Текст книги "Боги и чудовища"

Словно плод, сгнивший на солнце, Лу треснула, и нечто омерзительное проросло в ней.

Возможно, с ней что-то произошло на Маскараде Черепов. А может быть, до или после. Уже не важно. Что-то уже случилось, и, хотя мое чутье пыталось предупредить меня, я не обращал на него внимания. Теперь чутье подгоняло меня вперед. Быстрее и быстрее. Чутье говорило, что, если Лу выбежит за дверь и скроется за скалами, больше я никогда ее не увижу. Не бывать этому. Если бы я только сумел поймать ее, поговорить с ней, я бы смог все исправить. Я бы смог исправить ее. В этом не было никакого смысла, но все же было. Внезапно эта погоня стала важнее всего в моей жизни. Я был готов поверить чутью.

Когда Лу пробежала последнюю ступеньку, я сделал глубокий вдох.

Затем ухватился за перила винтовой лестницы и перемахнул через них.

Я со всей силой спрыгнул на пол, и в ушах заревел промозглый ветер. Глянув на меня широко распахнутыми глазами, Лу метнулась к двери.

– Бл… – Ругательство переросло в крик, когда я кинулся на нее и толкнул на пол.

Лу перевернулась на спину и вцепилась мне в лицо, в глаза, но я перехватил ее руки и прижал их к полу. Она все металась и брыкалась, но я сел на нее верхом. Осколки зеркал впивались мне в колени, пока мы боролись. Однако под моим весом Лу перестала дергаться и замерла. И тут вдруг ударила меня головой в челюсть. Стиснув зубы, я прижался лбом к ее лбу.

– Прекрати, – прорычал я, прижимаясь к ней. – Да что с тобой такое? Почему ты побежала?

– Кошмар. – Лу вырывалась все сильнее, тяжело дыша. – Существо… превратилось в… в Тьерри…

Ложь застряла у нее в горле, когда Тьерри, прихрамывая, подошел в нам. В осколках зеркал отражалась его жгучая, лютая ненависть. Его раны. Коко подошла к нам и опустилась на пол. Она поднесла окровавленную руку ко рту Лу. Ее молчаливая угроза была понятна.

– Не вынуждай меня, Лу.

Я чувствовал, как грудь Лу быстро вздымается и опускается. Поняв, что проиграла, она обнажила зубы в сладкой улыбке.

– Вот как ты обращаешься с подругой, Козетта? С сестрой?

– Почему ты побежала? – повторила Коко. Она без всякой теплоты смотрела на свою подругу. Сестру. Глаза Коко блестели ледяным холодом. Казалось, они с Лу совершенно чужие люди. Скорее даже враги. – Почему ты напала на него?

– Мы все напали на него, – усмехнулась Лу.

– Но остановились, когда увидели его лицо.

– Он напугал меня. Только посмотри на него…

Тьерри сжал руки в кулаки. Бо поморщился, увидев его фиолетовые пальцы.

– Может, вернемся в часовню и раздобудем припасы? – предложил он. – Тебе бы целителю показаться…

«Она-а-а…» – напряженно оборвал его Тьерри. Его голос раздавался лишь в наших мыслях.

Селия охнула, когда почувствовала вмешательство в свой разум. Дикими глазами она смотрела то на меня, то на Тьерри.

– Она – кто? – спросил я. – Что с тобой произошло?

Мой голос гулким эхом отдавался в обветшалом маяке. В разбитых зеркалах отражались мои покрасневшие щеки и напряженная шея. Вид у меня был дикий. Словно я напрочь потерял самообладание.

– Где ты был?

Но, похоже, Тьерри не мог ответить. Перед глазами стремительно замелькали образы, один бессвязнее другого. Когда он мрачным многозначительным взглядом посмотрел на Лу, внутри у меня все оборвалось. Руки похолодели. Чувствуя тошноту из-за волнения и сожаления, я процедил сквозь стиснутые зубы:

– Скажи мне, Тьерри. Прошу.

Он застонал и привалился к перилам.

«Она».

Селия замотала головой, словно пыталась отогнать назойливую муху, однако его голос из головы она выкинуть не могла. Не могла противиться его магии. Ошеломленная, она пробормотала:

– Но… но как Луиза связана с… – Селия посмотрела на его раны и поспешно отвернулась. – С твоими злоключениями?

– Он не может тебе ответить. Пока нет. – Коко свирепо смотрела на Лу. – Он изможден и изранен. Ему приходится использовать много магии, чтобы говорить.

– Его… Ты думаешь, его пытали?

– Да.

– Но зачем? – ужаснувшись, спросила Селия. – Кто его пытал?

– На твой последний вопрос он ответил. – Коко прищурилась.

Мы разом повернулись к Лу, но та пристально смотрела на Коко. Они изучали друг друга, казалось, целую вечность. Совершенно бесстрастно, не моргая, и в конце концов Лу медленно скривила губы в жуткой ухмылке.

– Сошлись дороги двух принцесс, златой и ярко-алой, – пропела она одновременно знакомым и незнакомым голосом. – Во мрак их завела тропа, и золотой не стало.

От ее странных слов по спине у меня пробежал холодок. От ее улыбки и глаз. Что-то промелькнуло в ее взгляде, когда она посмотрела на нас. Что-то… зловещее. Ее глаза мерцали словно серебро, как…

Как…

Разум не желал признавать правду.

Лу хихикнула.

Отпрянув, Коко сдавленно ругнулась.

– Нет, – выдохнула она и сорвала с шеи кулон своей матери. – Нет, нет, нет… – Повторяя это слово как мантру, Коко провела кулоном по окровавленной руке. Тот на мгновение вспыхнул алым и с щелчком открылся. Она протянула его мне. – Подними ее. Скорее подними!

Я поспешно подчинился, но Лу молниеносно, словно гадюка, вцепилась зубами в мою щеку. С ревом я отшатнулся. Она вскинула колено и с неимоверной силой ударила меня в пах. Я тут же согнулся пополам, чувствуя жгучую боль. Перед глазами заплясали звезды, и меня захлестнула тошнота. Смутно я слышал, как Лу вскочила на ноги, но не мог пошевелиться. Не мог даже дышать.

Селия слегка ткнула меня сапогом в ребра.

– Вставай, – сказала она тихо и испуганно.

Хрустнуло стекло, позади меня кто-то упал. Селия снова пихнула меня.

– Она убегает. Вставай!

Застонав, я с трудом поднялся. Внизу все болело, но я метнулся к Тьерри и Бо, которые силились удержать Лу в дверях. Она плевалась и шипела, пока Коко пыталась влить ей в рот кровь. Пока Бо и Тьерри держали ее с обеих сторон, я схватил Лу сзади за талию и сжал ее волосы в кулаке. Затем запрокинул ей голову. Коко, не мешкая, обмазала Лу кровью губы.

Лу закричала и тут же схватилась за рот. На месте крови вскочили волдыри.

– Что это? – закричал я. Желудок скрутило от страха, стыда и предательской решимости. Лу я так и не отпустил. – Что ты сделала?

– Я думал, твоя кровь просто утихомирит ее. – Бо говорил с таким же испугом в голосе, как и я. Он с ужасом смотрел, как Лу согнулась пополам и обмякла в наших руках.

Коко отступила назад. В ее глазах сверкало удовлетворение.

– Кровь врага – яд.

«Кровь врага – яд».

Бессмыслица. Нелепица. И все же…

Нутром я уже чувствовал, что происходит, но разумом еще не понимал.

Бо затряс Лу с нарастающей тревогой, его дыхание участилось. Лицо покраснело.

– Что за хрень такая? – Он затряс ее сильнее. – Она что… Мы ее?..

В ответ Коко вскинула Лу подбородок, и та приоткрыла трепещущее веко.

«Она не умерла».

Я повторял эти слова про себя, пытаясь успокоить яростное биение сердца и не обращать внимания на растущий страх.

«Она не умерла. Она не умерла. Она не умерла, просто…»

– Ты сам говорил, что с ней что-то не так. – Коко подняла с пола кулон. Лу дернулась в ответ. – Сам говорил, что это не связано со скорбью.

– Но не травить же ее из-за этого, – с сомнением ответил Бо. – Она все еще Лу. Все еще моя сестра.

– Нет. – Коко яростно замотала головой. – Вовсе нет.

Она поднесла зеркальце к Лу, и жестокая правда наконец открылась нам: я сжимал в руке не белые волосы, а черные. Талия, которую я держал, тоже оказалась иной. Хотя я не чувствовал костей, в отражении видел каждое ребро. Ее кожа выглядела болезненной. Мертвенно бледной, а не гладкой, золотистой и веснушчатой. И сколько же на ней было шрамов.

Пульс у меня замедлился и стал вялым, когда я осознал истину. Горькую, словно яд. Я ощутил холодное прикосновение этого яда, ощутил, как он твердой коркой покрывает мое сердце. Как он скользит по спине, ногам, высасывая из меня силы. Ноги у меня подкосились, и я рухнул на пол вместе с Лу. Ее голова покоилась у меня на коленях. Я уставился на ее расслабленное лицо. Круги под глазами Лу стали еще темней. Щеки еще больше заострились. Она боролась с совершенно другим ядом. С другим недугом.

С Николиной ле Клер.

Сквозь лед прорвался огонь и, как лава, расплавил все на своем пути. Руки у меня затряслись, стало трудно дышать.

– Вытащи ее, – прорычал я.

Нет розы без шипов

Рид

В ответ Коко метнулась к двери и распахнула ее. Солнечный свет залил обветшалое помещение. Однако солнце не помогло разогнать тени. Оно лишь преломилось радугой в разбитых зеркалах, а зеркала… обманывали взгляд. Они отражали Лу.

Но это была не она.

– Вытащи ее, – повторил я, обнимая мнимую Лу. И обхватил ее еще крепче, заслонил собой, защищая от ее же собственного отражения. Она не шевелилась и стала даже холодней прежнего. Ее сердце билось очень слабо. – Вытащи ее сейчас же!

– Нужно уходить. – Коко подбежала ко мне, взяла за руку и попыталась поднять на ноги. Снаружи раздались сердитые голоса, эхом прокатившиеся по скалам. Селяне уже наступали.

– Они придут с минуты на минуту. – Коко обернулась к Тьерри. – Здесь есть черный ход?

С огромным трудом, но Тьерри кивнул. Он все еще не мог говорить и просто указал на кровать. Бо тут же отодвинул ее. Груда веревок и ржавых горшков закрывали лаз. Отпихнув их в сторону, Бо ухватился за железную ручку.

– Слава богу, у тебя есть карета, Селия.

– Ну… на самом деле я… – Она в отчаянии заломила руки и поспешно договорила: – Ось сломалась о камни.

Бо круто развернулся и уставился на нее.

– Что?

– Ось полностью разломана. На экипаже уже не уехать.

– Но ты же сказала, что у тебя есть карета! – Бо дернул за ручку с новой силой. – Подразумевалось, что она на ходу!

Селия топнула ножкой, не сводя с двери испуганного взгляда.

– Да, но тогда вы бы не позволили мне пойти с вами!

– Объясни, – проговорил я онемевшими губами и посмотрел на Коко, не обращая на них внимания. Голос у меня дрожал. – Прошу.

Коко опустилась рядом на колени и провела рукой по лбу Лу. Выражение ее лица смягчилось.

– Медальон отражает правду. Он не может лгать.

– Как?

– Я же говорила. Зеркальце сделано из вод Лё-Меланколик. Воды обладают магическими свойствами. Могут исцелить или навредить. – Вытянув шею, Коко посмотрела за распахнутую дверь. Солнце уже взошло. Времени не оставалось. – Но они всегда говорят правду.

Я медленно и растерянно покачал головой. Голоса зазвучали громче. Жители появятся на горизонте в любую секунду.

– Нет, я имел в виду, как она… как она оказалась внутри… – Но договорить я не смог. Слова застряли в горле. Я снова бросил взгляд на Лу. На волдыри, вскочившие на ее губах. От отвращения к самому себе желудок у меня скрутило. Все это время я ничего не замечал. Как я мог не заметить?

– В гримуаре моей тетки есть одно заклинание, – поспешно ответила Коко. Уже можно было различить отдельные голоса и слова. Она снова попыталась поднять меня. – Чтобы вселить душу в чужое тело. Древняя магия.

Вселить душу. Я закрыл глаза.

– Моя тетка предала нас, – мрачно сказала Коко.

– Но почему? Мы же пообещали ей Шато…

– Моргана, видимо, тоже.

– Помочь не хотите? – пропыхтел Бо.

Я резко открыл глаза. Селия бросилась к Бо.

– Но это какой-то бред, – твердо заявил я. – Зачем ей вступать в союз с ведьмой, которая постоянно притесняла ваш ковен?

Петли скрипнули, когда Бо и Селия наконец открыли люк. В ответ голоса снаружи зазвучали еще громче, решительно и взволнованно. Ни я, ни Коко не пошевелились, и Бо отчаянно замахал рукой, указывая на подземный тоннель.

– Пойдем?

Коко замешкалась на секунду и кивнула. Селия медлила дольше.

– А это точно не опасно? – Она с нескрываемым ужасом вглядывалась в темный проем, вытаращив глаза. – В прошлый раз…

Но Коко прямо на ходу схватила Селию за локоть, и обе они исчезли в туннеле. Бо отпустил деревянную крышку люка, и та с грохотом упала на дощатый пол. Он помог Тьерри залезть внутрь. Грудь Тьерри вздымалась при каждом вдохе и шаге. Было совершенно ясно, что он слабеет. Бо отправил Тьерри вслед за Коко и обернулся ко мне.

– Идем.

– Но Лу…

– Умрет, если мы останемся здесь. Селяне тут камня на камне не оставят. – Он протянул руку. – Пойдем, братец. Если погибнем, ничем ей уже не поможем.

Он был прав. Я подхватил Лу и залез в туннель.

Бо последовал за мной. Он неуклюже просунул руку в щель между крышкой и полом и придвинул кровать на место. А затем тихо и гневно выругался, когда крышка хлопнула его по пальцам. Не прошло и секунды, как над головой у нас раздался громкий топот. Задерживаться мы не стали и молча побежали вслед за Коко и Селией.

Туннель заканчивался примерно в миле от утеса, где каменистая тропинка вела к пляжу. Черный песок поблескивал в лучах утреннего солнца, скалы Фе Томб причудливо и зловеще нависали над нами. Словно разумные существа. Вздрогнув, я положил Лу на песок. Я старался держаться в тени скал. Если бы селяне посмотрели вниз в поисках своего кошмара, они бы нас не увидели и не спустились бы сюда с факелами и вилами.

Я обернулся к Коко, которая уже доставала мед из сумки. Она осторожно накормила им Тьерри, а затем поднесла руку к его губам. Он сделал пару глотков, и синяки на его лице тут же исчезли. Судорожно вздохнув, Тьерри рухнул на камни. Он потерял сознание, но я знал, что с ним все будет хорошо. Тьерри поправится.

И Лу тоже.

– Исправь все, – велел я тоном, не терпящим возражений. – Исцели ее.

Коко взглянула на Лу, а потом начала рыться в сумке. Ее лицо было спокойным, однако взгляд и губы оставались напряженными.

– Ее нельзя исцелить. Она одержима. Николина…

– Так изгони Николину прочь! – закричал я, чувствуя ярость и беспомощность.

Коко выпрямилась и молча посмотрела на меня с укором. Я обхватил голову руками. Стиснул волосы, стал дергать и рвать их, лишь бы унять жгучую боль в груди. Щеки вспыхнули от стыда.

– Прости. Я не хотел. Прости меня. Только прошу… Изгони Николину. Пожалуйста.

– Не все так просто.

– Очень даже просто. – Теперь в моем голосе звучало отчаяние.

Я опустил руки и развернулся на каблуках. Зашагал туда-сюда. Один, два, три, четыре, пять, шесть. Я шагал все быстрее и быстрее, протаптывая неровную дорожку на песке.

– В Книге Марка Иисус изгнал демонов в шесть тысяч свиней…

– Мы не в Библии, Николина не демон, а я не сын гребаного Бога. – Коко развела руками, слегка поморщившись, затем махнула на песок и волны. – Ты тут где-нибудь видишь свиней?

– Я просто говорю, что ее можно изгнать, – процедил я сквозь зубы. – Нужно только понять как.

– А что случилось с теми, из кого Иисус изгнал демонов?

– Что за глупый вопрос. Они исцелились.

– Неужели? – Глаза Коко вспыхнули. Она вынула из сумки пузырек с кровью. – Тело человека предназначено лишь для одной души, Рид.

Я развернулся к ней и вскинул руки.

– О чем ты?

– Все кончится не так, как нам хотелось бы, – отрезала Коко. – Даже если каким-то чудом мы изгоним Николину, Лу уже не будет прежней. Она коснулась чужой души, и вовсе не в символическом смысле, как в каком-нибудь сонете. Она действительно коснулась души Николины, разделила с ней тело. Я не знаю, выживет ли Лу после такого.

– То есть… ее душа может оказаться…

– Раздроблена. Да. – Коко упала на колени перед Лу, в волосы которой забился черный песок. Я тоже сел рядом и смахнул песчинки с волос Лу. – Часть души может уйти вместе с Николиной, а может и вся душа целиком. Или… – Она откупорила пузырек, и едкий запах крови ударил мне в нос. – Может, Лу уже и нет. Она и так была плоха, иначе Николина не смогла бы овладеть ею. Ее дух ослаб. Он сломлен. Если мы изгоним Николину, Лу может… – Коко судорожно вздохнула. – Превратиться в пустую оболочку.

– Но ведь мы не знаем этого точно, – яростно возразил я.

– Сейчас в тебе говорит невежество.

– Во мне говорит надежда.

– Поверь, я тоже хочу, чтобы с Лу все было хорошо. – Коко покачала головой с отвращением. Нет, с жалостью. Она жалела меня. Я до боли стиснул зубы. – Хочу, чтобы Николина просто отпустила Лу, а та открыла глаза, усмехнулась и попросила чертовых булочек в карамели. Хочу притвориться, что не было этих трех месяцев. А то и трех лет! – Голос ее сорвался, маска спокойствия слетела, но Коко не стала прятаться или отворачиваться от меня. Даже когда по щекам ее побежали слезы и все чувства отразились в ее глазах. Все тайные страхи. Коко снова заговорила, но уже ровным голосом: – Ты просишь меня не терять надежды, Рид, но я не могу больше за нее держаться. И не буду. Слишком долго я надеялась, слишком многого ждала. Надоело. Чего ради? Мать меня бросила, Ансель погиб, тетка предала меня. Самый близкий мне человек теперь одержим. – Коко горько улыбнулась сквозь слезы и дым, который поднимался от песка. Она поднесла пузырек к губам Лу. – Зачем мне надеяться?

Коко взмахнула рукой, но я ухватил ее за запястье. Развернул к себе и заставил посмотреть мне в глаза.

– Затем, что она самый близкий тебе человек.

Коко уставилась на меня и крепче сжала пузырек.

– Отпусти.

– Что ты делаешь?

– Исцеляю ее. – Коко выдернула руку и яростно утерла слезы. – Потому что себя, видимо, я исцелить не способна. Мне тошно тешить себя надеждой, но и не надеяться я не могу. Надежда живет во мне, даже теперь. Отравляет меня.

Коко посмотрела на Лу, и ее слезинка упала той на шею. Прямо на шрам. Вместе мы молча и встревоженно смотрели, как слеза шипит на ее коже и превращает белесый шрам в нечто иное.

В лозу с шипами и розами.

Шрам все еще был сероватым и плотным, но теперь выглядел изящно и замысловато. Не как увечье, а скорее как произведение искусства.

Таким он и был по сути.

Позади Селия тихо и удивленно ахнула:

– Il n’y a pas de roses sans épines.

Нет розы без шипов.

Коко ничего не сказала, лишь посмотрела на шрам пугающе отсутствующим взглядом. Я не смел дышать. Коко моргнула. Снова. На третий раз в ее глазах вспыхнула твердая решимость. Я едва не разрыдался.

– Моя кровь отравила Лу, потому что в нее вселилась Николина, – сказала Коко. – Ею Лу не исцелить. – Она вскинула пузырек. – Мы используем кровь моей тетки. Николину она не изгонит, но обезвредит действие моей крови. Ее кровь сильна. Сильнее всего на свете, и найти ее не так-то просто. Я стащила фиал из палатки в лагере. – Коко очень жутко ухмыльнулась. – Уверена, тетя не против.

Коко приоткрыла Лу рот и влила туда весь пузырек. А затем и мед.

К щекам Лу тут же прилил румянец, дыхание участилось. Волдыри на губах исчезли. Но изменившийся шрам остался. Если приглядеться, казалось, будто он… колышется на ветру. Я невольно потянулся к нему, желая дотронуться, но кашель незаметно подошедшего Бо отпугнул меня.

Я опустил руку.

– А что будет, когда она очнется? – спросил Бо.

– Изгоним Николину. – Ухмылка Коко исчезла.

– Как?

В ответ воцарилось молчание. Волны набегали на черный песок. Одинокая чайка кричала над головой.

– Ты сказала… – наконец заговорила Селия. – Ты сказала, что медальон моего отца…

– Моей матери, – поправила ее Коко.

– Да, конечно. – Селия поспешно закивала, изо всех сил делая уверенный вид. – Т-ты сказала, что магия медальона, показавшего нам истинное лицо Николины, исходит из вод Лё-Меланколик.

– И?

– И еще сказала, что воды могут исцелить.

– Как и навредить. Лё-Меланколик полон слез сумасшедшей. – Коко поднялась и убрала пузырьки в сумку. Я сидел рядом с Лу, глядя, как опускается и вздымается ее грудь. Ее веки подрагивали. – Воды переменчивы и капризны. Они могут как исцелить Лу, так и убить ее. Рисковать нельзя.

Я сделал пару вдохов, и меня внезапно осенила идея. Я бросил взгляд на Селию. Пустые ножны в ремне прямо у сердца ощутимо потяжелели. С самого Модранита я не замечал их пустоты.

– Селия, нам нужна балисарда. – Я вскочил на ноги и метнулся к ней. Песок разлетелся в разные стороны. – Ты можешь связаться с Жан-Люком?

В ответ она забормотала что-то неразборчивое и с живым интересом посмотрела на свой ботинок.

– Если ты попросишь его принести нам балисарду, мы могли бы…

– Могли бы что? – озадаченно спросил Бо. Селия наклонилась поднять выбеленную ракушку, пряча лицо. – Вырезать из Лу Николину?

– Нужно будет просто надрезать кожу, – сказал я, быстро соображая. Да. Да, это могло сработать. Я выхватил ракушку из рук Селии и отшвырнул ее прочь. Селия глядела ей вслед с несчастным выражением лица, отказываясь смотреть на меня. – Балисарды рассеивают чары. Можно было бы изгнать Николину…

– А как глубоко придется резать, братец? – насмешливо спросил Бо, небрежно вскинув руку. – Хватит легкого пореза или нужно будет пронзить сердце?

Я бросил на него свирепый взгляд и сжал руки Селии.

– Напиши ему, Селия. – И в новом порыве вдохновения я обернулся к Коко. – Ты могла бы магией отправить ему письмо, как тогда своей тете из Ямы.

– Отправить магией письмо в Башню шассе-ров. – Коко закатила глаза. – Жан-Люка сразу же отправят на костер.

Селия попыталась вырвать руки. Сначала нежно, потом уже резко. Она неохотно посмотрела мне в глаза.

– Это неважно. Он не придет.

– Что за ерунда, он же без ума от тебя…

– Нет, Рид, – твердо сказала она. – Конклав собрался в Цезарине, чтобы избрать нового Архиепископа. Именно поэтому Жан не пошел со мной. Священники и сам король потребовали его присутствия. Он не сможет прийти к нам. Не ради такого. Не ради Лу. Прости.

Секунду я смотрел на нее.

Не ради такого. Не ради Лу. Ее уверенный тон разрушил мои надежды и глупую веру в лучшее. Селия… нам отказала? То есть это не так важно, как церковный конклав? Да ведь это повлияет на судьбу королевства даже больше! Лу была не единственной фигурой на шахматной доске, но самой важной. Только глупец бы этого не понял.

Жан-Люк глупцом не был. Впрочем, как и Селия.

– Лу рисковала всем ради тебя, – сказал я холодно, чувствуя, как лед сковал меня изнутри.

Селия удивленно моргнула. Открыла и закрыла рот, словно рыбка.

– Но… Рид, я благодарна Лу! Я знаю, что она поступила отважно и спасла меня, но… – Покраснев, она наклонилась чуть вперед и зашептала так, будто собиралась сказать что-то непристойное: – Рид, она же ведьма. Если бы была хоть малейшая возможность, что Жан-Люк откажется от своих обязанностей и клятвы шассера, я бы, конечно, его попросила, но…

– Но мы же ведьма, – весело захихикала Николина и села на песке. – Так что ты даже спрашивать не станешь. Жаль. Как же тебя жаль. Жаль тебя, прелестная фарфоровая куколка.

Я заломил Николине руки за спину, крепко держа за запястья. Бо подошел, готовый помочь, если она попробует вырваться. Но она не пыталась. Просто безмятежно смотрела на Коко, сидевшую перед ней на корточках.

– Bonjour, notre princesse rouge[3]3
  Здравствуй, наша алая принцесса (фр.).


[Закрыть]. Выглядишь ужасно.

– А ты выглядишь куда лучше, чем прежде.

– О да, мы знаем. – Улыбаясь губами Лу, Николина оглядела саму себя. – Этот облик нам идет.

В груди у меня тут же поднялся жар. «Этот облик».

– Лу тебе не наряд какой-то, – прорычал я, сжимая ей запястья, да так крепко, что мог бы сломать их.

Это было напрасно, но совладать с собой я не мог. Я хотел причинить Николине боль и, если нужно, изгнать ее силой. Николина рассмеялась в ответ, запрокинула голову и прижалась ко мне спиной, а я лишь стиснул руки. Еще секунда, и я просто раскрошу ее кости. Еще лишь одна секунда. Только одна.

Николина застонала от удовольствия.

– Да, Рид, да. – Она облизнулась и положила голову мне на плечо. – Сделай мне больно. И этому телу. Моему наряду. Мы насладимся болью. Будем смаковать каждый синяк.

Я тут же отпрянул. Руки у меня дрожали, в ушах стучала кровь. В мгновение ока Бо схватил Николину за руки. Она повернулась и уткнулась ему в грудь лицом. Бо сжал губы.

– М-м-м, принц. Однажды мне довелось попробовать твоего двоюродного брата.

Коко схватила ее за подбородок и силой заставила посмотреть ей в глаза.

– Все подобные игры допустимы только по обоюдному согласию, Николина. Так или иначе, но мы вытащим тебя из тела Лу. Игрой это не будет, и согласия твоего спрашивать мы не станем. Но боль я тебе обещаю.

– Да? Ну и как же вам поможет священный капитанский ножик? Он будет тыкать, резать кожу…

– Тыкать тебя никто не будет, – оборвал ее Бо. – Ни ножиком, ни чем-либо еще. Никакого ненужного насилия, – добавил он, многозначительно глядя на меня и Коко. – Николина может быть, ну, Николиной, но она прячется в Лу. Кто знает, что видит и слышит Лу? Что она чувствует?

– Она мертва – мои слова. Мои слова – она мертва, – снова засмеялась Николина. – Не стало девы золотой, навек теперь сей облик мой…

Не обратив на нее внимания, я сделал глубокий вдох и кивнул. Лу не мертва. Нет. Прогоняя жгучую ярость, я снова взял Николину за запястья. Испытывая отвращение к ней и к самому себе, я потер ее раздраженную кожу пальцами. Это Лу. И Николина тоже. Они не могли быть одним целым, и все же были.

Золотой узор обвил наши руки. Медленно и осторожно я напитывал его, пока красная пелена перед глазами не исчезла. Мой гнев утих, а вместе с ним исчезли и алые пятна на запястьях Лу. Вдруг меня осенило. Я не мог исцелить ее балисардой, но, может, я смогу исцелить ее магией. Я закрыл глаза и, затаив дыхание в надежде, призвал золотую сеть в поисках ответа или чудодейственного средства. Чего угодно, что помогло бы изгнать Николину. Узоры извивались и изгибались в ответ, но безо всякой связи. Они лишь расплывались в ничто. Досадуя, я начал изучать каждый узор. Я готов был заплатить любую цену, но ничего не ощутил от них. Ничего не мог получить или отдать. Узоры были бесполезны. Я бездумно дернул за один из них и щелкнул пальцами. Узор не рассеялся, а лишь безвольно упал мне на руку.

Я снова сосредоточился, на этот раз сильнее, и попробовал еще раз. Тщетно.

Я, конечно, особо не практиковался в магии, но не ожидал, что узоры просто возьмут и… увянут. Они вообще могли увянуть? Нет. Видимо, Николина мне как-то мешала. Как бы я ни пытался раньше избавиться от магии, я знал, что так просто она не исчезнет.

Может быть, нужно переосмыслить намерение. Я сосредоточился снова.

«Помогите мне изгнать Николину».

Ничего.

«Помогите мне вытащить Николину из Лу».

Узоры бесцельно парили.

«Помогите мне исцелить Лу. Помогите победить Николину. Помогите сделать все как было прежде».

Узоры все так же блуждали. На лбу у меня едва не лопнул сосуд. Я совершенно потерял нить разговора, который вели между собой остальные.

«Пожалуйста. Прошу, помогите спасти ее».

На последней просьбе узоры загудели, засияли ярче и соединились в одну нить. Знакомые голоса зашептали мне на ухо: «Спаси ее, спаси ее, спаси ее…», а узор сплетался в лицо.

В лицо… Морганы.

Я содрогнулся всем телом от ужаса и резко открыл глаза. Нет. Что угодно, только не это. Цена слишком велика, и неважно, что из этого выйдет.

Остальные, стоявшие рядом с Николиной, посмотрели на меня.

– Эм… – Бо вскинул брови. – У тебя запор, что ли, братец?

Я выбросил узор из головы. Я не мог использовать его. И не стал бы.

– Моя магия не поможет.

– Если бы ты слушал, то услышал бы… – Бо кивнул на Коко, – …как Коко сказала, что магия одной ведьмы не может рассеять чары другой. Это должно быть нечто иное. Древнее и могущественное.

– И что у нее на уме?

– Скорее, у меня. – Фыркнув, Бо поправил кружевной манжет на рукаве. Нелепый жест, ведь он так и свисал с плеча. – Очевидно, вы забыли, что у нас в распоряжении есть бог.

– О, властелин лесной природы… – Николина раскачивалась назад и вперед, безумно смеясь, – из всех имен назвался Клодом.

Коко не обратила на нее внимания и лишь задумчиво поджала губы.

– Я могла бы отправить Водвосу магическое сообщение, но, если он в туннелях, то прочитать письмо не успеет – оно просто сгорит.

Бо посмотрел на нее как на идиотку.

– Он же бог.

Меня осенило в ту же секунду, что и Коко.

– Мы помолимся ему, – выдохнул я.

– Нет. – Бо с отвращением покачал головой. – Это ты ему помолишься. Ты ему нравишься больше меня.

– Я всем нравлюсь больше тебя.

– Кроме Коко.

– Вы мне оба не нравитесь, – раздраженно сказала она. – И я не молюсь.

– Почему?

– Да помолись ты уже, Рид.

Они посмотрели на меня. Бо раздраженно, Коко нетерпеливо, Селия взволнованно. К горлу подступил комок, когда я увидел осуждение в ее взгляде, хотя она и пыталась скрыть его. К чести ее сказать, Селия промолчала. Не стала возражать или перечить. Зато Николина это сделала вместо нее.

– Молись, охотник, – певуче протянула она. – Молись языческим богам, коль кара не страшит, что над тобой создатель твой за ересь совершит.

Я неуверенно откашлялся.

– Господь не отрицает существование других божеств. Он… Он лишь призывает не поклоняться им.

Николина откинула голову и широко ухмыльнулась. Я сосредоточился на волнах и горизонте. Пора приступать. В отличие от Коко, я умел молиться. Почти всю свою жизнь я каждый день по несколько раз это делал. Молитва к Деверо будет такой же.

Впрочем, кого я обманываю. Деверо не был безымянным, безликим божеством. Господи, он же был скрипачом.

Я поморщился от своего же богохульства.

И почувствовал тонкие пальчики на локте. На меня серьезно смотрела Селия. Она сглотнула и, явно разрываясь меж двух огней, прошептала:

– Может, стоит… начать как обычную молитву Господню.

Я точно попаду в Ад. И все же я кивнул, закрыл глаза и попытался отстраниться и собраться с мыслями.

«Отче наш, сущий… в Цезарине. Да святится имя твое».

Я чувствовал, как все смотрят на мои пылающие щеки. Ощущал их любопытство. А еще чувствовал себя полным идиотом. Ничего не выйдет. Деверо был богом, но не Господом, и если я до сих пор не заслужил себе проклятие, то теперь уж точно заслужу. Хватит с меня этих церемоний.

«Деверо? – раздраженно позвал я. – Не знаю, слышишь ты меня или нет. Скорее всего, нет. Это я, Рид».

Ничего не произошло.

«Николина вселилась в Лу. Помоги нам изгнать ее. Пожалуйста».

Все так же ничего.

«Мы можем встретиться? – снова попытался я. – Мы в небольшой деревеньке Фе Томб на северном побережье Бельтерры. До нее три дня пути от Шато ле Блан. Ты наверняка уже и сам это знаешь, да и вообще все знаешь. Или нет, а я тут стою и разговариваю сам с собой, как идиот».

Я снова поморщился и приоткрыл один глаз.

Бо осмотрел скалы и нахмурился.

– Ну, это было довольно заурядно. – Он посмотрел на небо. – Он же бог дикой природы, так? Так он назвал себя в своей пафосной речи?

– Повелитель всех растений и зверей. – Коко, прищурившись, посмотрела на берег.

– Честно говоря, его молчание оскорбительно. Хоть бы птичку послал нагадить нам на головы, – хмыкнул Бо и посмотрел на меня. – А ты точно молишься как надо?

– Может, сам попробуешь? – буркнул я.

– Не будем торопиться. Попробуй еще раз.

Через силу я закрыл глаза. И, сосредоточившись, взмолился снова.

«Прошу, Клод. Откликнись. Нам нужна помощь. Нам нужен ты».

Он так и не ответил, и шея у меня начала гореть. Я открыл глаза и покачал головой.

– Его молчание говорит само за себя.