Текст книги "Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров"

Шэн-янь
Поэзия просветления. Поэмы древних чаньских мастеров

ПРЕДИСЛОВИЕ

Несколько лет назад я редактировал книгу на китайском языке под названием «Чань мэнь сю чжэн чжи яо», или «Введение в опыт и практику Чань», сборник сочинений и стихотворении чаньских наставников. Среди авторов было множество наставников – от Бодхидхармы, индийского монаха, прибывшего в Китай в 520 или 527 г. н.э., до наставника Сюй-юня (1840—1959). Из двадцати четырех сочинении в этом сборнике тринадцать являются стихотворениями. Я выбрал восемь из них для данного издания и добавил к ним еще два стихотворения: одно, написанное Хань-шань Дэ-цином («О ясном сознании»), и одно, написанное Хун-чжи Чжэн-цзюэ («Безмолвное озарение»). Три из этих десяти стихотворений можно найти в «Вань цзы сюй изан изин» (яп. «Ман-дзи-дзокудзокё»): «Песнь о самадхи драгоценного зерцала», «О ясном сознании» и «Созерцание сознания». «Безмолвное озарение» можно найти в «Да чжэн да цзан цзин» (яп. «Тансё-дайдзокё»). Остальные содержатся в «Цзин дэчуань дэн лу» («Записи о передаче светильника»).

Многие годы я использовал эти же десять стихотворений в качестве тем для лекций на чаньских затворничествах и вечерних занятиях в Центре медитации Чань в Нью-Йорке. Перед каждой серией лекций один или несколько моих двуязычных учеников переводили каждое стихотворение на английский язык по мере того, как я, строка за строкой, объяснял его значение на современном китайском. Эти стихотворения были избраны мной из-за их простоты и краткости, но и из-за глубины и богатства их смысла. Они были написаны великими чаньскими наставниками только после того, как те обрели глубокое просветление. Эти наставники писали стихи для того, чтобы выразить свое переживание Чань, чтобы передать будущим поколениям средства для реализации Чань и чтобы описать состояние сознания после достижения просветления.

Но поскольку Чань по своей сути невыразим, авторы широко использовали аллюзии, сравнения и метафоры, которые могут быть объяснены не в столь загадочных выражениях тем, кто уже занимался глубокой практикой Чань. Я надеюсь, что в английском переводе стихотворения стали более доступными: но даже в этом случае можно с легкостью понять только часть смысла. В идеальном случае обилие смыслов в этих стихах требует очень подробного комментария. Два из стихотворений – «Созерцание сознания» Хань-шаня и «Безмолвное озарение» Хун-чжи Чжэн-цзюэ уже были опубликованы с комментариями в моей книге «Обретение сознания Будды». Планируются новые книги с полными комментариями к большинству других стихотворений.

Моя цель при публикации этого сборника – помочь читателю проникнуть в сознание чаньских наставников – их практику и их переживания после просветления. Кроме того, эти поэты были не только выдающимися практиками, они были также весьма сведущи и литературе, истории и буддийской учености. В этих стихах мы можем найти упоминания об истории философии, религии и литературы Китая, а также об истоках и теориях индийского буддизма. На китайском языке стихи отличаются по своему стилю. Некоторые строго соблюдают правила китайского стихосложения, а другие написаны в форме песни. Есть такие, что напоминают санскритские гатхи (стихи), хотя и китайском языке не сохраняются стандартный санскритский размер и рифмовка. Поэтому эти стихи интересны и с точки зрения литературоведческого анализа, хотя здесь моя цель не заключается в развитии этого аспекта.

Насколько я знаю, на китайском, японском или английском языках нет антологий чаньской поэзии, которые бы подробно описывали методы практики и переживания чаньских наставников. Более того, не много и прозаических источников на английском языке, рассматривающих те же темы. С другой стороны, есть много книг на английском, которые пересказывают эпизоды из гуньаней (яп. коан). Преобладающие представления, возникающие при чтении этих историй, заключаются в том, что практика Чань не имеет метода, и поскольку переживания Чань описать нельзя, предполагается, что мы просто идем вперед и занимаемся практикой, изучая гуньани. Цель этих стихотворений – другая, поскольку они подробно рассказывают вам о том, как заниматься практикой, какого подхода придерживаться и каких подводных камней избегать. Наконец, они стараются описать неизъяснимое переживание самого Чань. Эти стихи исходят прямо из сознания просветленных чаньских наставников: нам открываются их переживания непосредственно в момент их просветления и после этого. В отличие от этого, при чтении гуаньани мы получаем объективное повествование о том, что имело место, и на самом деле не знаем, что происходило в сознании участников этих событий.

Я надеюсь, что этот сборник стихов позволит тем, кто интересуется практикой, по-новому взглянуть на Чань и составить более сбалансированное представление о характере чаньской литературы. Данный сборник предлагается вниманию читателей для того, чтобы сделать эту традицию доступной западным последователям, которые в противном случае не знали бы о ее существовании.

Часть первая. БЕЗМОЛВНОЕ ОЗАРЕНИЕ

Ши Ван-мин (ок. VI в.н.э.)
Успокоение сознания

Мы не знаем точно, что такое Ван-мин – настоящее имя автора или просто псевдоним. На самом деле термин «ван-мин» часто используется в значении «анонимный». Нам известно, что его мирская фамилия была Сун и что он жил в конце правления династии Лян (502—556). Сун был известен своим умом и талантом. Он был чиновником на государственной службе, но после завершения правления Лян стал монахом. Поскольку он покинул дом (принял обеты) согласно наставлениям чаньского монаха, в своей практике он был последователем школы Чань. Возможно, из-за своего интеллектуального и ученого прошлого он также изучал теорию буддизма у многочисленных наставников Дхармы.

Мысли Ван-мина, выраженные в его стихотворении «Успокоение сознания», сильно отличаются от идей шестого патриарха Хуэй-нэна, являющегося представителем основного течения Чань и Китае. На самом деле, это стихотворение свидетельствует о том, что большое влияние на его мышление оказывали даосские философы Лао-цзы и Чжуан-цзы. Например, призыв не внимать звукам и не взирать на формы принадлежит Лао-цзы. Также он обнаруживает свою склонность к даосской философии, или натуралистическому подходу, в строках:

 
Чрезмерность мыслей волю ослабляет.
Чем больше знаешь, тем мутней сознанье.
 

В практике он подчеркивает важность объединения сознания (буквально: приверженности к единому). Это не типично для последующего развития Чань, но восходит к индийской «Сутре о последнем завете Будды» (кит. «И шяо изин»). в которой говорится о сведении сознания в одну точку (кит. чжи синь и чу).

«Успокоение сознания» – это превосходное стихотворение в помощь начинающему последователю. Во-первых, оно демонстрирует основной метод практики. Во-вторых, оно рассказывает о том. как практиковать этот метод. В-третьих, оно советует нам быть естественными в повседневной жизни и расстаться со всеми заботами и помрачениями.

 
Избыток знания ведет к избытку действий;
Сознанье успокоить лучше.
Чем больше думать, тем потери больше:
Объединить сознанье лучше.
 
 
Чрезмерность мыслей волю ослабляет.
Чем больше знаешь, тем мутней сознанье.
А мрак сознанья порождает помраченья.
И слабость воли нарушает Дао.
 
 
Что в этом нет вреда, не говори;
Такая боль способна литься вечно.
Не думай, что причин для страха нет;
Бурлят лишенья. как кипящая вода.
 
 
Вода, что капает без передышки малой,
Собой четыре моря напитает.
Не стертые мельчайшие пылинки
Пятью вершинами способны стать,
 
 
О, ветви береги, чтоб уцелели корни;
Хотя и мелочь, это не пустяк.
Закрой все семь отверстий
И отключи шесть чувств.
 
 
Не обращай внимания на формы;
И звукам не внимай.
Внимая звукам, можешь ты оглохнуть.
Взирая на цвета, ослепнуть можешь.
 
 
Литература и искусство —
Лишь в воздухе кружащиеся мошки;
Но метод и способность —
Единственный светильник, что под солнцем.
 
 
Кто наделен талантом и уменьем,
На самом деле глуп вполне.
И простоту, и чистоту отвергнув.
Они в чрезмерной красоте погрязли.
 
 
Сознанье – необъезженная лошадь,
А ум – неугомонная мартышка.
И если дух активен чрезвычайно,
То тело ослабеет и погибнет.
 
 
Деянья, что дурны, приводят к заблужденью;
Кто встал на этот путь, в трясине увязает.
Способность драгоценностью назвать —
То значит заблуждению поддаться.
 
 
Ругать неловкость и к умению стремиться —
Не то же, что великие заслуги обрести.
Пусть слава велика, но вклад не так велик,
И быстро их известность испарится.
 
 
Простое чтенье книг
Не много пользы принести способно.
А внутренняя гордость
Враждебность возбудит в других.
 
 
Использовать слова
Иль письмена.
Чтоб похвалы чужой добиться —
Нет хуже ничего.
 
 
Что люди признают благим обычно,
Мудрец дурным считает.
Достигнутая радость скоротечна,
Но постоянно горе.
 
 
Не забывай про тени и следы;
Чем дальше их оставишь, тем надежней.
Когда под сенью дерева сидишь,
Не остается ни следов, ни тени.
 
 
Рожденья боль и старости страданье
Суть порожденье наших мыслей.
И если мысль в сознанье уничтожить.
Рождение и смерть исчезнут навсегда.
 
 
Без смерти, без рожденья,
Без имени и очертаний,
Обитель Дао – пустота, покой.
Явлений мириады – все одно и тоже.
 
 
Что дешево? Что ценно?
Где слава и где стыд?
Что лучше и что хуже?
Как может что-то легким быть, а что-то – тяжелее?
 
 
Пустые небеса – что может чище быть?
И никакая яркость с солнцем не сравнится.
Устойчиво, как будто Тай-гора;
Незыблемо, златой стене подобно,
 
 
С почтеньем в дар я подношу стихи
всем добродетельным,
Чтобы навеки Дао сохранить.
 

Наставник Фу (497-569)
Царь Сознания

Стихотворение «Царь Сознания» было написано наставником Фу, мирским последователем (скр. упасака), также известным как Фу Ю, который жил во время правления императора У-ди из династии Лян, Он женился в шестнадцать лет, и у него было два сына. Он начинал как рыбак, но затем повстречал индийского монаха, и тот посоветовал ему оставить рыбную ловлю и заняться земледелием. Не вполне ясно, как он занимался практикой и при каких обстоятельствах достиг просветления. Мы знаем только, что просветление посетило его, когда он работал в поле. Он написал знаменитое стихотворение об этом переживании:

 
Пустой рукой держу мотыгу.
Иду пешком на буйволе верхом.
Вот по мосту шагает кто-то —
Течет сам мост, а не река.
 

В «Царе Сознания» описано сознание после достижения просветления. Это не рассудочное сознание анализа или умозаключений; скорее, это сознание представляет собой исток всех Будд. Если мы можем постичь это сознание, мы можем действительно увидеть, что мы тоже являемся Буддой. С точки зрения Будды, не существует ни сознания, ни формы, но с точки зрения различающего сознания, исполненного помрачений, это сознание является чистым и лишенным желания и неприязни. Хотя живые существа испытывают привязанность к желанию и неприязни, на самом деле они никогда не отделялись от чистого сознания. Как только мы расстанемся со своими помрачениями, чистое сознание воплотится, и жизнь будет простой и свободной, какой она была для Будды.

Таким образом, сознание помрачения и чистое сознание в глубинном смысле являют собой одно и то же. Но до какой степени вы можете расстаться с сознанием помрачения? «Если ты расстанешься с одной мыслью, это будет одно мгновение сознания Будды. Если ты расстанешься со всеми мыслями, ты станешь обладателем постоянного сознания Будды». Эти два предложения взяты из сутры Чистой Земли под названием «Гуань у лян шоу фо цзин» («Сутра созерцания Будды Амитаюса»). Наставник Фу определенно принадлежит к школе Чань, но его понимание чистого сознания также соответствует высочайшим идеалам школы Чистой Земли.

 
Сознанье созерцай; царь пустоты
Загадочен и утончен.
Без формы и без очертаний,
Оно наделено великой силой.
 
 
От бедствий всех убережет
И обеспечит все заслуги.
Пусть в сущности пустотно,
Оно есть мера дхарм.
 
 
Взгляни – нет формы у него;
Окликни – ты услышишь эхо.
Это великий Дхармы полководец,
Несущий сутры чрез сознания обеты.
 
 
Как соль в воде морской,
Прозрачность в цвете,
Они, конечно, здесь,
Но их неявен вид;
Сознанья Царь таков же,
В теле помешенный.
 
 
Приходит и уходит на глазах,
На веши отзывается, эмоциям послушен.
Когда беспечен он, преград не знает,
Успешны начинанья все.
 
 
Когда ты изначальное сознание постигнешь,
Узрит сознанье Будду.
Сознание есть Будда.
А Будда есть сознание.
 
 
Любая мысль – сознанье Будды;
Сознанье Будды к Будде устремленно.
Коль хочешь быстро этого достигнуть.
Дисциплинированным будь и чутким.
 
 
Обеты чистые сознание очистят;
Тогда сознание и станет Буддой.
Есть только лишь Сознанья Царь —
Другого Будды нет и быть не может.
 
 
Коль хочешь Буддой стать,
Не оскверняй ты веши ни единой.
Сознания природа хоть пустотна,
Реальны все же ненависть и жадность.
 
 
Когда ты в двери Дхармы вступишь,
То, сидя прямо, станешь Буддой.
Другого берега достигнув.
Ты совершенство обретешь.
 
 
Кто к Дао истинно стремится.
Свое сознанье созерцает.
Он знает: Будда там, внутри,
Нужды нет в поисках снаружи.
 
 
Прямо сейчас сознанье – Будда;
И Будда есть сознанье также.
Сознанье лучезарное познает Будду;
Кто просветлен, постиг сознанье тот.
 
 
И вне сознания нет Будды;
Помимо Будды, нет сознания.
Тот, кто не Будда, не постигнет;
На это не способен он.
 
 
Стремленье к пустоте и бегство от покоя
Подъемы и паденья вызывает.
Не Будды и не бодхисаттвы
Своим сознаньем управляют так.
 
 
Великий Человек с сознаньем лучезарным
Постиг сей утонченный отзвук.
Чудесна сущность тела и сознанья;
И их задачи смешивать не стоит.
 
 
Так поступает мудрый человек —
Сознанье отделив, ему позволит быть.
Не говори, что Царь Сознанья
Без сущности и пуст всецело;
Он может тело побудить
К благим свершениям и злым.
 
 
Он не подвержен бытию, небытию.
Внезапно он и появляется, и гаснет.
Когда сознания природа не пустотна.
Она святой быть может и мирской.
 
 
Так мы друг друга побуждаем
Его усердно охранять.
Едва облекшись в очертанья,
Он тут же уплывает, тонет.
 
 
Чистейшего сознанья мудрость.
Подобно злату, драгоценна.
Сокровищница праджни Дхармы —
В пределах тела и сознания.
 
 
Святая Дхарма недеянья
Ни глубока, ни всем доступна.
Все Будды, бодхисаттвы все
Постигли изначальное сознание.
Для тех, кто надлежащие условия создал,
Оно не в настоящем, не в грядущем и не в прошлом.
 

Ню-тоу Фа-жун (594-657)
Песнь о сознании

Ню-тоу был учеником четвертого патриарха, Дао-синя, и братом в Дхарме пятого патриарха, Хун-жэня. Поскольку он покинул дом согласно наставлениям ученого наставника из школы Саньлунь («Три трактата») его начальное образование было теоретическим. Более того, он был хорошо знаком с конфуцианской и даосской философией и китайской историей. Он также обладал большими познаниями в области медицины и даосских ритуалов. Но он предпочитал медитацию Чань и двадцать лет занимался практикой далеко в горном лесу. Дао-синь услышат о Ню-тоу и, зная, что тот еще не достиг просветления, отправился в путь, чтобы помочь ему. После достижения просветления Ню-тоу приобрел сто учеников, число которых впоследствии увеличилось до трехсот. Он часто читал проповеди о «Лотосовой» и «Праджняпарамита-сутрах». Его идеи основывались также на «Вималакирти» и «Хуаянь (санскр. «Аватамсака»)-сутрах».

В «Песни о сознании» Ню-тоу объясняет, что наше сознание является изначально чистым, но если в него проникает одна мысль, чистота исчезает. Он придает большое значение методу практики, заключающемуся в наблюдении за возникновением и исчезновением мыслей. Однако на самом деле возникновение и исчезновение (буквально: рождение и гибель) мыслей в нашем сознании представляют собой род иллюзии, поскольку если предшествующая мысль остается неизменной и не исчезает, последующая мысль не возникнет и не будет уничтожена. Таким образом, изначально ни Будда, ни живые существа не имеют сознания. Но для того чтобы живые существа могли обрести состояние Будды, их иллюзорное сознание должно превратиться в отсутствие сознания. Метод Ню-тоу подчеркивает совместное использование пробужденности (кит. син) и спокойствия (кит. цзи). Вы не должны испытывать привязанности ни к тому, ни к другому. Вначале мы должны по-прежнему опираться на свои органы чувств, чтобы наблюдать за миром, но мы не должны разрешать своему различающему сознанию испытывать привязанность к миру. Если мы избавимся от разграничений, мир, который предстает перед нашими чувствами, исчезнет. Одновременно с исчезновением мира, исчезнет и наше сознание. Когда вы достигаете этого состояния, вы по-прежнему можете вести нормальную жизнь в этом мире – на самом деле, остальные будут видеть в вас обычного человека. Единственное отличие заключается в том, что теперь ваше сознание не движется, или, другими словами, не проводит разграничений. Поэтому в «Песни о сознании» говорится о том, что истинное просветление – это отсутствие просветления, а истинная пустотность не является пустой. Не покидая «пустотности», вы по-прежнему можете проповедовать Дхарму и даже продолжать заниматься практикой. Однако теперь вы занимаетесь практикой не для того чтобы стать Буддой, но потому, что практика – это просто то, что вы делаете. Обычным людям кажется, что для того чтобы делать что-то, нужна цель, но если заниматься практикой с определенной целью в сознании, это не позволит вам достичь состояния отсутствия сознания.

 
Сознания природа – невозникновенье;
К чему все знания и взгляды?
Исконной нет единой дхармы;
К чему вся практика и упованье?
 
 
Приход, уход – все безначально;
Бежишь к нему, его не видя.
Не нужно делать ничего;
Все ясно, тихо, самоочевидно.
 
 
Подобно прошлое опустошенному пространству;
Узнай лишь что-то, и утратишь главный принцип;
Заполнив чистым светом мир,
Который озарен, но залит мраком.
 
 
Коль нет в сознании единства,
Все дхармы есть непониманье.
Коль так они приходят и уходят.
Есть ли нужда в подробном изученье?
 
 
Возникшие без знака созиданья,
Возникновенье – с озарением едино.
А при желании сознание очистить —
Сознанья для работы нет.
 
 
Нет озарения во времени с пространством;
Вот истина, которой глубже нет.
Но знанье дхарм – к незнанью ближе;
Незнание – есть знанье глубины.
 
 
Сознанья помощь для покоя
Недуги излечить не может.
Забвенье смерти и рожденья —
Вот Изначальная Природа.
 
 
Не истолкован высший принцип;
Он не свободен и не связан.
Подвижен и всему созвучен,
Всегда он прямо перед вами.
 
 
Нет ничего перед тобою;
Нет ничего, но все как прежде.
Не стоит мудрость упражнять;
Субстанция пустотна и темна.
 
 
Возникнув, исчезают мысли,
Начальная – одно с конечной.
Коль мысль вторая не возникнет,
Иссякнет первая из них.
 
 
В прошедшем, будущем и настоящем – ничего;
Нет Будды и сознанья нет.
Живые существа сознанья лишены;
Они из не-сознания выходят.
 
 
Между священным и обычным различая,
Они в своих крепчают помраченьях.
Лишь волос оборвав, ты с вечностью простишься.
Стремясь к реальности, об истине забудешь.
 
 
Отбросить оба – вот лекарство,
Прозрачно, чисто, лучезарно.
Не нужно утруждать себя;
Живи привычками ребенка.
 
 
За счет внимательности чуткой
Колышется воззрений сеть.
Спокойствие без созерцанья.
И в темной комнате бездвижность.
 
 
Броженья чужд, вниманья полон,
Спокоен, но и ясен дух.
Явления реальны и вечны,
Обильны, но похожи с виду.
 
 
Прийти, уйти, сидеть, стоять —
Привязан ни к чему не будь.
Ни к одному не тяготея направленью,
Возможно ли прийти иль удалиться?
 
 
Нет рассеянья, нет объединенья,
Нет спешки, но и промедленья нет.
Спокойствие и яркость – то, что есть;
Словами объяснить их невозможно.
 
 
Сознанье отчужденью недоступно;
С желаньями не следует бороться.
Пустая от природы, страсть исчезнет.
Сознанье пусть летит то вверх, то вниз.
 
 
Ни ясное, ни скрыто облаками.
Ни у поверхности, ни в глубине,
Во времена былые не было и старым;
Сегодня же оно не современно.
 
 
Сейчас оно не пребывает;
Сознание, что изначально.
Но изначально нет его:
«Начало» – настоящее мгновенье.
 
 
Всегда существовало бодхи;
Не нужно сохранять его.
А помрачений – не было и нет:
Не нужно их уничтожать.
 
 
Естественная мудрость просветленна;
Вернутся в таковость все дхармы.
Нет возвращенья, нет приятья;
Не созерцай, забудь храненье.
 
 
Не рождена заслуг четверка:
Три тела изначально есть.
Шесть чувств в свои вступают сферы;
Разграничение – не то же, что сознанье.
 
 
Нет беглых мыслей в единении сознанья,
Здесь гармоничны мириады обстоятельств,
Сознанье и природа изначально сходны;
Совмещены, но не зависят друг от друга.
 
 
Не возникая и явленьям подчиняясь,
Повсюду пребывает незаметно.
В непросветленьи просветленье коренится,
Непросветленное склоняя к просветленью,
 
 
К чему о прибыли с убытком говорить,
Хорошим называть или дурным?
Все, что сейчас активно,
Когда-то нерожденным было.
 
 
Знай, что сознанье – не-сознанье;
Болезни нет и нет лекарства.
Дела отбрось, коль помрачению подвержен;
Тому, кто просветлен, едино все.
 
 
Стремиться не к чему с начала всех начал;
Зачем тогда чего-то избегать?
Когда о демонах рассказывает кто-то,
Мы можем говорить о пустоте, но факт есть факт.
Людским сужденьям не противься;
Учи лишь прекращенью мыслей.
 
 
Когда исчезли мысли, нет сознанья;
Когда сознанья нет, нет действий.
Пустотность подтверждать не нужно;
Само есть от природы пониманье.
 
 
Рождение со смертью устранив,
Усвоит правило глубокое сознанье.
Открыв глаза и очертания узрев,
Сознание согласно с окруженьем.
 
 
Внутри сознанья окруженья нет;
И нет сознания в пределах окруженья.
Сознаньем окруженье отключи,
И оба в возмущение придут.
 
 
Когда сознание спокойно,
Не отвергает и не привлекает окруженье,
С сознаньем вместе окруженье растворится.
И с окружением рассеется сознанье.
 
 
Когда не возникает ни одно,
Покой присутствует с сиянием бескрайним.
И отраженье Бодхи возникает
В сознанья вечно чистых водах.
 
 
Заслуги – по природе – простаки:
Не видят разницы меж близким и далеким.
Ни благо, ни позор их не изменят;
Они свое не выбирают пребыванье.
 
 
Все отношения внезапно прекратятся;
Забыто все.
Подобен ночи вечный день,
И дню подобен мрак, что вечен.
 
 
С обличием наружным дурака,
Внутри сознание пустотно и реально.
Кто неподвержен окружения влиянью,
Великой силой обладает.
 
 
Нет ни людей, ни зрения:
Без зрения есть постоянный облик.
Собой проникнув все,
Всегда повсюду пребывает он.
 
 
Мышление неясность вносит,
Дух подавляя и смущая.
Сознанье пусть активность прекратит,
Ошибок станет только больше.
 
 
Повсюду – десять тысяч дхарм,
Врата открыты лишь одни.
Прихода нет и нет ухода,
Волненья и покоя нет.
 
 
Шраваков мудрость и пратьекабудд
Все это объяснить не может.
На самом деле, веши ни одной не существует;
Есть только замечательная мудрость.
 
 
Бескрайне изначальное лицо;
Его сознанье неспособно разглядеть.
Нет просветленья в просветленьи настоящем.
Нет пустоты в пустотности реальной.
 
 
Все Будды в настоящем, будущем и прошлом
На этот главный принцип опирались.
На кончик волоска его
Поместится миров, сколько песчинок в Ганге.
 
 
Не беспокойся ни о чем:
Сознанье ни на что не направляй.
Сознанье ни на что не направляя,
Узришь ты бесконечный свет.
 
 
Спокойно, без возникновенья,
В бескрайнем времени с пространством пребывай.
Что б ты ни делал, нет преград;
Приход и пребывание равны.
 
 
Спокойно мудрости светило,
Самадхи ярок свет.
Сад озарен, лишенный форм.
Нирваны город освещен.
 
 
О всех соотношениях забыв,
Дух постигаешь, веществу послушен.
Не поднимаясь с трона Дхармы,
Спокойно сну отдавшись в комнате пустой.
 
 
Тиха и безмятежна радость Дао,
Свободное блуждание в реальном.
Нет действий, нет приобретений,
Опоры нет – лишь проявления свобода.
 
 
Сознаний безграничная четверка, шесть парамит —
Все на пути единой колесницы.
Коль нерожденное сознанье есть,
Неразличимы меж собою дхармы.
 
 
Возникновенье – это не-возникновенье,
Об этом знанье дарит вечность.
Лишь мудрый это понимает,
Словами просветленье не раскрыть.