Текст книги "Уличное кунфу"

Мифы, подменившие собой историю кунфу, нередко ставят в затруднение тех, кто интересуется истоками боевых искусств. Здесь не только загадка бородатого варвара, но и еще ряд нелегких вопросов. Например, когда же действительно зародилось шаолиньское кунфу и что мы вообще подразумеваем под этим словом? Сколько шаолиньских монастырей было в Китае? Что проповедовали первые шаолиньские учителя, что писали они в своих трактатах и кто создал знаменитый «Ицзиньцзин», приписываемый Бодхидхарме? Умерив желание пересказать еще несколько легенд и тем самым выйти из сложного положения историков кунфу, обратимся к единственно достоверной вещи – источникам тех времен.

Шаолиньский монастырь в провинции Хэнань был создан в 495 г. во времена правления императора Сяовэнь-ди, прославившегося своей деятельностью по строительству монастырей. Инициативу создания Шаолиньсы проявил индийский монах Бато, который, по некоторым версиям, и начал преподавать кунфу. При династии Северная Чжоу в 572–575 гг. монастырь был закрыт, а монахи распущены. В 579–580 гг. монастырь был восстановлен, но уже под названием Чжихусы, однако через год ему было возвращено старое название «Монастырь, стоящий на редколесье».

Далеко не все признавали главенство Шаолиня в области боевых искусств. Например, в провинции Сычуань возник монастырь Кэпусы, который так же, как и Шаолиньсы, проповедовал чань-буддизм. Но своим основателем послушники Кэпусы считали не Дамо, а Бато. Критикуя методы занятий в Шаолиньсы, приверженцы школы Кэпусы утверждали, что шаолиньские стили разделяют обучение на кулачный бой и духовный аспект и лишь затем рассматривают их внутреннюю взаимосвязь.

Но сколько бы ни стремились оппоненты Шаолиня принизить его славу, это было практически невозможно, особенно после событий XVI в., когда монахи показали свое мастерство в боях с японскими пиратами, о чем еще пойдет речь. С XV–XVII вв. в народе получили самое широкое распространение комплексы, которые связывались с Шаолиньским монастырем, – «18 рук архатов», «32 формы шаолиньцюань», «Алмазный архат», «Кулак архатов», «Красный кулак», «Кулак семи звезд», «Кулак оседлавшего ветер», «Кулак пяти свирепых тигров» и десятки других.

Стали известны и некоторые комплексы, имитировавшие движения животных, – обезьяны, тигра, дракона, журавля. Монахам Шаолиня приписывалось создание многих стилей такого рода; например, в XVIII в. монах Ван Лан основал стиль богомола (танланцюань). Некоторые мастера брали за основу обучения не весь набор шаолиньских таолу, но лишь одно-два из них, тщательно прорабатывая технику, разбирая каждую связку ударов и блоков, пока она не входила в плоть и кровь ученика. Так возникли стили «18 рук архатов», «Красный кулак» и другие.

Истории о Шаолиньском монастыре распространялись по всему Китаю, каждый уважающий себя боец кунфу обычно утверждал, что учился у настоящего шаолиньского монаха. Многие стили, которые ни географически, ни исторически не имели отношения к этой обители боевых искусств, дополняли свою генеалогию историями о шаолиньских мастерах – основателях стиля. Например, один из наиболее известных стилей внутренней семьи – синъицюань («Кулак формы и воли») реально был основан в середине XVIII в. Цзи Лунфэном. Однако любой рассказчик начинал повествование об истории этого стиля с Бодхидхармы, утверждая, что истинным стилем монастыря всегда был синъицюань. В подтверждение своих слов они обычно приводили тот факт, что действительно в шаолиньской практике существовал комплекс синьиба – «Побратимы в духе и воле». Так как по-китайски эти два названия звучали похожим образом, то у поклонников синъицюань не оставалось сомнения в шаолиньском происхождении стиля.

Постепенно, следуя за этнопсихологическим разделением Китая на юг и север, сложились два центра кунфу. Один из них соотносили с северным Шаолиньским монастырем в уезде Дэнфэн, куда якобы пришел Бодхидхарма и где сохранился после многочисленных пожаров обширный архив, полностью до сих пор не опубликованный. Другой центр – это южный Шаолиньский монастырь в уезде Путянь провинции Фуцзянь, где действительно активно практиковали кунфу.

Существовали ли филиалы Шаолиня, как иногда утверждается в популярной литературе по кунфу? В Китае не существовало практики основания дочерних монастырских предприятий, поэтому западные аналоги здесь представляются несколько нелепыми, хотя довольно точно отражают массовое представление о развитии боевых искусств в Китае. Документально зафиксировано очень немного монастырей, в обиход которых вошла регулярная практика кунфу. Прежде всего это северный и южный Шаолиньские монастыри, монастырь Тунфусы (Всеобщего счастья) в Фуцзяни, монастырь Наньшань (Южной горы) в провинции Шаньси, монастырь Цыэньсы (Благой добродетели) в Гуандуне, пекинский монастырь Таньчжоучы и Кэпусы в Сычуани. Вот, пожалуй, и весь список монастырского кунфу. Как видим, он не идет в сравнение с теми легендами, которые распространяются о монахах-воинах.

Практикуемые в монастырях стили кунфу были в техническом плане значительно проще, чем те, которые создавались в народе, однако было и несомненное их преимущество. Строгая монастырская практика, долговременное общение монаха-инструктора с учеником позволяли с большей интенсивностью передавать внутренний аспект кунфу, отходя от самодовлеющей формы к созерцанию собственной природы (гуаньсинь) через практику боевых искусств. Открытие кунфу всегда происходит через самораскрытие, для этого требуется решительный поворот от показного кунфу (как это было на театрализованных представлениях в деревнях и что частично затронуло современное спортивное кунфу) к кунфу исключительно внутреннему, постигаемому как интимно-сокровенная тайна, а не как объем технической информации. Монастыри и закрытые школы могли создавать именно такой климат огромного духовного напряжения, когда кунфу передавалось от сердца к сердцу, объединяясь в движении единой воли мастера и ученика.

Слава шаолиньских монахов среди народа к XII–XIII вв. была столь велика, что на дорогах появились даже фальшивые монахи, выдававшие себя за послушников знаменитого монастыря. Вместе с действительными монахами-бойцами – усэнами – они открывали в деревнях школы, проповедовали шаолиньскую боевую добродетель. Широко из уст в уста передавалась история о том, как в 617 г. монахи Шаолиньского монастыря помогли законному императору Китая Ли Шиминю победить мятежника Ван Шичуня. Скрываясь от восставших недалеко от Лояна, Ли Шиминь обратился с просьбой о помощи к шаолиньским монахам. Существует даже предание, будто, спасаясь от преследователей, император упал в реку, протекавшую недалеко от монастыря, и монахи спасли его. Тридцать вооруженных посохами монахов решили защитить императора.

После того как отряд, преследовавший императора, был разбит, монахи устремились на поиски самого Ван Шичуня. Через сутки они обнаружили его на дороге к Лояну в окружении отборных бойцов. Завязался бой, охрана Вана применяла мечи, копья, цепи, монахи же, благодаря великолепной подготовке и боевой выносливости, сумели не только одержать победу, но и схватить самого мятежника. Ли Шиминь вновь взошел на трон.

Шаолиньскому монастырю было пожаловано около 40 циней (ок. 250 га) земли, монахам разрешено пить вино и есть мясо, хотя последним монахи не злоупотребляли, придерживаясь традиционных предписаний. Награждены были и тринадцать монахов-бойцов, помогавших Ли Шиминю.

Именно после пожалований монастырю он получил название «Первый монастырь в Поднебесной по боевым искусствам». Летописи с уважением отмечали, что «равных бойцов нет во всей Поднебесной». Теперь монахи занимались не только кулачным искусством и искусством палки, но и учились бою на конях, в пешем строю. Развились и различные способы нэйгун – внутреннего мастерства или цигун, которые предусматривали умение направлять циркуляцию энергетической квазиматериальной субстанции ци по каналам внутри тела. Методы шаолиньского цигун, например, цигун инь-ян или цигун единого ци первозданного хаоса, базировались на дыхательно-медитативных упражнениях, укрепляли тело, или, как говорили в монастыре, создавали крепкую основу. Эти упражнения очищали сознание, успокаивали дух, делали разум чистым и чутким.

Другой раздел внутреннего мастерства – жесткий цигун – представлял собой своеобразную экстернизацию этих внутренних упражнений, то есть умение применять их в бою или в любом акте внешней деятельности. Занятия в течение десятка лет двумя системами жесткого цигун, изменения в мышцах и малые боевые упражнения позволяли наносить сильнейшие удары, значительно увеличивали скорость, подвижность и выносливость, позволяли подставлять под удары живот, спину, грудь без малейших повреждений. Были и такие мастера, которые могли принимать даже удары копьем в шею, выдерживали тяжелые удары палкой по голове. Может быть, и это, как и история об основании шаолиньского кунфу, принадлежит к области мифов? Однако и сейчас китайские мастера демонстрируют подобные упражнения, хотя и считается, что это не предназначено для показа.

Так постепенно складывалась характерная техника стиля шаолиньцюань. Первоначально он был крайне аморфен, не существовало даже нормативных комплексов, однако постепенно сложилось шесть базовых таолу, которые и содержали в себе основы шаолиньской тренировки, – «ворваться в Шаолинь», «поднять шаолиньскую курильницу», «гражданский Шаолинь», «шаолиньские передвижения по дуге», «боевой Шаолинь», «одухотворенный Шаолинь». Это были фактически шесть этапов освоения шаолиньской техники, включавшие как боевые упражнения, так и упражнения активной медитации.

Бродячие усэны совершенствовали шаолиньскую школу, вносили свои изменения, создавали новые таолу. Возникали стили шаолиньского направления с характерными чертами, ведущие свою легендарную историю от Бодхидхармы. Шаолиньских комплексов уже насчитывалось несколько сотен, и лишь малая толика из них преподавалась в самом монастыре. Настоящих шаолиньских бойцов можно было узнать не только по манере боя, но даже по той стойке, в которой они начинали поединок, а новичка без труда отличали от настоящего бойца.

Известный китайский новеллист Пу Сунлин (XIV в.) описывает такую примечательную и характерную для того времени историю. В одну из деревень провинции Шаньдун пришел монах и попросил у местного жителя Ли Чао подаяния. Довольный подаянием, монах сообщил, что он является выходцем из Шаолиня, и предложил научить Ли Чао кое-какой шаолиньской технике кунфу. Ли Чао с радостью согласился, с усердием взялся за учебу и однажды решил, что он уже все знает. Однако ему не удалось даже раз задеть монаха: тот, демонстрируя чудеса ловкости и быстроты, в конце концов сбил Ли Чао с ног подсечкой.

После этого монах счел, что обучение не имеет смысла продолжать. Ли Чао же отправился бродить по Китаю и прославился как искусный боец, не имеющий себе равных в кунфу. Однажды на базарной площади он встретил монахиню, которая показывала комплексы кунфу и вызывала желающего на поединок. В центр вышел Ли Чао. Монахиня, увидев, какую позицию он занял, сразу определила, что Ли Чао принадлежит к шаолиньской школе. Монахиня принадлежала к той же школе и начала отказываться от поединка, ибо, как гласили заповеди боевой добродетели, представители шаолиньской школы не могли вступать в бои друг с другом.

Более того, монахиня, узнав имя учителя Ли Чао, заранее признала себя побежденной, но Ли настаивал на поединке. Лишь только бой начался, «Ли задумал дать ей подножку, но едва шевельнул ногой, как монахиня резанула его по бедру сложенными вместе пальцами. Ли показалось, будто его топором рубанули под коленкой, он упал и больше не мог подняться».

Когда Ли рассказал эту историю своему учителю, тот воскликнул: «Вы слишком беспечны! К чему было ее задевать? Хорошо, что вы назвали мое имя, а то потеряли бы ногу».

Действительно, шаолиньские бойцы обладали блестящими знаниями морфологии человеческого тела, могли дозировать свой удар, заранее ведая, какой результат он может принести.

Достаточно было десятка подобных историй о монахах-бойцах, чтобы народ в деревнях заговорил о чудесных и непревзойденных способностях этих людей. Шаолиньские монахи, проходя по деревням, оставляли после себя школы кунфу, которые начинали набор учеников. Сотни школ возникали в Китае именно как передача монашеского знания кунфу мирянам. Именно так образовались стили мицзунцюань («Стиль потерянного следа»), шибада («18 ударов»), лоханьцюань («Кулак архатов») и другие.

Долговременная и продуманная подготовка в стенах монастырей приносила плоды – нередко монахи-бойцы демонстрировали свое умение на рыночных площадях, вызывая на бой любого. Поражение же означало позор для всех шаолиньских бойцов, а в деревнях встречалось немало знатоков кунфу. Тем не менее неизвестно ни одного случая, когда монах-боец (естественно, не фальшивый) проиграл поединок. Даже если такие случаи и встречались, народная молва и письменная традиция не заостряли на них внимание. Культурной почве того времени чисто психологически нужен был непобедимый шаолиньский монах, хранитель знания кунфу. Трактат «Уцзацзу» («Пять стихов смешанного содержания»), созданный в XVII в., высоко оценивал таких людей: «Хэнаньский Шаолиньсы не имеет себе равных в Поднебесной по кулачному искусству, а его странствующий монах устоит и против десятка врагов».

В Сунскую эпоху (X–XIII вв.) немало монахов, в том числе и усэнов, стали уходить в мир, слагая с себя ряд монашеских обязательств. Они продолжали придерживаться строгого режима дня, ели лишь вегетарианскую пищу, занимались регулярной медитацией и тренировались. Такие люди собирали вокруг себя большое количество поклонников, хотя брали в ученики далеко не всех. Некоторые вообще отказывались преподавать, сочтя, что вокруг них нет достойных или их знания не предназначены для передачи, так как до них каждый должен дойти индивидуально не путем любезной подсказки учителя, а через мучительные поиски и самовоспитание духа.

Иногда случалось, что бывшие монахи становились руководителями тайных обществ, вокруг них формировались религиозные секты буддийского или даосского толка. Авторитет таких людей в деревнях был очень высок и мог значительно превосходить авторитет представителей местной администрации чиновников – шэньци, а их слово становилось решающим в разрешении деревенских конфликтов. При этом внешнее участие в делах не влияло на ту внутреннюю отстраненность, которая позволяла усэну видеть мир в его полноте и чистоте. Не случайно их называли светлыми учителями.

В Шаолиньском монастыре для монахов, решивших покинуть монастырь – расстаться с патрой, был введен специальный экзамен. Усэн должен был изучить и продемонстрировать комплекс «13 врат» и его прикладное применение. Без этого ни один монах не мог покинуть стены монастыря. «13 врат» представлял собой 13 различных методов ведения боя и считался исключительным достоянием шаолиньских монахов. Поэтому это таолу символизировало кунфу монашеской семьи – сангхи – и обычно называлось «шаолиньский семейный стиль».

Весь комплекс – квинтэссенция шаолиньского кунфу – состоит из 377 движений, что резко выделяло его по сложности и замысловатости движений из всех других таолу. Он требовал необычайной выносливости, прекрасного знания базовой техники и техники высшего уровня, точной координации и умения ориентироваться в пространстве. Немало знаменитых буддистов были знатоками «13 врат»: в Сунскую эпоху – Фуцзюй, в Юаньскую – Дачжи, в Минскую – Тунян, в Цинскую – Чжан Дэ, в период республиканского правления (1911–1949) – Чжэньфан. В наши дни сохранили этот удивительный комплекс Дэчань (один из последних настоятелей Шаолиньсы), Суфа, Дэцянь. Знание комплекса означало практически владение всеми аспектами шаолиньской техники. Каждая из 13-ти частей являлась фактически отдельным стилем и изучалась отдельно в течение 2–3 лет. Все части были объединены лишь техникой выполнения отдельных ударов, в то время как технический рисунок и пространственное построение значительно отличались. Первая часть, называвшаяся «Кулак, раскалывающий горы», включала пять последовательных ударов ногами в разные стороны. Во второй части делался упор на комбинациях ударов ладонями, поэтому она называлась «Встречная ладонь» и считалась базовой техникой шаолиньцюань. Техника встречной ладони основывалась на выведении противника из равновесия подножкой с последующим ударом ладонью в голову. При этом необходимо было соединить силу духа с мощью тела и сознанием просветленного буддиста. Вот как описывался один из приемов «Встречная ладонь архата» – толчок ладонью с переносом веса тела на заднестоящую ногу:

Противник яростно напал, схватил запястье, не отпуская.

Используй же силу, поверни поясницу назад.

Толкни его ладонью с силой безграничной.

Семейный прием стремителен, как стрела.

Применяя его, посвященный в секрет, обретет утонченную сокровенность.

Каждому приему комплекса соответствовал такой стих, повторяемый во время выполнения таолу. Нетрудно заметить, что, помимо чисто технического весьма расплывчатого описания, он содержит момент психологического воздействия: заверения в чудесной эффективности приема, познание через технику утонченно-сокровенной сути кунфу, требование реализовать в себе определенный образ архата.

Экзаменаторы-наставники кунфу Шаолиньского монастыря могли без труда заметить не только малейший технический промах, но и попытку подделаться под необходимое внутреннее состояние, выполнить таолу как набор механически соединенных приемов, а не как выражение полноты душевных качеств и творческого вдохновения бойца.

Составные части комплекса «13 врат» предусматривали удары ногами, заломы, удары различными частями кисти, атаки по болевым точкам, броски. Чтобы безошибочно выполнить такой комплекс и доказать возможность применения каждого приема в бою, требовалось не менее пятнадцати лет упорных тренировок, включавших нелегкие проверки по окончании каждого этапа занятий.

После того как осваивались основные стойки и передвижения, монахов заставляли ходить по высоким столбам, под которыми в землю были воткнуты заточенные бамбуковые палки. На этих же столбах, называемых «столбы сливы мэйхуа» за их причудливую конфигурацию, напоминавшую соцветие этого дерева, могли проводиться и учебные поединки, исполнялись таолу. Боец должен был передвигаться легко и незаметно, «как листок, падающий с дерева», а после прыжка приземляться на землю мягко, как журавль. Это умение проверялось следующим образом: на землю стлалась длинная полоса тончайшей рисовой бумаги. Боец должен был выполнить на ней все основные передвижения и даже таолу, не порвав бумагу ни в одном месте. Находились мастера, которые выполняли передвижения на тончайших фарфоровых чашечках и даже прыгали на них.

Легенды рассказывают, что каждый шаолиньский монах должен был сдать своеобразный выпускной экзамен. В подземелье монастыря был устроен лабиринт, в котором стояли механические куклы, сделанные из дерева (по другой версии – из бронзы), изображавшие восемнадцать последователей Будды, канонизированных китайской традицией, – архатов. Они располагались в два ряда в помещении, называемом «зал архатов», или «коридор деревянных людей». «Деревянные люди» были сконструированы таким образом, что могли выполнять несложные движения – бить рукой, ногой, палкой, мечом. Они располагались на разной высоте по кругу или квадрату и соединялись между собой. При открытии двери в зал они начинали по очереди выполнять движения. Одиннадцатым архатом являлся сам Дамо, фигура его располагалась лицом к стене и могла выполнить восемнадцать различных движений. Испытуемый должен был пройти через «коридор деревянных людей», что являлось очень сложным, и многие монахи падали под жестокими ударами архатов. После того как проходили коридор, испытание продолжалось. Монах должен был сдвинуть с места курильницу весом 75 кг – огромный, раскаленный докрасна чан, преграждавший выход из коридора. На этом экзамен считался завершенным.

Этот сюжет был пересказан на сотни ладов, созданы даже захватывающие фильмы про приключения монахов в этом «коридоре смерти». Однако коридор с архатами до сих пор не обнаружен, нет и лабиринта в монастыре… И все же экзамен действительно существовал и был не менее сложным, чем легендарный. Лучшие монахи-бойцы наносили испытуемому по очереди удары в полную силу. Согласимся, что удар человека, наделенного хитростью и умением, может быть намного опаснее, чем удар механической игрушки.

Методики тренировки Шаолиньского монастыря до сих пор неизвестны полностью, тем не менее мы знаем, что занятия подразделялись на общие и индивидуальные. На общих отрабатывались базовые упражнения и преподавались основные принципы; индивидуальные же предусматривали непосредственное общение ученика с наставником, освоение кунфу не только как метода боя, но и как духовного воспитания. Именно таким образом происходило обучение многим психорегулирующим упражнениям, которые подбирались строго индивидуально. Ряд из них позже был обобщен в «Трактате об изменениях в мышцах» и некоторых других, в которых описаны способы внутреннего мастерства.