Текст книги "Как выжить среди принцесс"

59. Медийная персона

Если женщине есть что рассказать, она пойдет даже в ад.

Злата впервые за неделю отправилась в детский сад, и отправилась без протестов, но с предвкушением. Расскажу Наталье Николавне, как мне зубик убрали, расскажу Ульяночке, расскажу Мадине, расскажу всем. Это же событие! И какая щека была огромная, и как в больницу ездили. Ночью! И ждали долго. И укольчик, и весело, и больно. И как я плакала.

И по пути домой сидела, прижавшись к маме, и смотрела мультик «Балерина» на Василисином телефоне. И снова плакала.

И потом всю ночь снилось, как кубик крутится (это кадр из мультика).

И вот.

В общем, ушла в сад на подъеме.

Вечером забираю ее на гимнастику. Девица бодрая и радостная.

– Ну как в садике? – спрашиваю. – Рассказала о зубике?

– Да!

– И как?

Злата показывает большой палец:

– Во! Всем понравилось! Даже Катя захотела со мной играть!

Заходим на гимнастику. Там в прихожей снимает ботинки девочка постарше моей девицы. Еще не успела закрыться дверь, Злата девочке:

– А мне зубик убрали!

Ошарашенная девочка:

– Круто, – смотрит на Злату, с сомнением: – А ты кто?

– Я Злата. Я на гимнастику хожу.

– Я тебя раньше не видела. Больно было?..

К финалу вечера все на гимнастике и вокруг гимнастики были в курсе насчет зубика. Думаю, человек пятьдесят за день было охвачено – считая вместе с садиком, магазином у армян, куда мы зашли за соком, гимнастикой и супермаркетом, где мы стояли на кассе.

Домой Злата ехала с чувством выполненного долга. В машине уже засыпала. Устала очень.

В общем, дайте женщине медиаповод, и она перевернет мир.

60. Профориентация-4

Кошка Фифа заболела, ей нужно давать лекарство. Размолотые таблетки она ест только с мокрым кормом. Мы со Златой заехали в зоомагазин. Злата выходит и гордо несет два пакетика «для взрослых кошек с чувствительным пищеварением».

– Когда я вырасту, – говорит Злата, – я стану балериной.

– Балериной? Здорово! – говорю я.

Не то чтобы это было для меня шоком. У нас с двух лет «платье-туфельки-помада» и полтора часа ее не трогать. Девица танцует под мультик «Барби. Розовая туфелька» и музыку Чайковского. Уже подумываем записать ее на хореографию.

– Но сначала я буду врачом, работать в стоматологии. Лечить деткам зубки. А если лечить нельзя, буду их вырывать! Больно!

Смеется. Смех немного зловещий.

– Э-э… хорошо, – говорю я, пока ребенок окончательно не превратился в микро-Доктора Зло. – То есть сначала ты будешь стоматологом, потом балериной?

– Да! Буду танцевать!

– В Большом театре?

– Нет!

– В Малом? – вспоминаю я советскую киноклассику. «Я артистка Больших и Малых академических театров…»

– Нет! Просто танцевать, папа.

– Хорошо, – я вздыхаю. Мне, если честно, жаль расставаться с Большим театром. Я слишком хорошо это представил.

– А потом я стану продавцом в зоомагазине.

– Хм-м.

Вот это поворот. Папино живое воображение сразу подсовывает соответствующую картинку.

– Да! В своем зоомагазине! Это будет мой зоомагазин, – продолжает Злата мечтательно. – Вы будете с мамой приходить, покупать еду для Фифы.

По человеческим меркам Фифе тогда исполнится лет сто пятьдесят. Я представляю седую Фифу – почему-то в зеленом тюрбане, с длинным мундштуком в лапе. Кошка выпускает аккуратные облачка дыма и смотрит на меня насмешливо и равнодушно. «А чего ты хотел? – словно спрашивает меня Фифа. Глаза ее мерцают. – Они сами выбирают свои пути».

– Там у меня еще будут косточки для собак. Цветные, рядом с кассой. Всем понравятся!

– Э-э…

Дети, дети. Все у вас впереди. Все тысячи дорог.

61. Секретный папа

Лиза своих не сдает.

Ехали со Златой в машине к театру, чтобы забрать Василису с занятий. По пути решил выяснить у дочери, как зовут родителей ее воображаемого друга Лизы. Чтобы добавить подробностей к следующим историям. Судя по обрывкам информации, что до меня доходят, у воображаемого друга Лизы там целый мир – похожий на наш, но другой. Совершенно фантастический. А папе Лизы я уже даже как-то звонил.

– Злата, как зовут маму Лизы?

Пауза. Через некоторое время, нехотя:

– Лариса.

– Маму Лизы зовут как нашу маму?

– Да!

– А как зовут папу Лизы?

Снова пауза.

– Злата? Как зовут папу Лизы? Или ты не знаешь?

Девица, глядя на меня в зеркало, очень серьезно:

– Лиза сказала, что папа сказал ей не говорить никому, как его зовут.

– Да? Почему?

– Потому что он – секретный агент!

Однако.

Вот вы смеетесь, а я всегда это подозревал.

62. Огурцы и песни

Злата играет маленькими игрушками из киндера и громко, с посылом, как говорят актеры, распевает песню собственного сочинения:

– Вира, вира! О, о! Вира-вира, о, о!

Причем с легкостью перекрывает телевизор. Я эту песню слышу не в первый раз и уже окрестил ее песней монтажников-высотников. «Майна, майна, о, о!» – только не хватает. Но проблема в том, что мы всей семьей смотрим на кухне фильм «Экипаж», а под Златин саундтрек это решительно невозможно. Василиса не выдерживает:

– Злата! Хватит! Не слышно!

– Злата, действительно, – говорит жена. – Иди в гостиной поиграй.

– Вира, вира…

– Злата!

– Ну, хорошо, – она нам делает одолжение, мелочь пузатая.

Злата собирает игрушки и уходит в гостиную… и тут же раздается:

– Вира, вира, о, о!

Возможно, акустика и наука, но какая-то очень странная. Потому что Злату слышно лучше, чем телевизор, находящийся в двух метрах от нас. С экрана на меня беспомощно смотрит артист Данила Козловский, четыре года изучавший сценическую речь у лучших мастеров. Прости, Данила.

Василиса рычит и в отчаянье закрывает лицо руками.

Я вздыхаю. Встаю и достаю из заначки два свежих огурца. Два – потому что у Василисы тут же загораются глаза. А мне? Она тянет руки, забыв про фильм. Данила, проигравший в сценической речи четырехлетней девочке, а в экранном обаянии – огурцу, мрачно пьет водку и ерошит себе волосы. Огурцы помыты, почищены. Василиса уже хрустит.

– Отнеси второй сестре, – говорю я.

Василиса берет огурец и убегает.

– Вира, вира… – песня обрывается на полуслове.

Тишина.

Василиса возвращается, радостная. Мы смотрим фильм. Грустного Козловского вынимают из самолета и отправляют на вулкан. Там что-то взрывается, течет лава, огонь. Напряжение нарастает.

Через минут пять:

– Вира-вира, о, о! Вира-вира, о, о!

Мы переглядываемся.

– Кажется, она доела огурец, – говорю я.

Данила уходит стреляться.

63. Мама из Рима

Я пытался показать Василисе «Гостью из будущего» и «Приключения Электроника». Она отпадает где-то на середине первой серии. Джеки Чан в «Доспехах бога» почти не удостоился ее внимания (ну, тут пару раз посмеялась). «Петров и Васечкин» постольку-поскольку. В общем, мои попытки поделиться своим детством пока не особо удачны.

Зато она зашла на кухню, когда я включил старый итальянский «Мама Рома» Пазолини с Анной Маньяни. Черно-белый, совсем не детский (вспомните сюжет). И – залипла. Досмотрела до финала. Я прямо оторвать ее не мог.

Удивительно.

Фильм тоже удивительный. Евангелистские мотивы там явные, это не секрет. Фактически история Иисуса, рассказанная с точки зрения его матери (плюс она же и Мария Магдалина). Хотя, понятно, все действие происходит в 50-е годы в Италии. Живая камера, непричесанная фактура, негламурные лица и воздух в кадре. Настоящая жизнь и настоящая трагедия. И притчевость за всем этим. Итальянский неореализм в расцвете. Хорошо, но…

Но все бы это ничего не стоило без нее.

Анна Маньяни – невероятная. Такие актрисы раз в столетие рождаются.

Когда она в финале смотрит в окно, у меня чуть сердце не остановилось. И мурашки по затылку побежали.

У нее в фильме не темперамент, а огненный столб в небо просто.

Потрясающая.

64. Профориентация-5
(…воображаемых друзей)

Злата очень эмоционально обращается к своему телефону:

– Дурацкая камера, работай! Ну же!

Подозреваю, что повторяет за старшей сестрой. У Златы в руках – игрушечный айфончик с вывалившимся экраном. Я его пару раз уже заклеивал, но тут не уследил. От телефончика остался только потертый розовый корпус, зато любимый. Злата прижимает айфон к уху и ходит по квартире. Между бровей у девицы – крошечная суровая складочка.

– Да, Лиза, – говорит Злата. – Да, я слушаю.

С воображаемым другом у Златы всегда есть о чем поговорить. Но сегодня разговор явно тяжелый. Возможно, затеяли совместный бизнес.

Тут я вспоминаю, что хотел у девицы кое-что узнать. Папа писатель, он любопытный.

– Злата, можно задать вопрос?

– Нет! – отрезает девица и продолжает курсировать по комнате.

Я не отстаю. Иду за ней по пятам. Папа как Маугли, он кого угодно достанет.

– Злата, Злата… А можешь спросить у Лизы?

– Нет!

Я уже скороговоркой, пока мне не успели отказать:

– Злата, спроси, пожалуйста, у Лизы, кем она хочет стать, когда вырастет? А?

Пауза. Ребенок поднимает на меня взгляд. Деловито и недовольно, что я отвлекаю ее от важных дел:

– Конечно, учителем балета!

65. Вечная классика

Баю-баюшки-баю – вечная классика.

Я когда-то маленькую Василису укладывал на дневной сон, начал петь ей «Баю-баюшки», но по пути съехал на блюзовый вариант. И как-то хорошо выходит, увлекся. Пою и пою. Голосом что-то там выделываю: «мокрый» драйв, dirty tones, расщепление, субтон, скэт, фальцет и ворчание кошки.

Допел. Голос жены из другой комнаты:

– Спит?

Смотрю на ребенка.

– Нет… Слушает.

– Да я сама заслушалась.

66. Кризис веры

Вспомнил, как Василиса раньше отправляла письма Деду Морозу. Писала тайно и скрытно, никому из нас письмо не показывала, отправляла в заклеенном наглухо конверте. В ящик опускала сама, не доверяла родителям. Как-то с бабушкой они догуляли до почты, а это целый квартал, чтобы отправить письмо. На осторожные вопросы «Василиса, э-э… а что ты попросила у Деда Мороза на Новый год?» отвечала: «Я же написала в письме». И родителям оставалось только вести шпионскую деятельность, менять на ходу парики и приклеенные усы, пока письмо летело себе в Великий Устюг. Или на Северный полюс, где там у Деда Мороза дача?

Сейчас я понимаю, что тогда уже ростки недоверия поселились в ее душе. И она просто проверяла. Если Дед Мороз прочитает письмо и подарит именно то, что она написала, значит, он существует.

До поры до времени Деду удавалось выкручиваться.

И вот наступил момент, когда Дед не смог…

За несколько дней до праздника жена позвала меня в гостиную. Мы уже поставили и нарядили елочку – маленькую и искусственную, но симпатичную. Эта елочка стоит на бывшем подоконнике, а ныне – перегородке между моим кабинетом и остальной гостиной. Под елкой обнаружились пакет, тарелка и записка – на листке, вырванном из тетради в клеточку. Смотри, говорит жена.

В записке Василисиным небрежным почерком (цитирую по памяти):

Дорогой Дед Мороз, принеси мне, пожалуйста, в подарок две лошадки Шляйх, наездницу в голубом и седло с уздечкой. А Злате – Барби-стоматолога. Спасибо! Ты лучший.

Подпись: Василиса О.

Лошади – это тогда было ее увлечение. Коллекционные фигурки, породы, конюшни. Это понятно. Подарок для Златы – тоже.

Я поднял брови. Что-то насторожило мой дедуктивный инстинкт. В целом все правильно, но детали не сходились. Итак. Листок из тетради, оборван неровно. Написано небрежно, словно второпях, карандашом. Рисунка нет. А старые письма Василиса писала от руки, высунув язык, и рисовала целые картины фломастерами. И листок оставлен там, где мы легко можем найти и прочитать. Что это значит? Забыла спрятать? Не нашла конверта? Я провел пальцем по неровному обрезу листка…

И тут меня озарило. Детали начали сходиться в единую картину.

– Думаешь, это она для нас написала? – говорю я.

– Похоже.

Смотри еще, говорит жена. Видишь?

Вижу. Еще два клочка бумаги. Две записки.

ЭТО ДЛЯ ТЕБЯ, ДЕД МОРОЗ.

И целый мешок шоколада от киндер-сюрпризов. Папа Мороз рассеянно потрогал шоколад пальцем. Холодный.

А ЭТО ДЛЯ ТВОИХ ЛОШАДОК.

Тарелка нарезанных яблок и морковок.

Лошадка-папа задумчиво поел.

Настоящий детектив может распознать на вкус триста разных сортов моркови – и эта отдавала цинизмом. А вот чуда в ней почти не осталось. Сорт подростковый, ранний. С легкой горчинкой.

– Кажется, Василиса больше не верит в Деда Мороза, – говорит жена.

Элементарно, дорогой Ватсон. Дети растут… как это ни неожиданно.

И где-то умирает один Санта-Клаус.

Написал вот это, и мне немного грустно. А может, грустно много.

Хорошо, Злата еще маленькая.

67. Диалоги о гречке

– Злата, гречку еще будешь?

– Да! – девица протягивает тарелку. – Она такая вкусная… Чо такую вкуснятину приготовил, а?

– Ну, извините.

Интересно, откуда у Златы взялось это уральское «чо»? Видимо, у меня иногда в речи проскакивает. Надо следить за собой.

Помню, мой отец давно уехал на Север, речь изменилась, стала похожа на московскую (в Нижневартовске говорят почти по-московски, что удивительно), а когда начинал с бабушкой по телефону беседовать – через два слова обратно на уральский говор перескакивал. Потуда, посюда, углан, барагозить… Интонации эти родные и неповторимые. Хоть святых выноси. За километр слышно – Урал идет. Родина!

68. Сон в летнюю ночь

Иногда я думаю, что жену в нашу семью подкинули. В наказание. Иначе трудно объяснить, откуда среди «сов» взялся ярко выраженный «жаворонок». Может, Лариса в прошлой жизни мешала людям спать? Иисусу в Гефсиманском саду, например. Или еще кому. Высшие силы, как известно, не мстят, они воспитывают.

Явление.

Дизайнер Злата появляется в полосатом платье и в кружевных колготках. Эти колготки перешли к Злате в подарок от двоюродной сестры Ники и считаются у нее балетными (балет – Златина священная корова). Поверх колготок надеты розовые носки с Нюшей из «Смешариков». Я моргаю. Мне смешно, у жены легкая эстетическая контузия.

Злата, несомненно, очень довольна своим внешним видом. Вертится перед зеркалом в коридоре, танцует, затем прибегает в комнату, радостная:

– Мама, можно завтра в театр я надену колготки с носочками?

– Завтра посмотрим, – говорит жена уклончиво. Спорить со Златой трудно, а сказать «нет» почти невозможно.

Вечер. Пора укладываться спать. Дети еще полны сил, а жена, как жаворонок, уже в бреющем полете. Она убредает в спальню, я гоняю детей чистить зубы и спать. Думаю, часа через полтора мне это удастся. Потом час-два подождать, и они уже спят. Делов-то.

Злата умело пользуется слабостью матери. Прибегает в спальню:

– Мама, мама! – Лариса еле открывает глаза. – Давай завтра не будем смотреть, а сразу наденем колготки для балета? Хорошо?

– Хорошо, – бормочет жена и засыпает, не успев засмеяться.

69. Сестры свободы

Утро. Жена варит кофе. Открывает шкаф, чтобы достать кружку… В ту же секунду появляется Василиса в пижаме и с Чрезвычайно Таинственным Видом вешает перед ее носом исписанный листок. И удаляется. С тем же самым Чрезвычайно Таинственным Видом.

Жена читает и начинает смеяться.

Это манифест.

Только жена решила закрутить гайки (Василиса, каждый день моешь посуду, вытираешь пыль, наводишь порядок у себя в комнате), как у нас в доме появилась оппозиция и Résistance. Еще немного, и партизаны уйдут с пластиковыми мечами в сельскую местность и будут корчить непримиримые рожицы из-за каждого фикуса.

Кстати, не зря Василисе так понравилась книга Дубровина «В ожидании козы». Она свой манифест почти слово в слово оттуда списала (с поправкой на братьев-сестер):

К свободным гражданам!

Вчера произошел государственный переворот. Власть захватили Диктаторы. Во время езды в машине они публично изложили свою программу закабаления свободолюбивого народа. Они ввели строгую дисциплину и террор. Не выйдет! Народ не запугаешь! Создана партия «Сестры свободы», которая поведет с Диктаторами непримиримую борьбу.

Долой диктатуру!

Мы не работаем в таких условиях!

Мы дети!

Все-таки книги нас многому учат. Особенно хорошие.

Осталось выяснить, каким образом я-то под раздачу попал?

70. Я – радость

Злата (наши четыре года) смотрит видеоклип, который я когда-то смонтировал Василисе на десятилетие. Там фотографии Василисы – начиная с одного месяца до десяти лет под музыку. Слайд-шоу. Голос французской певицы Zaz жизнерадостно поет за кадром: «Je veux d’l’amour, d’la joie, de la bonne humeur!» Злата внимательно смотрит. Потом показывает на одну фотографию:

– Василиса здесь грустная. Почему?

– Э-э… – Старшая девица действительно взгрустнула, но фото очень выразительное. Василиса там печальная, но красивая.

– Это потому что я еще не родилась, да? – продолжает Злата.

Я смеюсь.

– Видимо, да.

Фотография сменяется. Злата уверенно:

– А здесь Василиса веселая. Здесь я уже родилась!

Все-таки, что ни говорите, приятно быть центром Вселенной.

71. Василиса и мечта

Речь старшей девицы на конкурс ораторского искусства.

Когда Василиса взялась за эту работу, я как папа-писатель дал дочери несколько советов:

1. Рассказывай о том, что тебе интересно.

2. Простыми словами.

3. Используй активные глаголы (не «она была арестована», а «ее арестовали»).

4. Закольцовывай рассказ, как хорошее музыкальное произведение.

Писала девица сама. Не знаю, благодаря моим наставлениям или вопреки, но речь готова. И кажется, теперь я немного больше знаю о дочери.

СИНЯЯ ПТИЦА

Здравствуйте!

Меня зовут Василиса Овчинникова. Мне 12 лет. Когда я была маленькой, то хотела стать дрессировщицей, потом решила, что обязательно буду ветеринаром. Сейчас я мечтаю стать журналистом. Но иногда я сомневаюсь, получится ли у меня осуществить свою мечту.

И тогда я вспоминаю эту историю. Я услышала ее в музее Наталии Сац.

Наталия Ильинична Сац родилась в музыкальной семье. Ее папа был композитором, а мама – известной оперной певицей. Когда Наталия была еще маленькой девочкой, она сидела в зале на премьере спектакля «Синяя птица». А когда Тильтиль и Митиль нечаянно выпустили Синюю птицу, Наталия расплакалась и сказала, что вырастет и обязательно поймает Синюю птицу.

Ей было всего 15 лет, а она уже руководила детской студией при Театре Моссовета. Позже она основала первый детский театр. Все шло хорошо, но однажды арестовали ее мужа, а затем и саму Наталию. В одну ночь ее красивые каштановые волосы полностью поседели. Пять лет она провела в лагере, но и там не опускала руки. Наталия Сац делала театральные постановки с заключенными.

Когда ее наконец освободили, то разрешили жить только в Казахстане. Но и там Наталия занималась делом. Она открыла первый детский театр в Казахстане. Всего за свою жизнь Наталия Сац открыла 6 детских театров.

Любимым ее детищем стал единственный в мире музыкальный театр для детей. Когда театр был построен, Наталия Ильинична заказала скульптуру Синей птицы, но ни один кран не мог поднять ее на крышу театра. Через всю страну ехал самый высокий кран Советского Союза, чтобы установить скульптуру. Когда Синяя птица оказалась на месте, Наталия встала рядом с ней и прокричала: «Папа, я поймала Синюю птицу!» Ее мечта сбылась.

Узнав о судьбе этой замечательной женщины, я поняла, что трудолюбие и вера в себя всегда помогут тебе в поисках твоей Синей птицы.

Василиса О.

72. Награда и легкий пафос

Злата соревнуется с папой в беге:

– Кто последний, тот убирается в моей комнате! Один!!

* * *

Едем на машине в другой город, в гости. Злате скучно, поэтому родители выдали ей альбом и карандаши. Работа в разгаре, и тут начинается плохая дорога. Машину трясет.

Злата искренне возмущена.

– Папа, ты слишком быстро едешь, ребенок не может рисовать глазки. – Злата переходит на патетику: – Ну дайте же ребенку порисовать!

73. Неприличная история

Читаем перед сном. Злата всегда выбирает книгу сама, и хоть ты тресни. Не сдвинуть. Я иногда в отчаянье впадаю, видя, сколько прекрасных детских книг у нас остаются нетронутыми – в то время как мы в сотый раз читаем «Как нарисовать смешарика» (я не шучу) и «Лепим из пластилина» (а там вообще нет текста!). В этот раз Злата выбрала книгу «День рождения Жирафика». Не самый плохой вариант. Черно-белая книга, где нужно раскрашивать рисунки и выполнять небольшие задания.

Читать там всего пару строчек, но задания отнимают время. И вот мы почти закончили книгу… На целый разворот изображено бурное застолье друзей Жирафика – Крокодила, Цыпленка, Свинки и Медведя (да ладно, ваши друзья не лучше). Стол ломится. Конфетти столбом. Звери ликуют. Деталей – море.

Задание – найти на этой странице определенный предмет. Когда Злата не справляется, я помогаю. Мы со Златой уже нашли кружку, вилку, чайный пакетик, бублик и грушу. Осталось найти ситечко для чая. Потом еще пару страниц – и спать.

– Злата, где ситечко?

– Папа, я называю это не ситечко, а сисечка!

Я поперхнулся. Злата хихикает, но совсем по другой причине, подозреваю. Она любит изобретать слова.

– Смешно, правда? Сисечка! Папа, ищи сисечку!

Жирафик, Крокодил, Свинка, Цыпленок и Медведь навострили нарисованные уши и ждут, что я отвечу. Морды у зверей ехидные. Они-то явно в контексте.

– Папа?

– Э-э… Злата, честно скажу. Я не готов искать на этом рисунке сисечку! Давай лучше поищем ситечко, а?

Пауза. Девица хохочет.

– Папа, ты такой смешной!

* * *

Пожалуй, я не буду включать эту историю в книгу «Как выжить среди принцесс»… Стоп. Уже включил.