Текст книги "Леди-цыганка"

Глава 2

Пережив ярость зимних штормов, катившихся через Атлантику, Джейсон Сэвидж, его лакей Пьер и старший грум Жак с благодарностью ступили на лондонский берег через шесть недель после описанных событий. Путешествие было холодным, неудобным, и Джейсон мрачно поклялся, что отныне не станет пересекать океан зимой. Ничто не стоило лишений и неудобств, которые ему пришлось вынести.

Он прибыл в резиденцию своего дяди на Беркли-сквер – герцог с нетерпением ждал его появления.

Герцог Роксбери (его полное имя звучало как Гаррет Эйнсли Сэвидж, лорд Саттерли, виконт Норвуд, герцог Роксбери) вдовел уже двадцать лет, имел взрослых сыновей, когда его племянник, лохматый школяр, прибыл в Англию, чтобы закончить школьный курс в Харроу. В свои шестьдесят пять лет герцог был высоким стройным человеком и выглядел столь же внушительно, как его титулы. В молодости он обладал такой же буйной черной гривой, как и племянник, и, хотя годы посеребрили волосы, его манеры и осанка до сих пор приводили дам в трепет. Воспринимая мир с усталым цинизмом, он редко поддавался эмоциям, которые двигали другими людьми, редко загорались его сонные серые глаза, скрытые густыми черными бровями. Тем не менее он привязался к племяннику и очень гордился им, что многим казалось просто загадочным.

Джейсон и сам не мог объяснить существовавшую между ними близость, хотя и понимал, что для герцога Англия и ее владычество стояли выше интересов простых смертных. Если бы возникла необходимость пожертвовать человеком, чтобы поддержать это владычество, Роксбери пошел бы на жертву, не слишком затрудняя свою совесть. Те же чувства испытывал Джейсон относительно Луизианской территории Соединенных Штатов, в силу чего, несмотря на давнюю их близость, они сохраняли естественную осмотрительность, встречаясь друг с другом.

Но ради первого вечера в Англии после пятилетней разлуки они забыли о политике и говорили главным образом о прошлом, о Гае, о планах Джейсона. И только когда настало время разойтись по спальням, герцог отметил нечто, стоящее за пределами семейного круга.

В серых его глазах искрилась легкая ирония. Остановившись у подножия лестницы, он сказал Джейсону:

– Я полагаю, вы знаете, что эти отбросы общества, ваши друзья Бэрримор и Харрис, осаждают меня в поисках новостей о вашем прибытии. Они начали спрашивать об этом еще в начале декабря, и с тех пор я не знал покоя даже за городом. Когда в последний раз с несвойственным мне терпением я говорил с Бэрримором, то объяснил, что жду вас не позже Нового года и не раньше пятнадцатого декабря. Я благодарен вам, что не стал лжецом и что вы так любезно прибыли именно в указанный момент. Будьте уверены, эта парочка окажется у дверей так рано, как только позволяют приличия. Желаю радостной встречи.

Джейсон усмехнулся.

– По крайней мере, на этот раз мы не выпустим обезьяну, как на прощальном обеде у директора школы.

– Пожалуйста, не напоминайте об этом, – вздрогнул герцог. – Как вы могли такое устроить? Нет, не рассказывайте. Пусть это воспоминание тихо умрет вместе с некоторыми другими, которые я предпочитаю забыть. Доброй ночи, Джейсон. Увидимся утром.

Бэрримор и Харрис действительно появились в десять часов, желая видеть друга. Джейсон с пользой провел утро, обсудив со старшим грумом дяди условия аренды конюшен, ухода за лошадьми, которых он хотел приобрести для Нового Орлеана. Он отправил со слугой записку Руфусу Кингу, американскому посланнику в Лондоне, с просьбой как можно скорее назначить встречу. Сейчас он был готов расслабиться и радоваться жизни. Двое компаньонов уже ждали его, готовые истово помогать ему в этом предприятии.

Фредерик Бэрримор, наследник баронства, казался почти таким же высоким, как Джейсон, но отличался от него гибкостью и изяществом, которые удачно дополняли волнистые светлые волосы и яркие голубые глаза. Подвижный, энергичный, он походил на счастливую, порхающую бабочку, чего нельзя было сказать о Томе Харрисе, тихом и милом тугодуме с грустными карими глазами и склонностью к полноте. Веснушчатый, с копной огненно-рыжих волос, он покорно и не без удовольствия следовал за ветреным Бэрримором. И сейчас он стоял за его спиной.

Бэрримор первым схватил протянутую Джейсоном руку и пылко воскликнул:

– Клянусь Богом, Джейсон, как славно видеть вас снова! Если не считать вашего короткого визита несколько лет назад, мы лет десять не виделись после веселых дней в Харроу!

Усмехаясь, Джейсон согласился, что время действительно летит незаметно.

Харрис, не столь красноречивый, как Бэрримор, откровенно сиял. Пожимая руку Джейсону, он просто сказал:

– Я рад.

Троица очень мило провела несколько часов в комнате Джейсона, возобновляя дружбу и весело вспоминая прошлое. А когда Джейсон сообщил, что приехал в Англию покупать» лошадей, Бэрримор и Харрис тут же вызвались сопровождать его в Таттерсолл, где проходили главные распродажи. И, конечно, если он приехал по делам, то…

Расслабясь и улыбаясь про себя, Джейсон слушал, как друзья расписывают каждую минуту его пребывания в Англии. И когда они слишком удалились от покупки лошадей, Джейсон мастерски перевел разговор от чар оперных танцовщиц Ковент-Гардена снова к Таттерсоллу.

Джейсон знал, что прибыл слишком поздно для январского аукциона чистокровных скаковых лошадей сезона, но это его не огорчало. Он приехал за производителями, а не за скаковыми лошадьми. И поскольку намеревался оставаться в Англии около четырех-пяти месяцев, то был уверен в конечном успехе.

Бэрримор и Харрис, оплакав тот факт, что он не приехал раньше, затем забыли о нем. Полагая, что время для деловых разговоров уже прошло, Бэрримор обратился к Джейсону:

– Пойдете ли вы с нами на ярмарку смотреть петушиные бои? Там есть великолепный красный экземпляр. Я предсказал ему полную победу. Пойдемте, вот увидите, каков он в деле.

Помня о записке, отправленной Руфусу Кингу, Джейсон, к большому неудовольствию друга, отклонил приглашение.

– О, полно, Джейсон, не пытайтесь нас обмануть смешным предлогом, что вы только что прибыли! Я знаю, вы давно не видели дядю, но вы же у него остановились, не так ли? Он еще успеет на вас насмотреться до тошноты.

– Это верно, мой дорогой, – ответил Джейсон с улыбкой, – но я не собираюсь оставаться под крышей дяди. Буду здесь только до тех пор, пока не найду квартиру. Но в данный момент я еще его гость и, прибыв вечером, не могу исчезнуть на следующий же день в компании таких распутников, как вы. Я же знаю: после петушиного боя мы отправимся в Криббс Парлор или в какой-нибудь другой притон и будем пить до утра, пока не посинеем. Нет, друзья мои, я не должен и не могу вползать по ступенькам в дом дяди на второй день пребывания в Лондоне. Подождите неделю-другую, – добавил он с греховной усмешкой в зеленых глазах, – найду квартиру и буду счастлив присоединиться к вам во всех кутежах.

Бэрримор только усмехнулся в ответ, а Том выразительно изрек:

– Не присоединиться – возглавить! Расхохотавшись, Джейсон не стал его поправлять, и на этой ноте они расстались. Проводив их до двери, Джейсон через просторный холл направился в кабинет дяди.

Герцог собрался нанести визит в клуб Уайт. Взглянув через плечо на Джейсона, он предложил:

– Не соблаговолите ли присоединиться ко мне? Если да, будет случай внести в список клуба ваше имя.

– Признателен вам за предложение, – ответил Джейсон, – я его ценю, но, к сожалению, я жду ответа на письмо, которое послал утром. Нельзя ли это сделать позже, скажем, в пятницу?

Герцог пожал плечами, остановив на племяннике задумчивые серые глаза.

– Такое усердие в столь ранний час, – пробормотал он. – Вы изменились, мой мальчик. Я не уверен, что мне это нравится.

– Мне нужно совершить что-нибудь возмутительное, чтобы развеять ваши опасения? Что-нибудь из старого репертуара? Если я этим займусь, то моментально впущу лису в курятник, – тут же предложил Джейсон, сияя изумрудными глазами.

Роксбери бросил на него укоряющий взгляд.

– Пожалуйста, не утомляй себя подобными вещами ради меня. Твой старый репертуар я хотел бы забыть. Уверен, мы прекрасно поладим и при нынешнем положении вещей.

Оставшись один, Джейсон задумался, чем бы заняться. До получения известий от американского посланника он не принадлежал себе. Мысленно он обратился к депешам, лежавшим в хитроумно скроенной сумке на его теле. Чем скорее он избавится от них, тем лучше. Всего на мгновение он позволил себе подумать о том, что должен был передать на словах. К счастью, эти инструкции не имели никакого отношения к Англии, он тут же выбросит их из головы. Лучше не втягиваться в политику, если этого можно избежать. Он приехал сюда покупать лошадей и наслаждаться жизнью – такой порядок его устраивал.

Слуга принес ответ Руфуса Кинга, прервав его размышления на тему жизни и политики. Распечатав конверт, Джейсон быстро пробежал записку, довольный тем, что посланник примет его сегодня в два часа. Сегодня он и избавится от поручения президента.

Ровно в два часа Джейсона ввели в кабинет Руфуса Кинга. Джейсон отдавал себе отчет в том, что сидевший перед ним полный лысеющий человек не был сторонником Джефферсона. Он был близким другом Александра Гамильтона, ожесточенного и красноречивого противника президента. В свою очередь, Кинг довольно мало знал о высоком широкоплечем молодом человеке, стоявшем перед ним. Ему было известно, что он родственник лорда Роксбери, положение которого, хоть и заметное в правительственных кругах, было не вполне ясно, а также, что Гай Сэвидж, отец Джейсона, пользовался полным доверием Джефферсона. Разговор мог оказаться нелегким. Но Руфус Кинг был опытный дипломат, и сомнения никоим образом не отразились в его приветствии.

– Должен сказать, приятно наконец вас встретить. Я много слышал о вас.

Поскольку Джейсон не стал скрывать своего удивления, тяжелое лицо Кинга сморщилось в улыбке, и он хмыкнул:

– Я немного знаком с вашим отцом, а он, как все мужчины, охотно говорит о сыне. К тому же ваш дядя, герцог, очень высоко отзывался о вас.

– Я вижу, моя слава летела передо мной, – скептически ухмыльнулся Джейсон. – Прошу вас совершенно искренне, лучше не вспоминайте, что говорили обо мне эти двое. По причинам, понятным им самим, они предубеждены в мою пользу.

– Да, боюсь, с родственниками всегда так. Но теперь к делу. Что я могу сделать для вас?

Довольный тем, что больше не нужно тратить времени на обмен банальными любезностями, Джейсон встал и под удивленным взглядом Кинга начал освобождаться от своего темно-синего сюртука.

– Не тревожьтесь, я не готов для бедлама – пока… – улыбнулся ему Джейсон. – У меня для вас депеши от Джефферсона и, черт возьми, их пришлось прятать под платьем. Прошу извинить меня.

Руфус с некоторым облегчением откинулся в кресле, внимательно изучая гостя, пока тот доставал кожаную сумку. Застегивая снова рубашку и сюртук, Джейсон заметил:

– Вот и вся причина моего визита к нам. Лично я чертовски счастлив избавиться от нее!

Посланник только хмыкнул в ответ, увидев знакомый крупный небрежный почерк. Закончив чтение, он взглянул на Джейсона с откровенным любопытством.

– Вы знаете содержимое? – спросил он. Джейсон кивнул.

– Частично. Считаю, мне не обязательно знать что-нибудь, кроме желания Джефферсона заключить договор между Англией и Соединенными Штатами. Его инструкции вам, касающиеся переговоров по этому поводу, вне моих интересов и способностей. – С обезоруживающей улыбкой он добавил:

– Я всего лишь курьер и знаю кое-что о желании Джефферсона единственно потому, что не хотел слепо соглашаться на его просьбу, не представляя, к чему она ведет. – А вот это, подумал Джейсон, наглая ложь.

– Понимаю, – медленно сказал Руфус. Отчасти он действительно понимал. Президент имел собственную систему сбора информации и рассылки писем, и некоторые аспекты этой системы были решительно неортодоксальными. Данная ситуация представляла собой блестящий пример. Правда, как заявил этот молодой человек, он всего лишь курьер. Но так ли это?

При всем своем уме и опыте Кинг не мог найти изъяна ни в рассказе, ни в поведении Джейсона, но его не покидало ощущение, что «просто курьер» был связан с этой историей глубже. Вряд ли Джефферсон использовал его, чтобы только доставить эти депеши. Не было ли у него дополнительных инструкций? Скрывая свои подозрения под любезной улыбкой, он сказал;

– Что же, если это все, то мне остается поблагодарить вас за быстроту доставки.

Поднимаясь с кресла и протягивая руку, посланник добавил:

– Надеюсь, вам понравится пребывание в Англии. И если я чем-нибудь смогу помочь, пожалуйста, скажите без колебаний.

Джейсон усмехнулся.

– Вы, случайно, не разбираетесь в племенном деле? Если да, то я обращусь к вам быстрее, чем вы думаете.

– В племенном?

– Да. Мой дед, Арман Бове, и я собираемся разводить в Луизиане чистокровных лошадей. В Англии я хотел приобрести производителей, которые бы составили основу завода.

– Ах, да, ваш дядя что-то говорил в этом роде. По-моему, вам следует начать с Таттерсолла.

Опять Таттерсолл!

Именно так Джейсон и поступил. В феврале, вместе с Бэрримором и Харрисом он посетил ярмарку в Таттерсолле и в целом остался доволен результатами. Правда, присутствие двух веселых компаньонов не прошло даром. Бэрримор мгновенно увлекся снежно-белой двухлеткой и настойчиво рекомендовал ее другу, ссылаясь на безукоризненность родословной лошадки. Но при ближайшем рассмотрении она не произвела на Джейсона такого впечатления. Спина коротковата, круп и задние ноги не столь совершенны, как должны бы быть. Джейсон так и сказал об этом Бэрримору.

Тот почувствовал себя глубоко уязвленным.

– Черт побери, Джейсон, в том, что касается породы, глаз у меня есть. Вам просто трудно угодить.

– Как всегда, – простодушно добавил Харрис. Бэрримор сердито сверкнул на него синими глазами, но вспомнил, что Джейсон только что забраковал и выбор Тома. Гнев его испарился, но горечь осталась.

– Вы никогда не принимали нас всерьез, Джейсон. Не знаю почему, но я ожидал, что теперь все будет иначе.

После этого инцидента покупки пошли гладко, и Джейсон приобрел нужных лошадей. Большинство из них расположили в конюшне дяди, предоставив опеке старшего грума, как и было условленно. Джейсон привез с собой конюха, его Жак был кузеном лакея Пьера, но Жака он предназначил для ухода за собственными лошадьми, которых тоже собирался купить в Англии. Джейсону посчастливилось найти красивого сильного вороного жеребца и пару кобыл ему под стать, а также несколько охотничьих лошадей – их он и отдал в опытные руки Жака.

В феврале же решился и квартирный вопрос – Джейсон устроился в собственных комнатах на Сент-Джеймс-стрит. Герцог нахмурился было, услышав о его планах, но потом равнодушно пожал плечами, заметив: «Делайте, как знаете, только помните, что в среду вы обедаете здесь со мной и Руфусом Кингом».

Передав депеши Джефферсона Кингу, приобретя лошадей, годных для основания завода, устроившись на холостяцкой квартире, Джейсон успокоился, расслабился и позволил Бэрримору и Харрису отнимать у него больше времени.

Однажды утром после ночной попойки с упомянутыми друзьями он проснулся с такой тяжелой головой, что подумал, а выдержит ли и дальше этот безудержный темп. Пока голова раскалывалась, мысли в ней приняли нужное направление. Пора кончать и это дикое пьянство, и этот разврат, иначе он вернется в Новый Орлеан конченым человеком в смысле здоровья.

В момент раскаяния в спальню вошел Пьер с озадаченным выражением на своей обезьяньей физиономии.

– Месье, вы что-нибудь искали прошлой ночью? Взглянув на него мутными глазами, Джейсон насмешливо спросил:

– Что? В половине пятого утра? И что я мог искать?

– Не знаю, но платье в вашем гардеробе было в беспорядке и обувь не в том виде, в каком я ее оставил.

– Вероятно, служанка, которая убирает комнаты, не смогла победить свое любопытство, – равнодушно предположил Джейсон.

– Если это так, месье, она заглядывала также в ящики бюро и даже в ваш стол в другой комнате, – колко отпарировал Пьер.

– Какого черта ты имеешь в виду? И откуда ты знаешь?

С видом глубокого превосходства Пьер спокойно ответил:

– Когда сегодня утром я заметил беспорядок в вашем платье и обуви, то осмелился уточнить, насколько далеко это… вынюхивание зашло. Она, очевидно, обыскала все. Особенного беспорядка не было, но я-то знаю, что вещи не совсем на своих местах.

– Ну, скажи негодяйке, что ее скверный маленький порок открыт, и, если это случится снова, я ее уволю.

С этими словами Джейсон выбросил инцидент из головы.

Меньше чем через неделю он присутствовал на конском аукционе в Эпсоме – как всегда, в сопровождении Бэрримора и Харриса. Англия наслаждалась необычно теплым февралем. Погода была чудесная, хотя в полях еще кое-где белел снег, и аукцион привлек массу народа. Наши друзья бродили среди переполненных проходов, рассматривая лошадей всех пород, от маленьких крепких уэльских пони до огромных величественных тяжеловозов.

Стоя у края окаймленного пурпурными канатами ринга, где проходил парад и назначались аукционные ставки, он восхищался лоснящейся гнедой кобылой, как вдруг его кольнуло неприятное ощущение, будто за ним следят. Сначала он не придал этому особого значения, но ощущение не исчезало, и он с некоторым любопытством обратил взгляд на волнующуюся пеструю толпу. Беглый взгляд не принес никаких результатов и, пожав плечами, он уже поворачивался к рингу, когда заметил модную пару – молодую женщину и джентльмена, пробирающихся к нему через толпу.

В то же мгновение Бэрримор предупредил, почти не разжимая губ:

– Не оборачивайтесь, мой друг, но сюда идет эта Маркхэм в сопровождении Клайва Пендлтона.

С настороженной улыбкой Джейсон наблюдал за их продвижением, размышляя, случайно или с умыслом появились здесь эти люди.

Элизабет Маркхэм была хорошенькая с роскошной фигурой вдова двадцати пяти лет от роду. В этот день она была восхитительна в своем муслиновом платье с высокой талией и узором из веточек лаванды. Соломенная шляпка с излишне широкой зеленой бархатной лентой, завязанной бантом за ухом, и тонкие светло-зеленые перчатки дополняли туалет молодой аристократки. Ее отцом был граф Маунт, герцог Тримэйн, он унаследовал титул меньше года назад после смерти своего брата Роберта. Джейсон познакомился с Элизабет и ее родителями, когда вместе с дядей был на обеде в их лондонском доме. Джейсону запомнились ее сверкающие карие глаза и роскошные волосы, хотя и не рыжие, но такие же шелковистые, как у гнедой кобылы на ринге. Джейсон начал вежливый флирт и дал себе слово встретиться с ней в более интимной обстановке. К этому были все основания. Она была чертовски хорошенькой, и он почувствовал желание, как только она ему улыбнулась.

– Какая милая встреча, Джейсон! Похоже, в последнее время мы постоянно встречаемся. Вам понравилась та прогулка в Гайд-парке? Я была безутешна, что не могла поехать с вами, но у меня уже были другие планы… – Рука в светло-зеленой перчатке легла ему на руку, густые, тронутые золотой пудрой ресницы кокетливо затрепетали. – Надеюсь, вы пригласите меня снова…

Джейсон что-то вежливо пробормотал, но в ленивом взгляде прищуренных глаз, который он ей послал, Элизабет усмотрела внезапный намек на нечто иное, и сердце ее забилось сильнее. Джейсон Сэвидж, без сомнения, был красивым животным, решила она с удовлетворением, и просьбу Клайва быть с ним полюбезней приятно удовлетворить, думала она, любуясь тем, как винно-красный сюртук подчеркивает его нездешний загар и широкие плечи. Элегантные желтовато-коричневые панталоны, облегавшие стройные ноги, тоже смотрятся приятно. Не каждому мужчине идут такие панталоны.

Думая о своем, Элизабет перехватила его взгляд, устремленный на ее грудь. Пожалуй, поощрения со стороны Клайва даже и не требуются, ее влечет к Джейсону – такие мужчины ей нравятся. Она не могла оторвать взгляда от его выразительных губ, внезапно ей захотелось, чтобы они оказались одни, чтобы она почувствовала сильные мужские руки, чтобы его губы искали ее губ. Это была опасная мысль, и она заподозрила, что Джейсон прочел ее – его дразнящая улыбка блеснула ей в лицо. Улыбка говорила о многом – но не давала уверенности.

Нетерпеливое покашливание за спиной вернуло ее на землю. Обернувшись к своему спутнику и кокетливо улыбаясь, она воскликнула:

– О, простите меня! Не подумайте обо мне плохо. Могу я представить вам Клайва Пендлтона? – И тут же, поднеся руку к губам и словно укоряя себя, театрально рассмеялась:

– Ох, какая же я глупая! Вы ведь познакомились с ним у отца, разве нет?

Джейсон ответил поклоном на поклон Пендлтона. Он знал, что до возвращения к гражданской жизни Пендлтон был капитаном британской армии и значился в родстве с Тримэйнами. Покойный брат нынешнего графа был его крестным отцом. Джейсону Пендлтон не нравился – ни его холодные серые глаза, ни тонкое, худое, саркастичное лицо. Как выразился однажды Бэрримор, Пендлтон – типичная паршивая овца, какие есть в каждой семье, и Тримэйны здесь не исключение. Редкий случай, когда Джейсон склонен был полностью согласиться с его мнением. Хотя выглядел Пендлтон вполне по-джентльменски; безукоризненный костюм подчеркивал его хорошую фигуру, он свободно держался и жил, по-видимому, как подобает обеспеченному человеку. Но при всем том Джейсон почувствовал и другое – с ним связан был неуловимый запах темных переулков и сомнительных сделок – как с мужчинами, так и с женщинами.

Скрывая неприязнь, Джейсон протянул руку Клайву, улыбнулся и спросил:

– Вы к нам присоединитесь? Ответила ему Элизабет. Изобразив на хорошеньком личике подобие сомнения, она протянула:

– О, вряд ли. Мы ведь поехали на прогулку и не можем остаться.

Бэрримор и Харрис, пробормотав вежливые прощальные реплики, подчеркнуто отвернулись, внезапно обнаружив глубокий интерес к аукциону. Джейсону хотелось повторить их маневр, хотя он и не отказался бы завести ленивый флирт с Элизабет, ибо в данный момент его мысли действительно были заняты рингом. Но попросту отвернуться он не мог – мешала ее рука, и она не торопилась снять ее с его руки.

– Как неудачно, что вы не можете к нам присоединиться, – фальшивым тоном посетовал Джейсон. – Но, может быть, мы встретимся на балу у вашей матери к концу следующей недели? Надеюсь, вы оставите для меня один-два танца?

– Да, конечно, – ответила Элизабет, сузив свои прекрасные глаза в ответ на поведение Харриса и Бэрримора. Они ее унизили, это было возмутительно, и она решила последнее слово оставить за собой:

– А вы. Том и Фредди, вы будете на балу?

– А? – сказал Том, удивленный тем, что Элизабет обратилась к нему, но Бэрримор поспешил на помощь другу:

– К сожалению, нет. Мы с Томом завтра отбываем в Лестершир. Там будет большая охота, мы надеемся поохотиться недели две, прежде чем в марте поехать к Браунли.

– Очень приятно! – воскликнула Элизабет с лицемерной радостью. – Тогда мы увидимся в Мелтон Моубрей, мои родители, я и Клайв туда тоже собираемся. – Взглянув на Джейсона, она спросила:

– А вы поедете?

– Да.

Хотя я едва знаком с Браунли. Том и Фредди получили для меня приглашение. Я уже заказал комнаты в гостинице, чтобы не надоедать им. Правда, Летиция Браунли уверяла, что я не причиню никаких неудобств, но я все же новичок.

– О… – вырвалось у Элизабет. Восклицание говорило о ее разочаровании: он не будет так близко, как она бы хотела.

Взяв ручку, затянутую в изящную перчатку, Джейсон ее успокоил:

– Не бойтесь, вы будете видеть меня достаточно часто. – И, оставив интимный тон, продолжил:

– Я хотел бы купить несколько новых лошадей, теперь уже для перепродажи в Новом Орлеане, и, живя в гостинице, буду совмещать дело с удовольствием. Вряд ли хозяевам понравится, если я воспользуюсь их гостеприимством для устройства личных дел.

Бэрримор, оторвав взгляд от ринга, бросил через плечо:

– Чертов барышник, вот он кто!

Клайв Пендлтон, безучастно стоявший рядом с Элизабет и, очевидно, равнодушный к ее явному интересу к другому мужчине, тут оживился.

– Что ж, я уверен, близ Мелтон Моубрей найдется несколько ферм, где без всяких затруднений можно купить любых лошадей, каких пожелаете.

Том Харрис, словно подчиняясь внезапной мысли, пришедшей ему в голову, обернулся и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Мелтон Моубрей! Там ведь живет кузина Элизабет? Очень уединенно, вместе с матерью.

Элизабет, недовольная этим вопросом, коротко кивнула и сухо пояснила:

– Очень уединенно. Они с Рэйчел еще в трауре по случаю смерти дяди.

Она предпочла бы сменить тему, но Харрис, выказывая внезапный и неожиданный интерес к предмету, продолжал:

– Очаровательная особа, ваша кузина Кэтрин…

– О, а откуда вы-то это знаете, Харрис? – спросил его Клайв с явным любопытством.

– Она была в одной школе с моей сестрой Амандой. Я возил их в Бат и кормил там пирожными с кремом.

– Понимаю. Какое это было удовольствие для вас, – сочувственно заметил Клайв, явно подразумевая прямо противоположное. Должно быть, решив, что об отсутствующей Кэтрин уже сказано достаточно, он, повысив голос, чтобы перекрыть шум толпы, сменил тему:

– Я увижу всех вас вечером у Уайта?

– Нет. Мы устраиваем у Фредди холостяцкую вечеринку. Поиграем в карты, раздавим бутылочку-другую. Надо же как следует проводить их в путешествие, – ответил Джейсон и вежливо добавил:

– Вы не хотели бы присоединиться?

И тут Клайв удивил всех.

– Благодарю вас. С удовольствием. Фредди, вы скажете мне время и место?

Скрывая неприязнь, Фредди назвал и то, и другое.

Через несколько минут, когда Элизабет и Клайв скрылись в толпе, он обернулся к Джейсону:

– Какого дьявола! Теперь этот проходимец испортит нам весь вечер!

– А что мне оставалось делать? – отбивался Джейсон. – Если говорить честно, я вовсе не ожидал, что он примет приглашение.

– Принял, черт его дери! И теперь сядет нам на шею, – пробубнил недовольно Фредди.

Джейсон счел за благо перевести разговор в другое русло.

– Том, – спросил он, – я приду к вам ночевать сегодня?

С подозрением, ибо Джейсон имел неприятную привычку ходить пешком без всякой необходимости, Харрис уточнил:

– Придете или приедете?

– Том, Фредди живет в трех кварталах от вас. Если погода сохранится и вечер будет такой же прекрасный, я пойду пешком. Составите мне компанию?

Том решительно покачал головой. И тут Джейсону снова почудилось, что кто-то позади в толпе не то рассматривает его, не то внимательно прислушивается к разговору. Он поспешно обернулся, но снова ничего заслуживающего внимания не заметил.

– Что с вами, черт побери? – недовольно спросил Бэрримор.

– Извините. – Чтобы сгладить впечатление, он пояснил:

– Только сейчас вспомнил, что хотел спросить у Элизабет, но ее уже не вижу.

– И слава Боту! Говорю вам, Джейсон, лучше путешествовать налегке, чем с таким багажом. Она держит руль круто по ветру и пока еще не замешана в открытом скандале, но это дело времени. Уверяю, она погубит себя. Держитесь Ковент-Гардена, если вам нужны развлечения, и пусть эта маленькая птичка дурачит кого-нибудь другого, – разразился пылкой тирадой Бэрримор.

– Друг мой, не такой уж я желторотый мальчишка. Смею вас уверить, что уже несколько лет успешно справляюсь со своими мезальянсами. А вот за заботу обо мне – спасибо, – весело проговорил Джейсон.

– Дело в том, – с тревогой вмешался Харрис, – что она играет! И как! Промотала состояние мужа всего за двенадцать месяцев. Заплатив ее долги, отец потребовал, чтобы она вернулась домой. Все знают, что сейчас она гоняется за богатым женихом.

– Поверьте, я приму все предосторожности, чтобы не оказаться в мышеловке со священником у дверцы и Элизабет Маркхэм по левую руку, – серьезно уверил друзей Джейсон, хотя в душе у него все смеялось.

– Вам лучше ходить, оглядываясь, Джес. Ее явно тянет к вам и к вашим деньгам. – Бэрримор счел нужным назвать вещи своими именами.

Интересно, что в тот же самый момент Клайв говорил Элизабет нечто подобное. Правя тильбюри, уносящим их в Лондон, Клайв и не пытался скрыть свое неудовольствие.

– Вы были слишком откровенны, не так ли? Большие глаза, надутые губки, – выговаривал он своей спутнице.

– А что мне было делать? Вы велели быть с ним любезной, – сверкала она глазами. – Если хотите, чтобы я что-нибудь обнаружила, позвольте тогда действовать на мой лад. Он-то явно не возражал против глазок и губок. Были времена, когда и вы находили их весьма привлекательными, сейчас же меня интересовала его реакция, а не ваша!

Тонкие губы Клайва превратились в ниточки:

– Вы должны интересоваться и моей реакцией, дорогая. Я оплачиваю ваши счета, помните об этом. К слову сказать, сколько вы проиграли у миссис Эверетт? Пятьсот? Тысячу?

– Больше тысячи, – угрюмо ответила Элизабет.

– Я так и думал. И ваш отец собирается покрыть долг? – спросил он холодно.

– Вы же знаете, что нет. Клайв, не будьте таким гадким! Если вы не заплатите, отец пошлет меня ржаветь в Маунтакр. Вы же знаете, какую бурю он устроил, когда оплачивал мои долги в последний раз. Я не вынесу этого снова и умру, если мне придется сидеть в деревне, вдали от всех удовольствий Лондона. Боже, как я ненавижу Маунтакр! – злобно выдохнула она. И закончила умоляющим тоном:

– Ну, пожалуйста, не будьте таким злюкой. Я никогда не подводила вас прежде, ведь правда?

– Правда. Смотрите, чтобы этого не случалось и впредь. – С этими словами и угрозой в голосе он полез в боковой карман и вытащил кожаный кошелек, туго набитый золотыми монетами:

– Этого вам пока хватит. Но помните, я хочу знать, что нужно Сэвиджу.

– Что заставляет вас думать, что ему что-нибудь нужно? – нахмурилась Элизабет. – С тех пор как он прибыл, он ничего не делает, только покупает лошадей.

– Не вполне, – сухо усмехнулся Клайв. – Немедленно по приезде он посетил Руфуса Кинга, и Роксбери, эта хитрая старая лиса, устроил по крайней мере один интимный обед, где Кинг и Сэвидж были единственными гостями. Много бы я дал, чтобы узнать, о чем они говорили. Думаю, Наполеон хорошо заплатил бы за такие сведения. Как вы знаете, я живу своими мозгами, что, должен добавить, позволяет мне неплохо платить вам за обрывки разговоров, которые вы передаете. Вы могли бы об этом помнить и заинтересовать Сэвиджа, но не настолько, чтобы каждый видел, что вы это делаете.

– Хорошо, постараюсь, но думаю, вы ошибаетесь:

Сэвидж не может ничего знать.

– Может быть, я и ошибаюсь, и такое случается, но неразумно отказываться от любого источника информации. Я хотел бы больше узнать о Сэвидже, прежде чем списывать его как пустого человека.

Разговор ненадолго прервался, затем Элизабет, лукаво взглянув на своего спутника, спросила: