Текст книги "Стоя в тени"

Коннор дотянулся рукой до входной двери и, не оборачиваясь, захлопнул ее. Чутье подсказывало ему, что Эрин сейчас особенно нужна его поддержка. Он шагнул к ней и осторожно стер слезу с ее щеки.

Не веря, что это происходит с ней наяву, Эрин разрыдалась и уткнулась ему лицом в грудь, готовая на все. Коннор погладил ее по спине и чмокнул в макушку.

Электрический ток пронзил ее с головы до ног. Она зажмурилась и затрепетала. Коннор, случалось, по-дружески обнимал ее и прежде, когда они встречались на пикниках и вечеринках. Но даже от его грубоватых объятий сердце ее начинало биться гулко и часто. Сейчас же Коннор сам волновался, словно бы дотрагивался до хрупкой статуэтки, видимо, боясь дать ей повод заподозрить его в низменных намерениях. А ей хотелось, чтобы он догадался, что она вот уже много лет мечтает отдаться ему и грезит о нем по ночам.

Отец Эрин считал Коннора телепатом, и она давно втайне надеялась, что он поймет, как ей тоскливо и одиноко, как остро нуждается она в мужской ласке, как страдает от сексуальной неудовлетворенности. Он же осмеливался лишь осторожно, словно кусачую зверюшку, поглаживать ее по голове, легонько прижимая к своей груди и тяжело вздыхая.

Но сейчас ей требовалась нечто другое. Все ее голодное женское естество взывало о том, чтобы он бесцеремонно повалил ее на кушетку, вдавив ее всем своим горячим и сильным телом в матрац, и сотворил с ней нечто такое, от чего она бы мгновенно забыла обо всех своих проблемах.

Боже, подумалось ей, какой же у нее, должно быть, жалкий вид! Как же ему, взрослому мужчине, в такой момент ее не пожалеть и не погладить по головке?

От этой мысли Эрин оцепенела. Коннор молчал, глядя на нее сочувственно и нежно. Она отпрянула и, достав из кармана салфетку, промямлила:

– Извините.

– Не надо извиняться, – хрипло сказал он и, прокашлявшись, добавил: – Я все понимаю.

Эрин отвела взгляд, чувствуя, что сейчас расхнычется и окончательно опозорится, и пробормотала:

– Мне нужно собрать в дорогу сумку, и вообще…

– Эрин!

– Не надо! – перебила его она. – Я все равно поеду на встречу с Мюллером, и никакой телохранитель мне вовсе не нужен. Спасибо вам за то, что подвезли меня, за заботу и полезный совет, за сочувствие и братское объятие. Но теперь мне нужно побыть одной. До свидания!

Он печально вздохнул.

– Тебе следует поменять дверной замок. Пожалуй, даже лучше поставить металлическую дверь, эту можно легко выбить ногой. Я позвоню своему приятелю Сету, он все устроит.

– А как я буду с ним расплачиваться?

– Я сам ему заплачу, если ты сейчас в стесненных обстоятельствах, – сказал Коннор. – Но сделать это необходимо, здесь ты не в безопасности.

– Спасибо, но уж я как-нибудь сама о себе позабочусь. Спокойной ночи!

– А в доме твоей матери имеется охранная сигнализация? Эрин вспомнилось разбитое зеркало и сразу же стало тревожно.

– Да, на ее установке настоял отец, – прошептала она.

– Тогда тебе лучше некоторое время пожить у нее.

– Не лучше ли вам позаботиться о себе? – взорвалась Эрин.

Коннор нахмурился, достал из кармана спичечную упаковку и попросил:

– Дай мне ручку.

Эрин протянула ему шариковую ручку, и он написал на упаковке номер своего мобильного телефона.

– Звони мне, если что-то случится, в любое время суток.

– Хорошо, – прошептала она, ощущая тепло упаковки, нагревшейся в его кармане. – Спасибо! Я позвоню.

– Точно? – спросил он.

– Обещаю! – выдохнула она.

Он окинул ее пытливым взглядом и вышел, хлопнув Дверью.

Эрин уткнулась в нее лбом, закусив нижнюю губу. Раздавшийся снаружи требовательный стук вывел ее из минутного умопомрачения. Она вздрогнула и пропищала:

– Кто там?

– Не забудь закрыться на засов! – прокричал ей сквозь дверь Коннор. – Я не уйду, пока не услышу его лязг!

Эрин лихорадочно подчинилась.

– Спокойной ночи, – сказал Коннор.

Она припала ухом к двери, но не услышала затихающего звука его шагов. Выждав минуту, она открыла дверь и выглянула на площадку. Она была пуста.

Эрин захлопнула дверь и, привалившись к ней спиной, тяжело вздохнула. Желанного облегчения, которое ей следовало бы ощутить после всех нравоучений Коннора, к ее удивлению, не наступило.

Она почувствовала себя брошенной и обозленной на весь свет. Да как он посмел позволить ей с такой легкостью выставить его за порог? Эрин нахмурилась, поймав себя на том, что зашла в своих необоснованных претензиях к нему чересчур далеко. Значит, нервишки у нее вконец истрепались.

Но как мило, однако, со стороны Коннора так настойчиво заботиться о ней!

Он уронил голову на руль, чувствуя, что не сможет вести автомобиль. Прохладное рулевое колесо приятно холодило лоб и немного успокаивало. Тем не менее его сердце разрывалось, а в ушах звенело. Он был на грани непроизвольного семяизвержения. Приблизься Эрин к нему еще хоть на дюйм, она бы ощутила его колоссальную эрекцию. В ее восхитительных чувственных карих глазах так легко было утонуть! Лишь с огромным трудом ему удалось удержаться и не зацеловать девушку.

Коннор горько усмехнулся, вспомнив, что незадолго до той заварушки, после которой он очутился в больнице, а Джесс – в могиле, он почти созрел, чтобы пригласить Эрин поужинать с ним и сходить в кино.

Ей уже исполнилось двадцать пять, возраст, вполне достаточный, чтобы играть во взрослые игры. Он был старше ее на девять лет, что не так уж и страшно. Но когда Эрин было семнадцать, а ему – уже двадцать шесть, совращать ее он не решился. Когда же она достигла своего двадцатилетия, Коннор уже с трудом сдерживал свои сексуальные порывы. Эрин была так мила, так наивна и так аппетитна, что не отведать ее прелестей было подлинным мучением. Однако папаша Эд свернул бы ему шею, если бы он хоть пальцем дотронулся до его бесценной крошки. И с этим приходилось считаться.

Основной же причиной его бездействия были продолжительные отлучки Эрин: то она уезжала на полгода на учебную практику во Францию, то девять месяцев стажировалась в Шотландии, то год работала в археологической экспедиции в Уэльсе. Он заводил себе на это время веселых подружек, среди которых попадались и весьма приятные во всех отношениях, но жениться на ком-то из них так и не решился, не в силах забыть Эрин. Вот если бы до него дошли слухи о ее помолвке, тогда бы он, возможно, и подумал о чем-то серьезном.

Этого не случилось. Закончив учебу, Эрин получила престижную должность в музее и вскоре обзавелась собственной квартирой. Как это ни поразительно, но в свои двадцать пять лет она так и не завела постоянного любовника. Коннор понял, что ему надо срочно действовать, пока еще не поздно. И был готов пренебречь угрозой нажить себе врага в лице Эда.

И вот тогда-то и случилась эта катастрофа. Выйдя из комы и обнаружив, что сам он подло предан, а его напарник погиб, Коннор не нашел в себе сил для возобновления своего романтического плана. Джесс был ему как брат, и все помыслы Коннор сосредоточил на том, чтобы выздороветь, разыскать Лазара и Новака, изобличить предателя и отомстить за своего погибшего друга.

В итоге Эд Риггз угодил в тюрьму.

Это существенно уменьшило шансы Коннора на то, что ему удастся уговорить его дочь встретиться с ним, главным свидетелем обвинения на процессе ее папаши, в субботу вечером в романтической обстановке. А его нынешний вид свел их почти к нулю. Он взглянул в зеркало и содрогнулся.

Сухощавый от природы, он приложил немало усилий, чтобы восстановить утраченные функции покалеченной ноги и мышечную массу тела. И в результате согнал последний жир. Глядя на себя в зеркало, Коннор видел идеальный анатомический муляж с четко очерченными мускулами и сухожилиями, на фоне которых следы от ожогов выглядели особенно уродливыми. Как и швы на больной ноге.

Его нынешнее социальное положение тоже нельзя было назвать престижным: он помогал своему старшему брату, фотографируя тайком неверных супругов. Его будущее было туманным, а нынешнее прозябание имело мало общего с полноценной жизнью. Все хорошее осталось в прошлом, поэтому его шансы переспать с Эрин Риггз равнялись нулю.

Вот с такими мыслями Коннор и направлялся в дом своего брата Дэви, чтобы успокоить давно бурчащий живот куском мяса и бокалом пива. Дэви, разумеется, немного поворчит из-за того, что он заявился к нему так поздно, однако в обещанном ужине не откажет. Коннор усмехнулся, подумав, что, если бы не назойливая забота о нем обоих братьев, он уже давно бы сгинул от одиночества и тоски.

На дорожке перед домом Дэви стоял джин Шона. Коннор приготовился терпеливо выслушать братские нравоучения. Дэви и Шон что-то обсуждали, и, когда он вошел на веранду, они резко оборвали разговор и вперили в него пытливые взгляды.

– Ты опоздал к ужину, мы все уже съели, – заметил Дэви.

– Новак сбежал из тюрьмы, – сказал ему в ответ Коннор. – С двумя своими подручными. Один из них – Габор Лукаш, тот самый мерзавец, которого я повязал в прошлом ноябре.

После продолжительного молчания Дэви спросил:

– Ты полагаешь, что он опять осмелится бросить нам вызов?

– Он игрок, авантюры составляют смысл его жизни, – сев на стул, ответил Коннор.

– Проклятие! – простонал Шон, уронив голову на руки. – Только Новака нам и не хватало! Мало нам своих забот!

– Признаться, меня сейчас больше беспокоит безопасность Эрин, – сказал Коннор.

– С ней что-нибудь случилось? – настороженно спросил Дэви.

– Однажды мне удалось вырвать ее из когтей этого зверя, – сказал Коннор, машинально делая бумажного голубя из листа бумаги. Эта привычка завелась у него в томительный период реабилитации после болезни. – Новак не забывает нанесенных ему обид. И Габор Лукаш тоже. Эрин молода, привлекательна и легкомысленна. Они не преминут этим воспользоваться, чтобы наказать Эда Риггза за то, что он подвел их под монастырь.

– Я не считаю, что ты должен заботиться об Эрин, – возразил Дэви. – Однажды ты уже сделал для нее все, что только мог, однако благодарности так и не дождался. Достаточно лишь предупредить ее об опасности.

– Это я уже сделал, – сказал Коннор.

Братья многозначительно переглянулись.

– Так вы с ней встречались? Сегодня вечером? – спросил Шон. – Вот, значит, почему ты задержался на три часа!

– Да, я был возле ее дома, – признался Коннор. – Мы с ней встретились и поговорили.

– Как у нее дела? – спросил Дэви.

– Неважно. Честно говоря, паршиво, – ответил Коннор.

– Вот что я хочу тебе сказать об Эрин, братец, – начал было Шон, однако Коннор прервал его:

– Ты мог бы помолчать?

Но Шон проигнорировал его просьбу и договорил:

– Не отрицай, что ты вздыхал по этой малышке многие годы, вот только после суда над ее отцом стать ее героем тебе уже не суждено. Зачем же тогда нарываться на неприятности?

Коннор помрачнел. Тяжело вздохнув, он развернул своего бумажного голубя, написал на листке имя и адрес электронной почты Клода Мюллера, другие сведения, касающиеся отношений Мюллера с Эрин, и пододвинул записку к Дэви.

– Ты можешь навести справки об этом человеке?

– А зачем это тебе? – спросил Дэви, проглядев текст.

– Эрин утверждает, что он – загадочный миллионер, недавно проникшийся живым интересом к кельтским артефактам. Он вызвал ее для консультации в Портленд, откуда ее доставят на автомобиле к нему в отель «Силвер-Форк». Я нахожу эту затею подозрительной.

– Почему? – спросил Шон. – Мало ли какие причуды могут возникнуть у богача? Одни толстосумы собирают картины, другие – бабочек, этот – старые железки и черепки. Что в этом подозрительного?

– А то, что ни сама Эрин, ни кто-либо из ее коллег никогда не видели этого субъекта собственными глазами. Он имеет обыкновение в последний момент отменять встречу, сославшись на непредвиденные обстоятельства. Так он морочит Эрин голову уже четыре месяца.

– Ага! – воскликнул Дэви, понимающе покачивая головой.

– Надо узнать, кто оплачивал поездки Эрин к Мюллеру. И выяснить, что это за благотворительный фонд «Куиксилвер», который он возглавляет.

– Я постараюсь сделать все возможное, – сказал брат, почесывая подбородок.

– Эрин уезжает на встречу с ним завтра, – продолжал Коннор. – Я вызвался быть ее сопровождающим, но она разозлилась и выставила меня за порог.

– Ее можно понять, – иронически произнес Шон. – Мужчина с твоей внешностью – не лучший спутник для такой фигуристой крошки.

– Позли меня еще, – пробурчал Коннор и полез в карман за табаком и папиросной бумагой.

– Не обижайся, братец, но видок у тебя варварский! Мог бы и побриться перед встречей с дамой, – не унимался Шон.

– Переключись на Дэви, – кивнув на бороду брата, сказал Коннор. – Дай мне хотя бы покурить спокойно.

– О нем пока речи не идет, – заметил Шон. – Дэви носит выглаженные рубашки, регулярно питается. И бородка ему к лицу, пусть она и не совсем опрятная. С ней он похож на поэта, художника или ученого.

Дэви погладил бороду и пожал плечами.

– Уж раз ты упомянул регулярное питание, – сказал Коннор, – я позволю себе напомнить нашему бородачу об ужине, которым он обещал меня угостить.

– Ты действительно голоден? – с удивлением посмотрев на него, спросил Дэви.

– Да, представь себе. А зачем, ты думаешь, я сюда приехал?

– Очевидно, ссора с Эрин стимулировала у него обильное выделение желудочного сока. – Научно обосновав такой ответ, Шон вскочил со стула. – Я приготовлю тебе отбивную с отварным картофелем. Не возражаешь?

– Только добавь в пюре побольше масла и сметаны. И приправь отбивную поджаренным лучком и молотым черным перцем, – сказал Коннор.

– Сам знаю, – огрызнулся Шон, устремляясь на кухню.

– Когда тебе потребуются сведения об этом подозрительном субъекте? – спросил Дэви.

– К завтрашнему утру, я хочу смотаться на машине в Портленд.

Дэви помрачнел: такой ответ его встревожил.

– Ты рассчитываешь успеть туда до ее прибытия? Это безумие! Не пора ли тебе наконец образумиться и перестать строить из себя героя? Свяжись лучше с Ником, пусть ее охраной займется «Кейв».

– Я разговаривал с ним по телефону. Он уверен, что Новак сейчас в Европе.

– Значит, у него имеются на то веские основания…

– У меня скверное предчувствие, – понизив голос, признался Коннор. – Так или иначе, отпускать Эрин к нему на встречу одну неблагоразумно. Эх, будь сейчас ее папаша на свободе, он бы за ней присмотрел.

– Но Эд в тюряге, и ты в этом не виноват, – добавил Дэви.

– Как и его дочь, – уточнил Коннор, закуривая самокрутку. – К твоему сведению, я себя в его аресте не виню.

Дэви стукнул бутылкой пива по столу.

– Вот только я почему-то в это не верю! Нельзя же вечно пытаться спасти человечество! Возьмись за ум, братец. Сперва устрой собственную жизнь, а уж потом начинай опекать беззащитных смазливых девиц.

– Прошу не совать свой нос в мою личную жизнь, – огрызнулся Коннор.

– Ах, она, оказывается, у тебя есть? – Дэви сделал удивленные глаза. – Приятная новость.

Коннор нервно затянулся самокруткой и предложил:

– Давай сменим тему.

В этот момент на веранду вернулся Шон, захватив с собой бутылку охлажденного пива. Протягивая ее Коннору, он с самодовольной улыбкой объявил, что мясо скоро будет готово.

– Благодарю, – коротко произнес Коннор.

– О чем вы тут без меня спорили? – спросил Шон, с подозрением взглянув на своих братьев.

– Так, о всякой ерунде, – ушел от ответа Коннор.

Дэви молча кивнул.

– Вам еще не надоело обращаться со мной как с маленьким? – с обидой воскликнул Шон и снова исчез на кухне.

Коннор затянулся самокруткой. Дэви благоразумно помалкивал и допивал свое пиво.

Спустя несколько минут дверь распахнулась, и Шон поставил на стол тарелку с едой. Коннор тотчас же с аппетитом взялся за нее, не замечая изумленных взглядов своих братьев, впервые наблюдавших, как он без уговоров уплетает огромную отбивную, пюре и салат из помидоров, заедая все это французскими булочками, приправленными чесночным маслом.

– Завораживающее зрелище, должен я заметить, – наконец серьезно промолвил Шон. – Ты только что употребил свой недельный рацион. Если не веришь, можешь сам подсчитать содержание калорий в этом блюде. Как бы у тебя не случился заворот кишок!

Коннор доел последнюю булочку, предварительно обтерев ею тарелку с остатками подливы, и с блаженной улыбкой произнес:

– Не волнуйтесь за меня, ребята. С желудком у меня все в порядке.

– Посмотрим, как ты будешь выглядеть, вернувшись из Портленда, – язвительно сказал Дэви.

– Он собрался в Портленд? – с озабоченной миной спросил Шон. – Зачем?

– Чтобы устроить торжественную встречу Эрин, которая собирается познакомиться с таинственным миллионером. Коннор подозревает, что в действительности это Новак.

– О Боже! Лучше бы ты мне этого не говорил! – вскричал Шон. – Коннор, ты возьмешь с собой оружие?

– Конечно! Два пистолета.

– Помощь не понадобится?

– А разве ты сейчас свободен?

– У меня всегда найдется время, чтобы прикрыть брата.

– Считаешь, что без твоей помощи мне никак не обойтись?

– Думай что хочешь!

Допив пиво, Коннор сказал:

– Благодарю за предложение, но я надеюсь справиться сам. Если передумаю, дам тебе знать. Кстати, не могли бы вы узнать о Новаке у Сета и Райны? – поинтересовался он, выдержав паузу.

– Я займусь этим, – вызвался Шон.

– А я сейчас же начну проверять уже имеющуюся у нас информацию, – сказал Дэви. – А тебе, Коннор, надо поспать. Можешь заночевать у меня, кроватей на всех хватит.

– Благодарю. – Коннор встал и уставился на братьев, испытывая странное желание сказать им что-то сентиментальное.

Шон догадался об этом по его глазам, сжалился над ним, зная, как трудно ему будет подобрать подходящие слова, и разрядил ситуацию грубой шуткой:

– Не забудь подстричься, если хочешь уложить ее в постель.

– Ну и свинья же ты, Шон! – воскликнул Коннор.

– Пусть так, но выгляжу я прилично, – парировал Шон и ретировался.

Коннор завалился спать на другой веранде. Закрыв глаза, он увидел Эрин, одетую в линялые джинсы и тенниску. В таком виде она явилась ему в его сексуальных фантазиях впервые, обычно он представлял ее себе в кружевной сорочке, возлежащей на широкой кровати, рядом с которой на туалетном столике стояли флаконы и баночки с кремами. Либо в нижнем белье, пятящуюся от него, тайком прокравшегося в ее комнату, но не испуганную, а приятно удивленную и взволнованную. Разумеется, этим его воображение не ограничивалось, оно услужливо предлагало ему множество пикантных продолжений сюжета. Но сегодня Эрин представилась ему на кухне, что само по себе знаменовало качественный сдвиг в его сознании.

Шикарно обставленная дамская опочивальня сменилась убогой комнаткой в многоквартирном доме, пышное амурное ложе уступило место узкой кушетке, покрытой пестрым пледом, персидский ковер на паркете, начищенном до ослепительного блеска, – потертой красной дорожке, стыдливо прикрывающей поцарапанный линолеум. Естественно, вдоль стен стояли стопки книг, перевязанные веревкой. Это было оригинально и потому сексуально. Настольная лампа с абажуром из корзинки придавала эротической картинке аромат пасторальной идиллии.

Натянув суконное армейское одеяло на голову, Коннор пришпорил свое воображение. Лицо Эрин вдруг увлажнилось слезами радости, пухлые нежные губы задрожали и разошлись в стыдливой полуулыбке, готовые к поцелую.

Она с томным вздохом запрокинула голову. Он стянул с нее штаны вместе с трусиками, трепеща от возбуждения. Ему в ноздри хлынул головокружительный аромат ее женских прелестей, напоминающий милые ему с детства запахи пудры, опавших розовых лепестков и соленого морского ветра. Он пил этот волшебный коктейль жадно, большими глотками, продолжая раздевать Эрин догола. И наконец она обняла его и доверчиво взглянула ему в глаза.

Он позволил себе в мечтах занять позицию у нее за спиной, стремясь получше рассмотреть ее женские достоинства, и, подавшись вперед, сжал в ладонях округлые груди с торчащими твердыми сосками, жаждущими поцелуев. Ее блестящие волнистые волосы покрыли плечи, словно черная шелковая шаль. Почувствовав, что она вся пылает и трепещет от нетерпения, Коннор наклонился и ввел палец в ее тесный росистый тоннель. Стенки ее сокровищницы блаженства радостно стиснули его, а из груди вырвался сладострастный стон.

Не медля более ни секунды, он развел руками ее тугие ягодицы. Эрин изогнулась, словно кошка, и предъявила ему свои потайные прелести в их полной красе. Они манили его к себе, словно спелый плод, сочащийся густым нектаром, и он принялся вкушать эти изысканные яства с ленивой неторопливостью гурмана: то проводил по ее нежным лепесткам губами, то начинал сосать бутончик, трепещущий от его прикосновений. Наконец Коннор впился в преддверие лона ртом и стал с жадностью его покусывать и посасывать. Эрин разрыдалась от счастья и забилась в экстазе.

Обычно после этого Коннор сразу же овладевал ею, вгоняя свой амурный меч в ее содрогающуюся вульву по самую рукоять, а затем извлекал его оттуда и постигал Эрин с потайного входа.

Восторги обоих любовников в связи с этим маневром не поддавались описанию. Но в эту ночь ему не пришлось идти проторенным путем, он кончил, глухо вскрикнув, спустя считанные мгновения после стона возлюбленной. Мокрые трусы прилипли к телу, и он уткнулся лицом в подушку, не замечая, что по колючим щекам струятся соленые слезы.

Через минуту его уже сморил сон.