Текст книги "Корона льда и лепестков"

– Я этого не хочу, – прошептала я себе под нос.

Я никогда не желала заполучить корону. И все еще не желаю. Я хотела… семью, друзей, свободу. Впрочем, жалеть себя бессмысленно, ведь нынешнее положение уже шаг вперед по сравнению с жизнью в бегах. Встряхнувшись после минутного приступа нытья, я направилась в огромный тронный зал.

Там уже поджидала Салли, управляющая двора. И у нее отвисла челюсть.

– Ваше величество. Вам нельзя идти в таком виде, будто…

– Будто я могу без напряга разрубить нашего гостя пополам? – Я протиснулась мимо Салли. – Все мне льзя.

Тронный зал вовсе не пустовал, как я приказывала. Там были Адэр и Джозеф, а также половина двора. По другую руку от Адэр стоял Брес.

От столь вопиющего неуважения, пренебрежения простым запросом, у меня начала медленно закипать кровь. Я не удостоила взглядом посланника, который стоял на коленях в ожидании, лишь мельком отметила, что у него опущена голова, ни волос, ни лица не рассмотреть из-за капюшона.

У меня было два способа разыграть эту партию. Заорать и выставить всех вон или побеседовать с посланником так, словно я сама захотела, чтобы все присутствовали… то есть дать Адэр и Бресу победить. Потому что это их рук дело, я не сомневалась.

И в долгосрочной перспективе оба варианта не сработают.

– Понятно, – тихо произнесла я, усиливая слова магией, чтобы их услышали все.

Несколько фейри уставились в пол, но Адэр, с холодными как лед глазами, лишь улыбнулась. Они с Бресом думали, что загнали меня в угол.

Еще посмотрим.

– Рябинник, подойди, – приказала я.

Мой бывший одноклассник шагнул вперед, опустился на колено и коснулся кулаком пола.

– Ваше величество.

– Похоже, наш генерал Брес не в состоянии выполнять даже самые простые приказы.

Я встретилась взглядом со своим бывшим тренером, мол, ну что, возразишь мне публично? Он весь напрягся, раздувая ноздри.

– Генерал Брес, вы свободны и теперь полностью посвятите себя обучению юных фейри. Знаю, что наблюдение за тем, как растет и развивается новое поколение, вам доставляет огромную радость, – я изогнула губы в усмешке, и Брес ответил скованным поклоном.

– Ваше величество.

Прозвучало так, будто его кто-то душил.

Отлично.

Я опустила взгляд на фейри, которого когда-то называла другом. Я даже доверяла Рябиннику, пока он не отвернулся от меня во время последнего испытания. Однако если оглянуться назад, то его поступок выглядел… мелко по сравнению с настоящим злом. И теперь я могла признать, что его слова ударили прямиком в гноящиеся раны, которые я носила в себе. Каждый заслуживает второго шанса. Не третьего. Но второй я готова дать.

– Рябинник. Клятву.

Он ударил кулаком по груди, поверх сердца.

– Я, Рябинник из Дома Желтых, подчиняю свой меч приказам королевы Каллик. Если однажды я нарушу клятву, пусть мне не будет места в нашем мире.

Когда он договорил, кончики моих пальцев согрело магическое тепло.

Рябинник поднял взгляд и понизил голос:

– Клятва уже дана, но я бы все равно так и поступил. Потому что я не совершаю ошибок дважды.

Приятно знать. Время покажет. Ну, я тренировалась бок о бок с этим парнем несколько лет. Видела, как он по доброте душевной принимал нелегкие решения, когда можно было принять простое и жестокое. А еще я припоминала, что по вопросам стратегии он был лучшим в классе, так что, возможно, было бы неплохо держать его под боком. Я кивнула.

– Солдат, твой первый приказ – очистить помещение. Немедленно.

Я в ожидании застыла у трона.

Рябинник тут же вскочил и вместе с Папоротник в считаные мгновения сбил придворных в группу и повел на выход. Я постаралась не выказать, насколько меня впечатлила его сноровка, но не могла не отдать должное.

Адэр в гневе вылетела прочь из зала, Брес и Джозеф выскочили следом. Она вызывала все больше беспокойства, но у меня совсем не было времени разбираться с ее дерьмом прямо сейчас. Адэр тоже это понимала. Именно поэтому-то и решила устроить тщетную демонстрацию силы.

Сзади ко мне подкралась Цинт.

– А как насчет меня?

– Останься, пожалуйста, – пробормотала я. – Прислушивайся, вдруг я что-то не уловлю.

Подруга похлопала меня по плечу и незаметно встала у стены.

Я понаблюдала за посланником. Тело худенькое, даже слишком для фейри, и на протяжении всей драматичной сцены с понижением Бреса и клятвой Рябинника он (или она) даже не шелохнулся.

Главные двери захлопнулись.

– Папоротник, запечатай зал, – приказала я.

– Конечно, ваше величество.

– Без этой херни, когда рядом никого, спасибо.

Папоротник усмехнулась и стала переходить от входа к входу, запечатывая их так, чтоб никто не мог подслушать, ни собственными ушами, ни чарами. Когда она закончила, я сошла с возвышения и обратилась к посланнику.

– И что же слышно от гиганта?

Ты глянь, прозвучало почти как у настоящей правительницы.

Посланник держал голову опущенной, и слова прозвучали глухо:

– Рубезаль не остановится, пока не получит все, что желает. Ты должна его убить.

Ла-а-адно.

Я склонила голову к плечу.

– Ты разве здесь не от его имени?

Закутанное в плащ тело сотрясла дрожь.

– У меня появился шанс ускользнуть, я им воспользовалась. Он… он слишком долго причинял мне боль, утверждая, что так лучше для меня и нашего народа. Но Рубезаль использует всех в своих целях. Точно так же, как он использовал вас.

Меня пробрало холодком – я поняла, кого скрывал плащ. Ухватилась за единственную мысль, принялась повторять ее в голове.

«У тебя красивые волосы».

У фейри вырвался смешок, и она, вытащив из-под плаща бледные руки, откинула капюшон.

– Я и не думала, что сумею вас одурачить, королева Каллик. Может, я и умею читать мысли, но вы – та, кто видит.

И я действительно ее видела.

А теперь вопрос: и что, блин, с ней делать?

3

Я уставилась на беловолосую фейри-мистика.

– Что бы там ни было, придется подождать. У меня тут в буквальном смысле армия на пороге.

Фейри вскочила на ноги.

– Нет, вы должны выслушать.

Я сощурилась.

– А это идеальный способ меня отвлечь, если Рубезаль возжелал напасть.

– Поступайте, как нужно, – фейри подняла руки, – но не воспользоваться тем, что я предлагаю, было бы с вашей стороны совершенной глупостью. Я способна читать мысли, королева Каллик. Мысли любого.

«Даже Рубезаля?» – подумала я, пристально за ней наблюдая.

– Даже Рубезаля, – кивнула фейри. – Вот почему я могу сказать, что любое послание, которое вы отправите с подчиненными, он пропустит мимо ушей. Рубезаль здесь не для мирных переговоров. Совсем. Если в какой-то момент Рубезаль и мог бы свернуть на этот путь, то теперь в его сознании он закрыт.

Я подавила настойчивое желание потереть виски.

– Ты точно знаешь, какими словами меня убедить, раз уж посвящена в мои мысли.

В голосе фейри зазвучали нотки горечи:

– Да, мне подобных этим ославили. Тех, кто остался, во всяком случае. Потому нас уничтожили, потому я стала настолько уязвима, что «защитник изгоев» превратил меня в оружие.

Я подняла голову. Да чтоб вас. У меня не было на это времени. Однако фейри права. Если она действительно восстала против Руби, ее информация может оказаться бесценной. Спасти жизни фейри. Жизни людей. Потраченные на разговор двадцать минут способны остановить войну.

Мистик низко поклонилась.

– Именно поэтому я и здесь. Ваше сердце истово.

– Так и есть, черт возьми, – подала голос Цинт от стены.

– И, – внимание фейри скользнуло к моей подруге, – так же истовы сердца ваших близких. Вы не только добры, но и обладаете способностью чуять это качество в других. По моему опыту, это великая редкость.

Я сцепила руки за спиной.

– Рябинник, – глянув на него, я заметила, как он насилу оторвал взгляд от Цинт.

Еще один попался в ее сети.

– Каллик, – отозвался он с поклоном и снова мельком посмотрел на мою подругу.

Богиня упаси меня от членов и неспособности их обладателей сосредоточиться. Ну, кроме Лана.

– Поднять армию. Воины должны быть готовы принять бой в любой момент. Отправить сообщение регенту Неблагих, чтобы он поднял нашу армию и там. Затем отправить несколько гвардейцев с посланием Рубезалю. Передать ему, что я сочувствую бедственному положению фейри, которых веками изгоняли в Треугольник. Я хотела бы переговорить с ним или другими представителями детей луны, дабы создать будущее вместе. Во время пребывания при моих дворах этим представителям ничего не угрожает. Если в течение двенадцати часов никто не выйдет на связь, я сочту дальнейшее молчание и присутствие здесь Рубезаля объявлением войны, – я сделала паузу. – И пусть поблагодарят его за то, что в качестве жеста доброй воли он прислал фейри-мистика.

Беловолосая вздрогнула.

Я бросила на нее пристальный взгляд: «На всякий, если ты решила поиграть за обе стороны».

С ее розовых губ слетел легкий вздох, но она опустила голову.

– Рубезаль придет в ярость.

Именно этого я и ожидала.

Рябинник щелкнул каблуками сапог.

– Да, ваше величество. Немедленно.

Фу, блин. Все это вашевеличканье стояло у меня поперек горла, но Рябинник пока создавал неплохое впечатление.

– Доложи как можно скорее.

Он снова поклонился и вышел из тронного зала, бросив еще один взгляд на Цинт и покраснев. Серьезно? Рябинник жил в приюте, но оказался в числе так называемых счастливчиков. Через несколько лет его усыновила семья фейри. Он явно не имел дела со взрослой Цинт.

Я покачала головой и уставилась на трон. Десять минут на этой конструкции – и у меня вся задница онемеет. Я подошла к ближайшему столу, за которым обычно сидел дядя Джозеф с прочей королевской родней, опустилась на стул и забарабанила пальцами по деревянной поверхности. Рубезаль может и проигнорировать мое послание, но это само по себе даст уже какую-то определенность. Через двенадцать часов я так или иначе получу ответ. Я сделала глубокий вдох и сосредоточилась на фейри-мистике, затем указала на соседний стул.

– Хорошо, говори. Буду признательна, если услышу что угодно, что приведет к быстрому и мирному прекращению разногласий с Бродягами.

Фейри послушно заняла место движением столь грациозным, что я бы даже назвала его парящим, и сцепила пальцы поверх стола, изучая меня взглядом.

– Когда я встретила Рубезаля, меня ни в коем случае нельзя было назвать юной и наивной фейри. Даже в то время подобных мне оставалось совсем немного, и встретить того, кто не опасался бы нашего присутствия, было большой редкостью. На нас охотились, нас порабощали и использовали злодеи, и теперь нас совсем мало. Лишь горстка, – фейри скривила губы. – Рубезаль не принадлежал к тем, кто осторожничал. Более того, он обладал таким же сердцем, что и вы.

Я вскинула бровь.

– Какой молодец.

Фейри повела плечом.

– И все еще им обладает.

Ну вообще.

Ухмылка фейри стала шире.

– Проблема с плохишами заключается в том, что они верят в свою тяжкую судьбу. Я повидала мир, но ни разу не встречала зла, подобного тому, каким является Рубезаль, – ее пристальный взгляд встретился с моим. – Куда проще, когда кто-то откровенно гнусен. И что ж, должна сказать: после того как Рубезаль помог мне оправиться от жестокого обращения, я упустила из виду множество знаков. Я не хотела, чтобы он был злодеем. В то время он куда больше походил на героя.

Ага, плавали, знаем.

– Он и тебя чаем поил.

– Нет, никогда. Хотя это был довольно внушительный тревожный звонок, на который я, к сожалению, закрыла глаза. Я… так сказать, приложила руку к его созданию.

– В смысле? – спросила я, вся внимание.

Фейри на мгновение прикрыла глаза.

– Случалось, что Рубезалю было нужно завербовать определенных членов сообщества Бродяг. Диким фейри слишком нравилось быть дикими. Изгоям, нарушавшим закон, слишком нравилось нарушать закон. Мирные Бродяги просто хотели спокойно жить. А Рубезаль и я в то время яро верили, что единственный способ изменить правила и запреты фейри – это заставить Бродяг объединиться. Мы набирали обороты, но слишком медленными темпами. Каждый фейри, которого мы привлекали на нашу сторону, был потенциальным слабым звеном. Потенциальным шпионом для дворов. Если б дворы узнали о задуманном до того, как мы стали силой, с которой будут считаться, нас бы просто раздавили. Мы должны были расти в геометрической проекции. Но нет. В предрассветные часы мы вдвоем мучились над тем, как добиться невозможного. Пока Рубезаль неохотно, по крайней мере, как мне тогда показалось, не упомянул о свойствах моей крови.

Я откинулась на спинку стула.

– Каких именно?

Большинство даже не подозревали, что фейри-мистики до сих пор существуют. Я мало что о них знала, помимо самых базовых вещей.

Беловолосая поколебалась.

– Пожалуйста, поймите, что я раскрываю это с большим риском для себя. Читать мысли – одно, а вот если население узнает, что фейри-мистики обладают способностью изменять мысли и разрушать разум – будет совсем другое. Именно потому на нас и охотились самые жадные до власти фейри. Из-за нашей крови.

Я постучала пальцем по столу.

– Расскажи мне, как ты в тот момент не сумела разгадать истинные намерения Руби.

– Защитник изгоев и сам обладает неслабой магией, – ответила беловолосая. – И пусть он, по сути, не способен блокировать мои силы, как некоторые фейри, он владеет предметом, который он использует с большим мастерством и ловкостью, и предмет этот позволяет ему защищать свои мысли или изменять то, как они выглядят.

Я потрясенно заморгала.

– Арфа.

– Да. Он долгое время использовал ее против меня. И пусть я не буду отрицать, что в те полные злости и боли дни мне было очень важно поставить дворы на колени, арфа сыграла, скажем так, важную роль в том, чтобы я согласилась пожертвовать кровь для приготовления напитка, который помог бы убедить лидеров Треугольника к нам присоединиться.

Линии сошлись, сразу и все. В убежище я спрашивала, не пострадала ли мистик. Она мучилась от боли и была так напугана, что я обратила на это внимание.

– В чае твоя кровь.

Фейри сглотнула.

– Да. Я даже помогла Рубезалю найти особое заклинание, чтобы подчинить свойства моей крови его воле. Утерянное и схороненное, а мне удалось его заполучить, – она стиснула зубы.

Мистик была той, кто от природы обладал магией разума, а Рубезаль – тем, кто по-настоящему вил веревки из ее дара.

– Мне жаль, что он так с тобой поступил.

Фейри удивленно распахнула глаза.

– Правда?

– Других тебе подобных, попавших в рабство, хотя бы не натаскивали любить своих тюремщиков. Полагаю, ты в какой-то момент пыталась прекратить давать ему кровь?

– Беспокойство по поводу некоторых его мутных мыслей и действий нарастало так, что я уже не могла закрывать на него глаза, – ответила фейри. – Рубезаль использовал чай вовсе не с целью заставить тех, кого он стремился убедить, задуматься. Не с целью ослабить их тревогу и страх. Он использовал наш отвар, чтобы подавить мысли и убеждения в мозгах Бродяг и внедрить собственные планы как факт.

Правда вызвала у меня отвращение – особенно если учесть, что я сама стала жертвой этого напитка.

– Сколько у него твоей крови?

– Недавно он взял свежей. Силой. Достаточно для победы, если вы об этом. Те, кто под его началом, упиваются чаем уже так долго, что дозаправка им нужна очень редко. Лишь раз в пять-десять лет. Он мог бы держать их в плену столетиями.

Проклятье.

– Важно, чтобы он больше ее не получил.

Как ради блага этой фейри, так и ради нашего. Ради всеобщего блага, если уж начистоту. Кто знает, что предпочли бы Бродяги, если б не чай и арфа Руби? У воинов его армии тоже промыты мозги. Капитально. Пойманные в ловушку, вынужденные нести ответственность за последствия действий, которые выбрал за них кто-то другой.

Я провела по лицу ладонью.

Блин. Ну и как теперь отправлять войска их убивать?

– Знаете, – произнесла женщина тихо. – Если я чему и научилась рядом с Рубезалем, так это тому, что нужно следить не за мыслями, а за тем, как их обладатель относится к другим. Вот она, настоящая подсказка. В этом и есть разница между вами и гигантом, который стремится свергнуть вас с трона.

Да пусть заполучит и трон, и квадратную задницу в придачу.

Вот только я ни за что не позволю ему навредить придворным фейри – как бы я ни была согласна с ним, что необходимо смягчить самые жестокие грани нашего древнего общества. И теперь передо мной стояла задача спасти его армию от их предводителя.

Резко встав, я побродила туда-сюда перед круглым столом. Затем остановилась рядом с фейри и вздернула подбородок.

– Мне нужно все, что у тебя есть на Рубезаля. Что он задумал? Когда нанесет удар? В чем его слабость?

Лицо беловолосой посуровело.

– Я расскажу все это и даже больше. С удовольствием.

Зная ее историю, я даже не сомневалась.

Двери с грохотом распахнулись, и у меня екнуло сердце – в тронный зал вошел Фаолан с мечом у бедра. Мы не виделись неделю, и Лан был тоже облачен в легкую броню, пусть и другую, но на этом сходства заканчивались. С каждым пружинящим шагом он источал чувственное обаяние. А от необузданной энергетики плохого парня и вкраплений тьмы в его высоком, подтянутом теле сердца бились чаще и за километр. Мое вообще бешено колотилось. Хотелось крепко обнять Лана и больше никогда не отпускать. Меня убивало то, что мы вынуждены хранить свои чувства в тайне. Дворы не поймут, что Неблагая часть во мне сводит на нет строгие законы, их разделяющие. Болезненная, тянущая тяжесть внутри подсказывала, что они, вероятно, не поймут никогда, и, честно говоря, я понятия не имела, что делать в этом случае. Уверена, Лан задавался тем же вопросом, однако поговорить, находясь при разных дворах, было почти нереально. Может, скоро мы получим шанс побыть вместе, наедине, часик-другой.

Темные глаза осмотрели зал, затем, будто примагниченные, остановились на мне.

– Армия изгоев, – произнес Лан, пинком захлопнув двери.

Я дождалась, когда он подойдет, упиваясь уверенностью его походки, напряженной сосредоточенностью его лица. Вот кто нужен мне рядом.

– Да. Было отправлено официальное послание, – я указала на беловолосую фейри. – И ты как раз вовремя, чтобы услышать больше.

Фаолан резко остановился, вперившись в женщину хмурым взглядом.

– Ты.

– Я, – сухо отозвалась та. – А ты, слышала, нынче регент Неблагих.

Пропустив ее слова мимо ушей, Лан вновь перевел взгляд на меня.

– Она читает мысли, Алли.

И не только, но я предпочла пока оставить эти сведения при себе.

– И поэтому для нас она – отличный помощник, поскольку провела рядом с Руби многие годы, не думаешь?

Лан скрестил руки на груди.

– Вот и узнаем.

– Да, – сказала я ему с нотками раздражения в голосе. – Я узнаю. А ты можешь присоединиться к обсуждению. Была бы признательна за твой в него вклад.

Тьма во взгляде Лана немного рассеялась. Он опустил руки.

– Приношу извинения. Посланник знал только то, что у ваших покоев совершено покушение на убийство и на Унимаке разбивает лагерь армия.

Ах, он волновался.

– Прощен. И я в порядке, как видишь. Я услышала звон мечей, ничего больше.

Что заставило меня задуматься – что же это, собственно, было – предупреждение от духов или, возможно, от моей сестры?

Мы оба сели, и я подалась вперед, к фейри-мистику.

– Расскажи нам все.

Она бросила взгляд на Лана, и я как никогда сильно позавидовала ее способности читать мысли. Как же часто мне хотелось узнать, что у Лана на уме. В Андерхилл я перестала беспокоиться о стенах, которыми он ограждал себя, – так много их он, казалось, разрушил, – но чувства подсказывали: между нами возводятся новые стены. Неудивительно, ведь Лан вернулся к Неблагому двору и опять столкнулся с ужасами и болью своего прошлого.

– Меня не было на Унимаке, когда армия изгоев оказалась здесь в последний раз, – медленно произнесла фейри. – Но я слышала подробные рассказы тех, кого вам не удалось схватить. Рубезаль перенес вас куда-то из боя после того, как натравил своих детей, чтобы истощить вашу мощь.

Ага, что-то в этом роде.

– Признаю, я понятия не имею, как его победить. Его сила куда больше моей.

Он старше меня на столетия и в совершенстве владеет всеми своими дарами.

– Вам не удастся это сделать, пока он так силен, – пробормотала фейри, – Но есть то, что поможет его одолеть. Однако заполучить эту вещь почти так же трудно, как с ним сразиться.

Я вскинула бровь.

– Трудно – мое второе имя. Так что это за вещь?

Меня осенило еще до того, как я закончила фразу, но фейри опередила:

– То, что изначально помогло Рубезалю изготовить чай. Его арфа. – Лицо фейри помрачнело. – Заполучите арфу – и половину его силы.

4

Я стояла в тронном зале наедине с Ланом. Наконец-то. Я отправила фейри-мистика – как оказалось, ее звали Элва – с Цинт, чтобы та привела себя в порядок и обустроилась. И с двумя стражниками у двери, на всякий.

– Ты готова доверять фейри, которая считаные минуты назад была у Рубезаля под крылышком? – спросил Фаолан. – Это неразумно, Сиротка, а ты, если память мне не изменяет, далеко не глупа.

– Двусмысленные комплименты, уже? Хочешь, чтобы я вся растеклась? – я смерила Лана взглядом.

– Ничуть, – он чопорно поклонился в пояс.

Протянув руку, я схватила Фаолана за ухо и заставила его выпрямиться.

– Брось это, Лан.

Он поморщился, когда я для пущей убедительности выкрутила ему ухо, но сопротивляться не стал. Еще неделю назад он поступил бы иначе. Но сейчас он не швырнул меня к стене, не вжал меня в нее всем телом, заставляя задыхаться от желания.

Стены. Я и забыла, как сильно ненавидела его стены. Когда-то я думала, что как только они опустятся, все будет кончено. Что у нас с ним всегда все будет хорошо.

– Ваше величество, – пробормотал Фаолан, подтверждая мои страхи.

Внутри меня зародилась глубокая боль, стирая воодушевление, которое я испытала, увидев Лана в тронном зале. Впервые после битвы мы остались вдвоем, а он возвращался к старым привычкам. Тем, которые он приобрел, переживая боль, которую ему причиняли родители и другие фейри. Вообще почти все, кроме меня. Лан прятался за ролью, которую я ему дала, пытаясь навести порядок в своей проклятой голове.

Королева и регент.

Благая и Неблагой.

Запретный плод.

Все это имело для Лана какое-то огромное значение. Если уж начистоту, то и для меня тоже немалое. Я уже задавалась вопросом, сумеют ли когда-то дворы понять, кто мы такие, чем мы отличаемся. Я понимала, что момент для такого признания нужно будет тщательно подгадать. Но меня это не вводило в такой грандиозный ступор, как Лана.

Глупая девчонка. С чего ты взяла, что на этот раз для него все будет по-другому?

И дело в том, что… стены, которые Лан возводил, рушились в свое время. Даже я не обладала силой ему помочь.

Я отпустила Фаолана, чувствуя, как между нами зияет глубокая пропасть – его заслуга, – и мне было куда больнее, чем в первый раз, потому что в Андерхилл мы были так открыты друг другу.

Хриплым, сдавленным голосом я выдавила из себя слова, которые нужно было произнести. План, который я не раскрыла бы больше никому.

– Нужно собрать маленький и надежный отряд, пусть они проникнут в лагерь Рубезаля. Как бы я ни сомневалась в Элве, я согласна, что арфа – это ключ. Нам нужно ее заполучить.

Я отошла от Лана к ближайшему окну.

Чем больше народу мы пошлем на задание, тем больше шанс, что их поймают… и заставят выпить чай Рубезаля. Потому что я уверена: гигант не станет их убивать. Зачем, когда можно переманить их на свою сторону, преумножить свою армию?

Рубезаль их украдет, как вор, что забрался в сад и срывает излюбленные цветы. Как я могла это предотвратить?

Из восточного окна открывался вид на бурные волны океана. Где-то за ними лежала Аляска. Какой-то части меня хотелось сбежать с горного склона, удрать, и пусть с Рубезалем разбирается кто-нибудь другой.

Какая чудесная мысль.

– Уже приметила солдат? – наконец спросил Фаолан. – У меня есть несколько из армии Неблагих, которым я доверяю.

Я протянула руку к непроросшему растению на подоконнике и мягко потянула из него энергию. Меня окутала магия насыщенного цвета индиго – она все еще проявлялась именно так, а не белой молнией, пока я по-настоящему не подчинилась своей сути. Распустилась темно-зеленая лоза, в считаные секунды раскрылись ярко-красные лепестки. Я провела по их нежному бархату пальцем, вдохнула аромат.

Я отложила вопрос Лана на попозже, потому что главная сложность была в том… а как вообще украсть что-то у вора? И знал ли этот вор меня достаточно хорошо, чтобы предугадать такой план?

Не должна ли я поступить непредсказуемо?

– Ваше величество?

Я закрыла глаза, радуясь, что стою к Фаолану спиной.

– Пришли мне двух самых надежных Неблагих солдат. Я отправлю их с двумя Благими.

Доспех лязгнул – Фаолан вновь поклонился.

– Ваше величество, я пришлю их вам в течение часа.

Ботинки застучали по мраморному полу в сторону выхода.

– Подожди. – Я по-прежнему стояла у окна, но Лан остановился.

Мое сердце изнывало от боли, а он… Он как раз и вырезал оттуда по кусочку за раз. Почему он снова это делал? У меня тут армия у порога, гигант, которому подавай мою голову и жизни моих подданных, и мачеха-заноза в заднице. Мне нужна поддержка, а не… лишний отвлекающий фактор и душевные муки. Мы тут не в игры играем. От моей способности ясно мыслить и принимать объективные решения зависят жизни.

Когда дело касалось моего контроля над эмоциями, Лан всегда был исключением.

Нижняя губа задрожала, но слова прозвучали твердо:

– Пока все не уляжется, будет трудно встречаться каждый вечер. Давай на время прекратим.

Лан резко втянул воздух – звук эхом разнесся по залу, – но ничего не сказал.

Тишина была ужасной. Давящей. Моя решимость начала таять. Невыносимо.

Наконец Лан заговорил, хрипло, сдерживая эмоции:

– Да, ваше величество.

За ним закрылась дверь, и я чуть не сползла на пол, вцепившись в цветок и лозы с такой силой, что от боли с губ сорвался вздох.

Я разжала кулак.

В пальцы и ладонь глубоко впились крошечные, невидимые невооруженным глазом шипы. Кожа стала скользкой от крови, которая окрасила лепестки в еще более темный оттенок красного.

Сзади кто-то кашлянул.

– Алли? – Голос Цинт – нежный бальзам для моего сердца, что разбивалось на куски.

– Неужели мы просто оттягиваем неизбежное? – прошептала я. – Неужели мне нужно его отпустить?

Цинт обвила меня руками, принялась укачивать, поглаживая волосы, как делала, когда я была маленькой.

– Ох, подруга. Что случилось?

Хотя бы на этот миг я позволила кому-то меня обнимать и перестала притворяться, будто хоть что-то смыслю в том, как быть королевой, политиком, кем угодно, кроме женщины с тяжелым, разбитым сердцем. И я начала говорить.

Когда бо`льшая часть горя выплеснулась наружу и Цинт помогла мне вытереть заплаканное лицо, двое стражников запросили разрешение войти в тронный зал.

Я взяла себя в руки, когда они показались. Облаченные в темную кожу с головы до ног, со знакомыми нашивками в виде красного полумесяца на сердце.

– Ваше величество? – замаячил на входе советник. – Солдат вернулся.

Рябинник?.. Я кивнула, пока не обращая внимания на Неблагих.

– Пожалуйста, передайте ему, чтобы отчитался мне и привел двух самых доверенных стражей-Благих.

Как Рябинник отнесется к небольшому испытанию?

Никто не проронил ни слова, пока он не появился в сопровождении двух воинов в темной коже, с нашивкой в виде солнца на сердце. Лица скрыты, как обычно делают убийцы, но я различила, что один мужчина. Второй была женщина.

Рябинник низко поклонился.

– Ваше величество. Послание было доставлено успешно и без происшествий.

– Рубезаль не ответил? – спросила я, уже зная, что услышу.

– Не ответил.

Значит, у гиганта еще двенадцать часов. Мы получим ответ утром. И на месте Рубезаля я бы предположила, что в течение этого времени королева ничего не предпримет, что она сдержит слово, и я намеревалась извлечь максимум пользы. Честно говоря, план и правда несколько задевал мою честь.

Однако чутье подсказывало, что лучший способ перехитрить вора в саду – непредсказуемость.

Я перевела дыхание.

Рябинника ждало еще одно испытание.

– Вы четверо немедленно отправитесь на задание. Вы должны добыть предмет, который находится у предводителя изгоев. Пробраться, возможно, проблемы не составит. А вот выбраться оттуда с предметом, скорее всего, окажется трудно. Полагаю, нет нужды описывать все опасности проникновения во вражеский лагерь?

Стражи покачали головой.

– Однако я должна упомянуть одну. Гигант заваривает особый чай. Если вас поймают, вполне вероятно, он заставит вас его выпить. Чай спутает мысли, постепенно склонит на сторону Рубезаля. Если будет возможность, отказывайтесь и не пейте. Рассказываю вам об этом в надежде, что знание о последствиях поможет сопротивляться.

Рябинник встал слева от меня.

– Так вот как он управляет подручными?

Мой ответ прозвучал мрачно.

– Возможно, так он управляет всей армией. Чем дольше употребляешь чай, тем дольше его влияние сходит на нет. Некоторые пьют его десятилетиями, столетиями.

– Эти фейри когда-нибудь обретут истинный разум? – подала голос Цинт, вернувшаяся к стене.

– Понятия не имею, – тихо произнесла я, затем продолжила громче: – Рябинник, есть преставление о текущих позициях Рубезаля?

Он расправил плечи.

– Дети луны высадились на дальней южной оконечности Унимака. Самая большая палатка стоит почти посреди лагеря. Мы считаем, что лидер изгоев находится в ней.

Вряд ли. Я вздернула подбородок.

– У нас есть шанс отобрать у Рубезаля предмет огромной силы. Но то, что я скажу вам сейчас, не должно выйти за пределы этих стен.

Четверо фейри и глазом не моргнули. Каждый, один за другим, прижал кулак к груди и быстро принес магическую клятву:

– Честью и обязательствами перед королевой клянусь унести это знание с собой в могилу.

Сойдет.

– Гигант носит с собой арфу, обычно спрятанную под плащом. Арфу, которая когда-то принадлежала Лугу.

Об этом, когда мы были в Андерхилл, сказала Жрица. Я сделала паузу, давая время осознать мои слова. Все, что исходит от Луга, могущественно, опасно, более чем вожделенно. Что уж, я даже его внука вожделела.

Я подошла к столу и склонилась над картой, которую набросала Элва после нашей беседы.

– Вот лагерь. Рубезаль не в центре, но явно приложил все усилия, чтобы заставить нас поверить, будто это так. В последний раз его видели на самом южном конце, у воды, – я подняла взгляд. – Пройдите через лагерь с севера на юг, чтобы до него добраться.

Каждый из четверки снова кивнул, все их внимание было приковано к карте.

– Почему не зайти с воды? – уточнила женщина-Благая.

– Оттуда, как подкрепление, зайдет второй отряд, – ответила я. – Не сомневаюсь, что Рубезаль ждет гостей.

– То есть мы – отвлекающий маневр? – проворчал Неблагой.

Я покачала головой.

– Нет, я очень надеюсь, что вы вчетвером справитесь. Второй отряд будет вашей точкой эвакуации. Они вступят в дело, если вы потерпите неудачу.