Текст книги "Долина Граумарк. Темные времена"

10
Мило

Мило разложил на лесной земле карту, которую дал им мейстер Отман. Несмотря на то что оба они знали дорогу в Рубежный оплот, Отман посоветовал им не идти вдоль Черноводного озера, поскольку из-за дождей, ливших на протяжении последних нескольких дней, оно вышло из берегов и дороги вокруг него стали непроходимыми. Волшебник показал им маршрут, проходивший чуть южнее и казавшийся всего лишь на полдня дольше.

– Может быть, у Черноводного озера есть лодка, которую мы могли бы позаимствовать? – предположил Бонне, постучав по темному пятну в центре карты.

– А может быть, мы отрастим себе крылья и сумеем перелететь его? – усмехнулся Мило. – Ну, кто мог оставить там лодку? В озере нет рыбы, которую можно было бы ловить, да и не получится сэкономить много времени, воспользовавшись лодкой вместо ног.

– Может быть, тот, кто любит плавать на лодке, – упорствовал Бонне.

– Мы пойдем вот этим путем, как советовал нам мейстер Отман, – произнес Мило и провел пальцем по карте. – Через два дня мы должны выбраться из Скрюченного леса, а потом двинем в Рубежный оплот по Восточному тракту. Если немного повезет, по дороге нам попадется какой-нибудь гостеприимный трактир, где мы сможем переночевать.

– А если нет? Может быть, нам стоило все же остаться в Вороньей башне, – простонал Бонне. – Тетя Рубиния наверняка выделила бы нам комнату. Мне все еще пахнет ее чудесным черничным пирогом. У нас была бы крыша над головой, мы могли бы сидеть у печи, нас целыми днями баловали бы чудесами кулинарного мастерства. Но нет, тебе ведь нечем больше заняться, кроме как прислушиваться ко вздору, который нес старый священник.

– Вздор, который нес старый священник? – раздраженно переспросил Мило. – Ты говоришь о мейстере Гиндавеле. Он был нашим деревенским священником. Он помогал нам появиться на свет. И насколько я помню, еще вчера ты рыдал и каялся, что виноват в его смерти. Кусок черничного пирога и несколько слов утешения от Отмана – и ты, кажется, все забыл. Для меня последние слова мейстера Гиндавеля – не вздор. Он умирал, но это поручение было для него важным. Он использовал свой последний вздох, чтобы передать мне послание, и я не стану осквернять его, представляя все как вздор.

– Не волнуйся ты так, братик, – спокойно произнес Бонне. – Я ведь пойду с тобой. Но ты все же должен признать, что перспектива найти нашу мать в Рубежном оплоте не особенно велика. Или ты думаешь, что отец, тетя Рубиния и другие жители Дуболистья много лет обманывали нас? Ты действительно веришь в то, что они стояли у могилы матери, плакали и возлагали цветы, при этом прекрасно зная, что она просто ушла? И даже если мы поддались на величайшую ложь в своей жизни, какой нам от этого прок? Она не бросила бы нас без причины, равно как и остальные не стали бы просто так это от нас скрывать. Если она действительно сбежала, я даже знать не хочу почему. Она ушла, и только это важно.

Конечно, Мило прекрасно осознавал: вероятность того, что их мать еще жива, весьма низка, но такова была последняя воля его погибшего наставника, и он должен попытаться ее найти. Кроме того, сейчас, похоже, лучше всего было оказаться подальше от Дуболистья, по крайней мере, если тебя зовут Мило или Бонне Черникс.

Оба полурослика продолжали путь в молчании. Мило и Бонне часто не сходились во мнениях – таково уж было их братское соперничество – но как бы ни расходились их убеждения, Мило всегда радовался, что Бонне рядом. Это было справедливо и в обратную сторону.

Был уже полдень, когда они дошагали до развилки. На восток дорога вела прямо вдоль Черноводного озера, на юг можно было озеро обойти. Мило остановился и принялся оглядывать тропу, однако ничего примечательного не заметил.

– Ну, что опять стряслось? – простонал Бонне. – Ты же сам только что говорил: по дороге на восток не пройти. Или вчера ты недостаточно промок? Лично я вполне готов отказаться от того, чтобы бегать по округе в промокшей насквозь одежде. Так что выбрось эту идею из головы, мы пойдем по южной дороге. Давай.

– Ты же сам говорил, что, возможно, там есть лодка.

– А ты доказал, насколько это маловероятно, – простонал Бонне. – Мейстер Отман нам дурного бы не посоветовал.

Мило едва сдержался. Ему так хотелось произнести два коротких слова. Два слова, благодаря которым любая дальнейшая дискуссия стала бы неуместной: спорим, что… я быстрее доберусь до Рубежного оплота по восточной дороге, чем ты по южной.

Это было практически равносильно необходимости почесаться, когда где-то свербит. Но в этом случае любой спор был бы просто-напросто проявлением глупости и безответственности. Скрюченный лес – не место для детских игр. И без того достаточно опасно пересекать лес пешком. Кроме того, Бонне снова был прав: с них действительно было довольно мокрой одежды.

– Нет, все в порядке, я иду, – произнес Мило, хотя эти слова дались ему с трудом. – Нужно поднажать, через пять-шесть часов уже стемнеет. До тех пор нам необходимо найти подходящее место для стоянки.

– Подходящее место – это постель с теплым пуховым одеялом. Ты хотел сказать, хоть какое-нибудь место для стоянки.

Тем временем оба уже находились в самом сердце леса, где росли самые высокие деревья – древние дубы вперемешку с буками и кленами. Что на земле производило довольно порядочное впечатление, в кронах сменялось настоящим хаосом. Деревья ветвились, путались в кронах соседних деревьев, ведя извечную борьбу за солнечный свет. На земле жило только то, что готово было мириться с жалкими остатками или способно было подкреплять силы иным образом. Древовидные лианы горца или сеть побегов плюща поднимались из густых зарослей папоротника, ползли по толстым стволам деревьев. Все свободное пространство на земле покрывал мох и мелкие колонии грибов. И только дорога, редко становившаяся шире, чем это необходимо для того, чтобы по ней проехала повозка, восставала против буйно разрастающейся природы. Словно отравленная полосами земля, через лес тянулась коричневая лента. Каждый шаг, каждый скрип трухлявой ветки нарушали тишину, эхом возвращаясь к источнику. Иногда даже казалось, что это место хочет напомнить им о давно минувших временах воинственности, когда Тирус собрал здесь свои войска для последней битвы. В этом лесу окопались двадцать тысяч человек, окруженные пятикратно превосходящим их по численности войском из соседних империй. За первые три дня битвы пало столько же людей, сколько листьев падает с деревьев осенью. На пятый день Тирус проиграл битву. В тот же день он был обезглавлен по решению трибунала.

Время от времени Бонне и Мило останавливались на миг и прислушивались. И в этот краткий миг мира и спокойствия им казалось, что они сливаются с лесом и становятся частью его, переставая быть незваными гостями.

Бонне опустил руку в карман и выудил оттуда краюху каменного хлеба. Маленькие лепешки в форме тарелок были фирменным блюдом кухни полуросликов. Тесто из ржаной муки грубого помола и пшеничной муки скатывалось в круглые плоские лепешки, затем посыпалось смесью различных зерен и кусочков орехов, а затем высушивалось на солнце.

– Ты будешь? – спросил Бонне и протянул брату лепешку каменного хлеба.

– Мне хватит и краюхи, – ответил Мило, отломив себе кусок. Громкий треск эхом прокатился по лесу, заставив обоих полуросликов вздрогнуть.

Бонне удивленно воззрился на остатки каменного хлеба. Взял его в руки и снова разломил. Звук получился едва слышным.

– Ладно, – проворчал он, – если мы будем исходить из того, что мы в лесу одни, а вокруг одни только птицы, белки, зайцы да всякая остальная мелочь, то вопрос заключается в следующем: каких размеров может достигать белка?

– Недостаточно больших, чтобы заставить ветку так громко хрустнуть, – прошептал Мило.

Оба замерли на месте, оглядывая лес вокруг себя, насколько позволял обзор.

– И что теперь будем делать? – спросил брата Бонне, практически не шевеля губами.

Вот снова громко треснуло дерево. Звук был такой, словно где-то не слишком выше них от дерева отломили толстую ветку. К этому звуку добавилось низкое злобное рычание.

– Беги! – заорал Мило, когда уже успел обогнать брата на три корпуса.

Бонне выпустил из рук лепешку хлеба и побежал вслед за братом. Не оборачиваясь, оба неслись вдоль дороги. Их босые пальцы зарывались в глинистый лесной грунт. Он был еще скользким после дождя, но зато ровным и без выбоин. Пока они остаются на дороге, убежать они не смогут, но перспектива нырять в заросли папоротников на глазах у потенциального преследователя была не самой радужной. Нужно было добежать до ближайшей возвышенности, за которой они ненадолго скроются из вида, а затем незаметно свернуть в подлесок. Но так уж устроена жизнь: если ты устал идти, то холмы попадаются один за другим, но если он тебе нужен, вокруг все будет ровным.

Бонне и Мило услышали, как за спинами у них сломалась еще одна ветка – толщиной в руку. Сначала казалось, что они увеличивают расстояние до преследователя, но вскоре звуки стали быстро приближаться. Они уже чувствовали шаги за спиной, глухо и все ближе стучавшие по лесной дороге. К ним добавилось хриплое сопение, как у быка.

Мило вознес молитву Цефее. Он буквально умолял послать ему обычное безобидное копытное животное, лучше всего, чтобы это оказалось сбежавшее из стойла животное, которое она послала ему в качестве испытания. К сожалению, о Скрюченном лесе нельзя было сказать, что в нем часто встречаются сбежавшие коровы. Возможно, потому, что после первой же сотни шагов они становились провиантом для того, что любит бегать по лесу и отрывать от деревьев ветки.

Бонне нагнал Мило. Бок о бок они бежали, как не бегали никогда в жизни. Мило краем глаза увидел, что Бонне отважился бросить быстрый взгляд через плечо.

– Ничего, – прохрипел он, продолжая бежать.

Вибрации тяжелых шагов у них за спиной с каждой секундой становились сильнее, и все чаще ломались ветки, все чаще слышался треск подлеска.

– Я больше не могу, – простонал Бонне.

– Я пробегу еще два круга, спорим, ты этого не выдержишь? – с трудом дыша, заявил Мило, сдерживая сухой кашель. Он надеялся, что таким образом сможет еще подстегнуть брата, потому что ему не хотелось бы бросать его одного, как бы ни боялся он того, что оказалось у них за спиной.

Бонне еще раз поднажал, чтобы вырваться вперед. Затем вдруг послышался вскрик, глухой хлопок, и он исчез.

Мило тут же понял, что произошло. Он уперся пятками в скользкий грунт, вполоборота опустился на землю, заскользил по земле, опираясь на бедро и одну руку. В нескольких шагах за собой он увидел лежащего на земле Бонне, тот свернулся калачиком и закрыл голову руками. Не считая этого, Мило не увидел никого – пока преследователь вдруг не присел над его братом и не взглянул на Мило желтыми, сверкающими и полными ненависти глазами. Маскировка у существа была практически идеальной. Среди всех веток, корней деревьев и высохших кустов он становился почти невидимкой. Вместо стоп у существа были суковатые, словно вырезанные из корней лапы. Тоненькие ножки были вдвое выше полуросликов, полные жилистых мускулов. Руки были слишком длинными для торса и свисали почти до самых колен чудовища. Кожа сверкала коричневым и зеленым, а еще была покрыта пятнами. Но при виде обернувшейся к нему морды Мило едва не перестал дышать. Нижняя челюсть сильно выдавалась вперед, из нее торчали два огромных клыка, заканчивавшиеся почти на уровне кончика бесформенного носа. Изо рта капала вязкая слизь, застывая на зеленом плаще Бонне. С почти лысой головы свисало несколько длинных прядей, спадая на лицо существа. И между ними в темных глубоких глазницах сверкали два желтых глаза.

– Бонне, не шевелись. Притворись мертвым. Тролль. Я попытаюсь отвлечь его. Может быть, он от тебя отстанет.

Слишком поздно. Тролль уже схватил Бонне за ноги и поднял вверх. Одной лапой он держал полурослика на уровне своей морды и обнюхивал его, раскачивая из стороны в сторону. Большие слипшиеся ноздри раздувались, изо рта потек настоящий ручей слюней.

– Оставь его в покое, омерзительная тварь! – заорал Мило и принялся искать в рюкзаке старый охотничий нож, взятый на кухне в Дуболистье.

Тролль, не обращая внимания на крики мальчика, побрел к нему. Мило нашел в рюкзаке много разного, и выуживал все больше и больше. И как раз когда он ухватился за нож, лапа чудовища сомкнулась на его лодыжке, тоже поднимая его вверх. Мило в испуге выронил нож, но успел ухватить рюкзак.

На миг он потерял ориентацию. Затем мир перестал кружиться, и он оказался висящим вверх ногами рядом с братом. Они парили примерно в трех футах над землей, в крепкой хватке чудовища.

– Ты пытаешься отвлечь его? – пролепетал Бонне. – Таков был твой план? Нужно было просто бежать. Тогда хотя бы один из нас смог бы вернуться домой. Иначе кого отец будет отчитывать?

– Мы и так справимся, – прошептал Мило. – Тролли ужасно тупые. Мы попытаемся одурачить его и сбежим, когда он будет спать.

Полурослик тут же усомнился в собственных умственных способностях. Как он мог сказать такое? Их утащат в пещеру, как двух пойманных зайцев, уже сейчас было слышно, как урчит у твари в животе, а он что-то лепечет о том, что будет убегать. Тролли были самыми крупными и опасными охотниками в лесу. И они наверняка не позволят одурачить себя каким-то петляющим полуросликам. Но что же делать? Он старший, Бонне на него рассчитывает. И если он не знает, что делать, значит, конец близко.

– А что, если он решит перекусить нами перед тем, как вздремнуть?

– Не думаю, что он сожрет нас сразу, иначе он бы нас уже убил, – заявил Мило.

Роль старшего брата снова заставила его дать ответ, в который он сам не верил. Как сказать Бонне, что спасения нечего даже ждать?

– Думаешь, он решит для начала прибраться в пещере? Звучит очень разумно. Может быть, он еще не свернул нам шеи, потому что любит свежак. Как насчет такого объяснения?

В голосе Бонне слышалось отчаяние.

– Тогда я скажу ему, чтобы он сожрал тебя первым, потому что ты младше, – прохрипел Мило.

Похоже, троллю не понравилось, что его еда общается между собой. Сопя и похрюкивая, он помахал полуросликами, пока те не успокоились.

Затем Бонне и Мило вынуждены были беспомощно наблюдать за тем, как перевернутый с ног на голову мир проносится мимо. Вскоре тролль сошел с дороги и вместе с пленниками пошел напролом. Меж папоротников высотой в человеческий рост, под низко нависшими ветвями чудовище все глубже и глубже забиралось в лес. Мило как раз решил смириться с их безнадежным положением и задуматься о своей дальнейшей судьбе – и это было правильное решение – когда тролль перешел на легкую рысь. Он бежал все быстрее и быстрее, все шустрее и шустрее мелькали деревья, пока не слились в одну серую пелену.

Мило услышал, что брат борется с тошнотой. Казалось, он изо всех сил пытается удержать в себе утренний завтрак и вернуть его на прежнее место. И когда полурослик подумал, что худшее уже позади, тролль сделал огромный прыжок. На миг Мило стал невесомым, увидел, что Бонне парит рядом. Как и брат, он сосредоточился на том, чтобы подавить неприятные ощущения в животе, и тут тролль приземлился. Тело Мило рванулось, ему показалось, что ноги вот-вот оторвутся, желудок выскочит через горло, а глаза ударятся о внутреннюю поверхность черепа. Но ничего подобного не произошло, вместо этого он слегка задел левой половиной лица землю, почувствовал на коже мокрую траву. Бонне прокричал что-то, но было уже слишком поздно.

– Крапива!

Мило почувствовал жгучую боль на лбу и левом ухе. Сначала стало холодно, а затем на коже осталось ощущение тысячи мелких иголочек, вонзавшихся в каждую пору тела. Полурослик сразу почувствовал, как опухло ухо. А затем о себе дал знать желудок.

Бонне повезло гораздо меньше. У него крапивой было исхлестано все лицо. Глаза слезились, кожа покраснела, как спелый помидор.

Тролль снова замедлился, побежал, петляя между деревьями. Наконец – Мило прикинул, что прошло не меньше получаса – неприятное путешествие завершилось, когда их мучитель вместе с ним и Бонне ввалился в пещеру, вход в которую был спрятан за обломками вывернутого с корнями дуба.

Мило предполагал, что тролли, как медведи, живут в естественных пещерах, но это укрытие троллей было больше похоже на хорошо спланированный лабиринт переходов, и единственное отношение к природе заключалось в том, что он скрывался в земле.

Тролль побрел по темному главному туннелю, мимо двух небольших комнат и узкого ответвления. Затем нырнул в приглушенный свет факелов, весьма слабо освещавших помещение. Положил свою добычу, словно двух пойманных зайцев, на пол, а сам уселся неподалеку от входа. Сопя, он разглядывал свою добычу и, похоже, ждал момента, когда погаснут искры жизни в двух этих мелких существах.

– Мои глаза, – пролепетал Бонне, – я ничего не вижу, а язык словно превратился в огромную клецку.

Зрение Мило работало просто отлично. Однако он сомневался, что брат порадовался бы тому, что увидит, когда глаза перестанет печь. Мило потер ноги, чтобы заставить циркулировать кровь и прогнать покалывание. Превозмогая боль, он поднялся и огляделся по сторонам. Чтобы Бонне не чувствовал себя брошенным и мог принять участие в процессе, Мило описывал ему все, что видел в укрытии тролля.

– Тролль притащил нас в свою пещеру, – прошептал он, обращаясь к брату. – В центре висит большой литой котел над погасшим очагом.

– Скажи мне, пожалуйста, что он недостаточно велик для того, чтобы мы туда поместились, – прошипел Бонне.

– Увы, достаточно, – простонал Мило. – Мы даже вдвоем там поместимся. У входа висит факел, а в углу что-то вроде ложа из шкур. Стены и потолок, похоже, сделаны из глины, на ней кто-то нацарапал символы и рисунки. Лично я представлял себе пещеры троллей как-то по-другому. Не такими уютными, – Мило резко втянул в себя воздух. – Беру свои слова назад. Это точно тролльская пещера.

– Ну, говори уже, что ты видишь? – торопил его Бонне.

Мило судорожно сглотнул.

– В стене за нами провал. Там полно костей и черепов. Судя по всему, их вымыло из земли. Судя по всему, большинство из них человеческие. Ой, тьфу, – прохрипел он. – Прямо за твоей спиной лежит кучка костей, не таких старых. На некоторых еще осталось мясо. Похоже, необглоданные.

Бонне тут же придвинулся немного поближе к брату. Лицо у него все еще было сильно опухшим, кожа поблескивала красным и была покрыта волдырями.

– Ненавижу троллей, – с отвращением прошипел Бонне.

Комната заполнилась низким презрительным ревом.

– Вот только не говори мне, что он стоит прямо передо мной, – жалобным шепотом произнес Бонне.

– Нет, не стоит, – ответил Мило. – Он сидит.

– Он на нас смотрит?

– Да, таращится на нас все время. Думаю, хочет посмотреть, что мы будем делать дальше.

– И что мы будем делать дальше? – поинтересовался Бонне. – Как думаешь, ему понравится, если мы немного споем и станцуем? Может быть, троллям это в радость?

Мило был уверен, что тролли терпеть не могут пение и танцы. Бонне должен был быть в полном отчаянии, чтобы предлагать подобное. Единственное, что им нравится, это, судя по всему, охота и убийство краснокровок. Если был бы хоть какой-то шанс спастись, он не медлил бы ни минуты. Однако теперь оставалось лишь молиться Цефее, но полурослик сильно сомневался, что она сможет услышать его отсюда, из-под земли.

Внезапно тролль наклонился вперед, оперся на свои жилистые руки и придвинулся к котелку. При этом он оказался так близко, что Мило мог бы дотронуться до него рукой. Тролль внимательно осмотрел Бонне, презрительно фыркнул. В лицо полуросликам ударило зловонное дыхание.

– Скажи мне, что это был просто сквозняк, – взвизгнул Бонне.

Чудовище снова отодвинулось, наклонилось над ложем, поискало что-то в шкурах. При этом оно повернулось к своим пленникам спиной.

На мгновение Мило решил, что можно бежать, но тут же отбросил эту мысль. Тролли бегают гораздо быстрее полуросликов, а покидать брата Мило не собирался. Нет, нужно придумать план получше. Нельзя сердить тролля, следует наоборот как-то смягчить его, если в этом чудище вообще есть добрые чувства.

– Что это был за звук? – неуверенно поинтересовался Бонне.

Теперь Мило тоже услышал его. Звук был похож на скольжение клинка по камню. Подобное можно было получить еще ведя мелом по шиферу. Мило очень надеялся, что верно последнее. Он сильно отклонился в сторону, чтобы видеть, что делает тролль.

– У него в одной лапе половина черепа. А в другой – длинный острый камень, которым…

– Постой, постой, – прошипел Бонне, – кажется, я совершенно не хочу этого знать.

Мило решил не мучить его подробностями.

Тролль вернулся на свое место и склонился над пленниками. В одной лапе он все еще сжимал половинку черепа.

– Даже не думай, чудовище, если с головы моего брата упадет хоть один волосок, ты будешь иметь дело со мной, – прорычал Мило, хотя он понятия не имел, как можно придать своей угрозе вес, не говоря уже о том, как ее претворить в действие на практике.

Тролль злобно сверкнул на него глазами, затем опустил в половинку черепа другую лапу, а когда вынул ее снова, на пальцах у него была отвратительно пахнущая коричневая жидкость, каплями стекавшая внутрь черепа. Он протянул ее Мило, который с отвращением отодвинулся. Тролль вытер кашицу с пальцев о собственное лицо, а затем усмехнулся, подчеркнуто радостно.

– Думаю, он хочет тебе помочь, Бонне, – заявил Мило.

– Помочь в смысле помочь? Или помочь стать вкуснее? – неуверенно поинтересовался Бонне.

Тролль не стал дожидаться, пока пленники разберутся в его мотивах. Опустив лапу внутрь черепа, он набрал в ладонь вязкую жидкость и следующий миг она оказалась на лице Бонне.

– Пожалуйста, скажи мне, что это не вкусная пряная паста, – пролепетал тот, но дергаться не стал.

В мгновение ока лицо Бонне было обмазано целиком. Тролль швырнул опустевший череп через голову полурослика к остальным останкам и вернулся на свое место.

– Так приятно и прохладно, – удивленно поделился ощущениями Бонне. – Знаешь что, Мило? Думаю, это никакой не тролль.

– Тебе не кажется, что подобные выводы лучше предоставить тому, кто может видеть? – поинтересовался Мило. – Он сидит прямо напротив меня, и я даже не знаю, кем еще он может быть.

– Ты забыл, что тролли днем превращаются в камень? Насколько я помню, когда это напало на нас, был день…

– Я троллиха, – проворчало существо. – Меня зовут Ушма. Посмотри-ка сюда, думаю, у ваших женщин тоже есть такие титьки, – троллиха подхватила свои обвисшие груди, взвесила их в лапах. – Только тролли-воины превращаются в камень, чтобы кровь перестала кипеть, – пояснила Ушма. – Вот, смотри, у меня нет члена, чтобы делать детей.

– Цефея, благодарю тебя, что ты избавила меня от этого зрелища, – прохрипел Бонне, а смотревший во все глаза Мило тем временем мог убедиться, что Ушма говорит правду.

– Отдохните немного. Завтра поговорим.

Об отдыхе, конечно, нечего было и думать, но сейчас Бонне и Мило было достаточно того, что их оставили в покое. Опухоль на лице Бонне постепенно спадала, он снова смог видеть, и вернувшееся зрение дало ему новый повод прохныкать на протяжении всей оставшейся ночи.

Мило же размышлял о событиях минувшего дня. Что можно сделать, чтобы все снова стало хорошо? Неужели Цефея забыла, что нужно заботиться о маленьком народце? Она же лучше других должна знать, что полурослики не созданы для приключений. Прыжок с дерева в повозку с сеном, рискованный проход по канату над курятником или спуск в Стенающее ущелье – это и так больше, чем можно ожидать от большинства, но случившееся сегодня уже не приключение, какое-то злоключение. Пожалуй, оставалось лишь понадеяться на то, что будет не слишком больно.