент, что у него еще оставался, он потерял, прожив несколько лет вдали от дома.

Дженна удивленно подняла бровь.

– Ты старше Бренча?

– На десять лет, но очень мило с твоей стороны думать, что я моложе. – Маура подмигнула Бренчу. – Я постараюсь не отпускать от себя Юджинию, дорогой братец. Ты ведь не против, да?

– Нисколько, – ответил Макколи и удивился, осознав, что это больше, чем правда.

Бренч подмигнул Мауре, благодарный за то, что она умолчала, как трудно было ему справиться с акцентом. Наемный стрелок не может позволить себе такую заметную отличительную черту. Но лучше, чтобы поменьше говорили о его занятиях.

Маура повела Юджинию в жилые комнаты в одном из торцов здания, а Бренч неторопливо пошел за Рембрандтом. Старик, тихо шаркая, вошел в дом и сел за стол с доской. Бренч поставил ногу на скамью и уперся локтем в бедро.

– Ну что, Попс, не хочешь рассказать, что тебя беспокоит?

– Я лучше расскажу тебе об этом в шахте. – Он многозначительно посмотрел на мужчин, наблюдавших за дверью, за которой скрылись Маура и Юджиния. – Этот вопрос лучше обсуждать без лишних свидетелей.

– Хорошо, отправимся туда после ужина.

Бренч отвлекся, когда Маура, ее старшая дочь Кэтлин и Юджиния вернулись, неся по два ведра горячей воды. Мужчины в комнате снова обнажили головы. Как только женщины юркнули на лестницу, подросток в нарукавниках подошел к Бренчу. Его прыщавое лицо горело от смущения.

– Дядя Бренч, те люди… В общем, они послали меня спросить, кто эта леди.

Бренч усмехнулся и достал бумагу для самокрутки.

– Я знал, что Юджиния произведет фурор, но как посмотришь на этих болванов, кажется, будто кроме нее в городе вообще нет женщин.

– Если не считать проституток и нескольких замужних женщин, она на самом деле единственная женщина в городе. По крайней мере, подходящего возраста, – вмешался Рембрандт. – Встретить на золотых приисках такую молодую леди – все равно что наткнуться на основную жилу. И если бы пришлось выбирать между этими двумя вариантами, некоторые из здешних парней, наверное, решили бы побороться за Юджинию. Честно говоря, я их понимаю. Юджиния очень мила.

– Да уж… – Бренч нехорошим взглядом окинул собравшихся в комнате мужчин. – Если я замечу, что кто-то из них забывается, брошу его на дно самой глубокой шахты, какую только смогу найти. Скажи им, Пэдди, что она друг и находится под моей защитой.

– Хорошо, дядя Бренч.

Пэдди вернулся к клиентам.

Рембрандт улыбнулся, в глазах его блеснул лукавый огонек.

– Ты сам хочешь за нее побороться, сынок?

На мгновение показалось, что Макколи застали врасплох. Потом он нахмурился и проворчал:

– Забудь. Возникали еще какие-нибудь проблемы?

– О, проблемы есть всегда. Мне пришлось уволить этого новичка, братца Джека.[34]34
  Братец Джек – прозвище уроженца Корнуолла, особенно распространенное среди горняков.


[Закрыть] Чертов корнуоллец вшил в штаны потайные карманы и пытался утянуть домой десять фунтов[35]35
  10 фунтов – 3,73 кг.


[Закрыть] руды. Еще жаловались на нового пробирщика. Такое впечатление, что практически каждый образец, который ему приносят, он оценивает как самый высококачественный. Подозреваю, что он берет взятки, чтобы владельцы участка могли при продаже назначать более высокие цены.

Маура и Кэтлин спустились по лестнице с пустыми ведрами в руках. Юджиния, очевидно, принимала ванну. Бренч поднял взгляд к потолку; воображение его разыгралось не на шутку.

– Ты меня слышал, Бренч?

Макколи вздрогнул, а потом сказал:

– Н-да, может быть, стоит подстроить нашему пробирщику ловушку: отослать ему кусок обычного камня и посмотреть, как он его оценит.

– Хорошая идея. Думаю, я схожу в «МакГенри-Хаус» и узнаю, что по этому поводу думают другие владельцы шахт. Не желаешь присоединиться?

Бренч почти не слышал собеседника. Маура снова вынырнула из кухни с огромным чайником, полным воды. Макколи бросил окурок в плевательницу.

– Эй, сестренка, этот чайник слишком тяжел для тебя. Я отнесу его наверх, если нальешь мне чашечку твоего чудесного кофе.

– Сам готовь себе кофе и перестань подлизываться. Это вода Дженне для ополаскивания волос.

– Дженне?

Маура посмотрела на брата, как на сумасшедшего.

– Ну да, твоей подруге. Ты что, уже забыл о ней?

– Ты хотела сказать – Юджинии?

– Она попросила называть ее Дженной. На мой взгляд, это имя ей больше подходит.

В ответ Бренч только насупил брови. Он забрал у сестры чайник, стараясь взяться за то место, где горячую ручку закрывало полотенце.

– Готовь кофе. Давай-давай.

Обрадованная небывалым интересом брата к молодой женщине, Маура лишь для приличия возразила:

– Но ведь она в ванной. Как же она возьмет у тебя чайник?

Бренч нагнулся и зашептал на ухо сестре, подражая ее провинциальному акценту:

– Я отдам его ей в руки и, понятное дело, закрою при этом глаза.

Услышав, что дверь открылась и в комнату зашли, Дженна подняла руку и сказала:

– Ты как раз вовремя, Маура. Мне мыло попало в глаза. Дай, пожалуйста, полотенце.

– С удовольствием.

Молодая женщина широко раскрыла глаза.

– Бренч! Ах… – В глазах запекло, и Дженна вырвала пушистое махровое полотенце из рук Бренча. Она стала вытирать глаза, и последовавший гневный возглас прозвучал приглушенно: – Как ты здесь оказался? Я попросила закрыть дверь, а ключ от всех дверей гостиницы у Мауры.

– Поскольку я являюсь совладельцем этой гостиницы, у меня есть собственный ключ, который подходит ко всем дверям.

В подтверждение сказанного щелкнул замок, и дверь снова оказалась запертой.

Все еще моргая от едкого мыла, Дженна утопила полотенце в воде, чтобы прикрыться, и гневно посмотрела на Бренча.

– Что ты себе позволяешь? Впрочем, ты уже видел все, что хотел. Можешь проваливать.

Он улыбнулся.

– Всем должно везти по очереди, помнишь? Ты ведь видела, как я принимаю ванну.

– Я помню: доверять тебе – все равно что поручить мыши охранять кусок сыра.

– Ну что ты, зачем же сразу сердиться. А я собирался было предложить потереть тебе спинку.

– Спасибо, не надо, просто убирайся отсюда и оставь меня в покое.

Темные волосы молодой женщины, скрученные узлом, лежали на ее правом плече, контрастируя с кожей цвета слоновой кости, безупречную гладкость которой нарушали лишь следы от мочалки – коричневато-красные полоски под белой пеной. Насыщенный запах мыла вместе с паром поднимался к ноздрям Бренча вместе с едва уловимым ароматом, который он уже стал распознавать как собственный запах Юджинии. Полотенце пропиталось водой и облепило груди молодой женщины. А ниже оно проваливалось между ног, сияя чистой белизной на фоне разгоряченной, раскрасневшейся кожи выглядывавших из воды колен.

Господи, как она прекрасна! Щеки Юджинии раскраснелись от горячей воды, в глазах полыхали огоньки гнева, а губы… Святые праведники, да ведь они умоляли о поцелуе! Острое желание вытащить Дженну из ванны и проверить, так ли хороша ее кожа на вкус, как выглядит, было непреодолимым. Бренчу хотелось исследовать каждый дюйм ее тела, прикасаться к ней, целовать ее, чувствовать на себе ее руки, а самому проникать глубоко-глубоко в ее тело.

Только стремление защищать Юджинию, оберегать ее от всего дурного, заставляло Макколи оставаться на месте, терпя боль в налитых кровью чреслах.

Дженна заметила, что взгляд Бренча помутнел от страсти, его тело стало напряженным, но он старался держать себя в руках. Молодая женщина позволила взгляду скользнуть вниз по мускулистому, сильному телу Макколи и ощутила трепет во всем теле, когда стало понятно, почему вздыбилась джинсовая ткань его брюк. Волнение и страх, словно молния, пробежали по жилам, настолько обострив чувственное восприятие, что Юджиния вдруг явственно ощутила грубое полотенце на груди, тяжесть промокшей ткани на животе. Соски затвердели, а дыхание стало неровным.