Текст книги "Эхо безмолвия"

Сильные духом

Испытания

«Ақ түйнек! – Белая белка! (Таким было прозвище Зауре – младшей дочери супругов: Кульжамили и Акимбека). Иди домой!» – звала мать свою непоседливую дочь, которая из четырех девочек была самой сообразительной и бойкой. «Не забывай, тебе уже тринадцать лет, можно и замуж отдавать, – вздохнула мать. – Да только бы не скоро». Мать не отличалась внешней красотой, зато была умной и доброй. Акимбек женился на ней, как это было заведено в то время, по приказу своего отца, взявшего в расчет ее богатое приданое и знатность ее рода.

Старшие сестры Белки уже вышли замуж, в доме оставались лишь она, младшая Куляим двух лет и единственный старший брат Мукан семнадцати лет, пребывавший на особом положении.

Для Кульжамили, из всех дочерей, Зауре была самой любимой. Ее походка, движения и реакция были быстрые, стартовая скорость к действию мгновенной. В спокойствии ее видели редко. Она или бегала, прыгала, кувыркалась, или хохотала и дурачила сверстников. Если приходилось стоять на месте, то все равно подпрыгивала, т. е. вполне оправдывала свое прозвище Белка. Она даже чем-то походила на нее обтекаемой грацией, подвижной мимикой. Девочка, не знала, куда девать неуемную энергию.

В нее был влюблен нанятый скотник Керимжан. Он был красив собой, но говорить с ним было Белке совсем не о чем. От природы сообразительная Белка больше всего ценила в юношах наличие хоть какого-то ума. Однако Керимжан, не понимая прохладного отношения Белки к себе, настаивал на своих чувствах, надеясь на что-то. Однажды он шепотом попросил Белку прийти на свидание, как стемнеет, к пригорку за аулом. Возмущенная такой наглостью, Белка, решив его проучить, вместо себя отправила на свидание старую деву неприятной наружности, чему та безмерно обрадовалась. Каково же было разочарование Керимжана, когда он вместо обожаемой Белки увидел дурнушку. Больше он к Зауре не приставал, затаив надолго злобную обиду.

Белка, будучи бойкой в играх, так же быстро и с толком управлялась по хозяйству, умела дубить кожу и вышивать. Однажды она, подсмотрев, как приезжая портниха объясняла старшим сестрам правила кройки и шитья, тут же все усвоила и стала шить в округе лучше всех уже с этого возраста. Отец, несмотря на свое богатство, не баловал дочерей, считая, что их надо приучать к труду. В связи с такой установкой дочери работали наравне с наемными рабочими.

Вместе с тем, проказам Зауре не было предела, особенно когда отец был в отлучке. Ее отца Акимбека, высокого и стройного мужчину, обладавшего глубоким умом и строгим нравом, все уважали и боялись в Шетском районе Карагандинского округа. Как вспоминали его дети, он был абсолютно несуеверен, трезво воспринимал жизнь. Его отличала также экономическая хватка, без усилий он разумно распоряжался хозяйством. Его богатство росло год от года. Однажды, когда отец с минуты на минуту должен был вернуться с охоты, прибыл вестник, сообщив, что к ним едут нежданные гости. Дорога к их аулу на одном отрезке пути проходила мимо кладбища. Вечерело. Белка, взяв белую занавеску, незаметно исчезла. Часа через четыре приехали возбужденные путники, дрожавшие от страха. Они поведали: «Со стороны кладбища на нас побежало белое привидение с писклявым воем. Мы едва спаслись. Сколько живем, такое видели впервые!» Хозяйка усмехнулась и сказала: «Не обижайтесь, дорогие гости, это проделки моей Белки. Ешьте, угощайтесь, чем Аллах послал». – «О какой такой белке вы говорите?» – «Да это дочь моя, непоседа, скоро придет. Только не рассказывайте мужу, он должен вот-вот прийти, он у меня строгий».

Через минуту приехал Акимбек, но никто не обмолвился и словом. Тут же в юрту проскользнула Зауре с белым свертком под мышкой. Она едва сдерживала смех. Чувствуя себя виноватой, Зауре после трапезы обошла всех гостей с полотенцем через плечо, поливая из кумгана воду на руки гостям, за что от каждого, согласно традиции, получила благословение.

Так и жила Белка в веселье, устраивая свои бесконечные розыгрыши. Однако этому детству суждено было рано закончиться. Любимая ласковая мать умерла при родах вместе с ребенком, оставив четырех дочерей и одного сына, Кульжамиля хотела подарить мужу еще одного мальчика. В доме поселилось горе. Об Акимбеке говорили: «Ақ жаулығынан айырылды» (потерял белый платок) – образное выражение утраты жены.

По мусульманским законам вдовцу разрешалось повторно жениться через сорок дней после погребения жены. Акимбек никак не мог остановить свой выбор до определенного случая. А дело было так: как-то раз, случайно оказавшиеся в его доме путники со смехом рассказывали о том, как они гостили в течение дня у одних стариков. Их невестка – вдова с двухгодовалым ребенком, ухаживая за ними, трижды переодевалась в разные платья и прихорашивалась, стараясь произвести на них впечатление, что вызвало с их стороны только усмешки.

Акимбек в ответ на это спросил, где она живет, и выпалил: «Мне как раз такая нужна. Женщина, умеющая ухаживать за собой, будет так же ухаживать за домом и детьми!» Видимо, он истосковался по молодой красивой женщине. Не затягивая это дело, он тут же посватался и женился на красивой Маржан, моложе его на двадцать лет. По недоразумению и жестокости та оставила своего ребенка старикам, которые не смогли его уберечь, и малыш умер. Ранее она уже оставляла таким же образом сына в первом неудавшемся браке.

Женщина, что дважды поочередно бросила двоих сыновей, не могла испытывать никакой жалости к чужим детям. Она была своенравна и жестока, но ее молодость и красота перевешивали в глазах мужа все ее недостатки.

Трудовая нагрузка на дочь возросла сразу же вдвое. Обычное ее прозвище Белка сменилось именем Зауре. Бывало, что в зимнюю стужу она очищала от снега проходы, чтобы бараны могли есть траву. Ей, замерзшей и уставшей, мачеха даже на предлагала горячий чай, вспоминала Зауре.

Через полгода, в 1929 г., у Акимбека конфисковали золото, серебро и весь скот, который он, понимая безвыходность ситуации, отдал добровольно. Его с семьей из родных мест переселили в Тельманский район Карагандинской области, куда свозили и других богачей после конфискации имущества. За ним остались одна юрта и два быка. Делать было нечего, пришлось подчиниться и обустраиваться на новом месте. Жизнь продолжалась уже в иных условиях. Свое недовольство и гнев Акимбек, не проявляя открыто, спрятал глубоко внутрь своего сознания. Он стал не только раздражительным и вспыльчивым, но и более жестким. Некоторое успокоение находил лишь с молодой женой, которая исподволь периодически наущала мужа наказывать Зауре физически. Он, веря, разумеется, молодой жене, а не дочери, бывало, награждал ее двумя-тремя ударами плетью. И на этом все заканчивалось.

Но однажды к ним заехали на день городские студенты из Омска. Акимбек приветливо встретил их. Ему было интересно все, о чем они говорили. 14-летняя Зауре с трепетом прислуживала им, впитывая все, что они обсуждали меж собой. Они высказывали новые идеи о будущем казахской степи. Зауре впервые встретилась с образованными людьми. Парни не без удовольствия поглядывали на нее. Она же, наперекор восточным традициям, смотрела им прямо в глаза, запечатлевая в своем сознании не только их слова, но и одежду, выражение лиц, некоторую свободу в манере движений. «Я буду учиться, во что бы то ни стало, – твердо решила Зауре. – Как хочется быть похожей на них, избранных».

Когда юноши, поблагодарив хозяев, уехали, все и началось. «Твоя дочь – непоседа, Акимбек. Она бесстыдница! Зауре глаз не отводила от парней! Если бы не ты, она бы переспала с кем-нибудь из них. Я в этом уверена! Смотри, как бы она тебе в подоле не принесла», – сквозь зубы процедила Маржан.

Кровь ударила в лицо Акимбеку. Он молча взял кнут и с криком: «Ты почему глазела на парней?!» – стал хлестать ее изо всей силы, как никогда. В состоянии аффекта он не понимал, что делает. В сильные удары он вносил всю свою боль: уныло прошедшую жизнь с нелюбимой женой, огорчение, что у него несколько дочерей и лишь один сын и что революция отняла у него все былое богатство и что молодая его жена, он понял это, хоть и поздно, далека от благородства и душевности. Он опомнился только, когда Зауре упала ничком, еле дыша, но, не издав ни одного стона. Она лишь мысленно повторяла: «Мама, мама, забери меня в свой рай». Однако оттуда не было никаких сигналов. Девочка вдруг почувствовала, как ее охватывает холод, особенно в груди.

Акимбек вышел из юрты, отошел на некоторое расстояние и с горечью подумал: «Она никогда не простит меня! Я нарушил степной закон – не поднимать руку на дочерей».

Пока заживали раны от побоев, Зауре подхватила простуду. Ее невозможно было узнать, она все время молчала и не смотрела в глаза отцу. От былой хохотушки-непоседы Белки не осталось и следа. Вскоре, ожидая гостей, зарезали барана. Зауре, взяв шкуру, хорошо обработала ее кислым молоком, смешанным с мукой. Затем сняла мездру, тщательно помыла, помяла и сшила себе жилет. Его она не снимала более, зная, что это ее спасение, и что никто не будет ее лечить в случае болезни.

В эти дни приехали к ним ожидаемые гости. Им очень понравился жилет Зауре, который она сшила ладно и мастерски. Мачеха тут же потребовала от Зауре, чтобы она подарила им свой жилет. Согласно казахским традициям, похваленную и понравившуюся гостям вещь нужно им отдать. В ответ на требование мачехи Зауре, еще не совсем поправившаяся побледнела и замерла. Вдруг отец сказал: «Дочка сама смастерила этот жилет, без него она сляжет, у нее слабые легкие». «Наконец-то, отец заступился за меня», – подумала Зауре.

Проблески счастья

Наступило лето, Зауре совсем уже поправилась. Дни проходили в молчаливой тишине, прерываемые громкими распоряжениями мачехи и вечерним мычанием быков. Как-то после полудня Зауре вдруг издали услышала приятное мужское пение и увидела, как толпа девушек поспешно направляется туда.

– Куда вы торопитесь?» – поинтересовалась Зауре.

– Идем с нами, приехал сэри (поэт-импровизатор, воспевающий богемную лирику, темы дружбы и других земных радостей), это его пение раздается вокруг!» – с возбуждением ответили они.

– Подождите чуть-чуть, я переоденусь и примкну к вам!

Зауре быстро надела белое платье, красный камзол и, подойдя к отцу, тихо и сдержанно произнесла: «Можно мне пойти с подругами послушать пение зезжего сэри?». В мыслях Акимбека, не забывшего свою вину перед дочерью, мелькнуло: «Надо бы отпустить ее, пусть немного согреет свою душу». Акимбек помнил, что казахи всегда отпускали дочерей на такие события. Ничто не могло угрожать их чести: сэри один, а девушек много, а одноаульцы – не женихи. Да и хорошие знания можно было почерпнуть из рассказов сэри. «Иди, дочка, разрешаю!»

Зауре с радостью подбежала к девушкам и все направились на зов голоса, который становился все отчетливей и громче. Когда они прибыли, пение закончилось и сэри начал рассказывать о необыкновенной любви Козы-Корпеша и Баян-Сулу.

Зауре тут же узнала в нем земляка Смака Бажимулы, жившего в ауле Келик, недалеко от ее аула Акадыр Шетского района Карагандинской области, где прошло ее детство. «Как же он возмужал, какой он стал зрелый, сильный и красивый, и как развился его талант!» – подумала с волнением Зауре. Она помнила, что Смак – внук знаменитого Агыбай батыра, главного предводителя национально-освободительного движения Кенесары Хана. Уже тогда в округе все с уважением относились к Смаку, поскольку казахи всегда придавали значение родословной.

Увлекшись рассказом, Смак встал во весь свой 180-сантиметровый рост. Зауре про себя ахнула: «Боже он высокий и стройный, как мой отец!». Перед глазами Зауре на мгновение возникли воспоминания о матери, Смаке, который был старше ее на 14 лет и ее счастливом детстве. Стряхнув эти мысли, она невольно заслушалась рассказом Смака.

Всем была известна эта, произошедшая в реальной жизни, история любви, закончившаяся смертью обоих героев. Однако красноречие рассказчика было настолько ярким и проникновенным, что хотелось слушать его речь до бесконечности. Смак тоже узнал беленькую байскую дочь Зауре, он, смотря ей в глаза, сделал легкий поклон головой, продолжая свой рассказ. Девушки сразу же с интересом и удивлением повернулись к Зауре, лицо которой залилось краской.

Закончив свой рассказ, Смак решил дать пятиминутную паузу, которая заполнилась шумным одобрением и благодарностью аудитории в его адрес. Вдруг сэри пришла идея загадывать сложные загадки. Отвечали попеременно то юноши, то девушки, из которых более всех сообразительной оказалась Зауре. В эти минуты у раскрасневшейся девушки глаза наполнились таким задором и сиянием, что Смак стал задерживать на ней свой взгляд. Все остальные девушки с завистью смотрели на Зауре, так как заслужить внимания, почитаемого в степной культуре, сэри, было почти невозможно. Зауре, чувствуя внимание сэри к себе, почувствовала необыкновенный прилив энергии, все прежние печали исчезли, она вновь наполнилась прежним оптимизмом и жизненной силой.

Решили это мероприятие продолжить на второй день. Акимбек, увидев, что к дочери вернулось ее прежнее жизнелюбие, без слов отпустил ее на молодежное гуляние с мыслями: «Слава Аллаху, кажется Белка, наконец-то, оттаяла». Отправляясь с подругами на прежнее место, Зауре вдруг почувствовала легкое головокружение, учащенное сердцебиение и дрожь в ногах. «Что это со мной, никогда такого не было?» – только подумала она, как тут же ее осенило: «Я влюбилась!» Ее молодое стремление к счастью слилось с образом Смака с его талантом, благородством мышления, изысканностью манер. Однако она ни с кем не поделилась о своих чувствах.

Народу стало гораздо больше, поскольку на «огонек» приехала молодежь из других аулов. Смак пел, играл на домбре, теперь он рассказал уже другую арабскую легенду о трагичной любви между Лейли и Меджнун. Временами он поглядывал на Зауре, которая впервые услышав эту историю, была в сильном потрясении. Она подумала: «Если бы у меня случилась такая неземная любовь, я бы не стала раскисать, а нашла бы выход, чтобы соединится с возлюбленным!»

Молодежь и не заметила, как наступила лунная ночь. Старшее поколение давно уже отошло ко сну. Вдруг кто-то из парней предложил поиграть в национальную молодежную игру «белая кость» ақ суек. Один из парней далеко закинул белую кость и все разбрелись искать, чтобы вернуть ее незаметно на кон. Кому это удастся, тот считается победителем. Пошла искать и Зауре, переполненная новым чувством, радостным ожиданием счастья. Обычные для лета теплота, пение кузнечиков, мягкий лунный свет в этот вечер приобрели волшебный тон. Теперь уже все воспринималось через удивительную духовную атмосферу, что смог создать сэри Смак. Вдруг она почувствовала, что кто-то обнял ее за плечо. Она резко повернула голову с мыслью оттолкнуть парня и тут же обмякла, задрожала, увидев Смака.

– Не бойся Зауре, это я, Смак. Как живешь, что нового в твоей жизни?

– У меня мать ушла в иной мир, а на смену ей пришла злая мачеха, вот и все мои новости.

– Прими мои соболезнования – прошептал Смак и обнял ее за плечи. Зауре почувствовала его сильные руки и тонкий аромат его кожи. Она ждала его поцелуев, но он вел себя сдержанно и благородно, что покорило девушку. Вдруг Зауре, сама не ожидая от себя, выпалила: «Я влюбилась в Вас!» Наступила пауза, и затем Смак сказал: «Зауре я ведь женат!»

– Мне все равно, могу пойти и второй женой токал! – с отчаянием в голосе сказала девушка.

– Ты и впрямь согласна стать мне второй женой?!

– Да! – с радостью промолвила Зауре. «Мне главное быть рядом с Вами».

– Тогда давай сбежим прямо сейчас, если не боишься!

– Без благословения отца? – с сомнением в голосе спросила Зауре.

– Видишь ли, отец не отдаст тебя, такую молодую, второй женой, поэтому я предлагаю воспользоваться казахским обычаем умыкания. Через день мои родственники с подарками поедут к твоему отцу просить прощения, и только после этого сыграем свадьбу в моем доме.

– Я согласна, вы все правильно продумали – с радостью выпалила Зауре.

Они сели на одного коня и поскакали. Зауре, сидя сзади, крепко обхватила Смака за талию. Никакая сила не смогла бы разнять ее руки. Она вдыхала его запах, голова кружилась от любви. Временами проскакивали мысли: «Разве можно так неожиданно и просто устроить счастье?» Но девушка отбрасывала эти мысли, думая: «Если все делать, как положено, то обыденность ненароком может поранить романтическое чувство, и счастье может ускользнуть». Ее внутренняя сила, импульсивность и природная жизнестойкость придали решительность ее невероятному поступку. Ей казалось, что весь мир на ее стороне. И звезды и луна казались ей одушевленными, родными и близкими. «Они понимают меня» – думала Зауре.

К утру прискакали к какому-то аулу, спешились и вошли в убранную юрту. Смак предложил Зауре поесть и отдохнуть. Она с благодарностью утолила голод, жажду и с мыслями: «Какой же он благородный, если до сих пор не тронул меня» заснула крепким сном. Дорога, всплеск эмоций, необычность ситуации отняли у нее все силы, поэтому она проспала практически весь день. Когда наступил вечер, Зауре вздрогнув сквозь сон от скрипа дверей юрты, открыла глаза. Увидев перед собой приятного худенького молодого человека, она вскочила на ноги и спросила: «Кто вы такой и что вам здесь нужно?» – Не тревожься и успокойся. Меня зовут Сакен, я двоюродный брат Смака. Я принес тебе еду, поешь. Ты наверное голодна?

– Вы правы, я сильно проголодалась – сказала Зауре и с удовольствием съела мясо, баурсаки и выпила кумыс. «Спасибо вам за заботу, теперь скажите, а где же Смак, почему он не заходит сюда, в юрту?»

Сакен, не отвечая на вопрос, продолжил: «Ты так понравилась ему, что он захотел, чтобы ты перешла в наш род, поэтому он решил выкрасть тебя для меня». «Что! Что вы такое говорите?! Опомнитесь!» – возмутилась Зауре. Юноша, не обращая на это внимания, продолжил: «Я холост и завтра утром сюда придут мои родственники. Они осыплют тебя сладостями и посадят тебя за свадебную занавеску. Свадьбу сыграем, когда мои братья выпросят у твоего отца прощение за твое похищение. Все будет хорошо, не бойся! А сейчас мы должны с тобой поближе узнать друг друга», – с этими словами он полез к ней с объятиями. Зауре, почувствовав неприятный запах тела, резко его оттолкнула. Юноша, до конца не осмыслив ситуацию, вновь ринулся к ней теперь уже с большей решимостью. Тогда Зауре скрутила ему руки. Сакен сразу даже не понял, насколько девушка сильна. Отступать ему никак нельзя было – засмеют родственники. Тогда юноша сказал: «Пойми ты отсюда прежней уже не выйдешь, деваться тебе некуда. Как ни сопротивляйся, все равно будешь моей женой! Впереди вся ночь!»

И тут началась настоящая борьба. В схватке они катались по напольным коврам то в одну, то в другую сторону, пыхтя и тяжело дыша. Наступила полночь. Наконец, окончательно уставший Сакен, сразу вдруг обмяк. «Мне нужно сходить по нужде» – сказала Зауре, на что Сакен, ответил: «Возвращайся быстрее».

Выйдя на свежий воздух, Зауре осторожно отвязала от коновязи одну лошадь и потихоньку повела ее под уздцы на край аула. Там она вскочила на нее и без седла помчалась обратно к себе домой. Слезы беспрерывно лились, но она их даже не замечала. Сердце так сильно ныло, что казалось вот-вот оно разорвется. Зауре только подстегивала коня тростинкой, не желая останавливаться и думая, что может быть в такой тряске сердце не выдержит и она умрет. Себя ей было не жаль. Так мне и надо! Как я могла потерять голову, поверить мужчине!

Издали, увидев свой аул, она остановила коня, спешилась. Зауре ждала восхода солнца. Когда появились его первые лучи, она встала напротив светила, вскинула руки вверх и стала твердо произносить: «Я стираю имя и образ обидчика в своей памяти навсегда! Клянусь, что я никогда не полюблю ни одного мужчину, и никто из них меня больше не обманет!»

Домой девушка прибыла под утро. Отец встретил ее суровым взглядом, но бить не стал. Он внутренне вздрогнул, заметив, что за эти сутки дочь сильно переменилась. Ее взгляд стал стальным, в нем ничего не отражалось: ни страх, ни стыд, ни раскаяние; лишь непонятная жесткость появилась в них.

В это время мачеха подняла такой шум со словами: «Говорила же тебе, что она принесет в подле, как видишь, все же я была права!» Акимбек гаркнул на нее: «Замолчи! Выйди из юрты и занимайся своими делами!» Испугавшись гнева мужа, та быстро удалилась из помещения. Повернувшись к дочери, он спросил: «С кем ты убежала?!» Дочь, опустив глаза, тихо, но твердо сказала: «Отец, простите меня. Вы можете меня убить, но я поклялась огненным солнцем стереть его имя даже в своей памяти. Знайте, что я сохранила девичью честь», на что он ответил: «Выйдешь замуж за кого скажу!»

В душе Акимбека клокотало уязвленное самолюбие. В словах дочери, которая за эти сутки стала другой, он не сомневался. «Как она переменилась, все-же какая она непокорная. Кто же хотел надсмеяться над моей дочерью?! В прежнее время никто бы не посмел поступить так с Белкой. Вот они результаты новых перемен… Да… надо бы поскорее отдать ее замуж, от греха подальше».

Зауре вновь впала в депрессию. Она из всех сил старалась забыть полученный удар от первой любви. У нее пропал аппетит, она таяла на глазах и превратилась в худенькую девочку со стальными бесчувственными глазами. Как-то отец отругал ее со словами: «Ты так себя ведешь, будто похоронила кого-то. Таким настроением ты накличешь беду!» Возьми себя в руки! Девушка, приняв во внимание слова отца, и обладая сильной волей, все же смогла вытравить из сердца болезненные воспоминания с мыслями: «Слишком много чести для человека, обманувшего меня, чтобы помнить о нем так долго!» Через неделю Зауре более или менее вернулась к прежнему состоянию. Однако, не успела она как следует прийти в себя и достигнуть 16-летнего возраста, как мачеха сыскала ей жениха в возрасте 35 лет, обещавшего дать за нее приличный выкуп калым.

Новоявленный жених пришел познакомиться с Зауре. Был он внешне неприятен, никчемный и недалекий. Мужчина производил удручающее впечатление, хотя родители жениха были состоятельными и даже не претендовали на приданое. Мачеха готова была избавиться от падчерицы, да и отец был не против вовремя и в благополучии отдать дочь замуж. Белка и рада была бы уйти из дома, но не с таким человеком. «Лучше умереть, чем стать женой такого человека», – твердо заявила Зауре.

Акимбек, видя реакцию дочери, попросил единственного сына и своего зятя попытаться уговорить ее, на что им Зауре ответила: «С ним я сразу же умру, вам какая от этого польза? Я хочу учиться и встать на ноги, и тогда я буду вам полезной!»

Приказывать и отдавать Белку замуж насильно Акимбек, хотя и предупреждал, не мог, отчасти все еще помня о своей вине перед ней, а с другой стороны недовольный претендентом на руку его дочери. Видя ее сопротивление, он решил отложить сватовство на некоторое время, думая: «Видимо, не оттаяла душа Белки до конца. Ладно, пусть еще немного побудет девицей, тогда и посмотрим. Если этот претендент не дождется – не проблема. Женихи всегда найдутся…»