Книга: Зимняя бегония. Том 2 - Шуй Жу Тянь-Эр

Причём первые главы первого тома давались со скрипом; автор больше рассказывает о персонажах и их запутанном прошлом, чем показывает их в деле. Прорваться через такое вступление может быть тяжело, особенно если читатель не привык запоминать много разных китайских имён за раз; но и это ещё не всё! Описывая происходящее на сцене, автор почти всегда неймдропит китайскую классику; в важных для сюжета местах автор сам поясняет, что происходит в сюжете, в остальных местах приходится обращаться к сноскам. Сносок, поясняющих контекст, будет много (на моём устройстве вышло по 50+ телефонных страниц на каждый том). Но если прорваться через этот входной порог, то это замечательная, неторопливая история. В первом томе — небольшие закулисные байки, история знакомства и зарождения симпатии главных героев, расстановка акцентов, которые уже во втором томе наберут обороты. Шан Сижуй — гениальный исполнитель, но социальные навыки у него, мягко говоря, пробуксовываю. В противовес ему — Чэн Фэнтай, у которого есть множество денег и связей, и если в первом томе не совсем понятно, зачем такому влиятельному человеку этакий дружочек-пирожочек, но потом проясняется, что у него немало и своих проблем.

Чтобы быстро понять, насколько привлекательна будет история, я бы рекомендовал посмотреть 3-5 серий дорамы — там как будто проще понять, как выглядит (и, что не менее важно — как звучит) мир новеллы.

Рада, что чутье в прошлый раз меня не подвело, и в продолжении текста действительно потихоньку раскрутились все те мелкие фоновые моменты, что я отметила в рецензии на первый том, и которые еще тогда казались спорными, а в перспективе так и вовсе угрожающими. События неумолимо подкатывают к опасным датам. Когда герои на новогодние праздники оказываются в Нанкине, поневоле начинаешь сначала лихорадочно подсчитывать, какой там у них уже год (1937-й!), а потом графиней изменившимся лицом бежишь пруду в интернет, чтобы выяснить, что злополучная зима с Нанкинской резней - это еще не февраль, а только грядущий декабрь. Впрочем, тревожные приметы времени всё равно усиливаются - смутная опасность, хорошо ощутимая на протяжении полутора томов, ближе к финалу этой книги уже обретет более-менее ясные формы планируемой кое-кем эвакуации.

Раскроются и мрачные тайны Чэн Фэнтая (говорила же, что он слишком мало делает для таких доходов, и вот оно - парниша торгует вовсе не только тканями и прочей низкомаржинальной ерундой). Себя, наконец, во всей красе покажет и его жена - приверженка старой женской школы. А еще сюжет не раз и не два проутюжит паровой каток военной силы свояка-главнокомандующего - и склонность к некоторому самоуправству мне тоже тогда не показалась, хоть и сыграла здесь в пользу главных героев.

Самое же прекрасное в "Зимней бегонии" - это по-прежнему отличное сочетание тонко выписанного исторического романа, понуждающего много гуглить и осмыслять, и ярких мазков судеб интересных персонажей. К моей огромной радости, повествование здесь оторвалось от десятка уже намеченных лиц и резко пошло вширь, живописуя массу других мелких историй, со всех сторон иллюстрирующих жизнь актеров - начинающих и уже сошедших со сцены, бегущих славы, смирившихся с забвением и тех, кто и на шестом десятке никак не может расстаться с амплуа кокетливой девицы. Мир "Грушевого сада", всё сообщество входящих в него певцов, либреттистов и музыкантов, показан в сложном сочетании вдохновения, труда, взаимовыручки, но также зависти, ревности и грязных интриг.

И над всем этим будет возвышаться фигура Шан Сижуя - нашей "королевы драмы", который будет то восхищать всех своим талантом и простодушной непосредственностью, то бесить бездушной жесткостью и капризной оторванностью от реальности. Его образ продолжит усложняться, так что уже невозможно разобрать, надо ли его любить, ненавидеть или просто взирать в восхищении со стороны и принимать как самую яркую звезду поколения. И пусть главных событий в сюжете, судя по всему, стоит ждать только в третьем, финальном, томе, я по-прежнему пребываю под сильным впечатлением от неподражаемого меланхоличного тона и атмосферы этой истории вкупе с эффектным взаимодействием персонажей, особенности которого ясны вне всяких национальных контекстов.

Что касается непосредственно русскоязычного текста, то всяких русско-литературных "сударей" и "обозы" в этот раз успешно разогнали, оставив лишь пару-тройку "барчуков" на всю книгу. На фоне этого с новой силой считаю, что перевод и работа над его редактурой тут на высоте. А вот качество печатного издания несколько спорное. Бумага, хоть и стала чуть более белой и гладкой, в сравнении с прошлым томом, но явно истончилась и теперь основательно просвечивает, пачкая пальцы (а от них и бледно-желтую обложку) типографской краской. Печалят и иллюстрации от Katiko внутри книги - их там три, но они не добавляют ничего нового, всё так же изображая двух героев в полный рост, один из которых одет в западного кроя костюм, а второй, пусть и меняет сценический наряд, но везде предстает с неизменным (и откровенно скучным в силу многократных повторений) выражением лица.

Впрочем, я же не ради картинок эту книгу домой принесла, а всё остальное меня более чем устраивает. Разве что тоскую на тему, как долго теперь ждать третьего тома и насколько трагичной окажется с учетом непросто обставленной сцены развязка.

В конце концов, все таланты в этом мире приходят к одному концу - пусть и разными дорогами. А Шан Сижуй твердо верил, что он талант.

Приятного вам шелеста страниц!

Но, оформление это одно, а вот содержание, уже другая история. В самом начале я уже начала буксовать. Имена, спустя какое-то время, конечно, освоилась, но вот эти: первые, вторые, третьи, четвертые госпожи - что? я не понимаю о ком вы.Ладно, это не так важно. Сами герои, они такие противоречивые.

Шан Синжуй, настоящий талант, самородок, с тяжелым детством, находит себя на сцене. Никто не может пройти мимо него, когда он поет, он трогает самые глубокие струны души. Мастерски преображается и полностью погружается в роль, которую исполняет, но за сценой – это обидчивый, ранимый ребенок. И я только начала им проникаться, как тут бах, а это та еще мстительная мегера, злопамятный собственник, тщеславный, самовлюбленный.

В целом, читалось легко, быстро, мне было интересно. Самой оперой, я не прониклась, ну как то не хватило мне описания что ли. Герои не особо затронули, продолжить, вот прям сейчас, чтение меня не тянет. Я прочту 2 том, но, когда тот выйдет на Букмейт, приобретать печатный вариант не будуточно, каким шикарным бы не было оформление, содержание для меня все же главнее, и оно меня все же расстроило.

Действие начинается в 1933 году в Бэйпине (нынешнем Пекине). Специфичный антураж крикливой и яркой пекинской оперы служит прекрасным задним планом для изменения восприятия её главной звезды Шан Сижуя. Сначала, со слов других людей и из многочисленных курсирующих в обществе слухов, он представляется опереточным злодеем и истинной королевой драмы, который то поет на стене осажденного города, пока кровь горлом не хлынет, то разлучает влюбленных и вбивает клинья между родственниками своими коварными кознями. А потом второй главный герой, Чэн Фэнтай, впервые сталкивается с ним вживую - когда по время представления недовольный зритель бросает в артиста чайник с кипятком, а Сижуй лишь на миг замирает, после чего уверенно продолжает с той же ноты. И еще раз - на светском мероприятии, уже без грима и вне образа, когда певец выглядит до удивления социально неуклюжим, совершенно не знает, куда скрыться от навязчивых поклонников, и в итоге бесхитростно принимает заботу первого же, кто предложит свою помощь.

Медленно тлеющие отношения этих двоих - столь же тонкая игра, как и непонятный непосвященным символизм жестов в пекинской опере. Только во взмахах рукавами таится около полусотни тайных смыслов, что уж говорить о длительном общении двух двадцати-с-чем-то-летних людей, чьи миры так сильно отличаются друг от друга.

В книге вообще много противопоставлений и конфликтов, как и загадок для читателя, не знакомого с историей Китая первой половины 20-го века. Чэн Фэнтай ради спасения разорившейся семьи несколько лет назад был вынужден жениться на девушке с перебинтованными ногами, старше себя, но зато происходящей из богатой семьи, а его оборотистая старшая сестра обеспечила им место в обществе благодаря резкому взлету из шестой наложницы в законные жены. Многократные столкновения власти и подчинения, Запада и Востока, старого и нового, миров, где пастбища в приграничных землях уже считаются примитивным источником дохода и где женщина по-прежнему не может нормально пережить разрыв состоявшейся еще в детстве помолвки.

Детали на фоне еще сложнее. Фэнтай не демонстрирует особой склонности к коммерции, но умело пользуется именем мужа сестры - какого-то "главнокомандующего", склонного по-хозяйски размахивать пистолетом даже на семейных торжествах, в присутствии представителей самых уважаемых фамилий. Тот же главнокомандующий пару лет назад успешно осаждал соседний город, но при этом, кажется, нисколько не озабочен курсирующими на периферии рассказами о бегающих на севере от японцев простых людях. Семья Фэнтая живет в роскошной обстановке бывшей резиденции "какого-то князька", а ближе к финалу эта самая бывшая аристократия чуть ли не незаконно собирается в доме старой тетушки-матриарха, явно рискуя, если не жизнью, то свободой. В воздухе постоянно и отчетливо веет какой-то смутной опасностью, случившимся и одновременно грядущим переломом, но понять происходящее очень трудно без контекста.

К моему удовольствию (а я люблю сама искать интерпретации, не полагаясь на разжевывание чужих мыслей и мотиваций в духе российских классиков), пришлось много гуглить и осмыслять. Осознание того, что представлял собой Китай нужного периода, после падения императорской семьи, но до повсеместного установления власти партии, и того, что вот-вот произойдет в этой части страны, многое объяснило и заставило задуматься о перспективах. Дело в следующих двух томах явно кончится большой драмой и, боюсь, что не только личной. (Экранизацию не смотрела, так что сужу только по книге.)

Потенциально крайне конфликтогенно тут и отношение к самому оперному театру - причем, не только со стороны Шан Сижуя, в любой ситуации делающего выбор в пользу искусства, но и со стороны общества. С одной стороны, актеры для восхищенных поклонников - чуть ли не боги, им поклоняются, за представления готовы платить огромные суммы, а если выступление знаменитости внезапно отменяют, у людей начинается едва ли не ломка, так что на улицах сразу разгул правонарушений и всяческие безобразия. С другой стороны, актерство - заведомо низкое занятие, а оперные исполнители - люди одного толка с проститутками, игрушки, которые можно купить за деньги и начать унижать за малейшее отступление от устоявшегося либретто. И снова в игру вступает противопоставление старого и нового: в переживающем большие изменения Китае молодое, ориентированное на Запад поколение традиционную оперу не понимает, а вынужденные подстраиваться под новые веяния старики ищут в ней утешение и беснуются, когда "лукавый оперный дух" Сижуй произвольно меняет привычный текст арий, так что даже начинают блажить про "так и страну погубим".

Пожалуй, единственное, что вызвало у меня в этом произведении большие сомнения - это его перевод. Переводчика явно куснула за нежное место русская классика, отчего мы имеем в тексте не только несколько усложненные конструкции, но и странные для Китая 1930-х годов словечки вроде "сударь" и "купеческие обозы". Особенно утомил повторенный больше десятка раз на том "барчук". Всё понимаю про адаптацию и значение этого слова в различных интерпретациях, которые на самом деле все тут удачны по смыслу, но есть ведь еще понятие уместности. Что "купцы", что "судари", что "барчуки" относятся к устоявшейся лексике совсем иной культуры и эпохи. В тексте про Азию, пусть и с представителями частично озападненной идеологии, они выглядят чужеродными, слишком русско-литературными, чуть ли не безвкусными. Подобная глухость к акцентам меня расстраивает.

А в остальном я под сильным впечатлением от общего меланхоличного тона, атмосферы истории и тонкости описания фоновых деталей, спровоцировавших на то, чтобы узнать больше и даже попытаться послушать пекинскую оперу. И нет, ею я пока абсолютно не прониклась. В отличие от "Зимней бегонии". Пусть даже всю книгу можно условно считать всего лишь растянутым первым актом - вводом персонажей, наметками сеттинга и предвестником действительно важных грядущих событий.

После их разговора Чэн Фэнтай наконец понял, почему Шан Сижуя и ненавидят, и жалеют одновременно. Он заслуживал ненависти за свою жестокую, оторванную от реальности непримиримость, и в то же время, его можно было пожалеть за глупость и наивность.

Приятного вам шелеста страниц!

Начну с того что тут нет какой-то сомнительной тематики, сами понимаете какой направленности, однако стоит учитывать то, что в Китае с древности и до периода Республики вполне себе были как Цветочные дома, так и Бамбуковые павильоны, не сложно догадаться кто и чем в этих домах занимался. И как бы ни хотелось сказать, что талантливый художник – голодный художник, но нет. Чтобы выжить, нужны были покровители, а они могли быть абсолютно любого пола. Вот таким образом и встретились Шан Си Жуй и Чэн Фэн Тай.

И вот, собственно, о личной жизни последнего тут очень и очень много рассказывается. С кем женился, кто родился и много тех подробностей, которые в принципе не интересны. А тут собственно, много именно этой женской болтовни. Ну да, гаремник он такой, шумный, завистливый и вздорный. Но я-то не за этим сюда пришла.

Читать или не читать, каждый решает сам, как говорится за неимением других китайских авторов с тематикой Республики и это как говорится сгодится, но поверьте, это не лучшее.

Да Сижую ж все равно, что натягивать - лишь бы красное

Ну да, ну да - две страницы назад целая страница была посвящена описанию всех узоров и вышивок. Конечно - во имя Искусства, как и лисья шубка. И характер у него мерзковатый - тоже во имя Искусства. Как бы книга не пыталась делать мне прекрасное всеми доступными ей способами - недостатки пересилили. Да - мне немного по цимбалам зарождение даже таких возвышенных и взаимовыгодных отношений. И я отвлекалась на антураж и "декорации", который все больше казались - скрепленными плевками и честным словом. Повторюсь, что у нас 30е годы. Императора уже того, куда-то дели, Китай движется - куда-то, неведомо куда. Но и - дух императора и всей имперской роскоши еще витает, и Запад потихоньку проникает. Хотя кажется, что - только-только, потому что народ жутко удивляется - скрипке. *Вы б еще, дикие люди, ей об пол побили, как питекантропы. Как люди без гугла выживали?! Поэтому компания золотой молодежи, которая встречает читателя, живет словно... на шпагате, и нашим, и вашим. И совершенно я не поняла один момент. На одном из первых представлений, где мы встречаемся с ГГ, очень подчеркивается, что народ под культурное мероприятие - еще и насыщается. Ну а чего - хлеба и зрелищ. Ну, думаю, тут нам и раскрывают реальный уровень Серёги - под семечки сойдет. Но потом был абзац, который говорил, что "хлебом и зрелищами" славилась как раз китайская опера, а западные веяния принесли более нам привычное: разряженные люди слушают певца с серьезными и преисполненными лицами. *Многие с такими лицами просто пытаются не уснуть - визгливого хуциня к нам не завезли. ... Помогите - я не понимаю! Нет, я понимаю, что на фоне развития высоких отношений это вообще не важно - но все-таки. Ну и совсем мы не подружились со стилем автора. Первые страницы вызвали у меня только одну реакцию: "А? Что-что, простите?". Как-то - слишком много слов, слишком мало смысла. Просто одна цитата уже многое поясняет Лучше, чем "Надела все лучшее сразу - и давай этим шуршать" я не скажу. Бесконечное пояснение за нашу "золотую семейку": кто кому третья наложница и вторая жена... Добавляет этому шуршащему веселью перевод - совершенно странный перевод. В котором встречаются: портки, блажИть, половой... Нет, не это, рано еще - официант. Чё - бакановцы?) Это прям их почерк. Ну и жирную точку поставил - конец. Точнее - его отсутствие. Нет, я знаю эту новую фишку - прощаться в совершенно неожиданном месте до следующего тома. И не претендую на продолжение наших возвышенных отношений. Но к читателям, которые умудрились историей проникнуться и даже полюбить - это уже свинство. Как-то так. Бывают и такие книги в читательской биографии. Эмоций я получила массу - и в основном вполне позитивных. Но - слишком уж книга шуршит и звенит там, где могла бы вкрадчиво облекать шелком. Кто готов и способен проникнуться историей талантливого недокормыша (в лисьей шубке) и оценить зарождение... чего-то - пожалуйста, устремитесь навстречу прекрасному. Я же пойду утешаться к Моэму или Кингу, которые-то знают, что под всеми этими шубками, блескушками и тоннами штукатурки важнее всего - душа. Берегите себя, дорогие мои. Позволяйте себе периодически шуршать своим величием. И - читайте хорошие книги)

Но и с одиночным томом не все так печально, за героями действительно интересно наблюдать, как они постепенно открываются друг другу, вернее, как раскрывает свои луковые слои актер. Сначала мы думаем, что он интриган и чуть ли не содержатель борделя, затем - что он богемный дурачок, не способный постоять за себя, далее, после того, как он без проблем отхаживает палкой воришку и отказывается дать денег бедному старику, мы думаем, что вот они тихоомутские черти, но это ведь не все, потом мы узнаем столько же шансов он давал старику, и опять мнение меняется. И так каждый раз, то он бестолковый управленец театральной трупfы, а то гениальный психолог. С повесой в целом все понятно)

Хочу отметить момент, который затронул меня больше всего. Сцена, где повеса смотрит спектакль и понимает, что актер - гений. Он просто ухнул в любовь, как в прорубь, а после, даже не понимая других ролей или постановок, он уже не менял своего мнения. Лично мне это очень знакомо, когда вроде бы читаешь-читаешь автора, а потом кааак происходит оно - попадание в самое сердце и мир меняется на до и после.

Предполагаю, любителям искусства Китая, любителям оперы может быть интересно, что представлял собой театр и жизнь актера с выдающимся талантом.

[полагаю, это самая крохотная моя рецензия, но о книге вот настолько нечего сказать]