Текст книги "Горе"

II

Несколько дней я снова и снова вспоминал о случайном моем посещении маленького с виду ларька. Я даже название не помнил этого заведения. Единственное, в мою память точно отпечаталось место, откуда я вышел. Центральная Площадь. Серый дом. Тайны. Тайны. Тайны. Много тайн… А ведь Пивоварня обещала мне спокойное время перед смертью, но, видимо, судьба решила иначе. В чем же… В чем же был основной секрет этого городка?

После мной овладела горячка. В эти дни я особенно болезненно для своей головы думал о грустной девушке снова и снова. Эти печальные глаза отпечатывались в моей голове, когда я пил очередные таблетки, а бледное лицо и шея ее странно появлялись в тенях вечерней стены, освещенной одной лишь лампой на столе. Во время болезни мой разум застрял в том мире отчуждения, где для тебя нет разницы, что происходит за окном твоего дома: какой дождь льет, что за человек бродит, откуда слышны крики и стуки снаружи. Все было замкнуто в одном доме, олицетворяющим мой внутренний мир: такой же горячий, пламенный, непостоянный и переменный. Чем меньше был мой жар, тем меньше чувствовал я жаркое свечение ламп и люстр. Оттого они казались мне холодны. Для любого мечтательного человека постоянная тьма– намек о тупике жизни, из которого надо выбираться, зажигая все новые и новые свечи. Я понял это предупреждение жизни и решил все же хоть чем-нибудь заняться. За долгое время сделал уборку, сел за писательский стол, штрихом ручки запечатлев лишь пару рассказиков, и, спустя еще время вышел на улицу.

Эта вылазка в белый свет невероятно ослепительно встретила меня после долгих часов болезненного одиночества. Мои мысли встретили серьезный удар, потрясение, выражавшееся в долгом признании общества. Встретив первого человека, я смотрел на него, как попугай на интересную вещичку. Такими же любопытными и бесцветными глазами, наклоняя голову и пытаясь рассмотреть подвох в этом материальном теле нового существа. Прохожие не обращали на меня внимания, хоть некоторые враждебно, чувствуя мой взгляд, отходили от меня куда подальше. Бродя по улочкам, я все больше возвращался к социальной жизни, которая пропала и была вытеснена болезнью из моего окружения. Окна вновь привлекали меня, заставляя вглядываться в них, и соблазн был слишком велик, чтобы отказаться. Смотря на первое встреченное мне окно, я вновь вспомнил о ней и вновь ненадолго закрылся в своих мыслях. Следил за разрезами между плиток и старался наступить на них, чтобы, как мне пришла эта мысль в голову, не,,умереть» от столь мистической и губительной поверхности плитки, поэтому именно бетонные трещины являлись для меня спасением, на которое я наступал. Разумеется, воображаемая смерть много раз уже забрала меня на тот свет, ноги не слишком ловки, однако это не мешало мне все больше и больше входить в этот дорожный азарт, отвлекаясь от тягучих дум. Так я и дошел до центральной Площади.

Просторное пространство, с множеством лавок скамеек и любых других сидячих мест, окруженное по периметру деревьями и обустроенное для редких туристов, навлекло на меня еще большую волну воспоминаний. Серый дом. Я лихорадочно стал оглядываться и искать мрачное строение, из которого меня ногами выволокли на улицу. Жители Пивоварни любили здесь отдыхать культурно, разумеется, с кружкой пива в руках и в невероятном алкогольном состоянии, в котором оба наплыва– культура и пьянство– действовали на бедную людскую голову быстро и завлекающе. В глазах их так и виднелась эйфория от происходящего мозгового штурма, поэтому все живое здесь было вялым и расслабленным, как это всегда бывает в Пивоварне. Среди рассеянной толпы мой взгляд постоянно останавливался на похожих, но не точно таких же домах. Я бродил по площади и вдруг услышал выстрел. Такой громкий, такой неожиданный и страшный, он выделялся на фоне спокойствия и умиротворения городка. Мое внимание быстро и предательски переместилось именно на звук этого выстрела. Я снова стал просачиваться через толпу и увидел нервного, высокого, крупного телосложением, яро дышащего, в сером пальто и пистолетом в руках человека. Он крикнул на уже мертвое тело неизвестного бедолаги.

– Я же сказал, убери от меня свое чертово пиво! Ненавижу этот пьяный сброд!

Жители городка, пьяные и блаженствующие, непонимающе смотрели на психопата, угрожающего им пистолетом, и ничего не делали, даже не паниковали, а просто стояли и любопытно поглядывали на единственный лучик неправильности Пивоварни. Вдруг рядом с великаном стала прыгать маленькая девочка, и ее белые волосы подлетали от прыжков и небрежно спутывались на спине. Она тянулась короткими ручками до руки незнакомца и громко жаловалась:

– Да прекрати же ты! Сколько можно убивать невинных людей! Перестань сей-час же! – и с этими словами девочка била по животу психопата.

– Вы все должны умереть! Ваше пьянство должно исчезнуть, а этот город гореть в аду! – он пару раз выстрелил в несчастных, и те, пьяные и вялые, падали на землю.

– Да прекрати же ты! – визжала девочка, и убийца все же успокоился немного. Спрятав пистолет, психопат взял за руку девочку, все еще кричащую на него, и быстрыми шагами уходил в определенном направлении.

Я решил проследить за этими странными людьми. Они слишком уж выделялись в скучной, однообразной и пьяной Пивоварне. Никто из прохожих не стал паниковать и вызывать полицию, все просто смотрели на убегающего убийцу, а спустя некоторое время словно теряли его из виду (хотя на немноголюдной и обширной Площади сложно было не заметить убегающего высокого мужчину) и уже тогда начинали ужасаться трупам, валяющимся на плитке. Вокруг неожиданно быстро зародился хаос, который обязан был прийти на 10 минут раньше, но из-за вялого настроения общества набирал обороты только сейчас. Кто-то в панике достал телефон и стал звонить в полицию, кто-то кричал, кто-то вдумчиво смотрел на трупы, словно был хирургом высшей степени и интересовался работой пистолета, оценивая, можно ли еще спасти эту тушку или нет. Мне сложно было уследить за беглецами, но все же высокая макушка мужчины в плаще являлась для меня ориентиром, к которому я неумолимо приближался.

Убийца с девочкой подбежали к домам, расположившимся по периметру Площади, и резко свернули вдоль них. Терпеливо и монотонно идя по мокрой и сырой каменной плитке, они приблизились к серому дому. Тому серому дому, который я так старательно искал, изначально ступив на территорию Площади. Мужчина открыл дверь и тут же затолкнул туда девочку, которая возмущалась и продолжала осуждать его. Они исчезли в доме. Он был таким серым и скучным, что нетрудно было потерять его из виду, находясь в двух шагах от него. Я увидел, что дверь была не заперта. Эти двое так спешили, что забыли полностью закрыть дверь, и из маленькой щели лился теплый желтый свет. Культурность в данный момент разгромно проигрывала любопытству и детективному азарту, поднявшемуся в моей душе так высоко, что мне казалось, мое предназначение изначально заключалось в исследовании новой тайны. Тайной она являлось только для меня, ведь только моей везде сующей свой нос голове было интересно то, что вообще происходило за эти дни. Я осторожно просунул указательный палец в щель и открыл ее. Маленькая комнатка, из которой меня так бесцеремонно выгнал этот старик. В середине так же расположилась коробка и картинка с надписью. Приятный запах дерева, фотопленки и еще каких-то химикатов отзывался здесь. Позади на стене висел портрет Ньепса. Я медленно обошел стол, искоса посмотрев еще раз на картинку и приблизился к двери. Открыв ее, я почувствовал бурный поток прохладного ветра, какой бывает в больших и просторных помещениях небывалого масштаба. Это библиотека. Эхом раздавался разговор мужчины и девочки.

– Сколько раз ты будешь убивать невинных жителей из-за своих больных нервов?

– Пока этот городок не опустеет.

– В тебе вообще есть что-то, кроме гнева?

– Да, ненависть.

– Боже, ты воплощение глупого ужаса и гнева.

– Вайолетт, здесь жил всякий народец, но тот, что живет сейчас…

– Он такой же, как все!

– Он олицетворение человеческих пороков!

– И ты думаешь, что если истребишь их всех, то в мире воцариться спокойствие и доброта?

– Да!

– Ты эгоист!

Дверь закрылась.

Я осторожно вышел в библиотеку. Она так же поражала меня своими размерами. Каждая полка с каждой книгой, обязательно неправильно стоящей, делали из обычных, скучных и величественных колонн детализированную и уникальную статуэтку, словно кто-то положил большие карандаши в пенал и оставил их на долгие-долгие годы, а те покрылись пылью, которая неравномерно оседала на поверхности письменной принадлежности. И все это было вечно окутано тусклым светом, скрывающим жуткие тени и непроглядную тьму впереди.

Я медленно шел к двери, в которую зашли незнакомые мне люди и чувствовал, эту сырость, этот книжный запах, которые вместе с ветром образовывали свой внутренний мир, отличающийся от внешнего и всеобъемлющего своими правилами, тишиной, неприкосновенностью. Подойдя близко к ограде, за которую грозил меня толкнуть старик, мне захотелось закричать и разрушить спокойствие этого места. Я так и представил, какое эхо получилось бы и какие обитатели библиотеки (дальше пошла уже фантастика) могут появиться из темноты и улететь вниз, в самое ядро, осесть там и больше не вылезать. Мое тело казалось таким ничтожным, как книга, по сравнению со всеми этими колоннами. Воображение делало из меня странника, увидевшего храм настоящего божества, тихого, угрюмого, величественного. Я узрел то, чего мои глаза никогда не могли захватить своими узкими зрачками. Меня рассматривала с разных сторон камера, летая между полками и приближаясь к единственному человеку, посмевшему стоять среди этой красоты. Слишком просторно…

Думая о чуде этого сооружения, в голову пришла мысль, о строителе этого творения. Кто он? Сколько он строил? Как много здесь книг? Безусловно, я был любителем статистики, тем самым человеком, который приходит в восторг от цифр на бумаге. Конечно, вместе с графиками и результатами, спрашиваешь себя и об финансах, потраченных на ЭТО. Боишься представить, сколько состояний ушло на постройку библиотеки. Каждая книга, это ведь тоже копейка, которая в сумме со всеми этими единицами дает число колоссальных масштабов кошелька.

Наконец, дойдя до двери, я еще раз закрыл глаза, чтобы лучше обострить осязание и почувствовать, прохладу и сырость ветра, заставляющего мурашки бежать по коже от невероятной чувствительности тела в такие моменты. Открыл глаза и вздохнул, ручка дверцы повернулась. Снова тихий и теплый коридор с многочисленными дверьми по бокам. Все закрыты. Впереди виднеется поворот на лестничный пролет. Он особенно выделялся. Темный, мрачный, таинственный. Пока все остальное здесь не скрывало от тебя что-либо, не изображало страшные тени, оно являлось простым и дружелюбным. Я тихо закрыл дверь и стал идти по коридору. Разумеется, мое любопытство требовало от меня зайти в какую-нибудь боковую дверь, и мой страх и сознание не могли этому противится, так как сами того хотели. Выбрав первую попавшуюся ручку, я повернул ее.

Эта был огромный бассейн. Пахло хлоркой и какими-то духами. Вода бурчала из-за постоянной работы насосов, а панорамное окно впереди было какой-то иллюзией, ведь природа относилась к какой-нибудь Южной Америке. Дикие леса, высокие горы, разнообразная флора и фауна. Все двигалось, но не могло быть реальным, ведь климат Пивоварни не позволял сделаться такому чуду, а под землей это уже точно никак нельзя было построить. Хотя кто знает.

Обойдя все помещение, я вышел. И снова очутился в коридоре. Шурша ногами по ковру, я услышал голоса, говорящих на повышенных тонах. Однако они были настолько тихими из-за шумоизоляции помещения, что еле тревожили тишину и без того спокойного коридора. Прислонившись к двери, я пытался разобрать какие-нибудь слова. Но удалось мне только опознать голос того психопата, девочки и старика. Мне что-то подсказывало уходить отсюда, но любопытство упорно держала меня здесь, сковывая ноги.

– Опять?! – старик громко вопил.– Опять ты убил из-за пива?! – его палка била мягкий ковер.

– Он тыкал мне в лицо кружкой. Я взбесился и…, – убийца виновато оправдывался перед хозяином ларька.

– Взбесился, – карикатурно повторил слова мужчина старик.– Ты постоянно бесишься! Ты можешь, наконец, излечить свои поганые нервы?!

– Я стараюсь, но меня все здесь бесит. Все!

– Ты записался к психологу, как я тебе и говорил? – голос деда сделался более спокойным и деловитым.

– Да.

– И как идет прогресс?

В ответ была лишь тишина.

– Я спрашиваю, какие результаты?! – старик начинал снова гневаться.

– Я его убил…

– Что?! – отчетливо донесся звук громкого стука палки.– Этого-то за что?!

– Он… Слишком много говорил…

– Это его работа! – старое тело плюхнулось на кровать.– Дурак! – протянул досадно хозяин.

– Он говорил, что мне стоит уехать из этого города, что тут все пьяные и что я всегда буду беситься…

– Ну так уезжай отсюда! Тебя никто не держит!

– Вы знаете, я не могу покинуть вас. Я дал вам клятву…

– К черту твою клятву! Вали отсюда, ради Бога! Ты скоро и меня застрелишь!

– Ни за что! – мужчина воскликнул это гордо.– Я никогда не подниму руку на семью Ньепсов. Я дал клятву вашему прапрапрадеду…

– Опять та же пластинка, – устало проговорил старик.– Прекрати. Никто больше не нуждается в твоей охране. Никогда не нуждался.

– Как… Никогда…, – мужчина ошеломленно подошел к двери. Я в страхе чуть не отстранился, но понял, что никто выходить не собирается, и снова стал слушать разговор.

– Ты никогда не нужен был нам. Ты обычный крестьянин, которого случайно сфотографировал мой прапрапра… тьфу! Короче, предок. Да, ты служил нам верой и клятвой, но теперь твои услуги нам не нужны. Можешь уходить.

Молчание.

– Дядя! – вдруг крикнула девушка.– Пусть остается!

– Виолетта, он убьет еще больше людей.

– Я помогу ему!

– Ты ему уже не первый год помогаешь. Он безнадежен. Он– большая проблема.

– Он мой друг!

– Не будь ребенком! – крикнул старик.– Он– убийца! Монстр! Машина разрушений! Я устал вечно читать в газетах об очередных таинственных убийствах! Никаких новостей про садоводство– одна криминалистика!

– И кто из нас еще ребенок? – дерзко ответила девушка.

– Ах, вы… Неблагодарные твари! – старик опять гневно вопил.– Столько лет о вас заботишься, а вы… Прочь!!!

Я услышал шум приближающихся шагов. Нужно было уходить. Оглянулся. Одни сплошные двери. Шаги все ближе. Я тут же вбежал в дверь напротив и оставил небольшую щель, чтобы проглядывать за обстановкой. Тишина… Резкий шум открывающейся двери, из которой вышли девушка и мужчина в пальто. Они молча шли по коридору. Все затихло…

Вдруг меня что-то утащило назад, закрыв дверь…

III

– Тс! – передо мной стоял толстый мальчик с серой кожей, его губы были грязными, а брови густыми. Он подсветил себя снизу фонариком так, что его пухлая физиономия становилось еще более пухлой: свет особенно подчеркивал круглые щеки и слившийся с шеей подбородок. Мальчик глухо произнес.– Кто ты?

– Я? – я недоумевающе смотрел на него и чувствовал, как его жирные пальцы держат мои плечи, как небольшой мячик. Этот мальчик был настоящим великаном.

– Ты! – он грозно посмотрел на меня, скрестив свои густые брови, отчего его детское лицо и огромное тело стали куда строже.

– Я сюда попал случайно…, – пока что другой отмазки в моей голове не нашлось, однако, все еще разглядывая это неприятное лицо, я старался придумать достойную причину своего ненамеренного попадание в этот странный мир.

– Врешь! Я видел тебя здесь раньше. Тебя дедушка вел за собой, – он оглянулся в темноту и снова пристально взглянул на меня.– Ты с ним знаком? Кто ты?

– Я с ним не знаком. Я тогда случайно попал.

– Ты ему не друг?

– Нет.

– Тогда кто ты?

– Ридл.

– Ты тут живешь?

– Да, недалеко от центральной площади.

– Тут весь город недалеко от центральной площади, – небрежно ответил великан и отвернулся с фонариком, оставив меня в полной темноте. Затем, как гром, прозвучал крик этого мальчика. Эхо, которое бывает только в огромных помещениях, пришло ко мне обратно с еще большей силой.– Он ему не друг! Спокойно!

Тут же по стенам зажглись многочисленные огни, которые устремлялись все выше, пока не поднялись на несколько десятков метров вверх. Присмотревшись, я понял, что на меня смотрят тысячи детей-великанов, внимательно оценивая меня. Цилиндрическая комната была окружена небольшими отсеками, в которых лежали эти… ребята. Я ошеломленно смотрел вверх. Повсюду, как маленькие звезды в отражении реки, мерцали огни фонариков детей, любопытно и недоверчиво поглядывающих на меня.

– Что тебе здесь нужно? – проговорил строго тот самый мальчик, который встретил меня здесь.

– Я следовал за убийцей, который застрелил несколько людей на площади и пришел сюда, – на меня смотрели сотни взглядов, помещение, несмотря на весь масштаб, хорошо прогревалось, и было не холодно.

– А до этого? – великан причмокивал, когда говорил, а его веки постоянно сужались, пытаясь разглядеть своего собеседника в тусклом свете.

– Зашел случайно.

Мальчик устало вздохнул и развернулся снова, косолапо идя к своей кровати.

– Да-да! – кричал он, махая мне одной рукой.– Все вы,,случайно заходите», а потом дедушка гневается, что мы снова кого-то пропустили. Нам и так тут живется не очень!

Его непропорционально большое тело плюхнулось на койку.

– Тебе здесь не место! – он грозно указал на меня пальцем.

– Знаю, – присмотревшись к нему, я не увидел в нем какой-то серьезной угрозы. С годами пришла особая способность чувствовать в людях в той или иной степени враждебность или опасность. Опыт помогает при знакомстве с новыми людьми оценивать их нутром и интуицией, подсказывает, кому доверять. Поэтому я так смело и расслабленно стал оглядываться и ходить по твердому металлическому полу.– Все вы меня отсюда прогоняете, и я снова тут.

На моем лице появилась улыбка, которая взбесила мальчика.

– Тогда мне придется тебя навеки тут и оставить, – он хрустнул своими жирными детскими пальцами.

Раздался громкий скрип, который услышал каждый.

– Он идет! – кто-то крикнул сверху.– Гыц!

Все стали выключать свои фонарики и прятаться в койках. Огни на стенах хаотично затухали, снова погружая помещение в темноту. Мальчик посмотрел на меня, пристально и грозно, обдумывая что-то. Я смотрел на него непонимающе и нагло. Наконец, великан прорычал:

– Дуй сюда! – он указал на свою койку.

Я мигом прыгнул на его кровать, прижавшись к стене. Мальчик грузно и неуклюже лег на кровать, прикрыв себя одеялом и оставив для меня немного места. Его тяжелая туша продавила мягкую постель. Дверь открылась, и комнату осветил небольшой клочок яркого коридорного света. Между длинными волосами, головой и шеей великана была маленькая щель, сквозь которую виднелась часть комнаты. Тело мальчика страшно подымалось со вздохом и медленно и шумно опускалось при выдохе. От него исходил легкий неприятный запах, а пара жирных волос лезла мне на лицо.

Зашел старик, глухо постукивая своей палкой.

– Что за шум?! – высоким и вопящим голос, который разнесся эхом, проорал хозяин.

Никто не ответил. Тишина. Слышны только дыхания великанов.

– Я слышал, что вы здесь болтали, – палка медленно прокружилась, указывая на каждого, кто спит на своих кроватях.– Признавайтесь, кто шумел в сонный час?!

Снова тишина. Старик топнул ногой, развернулся, подошел куда-то и щелкнул выключателем. Зажегся свет. Ослепительно яркий. Многие стали притворно-сонно стонать, будто бы были только разбужены.

– Подъем, обманщики! – кричал старик.– Кто здесь шумел?!

Никто не отвечал. Кто-то подтягивался, кто-то зевал, кто-то продолжал нежится в кровати.

– А-ну! – строго приказал хозяин.– Выстроились все передо мной!

Мальчик, до этого смирно лежащий на кровати, встал, накинув на меня одеяло. Запах был отвратный, но я терпел и незаметно следил за происходящим.

Целая армия великанов спускалась со своих мест, громко падая или мастерски спускаясь, держась за койки товарищей. Они выстроились перед маленьким стариком, который на их фоне казался еще более маленьким и сгорбленным. Однако огромные дети с трепетом и страхом слушали вопящую речь хозяина, который нервно и истерически стучал палкой по полу.

– Я еще раз спрашиваю, кто шумел?!

Колонна великанов не дрогнула. Тишина.

– Молчите, – подозрительно протянул старичок.– Нагло молчите и не хотите говорить своему дедушке, кто шумел!

Он грозно стукнул палкой прямо перед ногой какого-то ребенка. Тот боязливо дрогнул и тут же стал на свое место. Хозяин присматривался к его двойному жирному подбородку и презрительно продолжал свою речь.

– Вы же понимаете, что нельзя обманывать своего дедушку? Вы понимаете, что ложь карается работами? Вам мало тех условий, которые я даю вам сейчас?!

Кто-то в колонне покачал головой, кто-то совестно дергался, но многие смирно стояли и молчали.

– Неблагодарные, – наконец жалко и грустно проговорил старик.– Я вам столько дал! Столько дал! А вы!

Хозяин раздосадовано стучал своей палкой вдоль выстроившихся детей-переростков. Видно было, что на их толстых лицах были сострадание и совесть. Вдруг тот самый мальчик громко сказал.

– Это я.

Старик мигом обернулся. Его жалкая физиономия преобразилась в довольную ухмылку кота, который раскусил свою хитрую жертву.

– Н! – притворно и удивленно спросил старик.– От кого я не ожидал такого, так это от тебя! Ты же первый среди всех Н в комнате! Как ты мог!

– Простите меня, дедушка, – мальчик виновато опустил голову.

Старик подошел к нему и снизу-вверх посмотрел в его глаза. Затем палкой поднял его жирный подбородок и ласково произнес.

– Ничего. Ты признался. Это самое главное.

Все облегченно выдохнули. Колонна тут же расслабилась.

– А теперь! – хозяин снова стал по-командирски кричать.– Продолжать обеденный сон!

Великаны тут же стали подыматься на свои койки, а мальчик подошел к своей кровати и забрал у меня одеяло, укрывшись сам. Свежий и чистый воздух меня окружил. Я уже привык к той вони одеяла этого потного мальчика, оттого было так приятно вновь дышать чистым воздухом.

Старик выключил свет и громко крикнул всем.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, дедушка! – со всех сторон, как шум водопада, прозвучали ответы великанов.

Дверь закрылась. Вновь наступила темнота. Мальчик вскочил, включил фонарик, встал и повел меня к двери.

– Теперь, – говорил он торопливо и тихо.– Вали отсюда и больше никогда сюда не приходи. Понял?

– Да, – отвечал я и, разумеется, лгал.

Мальчик приоткрыл дверь, осмотрел все и приказал мне.

– Беги!

Я вышел из комнаты в коридор. Стоило мне ступить на красный ковер, как какая-то дверь позади меня закрылась. Это был старик. Впереди проход в библиотеку. Я побежал на выход.