Текст книги "Боги и чудовища"

Селия отстранилась, сморщив носик, а я опустил руки и отшатнулся.

– Прости. Я не хотел…

– Мне не больно.

Она скользнула глазами – широко распахнутыми, тревожными – по моей рубашке.

Только сейчас я увидел на ней темную жидкость. Металлическую. Вязкую. Ткань прилипла к коже. Я нахмурился.

– Просто ты… ты весь в крови.

Сбитый с толку, я слегка развернулся, задрал рубашку и посмотрел на ребра. Тупая боль в боку скорее говорила об ушибе, нежели о ране.

– Рид! – воскликнул Бо.

Я замер, услышав его голос. Медленно я проследил, куда он указывал – туда, где на снегу лежала святая Магдалена.

Куда лились ее кровавые слезы.

La Petite Larme

Рид

Мы тихо и тревожно перебросились словами – словно статуя могла нас услышать – и снова укрылись в церкви.

– Это все та чертова псина виновата, – сказал Бо, плюхаясь на скамью рядом с Коко.

У кафедры вдруг возникла Лу. При свечах было видно только половину ее лица, другая была скрыта в тени. Холодок пробежал у меня по спине, когда я увидел этот хтонический образ, словно ее рассекло пополам. Наполовину Лу и наполовину… нечто другое. Нечто темное.

Лу нахмурилась, переводя взгляд с меня на Селию и обратно.

– Это еще что?

– Это, – ответил я грубее, чем хотел, и мрачно повернулся к Селии, – ничего. Утром она отправится домой.

Селия вздернула подбородок и крепче сжала ремешок кожаной сумки. Ее руки слегка дрожали.

– Ни за что.

– Селия. – Я раздраженно подвел ее к скамье, на которой сидела Лу. Лу даже не поприветствовала ее. Странно. Я думал, что после случившегося на Маскараде Черепов они стали ближе. – Ты же видела, как здесь опасно. Все в королевстве желают нам смерти.

– Лично я не желаю нам смерти. – Бо скрестил ноги и обнял Коко за плечи. Он перевел взгляд на Селию, и та покраснела. – Кстати, спасибо, что предупредили нас тогда, мадемуазель Трамбле. Кажется, все совершенно позабыли о хороших манерах. Ужас какой. Если бы не вы, эта статуя рухнула бы на нас.

– Статуя? – спросила Лу.

– Статуя на кладбище… упала, – пробормотал я. О слезах я говорить не стал.

Не обращая внимания на меня и Лу, все еще смущенная из-за пристального взгляда Бо Селия присела в глубоком реверансе.

– В-ваше высочество. Не только они позабыли о хороших манерах. Прошу простить меня.

Бо приподнял бровь и с ухмылкой посмотрел на меня поверх склоненной головы Селии.

– А она мне нравится.

Коко надела капюшон, чтобы скрыть лицо. Она не обнимала Бо в ответ, но и не отстранялась.

– Ей не стоит быть здесь.

– Это все пес, – уверенно повторил Бо. – Куда бы он ни пошел, за ним следует беда. Когда тот рыбак пытался нас утопить, пес тоже был там.

Селия нахмурилась.

– Но рыбак не… – Под нашими пристальными взглядами она резко замолкла и еще сильнее покраснела. Затем повела изящным плечиком. – Лодка перевернулась на волне. Разве вы забыли?

– Ты что, следила за нами? – спросила Лу.

Селия ни на кого не смотрела.

Я тяжело опустился на скамью и положил руки на колени.

– Что ты здесь делаешь, Селия?

– Я… – В ее лице читалась боль, уязвимость. Она посмотрела на Лу, Бо и Коко, а затем на меня. – Я бы хотела помочь.

– Помочь, – эхом отозвалась Лу. Насмешливо.

Селия нахмурилась, услышав ее тон.

– Я думаю… Я думаю, что смогу принести вам пользу в погоне за М-М… – Она снова замолчала, подняв свою кожаную сумку повыше и расправив плечи. – В погоне за Госпожой Ведьм.

– Ты даже ее имя не можешь произнести, – проворчал я, потирая виски.

– Мне не нужно произносить имя, чтобы убить ее.

Убить ее.

Боже милостивый.

Неожиданно с губ Лу сорвался смешок. Она широко ухмыльнулась и хлопнула в ладоши. Еще раз. И еще. В глазах ее снова появился странный блеск.

– Так-так, кажется, котенок наконец выпустил когти. Я впечатлена. – Ее смех заползал мне под кожу, царапал нутро. – Но моя мать не мышь. Как ты намерена убить ее? Присядешь в реверансе? Пригласишь на чай?

Да, я явно неверно истолковал их отношения.

Судя по стиснутым зубам Бо, он тоже.

– Оставь ее в покое, Лу.

Селия бросила на него благодарный взгляд. Приободрившись, она сказала уже увереннее:

– Я не знаю, как ее убить – пока не знаю, – но у меня есть сведения. Вы не ошиблись, ваше высочество. – Селия вынула из сумки хрустящий холщовый конверт. Я узнал почерк Жан-Люка. – Король Огюст отсрочил казнь твоей матери на неопределенное время. Он хочет использовать ее магию, чтобы потушить пожар.

– Я же говорил. – Бо кивнул мне.

Когда Селия протянула мне конверт, я бегло проскользнул глазами по письму и вернул его назад.

– Спасибо, Селия. Правда. Но тебе нельзя оставаться с нами. А если с тобой что-нибудь случится? Я никогда не прощу себе этого. – Я замолчал и снова нахмурился. Кстати говоря… – А что твои родители сказали?

– Ровным счетом ничего, – неодобрительно фыркнула она.

Я нахмурился еще больше.

– Они не знают, что ты здесь, да? – усмехнулся Бо, вскинув бровь. – Хитрая шалунья. Что ж, полагаю, проще просить прощения, чем разрешения.

Я застонал и закрыл лицо руками.

– Селия.

– Что?

Ее хрупкое самообладание тут же треснуло. Я выпрямился. Поразительно. Сколько я знаю Селию, она никогда не теряла самообладания.

– Не волнуйся, Рид, все королевство за мной не отправят. Когда я пропала в прошлый раз, они не особо торопились искать меня, если ты соблаговолишь вспомнить. Не дай боже до кого-нибудь дойдет молва, что отец не может управиться с собственным семейством.

Я моргнул, чтобы скрыть потрясение. Я, конечно, знал, что мсье Трамбле ужасный, но не предполагал, что настолько.

– Жан-Люк будет искать тебя. И приведет с собой всех шассеров.

Селия потрясла конвертом у меня перед носом.

– Жан-Люк знает, что я здесь. Господи, да он сам видел, как я похитила отцовский экипаж и ругал меня потом.

Я уставился на Селию. Я никогда не видел, чтобы она воровала. Или упоминала имя Господа всуе.

Селия тяжело выдохнула через нос и спрятала письмо в плаще.

– Я все же надеялась, что вы оцените мою помощь. Если я буду в вашей банде ведьм и беглецов – простите, ваше высочество, – Жану придется тогда схватить и меня вместе с вами. Этого не случится. Он больше не будет преследовать вас.

– Ох, увидеть бы его физиономию. – Лицо Бо исказилось, словно от боли. – И все-таки Бог есть, и Он ненавидит меня.

– Неважно. – Я вскочил на ноги, желая поскорее закончить наше препирательство. Нужно найти отца Ашиля и все ему рассказать, попросить еще один плед. – С нами ты пойти не можешь.

Расправив плечи и выпрямив спину, в безмолвной ярости Селия смотрела на меня. Она так крепко сжала сумку, что пальцы у нее побелели.

– Чего я не могу, – наконец процедила она сквозь стиснутые зубы, – так это посмотреть родителям в глаза. Они хотят притвориться, что ничего не случилось. Хотят вернуться к прежней жизни. Но меня они заставить не могут. – Ее голос стал угрожающе тих. – И ты меня не заставишь. Мне становится тошно при мысли о том, чтобы с-сидеть дома – изображать реверансы перед дворянами, потягивать чай, – пока Моргана на свободе.

Я не замедлил шага, и Селия отчаянно продолжила:

– Она держала меня в гробу с Филиппой несколько недель, Рид. Недель. Она… она п-пытала меня, искалечила тех детей. Чего я не могу, так это сидеть сложа руки.

Я замер у кафедры. Конечно, я просто ослышался. Конечно, этот внезапный страх, сковавший грудь… был неуместен. Я не обернулся.

– Что?

В ответ послышался всхлип.

– Не вынуждай меня повторять, – сказала она.

– Селия…

Когда я наконец двинулся к ней, чувствуя приступ тошноты, она остановила меня взмахом руки. По ее щекам катились слезы. Селия не стала скрывать их. Не стала смахивать. Она сняла с плеча сумку и высыпала ее содержимое на прогнивший дощатый пол: украшения, кроны, драгоценные камни, даже какую-то чашу. Все взволнованно посмотрели на ее маленькое сокровище, я же слышал только ее слова. Представлял сказанное ею.

Филиппа была старше нас на несколько лет. В отличие от Селии она была мне как сестра. Чопорная и недовольная, но все же сестра. При мысли о том, что Селия лежала в гробу с ее трупом – спустя несколько месяцев после ее похорон, – я почувствовал, как в желудке у меня все скрутило. Я подавился желчью.

– Я не просто похитила отцовский экипаж, – прошептала Селия в тишине. Она указала на сверкающие драгоценности. – Я украла у него ценности из хранилища. Нам же нужны деньги для путешествия.

Бо поднялся, чтобы взглянуть поближе, и потянул за собой Коко.

– Как ты донесла все это? – Он с сомнением посмотрел на ее руки, а Лу подошла к нему и Коко.

Коко равнодушно перебирала монеты ногой.

– А где твой экипаж?

Селия бросила кожаную сумку и сжала пальцы.

– Оставила в конюшне у трактира.

– А твой лакей? – Опустившись на колени, Бо осторожно потрогал сумку, словно та была сделана из человеческой кожи. Может, так и было. Когда-то мсье Трамбле имел дело с опасными магическими предметами. Потому ведьмы и убили Филиппу. – Кучер?

– Я сама управляла каретой.

– Что? – Резко обернулся к ней Бо, но именно мой голос прорезал воздух. – Ты с ума сошла?

Лу снова хихикнула, весьма довольная происходящим.

Бросив на нее свирепый взгляд, я ринулся обратно. Гнев во мне закипал и грозился вылиться наружу. Я сделал глубокий вдох. Еще один.

– Все. Хватит. Я поговорю с отцом Ашилем, и он попросит кого-нибудь сопроводить тебя на рассвете в Цезарин.

Я начал яростно запихивать украшения в сумку Селии. Даже полная тяжелых драгоценностей, для меня она ничего не весила. Может, она сделана и не из человеческой кожи, но уж точно при помощи магии. Чертов Трамбле. Чертова Селия. Если бы какая-нибудь ведьма увидела у нее эту сумку, Селия разделила бы участь Филиппы. Может быть, этого она и хотела. Возможно, после Маскарада Черепов она желала умереть.

Но помогать ей в этом я не собирался.

– Постой. – Коко вдруг схватила меня за руку.

Давно я не слышал, чтобы она говорила так эмоционально. Ее пальцы дрожали. Откинув капюшон, Коко вырвала у меня из рук медальон. Она поднесла его к свету, и ее лицо – побледневшее еще сильнее, почти посеревшее – отразилось на его золотой поверхности. В центре продолговатого кулона филигрань окружала бриллиант. Узор напоминал… волны.

– Откуда он у тебя? – тихо и холодно спросила Коко.

Лу тут же возникла у нее за спиной. Бриллианты отражались в ее глазах, и те, казалось, теперь отливали серебром.

У Селии хватило ума сделать шаг назад.

– Я… я же говорила. Украла из отцовского хранилища.

Селия посмотрела на меня, ища поддержки, но я не мог ей дать ее. Никогда я еще ни видел такой напористости – такой одержимости – ни в глазах Коко, ни в глазах Лу. Они вели себя… тревожно. Какую бы реликвию Селия случайно ни забрала с собой, она была очень важна.

– В детстве я обожала этот медальон, но он… он не открывается. Отец не смог его продать.

Коко вздрогнула, словно ее оскорбили, и вынула клинок из плаща. Я поспешно загородил собой Селию.

– Ой, я тебя умоляю, – проворчала Коко и уколола себе палец.

Одна-единственная капля крови упала на бриллиант, превратившись в идеальный круг. Затем – невероятно – кровь затекла под камень, закручиваясь багрянцем. Когда цвет рассеялся, медальон со щелчком открылся.

Склонившись ниже, мы зачарованно смотрели на кристально чистую поверхность. Лу отпрянула.

– La Petite Larme, – мягко сказала Коко, тут же забыв про гнев.

– Слезинка, – эхом отозвался Бо.

– Зеркальце, сделанное из капли Лё-Меланколик. – С непроницаемым лицом Коко посмотрела на свое отражение и перевела взгляд на Селию. Снова скривила губы от отвращения. – Медальон и не открылся бы, потому что не принадлежит тебе. Это медальон моей матери.

Упади сейчас на пол булавка, мы бы ее услышали. Даже отец Ашиль – который ворвался в часовню из кухни в фартуке, сжимая мыльную тарелку и ворча из-за шума, – понял, что потревожил нас. Прищурившись, он посмотрел на Селию и золото у ее ног.

– Селия Трамбле, – мрачно сказал он. – Далеко вы забрались от дома.

Селия одарила его вежливой, но нервной улыбкой. Угрюмой.

– Прошу прощения, мсье, кажется, я не имела удовольствия с вами познакомиться.

– Ашиль, – представился священник, поджав губы. – Отец Ашиль Альтье.

Коко с щелчком закрыла медальон. Молча натянула капюшон на голову.

– Отличный у вас фартук, – ухмыльнулся Бо, глядя на нарисованные вручную розы синего, красного и зеленого цветов. Мазки были большие и неровные, словно рисовал ребенок.

– Племянницы сделали его для меня, – пробормотал отец Ашиль.

– Подчеркивает ваши глаза.

Отец Ашиль швырнул в Бо тарелку. Тот поймал скользкое блюдо, прижал его к груди, но вода все равно брызнула ему лицо.

Священник кивнул с праведным удовлетворением.

– Сегодня я в последний раз мыл за тобой тарелки, юноша. Остальное домоешь сам… и кухню тоже. Скажи спасибо ей. – Он раздраженно ткнул большим пальцем в сторону Лу. – Ведро и швабра ждут тебя.

Бо уже открыл рот, чтобы возмутиться и возразить, как его прервала Селия:

– Отец Ашиль. – Она присела в реверансе, но уже не таком глубоком. Не таком низком. С едва скрываемым неодобрением она окинула взглядом его цветистый фартук и потрепанное облачение, говорившие о запустении церкви. – Рада с вами познакомиться.

Отец Ашиль неловко заерзал, словно не привык к таким изящным манерам. Не знай я его чуть лучше, подумал бы, что он почувствовал себя неуютно под ее взглядом. Даже смущенным.

– Я знал вашу матушку, – наконец пояснил он. – Когда жил в Цезарине.

– Я передам ей от вас наилучшие пожелания.

– Не стоит, – фыркнул он. – Я знал ее, но она мне не особо нравилась. – Увидев возмущение на лице Селии, он пробормотал: – Уверяю вас, это было взаимно. Итак… – Он выпрямился со всем достоинством, на которое был способен. – Не мне спрашивать, что вы делаете в Фе Томб[2]2
  Могила фей (фр.).


[Закрыть], мадемуазель Трамбле. И не мне вам говорить, что весьма неразумно связываться с этой шайкой. Так что я промолчу. Потому что мне все равно. Просто до своего отъезда не чините мне неприятностей.

Когда он развернулся на каблуках, я шагнул вперед.

– Селию нужно сопроводить обратно в Цезарин.

– Рид. – Теперь Селия уже топнула ножкой. – Хватит уже… уже…

– Артачиться? – подсказал Бо.

Отец Ашиль бросил через плечо хмурый взгляд на нас.

– Я вам не нянька.

– Видишь? – Селия, торжествуя, просияла и вскинула палец вверх. – Он не повезет меня, а путешествовать одной слишком опасно. Лучше мне остаться здесь. С тобой.

Я стиснул зубы.

– До сих пор опасность тебя не смущала.

– Да, но… – В глазах Селии промелькнуло нечто похожее на беспокойство, и ее улыбка растаяла. – Я… я немного… приврала. Совсем чуть-чуть, несущественно, – поспешно добавила она, увидев выражение моего лица. – Я сказала, что оставила карету в конюшне, но на самом деле я не туда свернула…

– Это куда же? – требовательно спросил я.

– К маяку.

Отец Ашиль медленно обернулся.

– Прямо перед рассветом я упустила вас из виду. – Селия сцепила руки на талии. – Подъехав к развилке, я… я выбрала тропу, ведущую прочь от деревни. Я даже не подумала, что вы будете искать убежище в церкви. Мне невероятно повезло, что я нашла вас…

– Милая Селия, – оборвал ее Бо, – пожалуйста, ближе к делу.

Она снова покраснела и опустила голову.

– К-конечно, ваше высочество. Простите. Когда я подъехала к маяку, что-то зашевелилось в темноте. Кабо испугался и едва не сбросил нас с утеса, торопясь убежать. Колесо сломалось у обрыва. Я смогла освободить Кабо прежде, чем карета рухнула бы в море… рухнула бы, если бы то существо не схватило ее. – Селия вздрогнула. – В жизни не видела подобных чудовищ. Длинные спутанные волосы и кожа, скрытая тьмой. Острые белые зубы. Гнилостный запах. Разлагающаяся плоть. Если бы я не сбежала верхом на Кабо, это чудовище точно бы сожрало нас обоих. – Она тяжело вздохнула, поднимая на меня глаза. – Так что я оставила в конюшне Кабо, а не карету. Вернуться за ней я не могу, потому что она в лапах чудовища, а без нее путешествовать опасно. Я должна остаться с тобой, Рид, иначе домой в живых я не вернусь.

– Кошмар, – пробормотала Лу.

Я устало протянул ей руку.

– Что?

Слегка улыбнувшись, она переплела свои пальцы с моими. Они были ледяные.

– Я ничего не сказала.

– Сказала…

– На маяке и правда поселился кошмар. – Увидев наши непонимающие взгляды, отец Ашиль неохотно объяснил: – Так его называют местные. Он пришел в Фе Томб три дня назад. Все жители деревни в ужасе. – Он хмуро покачал головой. – Болваны хотят разрушить маяк завтра утром.

Что-то в его хмуром взгляде беспокоило меня.

– А этот кошмар навредил кому-нибудь?

– Мне! – воскликнула Селия. – Он едва не перепугал меня и Кабо до смерти!

– Трагедия века, – усмехнулась Коко под капюшоном.

– Коко, – предостерег Бо, – это ниже твоего достоинства. Если уж хочешь язвить, делай это остроумно.

– Я вовсе не язвила, – сладко сказала Коко. – Коня я бы оплакивала.

– Прошу прощения? – Селия развернулась к ней, изумленно приоткрыв рот. – М-мне очень жаль, что все так получилось с медальоном твоей м-матери, Козетта, но я же не знала…

– Кошмар кому-нибудь навредил? – перебил я ее.

– Это неважно. – Отец Ашиль пожал плечами.

– Мне важно.

– Толпа идет, юноша. Они убьют тебя.

– Вам все равно.

– Ты прав. – Священник раздул ноздри. – Мне все равно. Кошмары известны своей жестокостью, но существо ни на кого еще не напало. Вчера ночью оно вломилось в мясную лавку и украло какие-то объедки. Больше я ничего не знаю. – Когда я обменялся взглядами с Лу и Бо, отец Ашиль процедил сквозь стиснутые зубы так, словно слова причиняли ему боль: – Не вмешивайся. Это не твоя битва.

А по мне так как раз моя, ведь толпа собиралась сжечь невинное существо. Дай им возможность, они бы и с Лу так поступили. С Коко. С моей матерью. Со мной. Знакомый гнев, густой и вязкий, закипел во мне. Вот только не одни жители деревни во всем виноваты. Да, они намеревались убить невинного, но Моргана пытала и искалечила моих братьев и сестер – они стали несчастными жертвами в войне, которую не выбирали. В войне, которую не выбирал и этот кошмар.

Хватит.

Короткая остановка у маяка никому не навредит. Мы предупредим кошмара до того, как нагрянет толпа, – может, даже освободим его – и уйдем еще до рассвета. Это благородный поступок. Возможно, Лу выбрала для нас неверный путь, но сегодня я почувствовал, что могу сделать шаг в верном направлении. Может быть, это откроет для нас новый путь. Тот, что будет лучше.

По крайней мере, это немного задержит нас на пути к Шато ле Блан. И возможно…

– Нет, – из-под капюшона раздался резкий голос Коко. – Кошмары опасны, а нам нельзя отвлекаться. Нужно идти в Шато.

Лу ухмыльнулась и кивнула.

– Если поможем кошмару, – пробормотал я, – может, он поможет и нам. Вот и твой таинственный союзник, Козетта. И деревья не нужны.

Я не видел ее лица, но чувствовал, что она сердится.

Покачав головой, я протянул Селии свой плед и вернулся на свою скамью. Лу не выпускала моей руки. Большим пальцем она провела по венам на моем запястье.

– Нам нужен экипаж Селии, – сказал я. – Возвращается она домой или нет.

Селия вскинула голову.

– На карете путешествовать куда быстрее.

– Да. – Я долго смотрел на Селию. Она предстала передо мной в совершенно новом свете. При виде ее взгляда, полного надежды, расправленных плеч, лицо у меня дрогнуло. Селия была уже не той девушкой, что я знал прежде. – Куда быстрее.

Всплеснув руками, отец Ашиль пошел на кухню подальше от нас.

– Дураки вы все, – мрачно бросил он через плечо. – Кошмар сильнее всего по ночам. Идите к нему на рассвете прежде, чем толпа нападет. И ни в коем случае не дайте селянам заметить вас. Страх лишает людей последнего ума. – Бросив взгляд на меня и Селию, он покачал головой. – Как, впрочем, и смелость.

Коварное присутствие

Лу

Из темноты слышится голос.

Не тот голос. Не тот ужасный голос, что напевает и манит. Этот – резкий, звонкий, пронзительный. Знакомый. Он не соблазняет меня. Он… он ругает меня.

«Проснись! – кричит он. – Ты еще не умерла».

Мне незнакомо это слово. Мне не понятна смерть.

«Смерть никому не понятна. Но не это важно… а может, как раз и это. Ты исчезаешь».

Исчезаю. Тьма предлагает забвение. Сладкое облегчение.

«К черту все это. Ты слишком долго и упорно трудилась, чтобы вот так сдаться. Давай же. Ты хочешь большего, чем забвение. Ты хочешь жить».

Призрачный смешок разносится сквозь темноту. Сквозь бескрайнюю черноту. Он обвивается вокруг меня, лаская рваные грани моего сознания, убаюкивая разбитые осколки в моем нутре.

«Сдавайся, мышка. Позволь мне поглотить тебя».

Мне больно. С каждым ударом тьмы боль усиливается и в конце концов становится невыносимой.

«Это твое сердце».

Резкий голос возвращается, сейчас громче. Громче, чем ритмичный барабанный бой. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Невольно я отшатываюсь, но не могу скрыться от этого звука. От боли. Звук эхом отдается повсюду, он вокруг меня.

«Оно все еще бьется».

Я пытаюсь осмыслить звук, вглядеться во тьму туда, где может биться сердце. Но ничего не вижу.

«Не прячься, Лу. Овладей своей болью. Используй ее».

Лу. Знакомое слово, как выдох при смехе. Вдох перед прыжком, вскрик, когда вместо прыжка ты взлетаешь. Это вздох облегчения, раздражения, разочарования. Это вопль гнева и крик страсти. Это… я. Я вовсе не тьма. Я нечто совершенно иное. И этот голос – мой.

«Ну вот, – говорит он – говорю я – с нескрываемым облегчением. – Наконец-то».

Однако я осознаю не только это и резко выгибаюсь, отталкиваясь от сокрушительной черноты. Она отвечает тем же – и теперь это уже не просто тьма, а нечто разумное. Разумное и коварное. Неправильное. Чужеродное. Его не должно быть здесь – уж не знаю, где именно, – потому что это место… оно тоже принадлежит мне. Как и мое сердцебиение. Как и мое имя. Хотя я вновь выгибаюсь, испытывая свою силу, расширяясь все дальше, вперед, вперед и вперед, я встречаю только железное сопротивление.

Тьма непреклонна, как камень.