Текст книги "Невеста на продажу"

Ее спокойный голос прорезал негромкую болтовню за столом. Она изящно отрезала ломтик говядины, залитый бернским соусом, и откусила в наступившей тишине маленький кусочек.

– Чужаки, вроде Майка Меньона и меня, миссис Лафтон, могут быть несчастными, невежественными демократами, но не исключено, что именно мы на будущий год посадим своего человека в особняк губернатора.

– Алва Адамс – типичный радикал, выскочка и политический крючкотвор, – агрессивно заметил Стоддард Лафтон.

Рис улыбнулся.

– Учтите, я не большой специалист по американской истории, но разве не так же характеризовали Эндрю Джексона и его противники?

– Вот именно! – подхватила со смехом Лаура, разряжая слишком накалившуюся обстановку. – Вы попали в точку, мистер Дэвис. Целый ряд наших блистательных президентов были демократами. Однако, думаю, нам не следует больше спорить о политике.

Чарльз, возмущенный вниманием Риса к Виктории, не собирался прекращать дискуссию, так как последнее слово осталось бы за валлийцем.

– Ваш друг, – он с презрением сделал акцент на этом слове, – мистер Меньон, смакует сомнительные подробности омерзительного судебного процесса над Пекером. Не потому ли, что этот святоша, ведущий дело, – я имею в виду судью Герри, – является демократом?

Лаура собралась было осудить Чарльза, но Рис взял салфетку, отер губы и сделал ей знак, что сам ответит на выпад. Глаза его озорно заблестели, когда он начал говорить:

– Не знаю, можно ли печатать подробности о суде над республиканским людоедом, который ведет судья-демократ, но, несомненно, об этом неуместно говорить за обеденным столом в присутствии дам, – он повернулся к Виктории и простодушно улыбнулся ей, потом опять посмотрел на ее жениха. – Что же касается того, является ли Майк моим другом, то могу подтвердить: да, является, и я горжусь этим. Не скажу, чтобы его газета была всегда беспристрастна, но читатели точно знают, какую он занимает позицию по различным вопросам.

– Хорошо сказано, мистер Дэвис, очень хорошо! – воскликнул Джон Сваггерт, так удивив Тори, что она чуть не выронила вилку.

Рис был очень доволен собой, доедая последний кусочек мяса. За столом опять загомонили, он наклонился к Тори и шепнул:

– Шесть блюд уже подали, осталось два. Как у меня пока что получается?

Неприязненно заметив, что Лисси Джонсон и Эрлин Хоукинс восхищенно взирают на красивого валлийца, Тори любезно ему улыбнулась.

– Ваша находчивость – вполне на уровне. Вас даже подготовили к тому, как держать себя за столом. Жаль только, что знание того, какую надо взять вилку, не помогает умению пользоваться ей, – она довольно посмотрела на обшлаги его накрахмаленной белой рубашки, которые явно побывали в соусе по-бернски. В душе Виктория ликовала, увидев, что наглец слегка покраснел.

Мысленно выругавшись, он незаметно вытер салфеткой тяжелые золотые запонки и выжал жидкость из промокших обшлагов рубашки.

– Одно очко в пользу дамы, – заметил он с прежним апломбом. – Посмотрим, удастся ли мне разделаться с десертом и коньяком, не испачкав их еще больше. Если да, то могу ли я рассчитывать получить награду от моей очаровательной соседки по столу?

– Еще чего захотели! – выпалила она сквозь сжатые зубы.

Когда подали пирог из ежевики с поджаристой корочкой и мороженым наверху, Тори толком ничего не ела, моля Бога, чтобы поскорее закончился обед.

Наконец Лаура поднялась, подавая знак дамам оставить джентльменов, чтобы те могли выпить коньяку и выкурить по сигаре. Тори чуть не опрокинула бокал, торопясь выскочить из-за стола. Еще ни один мужчина не ставил ее в такое отчаянно неудобное положение. Не делал ее такой несчастной. Вернее нет, не приводил ее в такую ярость! Когда Рис отодвигал стул Виктории, она ощутила на шее его теплое дыхание, щекотавшее ее волосы, выбившиеся из прически. Ей захотелось убежать из зала.

Рис наблюдал, как она удаляется, бросив ему ледяное «спасибо» за его любезность.

«Эта хладнокровная девица может стать первоклассным игроком в покер», – подумал он.

Для Тори вечер стал уже полным кошмаром. В гостиной она не смогла увернуться от Лизетт, Эрлин и нескольких других женщин, вкусы которых желали много лучшего. Все они наперебой расхваливали Риса Дэвиса. Какой красавец! Какой очаровательный! На Тори косились и пытались осторожно выяснить, почему именно ее посадили с самым завидным холостяком Старлайта.

К тому времени, когда Чарльз и другие мужчины присоединились к дамам, у Тори разболелась голова. Страшась даже увидеть Риса, она бросилась за утешением к Чарльзу.

– Пожалуйста, у меня так болит голова… Не могли бы мы ненадолго выйти на улицу? Мне надо подышать свежим воздухом.

– Как пожелаете, дорогая, – натянуто улыбнулся Чарльз. Он все еще остро переживал, что так подкачал за столом.

Они вышли на широкую веранду с замысловатыми резными перилами и столбами. Сначала Тори пришлись по душе тишина и прохлада, свежий воздух. Но слова Чарльза нарушили благодушие.

– Вы и этот дрянной картежник представляли собой прямо-таки очаровательную парочку за обедом. Мне просто не верится, что моя невестка так преуспела в сводничестве.

Тори не верила своим ушам.

– Неужели вы думаете, что я флиртовала с этим… с этим неотесанным, невоспитанным бандитом?

– Ну, он-то во всяком случае с вами флиртовал, – с возмущением ответил Чарльз.

Возможно, если бы Тори не разнервничалась из-за Дэвиса, она могла бы усмотреть что-то смешное в дурацкой ревности Чарльза или счесть для себя лестными его слова. Но Тори слишком издергалась и могла только рассердиться. Она напряглась и выдернула свою руку.

– От нашего разговора моя головная боль усиливается! Это вы спровоцировали Лауру и валлийца своими колкостями! Пожалуйста, не вымещайте на мне свою злобу из-за того, что сами не правильно поступили!

Чарльз задохнулся от возмущения. Никогда еще его благовоспитанная, сдержанная невеста не говорила таким образом. Не успев как следует обдумать свое глупое поведение, он брякнул:

– Поскольку я кажусь вам шутом гороховым, то, может быть, этот содержатель салуна послужит вам кавалером сегодня вечером? Пусть он и провожает вас до дома!

Слегка поклонившись, Чарльз спустился с лестницы и пошел через двор. Его дом находился отсюда всего в шести кварталах. Будучи уверенным, что Стоддард и Хедда позаботятся о своей дочери, он направился домой.

Сначала Тори хотела его окликнуть, но несправедливые обвинения жениха действительно рассердили ее. Пусть себе покипятится денек или два! Потом он все равно придет и извинится за свое поведение.

– Я думаю, он перенапрягся в связи с политической кампанией, – произнес Рис, появившийся из задней двери дома.

Тори вздрогнула от неожиданности, выражение ее лица стало суровым.

– Подслушиваете, мистер Дэвис? Очень похоже на вас, как и то, что вы появляетесь из дверей для прислуги, – произнесла она, жестом показывая на дверь, возле которой он стоял. Это был вход в кухню.

– Вы считаете, что мое место там, правда? Она пожала плечами и отошла, когда он приблизился к ней.

– Теперь у вас есть деньги, но по сути вы всегда останетесь бандитом и картежником. Вы можете провести Лауру, но не меня.

Лунный свет серебрил ее светлые волосы, и они казались волшебными.

– Вы были правы относительно того, что мне следует находиться на кухне. Кухарка замыла мои манжеты, очистила от этого проклятого соуса, видите? – он схватил ее руку, которую она не успела отдернуть, и прижал ее холодные, хрупкие пальчики к влажному кончику рукава, но не стал притягивать Тори к себе.

Через льняную ткань Тори почувствовала его мускулистую кисть. Рука была теплая и большая, хорошо ухоженная рука джентльмена – или хищного картежника! Они стояли, не двигаясь, в лунном свете, глядя друг другу в глаза.

Она опасалась напряжения, которое нарастало и обжигало наподобие летней молнии. Он боялся заговорить и разрушить наваждение. Его слова всегда ее провоцировали, но все-таки он чувствовал, какое сильное воздействие на нее производит его прикосновение.

– Когда-нибудь, Виктори, когда-нибудь вы узнаете истину, – эти слова были произнесены так тихо, что она едва их расслышала. Рис отпустил ее руки и вошел в дом через кухонную дверь.

– Виктори, – прошептала она про себя. «Значит, название „Леди Виктори“ было дано в мою честь», – раздумывала она, рассеянно поглаживая свои ладони, все еще ощущая прилив тепла. С видом сомнамбулы она вернулась по веранде к парадной двери и вошла в ярко освещенное газовыми фонарями помещение.

Тори не заметила Стоддарда Лафтона, который стоял в тени, и, судя по всему, что-то просчитывал.

Глава 10

– Это уж слишком, барышня! Сначала твой братец снимается с места и, не попрощавшись, уезжает Бог знает куда. Потом ты ссоришься с Чарльзом накануне объявления вашей помолвки. Я не потерплю этого, ты понимаешь меня? Я просто не потерплю! – Хедда с яростью расхаживала по турецкому ковру в своей гостиной, куда она позвала упрямую дочку. Шел поздний час, они только что возвратились с приема у Лауры. Все, кроме Чарльза.

Тори пригладила волосы и вздохнула.

– Мама, не могли бы мы поговорить об этом завтра? Чарльз приревновал к этому ужасному Рису Дэвису – как будто от меня зависело, с кем я буду сидеть за обедом. Через день-два он отойдет. Он всегда отходит, – даже ей самой казалось, что ее голос звучит удивительно плоско и бесстрастно. Как будто мне безразлично, увижу ли я снова Чарльза Эта мысль вызвала у нее даже больше беспокойства, чем холодная, суровая отповедь Хедды Наконец, видя, что дочь почти ее не слушает, Хедда вздохнула и примирительным тоном сказала:

– Возможно, ты права. Вы слишком измотались и переутомились. Какой тягостный вечер! Надо же, пришлось терпеть этого вульгарного чужака! Порой мне кажется, что Лаура не в себе. Зачем она посадила его за обедом рядом с тобой?

– Чарльз приревновал меня, – похоже, эти слова невольно сорвались с языка Тори.

Глаза Хедды сузились, она скрестила руки на груди и принялась, взволнованно постукивать пальцами.

– Какой абсурд! Приревновал к этому негодяю? Но ты же не похожа на пустышек вроде Лизетт и ее подружек, которые роняли свое достоинство, флиртуя с ним.

– Наверно, их привлекает его грубая красота, – предположила Тори, пытаясь разобраться в своих запутанных чувствах.

Ее мать просто застыла от ужаса.

– Ты шутишь?

– Я же не говорю, что я считаю его привлекательным, – : торопливо уточнила Тори. – Я просто высказала предположение о том, почему его пригласила Лаура и почему он произвел впечатление на стольких женщин, которые могли бы вести себя и поумнее. Уверена, что этому помогает и состояние, нажитое нечестным способом, – добавила она с напускным безразличием.

– Давай больше не будем говорить об этом неприятном человеке. Я хочу, чтоб завтра ты поехала вместе со мной на обед к миссис Дрейтон. Вечер оказался долгим и огорчительным. А теперь постарайся отдохнуть, – сказала Хедда, отпуская дочь.

Вернувшись в свою комнату. Тори села перед зеркалом и до тех пор причесывала волосы, пока не почувствовала, что на смену внутренней напряженности пришла усталость. И все же, когда она юркнула в постель и закрыла глаза, сон не шел. Ее словно обхватили теплые, большие руки, а глубокие голубые глаза заглянули прямо в душу. Тори взбила подушки и пробормотала слова, которые вовсе не подобало произносить дамам. Ночью ей снились беспокойные сны.

– Черт бы вас побрал, Альфред Пекер! Сукин сын, республиканец! В графстве Хинсдейл было всего семь демократов, и пятерых вы слопали! Приговариваю вас к смерти через повешение! К смерти, смерти, смерти! – Майк Меньон прекратил чтение, чтобы вытереть глаза. Продолжая биться в конвульсиях от хохота, он бросил экземпляр газеты «Плейн Спикер» на захламленный стол и сказал:

– Судья Герри был на процессе в отличной форме. Он, конечно, невежественный грубиян, но это наш невежественный старый грубиян.

Рис усмехнулся вслед за другом и, не удержавшись, заметил:

– И все-таки, похоже, они берут над нами верх. Один республиканский людоед в обмен на пять демократических старателей, – он пожал плечами. – К тому же, до меня дошли слухи, что адвокат Пекера собирается обжаловать смертный приговор.

Меньон к этому времени успокоился и произнес:

– Сегодня я отправлюсь в Лейк-сити, чтобы из первых уст услышать всю эту историю. Будет совсем плохо, если она станет предметом нового судебного разбирательства. Проклятье, я впервые продал столько экземпляров газеты с тех пор, как вы сцепились с Фи-лом-людоедом прошлой весной. Да, с той поры вы далеко ушли, молодой человек.

Улыбка заиграла на губах Риса, когда он вспомнил разговор на приеме у Лауры на прошлой неделе.

– Я по-прежнему сам выбираю друзей, Майк. Это одно из преимуществ, которые дают деньги.

– Или крепкие нервы, – отозвался Майк. – Я как-то не могу представить себе, чтобы вы перед кем-нибудь раболепствовали.

– Но есть такие люди, Майк, на кого я хочу произвести впечатление. Вот почему я заглянул к вам сегодня с утра – хотя и эта история о суде над Пекером тоже забавна.

– Забавна, да? И только? Да это блестящая история!

Рас вынул из кармана элегантные золотые часы и с напускным нетерпением посмотрел, сколько времени, Меньон моментально успокоился и спросил:

– Ладно, что вы хотели узнать?

– Я хочу построить себе дом. Довольно скромный. Скажем, три этажа из хорошего добротного камня с газовым освещением, центральным отоплением, с водопроводом, чтобы была горячая и холодная вода, – Рис сделал паузу, в глазах его сверкнули озорные огоньки. – Может быть, даже надо предусмотреть зал для танцев. И, разумеется, должен быть розарий.

На лице Майка отразилось недоверие.

– Я знал, что с этих приисков течет настоящая серебряная река, но вероятно, вы напали еще и на золотую жилу! Зачем вам такой особняк? Вы затмите даже Лафтонов.

– То-то и оно! Я уж не говорю об уродливой домине, которую Чарльз Эверетт построил на востоке города. Я облюбовал прекрасную площадку сразу же за чертой нашего города, в сосновой роще на юго-западном склоне. Но мне нужен подрядчик, который будет следить за ходом строительства. Кто строил дом для Лафтонов?

Меньон почесал в затылке.

– Дом Стоддарду Лафтону строил превосходный мастер, но с тех пор прошло больше пятнадцати лет. По последним сведениям, он переехал в Сан-Франциско. Это дородный немец по имени Клаус Крюгер.

– Если Крюгер построил для них такой большой дом, то для меня он может соорудить что-нибудь и получше, – произнес задумчиво Рис. – Я свяжусь с Блэки Драго. Он сумеет разыскать этого мастера, если тот еще не сыграл в ящик.

Меньон состроил гримасу.

– Даже если половина того, что я слышу о хозяине теневого мира Денвера, – правда, то Драго может разыскать кого угодно и среди живых, и среди мертвых, – он посмотрел на Риса своими проницательными глазами, – Вы не забываете старых связей, но планируете проникнуть в высшее общество. Как думаете, понравится ли вам их разреженный воздух, когда вы туда попадете, молодой человек?

– Все зависит от ряда обстоятельств, – ответил загадочно Рис.

Меньон вздохнул.

– Вы имеете в виду, что все зависит от Тори Лафтон?

– Другого выхода у нас нет. Неужели ты думаешь, я не пытался найти альтернативных решений? Знаю, насколько это невероятно…

– Ты знаешь! Вряд ли ты понимаешь, как чувствует себя дама, когда ее продают, словно потаскуху из притона, – Хедда уставилась на Стоддарда.

Видя, что жена смотрит на него с холодным бешенством, Стоддард вновь заметался по комнате. Ему было бы легче, если бы она вопила и ругалась. Все что угодно, но только не эта непоколебимая холодность! Хедда даже в кровать с ним легка с таким же видом, когда он двадцать два года назад женился на ней. Он собрал в кулак свою волю, готовясь к решительному объяснению. Положив руки на массивный письменный стол орехового дерева, Стоддард пристально посмотрел в эти горящие и вместе с тем леденящие глаза.

– Либо Тори выйдет замуж за Дэвиса из-за его денег, либо мы банкроты. У нас даже не останется денег на то, чтобы купить тебе железнодорожный билет, если ты решишь вернуться в Бостон после того, как закончится инспекция банковских счетов. Ты не сможешь избежать позора, который навлек на нас твой сын! Вини Сандерса, а не меня в несчастье, выпавшем на нашу долю.

Она торопливо взмахнула белой рукой, отметая логические рассуждения.

– Значит, теперь, когда Сандерс погубил твой драгоценный банк, он стал моим сыном?! А где был ты весь этот минувший год, когда считалось, что он изучает банковское дело, а вовсе не стремится его погубить? Чарльз наверняка даст тебе взаймы или придумает еще что-нибудь.

– Я уже разговаривал с Чарльзом. Дэвис и эта чертова вдова Джекоба практически разорили его. Он вынужден был продать почти всю свою недвижимость, чтобы оплатить расходы по предвыборной кампании. А теперь и результаты выборов проблематичны. Чарльз нам не помощник, Хедда. Нам нужен капитал, и мы должны получить его в течение недели, иначе банк закроют.

Хедда заломила руки. Потом разжала их и провела по своим худосочным бокам, обтянутым серой шелковой юбкой.

– Почему ты думаешь, что у Дэвиса имеется такое количество денег?

Стоддард хрипло и горько рассмеялся.

– Неужели ты ничего не читаешь, кроме садовых новостей и журналов мод? У Дэвиса самый крупный салун, самые богатые серебряные прииски и два наиболее процветающих скотоводческих ранчо в юго-западном Колорадо. К югу от города он возводит себе дворец – дворец для невесты.

– Вульгарный показ недавно нахапанных богатств, – холодно фыркнула она. – Никогда нельзя верить на слово такому подлецу… даже если он и подумывает о том, чтобы жениться на Виктории.

Она содрогнулась.

– Ну, насчет того, что он об этом подумывает, можешь не сомневаться, – мрачно произнес Стоддард. – Он за, ней бегает с благословения Лауры. Я даже застал их в тот вечер во время приема у Лауры. Они стояли вдвоем на веранде, и я бы не сказал, что она противилась его ухаживаниям, – добавил он, зная, что подобные новости приведут в ужас его хладнокровную жену.

– Ты говоришь неприличные вещи. Тори питает отвращение к этому человеку, – запротестовала Хедда, однако в уме тут же перебрала события последних месяцев. После той первой встречи с Дэвисом, когда он спас ее, вытащив из реки. Тори вела себя странно.

Конечно… нет, этого не могло быть!

Видя, что Хедда обдумывает его слова, Стоддард продолжал нажимать на нее.

– В отличие от своего братца, Виктория сделает так, как мы ее попросим. Когда мы объясним ей, перед какой альтернативой оказались, она согласится с нашим предложением.

Стоддард остановился у входной двери в заведение «Голая правда», не желая входить в прохладное, полутемное помещение. На улице солнце сверкало яркими лучами, что совершенно не соответствовало его настроению.

Стоддарду следовало настоять, чтобы встреча происходила на нейтральной территории, но этот чертов картежник перехитрил его, прислав в ответ записку:

«Приходите в „Голую правду“ завтра в девять часов утра, иначе я не буду разговаривать об этом деле». Рис Дэвис совсем обнаглел, проявляя такое высокомерие. Как говорил старина Джейк Эверетт, Рис корчил из себя важную персону по любому поводу.

Стоддарда сильно взволновал тон записки. Он просил о простой деловой встрече, не указывая, по какому конкретно вопросу. Неужели Дэвис знает, что у него с банком неприятности? Стоддард в который раз проклял спекуляцию землей, он занимался ею вместе с Чарльзом и она вышла им боком. А убытки, которые он понес субсидируя железную дорогу, а все остальные , финансовые сделки, которые провалились? Из-за всего этого он и оказался столь уязвимым к предательству Сандерса.

Стоддард глубоко вздохнул и вошел в широкие двери салуна. Несмотря на раннее утро, в баре царило оживление. Было время, когда он поостерегся бы заходить в такое заведение, опасаясь за свою репутацию. Но теперь многие его друзья и коллеги посещали это заведение. Оно стало почти респектабельным: во всяком случае, порядочные люди Старлайта смотрели на его существование сквозь пальцы.

Задыхаясь от отвращения, Лафтон принялся искать Дэвиса, который не показывался в зале. Ублюдок из Уэльса, он хочет заставить меня пресмыкаться, как какого-нибудь просителя!

Рис стоял на верхней ступеньке широкой лестницы из орехового дерева, в тени, наблюдая, как бесится Лафтон. До Риса дошли слухи о неприятности в банке. Он знал, что Лафтон отозвал в последнее время много векселей. Рис и сам неплохо заработал, когда перекупил несколько долговых расписок по займам за более высокий процент. И в других делах Лафтону также не повезло. Конечно, вряд ли он рассчитывал на то, что содержатель салуна из простонародья выручит его. Валлиец мрачно улыбнулся и возвратился на свою половину.

Когда несколькими минутами позже к нему вошел Стоддард, Рис сидел за большим дубовым письменным столом и поглощал обильный завтрак, состоявший из блинов и яичницы. Спокойно отерев губы белоснежной матерчатой салфеткой, он указал на кресло, стоявшее по другую сторону стола.

– Присаживайтесь, Стоддард, – Рис отодвинул в сторону тарелку и потянулся к великолепно отделанной шкатулке из тикового дерева.

Открыв ее, он предложил:

– Хотите сигару?

Стоддард соблазнился ароматом дорогого табака.

– Да, спасибо, – сухо ответил он.

Лафтон попыхивал сигарой и боролся с желанием заерзать на своем месте. Он привык к тому, чтобы сидеть по другую сторону стола. Наконец, прочистив ' – горло, он спросил:

– Вы уверены, что нас никто не слышит? Я хочу поговорить с вами строго конфиденциально. Глаза Риса почти незаметно потемнели.

– Лафтон, мы совершенно одни. Вы собирались поговорить 6 делах. Говорите.

Вчера, когда Стоддард впервые подумал о таком плане, он представился ему вполне благоразумным решением возникшей дилеммы. Но после вчерашней стычки с Хеддой рассказать об этом плане становилось все более неприятно и трудно. Он кашлянул и, отбросив гордость, заговорил:

– Мне нужен заем. Мои краткосрочные инвестиции были размещены… неудачно. Банк нуждается в значительном притоке средств, пока его дела не поправятся.

– Через неделю ваш банк закроют. Не понимаю, как могут спасти вас от банкротства капиталовложения, и краткосрочные, и долгосрочные, – от Риса не укрылось, что пожилой человек побледнел и прикусил сигару зубами.

«Значит, я у верной цели!» – подумал Рис и продолжал:

– Сомневаюсь, что у вас есть достаточное имущественное обеспечение, которое позволило бы мне дать нужный заем.

Теперь на лице Лафтона появилась хитрая улыбка.

– Ах, не скажите, Дэвис… Вы же хотели войти в респектабельное общество…

– Это уже произошло. Благодаря Лауре Эверетт, – прервал его Рис. Потом, не спеша разглядывая свои ногти, он спросил:

– Раз уж мы заговорили об Эвереттах, почему бы вам не попросить помощи у вашего будущего зятя?

– Видите ли, Чарльз сам столкнулся с финансовыми трудностями, – ответил натянуто Стоддард. – А теперь, когда вы с Лаурой разорили его, он не станет моим зятем!

Рис поднял брови.

– Вот как? Что ж. Тори очень повезло, – дерзко добавил он. Неужели старый козел действительно хочет предложить ему это? Рис сидел и внешне спокойно ждал, хотя сердце стучало в его груди, как отбойный молоток шахтера.

– Давайте отбросим в сторону любезности, Дэвис. Вы выходец из притона, чужак без роду, без племени. Вы хотите получить в жены даму, купить себе респектабельность, подняться по социальной лестнице, – в его мясистом лице промелькнул цинизм. – Я женился, породнившись с бостонскими Лоджами, потому что хотел того же. Мужчины женятся по расчету, то же самое делают и женщины. Бракосочетание – чисто прагматическая затея. Мое состояние было достаточным с точки зрения родителей Хедды, а у нее была родословная, которой я домогался.

– А Чарльз? Он обладал политическим потенциалом, но теперь, когда у него нет денег, чтобы поддержать свои политические притязания, он выпадает из игры, да? – спросил Рис, заранее зная ответ.

– Да, а для Виктории Чарльз больше не может считаться подходящей парой, но давайте забудем о нем. Вы тоже чего-то жаждете. И я имею в виду не только Викторию. Вы хотите, чтобы вас приняли в здешнее общество, о чем мечтает каждый иммигрант. Моя дочь – это ваш выигрышный билет в бизнесе и, кто знает, в чем еще? – Стоддард сделал широкий жест, держа в руке сигару. – Может быть, когда-нибудь вы даже вступите в политику.

– В данный момент меня абсолютно не интересует выборная должность, – холодно заметил Рис.

– Но ведь вы хотите войти в среду деловых людей Колорадо! Вы строите особняк на этом холме – особняк для добродетельной дамы, не похожей на таких, как Джинджер Вогель. Ни одна уважающая себя женщина не пойдет за вас?..

– Если только ее отец не будет отчаянно нуждаться в моих деньгах? – спокойно вставил Рис. – Давайте действительно отбросим «любезности», Лафтон. Мы презираем друг друга, и несмотря на это, вы сидите в моем кабинете, курите мои сигары и просите у меня денег. Потом вы читаете мне лекцию о браках. Какое это все имеет отношение ко мне, невежественному, ничтожному человеку без рода, без племени?

– Бросьте паясничать, я видел вас с моей дочерью и слышал от других, как вы увивались за ней после несчастного случая в реке. Вы домогаетесь ее! Вам хочется заполучить Викторию!

– И во сколько же вы оцениваете добродетели своей дочери? – холодно спросил Рис. Он почувствовал неприятное ощущение тошноты, волной охватившей его. Он все еще не мог поверить, что Лафтон готов пойти на такой шаг.

– Сто тысяч немедленно. Затем вы поручитесь за банк. Разумеется, все это нужно сделать до свадьбы.

Риса охватило странное ощущение торжества и одновременно отвращения.

– А почему вы решили, что я женюсь на ней? Вы же сказали только, что я хочу ее.

Он удовлетворенно заметил, что пожилой мужчина весь съежился, и лицо его стало пепельным, но потом Стоддард оправился.

Подавшись вперед, сидевший в кресле Рис вздохнул и сказал:

– Дьявольщина! Конечно, я женюсь на ней… если она согласится за меня выйти.

Лафтон окончательно пришел в себя и, торжествуя, цинично рассмеялся.

– Несомненно, она выйдет за вас. Виктория – благоразумная девушка. Она поступит так, как я ей скажу.

Рис глухо рассмеялся.

– Я выходец из притона, а вы – джентльмен. Вы продаете дочь в обмен на банк, – он помолчал. – Что ж, я согласен на такую сделку, Лафтон.

– Хорошо. Деловым партнерам вовсе не обязательно испытывать взаимную симпатию. Больше того, я убедился на опыте, что большинство родителей невесты относятся к зятьям, и наоборот, неприязненно. Я подготовлю и завтра пришлю вам документы. – Стоддард поднялся, собираясь уходить.

– Скажите, вы поручите подготовку этих бумаг своему адвокату Чарльзу Эверетту?

На мгновение Стоддард окаменел от вопроса Риса, потом ответил:

– Как и я, Чарльз – реалист, когда сталкивается с неприятными альтернативами.

Не сказав больше ни слова, Лафтон направился к двери.

В его ушах звучала брошенная ему вдогонку фраза:

– Эверетт, должно быть, находится в еще худшем положении, чем вы.

После того, как будущий тесть удалился. Рис некоторое время сидел в полной тишине. Верное ли он принял решение? Как отнесется к этому Тори? Он полагал, что понадобятся месяцы страстных ухаживаний, чтобы отбить ее у этого хлыща Эверетта. Сказать по правде. Рис не был убежден, что ему удастся завоевать ее, но он никогда особенно не задумывался о препятствиях, которые были труднопреодолимыми. И вот, яблочко падает ему в руки! Разве он мог отказаться от предложения Лафтона?

Рис не знал, что ему делать: смеяться, плакать или напиться.

Как будто отвечая на его вопрос, из спальни вышла Джинджер и поставила на стол бутылку и два стакана. Она была в желтом атласном кимоно, которое он купил ей в прошлом месяце в Денвере, когда ездил туда, чтобы кое-что заказать для строящегося дома. Небрежно откинув за спину распущенные волосы морковного цвета, Джинджер села в холостяцкой комнате, чувствуя себя в своей тарелке среди тяжелого, мрачноватого убранства. Это было помещение Риса, здесь все говорило о его присутствии, здесь витал его запах. Рис превратил прежний салун Хаузера в дворец. Нужно ли ему здесь что-нибудь еще? Нужна ли ему она сама?

Она налила два стакана и подала один ему, затем залпом выпила для храбрости свою порцию бурбона.

– Ты не поступишь так… правда?

Одного взгляда, брошенного на его лицо, оказалось достаточно, чтобы убедиться в тщетности этих надежд.

– Ты глупец, Рис Дэвис. Она не нашего поля ягода. Она возненавидит тебя за принуждение.

Он печально улыбнулся и залпом махнул свою стопку, потом откинулся на спинку кресла.

– Может быть, да, а может и нет. Это все равно, как выиграл салун, Джинджер. Плод упал ко мне в руки, я на это даже не рассчитывал. Одно привело к другому… Я всегда мечтал стать респектабельным человеком, завести семью.

– И ты думаешь, что эта ледяная принцесса сделает твои мечты явью? – усмехнулась Джинджер, скрывая боль за сарказмом. – Да она тебя заморозит!

Но Рис лишь улыбнулся. Он вспомнил, как дрожала Тори, когда он прижал ее к себе в реке, как она ответила на поцелуй, как держала его руку на приеме у Лауры, и почувствовал прилив восторга. Тори не знает, что такое страсть… пока не знает. Но он ее научит, свою леди.

– Она полюбит меня! – сказал себе Рис Дэвис.