Текст книги "Почерк судьбы"

Глава 16

Ханна

За 14 дней до этого, 19 декабря, понедельник, 16 часов 47 минут

– Ух, на улице холодно, я просто в ходячую сосульку превратилась. Нам всем нужно горячее какао, и немедленно! – Щеки Лизы горели темно-красным румянцем, когда она, спотыкаясь, ввалилась в прихожую «Шумной компании» с семью дрожащими детьми.

Добрый час она проторчала с ними в Эппендорфском парке, потому что карапузы настаивали на битве снежками. Теперь же они замерзли, несмотря на шапки, шарфы и непромокаемые термокостюмы, но у всех на лицах сияли довольные улыбки.

Ханна улыбнулась, глядя на них: нет ничего веселее для малышей, чем резвиться в снегу. Так было и в ее детстве. Если, вооружившись большим, плотно слепленным снежком, визжа от радости, прицельным броском попадаешь противнику прямо по затылку, тогда и минусовой температуры совершенно не замечаешь. Ее саму, когда она была еще совсем маленькой девочкой, охватывал восторг, как только выпадал первый снег. Ее родители всякий раз доставали из подвала старые деревянные санки и на них тащили дочку за собой в ближайший парк, где Ханна и отец устраивали настоящие снежные баталии.

– Эй! Ханна, спустись на землю, мы потребовали какао! – Лиза стояла прямо перед подругой и смотрела на нее с удивлением.

– Извини, я задумалась.

– Я это заметила, – произнесла Лиза, – у тебя совершенно остекленевший взгляд. – Она подмигнула Ханне. – Дай-ка отгадаю. Это все из-за Симона.

– Не отгадала, из-за воспоминаний.

– Понимаю. Memories, memories[21]21
  Воспоминания о прошлом (англ.).


[Закрыть].

– Точно. – Ханна указала рукой в сторону кухни. – Какао уже приготовлено и стоит на плите.

– Супер! – Лиза довольно потерла руки. – Тогда все еще есть шанс, что мы обойдемся без обморожений.

Она сняла зимнюю куртку, повесила ее в шкаф и принялась по очереди снимать верхнюю одежду с детей. Ханна же отправилась в общую комнату, где с восемью детьми в комфортных – плюс двадцать два градуса – условиях еще одна воспитательница мастерила из золотистой бумаги рождественские звезды и ангелов. Третьей группой занималась мать Ханны, Сибилла; они отправились на экскурсию в полицейский участок и вскоре должны были вернуться.

Оптимистические прогнозы Лизы и Ханны оправдались, даже более того. Огромный интерес после открытия не спал, а даже возрос. Очевидно, сработал «беспроводной телеграф» и те четыре статьи, которые Симону удалось опубликовать. К сожалению, не за гонорар, а как рекламные тексты. Позвонила даже бывшая начальница девушек и угрюмо произнесла: «Вы же могли и мне рассказать о своих идеях». На что они ответили: «Мы говорили, но вы не слышали». К ним стали привозить детей даже из отдаленных районов, таких как Бланкенезе и Зазель.

Ханне и Лизе ничего не оставалось, кроме как уговорить родителей влиться в их коллектив и работать со списком очередников. Кроме их матерей, Сибиллы и Барбары, в «Шумной компании» работали и другие помощники, студенты педагогических отделений вузов и будущие воспитатели. Таким большим штат стал не только потому, что им нужно было открываться уже в первой половине дня, но и потому, что спрос на их услуги значительно возрос. К тому же они устраивали каждые вторые выходные месяца вечеринку с ночевкой. В общем, это был полный успех. Концепт произвел эффект разорвавшейся бомбы! И с рождественскими выплатами в этом году все было намного лучше, чем в прошлом. Лизе и Ханне удалось выдать каждому работнику даже по небольшой праздничной премии в размере пятидесяти евро.

Иногда Ханна досадовала на то, что не набралась смелости и не начала этот проект раньше. Но на самом деле она на себя не сердилась. «Если бы да кабы» не считается, и потом, лучше поздно, чем никогда. Она уже подумывала о расширении, хотя об этом пока еще не говорила ни Симону, ни Лизе. Ханна не хотела, чтобы все решили, что у нее мания величия. Лучше было подождать какое-то время и посмотреть, как ее бизнес-модель станет развиваться.

Кроме того, несмотря на огромный успех этого проекта, Симон совершенно не принимал в нем участия. Это обстоятельство частично гасило энтузиазм Ханны. К сожалению, ее парень спустя две недели после больницы так и не задал свой вопрос, новую работу не нашел, так что настроение у него не улучшилось.

Его здоровье тоже значительно не укрепилось. В основном он проводил время дома, лежа на диване, просматривая какой-нибудь телесериал. Периодически без всякой надежды на успех отправлял куда-нибудь свое резюме и непрерывно ныл, что вообще не в состоянии держаться на ногах. Хоть плачь!

Разумеется, Симон, как и большинство мужчин, с большой фантазией описывал свое жалкое состояние, хоть ему даже в голову не пришло сделать выводы и воспользоваться советами, которые дал ему доктор Фукс.

Ханна догадывалась, в чем на самом деле состояла его проблема. Она была уверена, что он страдает от депрессии, из которой просто не может выйти.

Его плогое физическое самочувствие было лишь симптомом душевного нездоровья и одновременно прекрасным поводом повиснуть у нее на шее.

Вчера рано утром после очередной проведенной без Симона ночи, потому что тому снова хотелось улечься в кровать одному, Ханна поняла, что с нее довольно. Недолго думая она потащила его к своему семейному доктору, чтобы тот основательно обследовал ее парня еще до Рождества. Результаты лабораторных анализов должны были прийти сегодня в первой половине дня, и Ханна вот уже несколько часов ждала звонка от Симона. Наверняка он робко сообщит ей, что врач прописал несколько витаминных препаратов и, кроме всего прочего, посоветовал надевать спортивный костюм и начинать жить полной жизнью.

Симон все не звонил, и Ханна занервничала. Сама она звонить ему не собиралась: она уже достаточно его подталкивала и не хотела становиться «нервной старухой», которая все время наступает ему на пятки.

– У тебя прямо сейчас есть немного времени? – спросила Лиза, когда в четверть седьмого выпроводила детей с мамой Ханны на прогулку и быстро навела порядок в комнате для группы. – Я подумала, что мы могли бы еще раз обговорить план на следующую неделю. Но, конечно, если ты можешь.

Они решили не закрывать «Шумную компанию» на новогодние праздники, после того как оказалось, что их клиенты, пребывая в стрессе из-за рождественской и новогодней суматохи, готовы расплакаться от благодарности за то, что их чада хотя бы на пару часов оторвутся от телевизоров. Разумеется, для Ханны и Лизы это значило, что в праздничные дни им придется обходиться самим. Их помощники все это время будут отдыхать. А Симон… Ну да, Симон.

– Давай обговорим, – сказала Ханна. – Я ничего не имею против.

Она не сумела сдержать громкого вздоха.

– О, как тяжко ты вздохнула! Что случилось?

– Ах, ничего, – отмахнулась Ханна. Но тут же добавила: – Ну, просто я переживаю за Симона.

– Ему опять стало хуже?

– Я бы не сказала. Но и улучшений нет.

– Он сходил еще раз к врачу?

– Вчера утром, – ответила Ханна. – Вернее, я практически притащила его туда. А сегодня должны были прийти результаты анализов, но он пока что мне не звонил.

– Тогда, наверное, ничего плохого не случилось, – заметила Лиза. – Ты же сама всегда говоришь, что отсутствие новостей – это уже хорошие новости.

– Верно. Но я бы обрадовалась, если бы Симон просто сообщил об отсутствии новостей. Я уже несколько часов жду его звонка.

– Ох уж эти мужчины! – Лиза закатила глаза. – Они живут не в той временной зоне, что мы, женщины. Это уже давно известно. Наверняка он погрузился в нирвану компьютера или телевизора и у него даже мысли не возникает, что девушка уже ногти до крови сгрызла.

– Ну… – Ханна беспомощно пожала плечами. – Наверное, ты права.

Видно, она при этом выглядела такой несчастной, что лицо Лизы сразу приняло сочувственное выражение.

– Мне очень жаль, с моей стороны это было несколько бестактно. Ты действительно так за него переживаешь, что ли?

– Еще чего! – Ханна отмахнулась, словно отгоняя все неприятные мысли. – Ну да, то, что он уже давно какой-то вялый, – это и в самом деле странно.

– Но ты ведь только что сказала, что с ним наверняка все в порядке.

– Да, конечно в порядке, но…

– Если хочешь знать мое мнение, – энергично перебила ее подруга, – думаю, в первую очередь его угнетает безработица. И это все.

– Я не вижу непосредственной связи между отсутствием работы и чередой инфекций, – задумчиво произнесла Ханна.

– Одно с другим связано.

– Точно, – улыбнулась Ханна. – Аминь!

Зазвонил мобильный Ханны, она бросилась к куртке, висящей в гардеробе, и выхватила телефон из бокового кармана.

– Ха! – воскликнула она, глядя на экран. – Что называется, не поминай черта…

Она приняла звонок и, запыхавшись, произнесла:

– Ну, привет, черт!

– Привет, – голос Симона показался ей глуховатым.

По одному этому слову можно было сказать, что он как-то подозрительно спокоен. У Ханны вновь ушла земля из-под ног, как тогда, в больнице. Ей даже пришлось опереться рукой о стену.

– Это я, – продолжил он, не обратив внимания на ее чудаковатое приветствие. Это тоже показалось Ханне странным.

– С тобой все в порядке?

– Да.

Всего две буквы – и волна облегчения нахлынула на Ханну, хотя ее бросало то в жар, то в холод.

– Слава богу! – прошептала она, закрыв глаза. Только сейчас Ханна осознала, насколько сильно волновалась, но признаться себе в этом не хотела. – И что сказал врач? – спросила она и открыла глаза.

Лицо Лизы сияло, подруга кивала и показывала поднятые большие пальцы.

– Это не так важно, – ответил Симон. – Важно одно: чтобы ты сейчас как можно скорее поехала домой, надела самое красивое платье и ждала меня, а я тебя через час заберу.

– Что? Не понимаю ни единого слова!

– Поезжай домой, – медленно повторил Симон, и она ясно представила, как он ухмыляется, – надень красивое платье и будь готова к половине восьмого.

– И к чему же?

– Не скажу, это сюрприз.

– Дай-ка отгадаю… – Ее голос сорвался от волнения. – Ты получил новую работу!

– Тут я тебя вынужден разочаровать, – сказал Симон, – я все еще безработный.

– Ты можешь не делать из всего тайну и просто сказать мне, что случилось?

– Ты это скоро узнаешь.

– Симон! – возмущенно воскликнула она. – Я хочу знать прямо сейчас, что ты задумал.

– Нет.

Больше он ничего не сказал. Когда раздались гудки отбоя, Ханна растерянно посмотрела на телефон.

– Что такое? – спросила Лиза.

– Понятия не имею. Мне нужно надеть платье и ждать, когда он меня заберет из дому.

– Так он нашел новую работу?

Ханна покачала головой:

– Точно нет.

– Хм.

Подруга некоторое время беспомощно смотрела на нее. Но потом ее лицо засияло, и она от восторга захлопала в ладоши.

– У-и-и-и! – завизжала она. – Так это же еще лучше!

– Что лучше? Я ни черта не понимаю.

– Ханна! – Лиза строго взглянула на нее. – Это ведь лежит на поверхности! Ты же не тугодум.

– Что лежит на поверхности?

– Сегодня самый главный вечер: Симон собирается сделать тебе предложение!

– Ты серьезно так считаешь?

– Ну конечно! Что же это еще может быть, раз он все-таки не нашел новую работу? Симон не стал бы тебя просить приодеться, только чтобы сообщить тебе о том, какой у него уровень холестерина.

– Наверное, – согласилась Ханна.

– Черт, как здорово! Наконец-то хоть что-то произойдет! – Потом ее губы скривились в ухмылке: – Правда, не в моей жизни.

– Ну прости, пожалуйста, – утешала ее Ханна. – Я уверена, что и перед тобой вскоре встанет на колено хороший парень. Ну а пока, – она обвела обеими руками помещение, – посмотри вокруг! Думаю, что за прошедшие несколько недель случилась куча всего.

– Да, ты права, – не стала возражать Лиза. – Но я ведь говорю о чем-то по-настоящему важном. О чем-то значительном. О чем-то… – она подыскивала нужное слово, – чем-то решающем в жизни!

Глава 17

Йонатан

3 января, среда, 9 часов 11 минут

Йонатан принял душ после своей обычной пробежки, оделся и позавтракал. Потом сел за письменный стол и просмотрел стопку документов, которые ему вчера оставил Маркус Боде. Йонатан понимал, что как руководитель издательства он несет за него ответственность и должен этим заниматься, но делать этого ему совершенно не хотелось.

По большому счету, Маркус Боде мог бы управлять издательством, как посчитал бы нужным. Йонатан ему полностью доверял.

Вот только если тому об этом сказать, это будет что-то вроде объявления о банкротстве издательства, поэтому Йонатану ничего не оставалось, кроме как проработать по крайней мере основные моменты.

Йонатан взглянул на длинные колонки цифр. Некоторые места Боде пометил маркером. Йонатан почувствовал себя полным идиотом, потому что с ходу не мог понять, на что хотел обратить его внимание коммерческий директор. Ему было невыносимо тяжело признаться в этом даже себе. У Йонатана возникло чувство, что он бредет по мрачной долине неведения. Когда отец отправлял его изучать философию и сравнительное литературоведение, он, улыбаясь, говорил, что коммерческую сторону дела сын освоит «с самых азов» прямо в издательстве. Последнее оказалось преувеличением. Осознав это, Вольфганг Гриф решил, что в издательстве его сын годится только для репрезентативных функций. Йонатан и сегодня не знал, что повлияло на отцовскую оценку, но теперь это не имело значения, ведь в результате этого решения Йонатану досталась роль, с которой он всегда успешно справлялся.

Возможно, со стороны казалось, что Йонатан – настоящий издатель и заботится о том, чтобы авторов замечали и ценили. А кто не любит вкусно поесть и поболтать при этом со сведущими людьми о хорошей литературе? В действительности же важные решения принимал отец. Даже когда тот уже официально отошел от дел, все равно считался в издательстве серым кардиналом.

Во всяком случае, так было, пока Вольфганг Гриф не заболел настолько серьезно, что Йонатан уже просто не мог положиться на его мнение. Но ситуация оказалась не столь трагичной. Маркус Боде оказался замечательным коммерческим директором, и в издательстве все шло своим чередом. До теперешнего момента. Йонатан понял, в какой переплет попал. Стоит ли признаться коммерческому директору, что он совершенно ничего не смыслит в управлении и финансах фирмы и уж тем более в бухгалтерии?

Йонатан смотрел на бумаги еще несколько минут, потом со вздохом сгреб их в кучу, отодвинул в сторону и взял в руки свежий номер «Гамбургер нахрихтен». Проблемами издательства он займется позже, а начать день ему хотелось с приятного утреннего чтения.

С досадой он заметил, что титульный лист газеты надорван. Он решил, что непременно должен серьезно поговорить с почтальоном, чтобы тот впредь был внимательнее, засовывая газету в почтовый ящик. Йонатан должен подать жалобу. Неужели действительно трудно аккуратно свернуть газету и целой сунуть ее в идеально подходящий газетный ящик-трубку на входной двери? Ему так не казалось.

Йонатан бегло, но с интересом просмотрел свежие объявления, подчеркнул отточенным карандашом в нескольких местах грамматические и орфографические ошибки, прочитал спортивные новости – спорт для Йонатана имел какой-то смысл, только если им активно заниматься, а не просто читать о достижениях других, – и наконец принялся за фельетоны.

Спустя полчаса, когда он сворачивал газету, чтобы положить ее на письменный стол, в подвале первой страницы ему в глаза бросилось объявление:

В интересах газеты: после Нового года пропал сотрудник «Гамбургер нахрихтен»!

Гамбург. В понедельник пропал тридцатипятилетний Симон Кламм, проживающий в районе Гамбург-Хоэнфельде. Господин Кламм – давний сотрудник «Гамбургер нахрихтен», поэтому мы срочно публикуем это объявление. Полиция считает: не исключено, что Симон Кламм совершил самоубийство. Поскольку речь может идти о жизни и сме…

Ну да, здесь статья обрывалась благодаря почтальону.

Как раз в конце должны быть точные данные и фото пропавшего, а конца-то и не было. Какое свинство!

Имя Симон Кламм показалось Йонатану знакомым. Но почему? Может, Йонатан его знал? Нет, не знал, память у него была безупречной. Возможно, он не раз читал его статьи. Вероятно, этот Кламм был членом команды «Гамбургер нахрихтен», а эту газету Йонатан выписывал вот уже много лет.

Не успел Йонатан поразмышлять над этим, как вздрогнул от звонка в дверь. Он взглянул на наручные часы. Было уже десять, и он, как обычно, забыл, что по средам в это время приходит домработница Генриетта Янсен, чтобы позаботиться о нем и привести в порядок его «холостяцкую берлогу».

Он тут же вскочил, сбежал вниз по лестнице в столовую и быстро, с грохотом собрал со стола тарелки, чашку и столовые приборы, оставшиеся после завтрака, и отнес все в посудомоечную машину. Когда прозвучал второй звонок, он поспешил к двери и распахнул ее с радостной фразой:

– Всего наилучшего в новом году!

– И вам тоже, господин Гриф.

Женщина размерами метр шестьдесят в высоту, ширину и глубину решительно прошла внутрь, положила букет свежих амариллисов на шкаф в прихожей и принялась развязывать платок, из-под которого показались синевато-серые кудри, завитые с помощью бигуди.

– Ну что? Вы снова все быстро убрали? Дверь в кухню еще не успела закрыться.

Она весело подмигнула ему, и вокруг светло-карих глаз образовалось множество морщинок.

– Конечно нет, – ответил он. – У меня ведь для этого есть вы!

– Точно.

Она сокрушенно покачала головой, сняла зимние сапоги и достала пару вьетнамок, которые стояли в шкафу рядом с домашними тапочками для гостей.

– Сегодня что-то особенное?

– Нет, все как всегда.

– Тогда я, пожалуй, начну.

– Меня уже почти нет.

Генриетта Янсен исчезла в кухне, а Йонатан поднялся наверх, чтобы прихватить из кабинета какую-нибудь хорошую книгу.

Пока домработница будет наводить порядок в квартире, а это у нее займет часов пять, он почитает книгу в каком-нибудь кафе. Так они поступали уже много лет: Генриетта Янсен не любила, когда кто-нибудь во время работы «заглядывал через плечо».

Генриетта много раз говорила, что он мог бы дать ей ключи от дома, чтобы не ждать ее, не впускать и не выпускать. Однако Йонатану не нравилась эта мысль. И дело было не в том, что он не доверял своей домработнице, нет, этого точно не было. В конце концов, Генриетта работала на Йонатана еще с тех времен, когда тот жил вместе с Тиной. Женщина и тогда была такой же выдающейся во всех смыслах личностью. Просто… он чувствовал бы себя некомфортно.

Йонатан рассматривал корешки многочисленных книг, стоя возле большой книжной полки в кабинете.

К чему же он сегодня расположен? Лирика? Вот уж нет. Прикладная литература? Однозначно нет. Роман? Сегодня не тот случай. Йонатан не мог собраться с мыслями. Его взгляд перескакивал с одного названия на другое – ничто его не привлекало.

Он мог бы распечатать одну из присланных рукописей, которые ему всегда предоставляла редакционная коллегия. Но, вспомнив вдруг о неутешительной теме под названием «Издательство и цифры», Йонатан потерял к этому интерес. Значит, сегодня он просто погуляет, вместо того чтобы посвятить себя литературе. И тут он, досадуя на себя, вспомнил и о том, что все еще не просмотренные документы, которые подготовил Боде, остались лежать на письменном столе. Пусть он целиком и полностью доверял Генриетте Янсен, но финансовые дела «Грифсон и Букс» ее точно не касались.

Йонатан подошел к столу, взял стопку бумаг с цифрами и недолго думая сунул их между листами «Гамбургер нахрихтен». Несколько секунд его терзали сомнения. Потом он взял газету и засунул ее подальше, в картонный ящик для макулатуры, который стоял на полу возле письменного стола. Осторожность прежде всего.

Йонатан спустился на первый этаж, испытывая облегчение, надел зимнюю куртку и подошел к кухонной двери, чтобы попрощаться с Генриеттой Янсен.

– Все, я ушел, – сказал он.

– Хорошо, – отозвалась та, продолжая надраивать в кухне рабочую поверхность.

– Ах, и еще кое-что: старую бумагу и мусор можете сегодня не выбрасывать. Ящики снаружи и так переполнены, там все равно нет места.

– Я видела, договорились.

– Хорошо. Тогда увидимся с вами в следующую среду!

Он уже взялся за ручку входной двери, как вдруг его взгляд упал на сумку. Та болталась на крючке гардероба, до этого ее прикрывала его зимняя куртка.

Сумка с ежедневником.

Теперь он знал, как проведет время, пока Генриетта не закончит работу. Он поедет в бюро находок, расположенное в Альтоне[22]22
  Альтона – один из семи районов Гамбурга, расположен на правом берегу Эльбы.


[Закрыть], и сдаст туда ежедневник.

Он предпринял все возможное, все, что было в его силах, чтобы отыскать владельца. Обо всем остальном позаботится судьба. Да, судьба. Сарасвати Шульц сама ведь об этом сказала.