Текст книги "Жертвоприношение"

Глава 13

– Тора, это я нашел кольцо.

– Что ты сказал? Повтори.

Было без четверти восемь утра. Я опаздывала на работу и ехала очень быстро. Дункан позвонил, чтобы предупредить, что у него запланирована еще одна очень важная деловая встреча и он вернется не раньше вечера субботы. Он был так возбужден, так радовался предстоящей сделке, что у меня просто не хватило духу рассказать ему о событиях прошлой ночи. У него наконец появился блестящий шанс, и я просто не имела права все испортить. Как-нибудь переживу еще одну ночь. В конце концов, я всегда могу переночевать в больнице. Поэтому я рассказала ему только о том, что происходило в течение дня, о вещах, которые казались мне очень важными: о том, как нашла кольцо, которое прилипло к подошве моего сапога, о проверке в бюро записи гражданского состояния, о посещении дома Ховика и своем визите на кладбище. Опасаясь, что Дункан заметит мое взвинченное состояние, я говорила слишком быстро и даже сообщила ему о своем намерении предпринять незаконный поиск стоматологических записей. Он терпеливо слушал, давая мне возможность выговориться, и лишь потом сразил меня наповал одной фразой.

– Это я нашел его, – повторил он. – Много месяцев назад.

Я не могла в это поверить. Кольцо прилипло к подошве моего веллингтона. Оно было похоронено в торфе, на почти двухметровой глубине вместе со своей владелицей. Я начала забрасывать Дункана отрывистыми вопросами:

– Где? Как?

– На нижнем лугу. Кажется, это было в прошлом ноябре, еще до твоего приезда. Я бетонировал основание для ограды и вдруг увидел кольцо. Наверное, я выкопал его, когда рыл ямы для столбов.

– Но как же так… ты же никогда об этом не рассказывал.

– Просто не придал этой находке значения. Кольцо было грязным, и я даже не стал рассматривать его. Просто бросил в ящик с инструментами и забыл о нем.

После этих слов Дункана все наконец-то встало на свои места. Кольцо было в коробке с инструментами. Я ужасно торопилась, когда искала кусачки, чтобы освободить ногу Чарльза от колючей проволоки, и не заметила, что оно выкатилось из коробки и упало на ступеньку лестницы, где я и нашла его через некоторое время. Кольцо никогда не прилипало к моей подошве и, что гораздо более важно, не имело никакого отношения к найденному мною трупу. Ограда, которой был обнесен наш нижний луг, проходила почти в ста метрах от того места, где я пыталась похоронить Джейми. В конечном счете, кольцо оказалось ложным следом.

И все-таки что-то не складывалось.

– Но как оно очутилось на нашем нижнем лугу?

– Хороший вопрос. Если это действительно обручальное кольцо той мертвой женщины – кажется, ты говорила, что ее зовут Кирстен, – то на него сложно ответить. А ты уверена, что это именно ее кольцо? Гравировка была четкой?

– Не очень.

Инициалы действительно были очень неразборчивыми. Я могла быть уверена только насчет даты, но в этот день состоялось довольно много свадеб.

– Тори, ты ведь не собираешься проверять стоматологические записи, правда? Ты лишь впустую потратишь время. Я уже не говорю о том, что это крайне неэтично и, скорее всего, незаконно. Прошу тебя, забудь об этом деле.

Дункан нечасто обращался ко мне с просьбами. И если он все же просил о чем-то, я почти всегда выполняла его просьбу.

– Хорошо. Ты прав. Я не буду ничего проверять, – пообещала я. И в тот момент я действительно намеревалась выполнить свое обещание. Все и так зашло слишком далеко.

– Вот и умница. До завтра. Я люблю тебя.

Он очень давно не говорил мне этих слов. Но прежде чем я успела ответить, Дункан отключился.

К тому времени я уже была на окраине Лервика и быстро ехала по направлению к больнице, понимая, что опаздываю минут на десять. Припарковав машину, я выпрыгнула из нее и поморщилась от боли. Наверное, я подцепила какой-то летний вирус гриппа. Суставы ломило, голова болела как с жестокого похмелья, хотя накануне я ничего не пила, и было ощущение, что я не спала как минимум неделю. А теперь мне еще предстояло получить взбучку от босса.

Гиффорд уже успел переодеться в голубой костюм хирурга и, глядя в окно, ждал меня в кабинете. Его длинные волосы были собраны в хвост.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, оборачиваясь.

– Бывало и получше, – ответила я.

Я чувствовала себя совершенно разбитой, но и Гиффорд выглядел не лучшим образом. Его и без того небольшие глаза превратились в узенькие щелочки, и под ними залегли темные тени.

– Прошу прощения за опоздание, но позвонил Дункан, и это меня немного задержало, – извинилась я и рассказала, как мой муж нашел кольцо.

Гиффорд внимательно выслушал меня и кивнул.

– Я позвоню Джоссу Ховику. Почти наверняка кольцо не имеет никакого отношения к его жене, но, возможно, он захочет в этом убедиться и подъедет в полицейский участок, чтобы взглянуть на него. Если же все-таки кольцо принадлежало Кирстен, нам предстоит очень неприятное разбирательство, так как это будет означать, что кто-то из сотрудников морга обкрадывает мертвецов. Тора, мне очень жаль, что тебе пришлось через все это пройти. У тебя и без того достаточно проблем с обустройством на новом месте, а тут еще такие малоприятные события. Хочешь кофе?

– Да, спасибо, – ответила я.

Гиффорд подошел к кофеварке и налил две чашки кофе.

– У тебя что, есть универсальный ключ? – поинтересовалась я.

Взяв чашки, он повернулся ко мне и картинно приподнял брови.

– Вчера вечером я заперла свой кабинет, – объяснила я. – Тем не менее ты смог войти сюда и приготовить завтрак. Кстати, ты не забыл о круассанах?

– Я с удовольствием сбегаю в булочную. Мистер Стивенсон ждет шунтирования уже три месяца, так что лишние полчаса ничего не изменят. Что же касается универсального ключа, то иметь его – и тем более использовать – крайне неэтично. Конечно, если ты не уборщица. Как та, что убирала здесь, когда я пришел. Она любезно впустила меня, и я решил приготовить кофе. Думаю, он тебе не повредит.

Я взяла чашку. Она приятно грела руки. Это было похоже на рукопожатие старого друга. Гиффорд стоял рядом, но эта близость меня совершенно не смущала, и я не делала никаких попыток отойти в сторону.

– Приезжал инспектор Данн, – сказал он. – Хотел, чтобы Стивен Ренни подтвердил, что сердце, которое оставили на твоем кухонном столе, не человеческое.

– И что сказал Ренни? – спросила я, хотя была уверена, что накануне ночью правильно определила происхождение этого органа.

Гиффорд подвел меня к двум мягким креслам, которые стояли в углу кабинета. После того как мы сели, он сказал:

– Сердце вырезали у свиньи. Люди Энди сейчас проверяют всех мясников на островах. Если в течение последних нескольких дней кто-то покупал свиное сердце, мы скоро об этом узнаем.

– Он все еще считает, что это чья-то глупая шутка?

Кенн кивнул.

– И я с ним согласен. А ты считаешь по-другому? Сама подумай, зачем убийце, если он до сих пор на острове, идти на такой огромный риск? Ведь ты могла его увидеть.

Тогда я уже была бы мертва.

– Энди делает все от него зависящее, чтобы держать это дело в секрете, – продолжал Гиффорд, – но в такой маленькой общине, как наша, невозможно соблюсти полную секретность. Кто угодно мог узнать о том, что ты нашла тело, о вырезанном сердце и о содержимом желудка жертвы. Конечно, эта шутка в очень дурном вкусе, но у людей иногда бывает довольно странное чувство юмора.

– Кажется, я не пользуюсь особой популярностью среди местного населения.

– Не думаю, что дело в этом. – Гиффорд встал. – Тебе нужно где-то переночевать сегодня, – сказал он. – Я бы предложил тебе одну из гостевых спален в своем доме, но не уверен, что это понравится Дункану.

Неожиданно я почувствовала, что не могу заставить себя посмотреть на него. Необходимо было срочно сменить тему.

– Инспектор Данн не говорил, как продвигается расследование? – спросила я, поскольку была убеждена, что местный полицейский будет гораздо откровеннее со своим земляком, чем со мной.

– Они практически уверены в том, что женщина была не местной. Она не похожа ни на одну из женщин, которые числятся в списке пропавших без вести. Сейчас Энди и его люди проверяют эти списки по всему Соединенному Королевству. Как только они найдут женщину, описание которой подходит к нашей жертве, будет проведена идентификация по зубам.

Я вспомнила о рентгеновском снимке, который лежал в моем портфеле. Наверное, у меня был чертовски виноватый вид, но даже если Кенн Гиффорд что-то и заметил, то не подал вида.

– В полицейском расследовании нет ничего увлекательного или эффектного. Обычная рутина. Но Энди и его люди хорошо знают свое дело, и рано или поздно их работа принесет результат.

– Может быть, но… – начала я и осеклась. Кенн с Данном знакомы еще со школы, меня же он знает всего несколько дней. Нетрудно догадаться, по отношению к кому он будет более лояльным.

– Но что? – подсказал он.

– Не знаю, но… иногда мне кажется, что… – Я осеклась. Кенн пристально смотрел на меня, ожидая продолжения.

Я поняла, что попалась, и придется договаривать все, что я хотела сказать. – Просто мне кажется, что он относится к этому делу недостаточно серьезно. Сначала найденное тело было археологической находкой, потом жертва стала не местной, и наконец прошлой ночью надо мной всего лишь глупо подшутили. Создается впечатление, что он сознательно преуменьшает серьезность ситуации, старается представить ее гораздо менее угрожающей, чем она есть на самом деле.

Кенн нахмурился, но я не могла определить, чем это вызвано. То ли он не поверил мне и разозлился, то ли поверил и встревожился.

– Дана Таллок тоже так думает, – сказала я. – Правда, она ничего не говорит, для этого она слишком большой профессионал, но иногда я понимаю, о чем она думает.

Гиффорд вздохнул.

– Тора, тебе следует кое-что знать о сержанте Таллок.

– Что именно?

– Возможно, я сейчас нарушаю профессиональную этику, но я бы не хотел, чтобы ты питала ложные иллюзии. Да и с Энди Данном мы знаем друг друга не первый год.

– Это я знаю. Вы все тут повязаны.

Гиффорд улыбнулся.

– Наши острова – не первое место службы Даны в качестве сержанта. До этого она была сержантом в Данди, а еще раньше некоторое время служила в Манчестере. Но она не смогла удержаться ни на одном из этих мест. Мне кажется, что служба на островах – ее последний шанс.

Я была потрясена.

– Но она такая… компетентная.

– О да, Дана Таллок, несомненно, очень одаренный человек. Показатели ее интеллектуального коэффициента вообще зашкаливают. Благодаря этому она и продержалась в полиции так долго. Но у нее есть другие проблемы.

– Какие, например?

Наш разговор нравился мне все меньше и меньше. Вчера вечером я начала испытывать искреннюю симпатию к сержанту Таллок, и мне было неприятно, что сейчас мы обсуждаем Дану за ее спиной.

– Я не очень хорошо помню курс психологии, но мне кажется, что у нее налицо все симптомы невроза навязчивых состояний. Думаю, что в прошлом у нее были какие-то пищевые расстройства – она слишком худая. Кроме того, у нее маниакальная страсть к порядку. Говорят, она способна прийти в ярость из-за того, что кто-то сдвинул стэплер на ее столе.

– Другими словами, она очень аккуратна. – Я огляделась. В моем кабинете, как всегда, был полный бардак. – Господи, я бы не отказалась от такой психологической проблемы!

– Вспомни, как она одевается. Всегда безукоризненно. Ты не задумывалась над тем, как ей это удается на зарплату сержанта? А ее машина? Мало того, что это «мерседес», так он еще и выглядит так, словно только что выехал из демонстрационного зала. Машины всех полицейских, которых я знаю, напоминают городскую помойку. Весь салон усеян окурками, объедками и обертками от батончиков «Марс». Дана пылесосит салон своей машины каждый день.

– На что ты намекаешь?

Гиффорд встал и подошел к окну.

– Говорят, что у нее большие долги, – сообщил он чайкам, которые летали снаружи, и снова повернулся ко мне. – Она тратит гораздо больше денег, чем может себе позволить, но не может остановиться. И она неспособна работать в команде. Ее скрытность бесит Данна и делает ее крайне непопулярной среди коллег. Любую критику она воспринимает в штыки, ей повсюду мерещатся заговоры и интриги.

Я вспомнила, как действовала Дана накануне вечером. Она предпочла меня своим коллегам и не захотела сообщить им, ни где она находится, ни чем занимается. Тогда мне это показалось странным, но сейчас я начинала понимать причины такого поведения. Теперь становилась ясной ее неприязнь к Данну и Гиффорду, а также просьба насчет конфиденциальных записей. Господи! Моя новая подруга оказалась психопаткой.

– По моему мнению, Дана Таллок нуждается в помощи квалифицированного психолога, – сказал Гиффорд. – Тебе же следует как можно скорее забыть о том, что произошло, и просто жить дальше.

– Ты мне уже об этом говорил.

– И буду повторять снова и снова. Возможно, это дело никогда не раскроют.

Я удивленно посмотрела на него.

– Спроси любого полицейского, – продолжал Гиффорд. – Все убийства, как правило, раскрываются по горячим следам, в первые двадцать четыре часа. С каждым днем след все больше остывает, и соответственно уменьшаются шансы раскрыть преступление. А этому следу уже два года. Кроме того, наша жертва не похожа ни на одну из женщин, пропавших без вести, и ни на одну из тех, кто рожал на островах в том году. Она почти наверняка не местная.

Я понимала, что он прав. В конечном счете, взрослые дяди всегда правы, разве не так?

Гиффорд взглянул на часы.

– Уже почти девять. Ты сегодня дежуришь?

Я кивнула. День предстоял еще тот. Сначала десять консультаций, а после обеда вдобавок два кесаревых сечения. Кроме того, сегодня выписываются Дженет и Тамари Кеннеди.

– Я тоже пойду, – сказал Гиффорд. – А то мистер Стивенсон, наверное, не может понять, куда это я пропал.

Гиффорд был уже на пороге, когда я окликнула его:

– Кенн, что значит аббревиатура KT?

Он обернулся.

– Какая аббревиатура?

– KT. Я обнаружила ее в записях о рождении детей в две тысячи пятом году.

– А, понятно. Я тоже интересовался, что это такое. KT значит «келоидная травма».

– Что-что?

– Этот термин был придуман в нашей больнице. Неудивительно, что он тебе незнаком. Секундочку, дай подумать…

Он прислонился к косяку и, глядя в потолок, задумался. Я наблюдала за ним. Слово «келоид» обозначает плотное разрастание соединительной ткани кожи, которое иногда происходит после травмы или операции. В результате может образоваться очень толстый или слишком рельефный шрам.

Через несколько секунд Гиффорд заговорил:

– Некоторое время назад в нашей больнице проводили исследования. Кажется, этим занимались какие-то студенты-дипломники. Я тогда уезжал и поэтому имею об их работе весьма смутное представление. А, вспомнил. Это своего рода генетическое отклонение, при котором рубцевание разрывов промежности после родов проходит с осложнениями. Поэтому когда такая женщина рожает второго ребенка, то могут возникнуть определенные трудности. Отсюда и термин «келоидная травма», KT.

– Кажется, мне стоит лучше ознакомиться с этой проблемой, – сказала я, испытывая огромное облегчение оттого, что хотя бы эту загадку можно смело вычеркивать из моего списка.

– Я попытаюсь найти для тебя записи, которые велись во время этого исследования, – пообещал Гиффорд и снова повернулся к двери. Но потом остановился и посмотрел на меня через плечо. – Дункан не любит меня, потому что я увел у него девушку, – ухмыльнулся он. – И не одну.

Глава 14

Я возблагодарила Бога, что в то утро у меня не было ни одной свободной минуты. Кроме того, моя работа не из тех, которую можно выполнять, думая о чем-то другом. В течение четырех часов я прослушивала сердцебиение плодов, измеряла кровяное давление, проверяла, не повышено ли содержание сахара в моче, и ощупывала животы на разных стадиях растяжения. Я с серьезным видом обсуждала проблемы раннего отхода вод и недержания мочи на поздней стадии беременности. Я даже ничем не выдала своего отчаяния, когда женщина на тридцать восьмой неделе беременности, ожидающая четвертого ребенка, попросила меня во всех подробностях описать, что испытывает женщина во время сокращений Брэкстона Хикса.[5]5
  [v] Сокращения Брэкстона Хикса – безболезненные сокращения матки, которые могут начаться после первого триместра беременности и продолжаться до самых родов.


[Закрыть] «Дорогая, расскажите мне, что же это такое…»

Во время получасового перерыва на обед я купила сэндвич в больничной столовой и, не испытывая особого желания общаться с коллегами, решила съесть его в своем кабинете. Но там на меня тотчас же навалились воспоминания о прошлой ночи, и сэндвич с непрожаренным мясом перестал казаться мне аппетитным. Пытаясь отвлечься от мыслей об окровавленных внутренних органах, я начала думать о Кир-стен Ховик, которая получила смертельные травмы, упав с лошади. Это произошло неподалеку от больницы. Я сама впервые села на лошадь в семь лет и без ложной скромности считаю себя очень хорошей наездницей. Несчастный случай с Кирстен не шел у меня из головы. Конечно, я прекрасно знала, что даже лучшие из наездников не застрахованы от падений и травм, тем более что лошади известны своей непредсказуемостью, но я хотела узнать побольше о том, что произошло. Кто был виноват в столкновении? Кирстен или водитель грузовика? И что вообще известно об этом человеке? Включив компьютер, я вошла в Интернет.

«Шетланд таймс» была не единственной газетой, выходившей на островах, но у нее самый большой тираж. Я быстро нашла интересующий меня вебсайт, ввела данные «Кирстен Ховик» и «Несчастный случай» и нажала «найти». Несколько секунд спустя я уже читала заметку о том, как водитель грузовика, доставлявший продукты в супермаркет, не сбросил скорость, поворачивая на шоссе В9074, и не сумел затормозить, когда прямо перед собой увидел женщину, которая ехала верхом на большой серой лошади. Кирстен была доставлена в больницу, но ее травмы оказались несовместимыми с жизнью. Газета также цитировала старшего ординатора больницы. Его слова были доброжелательными и полными сочувствия. Полиция собиралась открыть дело о неосторожном управлении автомобилем.

Наверняка в последующих выпусках газет было и продолжение этой истории, но оно меня уже не интересовало. Я смотрела на фотографию Кирстен. Подпись под ней сообщала, что эту фотографию сделал во время прогулки муж Кирстен, незадолго до ее смерти. На заднем плане были горы и озеро. Кирстен, в ветровке и грубых ботинках, выглядела очень счастливой. Ее коротко подстриженные волосы были такими же прямыми, как и мои собственные. Когда прошлым вечером мы с Даной рассматривали фотографию в доме Ховика, нас ввела в заблуждение роскошная прическа, сделанная специально к свадьбе, и мы решили, что Кирстен похожа на нашу жертву, с ее длинными вьющимися волосами. Когда Кирстен Ховик умерла, ее волосы были короткими и прямыми. Это окончательно убедило меня в том, что мы с Даной ошибались. Вздохнув, я проверила свой почтовый ящик и выключила компьютер, прежде чем отправляться в операционную.

К шести часам я настолько устала, что вполне могла исполнять главную роль в «Живых мертвецах», но перспектива возвращения домой не казалась мне особенно привлекательной. Я поняла, что скучаю по Дункану. В эти выходные нужно будет попытаться восстановить утраченную в последнее время близость. Можно сесть на паром и отправиться на остров Анст, к его родителям. Наша парусная лодка, «Лазер-2», тоже была там. Мы могли бы походить под парусом и даже поучаствовать в гонках, если в местном яхт-клубе уже открыли летний сезон.

К моему великому облегчению, Дана не звонила. Я еще не знала, что скажу, но твердо решила не выполнять ее просьбу. Женщина, похороненная на моем лугу, была не Кирстен Ховик. Я больше не хотела нарываться на неприятности и, кроме того, дала обещание Дункану. Нужно будет поскорее вернуть рентгеновские снимки, пока никто не узнал, что она мне их давала. Я взяла стопку ведомостей отработанного времени акушерок, которые нужно было проверить и подписать, и начала их просматривать.

Но если мы с Даной ошибались и шли по ложному следу, то почему кто-то пытается запугать меня?

Ручка зависла в воздухе. Не подписав очередную ведомость, я потянулась к своему портфелю и достала зеленую папку.

Я обещала Дункану.

Засунув папку обратно, я закрыла портфель. То, что произошло прошлой ночью, действительно было лишь глупой выходкой какого-то придурка. Гиффорд прав. В маленьких общинах новости распространяются со скоростью лесного пожара. Во время обеденного перерыва я услышала, как в столовой кто-то пробормотал за моей спиной: «Неужели у тебя совсем нет сердца, Найджел?» Следом раздались смешки и сдавленное хихиканье. Я сделала вид, что ничего не слышала, однако поняла, что сотрудники больницы в курсе моих приключений, которые забавляют не только ночного шутника. Я попыталась снова сосредоточиться на ведомостях.

Но ведь этот человек был в твоей комнате. Смотрел на тебя, когда ты спала. Это что, тоже шутка?

Я подписала третью и четвертую ведомость, даже не проверив их.

Они проникли в твой дом, не взломав замки и не разбив ни одного окна. Разве обычный шутник способен на такое?

Отложив ручку, я снова посмотрела на свой портфель.

Я всего лишь хочу окончательно убедиться в том, что наша жертва – не Кирстен Ховик Разве это плохо?

Достав из папки прозрачный черно-белый рентгеновский снимок, я положила его на лист бумаги. Кто-то прошел по коридору мимо моей двери. Я встала из-за стола, собираясь запереть дверь кабинета, и обнаружила, что в сумке нет ключей. Я не придала этому особого значения. Мне было не в новинку забывать ключи дома. Выдвинув ящик стола, я достала запасной комплект и воспользовалась им, после чего вернулась за стол и начала рассматривать снимок. Это была так называемая панорамная рентгенограмма, на которой видны абсолютно все зубы.

В первую очередь следовало сосчитать зубы. По идее, их должно быть тридцать два. У нашей жертвы был тридцать один: пятнадцать верхних и шестнадцать нижних. Справа вверху не хватало одного коренного. Слева вверху на одном из зубов была коронка, а у одного из правых верхних премоляров был искривленный корень. Остальные зубы были ровными и здоровыми, если не считать небольшой, почти незаметной щербинки справа внизу, между нижними премолярами, и нескольких пломб в коренных зубах. Я была уверена, что, даже не будучи стоматологом, смогу квалифицированно сравнить этот снимок с любой другой рентгенограммой.

Зазвонил телефон. Секретарша сообщила, что мне звонит Дана Таллок. Я попросила сказать, что я еще в операционной и перезвоню ей позже.

Взглянув на дверь и лишний раз убедившись, что она заперта, я зашла на интранетовский сайт больницы и попыталась получить доступ к стоматологической документации. Но наткнулась на непредвиденное препятствие. В качестве консультанта я имела доступ практически ко всем материалам, но для того, чтобы открыть папку стоматологического отделения, необходимо было ввести пароль. Я бы позвонила в справочную больницы, если бы не была абсолютно уверена в том, что для получения любой новой информации требуется особое разрешение доктора Гиффорда. Встав из-за стола, я подошла к окну. Его БМВ был на месте. Я достала из шкафа красновато-коричневую папку, засунула туда рентгенограмму и вышла из кабинета.

Недавно открывшееся государственное стоматологическое отделение находилось в отдельном здании на территории больничного комплекса, всего в нескольких минутах ходьбы от нашего корпуса. На мне все еще был костюм хирурга, и я прицепила свой бейджик консультанта на самое видное место, сразу над правым карманом куртки. Теперь оставалось найти не слишком сообразительную и бдительную медсестру.

Толкнув двойные двери, я изобразила на лице лучшую из улыбок, на какую была способна, и направилась к девушке, которая дежурила в приемной. Бейджик сообщал, что ее зовут Ширли. Она не улыбнулась в ответ и вообще, судя по выражению ее лица, не слишком обрадовалась моему приходу.

– Привет! – сказала я. – Мы с вами незнакомы. Меня зовут Тора Гамильтон. – Я развернула свой бейджик так, чтобы ей было удобнее его прочитать, и добавила: – Отделение акушерства и гинекологии. – Потом я попыталась изобразить на лице вежливый интерес и спросила: – Вы тоже новенькая?

Ширли кивнула и сказала:

– Я здесь всего три месяца. – Она говорила с сильным шетландским акцентом.

Я наклонилась к ней и доверительно сообщила:

– Дело в том, что у меня возникла небольшая проблема.

Увидев, что мои слова явно заинтриговали ее, я продолжала:

– Мой предшественник оставил мне кабинет в полном беспорядке, и я сейчас пытаюсь разобраться в этом хаосе. Сегодня я наткнулась на какую-то рентгенограмму, но не нашла никаких указаний на то, кому она принадлежит. Понимаешь, я не хочу, чтобы у доктора Маклина были проблемы, ведь он только недавно ушел на пенсию, и все такое, но ведь нельзя, чтобы рентгеновские снимки валялись просто так. Ведь это же конфиденциальная информация, разве нет?

Ширли кивнула:

– Угу, конечно.

– Видишь ли, дело в том, что я догадываюсь, чей это снимок, – продолжала я. – Если бы мы могли быстренько это проверить, я бы оставила рентгенограмму здесь, вы бы подшили ее, куда нужно, и проблема была бы решена.

– А разве на снимке нет имени?

Я сделала вид, что эта светлая мысль не приходила мне в голову, с умным видом достала снимок из папки и начала его рассматривать. Внизу был проставлен код морга, но я не сомневалась, что Ширли не знает значения этих цифр.

– Ты говорила, что догадываешься, чей это снимок, – сказала она.

– Да. Кирстен Ховик. Она ваша пациентка.

– Понимаешь, дело в том, что мы скоро будем закрываться на ночь. Может быть, тебе лучше прийти утром? Тогда и доктор Макдуглас будет на месте.

Я удрученно покачала головой.

– Завтра я весь день буду в операционной. – Это была наглая ложь, потому что весь следующий день я намеревалась провести в постели. Правда, я еще не определилась с тем, где именно эта постель будет находиться. – Значит, придется идти официальным путем. Господи, как подумаю обо всех этих бумажках… Боюсь, тебе тоже предстоит извести кучу макулатуры. Ну да ладно, желаю приятно провести вечер.

И я повернулась, чтобы уйти.

– Но ты же можешь найти все, что нужно, в компьютере. Ведь у тебя есть компьютер? – сказала Ширли мне вслед.

Я снова повернулась к ней.

– Конечно, есть. Но я еще не разобралась со всеми паролями. Ты же знаешь, каково это – осваиваться на новом месте. Совершенно нет времени. Перед тем как прийти сюда, я звонила в справочную, но все уже разошлись по домам.

– С ними всегда так, – сказала Ширли сочувственным тоном. Она немного подумала, и наконец ее осенило: – Так тебе просто нужен пароль?

Я попыталась сделать озадаченный вид.

– Ну да. А ты его знаешь?

– Конечно, – ответила она и написала что-то на листочке бумаги. Мне хотелось вырвать эту драгоценную бумажку у нее из рук, но я сдержалась, спокойно взяла листок, прочитала, что там написано, и вопросительно посмотрела на Ширли. Она улыбнулась:

– Любимый фильм мистера Макдугласа.

– Мой тоже, – ответила я, поблагодарила Ширли и направилась к выходу.

Радуясь собственной изобретательности, я вернулась в кабинет. Но эта радость была несколько омрачена тем, что я боялась последствий своего поступка. Ширли наверняка расскажет боссу о моем визите. Даже если Гиффорд ничего не узнает, мне все равно придется отвечать на неприятные вопросы мистера Макдугласа. И это будет очень нелегко.

Была ли я готова продолжать? Пока я не сделала ничего предосудительного. Да, я хитростью выпытала у своей юной коллеги конфиденциальную информацию, но ведь я пока не воспользовалась ею и у меня оставался путь к отступлению. Я бы заявила, что по здравом размышлении решила отказаться от своей затеи, и, вполне возможно, мне бы это сошло с рук.

Уходя, я не выключила компьютер, и на экране все еще была базовая страница стоматологического отделения. Я ввела пароль «Терминатор» и принялась ждать. Меня интересовали истории болезни пациентов. Получив доступ к нужной странице, я впечатала имя Кирстен Ховик.

Ничего.

Моим первым чувством было облегчение. Но к нему примешивалось разочарование, которое с каждой секундой становилось все сильнее.

Я задумалась. К моменту своей смерти Кирстен была замужем всего два года. Вполне возможно, что она не удосужилась изменить фамилию в своей истории болезни. Я заменила Ховик на Георгесон, и результат не заставил себя долго ждать. На экране появилась информация о возрасте пациентки, ее месте жительства, краткая история болезни, записи о посещениях стоматолога, счета за негосударственное лечение и… рентгеновские снимки.

Но сравнивать их с панорамной рентгенограммой, которая лежала у меня на столе, оказалось гораздо сложнее, чем я предполагала. Формат был другим. Во время посещений стоматолога обычно делаются снимки не всех зубов сразу, как это было во время вскрытия, а лишь отдельных секций. И теперь мне предстояло сравнить шесть маленьких рентгеновских снимков с одним большим. Я начала с левых верхних, потому что этот сектор было легче всего идентифицировать. Я искала коронку. Ничего.

Затем я проверила правые нижние на предмет наличия Щербинки между премолярами и наконец попыталась сосчитать зубы Кирстен Ховик. Это оказалось сложнее всего, потому что на маленьких снимках некоторые зубы дублировались. Да и, честно говоря, в подобных подсчетах не было необходимости. Мне даже не нужно было консультироваться со стоматологом, чтобы понять, что между панорамной рентгенограммой нашей жертвы и рентгеновскими снимками Кирстен Ховик нет ничего общего. Я этого ожидала, но теперь даже Дана вынуждена будет признать, что мы ошибались. Женщина, труп которой я откопала, – не Кирстен Ховик.

Приготовившись закрыть сайт стоматологического отделения, я вспомнила слова Даны о том, что большинство стоматологов на островах работают от Национальной службы здравоохранения, и задумалась. Если это действительно так, то данные о пациентах всех стоматологических кабинетов, разбросанных по островам, должны заноситься в центральную базу данных, доступ к которой в настоящее время имела ваша покорная слуга. Но ситуация могла измениться в любую минуту. Несколько странноватый пароль, который мне удалось добыть, наверняка будет изменен сразу же после того, как начальство узнает о моих происках. Это был мой единственный шанс.

Который ты не станешь использовать. Ты сделала все, что могла, и даже больше. Ты доказала, что женщина, труп которой закопали в торфянике, не Кирстен Ховик. Теперь очередь за полицией.

Но стоматологический анамнез, как и любая другая история болезни, является врачебной тайной. Даже полицейские, расследующие убийство, не смогут получить доступ к подобной информации просто так. Понадобится, как минимум, распоряжение суда, а насколько я поняла, в данном случае никто не собирался его получать. У меня же была уникальная возможность. Ни один полицейский не смог бы сделать того, что я. Да и вообще, осуществим ли такой всеобъемлющий поиск? Сколько историй болезней мне придется просмотреть? Это могло оказаться весьма проблематичным.