Текст книги "Зона невозврата"

Глава 06

Облаченный в стандартную синюю робу заключенного УИУК[9]9
  УИУК – Управление исправительных учреждений Калифорнии.


[Закрыть], Лок озирал окрестности из иллюминатора двухмоторной «Сессны», которая, проворно снижаясь на подлете к пункту назначения, пронырнула сквозь низкий слой береговых облаков. Отсюда открывался вольный обзор на места, где ему предстояло провести ближайшие пять дней. Прежде всего взгляд падал на обширную лесополосу, окружающую тюрьму фактически с трех сторон. К востоку могучие древние секвойи, словно чураясь такого соседства, отступали прочь и всходили, редея, на уступчатый гористый гребень, от которого на запад тянулся величавый простор Тихого океана. Вот он, современный вариант Алькатраса: тюрьма строгого режима «Пеликан Бэй».

Откровенно говоря, угодий такого размаха Лок здесь видеть не ожидал. Двести семьдесят пять акров среди фактически необитаемой местности, на самом что ни на есть севере Калифорнии; дальше начинается штат Орегон. Заключенному даже если и удастся перелезть через многочисленные заборы под током, проползти сквозь петлистые извивы армированной колючей ленты, пробраться мимо сторожевых вышек, то куда ему будет податься потом? Понятно, есть там вблизи Кресент-Сити, но он битком набит охранниками, что обитают там со своими семьями, – согласитесь, не самое идеальное место для укрытия.

Лок откинулся на сиденье, еще раз мысленно прокручивая легенду, которой их с Джонсоном снабдила Джалисия. Один мутный клиент из Лос-Анджелеса, которого они с Таем охраняли, уволил их под каким-то надуманным предлогом, да еще и, сука, отказался платить. Когда они все равно пришли за баблом, их там встретила уже новая охрана. Завязалась перебранка, а затем и потасовка, в ходе которой один из тех перцев оказался с продырявленной башкой. В итоге им обоим впаяли по пятнадцать лет за убийство. В вареве насилия, секса и тщеславия, какое представляет собой Лос-Анджелес, такая история звучала вполне заурядно, а потому не должна была привлечь к себе особого внимания. Ну, а к той поре, как у кого-нибудь из сидельцев возникнут к новым сокамерникам вопросы или подозрения, краткосрочная отсидка Райана с Таем уже подойдет к концу.

Коберн также сказал, что об их задании осведомлен лишь узкий круг людей – доставляющие их в тюрьму маршалы, и те не в курсе. Единственно, кто знает об их подлинном статусе, это начальник тюрьмы Луис Маркес.

Лок откинулся чуть дальше и изогнул шею; при этом в запястья впились наручники, а поясная цепь, к которой крепились ножные кандалы, больно защипнула кожу живота. Зато так лучше становились видны бетонные коробки, в которых обитали заключенные (три четверти из них – пожизненно: так и умрут в этих стенах). Одну из сторон тюремной территории занимал блок строгой изоляции – эдакий гигантский икс с выступом центрального строения. А напротив, через полоску проезжей части, тянулись не менее обширные прямоугольники общей зоны, с травянистыми внутренними двориками посередке: обиталища вольников. Здесь Локу с Таем и предстоит обосноваться. Рядом с Рипером. И несколькими тысячами потенциальных убийц, каждый из которых закален долгими годами заключения.

В целом задание фактически неподъемное, что, как ни странно, делает его более простым. Когда сопровождаешь по багдадскому базару высокопоставленного генерала или, скажем, доставляешь британского премьер-министра в отель Белфаста, начеку заставляет быть то, что ты никогда не знаешь, откуда именно исходит угроза. И исходит ли она вообще. Здесь же не приходится и гадать: она исходит в равной степени отовсюду, в том числе и от того, кого ты приставлен охранять.

Что и говорить, пятидневка предстоит напряженная. Но если эти дни нацелены на то, чтобы рассчитаться с заказчиками убийства Прэйджера с семьей, то быть по сему.

Самолет резко накренился влево, и вместо тюрьмы иллюминатор заполонил неоглядный синий простор океана с белыми барашками волн, бьющихся о крутые, грозные даже с высоты береговые утесы. Лок попытался устроиться поудобнее.

В бортовом динамике задребезжал голос пилота, эдакий робот с металлическим призвуком юмора:

– Уважаемые господа, через минуту наш борт приземлится в аэропорту «Пеликан Бэй»! Летайте самолетами «Засракфлота», лучшей из худших авиакомпаний Америки!

И в самом деле, через несколько минут «Сессна», проделав отрезок пути под облаками, жестко ткнулась шасси о взлетную полосу.

Лока по инерции мотнуло вперед; от удара лбом о впередистоящее кресло его уберегла мясистая длань сидящего рядом маршала, похожего на задумчивого медведя. Самолет подрулил к дальнему концу полосы и с упругой дрожью остановился. Как только пилот заглушил двигатель, Райана поторопили в головную часть самолета к трапу; на расстоянии вели следом Тая. В солоноватой туманно-бензиновой дымке их повели к двум ждущим у обочины «Лендкрузерам» без номеров. Машины, держась хвост в хвост, обогнули Кресент-Сити и по Лейк-Эрл драйв взяли курс на северо-восток.

Лок в одиночестве сидел на заднем сиденье хвостовой машины, уже подъезжающей к одной из самых зловещих тюрем США.

Хорошо, что Кэрри его сейчас не видит. Он позвонил ей из офиса Джалисии, надеясь, что дома включен автоответчик, но трубку на третьем гудке взяла сама Кэрри. Пришлось объясняться, скомканно и расплывчато, как только возможно. Да, Тай тут, рядом. Работенка так себе, дней на пять. Опека свидетеля. Ни слова о том, что заставило его взяться за эту работу и чем она может обернуться.

Кэрри молодец – как могла, делала вид, что ни о чем не беспокоится.

– Значит, поездочка удалась? – с напускной беспечностью поинтересовалась она. – Не зря все-таки летел во Фриско?

– Ты же видишь, – ответил он.

С Кэрри у них был уговор: какой бы у нее ни был репортерский нюх, деталей она не выспрашивает и лишних вопросов о его работе не задает; если надо будет, он сам все скажет. А уж в данных обстоятельствах что-либо разбалтывать попросту глупо.

Постепенно в ходе разговора возникла нелегкая тишина.

– Райан, – подала голос Кэрри. – Все-таки скажи: ты в порядке?

– Ну да. А что?

– Да не знаю. Голос у тебя какой-то… рассеянный.

– Да это я так. Просто день выдался долгий.

– А эта твоя работа… Мне точно нет причины беспокоиться?

– Да что ты. Я же говорю, тут со мной Тай. Так что все будет в ажуре.

– Смотри у меня. Значит, пять дней, и ты дома?

– Кэрри…

Где-то на заднем фоне запиликал мобильник.

– Ой, там у меня сотовый. Ну ладно, целую. Смотри, береги себя. Обещаешь?

Вот, собственно, и всё. Она ушла со связи прежде, чем он успел сказать, как ее любит и скучает по ней. Теперь, сидя в «Лендкрузере», оставалось лишь гадать, получится ли когда-нибудь все это ей сказать. Эх ты, надо все делать вовремя, пока есть возможность.

Минут через десять машина повернула направо и мимо пустующего КПП въехала на территорию «Пеликан Бэй». Затем дорога пошла влево; отрезок оказался неожиданно длинным. Наконец «Лендкрузер» остановился, по всей видимости, перед зоной карантина. Задняя дверца открылась, и Лок выбрался наружу. Вокруг над заборами с пропущенным током, где сверху еще и вились петли бритвенной «колючки», вздымались пулеметные вышки. Здесь Локу с Таем предстояло продержаться пять дней.

– Так-то, – усмехнулся маршал, завидев, как озирается вновь прибывший. – Добро пожаловать в ад, говнюк.

Глава 07

– Рипер? Скатывайся. На выход.

Рипер спрыгнул с верхнего топчана своей камеры-одиночки. Поднял руки, выгнулся, со смаком потянулся. Обычно тюремщиков для выгула за ним приходило сразу четверо, не меньше, а тут только двое. Хороший знак.

– Куда меня? – спросил он у лейтенанта Уильямса.

Среди тюремных копов Уильямс был самый, можно сказать, терпимый. Во всяком случае, не дергал твою цепь, пока ты не дергал его. И, что редко для надзирателя, не держал на тебя зуб. Словом, не шкурился.

– Давай-ка лучше на выход, а? – игнорируя вопрос, поторопил тот.

– Без базаров. – Рипер сделал руки по швам, а затем скрестил их на груди. – Как только скажете, куда меня определили.

Из-под зажима своей неразлучной планшетки Уильямс вытянул верхний лист и сунул в окошко раздачи. Рипер подошел и, подхватив, с интересом уставился в бумагу. Обратно лист он подал с улыбкой.

– Уж не знаю, как ты все это провернул с начальством, – сказал Уильямс, неторопливо пристегивая лист обратно к планшетке. – Хотя собственно, мое-то какое дело.

– А ты что, лейтенант, не слышал? Я ж перевоспитался.

– Ах, вон оно что, – беззлобно ухмыльнулся Уильямс. – Барахло свое собрал?

– Сейчас, – озабоченно заторопился Рипер. – Дай пару минут.

– Буду ровно через две.

И Уильямс с военной четкостью развернулся на каблуках.

Рипер замер, вслушиваясь, когда надзиратель со своим напарником по этажу выйдут через электронную дверь в конце коридора. Когда дверь гулко грохнула, он взялся собирать свои нищенские пожитки, в основном книги. Когда сидишь один, взаперти, двадцать три часа в сутки, приходится чем-то занимать ум, иначе свихнуться впору.

Долго, долго он мечтал об этом дне, хотя толком уже и не верил, что тот когда-нибудь наступит. Для такого, как он. С таким шлейфом делишек за спиной. Со времени перевода из Сан-Квентина в «Пеликан Бэй» к нему дважды подселяли сокамерников – по одному, разумеется. И оба раза не таких, какие бы его устраивали: то кашляют, то трещат без умолку, а то и храпят. Словом, доводят до такой точки, что не остается ничего иного, как от них избавиться. Причем цвет кожи здесь даже не главное. Просто Риперу с ними как-то не сиделось.

Случались и убийства. Во дворе. В душевых. На первых порах, когда заключенных в «Пеликан Бэй» еще кормили в общей жральне, он, помнится, удушил одного пожилого мекса за то, что тот поднес ему холодный кофе. А фигли… Из-за одних убийств ему прилетало по шеям, другие сходили с рук. Ну посидит, поморится недельку-другую в карцере, и дальше что? Что ему, спрашивается, такого сделают – накинут еще двадцатку? Это при трех-то пожизненных, не подлежащих обжалованию сроках? Да ради бога. Похоже, это понимала и охрана, и начальство, и вся исправительная система; понимала, а потому убийства внутри тюрьмы стали проходить в основном под грифом БЧУ, то есть «без человеческого участия». Иное дело, понятно, убийство «крота» из Бюро и даже сам приказ о его устранении. Тут дело запахло камерой смертников, что впервые за долгое время придало мыслям Рипера другое направление: он стал задумываться о своем будущем.

А вон и Уильямс возвращается: слышно по походке. Рипер еще на раз оглядел свою родную, вконец опостылевшую камеру – не камеру, а скорее камору два на три – и, подхватив коробку с вещичками, ступил в узкий коридор.

Идя впереди охранников, он дошел до конца коридора, и дверь перед ним отворилась. Еще два коридора, еще две двери, и он уже снаружи. В лицо дохнуло ветерком. Всё, одиночка позади.

Это всего лишь первый шаг. Через пять дней, если все пойдет по плану, он распрощается со всем этим местом навсегда.

Вот тогда действительно начнется его миссия.

Глава 08

«Чего только не сделаешь для своей страны», – с усмешкой думал Лок, стоя лицом к стене в крохотной карантинной зоне. Пальцы рук касались беленого бетона, ноги были расставлены на ширине плеч. За спиной внизу корячился тюремщик с фонариком.

– А ну-ка, левую ручку вниз и раздвинуть сзади щечки, – донеслась команда.

Лок покорно повиновался, утешая себя тем, что мужчины с определенного возраста даже платят врачам, чтобы те подвергали их примерно такой же унизительной экзекуции, да еще и на ежегодной основе.

– Кошна чистая, – невозмутимо доложил тюремщик своему старшему коллеге, после чего обернулся к Локу – Можешь надеть трусы.

До того как они перешли в руки службы маршалов, Тай, по прикидкам которого больше половины ребят, с которыми он рос на Лонг-Бич, сейчас наверняка пользуется по стране гостеприимством пенитенциарной системы, успел преподать Локу азы тюремного лексикона. «Кошна» на местном жаргоне означала ректальный проход, известный также как «кошелка». В ней обычно прятались и переносились наркотики, деньги или, что чаще, заточки местного изготовления, больше известные как «тычки».

Лок развернулся. Двое надзирателей изучали его досье. Тот из них, что рассматривал ему ректальный проход, кивнул на Тая:

– Вас двоих, я вижу, сюда определили вместе. Только в блоке вам лучше держаться по отдельности. А то белым может не понравиться, что кто-то из их числа водит шашни с черным. Могут посмотреть косо.

Насчет «косо» он наверняка имел в виду «прибьют и глазом не моргнут». Разделение по расовому признаку – вещь тоже неукоснительная для всех заключенных; этот неписаный закон они с Таем уже обсуждали. Это затруднит общение, но вместе с тем обеспечит доступ к каждой из двух мощных тюремных группировок. Если Локу будет грозить разоблачение или окончательно сгустятся тучи над Рипером, Тай, вероятно, заранее услышит об этом от темнокожих заключенных. Для самого же Райана первым предупреждением станет заточка в спину где-нибудь в душевой, прямо под струей.

Оба охранника все еще увлеченно разговаривали над пристегнутыми к планшетке досье.

– Джонсон, – обратились они наконец к Таю, – будешь в блоке «А», в восьмом секторе. Лок, ты тоже по соседству. Но имейте оба в виду насчет того, что вам сейчас сказали. Если будете общаться, как на воле, может случиться всякое. Никто и глазом моргнуть не успеет. Так что смотрите.

– Держитесь лучше каждый среди своих, – посоветовал надзиратель, что постарше, – тогда и проблем не огребете.

– Поглядим.

В камере 845 на верхнем топчане восседал, скрестив ноги, Рипер и увлеченно вывязывал крючком что-то вроде круглой цветастой шапочки-«пидорки». Удивляло уже само вязание; о личности вязальщика и говорить нечего. Габариты Рипера впечатляли даже в сидячем положении. После десятка лет отсидки он не только не усох, но, кажется, еще и раздался, как в мышцах, так и в костях. Первое впечатление такое, будто смотришь на большую белую акулу, что бороздит океан в кровожадном стремлении кого-нибудь слопать. И вот с этаким зверем Локу теперь предстояло поселиться в одной клетке. Под два метра ростом и за центнер весом, с бочковатой грудью и гротескными бицепсами, Рипер был словно накачан воздухом. На широченных плечах с короткой бычьей шеей сидела квадратная голова с моржовыми усами. Глаза темно-серые, ближе к черному. Ну прямо живая картинка из книжки Луиса Ламура[10]10
  Луис Ламур (1908–1988) – американский писатель в жанре вестерна.


[Закрыть], по десять центов пачка; такие просто обязаны быть в фаворе у отцов-основателей «Арийского братства».

Когда Рипер поднял глаза, Лок быстро отвел взгляд с него на здешнее убранство. В отличие от других камер, мимо которых Лок по пути сюда продефилировал с дежурным надзирателем, в обиталище Рипера напрочь отсутствовали постеры со смазливыми голышками. Напротив, впечатление такое, будто здесь недавно был да сплыл какой-нибудь странный гибрид из богинь домоводства – Марты Стюарт с Евой Браун, что ли. К стенам были любовно приколоты образчики вязания и вышивки, а на спинке пустующей двухъярусной койки горделиво висела вязаная жилетка. Свое вязание Рипер заботливо отложил.

– Это что еще за ком с горы?

– Твой новый сосед по камере.

– Рипер ни с кем в соседстве не состоит. Тем более с каким-то там жухалом. – Он снова взялся за вязание. – Посели его где-нибудь в другом месте.

Молодой надзиратель сунул оба больших пальца за пояс со спецсредствами.

– Еще одно слово, Рипер, и пойдешь себе обратно в одиночку. Ясно?

Тот мягко спрыгнул со своего топчана на бетонный пол. Коп при этом положил руку на объемистый баллон с перечным газом.

Рипер мельком глянул на нижний топчан, представляющий собой, в сущности, бетонную плиту, на которой были разложены его книжки: от джентльменского набора тюремной классики вроде «Майн кампф» и «По ту сторону добра и зла» Ницше до сравнительно мирного «Вяжем-повяжем: умелые ручки» – невинного пособия для домохозяек, которое, впрочем, в подобном антураже тоже приобретало оттенок зловещести.

Немигающий взгляд Рипера, безусловно отточенный годами тюремных противостояний, перекочевал на Лока.

– Спать можешь на полу.

Коп сделал шаг назад в проход между камерами и дал отмашку еще одному надзирателю, дежурящему невдалеке за тумблерами.

– Давай, закрывай восемьсот сорок пятую.

Спустя секунду решетчатая дверь камеры задвинулась, и Райан оказался запечатан наедине с Рипером.

Ярусом ниже и двумя камерами дальше происходило тюремное крещение Тая, не в пример более теплое. Со стороны впечатление такое, будто блудный сын возвратился в родные пенаты, где его с радушным смехом облапил двухсоткиловый черный громила, заполняющий там, казалось, все мыслимое пространство:

– Ба-а, кого я вижу! Слыхал я, слыхал, что ты плывешь к нашим берегам. Никогда бы не подумал, что сидеть будем вместе, бок о бок.

Тай скинул свои убогие пожитки на нижний топчан и приветливо оглядел сокамерника:

– Действительно, Марвин, вот так встреча. Вот уж не думал, не гадал… Как твои делишки? Как мама?

– Да ничего, нормально. На почки только жалуется: солей многовато.

Учитывая места, в которых Тай рос, и то, что большинство его буйных сверстников, молодых да ранних, школу заканчивало уже в колонии для несовершеннолетних, кое-кого из них он вполне ожидал здесь увидеть.

Марвин смолоду связался с «крипами» – одной из двух самых известных уличных банд Калифорнии (вторая – «блады», тоже темнокожие). В банде этот бугай ходил под кличкой Пусик (кто сказал, что в организованных преступных группах люди лишены чувства юмора?).

Марвин все не выпускал Тая из объятий.

– Что, с военным своим геройством завязал наконец?

– Как видишь, – пожал плечами Тай. – Ну, а ты здесь за что?

– Да вот, понавешали всякой сфабрикованной херни, – обиженно развел руками Марвин. – Теперь отдуваюсь.

Это само собой. Спроси любого из заключенных, за дело он здесь сидит или нет, и в ответ услышишь, что вины на нем нет никакой – в крайнем случае, подстава, связанная обычно или со «стволом», или с наркотой, или и с тем и с другим. И спорить тут бесполезно.

Тай присел, а Марвин, блестя глазами, принялся потчевать его именами старых знакомых по кварталу и тем, что с ними сталось (перечень делился примерно поровну между убитыми и посаженными). Видеть Тая он был душевно рад и совершенно не расстраивался, что его друг детства, единственный из всех шедший по жизни праведным путем, теперь вот тоже загремел в тюрягу. Налицо была даже какая-то извращенная гордость за товарища, который наконец-то одумался и стал таким же, как все, честным сидельцем, а не позорной белой вороной (признаться, Тай и вправду себя ею немного ощущал). Тоску навевал энтузиазм, с которым Марвин выкладывал, кого и как из их общих корешей замочили, кто сейчас какую зону топчет и сколько им еще осталось сидеть.

– Понятно, – задумчиво протянул он, когда Марвин приостановился отдышаться. – Слышь, братуха, – Тай доверительно подался вперед. – Ты здесь всех знаешь. Скажи, кого мне, по-твоему, следует остерегаться?

– Остерегаться? Да почитай что любого; все еще те охнари. И то, что ты попал сюда как мокрушник, всем по барабану. В смысле, мне-то как раз нет, я тебя уважаю, – поспешил оговориться Марвин. – Ты, небось, в боевых своих походах говнохренов понащелкал столько, что нам тут всем и не снилось.

– Есть немного, – с хитрецой улыбнулся Тай.

– Тогда скажу тебе, что за птица к нам нынче залетела. Как раз сегодня, перед самым вашим прибытием.

Тай поднял брови: дескать, о ком речь?

– Вон он, елдун этот тухлый. Рипер. Только что перевели сюда из одиночки.

– А кто он?

– Кто? Да тот, кто в этом блоке нам всем как бельмо, – сказал Марвин, шмыгнув носом на манер домохозяйки, не одобряющей новых соседей.

– Все равно не возьму в толк.

Марвин посмотрел Таю прямо в глаза.

– Он парень, которого тебе с твоим корешем положено пасти. Оберегать, стало быть.

– Что за фуфло ты гонишь, Марвин?

– Сколько вам платят, Тайрон? Потому что сколько бы они вам ни сулили, все равно маловато будет.

Тай протяжно вздохнул.

– Как ты узнал?

– Рипер уже несколько лет мотал в одиночке. И вдруг его ни с того ни с сего выпускают в общий блок. А тут и вы с корешем влетаете на всех парусах по какому-то липовому мокрому делу, о котором никто и слыхом не слыхивал… Никогда не пытайся обсидеть сидельца, Тай.

Джонсону подумалось о Локе; вспомнилось, как посерело его лицо при вести о смерти друга и его семьи. Он повернулся к Марвину.

– Мне понадобится твоя помощь. В том, чтобы с Хейзом ничего не случилось.

– Ты просишь об этом меня?

– Да, – с ударением сказал Тай, – прошу.

– Ты знаешь, за что сидит этот подонок? Он убил двоих темнокожих девчонок вместе с отцом. Эти девчушки могли быть нашими сестрами.

– Ты знаешь, что я был на войне? – задал вопрос Тай.

– Знаю.

– Так вот, там ты иногда вынужден брать самую неожиданную сторону.

Марвин, мучась, оглядел камеру из угла в угол.

– Не доставай меня, Тайрон.

В тесном пространстве камеры он завозился, как горилла в птичьей клетке.

– Я прошу тебя как друга, – с тихой значительностью произнес Тай.

Марвин, борясь с собой, шумно вздохнул.

– Ладно. Сделаем вот как. Я позабочусь, чтобы твоя спина на дворе была прикрыта. Делай что надо, коли пришел. Что же до твоего кореша и Рипера… Если что-то соскочит, то они будут сами за себя. А в таком гиблом месте, как это, брат, все может соскочить в любой момент.