Текст книги "Боги и чудовища"

– А до этого ты не пила из вод? – тихо спросил я. Я не слышал, как Константин идет за нами, но чувствовал его присутствие позади, пока мы спускались по тропе. Несмотря на камни, тропа шла под уклоном мягко и плавно. Вокруг по-прежнему стояла тишина. – Ты же не раз приходила сюда.

– Только однажды, – прошептала Коко в ответ. – Когда хотела увидеть свою… – Она резко смолкла и сжала мою руку. – Когда мы с Лу попытались поплавать в водах. Константин никогда не заставлял нас пить из них. Обычно мы просто играли на берегу.

– И что было в тот самый раз?

– Сущий кошмар. – Коко вздрогнула.

– Что ты увидела?

– То, чего желала больше всего на свете.

– Это что?

– Так я тебе и сказала, – усмехнулась Коко, но руку не убрала. – Я уже однажды говорила об этом, больше не буду.

– Ты издеваешься? – Правый висок начал пульсировать от боли. – Я же не знаю, чего мне ожидать, если ты не…

– А ты и не узнаешь, – прервал меня Константин, представ прямо перед нами. Мы с Коко резко остановились. – Никто не знает, что покажут воды. Желания, страхи, сильные или слабые стороны, воспоминания. Они видят правду и требуют правды взамен. Нам остается только подчиниться.

Позади него туман начал рассеиваться. Медленно и аккуратно каждый завиток исчезал, чтобы явить нашему взору огромный, неестественно гладкий водоем. Он тянулся меж двух гор, простираясь так далеко, насколько хватало глаз, и уходя за горизонт. Серебристая луна, словно новенькая монета, ярко сияла на водной глади. Здесь не было ни дыма, ни волн.

И ни единого звука.

Константин взмахнул рукой, и три туманные чаши появились перед нами, затвердев железом. Они стояли на песке у самой кромки воды, почти касаясь ее, но все же не касаясь. Я осторожно опустил Николину. Она не пошевелилась, когда я приподнял ей веко и пощупал пульс.

– Что вы с ней сделали? Она едва в сознании.

– Дали ей обычный сонный отвар. Лаванда, ромашка, корень валерианы и кровь. – Коко нервно пожала плечами. – Возможно, я перестаралась с дозой.

– Она выпьет, – сказал Константин, начиная исчезать, – или умрет.

– Ты просто сволочь, знаешь это? – досадливо прорычал я, не удержавшись.

Константин развел руками, и они растворились в тумане.

– Я лишь страж. – Еще одна высокомерная улыбка. – Испейте из вод и пролейте истину. Если у вас все получится, вам откроются их целебные глубины. Если потерпите неудачу, вы уйдете и больше никогда не вернетесь.

– Никуда я не уйду…

Только слова слетели с моих губ, как я ощутил, что туман сжимается вокруг меня словно железные кандалы, и понял: остаться после неудачи – не лучшая затея. Туман, а может, Ле-Кёр, воды или сама магия не позволят нам остаться. И лишь когда я процедил, что согласен, кандалы исчезли. Но я все равно ощущал их на коже. И их предостережение.

– Испейте из вод, – повторил Константин, уже почти бестелесный, – и пролейте истину. – Видны были лишь его глаза. Константин посмотрел на Коко, и взгляд его смягчился. Завиток тумана потянулся к ней и погладил по лицу. – Удачи.

Он исчез, а мы остались стоять в лучах лунного света, созерцая чаши.

Истина вод

Рид

До сих пор помню ту минуту, когда получил свою балисарду. После каждого турнира в честь победителей устраивали пир, чтобы поприветствовать их в рядах братства. Помимо церковнослужителей и шассеров на празднике присутствовали очень немногие. Каждый раз торжество длилось недолго. Быстро произносили речь, еще быстрее ужинали. Никаких тостов, музыки и веселья. Все было скромно. Зато на следующее утро начиналось настоящее празднество. Все королевство собиралось у собора Сан-Сесиль де Цезарин, чтобы посмотреть на церемонию посвящения. И аристократы, и бедняки одевались в лучшие наряды. Посвященные выстраивались в ряд у прохода, а у алтаря стоял Архиепископ с балисардами для новобранцев. Отполированные и сияющие клинки лежали на столе в сундучке с бархатом.

На своей церемонии я был единственным новобранцем, и на столе лежала лишь моя балисарда.

Жан-Люк стоял в конце прохода, сцепив руки за спиной. Его лицо и все тело были напряжены. Селия сидела в третьем ряду с родителями и сестрой. Она пыталась поймать мой взгляд, когда я шел по проходу, но я не смотрел на нее. Я смотрел лишь на свою балисарду. Она взывала ко мне, словно песнь сирены, и сапфир ее сиял на ярком солнечном свету.

Я повторил клятву, выученную наизусть. Мои плечи были гордо расправлены. Архиепископ тогда нарушил традицию и обнял меня, но это меня не смутило. Я был доволен. Доволен собой. Очень. А почему бы и нет? Я многие годы усердно тренировался, истекал потом и кровью, пожертвовал многим, и все ради этой минуты.

Однако, перед тем как взять балисарду, я замешкался. Всего на секунду.

В глубине души я уже тогда понимал, что этот клинок и эта жизнь сулят боль. Я понимал, что буду страдать.

И все равно я сделал тогда свой выбор.

Точно так же, как делаю его сейчас.

Я обхватил холодную металлическую чашу и наклонился, чтобы наполнить ее. Когда я опустил чашу в воду, никакой ряби не пробежало по поверхности. Казалось, вода поглощала любое движение. Нахмурившись, я попытался опустить в воду руку, чтобы всплеснуть ее, подвигать ладонью, но наткнулся на невидимую преграду. Я надавил сильнее. Ладонь зависла в волоске от поверхности. Так близко, что я чувствовал ледяной холод воды, но прикоснуться к ней не мог. Резко выдохнув, я отступил. Константин предупреждал об этом.

Я с опаской поглядел на железную чашу. Приятного будет мало.

– Стой. – Коко сжала мне локоть, когда я уже поднес чашу к губам. – Сперва Лу. Не знаю, что произойдет, когда мы выпьем, но вряд ли тогда мы сможем ей чем-то помочь.

– Не думаю, что мы вообще способны ей помочь. – И все же я опустил руку. – Мы не знаем, что воды покажут ей. Как можно сражаться с невидимым врагом?

– Я не говорю, что она не сможет сама вести собственную битву. – Коко закатила глаза и набрала воды в свою чашу. – Но она без сознания. Кто-то же должен влить воду ей в рот.

– Ой. – Несмотря на всю серьезность нашего положения, я почувствовал, как меня пробирает смех. Я поспешил помочь Коко, поднял Лу и усадил к себе на колени. – Точно.

– Запрокинь ей голову.

Я так и сделал, борясь с желанием отшвырнуть чашу, когда Коко поднесла ее к губам Лу. Она была права. Если каждый мог это сделать, значит, и Лу сможет. Я крепко держал ее. Коко осторожно и медленно открыла ей рот и влила воду.

– Аккуратно, – предостерег я ее. – Не спеши.

– Заткнись, Рид, – сказала Коко, не прерываясь.

Холодная вода коснулась языка Лу, но ничего не произошло. Коко влила еще немного. Из уголка рта Лу стекала вода. Ничего.

– Она не глотает, – сказал я.

– Сама ви… – Коко резко замолчала, когда Лу внезапно открыла глаза.

Мы уставились на нее. Коко нежно дотронулась до ее лица.

– Лу? Как ты?

Ее глаза закатились. Лу открыла рот в пронзительном крике, но не раздалось ни звука. По-прежнему царила тишина. Вода же, однако, пошла рябью, словно признала этот крик. Схватив Лу за плечи, я беспомощно смотрел, как она царапает себе лицо, рвет волосы. Словно она вырывала из себя Николину силой. Лу яростно замотала головой.

– Черт! – Я изо всех сил пытался удержать ее, но Коко вдруг оттолкнула меня назад и одним глотком осушила свою чашу.

– Скорее! – Она отбросила чашу и оперлась руками о песок. – Пей! Чем скорее прольем нашу истину, тем быстрее окунем Лу в… – Глаза Коко закатились. Она не сжалась, как Лу, но рухнула и впала в беспамятство, плюхнувшись щекой в песок. Глаза ее все так же были запавшими.

Однажды я уже видел Коко такой. Она не видела ничего и при этом видела все.

«Мужчина, близкий твоему сердцу, умрет».

Горько выругавшись, я бросил последний взгляд на Лу, обмякшую у меня в руках, и выпил залпом воду из чаши. Кажется, она была еще холоднее, чем казалась, если такое вообще возможно. Неестественно и ужасно холодная. Она обожгла мне горло и все нутро, превратившись в лед в животе, руках, ногах и даже в венах. Через пару секунд мне уже стало трудно шевелиться. Кашляя и давясь, я положил Лу на песок, и меня затрясло. Я рухнул на четвереньки, в глазах стало белеть. Странно. Я думал, что в глазах потемнеет, и…

Жжение в легких вдруг исчезло, зрение прояснилось. Я удивленно моргнул. Снова. Как-то это неправильно. Может, я мало выпил? Выпрямившись, я посмотрел на пустую чашу, потом перевел взгляд на Лу и Коко. Удивление сменилось замешательством и страхом. Они бесследно растворились в тумане. Я тут же подскочил.

– Лу? Коко?

– Я здесь! – закричала Лу с берега.

Чувствуя удивление и облегчение, я поспешил на ее голос, вглядываясь в туман и темноту.

Луна заливала все вокруг мягким серебристым светом, но мало что освещала. Свет иногда пробивался сквозь туман, то ослепляя меня, то сбивая с пути.

– Где ты? Не вижу…

Лу ухватила меня за руку и вышла вперед, широко улыбаясь. Я уставился на нее, не веря своим глазам. Ее кожа, еще недавно тусклая и бледная, теперь сияла золотом и была усеяна веснушками. Короткие и белые волосы снова стали длинными и густыми, они рассыпались по плечам шелковистыми каштановыми волнами. Я поймал прядь ее волос. Даже шрамы исчезли. Остался только один.

Я провел пальцем по шипам и розам на ее шее. Лу закрыла глаза, веки ее затрепетали. Туман вился вокруг нее, окутывая легкой дымкой.

– Нравится? Коко могла бы неплохо заработать на этом, превращая жуткое в жутко прекрасное.

– Ты всегда прекрасна, – с трудом выдавил я. Горло у меня сжалось.

Лу обняла меня за пояс и прильнула к сердцу.

– Тебе… лучше? – спросил я.

– Почти. – Она снова широко улыбнулась, увидев мое настороженное лицо. Затем встала на цыпочки и поцеловала меня. – Пойдем. Хочу показать тебе кое-что.

Я слепо последовал за ней. Сердце ушло в пятки. Внутренний голос предупреждал, что все идет слишком легко, предостерегал не верить, но, когда Лу переплела свои пальцы с моими, увлекая меня дальше в туман, я поддался ей. Давно я не чувствовал тепло ее руки. В воздухе витал волшебный аромат ванили и корицы. Я вдохнул его поглубже. По телу разлилось ощущение покоя. Мешкать в этот раз я не стал. Это была Лу. Она не была балисардой, а я не шел к алтарю. Я не вверял ей свою жизнь, ибо уже давно это сделал.

– Как ты изгнала Николину? – спросил я, следуя за ней словно в полузабытье. – Что тебе показали воды?

Лу улыбнулась через плечо, освещая все вокруг своей улыбкой.

– Не припомню, чтобы ты был таким разговорчивым, муженек.

«Муженек». Звучало так правильно, согревало и пьянило меня. Широко улыбнувшись, я обхватил Лу за плечи и прижал к себе. Я жаждал ее тепла и улыбки.

– А я не припомню, чтобы ты…

«…пролила истину, – упрекнул меня разум. – И ты тоже. Это все не взаправду».

Улыбка у меня погасла. Очень даже взаправду. Я чувствовал, как Лу прижимается ко мне. Я сбавил шаг и остановился. Сжав ее крепче, я повернул ее к себе лицом. Лу подняла взгляд и знакомо вскинула темные брови. У меня тут же перехватило дыхание. Она, казалось, сияла от счастья, и мне чудилось, что я вот-вот воспарю.

– Скажи, – мягко спросил я, убирая прядь ее волос, – что ты видела?

– Позволь лучше показать тебе.

Я нахмурился. Ее кожа и правда сияла? Лу взмахнула руками, и туман рассеялся. Перед нами открылся каменный алтарь, на котором лежала связанная девушка с кляпом во рту. Она силилась удержать свисающую с алтаря голову. Ее волосы, белые как снег и луна, белые как ее одежды, были заплетены в косу. Коса спадала в каменную чашу. С тревогой я шагнул ближе. Девушка выглядела… нет, казалась знакомой. Бирюзового цвета глаза. Она могла быть шестнадцатилетней Лу, но нет. Девушка была слишком высокой и крепкой, а на ее бледной коже не виднелось ни одной веснушки.

– Взгляни на нее, дорогой, – певуче протянула Лу с кинжалом в руках.

Я уставился на клинок, не понимая, откуда он взялся. Не понимая, зачем он ей.

– Она прекрасна, правда?

– Что ты делаешь?

Лу подбросила кинжал в воздух, глядя, как он вращается вверх и вниз, и поймала его за рукоятку.

– Мне нужно убить ее.

– Что? Нет. – Я хотел было загородить девушку, но ноги меня не слушались. Туман снова начал стелиться и сгущаться вокруг нас. Я смотрел на несчастную. Дыхание у меня участилось. – Зачем? Почему ты хочешь убить ее?

– Ради общего блага. – Лу посмотрела на меня с жалостью.

– Нет. Лу, нет… – Я яростно затряс головой. – Убийство этой девочки ничего не решит…

– Не просто какой-то девочки.

Лу неторопливо шла к алтарю, подбрасывая и ловя кинжал. Девушка смотрела на нее широко распахнутыми глазами, борясь из всех сил. Воды исчезли, вокруг выросли горы. Храм на лугу. Женщины отплясывали безудержный танец в лунном свете. Черноволосые тройняшки и ведьма в короне из остролиста. Но девушка не могла сбежать. Туман держал ее в ловушке, словно свинью, которую вот-вот отправят на убой. Лу поднесла кинжал к ее горлу.

– Этой девочки. Я одна готова сделать то, что должно, любимый. Я одна готова пожертвовать собой. Почему ты не понимаешь? Я всех спасу.

Я почувствовал, как к горлу подступает желчь.

– Не делай этого. Не… не ее. Прошу тебя.

Лу печально посмотрела на меня, держа кинжал у горла девушки.

– Я дочь своей матери, Рид. Я сделаю все, чтобы защитить своих любимых. А ты бы не убил… – Она нежно дотронулась лезвием до горла девушки. – …Ради меня?

Изумленный и разгневанный, я так отчаянно попытался пошевелиться, что едва не сломал себе ноги.

– Я бы не уб…

Я еще не успел договорить, как ложь почернела и треснула. Как пепел на моем языке. Мой пепел.

Я уже убивал ради Лу. Архиепископ, конечно, были грешен, но вот другие… те, что были до него. Я убивал их вовсе не ради любви, а из чувства долга и преданности. Ради славы. Но… что-то все равно было не так.

«Испей из вод и пролей их истину».

Теперь я видел трещины в магии вод. Их Лу была так убедительна, так идеальна. Как Лу, воспоминания о которой я хранил. Но реальность не была идеальной, как и сама Лу. Ни тогда, ни сейчас. Однажды она сказала, что больно вспоминать умерших такими, какими они были, а не такими, какими мы хотели их видеть. Память весьма опасна.

«Со временем люди меняются, правда?»

Я больше не был тем мальчишкой, что тосковал по своей балисарде, держал ее с трепетом и гордостью. И все же в глубине души я помнил об этом мальчишке и о его тоске. Сейчас я, вероятно, впервые ясно увидел правду. Я убил Архиепископа, потому что любил Лу. Я убивал невинных, потому что любил Архиепископа, своих братьев и семью. Всякий раз, обретая дом, я боролся изо всех сил, чтобы сберечь его.

Точно так же, как Моргана.

Тонкая алая линия окропила клинок Лу. Она окрасила шею девочки, словно ленточка.

– Однажды ты сказал, что я похожа на свою мать. – Лу потрясенно уставилась на окровавленный кинжал. – Ты был прав.

Я не успел ничего сделать. Лу резко полоснула по горлу девочку и посмотрела на меня. Несчастная захлебывалась и задыхалась. Через пару секунд она затихла. Алый цвет навсегда запятнал белый камень.

– Ты был прав.

«Испей из вод и пролей их истину».

– Да.

Туман у моих ног тут же рассеялся, и я решительно двинулся вперед, глотая желчь. На девочку я не смотрел. Не запомнил ее лица. Мою грудь словно рассекло надвое от натуги. Все произошло не на самом деле. Пока нет. И никогда не произойдет, если я не позволю.

– Да, Лу, ты похожа на свою мать. – Я приподнял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. – Но и я тоже.

Как только слова слетели с моих губ, Лу широко заулыбалась.

– Молодец.

Земля начала обваливаться, алтарь и храм превратились в белый песок и воду. В ушах пронзительно зазвенело, и Лу исчезла. В руке я сжимал лишь воздух. Песок царапал колени. Я посмотрел на пустую железную чашу и осторожно прикоснулся к ней. Такая же холодная.

– Вернулся. – Веселый голос Константина пронзил тишину.

Я ошеломленно сел.

– После Коко, правда. – Он подмигнул ей.

Коко неподвижно сидела рядом со мной, обхватив колени.

– Жить буду, – пробормотала она, поймав мой обеспокоенный взгляд.

– Ты сказала правду?

– Каждое слово.

– Повторять не будешь, да?

– Ни за что.

Константин усмехнулся и перевел взгляд на Лу. Та пошевелилась. Он в предвкушении потер руки.

– Превосходно. Как раз вовремя.

Я придвинулся к Лу, и она открыла глаза. Ее взгляд метался от меня к Коко и к бескрайнему песчаному пляжу. Она резко села и вытянула шею, чтобы осмотреться.

– Лу? – растерянно спросил я и дотронулся до ее лба.

Ее укус на моей руке не зажил, да я и не ожидал этого. Выглядела Лу еще бледнее. Такая же белая, как и ее волосы. Она отползла назад, отчаянно что-то ища.

– Где они? – спросила она.

Ее голос был высоким и детским. Сердце у меня ухнуло вниз. Это вовсе не Лу.

– Где они прячутся? Где они ждут? Они совсем рядом. Должны быть тут.

Я посмотрел на нее с отвращением и жалостью.

– Никого здесь нет, Николина. Только ты.

– Нет-нет-нет. – Она неистово мотала головой и раскачивалась назад и вперед, как Коко однажды. Поморщилась. – Это ловушка. Они здесь, о да, и они ждут, прячутся, крадутся сквозь туман…

Коко опустилась на колени рядом с Николиной и взяла ее за подбородок.

– Они не придут. Смирись и живи дальше. А еще лучше переходи на нашу сторону. Николина, моя тетка вовсе не такая, какой ты хочешь ее видеть. Моргана еще хуже. Они не ценят тебя и не принимают. Ты лишь орудие для них, средство достижения цели. Как и мы все.

– Нет. – Слово вырвалось гортанным рычанием. Николина впилась ногтями себе в лицо и расцарапала его. Я прыгнул, чтобы остановить ее, и она вцепилась мне в грудь. – Ты! Приведу тебя вместе с мышью. Да-да-да, и мы разрежем тебе сердце на три части…

Константин неодобрительно цокнул языком и взмахнул рукой. Туман тут же откликнулся и закружился ураганом вокруг нее, поймав в ловушку. Николина яростно взвыла.

– Они убьют нас обеих, глупая мышь. Глупая, глупая мышь. Мы не можем танцевать, нет, но можем пойти ко дну. Утонуть, утонуть, утонуть, мы можем утонуть. Нет никакой надежды. Только недуг.

Затем она заговорила снова.

И по моему телу разлилось тепло.

– Я думала, ты не… – Ее голос звучал ниже. Она сосредоточенно цедила каждое слово. – …Волнуешься о смерти. Или ты наконец приняла правду?

Лу.

Я не мог дышать. Не мог успокоить бешено колотящееся сердце. Это была она. Это была Лу.

Вероятно, воды ослабили Николину, и Лу пробилась сквозь нее, или, возможно, даже сейчас они требовали правды. Они знали, что Николине тут не место. Знали, в чьем теле она находится.

– Поначалу ваши препирательства меня веселили, – вздохнул Константин. – Но теперь уже нет. Пролейте истину или уходите с миром. У меня полно других дел.

– Неужели? – Лу попыталась улыбнуться, все еще тяжело дыша. – А чем тебе еще заняться? В этом же весь смысл твоей жизни.

– Ты, как всегда, само очарование, Луиза. – Константин сердито на нее посмотрел.

Она поклонилась, не сумев скрыть гримасу, когда Николина швырнула их обеих на песок.

– Я… стараюсь.

– Твоя истина, – потребовал Константин.

Ее лицо исказилось. Когда она открыла рот, я не знал, кто точно заговорил – Лу или Николина. Как бы там ни было, правду она сказала без всякого сожаления:

– Я способна на великое зло.

Слова повисли в воздухе, живые как туман вокруг. Свернувшись кольцом, они ждали моего ответа, разъяснений и моей собственной правды.

– Как и все мы. – Я посмотрел ей прямо в глаза.

Слова рассеялись, словно их выдохнули. Туман исчез вместе с ними. Лу лежала, растянувшись на песке. Константин кивнул.

– Молодцы. Одно из величайших испытаний в жизни – понять и признать, кто мы есть и что у нас на уме. Сегодня вы увидели себя. Вы испили из вод и пролили их истину. – Константин указал на берег. В его глазах сияла то ли печаль, то ли задумчивость. – Ступайте. Пусть мудрость вод течет по вашим венам и исцеляет вас. Надеюсь, ты живешь своей правдой, Козетта, – прошептал он Коко.

– Я тоже на это надеюсь. – Она смотрела на воду с тем же самым выражением лица.

В наступившей тишине Николина с диким и отчаянным криком кинулась к тропе. Я схватил ее и перекинул через плечо. Она слабо колотила кулачками мне по спине. Ее нежные руки все еще не зажили. Николина уже хотела пнуть меня в пах, но я перехватил ее ногу. В груди у меня затеплилась надежда, все ярче и жарче.

– Ушибешься ведь.

– Отпусти! – Она укусила меня за плечо, словно бешеный зверь, но из-за плотного шерстяного пальто у нее мало что вышло. – Ты убьешь нас! Слышишь? Мы утонем! Мы не сможем танцевать под этими водами! Мы слишком тяжелые, нас слишком много…

– Хватит! – Я решительно понес ее к морю. На этот раз я без труда вошел в воду. Нам разрешили войти. Исцелиться. Константин исчез, оставив Коко в одиночестве. Она коротко кивнула. – Закончим все сегодня, Николина. Убирайся. К. Черту. Из. Моей. Жены.

Она завопила, когда я бросил ее головой в воду.