Текст книги "Освобожденные"

Глава 6. Калеб

Мэгги несла стаканы с соком, а я – коробочки с оладьями. Мы поднимались по лестнице, и я разглядывал джинсы Мэгги. Прожигал их взглядом.

Если она и чувствовала мой пламенный взгляд, то виду не подавала. Потом она рассмеялась, но я решил не соваться в ее мысли и не выяснять почему. Скорее всего, смеялась она надо мной… над чертовыми джинсами… прожженными моим взглядом.

Мэгги засмеялась вновь – уже в полный голос – и на последней ступеньке обернулась. Я остановился чуть ниже, и мы теперь казались одного роста.

– Я поняла, у меня классные джинсы, – пошутила Мэгги.

– Согласен, но я не из-за джинсов тут с ума схожу, – заметил я.

Она улыбнулась и, придвинувшись ко мне, поцеловала в кончик носа.

– Ты всю неделю мне покоя давать не будешь, правда?

– Так точно, мэ-эм, – вздохнул я.

– Веди себя прилично, Джейкобсон!

Вновь подавшись вперед, она поцеловала меня в губы, а затем с улыбкой повернулась к двери и постучалась. Нам медленно открыла Бекки. Бедняге не хватало пары литров воды в организме, что очень на ней сказывалось. Истощенная, она присела на край кровати, взяла у меня оладьи и воскликнула:

– Оладушки! Ты что, прикалываешься? Я же так и расцеловать могу!

– Но не расцелуешь, – заметила Мэгги, изогнув бровь.

– Ну, не прямо сейчас, – засмеялась Бекки. – Я и сон побороть не могу, не то что человека. Так что пока тебе ничего не угрожает, студентик.

Мэгги закатила глаза и отдала подруге сок. Ральф, никого и ничего не дожидаясь, уже вовсю уминал свои оладьи.

– М-м! – простонал он, откусив кусок. – Даже я тебя расцеловать могу. Умираю с голоду.

Я засмеялся:

– Если вы не против, то давайте обойдемся без поцелуев.

– Ну-у, – разочарованно протянула Бекки, но даже не подняла взгляда от своей коробочки.

Мэгги села на кровать, подперев подбородок руками, и с нежной внимательностью стала наблюдать за тем, как друзья уплетают за обе щеки. Я стоял у стены, оклеенной старыми бордовыми обоями, и наблюдал в свою очередь за ней.

Сегодня мы поедем домой. Ко мне домой. Мэгги никогда еще у меня не была, а я давно жду, когда ее голос и запах пронзят мою обитель.

Мэгги наконец взглянула в мою сторону и криво улыбнулась. Потом закатила глаза и вновь посмотрела на друзей. Значит, все-таки подслушивает. Буду знать.

Управившись с завтраком, Бекки сделала именно то, чего я от нее ждал: попросила позвонить родителям.

– Бекки, – медленно начала Мэгги, – ты не должна им пока звонить. Мы… – Она покачала головой. – Мне жаль, но все не так просто.

– Что «не так просто»? – поинтересовалась Бекки, свирепо на нее уставившись. – Почему же я не могу позвонить собственным родителям? Конечно, могу. Да что с тобой такое, Мэгз?

Она потянулась к телефону. Мэгги – к ее руке. И тут все пошло наперекосяк… Мэгги явилось видение, и оно замелькало у всех нас – у Мэгги, меня и Бекки – перед глазами.

Темная улица. В кустах кто-то прячется. Я сразу понял, что это Маркус, но почувствовал замешательство Мэгги, потому что лица видно не было. Она не хотела в это верить. Она думала, что мы ошибались и что Маркус навсегда исчез из наших жизней – но это было не так.

Он встает полубоком, заметив, что по дороге мчится машина, нагибается и, как только она проезжает мимо, выскальзывает из кустов. Неподалеку стоит другая машина. Маркус обходит ее сзади. Опускается на асфальт, опершись на обтянутые перчатками ладони, переворачивается на спину. Потом вытаскивает из кармана складной нож, раскрывает его и, улыбаясь, как самый настоящий ублюдок, прокалывает топливопровод.

Маркус не перерезал его, нет. Он хотел, чтобы бензин вытек медленно и чтобы они узнали об этом не сразу.

Обернувшись, он смотрит, как над улицей занимается рассвет. Скоро Бекки и Ральф отправятся в путь. В его мыслях слышится решительность: он хочет погубить наши жизни, и это только начало.

Он собирался начать с Бекки, потом перейти к Вику, убивая наших друзей одного за другим и зная, что винить в этом мы будем себя. Затем он хотел взяться за Биша и Джен, потом за Джима… Я видел в мыслях у Маркуса пистолет: он представлял, как застигнет его врасплох. То было видение… видение Мэгги… Я с другого конца комнаты услышал, как Мэгги охнула.

Маркус низко надвигает капюшон на лицо и как ни в чем не бывало, присвистывая, идет вниз по улице. Словно он только что не попытался отнять жизнь у подруги Мэгги. Точно он не собирался погубить жизнь моей девочки.

Я вскипел. Прижал руки к бокам и еле удержался, чтобы не пойти и не достать этого эгоистичного…

Видение рассеялось, и Мэгги задрожала. Я оторвался от стены, осторожно взял любимую за руки и коснулся губами ее лица. Я еле сдержал отчаянный вздох; Мэгги выдохнула резко и громко, уткнувшись мне в шею. Затем ее взгляд метнулся к Бекки. Та пятилась с широко раскрытыми глазами.

Черт… нет, только не это, Бекки.

Я с неохотой отпустил любимую, но встал прямо за ее спиной. Мэгги подняла руки в успокаивающем жесте.

– Бекки, это по-прежнему я.

– Что. Ты. Сделал. С моей. Подругой?! – отрывисто и горячо выпалила Бекки.

Она кричала, глядя на меня. Глаза ее сверкали ненавистью. Мэгги развела руки в стороны, словно стараясь меня заградить. Умилительно, конечно, но выбрала она не лучшее время. Я понял, что это одно из тех мгновений, когда лучше держать рот на замке. Пусть лучше Мэгги введет ее в курс дела. Судя по всему, я теперь враг.

– Из-за тебя… я увидела… все это! – пробормотала Бекки и вдруг застыла на месте. – Я знала… знала! Я вчера что-то видела! Я же говорила! Воздух светился или что-то такое…

– Бекки, я могу все объяснить.

– Да уж, пожалуйста. Начни с того, как студентик сделал тебя такой чокнутой!

– Полегче, – встрял я, не успев даже подумать. – Она не чокнутая. Не называй ее так. Благодаря своему Дару она спасла тебе жизнь. Раз уж на то пошло, ты у нее в долгу. А теперь, будь добра, выслушай ее.

Мэгги откинулась, почти упала спиной мне на грудь. Я покосился на Ральфа. Тот, точно громом пораженный, пялился на Мэгги, будто у нее выросла вторая голова.

Проклятие… я так боялся, что с Мэгги случится именно это: ее старая и новая жизни столкнулись.

– Ну? – топнув, потребовала ответа Бекки. – Продолжай. – Она села на край кровати и скрестила руки на груди. – Уж постарайся.

Мэгги растерянно на меня посмотрела. Она не знала, с чего начать. Тогда, усевшись на кровать напротив Бекки, я усадил Мэгги к себе на колени. Я начал с самого начала – со дня нашего знакомства. Я рассказал все. Что я глава своего клана; что о нас не должны знать люди; что стал я главой клана только потому, что мой отец рассказал нашу историю отцу Мэгги; что здесь и сейчас я опять нарушаю правила клана. Но я бы делал это снова и снова, если такова цена за спокойствие Мэгги.

Я рассказал Бекки о запечатлении; о том, что Маркус сделал с Мэгги, о Калифорнии и о том, как к нам приехали; о том, что случилось в Лондоне. Я объяснил, что Мэгги ничего не говорила потому, что это запрещено, и сейчас мы нарушаем древние законы; попросил не сердиться. Я рассказал, что Мэгги стала предводителем нашего народа, поведал о том, каким редким чудотворным Даром она обладает. Именно ее Дар и помог спасти их с Ральфом.

Бекки сидела, неотрывно глядя на меня, пока я не закончил. Потом она посмотрела на Мэгги, и ее нижняя губа задрожала. Бекки встала, нацепила туфли и кивком позвала Ральфа за собой.

Черт.

Ральф поднялся с кровати, и они вместе с трудом прошаркали к выходу. Прежде чем закрыть за собой дверь, Бекки оглянулась, но не сказала ни слова. Я приготовился к волне гнева – ждал, что Мэгги будет злиться на меня за то, что несколько недель назад я вообще к ней прикоснулся.

Несколько недель. После всего, что мы пережили, они казались вечностью.

– Прости меня, Мэгги.

Мэгги покачала головой, и я вдруг понял, что она, видимо, никогда не сможет на меня сердиться. Слишком добра, чтобы меня винить.

Она улыбнулась и снова покачала головой. Вдруг ноздри ее затрепетали, губы сжались и по щекам потекли слезы. И только я сжал Мэгги в объятиях, а она приобняла меня одной рукой, как по двери что-то грохнуло.

Любимая ахнула, вскочила с моих коленей и распахнула ее. На шею Мэгги бросилась Бекки, и обе они сначала заплакали, а затем принялись смеяться, качаясь вперед-назад.

– Я хочу на тебя позлиться, – призналась Бекки, глядя на меня через плечо Мэгги. – И очень хочу тебя ненавидеть.

– Бекки, – воспротивилась Мэгги, отстраняясь, – не надо.

– Дай закончить. Я хочу тебя ненавидеть, но не могу… Потому что я никогда еще не видела, чтобы Мэгги так от кого-то тащилась. Но это ты виноват в том, что с ней стало (что бы это ни было), ты забрал у меня подругу, и я ужас как хочу тебя презирать.

– Он меня не забрал, Бекки. Я здесь.

– Ты здесь только потому, что пришлось. Иначе ты бы мне ничего не рассказала, так ведь?

– Нет, конечно. А ты бы мне поверила?

– Нет! – взвизгнула Бекки. – Я и сейчас-то тебе почти не верю.

– Ну ладно. Мы не просто так все это время тебя избегали. Но я и понятия не имела, что он будет за тобой охотиться… – Глаза Мэгги наполнились слезами. – Бекки, ты представить себе не можешь, как мне жаль.

– Могу, – уставившись в пол, вздохнула Бекки. – Мэгз, я все прекрасно понимаю. Не надо терзать себя за то, что какой-то психопат с комплексом Бога проколол нам топливную трубку. Лучше терзайся за то, что думала, будто сможешь это от меня утаить. – Они уставились друг на друга. – Ты должна была либо лгать мне каждый день, либо оставить в прошлом. Ты хотела потихоньку перестать со мной общаться, жить своей жизнью, а спустя пару лет перестать быть друзьями и считать, что разошлись наши пути? Так, по-твоему, расстаются лучшие друзья?

– Нет. Я просто не знала, что делать. Я не собиралась с тобой расставаться, но хотела быть с Калебом.

– Ну, если любить его значило потерять меня, ты должна была выбрать меня. Я была с тобой раньше!

– Все не так просто, – проговорила Мэгги. – Мы с ним не можем быть порознь. Мы должны прикасаться друг к другу и… – Она покачала головой. – Знаешь что? Нет. Это не тот случай, когда выбираешь между подружкой и парнем, ясно? Я и не должна выбирать. Я собиралась сделать все, что в моих силах, чтобы остаться твоей подругой, но именно так и расстаются друзья. Расходятся, перестают друг на друга полагаться. Когда ты встречаешь того, с кем проведешь остаток жизни, он становится важнее. Все остальные идут следом, так и должно быть. Разве, поженись вы с Ральфом, я не стала бы для тебя второй?

Ребекка фыркнула:

– Мы не обо мне говорим, а о тебе!

Мэгги лишь вздохнула. Я решил воспользоваться паузой и встрять:

– Нам нужно сдать комнату. Можете закончить свою ссору у меня дома.

– Ой, нетушки, мы закончили, – усмехнулась Бекки. – Ждем вас в машине.

Они ушли. Я не видел лица Мэгги, потому что она стояла ко мне спиной, но подозревал, что она плачет. В голове у нее было чисто, как на школьной доске. Но когда она обернулась, лицо ее выражало гнев, а не грусть.

– Как она смеет?

– Мэгги.

– Нет, как она смеет? – Она полностью повернулась ко мне. – Ведет себя так, будто я ее не спасла, а волкам скормила. Я ее защищала! Все делала, лишь бы не потерять, даже с тобой спорила… И это она теперь строит из себя жертву?..

Слова ее отдались у меня в груди.

– А жертва ты?

– Нет, – буркнула Мэгги и посмотрела на меня. По-настоящему посмотрела. – Нет, Калеб, я вовсе не считаю себя жертвой. И да – Бекки пострадала из-за Маркуса, но не из-за меня. – Она чуть ли не бегом пересекла комнату и крепко обняла меня за талию. – Не глупи, Джейкобсон. – Она искренне улыбнулась. – Я всегда гадала, почему мы с Бекки дружим. Мы совсем не похожи. Она сумасшедшая, резкая, грубая, а иногда и надменная. Но она всегда была рядом. А теперь она не рядом. Теперь, когда я нашла тебя, мой жених. Получается, мы больше и не подруги, так? – Она прижалась ко мне сильнее, касаясь своим бедром моего. – Я всегда буду выбирать тебя.

Я кивнул. Она склонила голову набок.

– Почему ты не прочитал моих мыслей? Сам бы нашел ответ.

– Я пытаюсь оставить тебя с собой наедине. Мы не можем торчать друг у друга в сознании все дни напролет – каждый день, до конца жизни. Нужно же сохранить хоть какую-то тайну. – (Она улыбнулась.) – Кроме того, я решил оставить тебя одну хотя бы на время ссоры с Бекки. Раз уж ссоритесь вы из-за меня.

– То есть хотел, чтобы я осталась один на один со своими сожалениями о безвозвратно утерянном прошлом? – укоризненно поинтересовалась Мэгги.

Я, не мешкая, выпалил:

– Да.

– Вот те на… как все обернулось, – насмешливо заметила она, но потом нахмурилась. – Ты сомневаешься во мне? Серьезно?

И тут я уловил все оттенки чувств, все переживания, которые терзали Мэгги в минуты отчаяния: она думала, что не заслуживает меня, думала, что не она мне нужна. Мне стало больно оттого, что она, сидя рядом, страдала, считая, что я считаю, будто погубил ее жизнь… Я понял, как важна для нее Бекки и как тяжело выбирать между нами. Но еще я понял, что она всегда предпочтет меня. Каждый раз. В этом я не сомневался.

Однако мне до чертиков претила сама мысль о том, что ей приходится выбирать. Бекки – человек, а люди любят психовать, когда чувствуют неладное. И тем более когда лучшая подруга вдруг показывает тебе видение.

Вздохнув, я сжал локоть Мэгги и притянул ее к себе. Мое тело буквально вопило, требуя забрать всю ее боль. И вот мои пальцы коснулись ее кожи, и ее ударило волной спокойствия, которую я на нее направил. Я сжал Мэгги в объятиях, отдавая ей все, что мог. Она не противилась. И я надеялся, что это не только из-за даримого мною спокойствия, но и просто потому, что ей хорошо в моих объятиях.

И когда она устроилась поудобнее и стала играть с пуговками моей рубашки, я все понял. Нельзя больше в ней сомневаться. В ней, в этой удивительной девушке, которая любит меня, несмотря на то что потеряла из-за меня лучшую подругу.

И впервые в жизни я по-настоящему почувствовал себя тираном.

Мэгги встала на цыпочки и коснулась своим лицом моего. Не поцеловала, а просто дотронулась щеками и носом до моих щек и носа. Я улыбнулся: она делала то же, что и я делал множество раз, – дожидалась поцелуя. Всего несколько недель назад первый шаг приходилось делать ей. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Теперь, когда мы поменялись местами, призрачный поцелуй подарил ей я: едва коснулся своей верхней губой ее нижней, а потом еще раз, ох как мучительно. Но мне понравилось, как она отзывается, как подается вперед, желая большего. Я отодвинулся и прошептал:

– Нам пора идти. До моего дома еще несколько часов дороги.

Она вздохнула:

– Ты нарочно меня дразнишь.

– Ага, – ответил я, сжимая ее локоть. – Вместо того чтоб сейчас чмокаться и клеваться, мы можем поскорее поехать домой и снова пошалить «на границе».

Мэгги еле слышно вздохнула и с широко открытыми глазами опустилась на пятки. Потом кивнула, соглашаясь, и поспешно схватила свою сумочку с кровати. Удивленный и довольный, я хрипло засмеялся.

Да-а, эта девушка меня погубит.

Но я и не против. Пусть на гробу у меня напишут: «Он умер от счастья».

Глава 7. Мэгги

Более неловкой поездки у меня еще в жизни не было. Оказалось хуже, чем тогда, когда я застала своих родителей… в неудобном положении. То было как раз перед поездкой в церковь, поэтому в автомобиле, в котором мы добирались до Божьего пристанища, стало кошмар как неуютно.

Но теперь, пока мы шли к дому Калеба, я бы согласилась заново пережить ту памятную неловкость с родителями: Бекки, даже не поблагодарив Калеба за приют, растолкала нас и пошла вперед.

В дом нам пришлось прокрасться. Бекки надела толстовку Калеба, а Ральф – его шапку и чьи-то очки, найденные во внедорожнике. Ребята пошли первыми. Прежде чем следовать за ними, мы с Калебом немного подождали. Потом он отворил дверь, огляделся в квартире, проверяя, все ли в порядке, и впустил нас. Ну вот мы и на месте.

Ральф с сочувствием посмотрел на нас с Калебом.

– Извиняюсь за нее. Спасибо, что приютил нас, приятель. Хотя я, конечно, так и не понял, что здесь творится. – Его вопросительный взгляд обратился сначала ко мне, а потом снова к Калебу.

– Позже обсудим, – пообещал Калеб. Вздохнув, он бросил ключи в стаканчик с эмблемой «Теннесси ВОЛС». – Можете занять последнюю комнату направо по коридору.

Ральф в ответ козырнул и поспешил догнать Бекки. Не сомневаюсь, что это она уже через секунду хлопнула дверью.

Пока Калеб запирал за нами входную дверь, я осмотрелась и подошла к камину. Дом произвел на меня впечатление. Неплохо для студента, хотя убранство и было холостяцкое: на стенах пусто, а в гостиной только диван, журнальный столик и люстра. И все.

Над камином, правда, стояли две фотографии. Одна – с Марией, а другая – со всей их семьей. Калеб на этой фотографии казался таким маленьким… Я взяла ее и погладила его лицо большим пальцем. Пыли не было. И на каминной полке тоже. Значит, у него есть горничная.

– Ага, – отозвался Калеб у меня за спиной. – Ее зовут Роза, и она приходит раз в неделю.

Я поставила фотографию на место и повернулась к Калебу. Он стоял у зеленого дивана, касаясь бедром его ручки, и глядел на меня. Я заметила, как он покусывает губу от волнения, – нервная привычка.

Я сначала растерялась, а потом вдруг осознала: я у Калеба дома. Наконец-то.

Широко улыбнувшись, я прыгнула ему на шею, и мы оба рухнули на мягкие диванные подушки. Калеб удивленно засмеялся, но я тут же накрыла его губы своими. Я согнула ноги, а длинному Калебу пришлось свесить свои с диванной ручки, но он ничего не имел против. Взяв за бока, он притянул меня ближе к себе. Я приподнялась на локтях и прошептала:

– Я в восторге от твоего дома.

Он улыбнулся:

– Ты пока только одну комнату видела.

Я покачала головой, не дав ему закончить.

– Не важно. Она твоя. Ты здесь живешь. Это твой дом.

– Это твой дом, – парировал Калеб. Он медленно покачал головой, а потом потянулся и убрал волосы с моего лица. – Я хотел тебя сюда привести, когда… – Он погладил меня по виску. – Когда все только началось. – В его мыслях замелькали картины: мы у светофора, он говорит обо мне с родителями, встречает меня на следующий день у папы дома. – А теперь ты здесь. – Его голос – хриплый, головокружительный. – Ох… как же я счастлив.

– И я счастлива.

– Мне так нравится, что ты у меня дома. – (Я просто улыбнулась ему в ответ.) – Тебя здесь всегда не хватало, как последнего кусочка мозаики.

Я кивнула, полностью отдаваясь ощущению его рук в моих волосах.

Калеб потянулся и поцеловал меня в уголок рта.

– Хочешь, устрою тебе экскурсию?

– Только не прямо сейчас, – ответила я и снова навалилась на него всем телом. В тот же миг наши губы встретились, будто знали, что делать. Обе ладони Калеба поползли мне под майку и коснулись моих боков. Казалось, чем больше мы друг друга касались, тем сильнее становилась наша связь. Мое сознание соединилось с сознанием Калеба, и он не сопротивлялся.

Но только перед глазами у меня засияли вихри энергии, как что-то щелкнуло. Дверь отворилась. Я приподнялась над диваном в тот же миг, когда в комнату без особых церемоний вошли Кайл и Линн. Кайл с возмущением всплеснул руками, а я, выдохнув, смерила его испепеляющим взглядом.

– Какого черта вы тут делаете? – поинтересовался Кайл. – А, все ясно: обжимашки. Дядя Питер там с ума уже сходит, волнуется за вас. – Он поглядел в коридор и побледнел. – Бекки?

Я вскочила с дивана и расправила одежду.

– Мы их нашли, но домой отвезти не можем. У меня было видение.

Калеб встал рядом и утомленно вздохнул.

– Я позвонил папе и сказал, что с нами все хорошо.

Кайл оторвал взгляд от Бекки, которая, скрестив руки на груди, скучала у входа в гостиную.

– Ну, он просто за тебя волнуется. Мол, ты бы позвонил еще раз. Вот я и решил проведать, тут ли ты, хотя на самом деле мы и не рассчитывали тебя застать.

Из мыслей Кайла я узнала, почему они приехали: дом его заполонили родственники, и здесь он надеялся наконец остаться с Линн наедине. У Калеба в квартире. Наедине.

Братья сердито уставились друг на друга, но Линн, не обращая на них внимания, улыбнулась и взяла меня под руку. Тут Бекки зашла-таки в комнату и, обращаясь ко мне (а может, и к Линн), вопросительно вскинула голову.

– Значит, вот на кого ты меня променяла? На блондиночку-лапулечку, нежную, как зефирка? Ты поэтому больше не хочешь со мной дружить?

Линн от ее слов подскочила на месте и покосилась на меня.

– Нет, – сказала я. – Я тебя ни на кого не променяла. Тебе что, пять лет? И вообще, ты постоянно меня в чем-то обвиняешь и ставишь перед выбором. Я тебе жизнь спасла, если не забыла.

– Ага, – усмехнулась Бекки. – Забудешь тут. Чокнутая.

– Эй! – крикнул Кайл, и мы вздрогнули от неожиданности. – Не разговаривай с ней так. Она же Про…

– Ничего, Кайл, – отмахнулась я, давая понять ему и открывшему было рот Калебу, что мне помощь не нужна. – Бекки сейчас нелегко. – К тому же она не знала обо всех моих провидческих делишках, и просвещать ее я не собиралась.

Пока я говорила, Бекки снова ушла и хлопнула дверью.

– Ладненько, – с досадой продолжил Кайл. – В общем, вы должны вернуться и ввести дядю Питера в курс дела.

Калеб вздохнул и заметил:

– Ну, глава клана теперь я, а не папа, – (тут вздохнул Кайл), – а потому сам принимаю решения. Я должен поступать по совести и не волноваться о том, что скажет папочка.

Кайл поджал губы.

– Да. Я об этом забыл. Прости.

– Есть к чему привыкнуть, – согласился Калеб. – Я сам иногда забываю.

– А вот и неправда. – Я знала, что это чушь собачья. – Ты только об этом и думаешь. – Я отошла от Линн и встала перед Калебом. Выражение лица у него было уязвленное. – Ты не понимаешь только одного: никто, кроме тебя, в тебе не сомневается.

Калеб глубоко вздохнул. Потом покосился через плечо на Кайла. Тот решил воспользоваться случаем и отпустить колкость:

– Ага, правду молвит. Но вы ведь можете ненадолго спуститься со своего пьедестала, ваше величество? Пока мы в гостях. Я ваши приказы выполнять не собираюсь.

– Кстати говоря, – Калеб скрестил руки на груди (что меня всегда выводило из равновесия), – какого черта ты шуруешь в моем доме? Дверь была заперта.

– Ну я попросил тетю Рэйчел сделать мне запасной ключ, а что? – Кайл пожал плечами.

– А что? – Калеб усмехнулся. – Это мой дом! А теперь здесь живет и Мэгги. Мало ли что мы тут делаем!

Кайл лукаво улыбнулся.

– О, кажется, это «мало ли» я уже видел.

Я закусила губу и покраснела. Калеб засмеялся и кулаком бухнул Кайла по руке.

– Заткнись, приятель. – Потом подошел ко мне сзади и обвил руками талию.

– И вообще, – продолжал Кайл, обнимая вернувшуюся к нему Линн, – я думал, что однажды буду здесь жить. Не забыл?

– И сейчас можешь, – встряла я.

Калеб уткнулся носом мне в шею и отрицательно что-то прохрипел.

– Не обижайся, но чего-то я не горю желанием соседствовать с предводителем нашей расы, – съязвил Кайл. Он обхватил руками Линн – точно так же, как Калеб меня, – и принялся покусывать ее шею. – Да и в любом случае, мне кажется, жить нам лучше отдельно.

– Кайл! – Линн возмущенно шлепнула его по руке, но все равно обняла за шею. – Какой же ты балда!

– Тебе это нравится, детка, не притворяйся.

– Нравится, так уж и быть, – хихикнула она.

– Я знаю, – прорычал он и прикусил мочку ее уха.

От их бесстыдства у меня отвисла челюсть. Да, мы с Калебом тоже, конечно, не могли друг от друга отлепиться и не гнушались публичных ласк, но то, что творили эти двое, – уже ни в какие ворота…

Калеб мысленно со мной согласился и сказал:

– Ладно, проваливайте. – Он замахал руками, точно прогоняя назойливых голубей. – Мы только приехали. Я хочу побыть с Мэгги наедине.

– Даже переночевать нельзя? – захныкала Линн. – А мы так хотели сбежать подальше от дома… Без обид, мистер глава клана, но твоя семья меня с ума сводит.

– А что случилось? – спросила я.

Я обожала Джейкобсонов и представить себе не могла, как от них можно устать.

– Бабушка все время заводит со мной неуместные разговоры о сексе! – выпалила Линн.

Мы с Калебом и Кайлом буквально покатились со смеху.

– Ну что-о? – возмутилась она. – Это правда! Она ужас какая любопытная! Все время спрашивает, «осторожна» ли я. Да будет ей известно, что я по-прежнему почетный член клуба невинности!

Я захохотала еще громче.

– Ради всего святого, Линн! Прекрати! – Я ухватила Калеба за руку, чтобы не упасть. – Как же можно не любить бабушку?

– О нет, любить-то я ее люблю, но какая же она ехидна!

Калеб и Кайл тряслись от хохота и уже висли друг на друге.

В конце концов Кайл и Линн признали поражение и рассудили, что не могут остаться на ночь, раз Бекки и Ральф заняли гостевую. Они собрались уходить. Линн крепко меня обняла и предложила в ближайшее время заняться чем-нибудь до ужаса девчачьим, например сходить по магазинам и попить где-нибудь кофе. Я согласилась.

Когда они выходили из дома, Кайл потянулся к руке Линн – и тут они застыли как вкопанные.

– Что это? Кайл! – в ужасе взвизгнула Линн.

Он притянул ее к себе, с обожанием улыбнулся, взял в ладони ее лицо.

– Все хорошо, милая, – с волнением произнес он. – Просто не отпускай меня.

Я почувствовала, как Калеб прижал меня к своей груди, но не могла отвести взгляда от этого удивительного явления: я видела, как все меняется и каждый из них постигает свой дар. Способности у них оказались родственными: у Линн – управление водной стихией, а у Кайла – воздухом (я тут же вспомнила про «Капитана Планету» – любимый сериал своего детства).

Линн пришла в ужас. Она понятия не имела, что делать с этим Даром и как вообще к нему подступиться. А Кайл только и думал о том, сколько всяких шалостей теперь можно учудить. Я начала говорить, пытаясь успокоить их и ободрить, сказать что-нибудь лидерское…

Тут Линн посмотрела в коридор и ахнула. Все случилось так быстро, что мы не сразу поняли, в чем дело. Дар до смерти перепуганной Линн вдруг сработал без ее ведома: пластмассовая крышка от датчика дыма в коридоре отлетела в стену, и на голову Бекки, которая в этот самый миг вышла из гостевой комнаты, хлынула вода. Ворвавшись в сознание Бекки, я почувствовала, как ее оросили брызги. Бекки завизжала и картинно припала к стене, скорее злая, чем напуганная.

Я подняла руку и остановила поток воды. Бекки одарила меня за это полным отвращения взглядом. Я двинулась в ее сторону, а она громко велела мне держаться подальше. Я услышала ее гневные мысли, но свалила их на испуг.

Не тут-то было.

– Не прикасайся ко мне! – крикнула она и, нырнув в комнату, хлопнула дверью.

Я побежала следом и мягко постучалась, но Бекки в ответ приказала проваливать.

Меня разрывало на части. Теперь Линн, как и все Асы, – моя забота. Она тоже столкнулась со сверхъестественным, и я, Провидица, должна ей помочь. Ну а Бекки… Бекки ведет себя как Бекки. Надеюсь, вскоре она меня поймет.

– Линн, – рассеянно позвала я из коридора, куда пыталась выманить Бекки.

Потом вернулась в прихожую и увидела, как Линн ревет, уткнувшись Кайлу в шею, а тот пытается ее успокоить. Калеб, в свою очередь, тоже пытался ее утешить, но безуспешно.

Линн бормотала, что «не хотела» и что ей «очень-очень жаль». Я подошла к ней, но отрывать от Кайла не стала: не самая лучшая затея. Я просто коснулась ее плеча и попыталась объяснить, что все хорошо – с Бекки и вообще… Скоро все будет хорошо.

Разумеется, драматичность Бекки снова победила. Она пронеслась мимо, таща за собой Ральфа, и, свирепо на меня взглянув, сказала:

– Даже не спрашивай, все ли у меня хорошо. У меня теперь ничего не может быть хорошо! Мы уходим. Я не собираюсь торчать в этом доме с тобой, с ним, – она ткнула пальцем сначала в Калеба, а потом в Линн, – и с ней! С меня хватит. Мы останемся в мотеле или еще где, пока не придумаем, как безопасно вернуться домой.

– Бекки, пожалуйста… – начала было я.

– Нет! – взвизгнула она, отпрянув от моей протянутой руки. – Нет, Мэгги.

Она никогда не называла меня просто «Мэгги». Все плохо. Очень плохо.

– Прости меня, – снова попыталась я.

Она усмехнулась.

– Просишь прощения, что врала мне и променяла меня на него?

– Нет, – честно ответила я и мысленно с ней попрощалась. – Прости, что сделала тебе больно.

Она никогда не поймет нас с Калебом. Не смирится с моим Даром. Никогда не свыкнется с той мыслью, что я повзрослела, отдалилась от нее, что мы не можем вечно быть глупыми школьницами. Все изменилось. Да, мне было больно, но я не могла придумать ничего, кроме как отпустить ее, раз она того хочет.

Уходя, она хлопнула дверью, а я просто стояла, ожидая, что случится что-то еще. Но ничего не случилось.

Калеб приподнял мой подбородок.

– Мне жаль.

– Если нам суждено быть друзьями, мы ими и останемся, верно?

Он грустно пожал плечами.

– Да. Но от этого все же не легче. Именно поэтому я и держу Вика на расстоянии.

Я кивнула, сложив губы бантиком.

– Отличная мысль.

– Прости, пожалуйста, – шепотом сказала мне Линн. – Я не хотела. Я не понимала, что делаю.

– Ничего страшного, правда. Она злилась еще до того, как вы сюда пришли. Так даже лучше. – Я кивнула, пытаясь убедить в этом скорее саму себя. – Серьезно.

– Прости…

Я оборвала ее на полуслове, притянув к себе. Линн была до смешного миниатюрной.

– Мы ведь и сами только недавно поняли, что все… ненормально. Помнишь?

Она по-детски кивнула.

– Ну вот, – продолжила я. – И поняли мы это лишь благодаря новым ощущениям и своим нареченным. А у Бекки ничего этого нет. Она человек, поэтому нужно просто смириться с тем, что она… что ей в моем мире не место. – Я покачала головой, отказываясь смотреть на Калеба, рвавшегося меня утешить.

Кайл вновь взял Линн за руку. Я этого ждала: он мог успокоить ее своим прикосновением.

– Ты возвысилась, – напомнила я ей. – И это чудесно, Линн.

– Да, – согласилась она и, всхлипнув, посмотрела на Кайла. Они медленно друг другу улыбнулись. – Да.

Я вздохнула.

– Оставайтесь, – одновременно сказали мы с Калебом. Все засмеялись. – Останьтесь на ночь. Теперь уж – почему бы нет?

– Я закажу китайской еды, – заявил Калеб и, поцеловав меня в лоб, бросился к телефону.

Спустя двадцать пять минут и нескольких историй о бабушке и ее непристойных вопросах приехал курьер. Мы расселись на диване Калеба и принялись смотреть фильм. Конечно же, ужастик. Никому и дела не было до того, что я ужасная трусиха и боюсь кровищи. Калеб пообещал меня защищать.

Все было так… нормально. Мы ели палочками прямо из коробок. Я угостила Калеба своей говядиной и брокколи. Он меня – «курицей генерала Цо».

Я старалась сидеть спокойно: то и дело посмеивалась, притворяясь, что все хорошо, и держала себя в руках до самого конца.

Когда фильм закончился, Кайл и Линн ушли в гостевую комнату, и я мысленно от них отгородилась. Во-первых, чтобы оставить наедине, а во-вторых, чтобы не стать невольной свидетельницей их Взаимообладания (а именно им они и собирались заняться).