Текст книги "Амир и безумный ингредиент"

Шермин Яшар
Амир и безумный ингредиент

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Abartma Tozu by Şermin Yaşar & Mert Tugen

© 2019, Taze Kitap

Published with the permission of Taze Kitap.

© All rights reserved.

Translation rights arranged through The Black Cat Agency Ltd, London, UK.

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

Мы вместе размышляли, беседовали,

Вместе писали…

Благодарю за вклад в эту книгу моих детей – Туну, Мете и Наме

Наше дело – сойти с ума

Однажды утром мы проснулись – и дружно, всем нашим городком, сошли с ума. Это произошло мгновенно. Как будто от одного к другому передалась какая-то заразная болезнь. Мама, отец, друзья – короче, все, кого я знал, – начали вести себя так, что я совсем их не узнавал. Эту болезнь я сразу назвал «коллективное помешательство». Тогда я и представить себе не мог, что каждый день буду звать ее по-новому. Потому что каждый день все сходили с ума еще больше.

И что? Думаешь, я хочу сказать, что остался один такой нормальный? Да! Только я нормальный. В самом деле нормальный. Единственный на весь Бугдайлы человек, который дружит с головой. А, нет. Есть же еще Тевфик Кылыкыркярар. Правда, он не местный, но ладно. Тоже ведь человек.

До его появления я и сам чуть не чокнулся. Все ходил и думал: «Может, это как раз все нормальные, а ненормальный – я?» Слава богу, приехал Тевфик Кылыкыркярар, и так я встретил еще одного нормального человека. Конечно, он не самый нормальный, но ладно. Тоже ведь человек.

Мне десять. Но все, что случилось, состарило меня лет на двадцать. Спросите меня про возраст, и я запросто отвечу: мне тридцать. Или даже сорок. Иногда я вообще чувствую себя на все пятьдесят. Хочет ли человек в десять лет отправиться на пенсию? Я вот – очень хочу. Этот наш городок выпил из меня все соки. Был бы я взрослым – ни минуты бы тут не сидел, свалил бы в один момент. Собрал бы шмотки – и вперед, в какой-нибудь городок на побережье! Или даже без всяких шмоток. Так меня все достали.

Дух во мне, конечно, непокорный. В общем, люблю я не покоряться всяким трудностям. Если нужен супергерой, который вытянет всех жителей нашего городка из болота, где они оказались, – вот он я, пожалуйста! Конечно, у каждого супергероя обязательно должны быть суперспособности, а у меня ничего такого нет. Есть только Тевфик. Толку от него маловато, но ладно. Тоже ведь человек.

Мне, конечно, понадобится время, чтобы рассказать обо всем, что произошло, но ты читай! Читай, и поймешь, что мне пришлось пережить. Я ведь пережил все это, точно говорю! В самом деле пережил!

Что, читать тебе трудно? Нет, читать – легко! Ты лучше поставь себя на мое место, посмотрим: сможешь ли ты такое вытерпеть?

Раз-дэ-три, раз-дэ-три…

Тем самым утром все и началось. А ведь еще вечером все нормально было. «Папочка, мамочка, спокойной ночи!» – сказал я, как обычно, перед сном. Всех обнял, поцеловал. Потом зубы почистил, почитал книжку и лег. Собирался встать по будильнику в восемь утра, как и каждое утро. Но разбудил меня крик. Папа с мамой бегали вокруг моей кровати в спортивной форме, на головах – повязки, у каждого в руке – по бутылке воды.

– Раз-дэ-три, раз-дэ-три!

– Ну елки-палки, что происходит?! – подскочил я на кровати.

Посмотрел на часы.

– Шесть! Шесть часов утра!

– Амир, вставай! Будем спортом заниматься. Спорт – самое важное для здоровой жизни. Мы каждое утро бегаем, после бега – плаваем, а потом катаемся на велосипедах, – произнес, отдуваясь, отец.

Мама не останавливаясь выкрикнула:

– Триатлон! Триатлон – мой самый любимый вид спорта! Больше всего на свете я люблю триатлон!

Я сонно огляделся.

– Мама! Ты всегда больше всего манты любила. Вчера за ужином целых три тарелки съела. Папа весит сто двадцать кило, ты – девяносто пять. Какая еще здоровая жизнь?! На часах только шесть утра. Посмотри на папу. Ты же палец о палец обычно не ударишь – лишь бы только не напрягаться. Что с вами произошло? – твердил я, но они меня не слышали.

Заставив кое-как одеться, они вытащили меня на пробежку. Обычно в нашем городке и в семь-то утра никого не встретишь, ну то есть так всегда было. И вообще, до этого я ни разу в жизни не выходил из дома в такую рань. Но на этот раз на улице были все! Кто занимался бегом, кто катался на велике, кто толкал ядра, играл в баскетбол или прыгал в длину.

Я даже своего дедушку в той толпе увидел! Он держал в руке тяжеленное ядро и пытался его куда-то метнуть.

– Дедушка, боже, что это такое?

– ЯДРО-О-О-О!

– Какое еще ядро? Ты почему на намаз не пошел? Что с вами всеми стряслось спозаранку?

– Спорт очень важен! Он для меня всё! Я – человек спортивный. Теперь я не состарюсь, а сохраню молодость и здоровье!

– Что значит «не состарюсь»? Ты ведь уже дедушка! Иди лучше домой! Ты сейчас это ядро себе прямо на ноги уронишь! – воскликнул я, но дед уже убежал.

КАЗАЛОСЬ, ВЕСЬ ГОРОДОК ГОТОВИТСЯ К ОЛИМПИАДЕ.

Позанимавшись спортом, мы, обливаясь потом, вернулись домой. У меня от ног живого места не осталось. Мама позвала нас завтракать, но стол был пуст. Перед нами только пиалы стояли. И это моя мама, которая всегда следит за тем, что я ем! Каждый день она непременно заталкивает в меня хотя бы одно яйцо и плачет, если я не доем сыр. И вот теперь мама поставила перед нами только по пиале с молоком. У них с отцом там еще и овсяные хлопья плавали.

У меня аллергия на глютен: я не ем овсянку, булгур, отруби, хлеб и любую выпечку.

Поэтому мне мама только молока налила и – ну надо же, какая щедрость – порезала авокадо.

– Мама, что это? Где завтрак?

– Вот, сыночек, перед тобой.

– Мама, да ты сама посмотри. Это же просто молоко. Молоко с авокадо. А где яйца, сыр, орехи, огурцы?

– Мы теперь будем вести здоровый образ жизни и правильно питаться, сынок. Этого вполне достаточно. Ну все, давай ешь!

Была бы еда – поел бы. Но завтракать-то нечем. Сама она залпом выпила молоко и ушла на работу.

Причем сказала, что на работу тоже побежит. Это, мол, спортивно. В следующие дни я ни разу не видел, чтобы мама ходила как обычно – только бегала. Да еще и постоянно держала большую бутылку с водой. Прямо-таки не выпускала ее из рук. Прижимала к себе, точно младенца.

После этого события понеслись с ужасающей скоростью. Что-то происходило с мамой, с отцом, с бабушкой – короче говоря, с жителями всего нашего маленького городка Бугдайлы, и я не понимал, что именно. Все это тянулось очень долго, целые месяцы, а я так и не мог ни в чем разобраться.

Чтобы я наконец понял, понадобился приезд Тевфика Кылыкыркярара. Вообще-то, я и без него сообразил бы. Но ладно. Тоже ведь человек.

Сеть отелей «Доброе утро»

Когда у человека проблемы, он первым делом бежит к своей семье. Мама с отцом бегали так быстро, что у меня не было никакой возможности их догнать. Так что я побежал к бабушке.

Гюнай Гюнайдын – так ее зовут. Вообще-то, ее имя означает «доброе утро, ясный день». Она лучший человек на свете. Знает абсолютно все и обо всем умеет хорошо рассказать. В тот день я направился к бабушке, чтобы толком позавтракать и еще рассказать, что приключилось со всеми нашими. Бабушка – хозяйка единственного на весь город пансиона. Ее пансион как обычный дом. Она очень любит своих гостей. С тех, у кого в кармане пусто, денег не берет. У нее широкая душа. Милая, дорогая моя бабулечка. Меня она очень любит, а я очень люблю ее. Когда она меня видит, то широко раскрывает руки, и я бросаюсь ей на шею.

Тем утром я примчался в пансион и сразу закричал:

– БАБУШКА-А-А-А-А!

Вообще-то я хотел просто позвать ее, но всякий раз, когда ее вижу, я радуюсь и принимаюсь кричать. Вот и сейчас я раскинул руки и понесся к ней, но она меня как будто не замечала.

– БАБУШКА-А-А-А-А! Ты что, меня не видишь? – закричал я, и только после этого она обернулась.

– У МЕНЯ ДЕЛ МНОГО, СТУПАЙ ОТСЮДА! – сказала мне бабушка.

Ступай отсюда? Это чтобы моя бабушка сказала «ступай отсюда»? Мне? Своему единственному и любимому внуку?

Так я понял, что и с бабушкой что-то неладно. Но все же попросил:

– Бабулечка, я ужасно голодный. Дай мне поесть чего-нибудь перед школой, если у тебя уже готов завтрак…

По утрам бабушка всегда готовила для постояльцев завтрак: пекла пирожки, резала хлеб, варила яйца, ставила на стол маслины, сыр, сливочное масло, варенье и наливала чай. Всего этого было достаточно для здорового питания.

Я посмотрел на обеденный стол.

ОГО! Ой-ой-ой-ой! Ну ничего себе! Ай-яй-яй! О-хо-хо-о-о-о!

Бабушка постаралась на славу.

На столе были сваренные вкрутую яйца, яичница, омлет, яйца пашот, яичница с колбасой, козий сыр, овечий сыр, брынза, сыр ломтиками, сыр с травами, сыр со специями и шесть сортов маслин, два сорта помидоров, жареная картошка, омлет с картошкой, картофельное пюре, колбаса, сардельки, сосиски, салями, бастурма, бекон, апельсиновый сок, грейпфрутовый сок, яблочный сок, морковный сок, чай… Кажется, там было видов сто разной еды.

– Господи, бабулечка! Что это такое? Сколько гостей у тебя в пансионе?

– Один.

– Как это один? А еды здесь на сколько человек? Одному тут никак не справиться.

– Важна подача, внучек, подача! Я перешла на систему «все включено». Пусть ест и пьет сколько хочет, но и платит много.

– Хорошо. Я тоже с удовольствием поел бы, так что возьму немно… – Не успел я договорить, как она шлепнула меня по руке газетой.

– Не вздумай здесь ничего трогать и не порти мне стол! Чуть не умерла, пока этот завтрак готовила. Так, клиент идет. Исчезни! – велела она.

Клиент? А ведь раньше бабушка называла постояльцев своего пансиона «гостями». И нате вам… Клиент пришел, но бабушка так устала, что даже не обратила на него внимания. Даже не сказала: «Доброе утро!» Даже не заметила, что не поздоровалась, – до того она была уставшей, расстроенной и злой. Потому что потом ей надо было еще и убрать со стола.

Вот так и пропало главное «Доброе утро» городка Бугдайлы.

Вскоре из жизни людей начали исчезать такие слова, как «доброе утро», «хорошего вечера», «удачи», «спасибо». Ведь с того дня у всех появилось огромное количество невероятно важных дел, а на такие мелочи, как поздороваться, времени, естественно, уже не хватало.

Расплачиваясь за проживание, клиент пансиона чуть не потерял дар речи: цена в пять раз превышала прежнюю.

– А… а… почему так дорого?! – недоумевал он.

Бабушка, которая всегда крайне вежливо разговаривала с гостями, сейчас чуть его не выгнала.

– А потому, что тебя тут с самого утра вкусно кормили! Ты целый день ел и пил сколько душе угодно. Только один завтрак стоит о-го-го сколько, а про постой я даже не говорю! Если тебе что-то здесь не нравится, проваливай – дверь рядом! – С этими словами она спрятала деньги.

Вслед за постояльцем она прогнала и меня:

– Давай убирайся отсюда! Не вертись под ногами! У меня куча дел! Не хватало еще с тобой возиться.

Вчера бабушка обращалась ко мне совсем по-другому: «Ах ты сладенький мой внучек, ах миленький мой! А вот кого я сейчас расцелую?» Значит, с ней тоже что-то произошло. Но если бы этим все ограничилось…

На следующий день бабушка поместила огромный баннер, который свешивался с верхнего этажа пансиона и развевался, словно флаг.

ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ ПАНСИОН БУГДАЙЛЫ. СТАТЬ ПОСТОЯЛЬЦЕМ СЕТИ ОТЕЛЕЙ «ДОБРОЕ УТРО» – ЭТО ПРИВИЛЕГИЯ. ПРИЕЗЖАЙТЕ К НАМ И ПОЧУВСТВУЙТЕ СЕБЯ ОСОБЕННЫМИ! СЕТЬ ОТЕЛЕЙ «ДОБРОЕ УТРО».

Приезжая сюда, люди должны были чувствовать себя избранными и платить именно за это ощущение. Жить в простом пансионе – ну что здесь особенного? А вот оказаться в дорогом отеле – совсем другое дело. Так что название срочно пришлось менять, пусть пока это была сеть отелей из одного звена. Бабушка явно думала, что развернется и откроет еще несколько гостиниц. Конечно, сейчас разговоры о сети были ложью. НО ОТ ТАКОЙ КРОШЕЧНОЙ ЛЖИ НИКОМУ ВРЕДА НЕ БУДЕТ.

Бабушка просто сбивалась с ног. «Одной мне не справиться!» – решила она и начала нанимать работников: сначала двух садовников, потом двух поваров, двух горничных и одного администратора. Но у нее все равно было очень много хлопот: ведь надо ВСЕМ ПРИКАЗЫВАТЬ!

В последующие месяцы в этом крошечном пансионе, который был единственным в сети «Доброе утро», продолжали твориться всякие глупости. Бабушка поднимала цены каждый месяц. Другой гостиницы в Бугдайлы не было, и гостям городка волей-неволей приходилось останавливаться у нее. Тех, кого цены не устраивали, бабушка выставляла за дверь. Даже взяла на работу двух охранников, чтобы те выдворяли недовольных. Завтраки и ужины стали такими обильными, что коты и собаки, жившие у бабушки в саду, растолстели до невозможности и разучились бегать.

Не моргнув глазом, бабушка приказала спилить огромные старинные садовые деревья, каждому из которых было не меньше полувека. Началась стройка второго отеля сети «Доброе утро».

Именно в пансионе мы и встретились с Тевфиком Кылыкыркяраром впервые. Он был единственным клиентом, приезду которого я обрадовался. Вообще-то клиентом его считать не стоит, но ладно. Тоже ведь человек.

Не школа, а фильм ужасов

Я побежал в школу – надо же рассказать друзьям обо всем, что успело случиться. Вообще-то в школу я и ходил, чтобы делиться новостями. Ну и еще чтобы в жизни происходило что-то новое. Обычно в школьном саду толпились ребята, но на этот раз там не было ни души.

«Очень странно. Неужели сейчас каникулы, а я про них забыл? А может, часы перевели и я пришел слишком рано?» – раздумывал я, когда вдруг из громкоговорителя раздался голос директора:

– Слушай, ты! Немедленно в класс! Сию секунду в класс, не теряя времени! Я начинаю считать! Десять, девять, восемь…

Я осмотрелся, пытаясь понять, кому это говорят. Кроме меня, никого рядом не было.

– Семь, шесть, пять, четыре с половиной…

Что за счет такой? Я быстренько вошел в школу, но все равно опоздал. В коридоре мне преградил путь учитель.

– Это что за лень? Что это за глупости? Что это за невежество, праздность, бродяжничество? Что за чертовщина? Это что за проделки? Урок идет уже две минуты!

Он перечислял мои проступки. Произнес девяносто слов, не меньше.

– Я заехал к бабушке. Задержался всего на две минуты. В любом случае я уже бегу в класс, – оправдывался я.

– Что значит «уже бегу в класс»? Как ты догонишь своих товарищей? Они пришли на целых две минуты раньше тебя! Я вызову твоих родителей, пусть немедленно займутся твоим воспитанием. Бери частные уроки, если не способен за всеми успевать! – закричал он и, схватив меня за руку, швырнул в класс.

Обычно в нашем классе любят побеситься. Да и учителя у нас веселые. Уроки проходят за шутками и прибаутками. Но тем утром в классе было глухо как в могиле. Не ученики, а тридцать два надгробных камня. И среди них кладбищенский кипарис – учитель! Тишина стояла гробовая. Все уткнулись в учебники и, сопя, писали самостоятельную работу или что-то подобное. Даже головы не поднимали. Тридцать два, повторяю, человека, а ощущение такое, будто никого нет. И только учитель высится над всеми. Я пошел к своему месту. Учитель положил передо мной задание – пришлось тоже писать. Я улучил минутку и спросил соседку по парте: «Как тут дела?» Обычное «как дела», честное слово, и тут как началось…

– УЧИ-И-ИТЕ-Е-Е-ЕЛЬ! Мой сосед по парте мешает мне работать! Ворует у меня время. Из-за него я отстаю от остальных.

– Елки-палки, я вообще ничего не говорил, учитель! Спросил у нее «как дела?», и все! Больше ничего!

– Ах ты негодник! Не думай, что я не вижу твоих выходок! Ты уже давно пытаешься отвлекать ее разговорами. Завтра жду тебя здесь вместе с родителями, пусть отведут тебя к психологу!

Пока я растерянно смотрел на учителя, зазвенел звонок, и все побежали в библиотеку.

– Фарук! Ме-ерт! Джа-а-ан! Пошли погоняем в футбол! – крикнул я им вслед.

– Нам нужно заниматься, на перемене у нас тест. И ты прекращай лениться! Будешь ленивым – мы с тобой дружить не станем! – ответили мои приятели.

Я кинулся было к девчонкам:

– Эля-а-а, Эда-а-а, Эдже-е-е! Давайте поиграем в саду?

– Ты что, не видишь? Мы читаем. Вообще-то мы сюда учиться пришли, а не развлекаться! – И девочки уткнулись в свои книги, в каждой из которых была как минимум тысяча страниц.

На следующем уроке и на послеследующем, а потом на всех остальных мы только и делали, что учились. Никто не вертелся, не разговаривал – ни одного звука. Один раз я поднялся выбросить мусор – я и раньше часто так делал, – но математичка как рявкнет на меня:

– Эй ты! Активист! Ну-ка, быстро на место, а не то вылетишь из школы!

– Черт побери! – пробормотал я и сел за свою парту. Как начал ругаться с утра, так не мог остановиться. И похоже, впереди меня ждало еще немало поводов.

Ни на одной перемене мы из класса не выходили.

– Ни к чему тратить время на еду. Лучше сидите и занимайтесь, а бутерброды вам сейчас прямо в класс принесут! – сказал нам директор школы.

Так как у меня аллергия на глютен, я всегда съедаю только брынзу, а хлеб оставляю. Занятия обычно кончались сразу после обеда, часа в два. В тот день мы сидели до шести. Все наверняка проголодались, но никто не жаловался. Весь класс думал только о том, чтобы выполнить очередной тест.

Если бы все так и осталось! Но какое там: на другой день нам запретили выходить в сад. Хотя никто, кроме меня, и не рвался выйти. Потом отменили звонки на перемену. Объединили уроки в блоки. Отменили обеды. Мы стали питаться тостами, сэндвичами, бутербродами и бубликами-симитами прямо за партами. Точнее говоря, ели остальные, а я сидел просто так. Напоминаю: у меня аллергия на глютен.

Прежде уроки были только по будням. Теперь мы начали ходить в школу по выходным. Причем на полный день. На летних каникулах работала летняя школа, на зимних – зимняя. Однажды я при всех рискнул спросить: «Когда у нас будут каникулы?» Так одноклассники пожаловались на меня учителю, учитель – директору, а директор сообщил в полицию! Уже хотели начать судебное разбирательство по поводу моего тунеядства, но тут директор школы сказал: «Будет ходить на заседания суда и совсем отстанет от других. Пусть сидит тут и занимается». Только это меня и спасло.

Если ты осмеливался хотя бы пошевелиться за партой, тебя объявляли гиперактивным. Если косился в сторону – говорили, что у тебя дефицит внимания. Тех, кто разговаривал, называли болтунами, тех, кто молчал, – замкнутыми. Все превратились в настоящих роботов. На улице теперь не было ни одного ребенка. Днем дети сидели в школе. По вечерам ходили на курсы. Раньше в Бугдайлы никаких курсов не было, а тут всего за неделю они открылись буквально везде. Так что свободное от уроков время все проводили или на дополнительных занятиях, или у психолога.

Казалось, в нашем городке разверзлась пропасть, в которую попадали все дети. Единственным, кто в нее не упал, был я. И еще Тевфик Кылыкыркярар. Вообще-то он не школьник, но ладно. Тоже ведь человек.

В тот самый первый день я увидел на выходе из школы своего приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Но он меня не услышал. Вообще-то болтать с ним все равно было некогда. И без того проблем хватало.

Никто не сможет, а Бирсен сможет!

После уроков я решил пойти к тете. Раз в городке что-то случилось, надо срочно поговорить с Бирсен. Так зовут тетину дочь. Мою двоюродную сестру. Меня просто раздирало желание все ей рассказать.

Дверь открыла мама Бирсен. В смысле – моя тетя Ахсен.

– О, тетя, ты дома? Не пошла на работу?

– Я БРОСИЛА РАБОТУ. ТЕПЕРЬ БУДУ ЗАНИМАТЬСЯ ТОЛЬКО БИРСЕН!

– Только Бирсен? Но она же совсем взрослая. Чем ты собираешься заниматься?

– Ее образованием, развитием, воспитанием, в общем – АБСОЛЮТНО ВСЕМ, ЧТО СВЯЗАНО С НЕЙ! Смотри, вот тут я повесила доску с расписанием Бирсен на год вперед. Каждый месяц, каждую неделю, день и час учла. Ни минуточки не пропустила! Зачем? Потому что главная материнская обязанность – говорить своему ребенку, когда и что ему нужно делать. И точка.

– Тетя, ты можешь позвать сюда Бирсен? Пожалуйста!

Но тетя принялась объяснять, что у Бирсен пятьдесят тестов по турецкому, шестьдесят задач по математике, три заявления, которые надо заполнить прямо сейчас, задания по семи проектам, которые необходимо срочно выполнить, дневник, в котором непременно нужно писать, книга на семьдесят страниц, которую следует прочитать сегодня, обязательные творческие упражнения и естественно-научные опыты – и на все про все один час двенадцать минут пятьдесят три секунды. Поэтому сегодня Бирсен не может со мной повидаться.

Хорошо, приду завтра, ответил я, однако тетя взялась перечислять мне все расписание Бирсен:

– В понедельник после школы к ней приходит учитель по английскому. По вторникам – учитель по итальянскому. По средам – учителя по литовскому и японскому. По понедельникам и вторникам сразу после уроков иностранного языка у нее тренировки по баскетболу и волейболу.

– Тетя, тебе не кажется, что волейбол и баскетбол одновременно – это слишком?

– Не слишком, Амир, не слишком. Посмотри на сына моей подруги. Его зовут Лютфи Джан. Он занимается фехтованием, теннисом, пейнтболом, баскетболом, волейболом, футболом, гандболом, бейсболом – всеми существующими «болами»! Медалей на нем – видимо-невидимо, весь прямо сияет.

– Тетя, но разве не ты нам всегда говорила, что самое важное – это чтобы сияли глаза?

– Ой, да ну тебя! Что такое сияние глаз? Зачем оно нужно? Что ты с ним делать собираешься? Скажи мне. Но вот медаль! Ах, медаль! Я знаю, что Бирсен тоже получит медаль, только по плаванию. Будет моя дочка мировой рекордсменкой. По средам после урока иностранного языка она ходит в бассейн. Умеет плавать вперед, назад, на спине, брассом, кролем, баттерфляем и превосходно ныряет. Но главная наша цель – плавать, подолгу не переводя дыхание. Под водой она и так не дышит, но это все умеют. А разве можно считать успехом то, что дается и остальным? Нельзя. Я хочу, чтобы она один раз вдохнула, а потом бы сорок минут с этим воздухом плавала.

– Ты что, тетя! Да она умрет, если сорок минут дышать не будет!

– Но если не умрет, то станет чемпионкой мира. Будет усердно тренироваться – добьется успеха. Никто не сможет такое сделать, а Бирсен сможет! Я что, зря назвала ее Бирсен? Это значит «только ты». «Только ты» сможешь, и никто другой. Моя дочь сделает то, на что остальные не способны, и точка.

– Хорошо-хорошо. Пусть у нее все получится. Я только хотел позвать Бирсен к нам. Может, в четверг у нее не будет занятий?

– Какой же это четверг без занятий? К ней придут преподаватели по музыке.

– Тетя, вы что, оркестр устраиваете? Почему сразу несколько преподавателей, а не один?

Тетя принялась объяснять: она пригласила двух учителей – по фортепьяно и по флейте, – чтобы вели урок одновременно. «Пусть она одной рукой играет на пианино, а другой рукой держит флейту и дует в нее», – продолжила она и внезапно заплакала.

– Бирсен Башар, я горжусь тобой, хвалюсь тобой, мой чудесный, гениальный ребенок. Дитя, которое намного способнее своей матери. Ты – Бетховен этого времени! Бирсен Людвиг ван Бетховен!

Над фортепиано висел портрет Бирсен, написанный масляными красками. Елки-палки, в самом деле похожа на Бетховена.

Про себя я сказал: «Интересно, тетя, сам-то Бетховен об этом знает?»

Похоже, что семья моей тети Ахсен Башар съехала с катушек. И собиралась съезжать дальше по расписанию, день за днем, час за часом.

Тетя записала дочку на танцевальные занятия по пятницам, потому что той нужен коллектив и общение. Так давайте я буду приходить каждый день – отличный коллектив получится, предложил я. Ах нет, ответила тетя, Бирсен поставили солисткой в хорсе, так что общения ей хватает.

Прежде я не слышал о хорсе. Оказалось, это танец, который у нас теперь пляшут на свадьбах под руководством человека, который ведет занятия у Бирсен. Я так и не понял, когда именно этот господин успел стать профессиональным танцором, открыть собственные курсы, объявить «Я обожаю новшества!» и придумать эту самую хорсу – что-то среднее между сальсой и турецким хороном. По словам тети, он собирался принять участие в Мировом танцевальном турнире.

Бирсен дома постоянно что-то делала, чему-то училась, что-то зубрила.

– Нужно много, очень много заниматься, чтобы потом соревноваться – и не ради развлечения, а ради победы! – сказала тетя и выкрикнула: – Мы победим тебя, ми-и-и-ир!

«Интересно, а мир в курсе, что его собираются победить?» – думал я.

По субботам после школы Бирсен ходит гулять. Супер, обрадовался я, погуляем вместе. Ха, если бы! Ее сопровождает учитель рисования! Бирсен садится на лошадь и прикрепляет к седлу мольберт. Получается прогулка, плюс верховая езда, плюс урок живописи. Это такая новая прогрессивная методика.

– Говорят, можно стрелять из лука на скаку. Так почему бы не писать картины, сидя верхом? Можно водить кисточкой в такт шагам.

Вот это да, даже лошади сошли с ума!

Мне захотелось спросить: «Тетя, а лошади-то знают об этой методике?»

У меня оставалась последняя надежда – воскресенье. Но и оно было расписано до минуты. Оказывается, Бирсен давно интересуется шахматами и робототехникой и в этот день занимается одновременно с гроссмейстером и с инженером.

– Остановись, тетя, хватит!

– Не могу я остановиться, у меня очень много дел! Я буду проверять контрольную работу, которую написала Бирсен, а ты говори, я тебя слушаю!

– Это я молодец в шахматах, сколько раз даже у самого дедушки выигрывал! А Бирсен пешки от ферзя не отличает. Как же она может играть?

– Да не может такого быть! Шахматы – это же очень просто, а девочка у меня гениальная. Если Бирсен и не научилась в них играть, так это потому, что игра слишком примитивная. Робототехника – тоже ерунда, соединяй себе провода – и все дела. Как раз провода она сейчас изучает, а остальное – совсем просто, шах и мат… К тому же что толку, если она начнет отличать ферзя от пешки? Какая разница? Самое важное для нас – это поставить всем мат. Моя Бирсен – лидер по духу, король – вот ее фигура!

У меня так и чесался язык спросить: «А королю-то об этом известно?»

Похоже, все это напрягало одного меня. Остальные ничего не замечали. Только я оставался нормальным. Ну и еще Тевфик Кылыкыркярар. Вообще-то он не очень нормальный, но ладно. Тоже ведь человек.

Когда я вышел от тети, то на улице встретил приятеля Касыма. Он бежал с какими-то бумагами в руках. Я крикнул ему вслед:

– Касым или Касым!

Он меня не услышал. Ну и пусть, у меня все равно не было на него времени. И без того забот хватало.